Текст книги "Столыпин"

Автор книги: Святослав Рыбас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Святослав Рыбас
Столыпин

Предисловие
Стальной щит в портфеле

Дух народа

Говоря о Столыпине, сегодня имеют в виду символ. Для одних – это символ постепенного движения России к европейской политической и экономической модели, для других – символ разорения тысячелетнего крестьянского уклада и предтеча Гражданской войны.

Другими словами, от этой фигуры веет вечным трагизмом русского образованного деятельного человека: в экстремальной ситуации, когда традиционные методы государственного управления перестают срабатывать, он выдвигается на первый план, когда же положение стабилизируется, он начинает раздражать и его устраняют с политической арены. А потом собственно человек никого не интересует, остается символ.

Когда-то Русь представляла собой территорию длиной около 1300 и шириной 300 километров вдоль пути «из варяг в греки». В ней обитали слабо связанные друг с другом родовые общины и племенные союзы, где люди постоянно жили своими локальными интересами. Передаваемая из поколения в поколение традиция диктовала незыблемые правила общего существования внутри замкнутых сообществ, жизнь как бы повторялась на новых витках цикла и создавала социокультурную вечность.

Если к вечности добавить нетоварное производство (отсутствие необходимости стремиться к прибыли), то получим крепчайшую гранитную скалу, на которой была построена принявшая православие Русь.

У Святой Руси был прямой выход на небеса, но не было никакой потребности в государственности.

Чтобы объединить Русь и превратить ее в Россию, потребовалось преодолеть не только множество бед и нашествий, но и духовно изжить, хотя бы частично, присущую русским изолированность.

Но общинная локальность (можно сказать иначе: замкнутость, самодостаточность) никогда не была изжита до конца, хотя с ней боролись многие реформаторы.

Конфликт Руси и России ярко выразил Николай Бердяев в начале 20-х годов: «Россия была необъятным и темным мужицким царством с очень слабо развитыми классами, с очень тонким культурным слоем, с царем, сдерживавшим это царство и не допускавшим растерзания народом этого культурного слоя».

Все российские реформы – это постоянная борьба преобразователей-либералов с консервативной почвой, в которой раз за разом реформы глохли.

Правда, в итоге драматического столкновения страна перемещалась в иной цикл, новый виток своей привычной вечности и осваивала новое положение.

Поэтому нам до сих пор свойственны и «воля вольная», и «комплекс Ильи Муромца», слезающего с печи только в последний миг перед катастрофой. То есть мы внутренне всегда готовы к крутому виражу, самоотрицанию, вызову своим святыням.

Поэтому судьба Столыпина для нас, находящихся в ином, чем он сам, историческом времени, тем не менее крайне поучительна.

Проведение аграрной реформы и удержание России в русле парламентаризма – вот основные направления деятельности Петра Аркадьевича. Реформа, которую справедливо называют «вторым раскрепощением крестьян», была стратегически верным решением. Ее поддержали без малого 30 % крестьян. Если бы она была доведена до конца, возникла бы реальная перспектива образования в деревне независимого крестьянина-собственника, который стал бы базовым элементом русского либерализма и удержал страну от революционных потрясений. Но не получилось.

В конце концов задача создания свободного, экономически и политически независимого российского человека, к чему стремился Столыпин, перенесена российской Историей в наше время.

«Что за страна оказалась в моем управлении?» – этот вопрос встал перед Столыпиным.

И прямого ответа у него не было!

Загадочная страна.

Святая Русь? Великая Российская империя?

Киевский князь святой Владимир Святославович и император Петр Великий – разные люди, разные идеи, разные страны.

И поэтому русский дворянин Столыпин был ближе к Петру, а миллионы русских крестьян ближе к князю Владимиру.

Попутно отметим, что единственный данный Богом и Историей начальник Столыпина, царствующий император Николай II, не любил Петра Великого и считал его реформы неоправданно жестокими и, пожалуй, антирусскими.

