Текст книги "Сказание о Раме, Сите и летающей обезьяне Ханумане"

Автор книги: Святослав Сахарнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Рама возвращает Сугриве царство

Долго шли Рама и Лакшмана за обезьянами, пробираясь через горы, поросшие джунглями, пока не достигли страны, из которой жестокий Валин изгнал брата. Но когда в вечернем сумраке перед путниками заблестели огни столицы, а на вершине холма забелел прекрасный дворец, Хануман сказал:

– Останемся здесь на ночь. Но сперва надо решить, кто выйдет завтра сражаться с Валином?

– Я уже сказал, это сделаю я, – ответил Рама.

Но Су грива после долгого молчания проговорил:

– И всё-таки мой долг первому выйти сражаться с ним. Я царь, и мои подданные не должны думать, что я трус.

– Он прав! – воскликнул Лакшмана.

И Рама нехотя согласился:

– Он прав.

Но братья тут же решили, что станут в кустах близ места поединка и будут оттуда наблюдать ход боя.

Всю ночь на стенах столицы обезьян горели факелы, протяжно перекликалась стража, ей отвечали из чёрного леса голоса ночных птиц и рёв вышедших на охоту тигров.

Когда рассвело, Хануман подошёл к городским воротам и крикнул:

– Жители города! Мы вернулись, чтобы освободить вас от жестокого Валина. Радуйтесь. Сугрива здесь – он вызывает Валина на бой!

Не успел замолкнуть его голос, как послышался шум: это, грохоча боевыми сандалиями и гремя мечом, к воротам спешил поднятый с постели Валин.

Царь обезьян ждал его на опушке леса.

Ворота распахнулись. Косматый, длиннорукий Валин, подняв меч, устремился навстречу сопернику. Они сошлись. Скрестились мечи, и снопы искр вырвались из металла. Валин думал, что и на этот раз легко одолеет брата. Но близость Рамы придала силы Сугриве – его удары с каждым разом становились всё сильнее. Валин почувствовал, что устаёт, и решил действовать хитростью. Он притворился, что ранен, опустил меч и застонал. Сугрива тоже остановился. Тогда Валин одним прыжком налетел на него и сбил с ног, Сугрива выронил оружие, Валин захохотал, обнажил ему горло и занёс острый меч…

Это произошло так быстро, что братья не успели выбежать из-за кустов.

– Он погиб! – воскликнул Лакшмана.

Но не успел опуститься меч Валина, как зазвенел лук Рамы, сверкнула стрела, со свистом пронзила воздух и пробила навылет грудь Валина.

Братья подбежали к соперникам. Те лежали на земле, Сугрива был без чувств, а Валин уже умирал. Его глаза начали терять блеск. Последним усилием он приподнял голову.

– Так вот кто убил меня! – прошептал умирающий. – Почему ты оказался здесь, Рама? А если ты хотел моей смерти, почему не вышел на открытый бой, почему стрелял из засады?

– Видно, такую смерть определили тебе боги, – печально ответил Рама. – Ты сам не оставил мне времени. А здесь я по просьбе друга, ты причинил ему зло.

– Тогда ты прав, – прошептал Валин и умер.

Так Рама вернул Сугриве царство и обрёл могучего союзника. У царя обезьян снова оказались тысячи подданных, сильных и смелых, готовых по первому его зову идти в бой.

Но прежде чем двинуть обезьянье войско на Ланку, Рама решил разузнать, где спрятана Сита и что за войско держит в столице Равана. Об этом он сказал Сугриве.

– Нелегко будет сделать это, – ответил царь обезьян. – В океане по пути на Ланку живёт страшное чудовище, которому боги поручили охранять остров. Его невозможно победить в бою. Но там, где беспомощна сила, успех может принести хитрость. Твоё поручение, Рама, может выполнить Хануман. Знай, что его матерью была простая обезьяна, но отцом – сам Бог ветра. Когда Хануман родился, он подарил ему чудесное умение летать. И ещё научил уменьшать и увеличивать размеры тела, подобно тому как сам Ветер увеличивает и уменьшает размеры облаков. И ещё, почему нам важно перехитрить чудовище: боги определили, если оно пропустит на Ланку хотя бы одно живое существо, оно навсегда покинет эти воды. Тогда и нам путь будет открыт… Я зову Ханумана!

