Текст книги "Неожиданный звонок"
Автор книги: Сьюзан Ховач
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
Он уставился на меня.
– Что ты предлагаешь?
– Думаю, ты сам догадался – ты далеко не глуп. Слушай, по-моему, произошло следующее...
Я набрала воздуха в легкие, собрала всю свою волю в кулак и попыталась заговорить бесстрастным тоном:
– Джина прилетела в Лондон, чтобы провести уикэнд с Гартом, но в аэропорту их встретила разъяренная Тереза. После разразившейся сцены Джина и Гарт отдельно друг от друга прибыли в центр города. Гарт опасался новой выходки Терезы. Поэтому он предложил Джине спрятаться в его загородном коттедже.
– Я в это не верю,– тотчас сказал Уоррен.– Он провел в Лондоне всю неделю – какой смысл Джине оставаться в сельской местности, если она прилетела в Лондон специально для того, чтобы побыть с Гартом? И почему она не позвонила Кэнди-Анне и не предупредила ее о том, что задержится в Англии? И еще ты не объяснила ее субботний звонок в Нью-Йорк.
– Предложи другую версию, которая объяснит ее пребывание в Сюррее, где она находится в добром здравии и по собственной воле!
Он, похоже, не знал, что сказать. Обвел взглядом комнату, словно ища источник озарения; увидев телефон, он оживился.
– Позвоним в справочную и узнаем номер загородного коттеджа Купера.
– Там нет телефона.
– Почему ты так думаешь?
– Зачем тогда Джина стала бы писать письмо? Он помолчал.
– И все же давай попытаемся,– произнес наконец Уоррен.
– Хорошо,– неуверенно согласилась я.
Потратив десять минут на разговоры с телефонистками Лондона и Сюррея, он установил, что телефон мистера Гарта Купера в Холмбэри Сент-Мэри зарегистрирован под номером Холмбэри 626.
– Соедините меня с ним, пожалуйста,– попросил он девушку. Снова ожидание. Затем: – Не отвечает? – разочарованно произнес Уоррен.– Спасибо. Попробую перезвонить позже.
– По-моему, это неудивительно,– сказала я, пытаясь подбодрить положившего трубку Уоррена.– Если Джина прячется в коттедже, она не станет отвечать на звонки.
– Верно. Во всяком случае, я был прав – там есть телефон. Ну, что скажешь, Клэр? Как насчет того, чтобы поехать сегодня на поезде в Доркинг, заночевать там в отеле, а утром взять напрокат машину и добраться до коттеджа?
Я вспомнила, что Купер обещал позвонить мне и накормить обедом. Если я стану говорить с ним, я проявлю слабость и приму его приглашение. А тогда ситуация станет для меня еще более тяжелой. Наилучшим выходом для меня было бы уехать из города на день-другой, Уоррен, похоже, удивился тому, что я колеблюсь.
– Да, едем прямо сейчас,– внезапно произнесла я. – Как туда добраться?
– Я поговорю с портье, посмотрим, что он посоветует. Когда я все выясню, мы соберем вещи и сдадим номера.
Он ушел; оставшись одна, я открыла мой чемодан и начала складывать туда вещи. Я испытала облегчение, найдя себе занятие. Когда я заканчивала сборы, раздался телефонный звонок. Уоррен сообщил мне, что поезд отходит от вокзала Ватерлоо в начале восьмого.
– Мы можем перекусить здесь в половине шестого,– предложил он,– а затем отправиться на такси к вокзалу. Поездка займет сорок пять минут. Мне сообщили адрес прокатной фирмы в Доркинге и отеля, где мы сможем остановиться, так что теперь мы готовы к отъезду.
Пообедав, мы заплатили за наши номера; меня ждало сообщение – звонил Гарт. Я порвала записку и выбросила клочки. Через десять минут, погрузив вещи в такси, мы обогнули Пикадилли-Серкес и направились к вокзалу Ватерлоо.