Николай считал себя выразителем интересов народа, крестьянского, в основном, по составу.

А крестьяне – общинный народ, веками живущий своими местными интересами. Заплати налоги, отработай барщину или оброк, дай в армию рекрутов – и живи, как хочешь, не зная ничего ни о Санкт-Петербурге, ни о Российской империи.

Когда-то на территории Руси жили многочисленные славянские племена. Они состояли из родов и родовых союзов, были слабо связаны друг с другом как в отношениях обмена и торговли, так и в смысле культурной традиции. Это были в чистом виде первобытные люди. Объединять их стала княжеская власть, которой потребовалось изымать у населения небольшие излишки в виде дани. Восточные славяне подчинились военной силе, княжеской дружине. Полюдье было первым звеном в организации власти, а князь – единственным элементом военной централизации.

Излишних ресурсов у населения в силу географических и климатических особенностей всегда было мало, они могли рачительно использоваться только при большой централизации и напряжении сил.

В сравнении с Западной Европой, где население было воспитано еще римским правом и христианством в уважении к законам и собственности, русские князья-руководители могли рассчитывать в общении с народом только на свою силу во время полюдья и на общинное самоуправление во время своего отсутствия на подвластной территории. То есть русские постоянно жили по неписаным законам в условиях и климатической, и законодательной неопределенности, способные к крайнему напряжению сил, не боящиеся «дойти до края» и даже внутренне соперничавшие с властью.

Для Столыпина было очевидно, что народная крестьянская масса, пройдя через испытания княжескими усобицами, монгольским нашествием, Смутным временем, петровской модернизацией, видит оправдание Власти только в фигуре царя-заступника. Между царем и народом нет средостения, нет общественных опор – эти опоры надо строить. Строить, делясь властью царя.

В принципе, общине не было дела до государства. Она оставалась самодостаточной, традиционной вещью в себе.

Петр Аркадьевич не подозревал, что, начиная реформу общины, он поднимает руку на древнее народное божество, которому поклонялась страна.

С точки зрения мировой земледельческой практики европейской культуры Столыпин был прав: общинное земледелие было малопродуктивно и архаично, жизнь требовала новых, либеральных, творческих форм хозяйствования.

Значит, надо было идти вперед.

А что впереди? Удача или крах? Бог ведает.

Трудный век

Из начала двадцать первого века, из ощущения катастрофы, пронизывающего наше общество в дни, когда пишутся эти строки, перенесемся в начало двадцатого века.

Что там? Поражение в войне, отдача Японии Курильских островов и половины Сахалина. И еще: нетерпимость к существующей власти всех либеральных движений, требований всего сразу, крестьянские мятежи, эсеровский террор, военно-полевые суды, кризис власти. И наконец: Столыпин, его реформы, одиннадцать покушений на него, ненависть справа и слева, первые результаты реформ. Затем – гибель.

Фигура крупнейшего деятеля предреволюционной поры Петра Аркадьевича Столыпина в нашей истории на протяжении десятилетий была окрашена только черной краской как фигура политического противника, как будто политическая борьба 10-х годов продолжалась все это трагическое столетие. Конечно, и в таком освещении можно было разглядеть значительность российского премьера, но мало что можно было понять.

«Столыпин – враг революции» – этот тезис всех партийных идеологий от кадетской до эсеровской благополучно дожил до нынешних времен. Правда, сегодня подобная однозначность мало кого устраивает, интерес к личности Столыпина растет и растет.

Слова «Столыпинская реформа» звучат вечной памятью человеку, который перед лицом катастрофы принял на себя ответственность за судьбу России.

Не будем забывать, что Столыпин являлся сыном своего времени, дворянином, руководствовался только понятиями «российской пользы», «российского величия», и всю его жизнь следует рассматривать с учетом исторических реалий ушедшей эпохи.