Выслушав Сугриву, Хануман сказал:

– Хорошо, я проберусь в столицу Раваны. И может быть, даже повидаю Ситу. Но как поверит она, что я прислан тобой, Рама?

Тогда Рама снял с пальца перстень, с которым не расставался никогда, и протянул его обезьяне. Хануман поклонился и вышел.

В тот же день он во главе маленького отряда отправился в путь. Дорога вела туда, где узкий мыс Коморин с трёх сторон омывается океаном.

В кармане плаща у Ханумана лежал перстень Рамы.

Хануман достигает Ланки

Прошло несколько дней, и маленький отряд достиг берега. Там, впереди, за зелёной водной пустыней лежало государство ракшасов.

– Как же мы доплывём до острова? – спросила одна обезьяна. – У нас нет корабля.

– Даже если бы он у нас был, ракшасы заметили бы его и потопили! – добавила другая.

Но Хануман не слушал эти разговоры. Он подошёл к воде, протянул руки к далёкой Ланке и стал расти. Он вырос, как гора, присел, могучим толчком оттолкнулся от земли и устремился вперёд.

Как рыжая туча, мчался он по небу, рассекая облака. Розовые фламинго и белые пеликаны, завидев его, испуганно бросались в стороны.

Но опасность, о которой предупреждал Сугрива, уже подстерегала обезьяну. На дне пролива проснулось чудовище. У него была огромная пасть и грива, спутанная и косматая, как морские водоросли.

«Кто-то летит!» – услыхав свист, подумало оно, всплыло, выставило из воды голову, раскрыло глаза и увидело Ханумана.

– Торопись, несчастный! – прошипело чудовище, и от его шипения задрожали волны. – Я дало обет богам, что никто из стремящихся на Ланку не избежит моей пасти. Готовься!

Оно упёрлось головой в облако и распахнуло пасть так, что пасть эта встала на пути Ханумана, как устье пещеры.

Но у Ханумана была приготовлена на этот случай хитрость.

– Я готов стать твоей жертвой! Пусть свершится воля богов! – крикнула обезьяна и стала стремительно уменьшаться.

Она уменьшилась сперва до размеров орла, потом – ласточки, влетела в пасть чудовища и, облетев её, вылетела обратно.

– Не сердись, о могучий! – крикнул Хануман. – Твоя клятва богам не нарушена: я не миновал твоей пасти. Прощай!

И он помчался дальше, увеличиваясь в размерах, а чудовище, содрогаясь и взбивая пену, погрузилось в пучину вод, чтобы навсегда покинуть пролив.

Полный сил и радости, нёсся теперь Хануман над океаном. Вот уже и голубые вершины Ланки, жёлтый песчаный берег, город, белые стены, а над ними – как дневные звёзды – медные копья стражников.

«Никто не должен видеть, что я достиг острова!» – подумал он, уменьшился до размеров кошки и, пролетев над крепостной стеной, опустился на холме, откуда хорошо была видна вся столица Раваны.

Хануман во дворце

Глядя на столицу ракшасов, на её прекрасные здания, утопающие в тенистых садах, Хануман гадал, где среди них дворец Раваны? И вдруг в глубине города он рассмотрел обнесённое высокой стеной здание с позолоченной крышей. Оно было окружено прекрасным садом, а над его башнями развевались красочные стяги.

«Тут, наверное, и живёт Равана!» – подумал он.

Дождавшись заката, он шмыгнул под городские ворота и очутился в городе. Пробежав по пустынным улицам, незаметно достиг дворца, взобрался на его стену, а с неё прыгнул прямо в открытое окно.