Прибыв в Доркинг за несколько минут до восьми часов, мы взяли такси и поехали в гостиницу, которую рекомендовал Уоррену портье в Лондоне. По-моему, Доркинг потряс нас обоих. Даже Уоррен, который, как мне казалось, никогда не замечал, что его окружает, изумленно притих, увидев широкую Хай-стрит с рядами старинных лавок и узкие извилистые переулки с многочисленными барами и антикварными магазинами. Таксист сообщил нам, что гостиница когда-то давно была постоялым двором, где ночевали путники, ехавшие в экипажах. Я тотчас вспомнила главу из «Пиквикского клуба» и поняла, почему название Доркинг показалось мне знакомым.
– Ты могла бы в это поверить? – восхищенно произнес Уоррен, когда такси свернуло с Хай-стрит и въехало через старинную арку во внутренний дворик, окруженный стенами гостиницы.– Люди живут здесь. Это построено не Уолтом Диснеем. Люди на самом деле живут здесь.
Именно тут я наконец ощутила, что нахожусь в Англии. Лондон с его огромными современными зданиями и космополитической атмосферой отчасти разочаровал меня, особенно после короткого пребывания в Париже, но Доркинг произвел на меня неизгладимое впечатление. Войдя в мою комнату и посмотрев через окно на большие зеленые холмы, поднимавшиеся на северо-востоке, я испытала странное, необъяснимое ощущение: мне казалось, будто я уже была здесь. Но для такого чувства не было оснований. Ни один город, который я видела в Новой Англии, не походил на этот старинный торговый город в Сюррее; мои предки не жили в Англии; моя мать была уроженкой Шотландии, а отец – ирландским протестантом из Ольстера. Я была здесь чужой, иностранкой, и, несмотря на это, чувствовала себя как дома.
Мы поспели к обеду; я привыкла к строгой регламентации времени еды в Англии. Мы съели огромный английский обед, который по моим американским меркам стоил очень дешево; после него мы испытали такое чувство насыщения, что нам пришлось целый час просидеть за кофе, прежде чем мы смогли оторваться от кресел. В конце концов Уоррен снова отправился звонить в коттедж и вторично потерпел неудачу. Мы решили пораньше лечь в постели, чтобы выспаться до утренней поездки в Холмбэри.
Я провела беспокойную ночь. Допустим, думала я, Джина действительно находится в коттедже – сейчас это казалось правдоподобным. Ситуация требует от нас предельной осторожности и деликатности; чем больше я размышляла об этом, тем меньше хотела, чтобы Уоррен находился со мной. Он мог ворваться в коттедж, как бык в антикварную лавку, и обрушить на Джину лавину вопросов, требований, упреков. Вдруг Джина не пожелает ехать с нами, предпочтет остаться в коттедже? Уоррен, проживший в напряжении больше времени, чем я, мог потерять голову и сделать какую-нибудь глупость. Я представила, как он силой увозит Джину, считая, что совершает благое дело. Я вздрогнула. Я должна прибыть в коттедж раньше Уоррена. Утром во время завтрака я узнала, что он уже взял напрокат автомобиль и собирался забрать его, когда мы поедим.
– Мне очень неловко сообщать тебе об этом,– виновато сказала я,– но я неважно себя чувствую. Мы не могли бы отложить поездку до середины дня? У меня разболелась голова.
Он участливо посмотрел на меня.
– У тебя есть аспирин? Лучше полежи. Вызвать тебе доктора?
– Нет, нет,– поспешно ответила я.– Приму две таблетки аспирина, полежу и к полудню буду здорова. Извини, что из-за меня поездка откладывается, но...
– Все в порядке, я понимаю. Не переживай из-за этого. Мне жаль тебя.– Он задумался на мгновение.– Может быть, я съезжу туда утром один, посмотрю, там ли Джина.
– Пожалуйста,– с трудом сдерживая волнение, сказала я,– дождись середины дня! Я преодолела расстояние в три тысячи миль, чтобы найти Джину, и не хочу в самый важный момент лежать на гостиничной кровати.
Он смутился.
– Конечно, я понимаю. Извини.
Я вздохнула с облегчением. Он решил осмотреть город и послать открытки друзьям. Он уже забрал автомобиль из гаража и собирался отправиться в город пешком.
– Ты можешь оставить ключи мне,– сказала я.– Не хочу, чтобы ты их потерял во время прогулки.
– Хорошая идея,– вполне серьезно ответил он на мою произнесенную шутливым тоном фразу.– Я вечно все теряю.