Что знает широкая публика о его реформах?

Весьма немного. Советский энциклопедический словарь, в частности, отмечает: «Буржуазная реформа крестьянского надельного землевладения в России, ознаменовавшая поворот аграрно-политического курса самодержавия (названная по имени П. А. Столыпина). Разрешение выходить из крестьянской общины на хутора и отруба… и переселенческая политика имели целью ликвидацию малоземелья при сохранении помещичьего землевладения, ускорение расслоения деревни, создание в лице кулачества дополнительной опоры самодержавия. Реформа потерпела неудачу». (Столыпин был убит в 1911 году.)

И ни слова о трагедии России. Ни слова о крестьянской трагедии, которая через двадцать с небольшим лет раздавила русское крестьянство. Ни слова о героической жизни, о подвиге этого русского человека.

Закончился двадцатый век. Снова перед Россией старая проблема, снова мы уповаем не на революционные преобразования, а на реформы. И вглядываемся, все пристальнее и пристальнее вглядываемся в недавнее прошлое. Что там?

Чудовищное покушение

Двенадцатого августа 1906 года в субботу к подъезду дачи председателя Совета министров на Аптекарском острове подъехало ландо с тремя мужчинами. Двое – в форме жандармских офицеров, один – в штатском платье. Столыпин принимал в своем кабинете посетителей, в приемной ожидало несколько десятков человек, среди них были женщины с детьми. На балконе, прямо над крыльцом, сидели двое детей Столыпина, дочь Наташа и малыш Аркадий вместе с няней, молоденькой воспитанницей Красностокского монастыря Людмилой Останькович.

Через несколько минут взрывом бомбы дача будет разрушена, Останькович погибнет, малыш – легко ранен, а Наташа с раздробленными ногами окажется под копытами взбесившихся от боли раненых лошадей.

Пока же двое в жандармской форме остановлены швейцаром. Первый из них – с портфелем. Они настаивают на встрече с министром, ссылаются на очень важное дело. Швейцар-служака: «Запись к приему лиц, имеющих отношение к министру, прекращена, министру понадобится не менее двух часов для приема лиц, уже находящихся в приемной». Так передает суть речей швейцара полицейский документ. Но посетители спешат, рвутся к двери, ведущей в коридор, откуда вход в столыпинский кабинет. На их пути встает агент охраны Горбатенков. Короткая схватка. На помощь Горбатенкову устремляется его помощник, агент Мерзликин, из приемной на шум выходит генерал Замятин.

И все они мгновенно исчезают в страшном взрыве.

* * *

В Центральном Государственном архиве Октябрьской революции в делах охранного отделения – списки погибших и раненых от того взрыва. Есть там и маленькие, в ладонь, альбомы с фотографиями и словесными портретами боевиков-эсеров. Есть и фотокарточка молодой двадцатитрехлетней сероглазой девушки с косой – Климовой, участницы покушения. Сегодня, в конце века, видишь, как жестоко разделалась история не только с ней, не только со Столыпиным, но даже и с дочерьми Климовой, отбывшими свой срок в сталинских лагерях. Молчит архивный альбом. Истлели кости жертв и героев. Молча глядит с выцветшего снимка террористка, еще не ведая ни боли, ни страха.

* * *

В этот день старшая дочь Столыпина Маша, закончив с младшей сестрой Олечкой урок, пошла с ней из нижней гостиной наверх. Взрыв застал Машу в коридоре. Она собиралась открыть дверь, но никакой двери не было. Вместо двери – пустота, внизу – набережная, блеск Невки, деревья. Взрыв ошеломил девочку. Она подумала об отце: что с ним?

Несколькими днями раньше в Варшаве бросали бомбу в генерал-губернатора Скалона. В Саратове был разорван бомбой губернатор Блок. От взрывов сотрясалась жизнь. И дочь боялась за отца, не понимая, что случилось в России.