Странное пугающее зрелище предстало перед ним. Во всех комнатах стояли столы, заваленные едой и заставленные кувшинами с вином. За столами, на диванах, на полу спали утомлённые пиром, увешанные оружием ракшасы. Они храпели и вскрикивали во сне.

Долго бродил Хануман по дворцу, пока в самой дальней комнате не увидел огромную кровать с балдахином. На ней лежал погружённый в сон великан-ракшас. Десять его голов покоились на десяти подушках, а двадцать рук были раскинуты по одеялу.

У ног великана лежала женщина дивной красоты. Она была одета в дорогие одежды, руки и ноги унизаны браслетами. Женщина во сне улыбалась. «Неужели это Сита, та, в поисках которой Рама обошёл пол-Индии? Женщина, из-за которой вот-вот разгорится кровопролитная война? – подумал Хануман. – Нет, нет, это не может быть супруга Рамы, это всего лишь одна из жён Раваны!»

Он был прав. Хануман ещё раз обошёл весь дворец, но так нигде и не обнаружил пленницы. Тогда он вспомнил про сад, снова влез на стену и шёл по ней до тех пор, пока не увидел в дальнем конце сада молодую прекрасную женщину. Она сидела в окружении безобразных ракшаси на грубой подстилке, горестно склонив голову на руки.

«Это она! – подумал Хануман. – Но как отвлечь от неё стражу?»

Он вернулся во дворец, набил полные карманы жареными зёрнами пшеницы из чаш, которые стояли на всех столах, и, вернувшись, стал посыпать зёрнами дорожки сада. Тотчас налетели ночные птицы, стали кричать и драться из-за зёрен. Они носились между деревьями, сбивая на землю красно-жёлтые цветы ашоки.

Ракшаси, которым Равана приказал стеречь не только Ситу, но и сад, кинулись прогонять птиц. Тогда Хануман быстро вскарабкался на одно дерево, перескочил на второе и очутился над головой у пленницы.

– Взгляни вверх, скорее! – прошептал он.

Сита вздрогнула, подняла голову и увидела среди веток обезьяну.

– Кто ты? – испуганно спросила она.

Ракшаси были далеко. Хануман спрыгнул на землю, но, увидав в глазах царевны ужас, понял, что она считает его демоном, принявшим облик обезьяны.

Тогда он достал из кармана перстень Рамы и протянул его. Узнав перстень, царевна горестно вскрикнула, а Хануман, торопясь, стал рассказывать историю странствий двух братьев и их союза с Сугривой.

– Мужайся, рани! – закончил он свой рассказ. – Ждать недолго: скоро Рама освободит тебя… Я ухожу, не хочешь ли передать ему что-нибудь?

Оставив себе перстень, Сита сняла с шеи драгоценный камень и протянула его Хануману.

Но тут послышались голоса идущих назад служанок. Обезьяна одним прыжком вернулась на дерево и спряталась в его ветвях.

– Что с тобой? Почему на твоих щеках румянец? – удивились ракшаси. – А на губах снова улыбка? Уж не сам ли Рама побывал здесь, пока мы бегали по саду?

Они рассмеялись.

Хануман поджигает Ланку

На беду, одна из ракшаси, смеясь, подняла голову и увидела в ветвях обезьяну. От испуга она завизжала. В сад вбежали стражники. Окружив дерево, они стали метать в обезьяну копья. Но Хануман прижался к стволу – копья пролетели мимо.

«Недолго и до беды! – подумал посланец Рамы. – Этак я могу не вернуться и не рассказать о том, что видел! И потом, у меня камень – послание Ситы! Беги, Хануман!»

И он, уклоняясь от копий, стал прыгать с дерева на дерево, пока не добрался до царской деревянной беседки.

На шум прибежали ещё ракшасы. Они окружили беседку и стали пускать в обезьяну стрелы. Хануман ловко увёртывался и от них.

– Стойте! – закричал один из стражников. – Эта обезьяна заколдована! Давайте сожжём её!