Он покорно протянул мне ключи и удалился. Как только Уоррен скрылся из виду, я подошла к машине, вставила ключ в замок зажигания и осмотрелась. Когда я жила с родителями, мне приходилось водить машину ежедневно; со временем я приобрела некий автоматизм и действовала не задумываясь. С тех пор прошло более трех лет, но в Нью-Йорке мне приходилось иногда садиться за руль. Я обнаружила, что водительские навыки сродни умению плавать: их невозможно утратить. Я решила, что мне не составит большого труда управлять автомобилем в Англии. Я завела мотор, включила передачу и отпустила тормоз. Машина покатилась вперед по булыжнику, которым был вымощен гостиничный дворик. Я осторожно проехала через узкую арку и вырулила на Хай-стрит. Оказалось, что я волнуюсь сильнее, чем предполагала; я пристроилась за зеленым двухэтажным автобусом, свернула направо в конце улицы и вскоре оказалась на тихой окраине города. Остановившись у бензоколонки, я спросила, как проехать в Холмбэри Сент-Мэри. К моему удивлению, оказалось, что я на правильном пути.
– Поезжайте прямо,– сказал доброжелательный механик.– Через Уэсткотт, мимо гостиницы Уоттон Хатч. Не сворачивайте с главной дороги почти до Эбинджер Хаммер. Как только увидите поле, засеянное водяным крессом, сверните влево. Перед часами в Эбинджере увидите белый указатель «В Холмбэри Сент-Мэри». Сверните еще раз налево, через пару миль окажетесь в деревне.
Поблагодарив его, я поехала дальше. После маленькой деревни – очевидно, Уэсткотта – пейзаж стал более диким. Я увидела ярко-зеленую листву и гряду холмов, возвышавшуюся за полями на севере. Движение было более интенсивным, чем я предполагала, мне не удавалось внимательно рассмотреть природу. Наконец я заметила боковую дорогу, которая шла мимо посевов водяного кресса в сторону Холмбэри Сент-Мэри. Она была узкой и извилистой; здесь редко попадались машины, я могла полюбоваться пейзажем. Проехав через несколько деревушек с хорошенькими старыми домиками, на которые я так засмотрелась, что едва не улетела в кювет, я наконец добралась до более крупного селения с церковью на холме и магазинами.
Я остановилась возле первого прохожего и спросила, где находится коттедж Конихерст. Женщина сказала, что никогда о нем не слышала. Немного растерявшись, я подъехала к бару; он был закрыт, но его хозяин подметал помещение.
– Извините,– крикнула я в открытое окно.– Вы не скажете, где коттедж «Конихерст»?
Это был рослый плотный мужчина с усами.
– Конихерст?
Он задумчиво потеребил усы.
– Кажется, он находится на Холмбэри-Хилли. Кто там живет?
– Мистер Гарт Купер.
– А! – радостно протянул хозяин бара.– Да, я знаю мистера Купера. Он часто приезжает сюда на уикэнды. Вам надо подняться на холм, это уединенное местечко с отличным видом. Поезжайте вверх в сторону Пислейка, мимо ряда больших домов, среди которых стоит Холмбэри-Хаус. Перед вершиной холма увидите ваш коттедж.
Поблагодарив его, я вернулась к машине. Поднимаясь от деревни к холму, я увидела выглянувшее из-за облаков солнце; его лучи пробивались сквозь изумрудную листву высоких деревьев, тень от которой причудливым узором падала на узкую извилистую дорогу. Наконец деревья кончились, справа от меня выросли довольно крутые склоны. Пейзаж, появившийся слева, стоил того, чтобы остановиться и рассмотреть его получше, но я почти добралась до цели моего путешествия и не хотела терять время. Проехав мимо нескольких домов и ворот с надписью «Холмбэри-Хаус», я стала подниматься на холм, пока не оказалась у развилки. Выбрав дорогу, ведущую в Пислейк, я включила понижающую передачу. Слава Богу, что Уоррен выбрал маленький «остин». Проезжая часть была слишком узкой для более солидной машины.
Думая о том, что рано или поздно я обязательно доберусь до вершины холма, я вдруг увидела коттедж. Я полагала, что он окажется старинным и изящным, но меня ждало разочарование. Это был маленький домик, построенный, вероятно, лет тридцать тому назад, он нависал над довольно крутым склоном. Под ним простиралась широкая долина.