Маша Столыпина кинулась к окну, чтобы прыгнуть на крышу нижнего балкона и перебраться в кабинет Петра Аркадьевича. Ее остановил Казимир, слуга, взял обеими руками за талию и отодвинул в сторону.

Тут она увидела мать с белой от известки головой.

– Ты жива, – сказала мать. – Где Наташа и Адя?

Не было двух ее детей. Как каждая мать, супруга Столыпина думала прежде всего о родных детях.

Они вошли в верхнюю гостиную. Здесь лежала на кушетке выздоравливающая от тифа Елена. На полу среди осколков – горка. Стены и пол целы. Зато из соседней комнаты вся мебель вылетела в приемную и даже на набережную Невки.

Откуда-то снизу, с улицы, раздался голос Столыпина:

– Оля, где ты?

Мать вышла на балкон.

– Все дети с тобой? – спросил он.

– Нет Наташи и Ади, – с ужасом и тоской вымолвила Ольга Борисовна.

В эту минуту Столыпин, наверное, отдал бы посты министра внутренних дел и премьера, все честолюбивые упования, все патриотические планы ради одного доброго слова о Наташе и Аркадии.

Маша хотела сбежать вниз по лестнице, но от лестницы осталось ступенек десять. Надо было прыгать на кучи щебня или ждать пожарных. Она спрыгнула, упала, вскочила на ноги и бросилась на шею отцу. Какое счастье было видеть его живым и невредимым!

Но что творилось кругом?! Кричали и стонали раненые, стлался дым, метались обезумевшие женщины. Шелестели липы, по дорожке ползли две Наташины черепахи, на газонах лежали мертвые и разорванные тела: тут нога, тут чья-то кисть, там челюсть.

Наташа и Аркадий были найдены под обломками дачи тяжело раненными.

«Наташа была ранена очень серьезно, – вспоминала потом Мария Столыпина (по мужу – фон Бок), – и странно было видеть, когда ее переносили, это безжизненно лежащее тело с совершенно раздробленными ногами и спокойное, будто даже довольное лицо. Не издавала она ни одного звука: ни крика, ни стона, пока не переложили ее на кровать. Но тогда она закричала и кричала уже все время, – так ее в больницу и увезли, – кричала так жалобно и безнадежно, что мороз по коже проходил от крика этой четырнадцатилетней девочки…

А у Ади были раны на голове и перелом ноги, и все последующее время бедный ребенок очень страдал больше от нервного потрясения, чем от ран. Он несколько дней совершенно не мог спать: только заснет, как снова вскакивает, с ужасом озирается и кричит: «Падаю, падаю!»». (Цит. по: Рыбас С., Тараканова Л.,Реформатор. М., 1991. С. 7).

К вечеру увезли пострадавших. Кого в покойницкие, кого в лечебницы. Наташе предстояла ампутация обеих ног, немедленно, иначе не спасут. Это была цена, которую Столыпин должен уплатить за твердый курс, спасающий страну от трагедии революции?

Он умоляет докторов отложить операцию до утра. Они с трудом соглашаются. Наступает утро. Ампутацию снова откладывают. Потом сообщают, что попробуют сохранить обе ноги, а что дальше, останется калекой или поправится, – это как Бог даст.

Надо думать, прошедшая ночь была для Столыпина мучительной. На нем лежала кровь его детей. Он не мог не знать, что и в дальнейшем ничто не убережет их, никакая охрана, никакие жандармы. Уберечь детей может только отец. При одном условии…

Голая правда документов

«Список лицам, убитым при взрыве бомбы на даче Господина Министра Внутренних Дел Столыпина 12-го августа 1906 г.

1. Непременный член Ярославского губернского по земским и городским делам представителя Коллежский Асессор Николай Юльевич Слефогт – 32 лет.

2. Отставной Статский Советник Михаил Тимофеевич Вербицкий – 60.

