Текст книги "Последний шанс (СИ)"

Автор книги: Светлана Яковлева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Вот и всё, они вновь переступили порог Аллердейл Холла вместе. Старинные двери надрывно скрипнули, и дом вдохнул потоки свежего воздуха. С этой минуты старая жизнь должна была навсегда закончиться. За их плечами осталось множество событий и не самых приятных воспоминаний, но это ни в коем случае не должны были омрачать их новый мир.

Дом встретил хозяев неприветливо и подозрительно тихо. И пусть Томасу нелегко было вернуться сюда, другого выбора у него не было. Поместье – это единственное, что по праву принадлежало Шарпам, и чем они могли распоряжаться по своему усмотрению. Баронету просто некуда было больше возвращаться, некуда везти Люсиль. Томас пришёл сюда, отпёр железные проржавевшие ворота и направил экипаж вверх по голому, продырявленному шахтами холму. Перед ними возвышался дом – больше у них не было ничего. Честно сказать, после нескольких лет отсутствия, Шарп даже подзабыл, как выглядели эти стены и широкая парадная лестница. После стольких лет в голове сохранились подробные воспоминания лишь о чердаке и детской комнате. Так что первой неприятной неожиданностью стала вконец обвалившаяся крыша в холле и прогнивший пол. Суровая мрачность дома, его пыльные стены и хищно оскалившиеся резные арки коридоров угнетали, сковывали и вызывали желание выйти наружу. Казалось, что внутри этих многочисленных комнат пряталось нечто враждебное и потустороннее. Но всё это было не так важно, если Люсиль здесь нравилось.

Тёмный подол её тяжёлого платья решительно прошелестел по паркету, сметая многолетнюю пыль и палую листву. Словно пробуя на слух свои шаги, Люсиль медленно обошла парадную и покровительственно осмотрелась. Теперь она была полноправной хозяйкой этого поместья, но Томас прекрасно понимал, что восстановить дом будет нелегко – у них не было на это средств. Сестру же, кажется, это нисколько не смущало, даже не смотря на очевидно плачевное состояние их обители. Её глаза были широко распахнуты, на лице блуждала странная ностальгическая улыбка, а на щеках сиял еле заметный румянец. Удивительно, как она преобразилась, стоило ей только зайти внутрь! Подарив Томасу восторженный взгляд, она плавно прошла в сторону Большого зала, позволив брату облегчённо выдохнуть. Кажется, она была, вопреки всему, довольна.

– Куда отнести ваши вещи, молодой хозяин? – послышался доброжелательный голос позади баронета.

Томас невольно вздрогнул от неожиданности:

– Я не знаю, Финли, – надо же, справедливо волнуясь за реакцию сестры, он совсем позабыл о старике. – Прошу, оставь их пока здесь.

Томас был искренне рад видеть человека, которого знал ещё с ранних лет. К сожалению, кроме семьи Финли в поместье никого больше не осталось. Старик по старой памяти продолжал присматривать за Аллердейл Холлом, пока единственные наследники поместья отсутствовали. Но управиться здесь со всем ему одному было, конечно, не под силу. Вся прислуга была распущена ещё до смерти матери, поэтому до того дня, как брат с сестрой покинули поместье, всю грязную работу по дому, насколько помнил Томас, выполняла Люсиль. Такое положение дел вряд ли можно было назвать справедливым, но сестра никогда не говорила, что ей трудно. Она никогда не жаловалась ему. Даже когда вновь ощущала на себе весь гнев родителей. Не жаловалась, когда на её коже появлялись новые безобразные шрамы. Не жаловалась и тогда, когда сквозь отвращение приходилось ухаживать за больной, ненавистной всеми фибрами души, матерью, которой сломали ногу. Люсиль была очень сильной – Томас безоговорочно восхищался ей и был благодарен за всё, что она для него сделала. Сестра всегда оберегала маленького Томаса от гнева родителей, от их ярой нетерпимости друг к другу, оберегала от львиной доли боли и несправедливости, принимая удар на себя. Люсиль была его единственной любовью, сосредоточением радости и заботы. И вот, наконец-то они воссоединились и остались одни.

Томас не сомневался – с этого дня всё будет по-другому. Всё будет так, как они того заслуживали. Они навсегда забудут весь этот кошмар, будут счастливы и… свободны.