Запарковав автомобиль среди деревьев, я вышла из него и медленно направилась к коттеджу. Все окна были закрыты; я не увидела признаков жизни. Я нашла входную дверь и после минутных колебаний нажала кнопку звонка; никто мне не ответил. Обогнув дом, я дернула ручку задней двери. Она оказалась запертой. Я не знала, что мне делать. Возле дома стоял маленький сарай. Из любопытства я подошла к нему и распахнула дверь – там находились лишь садовые инструменты и тачка. Повернувшись, я увидела, что солнце внезапно спряталось за тучу, из долины подул холодный ветер. Я вздрогнула.
Пустые, безжизненные окна дома смотрели на меня; внезапно, сама не зная почему, я испугалась. Я отступила назад, быстро шагая по маленькому саду, представлявшему из себя несколько террас; на последней террасе, возле забора, которым был обнесен участок, я заметила заросшую сорняками клумбу. Часть ее была недавно перекопана. Свежая сырая земля поблескивала в утреннем освещении.
Я уставилась на нее, отказываясь принять реальность. Перерытый участок имел длину, равную двум метрам, а ширина его составляла примерно метр. Внезапно, не отдавая себе отчета в том, что я делаю, я направилась к сараю. Взяв лопату, стоявшую у стены, я вернулась к клумбе. Лопата легко вошла в сырую землю и остановилась. Меня охватил сильный озноб. Я снова задрожала. Затем, одержимая желанием превратить мои худшие опасения в реальность, я склонилась над клумбой и стала разгребать землю, пока не добралась до чего-то толстого и страшного.
Это была человеческая рука.
Глава 8
После того как меня вытошнило, я заставила себя вернуться к могиле. Я должна была кое-что установить. Приведя себя в состояние отрешенности и зажав нос и рот платком, я опустилась на колени над торчавшей из земли рукой. На безымянном пальце было кольцо с насмешливо блестевшим бриллиантом. Я крепко зажмурила глаза и снова открыла их. Драгоценный камень не исчез. Охваченная чувством отвращения, я подумала, что мне следует проверить, нет ли на кольце какой-нибудь надписи, но я отбросила эту идею и отошла от могилы. Кольцо было достаточно веским доказательством: Тереза не желала разрывать помолвку; вероятно, она продолжала носить его даже после попыток Гарта расстаться с ней. Все значение сделанного мною открытия внезапно потрясло меня. Бывшая невеста Гарта была похоронена в саду возле его коттеджа. И Гарт видел Терезу перед ее гибелью. После их ссоры она убежала из своей квартиры, и больше мисс Марио не попадалась на глаза соседям.
Если полиция узнает эти факты, подумала я, Гарта обвинят в убийстве. Она осложняла ему жизнь, он ссорился с ней, видел Терезу непосредственно перед ее смертью...
На моем лбу выступил ледяной пот. Зайдя в сарай, я нашла кран, используемый для поливки сада, и открутила его. Потекла холодная вода. С маниакальной тщательностью вымыв руки, я вытерла их о подол моего платья и вышла наружу, на утренний свет. Сев в автомобиль, я задрожала.
Я пыталась привыкнуть к мысли о том, что Гарт – убийца, но мое сознание отвергало эту идею. Я допускала, что Гарт вел какую-то игру, в которой мне отводилась определенная роль, но не могла поверить, что он причастен к убийству. Мне нужно было все обдумать. Куда отправилась Тереза после их субботней ссоры? Если он убил ее, когда и где это произошло? И зачем ему понадобилось хоронить Терезу в собственном саду? Он мог выбрать место для могилы где-то на склоне холма.
Я не могла поверить, что он убил ее. Какими бы нелепыми и безумными ни были мои доводы, я не верила, что он – убийца.
Мои хаотичные, сумбурные мысли не отпускали меня. Причастна ли Джина к убийству? Если Гарт прикрывает Джину – нет, она не могла убить Терезу. Я в сотый раз спросила себя, где же Джина; меня охватило желание каким-то образом связаться с ней. Вспомнив о Джине, я тотчас испуганно подумала об Уоррене. У меня перехватило дыхание. Если Уоррен доберется до коттеджа и обнаружит могилу, он тотчас обратится в полицию. Я должна помешать ему обследовать сегодня днем этот дом.