3. Потомственный почетный гражданин Леонтий Клементьевич Клементьев – 59.

4. Запасный унтер-офицер Кавалергардского полка из крестьян Смоленской губернии Духовищинского уезда, Жиловичской волости деревни Новоселок Василий Прокофьев Солдатенков – 32.

5. Запасный боцман Гвардейского экипажа из крестьян Курской губернии Дмитриевского уезда, Михайловской волости, слободы Жидневки Александр Иванов Проценков – 28.

6. Гражданской инженер Пероним Пулианович Терлецкий – 25.

7. Унтер-офицер Санкт-Петербургского Жандармского дивизиона Иван Павлов Слепое – 27.

8. Коллежский регистратор Афанасий Ларионов Горбатенков – 45.

9. Крестьянин Нижегородской губернии, Лукояновского уезда, Крюковской волости, села Крюкова Петр Григорьев Синятин – 47.

10. Сотенный медицинский фельдшер Области Войска Донского Захар Семенов Мерзликин – 29.

11. Крестьянин Ковенской губернии и уезда, Сурзинокской волости, Свентаброкского общества Франц Казимиров Станюлис – 22.

12. Член Совета Министерства Внутренних Дел сенатор Действительный Статский Советник Сергей Алексеевич Хвостов – 60.

13. Харьковский мещанин Александр Леонтьев Вольфович – 54.

14. Жена прапорщика запаса Ольга Истомина – 32.

15. Вдова Действительного Статского Советника Княгиня Евдокия Артемьевна Кантакузена – 56.

16. Князь Иван Александрович Некашидзе – 55.

17. Церемонимейстер Высочайшего Двора Действительный Статский Советник Александр Александрович Воронин – 43.

18. Генерал-майор Александр Замятин – 54.

19. Отставной канцелярский служитель Николай Григорьев Воронин – 59.

20. Крестьянка Анна Петровна Долгушина.

21. Неизвестный.

22. Неизвестный.

23. Ноги с частью живота бывши в жандармских брюках.

24. Неизвестный. Первоначально был доставлен в лазарет Лейб-гвардии Московского полка».

Вслед за этим списком идет список раненых и умерших от ран. В нем двадцать пять имен. Крестьяне, мещане, офицеры, чиновники, женщины, дети. Я бы мог привести их, чтобы подчеркнуть мысль о том, что платят за политику, за нетерпение террористов, за нашу революционность, всегда платят они. Надеюсь, никто со мною не станет спорить.

«Начальник отделения по охране порядка и общественной безопасности в Санкт-Петербурге.

…Жена Губернского Секретаря Ольга Евгеньевна Истомина, 40 лет, проживала в доме № 26, по Гусевой ул., по бессрочному свидетельству Валдайского Полицейского Управления от 8 УП 1904 г. за № 160, при ней находился малолетний сын около 5 лет.

Истомина занимала в этом доме угол и, так как ее муж находился в безвестной отлучке, сильно нуждалась в средствах к жизни.

12 августа 1906 г. Истомина со своим ребенком пошла подавать Господину Министру Внутренних Дел прошение о пособии, где и была убита вместе с ребенком во время взрыва, по доставлении трупов в Петровскую больницу она была опознана домовладелицей дома, где проживала, Марией Берлиной и женщиной того же дома, Идой Шеберт.

Истомина вместе с ребенком погребена за счет казны на Смоленском кладбище.

Приметы ее: 40 лет, рост средний, худощавая, волосы и глаза черные.

И.д. Делопроизводителя М. Красовский».

Вот так, дорогой читатель!

Не сливается ли в нашем представлении этот убитый ребенок с кричащей, изувеченной Наташей Столыпиной? А вот пожертвовавшие собой террористы «бывши в жандармских брюках» не сливаются с ними. Разные жертвы.

Посмотрим, кем были террористы.

«Доклад отделения по охранению общественной безопасности и порядка в столице 24 сентября 1906 г.