Ракшасы принесли из дворцовой кухни горшок с угольями и с воем и хохотом стали метать их в Ханумана. Крыша была сложена из сухих пальмовых листьев – они вспыхнули, Хануман почувствовал, что шерсть на нём тлеет.

– Смотрите, смотрите, у неё загорелся хвост! Вот потеха! – вопили стражники.

«Горящий обезьяний хвост – это, конечно, смешно, – подумал Хануман. – Но сейчас будет ещё смешнее!»

Он сильным прыжком перелетел с беседки на стену сада, со стены на бамбуковый дом, в котором жили слуги Раваны. Дом вспыхнул. С дома – на сторожевую башню. Она загорелась. С башни – через улицу, на дом – он запылал. С крыши на крышу… Он мчался, повсюду оставляя за собой дым и брызги пламени.

Скоро половина домов в городе пылала. Чёрные клубы взвивались в небо, горестный вопль ракшаси повис над столицей.

Не успели Раване доложить о случившемся, как Хануман уже достиг городской стены, перебрался через неё, перебежал поле и очутился на берегу океана.

Там он снова начал расти, стал огромный, как гора, присел, оттолкнулся и прыгнул изо всех сил, простирая руки в сторону материка. Толчок его был столь силён, что ракшасы, выбежавшие из городских ворот, попадали, а стены Ланки пошатнулись.

Хануман взлетел в небо, пробил головой тучи и помчался над океаном, подобный рыжему пламени.

Подлетая к берегу, он снова уменьшился и плавно опустился на песок у костра, вокруг которого сидели обезьяны, готовые уже оплакивать смерть своего товарища.

– Скорее в путь! – воскликнул Хануман. – Я нашёл Ситу!

С этими словами он поднял над головой драгоценный камень, вручённый ему царевной.

Возвращение Ханумана

Ранним утром, когда столица Страны Обезьян ещё утопала в тумане, стража у городских ворот увидела, что из леса вышло несколько огромных фигур и что великаны направляются к воротам. Подняли тревогу, но туман рассеялся (а ведь именно в тумане предметы кажутся непомерно большими), и все увидели – возвращается отряд Ханумана.

Их проводили во дворец. Там Рама и Сугрива уже с нетерпением ждали посланцев.

– Я выполнил вашу волю, – начал Хануман, обращаясь к Сугриве и Раме. – Я был на Ланке. Сита томится во дворце Раваны, окружённая стражей. В городе много воинов. Сам Равана ни на час не покидает столицу.

– Говорил ли ты с ней? – воскликнул Рама. – Видел ли ты её?

Вместо ответа Хануман протянул ему камень. Долго и безмолвно держал его в руках царевич Айодхьи.

– Теперь можно выступать! – сказал, прерывая его молчание, Лакшмана.

– Можно выступать, – как эхо откликнулся Рама.

– Сколько ворот в стенах Ланки, Хануман? – спросил он.

– Четыре. Одни с севера, одни с юга, одни с востока и одни с запада.

– Мы должны иметь четыре армии, чтобы запереть ракшасов в городе.

– Мои войска уже собраны. Их достаточно. Воины рвутся в бой! – сказал Сугрива.

Когда спала дневная жара, он, Рама, Лакшмана и Хануман, выйдя из городских ворот, стали впереди четырёх армий и повели их на юг, к тому месту, откуда совершил свой удивительный полёт сын Ветра.

Постройка моста

Как пенный коричневый вал, с рёвом и храпом, катилось по лесам воинство Сугривы. Рыжие обезьяны неслись по деревьям, тащились по горным тропам. Дрожала земля. Тучи пыли закрыли солнце. Птицы, испуганные звериным рёвом, молчали в рощах.

Первые отряды достигли берега океана и остановились.

– Я предлагаю построить корабли, – сказал Сугрива. – Неподалёку, близ мыса Коморин живут рыбаки, искусные в сооружении судов.

– Но у нас тысячи и тысячи воинов. Сколько же потребуется кораблей? И как долго мы будем их строить? – возразил ему Лакшмана. – Не забывай, мы должны торопиться. Я предлагаю построить мост.