Возвращаясь в Доркинг, я думала о том, как я могу заставить Уоррена изменить свои планы. Въезжая во двор гостиницы, я была так же далека от решения этой проблемы, как и в тот момент, когда покидала Холмбэри Сент-Мэри. Я посмотрела на часы. Половина двенадцатого. Молясь о том, чтобы Уоррен не попался мне на лестнице или в одном из холлов, я зашла в отель и поднялась в мой номер. Заперев за собой дверь, я села на кровать, подняла трубку и попросила телефонистку соединить меня с лондонским офисом Гарта.
Однажды я где-то прочитала о том, что влюбленный человек временно теряет рассудок; его мозг поражен недугом. Несомненно, если бы месяц назад кто-нибудь сказал мне, что я, обнаружив труп, не сообщу об этом в полицию, а позвоню человеку, вероятно являющемуся убийцей, чтобы предупредить его о грозящей ему опасности, я бы возмущенно заявила, что меня считают сумасшедшей. Но я на самом деле лишилась разума. Мне казалось, что я поступаю единственно правильным способом; вопреки всем свидетельствам противного я убедила себя в том, что Гарт невиновен.
Сидя в тихой комнате, я напряженно ждала соединения; наконец Кэтрин, секретарша Гарта, сняла трубку и произнесла своим сдержанным вежливым голосом:
– Купер-Янсен Лтд, доброе утро, я могу вам чем-то помочь?
– Да,– быстро ответила я.– Мистер Купер на месте? Это мисс Салливан.
– Боюсь, ни мистера Купера, ни миссис Янсен сегодня в офисе не будет. Если у вас какие-то вопросы, я могу на них ответить.
– Вы знаете, где находятся мистер Купер и миссис Янсен?
– Они принимают клиентов из Франции в Сюррее, в загородном коттедже мистера Купера. Миссис Янсен отправилась туда вчера вечером, чтобы подготовить дом к приему гостей, а мистер Купер должен был сегодня днем встретить их в аэропорту. Возможно, вы еще застанете его, если позвоните ему домой. Вам известен номер телефона?
– Нет, у меня есть только рабочий телефон мистера Купера. Вы можете продиктовать мне его? У меня очень срочное дело.
– Одну минуту,– я услышала, как она щелкнула автоматическим блокнотом.– Мэйфэр 75432.
– Большое спасибо.
Я опустила трубку и тотчас снова подняла ее, чтобы продиктовать телефонистке новый номер. Я подождала, пока она набрала его, и услышала длинные гудки.
– Извините,– сказала телефонистка,– никто не отвечает. Я отказывалась поверить в то, что мне не удастся связаться с ним. Вскочив с кровати, я покинула комнату и спустилась вниз к телефону-автомату, который я заметила ранее в холле.
К счастью, у меня нашлись нужные монеты. Прочитав инструкцию, показавшуюся мне излишне подробной, я набрала номер и стала ждать. Слушая гудки, я испуганно подумала: не перепутала ли я какую-нибудь цифру? Находясь в состоянии сильного волнения, я за три секунды убедила себя в том, что ошиблась. Повесив трубку, я вынула монету и начала все сначала. На сей раз произошло чудо: кто-то снял трубку после первого гудка.
– Алло?
Я раскрыла рот, набрала в легкие воздуха, чтобы заговорить, но внезапно онемела. Трубку поднял не Гарт. Это была Джина.
– Гарт? – произнесла она, испугавшись тишины; я догадалась, что мой первый звонок был условным сигналом, по которому она без опасений подходила к телефону.
– Гарт, в чем дело? Что случилось?
– Случилось следующее,– заговорила я дрожащим голосом.– Твоей сестре удалось наконец тебя отыскать. Черт возьми, где ты пропадала? – Слезы облегчения обожгли мои щеки; перед глазами возникла пелена.
– Клэр! Боже, где ты? Что с тобой? Клэр, я так переживала из-за тебя, так ужасно...
– И не зря! После твоего звонка я не находила себе места. Я впуталась в невероятную историю!