Его Высокопревосходительству Господину Министру Внутренних Дел.

Секретно.

Произведенным агентурным розыском по делу взрыва 12-го Августа дачи господина Министра Внутренних Дел удалось получить следующие сведения о погибших участниках этого преступления.

1. Преступник в жандармской форме атлетического сложения – Уроженец города Смоленска Никита Иванов. В начале Марта с. г. содержался под стражей в Брянской тюрьме по делу ограбления артельщика Брянских заводов. Мать Иванова живет в Смоленске на Московской улице, где содержит чайную;

2. второй жандармский офицер (разорванный) – еврей, уроженец г. Минска, до середины 1905 г. проживал во Франции, откуда вернулся в Россию. В последнее время проживал по паспорту бельгийского подданного;

3. преступник во фраке – уроженец г. Брянска и рабочий бежецких заводов, имя его – Иван. Известен хорошо местным жандармским властям, т. к. неоднократно привлекался к дознанию.

Все эти лица принадлежат к Московской организации «максималистов».

Полковник Герасимов».

Розыск действовал быстро и результативно. Война между террористами и правительством началась не вчера. Интеллигентное просвещенное общество с нескрываемым сочувствием следило за ней, ожидая, когда твердокаменная власть изнеможет под ударами.

«3 декабря 1907. Доклад отделения по охранению общественной безопасности и порядка в столице.

Совершенно секретно.

13 августа прошлого, 1906 г. на перроне станции Новый Петергоф был убит выстрелом из «браунинга» командир Лейб-гвардии Семеновского полка Свиты Его Величества генерал-майор Мин. Задержанный убийца, домашняя учительница Зинаида Коноплянникова, как на предварительном следствии, так и на суде заявила, что она член летучей боевой дружины Северной области партии социалистов-революционеров и убила генерал-майора Мина по приговору этой партии.

Областные летучие боевые дружины организованы при каждом областном комитете, и согласно постановлению последнего съезда партии социалистов-революционеров на них возложено приведение в исполнение смертных приговоров, постановленных областными комитетами по отношению лиц, проживающих в районе областного комитета…

Принятыми мерами установлено, что организаторами всех политических убийств, выполненных летучей боевой дружиной Северной области, является некто Карл, он же конспиративную кличку носит Иван или Иван Иванович.

Проживая почти постоянно в пределах Финляндии, Карл организовал кроме убийства свиты Его Величества генерал-майора Мина следующие политические убийства, выполненные находящимися в его подчинении членами боевой дружины Северной области:

1) 2 декабря 1906 г. было совершено покушение на убийство генерал-адъютанта Дубасова. Покушавшиеся на убийство Воробьев и Березин были задержаны и по приговору санкт-петербургского военного трибунала, военно-окружного суда казнены.

2) 26 декабря 1906 года был убит главный военный прокурор генерал-лейтенант Павлов. Убийца, член боевой дружины, матрос, дезертир Егоров, по приговору СПБ военно-окружного суда казнен.

3) 17 января сего года был убит начальник временной тюрьмы Гудима неизвестным, также боевиком боевой дружины. Убийца не был задержан.

4) 16 июля сего года предполагалось убийство военного министра генерал-лейтенанта Редигера. Убийство было предотвращено арестом лиц намеченного предполагаемого покушения. Были арестованы назвавшиеся: Файнбергом, Гольцом, Гуминским, Руссаком и Фабрикантом, которые по приговору СПБ военно-окружного суда приговорены к каторжным работам.

5) 13 августа сего года был убит начальник Санкт-Петербургской тюрьмы полковник Иванов. Задержанный неизвестный убийца, член боевой дружины, по приговору СПБ суда казнен.

6) 15 октября был убит начальник главного тюремного управления Максимовский. Убийца Евстолия Рагозникова, член той же дружины, была казнена по приговору СПБ военно-полевого суда.