– Хорошая мысль! – воскликнул Рама, но мудрый Хануман только покачал головой.

И тогда тысячи обезьян стали выворачивать с корнем вековые деревья и отбивать от скал огромные камни и бросать их в воду. Но волны океана уносили дерево за деревом, а камни поглощали, и те, оставляя на поверхности тысячи шипящих пузырей, скрывались в бездонной пучине.

А когда подошла ночь, все увидели, что после дня работы на поверхности океана не видно ничего.

– Коварная стихия! – воскликнул Рама. – Вечно изменчивый и непостоянный Океан! Ты встал на моём пути. Завтра на рассвете я выжгу тебя раскалёнными стрелами, а наше войско, Сугрива и Хануман, перейдёт на Ланку посуху!

С этими словами он завернулся в плащ, лёг на песок и заснул.

Но когда в чёрном небе зажглись голубые созвездия и зелёный лунный диск встал над землёю, к нему во сне явился сам бог Океана и произнёс:

«О, Рама, сокрушитель врагов и друг победы! Когда-то, в давние времена наши предки были большими друзьями. Легенда даже гласит, что в наших жилах течёт общая кровь. Забудь о своём безумном решении выжечь раскалёнными стрелами мою воду. Сделаем так. В твоём войске есть обезьяны, искусные в плетении веток, и другие, которым ничего не стоит сложить из камней гору. Едва только солнце взойдёт на небо, пусть они снова выходят на берег моря и снова принимаются за работу. Но теперь мои воды поддержат мост, и он будет построен прежде, чем солнце уйдёт на отдых».

Так сказал Океан, и на этом сон кончился.

Когда восточный край неба начал алеть, Рама проснулся, подошёл к берегу и бросил в воду камень. И на глазах поражённых Лакшманы, Сугривы и Ханумана камень не утонул, а остался плавать, не погружаясь и не двигаясь вместе с течением.

И тогда обезьяны с рёвом и криками радости стали швырять в воду стволы деревьев, сплетать их ветки, сыпать поверх камни. И мост, прямой, как копьё, устремлённое в грудь Ланки, стал расти час за часом. Когда он был закончен, тысячные отряды устремились по нему, как поток.

Поражённые, смотрели со стен Ланки на приближающуюся армию Равана и его воины.

– Как же нам победить Раму, если даже Океан склонился перед ним? Горе нам! – воскликнул один из ракшасов.

Но Равана, уверенный в своём бессмертии, только расхохотался. Он стоял на белокаменной стене города и смеялся, забыв, что, испрашивая у богов неуязвимость, назвал врагами только небожителей и зверей, а что Рама всего лишь простой человек, такой же, как последний пастух или прачка.

Равана снова приходит к Сите

И всё-таки, вернувшись во дворец, жестокий ракшас задумался. Одно дело вступить в бой из-за жены, и совсем другое – вести кровавую битву из-за непокорной, готовой вот-вот умереть упрямицы.

«Ты сама обрекаешь меня на обман и жестокость!» – мысленно обратился он к Сите и приказал привести искусного мага, способного силой волшебства создавать людей и оружие.

– Ты звал меня? – спросил маг, появляясь в покоях у Раваны.

– Мудрец! – обратился к нему ракшас. – Все знают, что твоё искусство удивительно. Ты можешь создать из песка птицу, а из птичьего крыла – меч. Я приказываю тебе создать из воздуха голову моего злейшего врага Рамы, а кроме того, сотворить из сухой палки его лук, а из перьев козодоя – стрелы, такие, которые бы ничем не отличались от тех, которыми владеет Рама.

– Слушаю и повинуюсь! – ответил маг.

Он отступил на один шаг, зачерпнул ладонями воздух, прошептал слова волшебного заклинания мантры, и в руках у него появилась голова, которую даже отец Рамы не смог бы отличить от головы сына. Затем маг приказал принести себе из сада сухую палку и пучок перьев козодоя. Приняв их из рук слуги, он снова прошептал волшебные слова и бросил на пол перед Раваной лук и стрелы, точно такие, как те, что носил Рама.