– Я пыталась снова дозвониться до тебя в понедельник из офиса Купера, но ты уже покинула Нью-Йорк. Ты улетела так быстро, Клэр! Я не думала, что меньше чем через пару дней ты уже будешь в Париже...
– Что мне оставалось делать? Сходить с ума в Нью-Йорке, гадая, похитили тебя, изнасиловали или убили? Или стоять посреди моей квартиры, точно статуя Свободы, и ждать, когда ты надумаешь позвонить снова?
– Я не забыла о тебе, Клэр, я действительно пыталась перезвонить тебе в субботу, но твой номер был постоянно занят, а потом у меня до понедельника не было возможности сделать это...
– Почему ты звонила из квартиры Янсенов?
– Я... слушай, я не могу говорить по телефону. Гарт придет в ярость, если узнает, что я беседовала с тобой. Он сказал, что никто не должен знать до субботы, где я нахожусь...
– Джина, ты должна сказать мне больше! Гарт попал в беду. Его бывшая невеста...
– Я знаю. Пожалуйста, дорогая Клэр, пожалуйста – не по телефону. Слушай, где ты? В Риджент-Паласе?
– В Доркинге.
– В Доркинге! Ты не должна там оставаться! Тебе опасно находиться в Доркинге. Быстрей возвращайся в Лондон. Немедленно! Садись на ближайший поезд. Ни о чем меня не спрашивай, дорогая, просто уезжай оттуда. Ты меня понимаешь? Скорее возвращайся в Лондон.
– Да, но одну минуту! Где Гарт? Я должна поговорить с ним. Мне так много надо ему...
– Он сейчас едет на машине в свой коттедж, в Холмбэри Сент-Мэри. Клэр, ты должна немедленно вернуться в Лондон. Пожалуйста! Это необходимо!
– Ладно,– сказала я, чтобы успокоить сестру.– Ладно, я сяду на ближайший поезд. Не волнуйся.
– Я буду ждать тебя,– сказала она с облегчением в голосе.– И поспеши!
– Что, по-твоему, я делала после твоего субботнего звонка? Хорошо, я потороплюсь – не беспокойся. Береги себя.
– Ты тоже, дорогая. До встречи.
– Пока.
Повесив трубку, я прислонилась к стене и поискала носовой платок. Я нашла платок, который вчера в офисе дал мне Гарт. Я с усмешкой подумала о том, что за последние два дня я плакала больше, чем за предшествующую пару лет. Придя в себя, я поднялась в мой номер и попыталась понять, что мне следует делать. Я испытывала желание как можно скорей увидеть Джину, но прежде всего мне следовало помешать Уоррену поехать в Холмбэри Сент-Мэри. Я также должна была раз и навсегда объясниться с Гартом. Но первой моей заботой был Уоррен. Я направилась к его комнате и постучала в дверь; мне никто не ответил, и я решила, что он не вернулся со своей экскурсии. Похоже, он собрался основательно изучить Доркинг. Через четверть часа я предприняла еще одну попытку. Она оказалась успешной.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Уоррен, впуская меня в номер.– Вид у тебя неважный.
Я не рассчитывала на лучшее начало разговора.
– Да, мне еще нездоровится,– тихо промолвила я.– Вот досада... Но у меня есть для тебя замечательная новость. Я уже полчаса пытаюсь разыскать тебя. Как ты думаешь, что произошло, пока ты отсутствовал? Я позвонила в офис Гарта, чтобы узнать, нет ли у него новостей о Джине. Трубку снял не кто иной, как сама Джина! Я едва поверила своим ушам! Она отказалась долго говорить по телефону, но мы договорились встретиться в пять часов в вестибюле Риджент-Паласа.
– Не могу в это поверить! – изумленно выпалил Уоррен.– Правда? Но что она делает в офисе Гарта? Где она была?
– Говорю тебе – она не пожелала объяснять все по телефону. Но разве это не прекрасная новость! Я собираюсь отдохнуть здесь еще пару часов, чтобы избавиться от головной боли, затем мы сможем сесть на поезд и встретиться с ней в пять часов.
– Это замечательно! – воскликнул он.– Просто отлично. Я позвоню на вокзал и узнаю, когда отходит поезд.
– Ты можешь отправиться в Лондон немедленно, если хочешь. Но я должна немного полежать...