7) 19 октября при похоронах Максимовского на Волковом кладбище был задержан неизвестный, с двумя «браунингами». При допросе он заявил, что состоит членом летучей боевой дружины и командирован Карлом для убийства министра юстиции Щегловитова, и в настоящее время Карлом подготовлялось покушение на жизнь господина премьер-министра П. А. Столыпина во время пребывания его на заседании Государственного совета…

В декабре Карл вместе с двумя неизвестными женщинами был арестован на даче в Колломяках…

Полковник Герасимов».

Снова жизнь Столыпина под угрозой. Даже можно сказать – он обречен стать жертвой.

В его портфеле – стальной лист, чтобы можно было заградиться от пули как щитом.

Он знает, что обречен и что единственное спасение – уйти, исчезнуть с петербургского горизонта, уехать в Колноберже, где он только отец, только муж, только помещик.

Он, ненавидимый либерально-революционной интеллигенцией, был любим, уважаем, счастлив в Колноберже, неподалеку от Ковно.

И все-таки обречен.

Со всеми своими мечтами вывести Россию к благоденствию – обречен.

Большинство не хочет терпеть, долго трудиться. Легче убить.

Выписка из полученного агентурным путем письма с подписью «Сова»: «Почему не написали об убийстве С. А.?

(Великий князь Сергей Александрович, убитый эсером Каллевым. – Авт.) У нас слышны по этому поводу, преимущественно среди рабочих, такие речи: «Собаке собачья смерть». Я лично так этому обрадовалась, что вы и представить себе не можете. Как хорошо, что одним подлецом стало меньше. Молодцы С.-Р. – как удачно они действуют».

Радоваться убийству было в обычае общества.

Террор стал божеством.

Старейший кадет И. Петрункевич заявляет о невозможности для партии осудить террор, ибо это явилось бы «моральной гибелью партии».

Александр Солженицын, приводя эти слова Петрункевича («Март семнадцатого»), не ужасается, нет. Он свидетельствует об обреченности Реформатора.

Дух убийства, жажда немедленного переворота, романтизация всякого насилия и всяких террористов – вот воздух времени. Им дышат, опьяняясь все сильнее, рабочие, гимназисты, студенты, чиновники. Опьяняется интеллигенция, великая русская интеллигенция (и не великие, рядовые интеллигенты), погружается в завораживающие сны.

Отсюда – шаг до бездны, которая поглотит их всех и превратит Россию в «бездыханный труп» (Н. Бердяев).

И маленький стальной щит в портфеле премьера!

А рядом со сталью – проекты аграрной реформы, разрушающей русскую крестьянскую общину, эту великую народную крепость и великую темницу.

Столыпин должен был успеть, прежде чем погибнет, наверстать упущенное за пятьдесят лет, дать то, что должно было быть дано крестьянину на следующий день после Освобождения, то есть 20 февраля 1861 года, – личную свободу и право распоряжаться своей землей.

Сколько ему отпущено времени? Кто в России его поддержит?

Александр Васильевич Кривошеин, правая рука Столыпина, завершивший политическую карьеру премьер-министром правительства Юга России в Крыму, говорил на встрече с журналистами в июне 1920 года:

– Трагедия России в том, что к землеустройству не приступили сразу после Освобождения. Русская революция потому и приняла анархический характер, что крестьяне жили земельным укладом царя Берендея. Если Западная Европа, треща и разваливаясь, еще обошлась без большевизма (и обойдется), то потому, что земельный быт французского, немецкого, английского, итальянского фермера давно устроен. (Опубликовано в крымских газетах в сентябре 1920 года.)

Кривошеин пережил Столыпина на десять лет, увидел весь оборот исторического колеса и даже у Врангеля в условиях Гражданской войны пытался проводить реформы. Увы, время давно было упущено. (Однако прощальные кривошеинские реформы мы еще вспомним в заключительных главах этой книги.)