– Я сделал так, как ты приказал, – сказал маг. – Но только помни: сила волшебства, которым созданы голова, лук и стрелы, рождена твоим желанием, Равана! Пока ты держишь их в руках, сердцем стремишься к Сите, а умом боишься Рамы – они существуют, но стоит тебе выпустить их из ладоней, забыть о Сите и перестать бояться – они исчезнут.

– Хорошо! – сказал ракшас, поднял с пола голову, стрелы, лук и тяжёлым шагом направился в ашоковый сад.

По пути он приказал слугам принести горсть пыли с площади и чашку с кровью только что убитого гепарда. Он посыпал пылью и побрызгал кровью голову, лук и стрелы, и они стали выглядеть так, будто их только что подобрали на поле жестокого сражения.

Войдя в сад, Равана отыскал Ситу, но не приблизился к ней, а став за кустом, сказал, пряча за спиной ношу.

– О, своенравная и гордая женщина! – сказал он. – Для чего ты упрямишься и не соглашаешься на мои просьбы? Неужели ты не знаешь, что по обычаям вашей страны женщину, побывавшую в чужом доме, муж никогда не возьмёт снова в жёны? Ты живёшь в моём дворце уже скоро год, и даже простой народ не простит Раме, если он нарушит этот закон.

– Зависть к Раме ослепила тебя, ракшас, – ответила ему Сита. – Ты забыл, что по тем же законам огонь очищает всякого, и неужели ты думаешь, что я убоюсь войти в него, чтобы снова соединиться с Рамой?

– Безумная, – воскликнул Равана, – ты сама обрекаешь близких своих на муки и смерть! Так знай: сегодня Рама прибыл с войском обезьян под стены Ланки. Только что закончилась битва, в которой мои ракшасы обратили обезьян в бегство. Вместе с ними бежал, теряя оружие, Лакшмана, бояться которого ты так уговаривала меня…

– Он бежал?! – воскликнула, встрепенувшись, Сита. – Тогда что же ты не говоришь ничего о моём супруге? Что стало с Рамой? Почему ты стоишь за кустом, пряча что-то за спиной?

И тогда Равана вышел из-за куста и протянул Сите голову Рамы.

Как смерть побледнела Сита и долго без слов всматривалась в дорогие черты мужа.

– Да, это его лук и стрелы, – прошептала она наконец. – Значит, Рама погиб…

Но тут гордая кровь царицы вновь прилила к её щекам, и Сита, пылая от гнева, воскликнула:

– Ты думаешь, Равана, что смерть Рамы изменит моё решение? Ты добился только одного – я умру сейчас. Ты этого хотел?

Но Равана не успел ей ответить. За стенами дворца загрохотали барабаны и раздался топот тысяч ног, обутых в боевые сандалии.

– Мы ждём тебя, Равана! Веди нас! – раздались голоса ракшасов.

И Равана, охваченный гневом, вскричал:

– Я убью Раму!

Он швырнул к ногам Ситы голову, лук, стрелы и, ломая кусты, бросился из сада.

Но едва только он выпустил их из рук, голова исчезла, а на дорожку посыпались перья и упала сухая палка.

– Какой низкий обман! – воскликнула Сита.

Она позвала служанок и приказала им взобраться на стену, окружавшую сад.

– Что вы видите? – спрашивала она. – Что это за грохот? Что творится за стенами города?

– Мы видим на улицах наших воинов, – отвечали ракшаси, – в океане видим мост и обезьян, которые, как поток, текут по нему.

– Не видите ли вы среди обезьян людей?

– Видим, но их всего двое. Они в плащах из древесной коры, а их колчаны набиты горящими, как огонь, стрелами.

– Это идут Рама и Лакшмана! – воскликнула Сита. – Хвала небу: Равана солгал – битвы ещё не было.