– Конечно, я понимаю. Я подожду тебя, поедем вместе.– Он шагнул к телефону.– Позволь мне узнать расписание.
Я решила, что мне не следует спорить с ним – он мог что-то заподозрить. Если он решит ждать меня, я всегда сумею ускользнуть от него, как я сделала это утром, и уехать одна на машине. Я вздохнула с облегчением. Когда Уоррен заговорил в трубку, я подошла к туалетному столику и взяла кое-что с полированной поверхности. Там лежали открытки с видами Сюррея. Я стала разглядывать их.
– Четыре сорок пять? Ясно... а раньше?
Возле открыток валялся его паспорт. Я посмотрела на фотографию и с удивлением отметила, что она льстила ему, хоть это случается нечасто. Он казался молодым, смелым, умным и красивым, с вызовом смотрел в объектив. Я пролистала страницы и добралась до того раздела, где ставятся визы, чтобы посмотреть, в каких странах он бывал. В прошлом году Уоррен посетил Бразилию. Затем прибыл в Париж, совершил поездку в Лондон.
– О'кей... хорошо. Когда он прибывает в Лондон? Это экспресс?
Я удивленно уставилась на страницу паспорта. Английская и французская визы повторялись.
– С одной остановкой, говорите?
Я продолжала рассматривать штампы. Виза английской иммиграционной службы датировалась прошлой субботой, вторая, французская, была проставлена днем позже, в воскресенье.
Уоррен находился в Лондоне в тот вечер, когда Джина позвонила мне из квартиры Янсенов. Он был в Лондоне, когда исчезла Тереза. Прибыв в Лондон в субботу, он вернулся в воскресенье назад и не обмолвился мне об этом...
– Большое спасибо,– внезапно произнес он за моей спиной.– До свидания.
Он положил трубку, а я – паспорт; легкий стук трубки заглушил шорох. Испытывая удивление и растерянность, я повернулась к нему с ничего не выражающим лицом.
– Все в порядке? – непринужденно спросила я.– На каком поезде мы поедем?
– Предлагаю воспользоваться тем, что отходит в три часа дня. Я могу зайти за тобой в два тридцать?
– Отлично. Спасибо, Уоррен,– машинально сказала я, еще не успев прийти в себя; я покинула его номер и вышла в тихий коридор.
Оказавшись снова у себя, я поняла, что не могу до конца осознать смысл моего открытия, однако, постояв у окна, из которого открывался вид на Доркинг, я ощутила, что шок постепенно слабеет. Зачем Уоррен прилетал в Лондон? И почему он скрыл свой визит? Ему было чего опасаться? Мог ли он оказаться причастным к убийству Терезы? В течение нескольких минут я размышляла об Уоррене, которого всегда считала наивным, чистым, так и не повзрослевшим ребенком. Похоже, я сильно недооценивала его. Он явно не был таким наивным и простодушным, каким казался.
Другая мысль посетила меня. Не ошибаюсь ли я насчет решимости Уоррена найти Джину? Я была удивлена и тронута преданностью, которая заставила его взять недельный отпуск и отправиться на ее розыски в Лондон, но что, если его поступок имел более зловещий мотив? Снова подумав о Терезе, я сказала себе: допустим, Уоррен убил Терезу, а Джина видела, как он сделал это. Если Уоррен понял, что она стала свидетельницей преступления, ему следовало разыскать ее во что бы то ни стало. Возможно, он не знал, что ей все известно, до тех пор, пока я не прибыла в Париж и не поведала ему о субботнем звонке взволнованной Джины...
Мои мысли вырвались из-под контроля. Я попыталась остановить их бешеную пляску. У Уоррена нет мотива для убийства Терезы, сказала себе я. Зачем ему было убивать ее? Насколько мне было известно, они никогда не встречались. Я принялась беспокойно ходить по комнате, рассеянно взяла сумочку, потом положила ее на место и вернулась к окну. Возможно, я дала волю фантазии, предположив, что Уоррен разыскивает Джину, чтобы заткнуть ей рот. Может быть, Тереза угрожала Джине и Уоррен убил ее, чтобы защитить мою сестру. Затем, когда я прилетела в Париж и он понял из моих слов, что Джина оказалась свидетельницей преступления, Уоррен бросился на ее поиски, чтобы объяснить ей ситуацию. Эта гипотеза объясняла также, почему Джина не пошла в полицию. Если Уоррен убил Терезу ради моей сестры, она вряд ли захотела бы обратиться в Скотланд-Ярд.
Я взяла себя в руки. Я могла оставаться в моем номере и сочинять всевозможные теории, но такое поведение было не самым разумным. Правильнее было бы найти Гарта и потребовать от него, чтобы он рассказал мне всю правду без недомолвок и утайки; поскольку Гарт прятал Джину в своей лондонской квартире, а ранее – в загородном коттедже, он, вероятно, знает, от кого и почему она скрывается.
Во мне созрело решение. Я быстро взяла свою сумочку, осторожно открыла дверь и спустилась к автомобилю, стоявшему во дворе. Сев за руль, я выехала на Хай-стрит и снова отправилась в Холмбэри Сент-Мэри. Я так нервничала, что выехала из Доркинга по другой дороге и потеряла несколько драгоценных минут, блуждая по боковым улочкам и пытаясь овладеть собой. Наконец благодаря везению я нашла дорогу, ведущую в Уэсткотт и Эбинджер Хаммер. Через несколько минут я миновала гостиницу в Уоттон Хатч, которую заметила во время первой поездки. Начал накрапывать дождь; когда я добралась до поворота на Холмбэри Сент-Мэри, мне пришлось включить «дворники». Ливень закончился; когда я поднималась на Холмбэри-Хилл к коттеджу Гарта, на небе снова появилось неяркое солнце, стена дождя осталась позади.
Я гнала машину слишком быстро. При других обстоятельствах узкая извилистая дорога заставила бы меня двигаться со скоростью пешехода, но я спешила увидеть Гарта и узнать всю правду, поэтому забыла о правилах безопасной езды. К счастью, мне не попалось ни одной встречной машины и я добралась до коттеджа без аварии. Не успев запарковать автомобиль, я увидела, что на сей раз нахожусь возле коттеджа не одна: элегантный бежевый «ягуар» занял мое место.
Колесные диски поблескивали на солнце, радиатор машины скрывался в кустах. Кто-то опередил меня. Предположив, что это приехал Гарт, я вспомнила, что никогда не видела его машины. В Лондоне мы постоянно пользовались такси. Вдруг машина принадлежит другому человеку? Заколебавшись, я вздрогнула, перед моими глазами возникла рука, торчащая из земли. Овладев собой, я позволила машине откатиться на несколько метров назад и запарковала ее на обочине чуть ниже «ягуара». Несомненно, это приехал Гарт. Джина сказала, что он отправился в Холмбэри Сент-Мэри. Я превратилась в неврастеничку, которой везде чудится несуществующая опасность.
Выйдя из автомобиля, я захлопнула дверь. Вокруг меня было тихо. Справа тянулся поросший лесом склон холма. Ветер не раскачивал ветки деревьев; птичка прощебетала что-то и упорхнула в притихшую молодую поросль. Я была частью неподвижного пейзажа. Послушав тишину, я снова зашагала вперед; влажные ветки трещали под моими ногами; сердце билось учащенно.
Все окна дома были по-прежнему закрыты; признаки жизни отсутствовали. На мгновение я остановилась в нерешительности у обочины и затем, сделав над собой усилие, быстро пошла к входной двери. Коснулась кнопки звонка, подождала. Мне показалось, что звонок зазвучал где-то далеко, он нарушил своей тихой трелью безмолвие дома. Я продолжала ждать. Я уже собиралась позвонить снова, когда он открыл дверь. Его лицо ничего не выражало. Он словно не узнал меня.
– Извини,– выдавила из себя я,– но мне надо поговорить с тобой, Гарт.
Он молчал и не двигался. Одна его рука лежала на замке, другая была сжата в кулак. Как обычно в мгновение сильного стресса, я обнаружила, что замечаю пустяки – то, что на Гарте была простая одежда: темные слаксы, голубая рубашка и, к моему удивлению, теннисные тапочки на мягкой подошве. Его волосы были растрепанны; он пригладил их жестом, знакомым мне с нашей первой встречи в Париже.