Последовав за сестрой в Большой зал, баронет прошёл в сторону восточной стены, которую занимал высеченный из известняка огромный камин с красующимся над ним девизом рода Шарпов, остановился возле покрытого пылью рояля и, осмотревшись, помедлил – на стене висел большой парадный портрет их матери, леди Шарп. Её тяжёлый взгляд, казалось, был направлен прямо на Люсиль, замершую напротив.

– Здравствуй, мама, – услышал он холодный голос сестры.

От её интонации по спине Томаса пробежал неприятный холодок. Он отвёл глаза от портрета и перевёл всё своё внимание на Люсиль. Она держалась гордо и надменно, словно выказывая своё превосходство перед давно умершей женщиной. Её вздёрнутый подбородок создавал чудную иллюзию, и казалось, что это сестра смотрит на почившую сверху вниз, а не наоборот. Такое поведение было немного странным, но, с другой стороны, разве могла она относиться к их матери как-то иначе?

– Томас, – обернувшись, Люсиль мягким жестом поманила его к себе. – Ты только посмотри…

Приблизившись, он почувствовал, как её цепкие пальцы тот час же жадно обхватили его руку. Лицо сестры напоминало скорее маску с этой её неестественно хищной улыбкой и нездоровым блеском в глазах.

– Она словно смотрит на нас, – заговорщицки понизила Люсиль голос, вновь вскидывая глаза к картине, её губы при этом едва шевелились. – И видит, что мы вернулись домой… Забавно, правда?

Мужчина невольно затаил дыхание, неохотно посмотрев вверх. И правда – как живая. Но сам портрет вызывал у него скорее ужас, а мысль Люсиль не казалась такой уж забавной.

– Портрет убирать не будем, – неожиданно весело предложила женщина, наконец, отпуская его руку.

Ему нечего было на это ответить, и он лишь благосклонно улыбнулся её странному желанию:

– Как хочешь.

Кажется, прозвучавший скупой ответ пришёлся Люсиль по нраву, и она оставила и брата, и картину в покое, медленно удалившись в сторону книжных полок. Её рука, словно белый паук, пробежалась по пыльным переплётам книг и спустя мгновение остановилась на каком-то фолианте. Склонившись над полкой, она засунула руку внутрь шкафа и извлекла невзрачный свёрток, победно улыбаясь. Серая тряпица неспешно развернулась, и в изящную руку Люсиль упал тяжёлый перстень с алым камнем. Томас тотчас же узнал кольцо матери.

Теребя его в руках, сестра неспешно вернулась к нему.

– Прежде чем нас забрали отсюда, я спрятала его, чтобы никто не нашёл, – пояснила она, заметив озадаченный взгляд Томаса. – Это фамильная ценность. Мне не хотелось, чтобы она исчезла… Всегда мечтала его примерить, но тогда оно мне было велико. Поможешь?

Она протянула ему руку с кольцом и выжидающе замерла.

– Конечно, – чуть помедлив, согласился баронет, беспрекословно исполнив просьбу.

Взгляд Люсиль слегка затуманился, когда кольцо скользнуло на её палец, словно она припомнила что-то. Томас с упоением вгляделся в её черты, понимая, насколько же он сильно скучал. Обернувшись кругом, Люсиль внимательно окинула взглядом находившиеся в комнате вещи, словно боялась, что что-то за время их отсутствия могло исчезнуть. Но нет, практически ничего не изменилось с того последнего дня в Аллердейл Холле, предметы остались на своих местах – их даже некому было уберечь от времени. Неторопливо шагнув к роялю, Люсиль осторожно нажала на клавишу, мягкую от скопившейся пыли и непривычно звонкий звук разбил повисшую здесь тишину. Люсиль улыбнулась и неспешно опустилась на стул.

Удивительно. Столько времени прошло, а руки помнили каждую ноту. Пустовавший долгие годы дом вновь наполнился старой, давно забытой им мелодией. Они были дома.

*

– Они отказали мне в финансировании, – раздражённо повторил Томас, едва придерживаясь спокойного тона.

Эти слова из собственных уст звучали как приговор, он до последнего не хотел сообщать об этом Люсиль. Каким же жалким он себя почувствовал в этот момент! Каким непривычно бессильно злым! Он и подумать не мог, что дело пойдёт настолько тяжело.

Почти сразу же после приезда в Аллердейл Холл Томас задумался над тем, как им, а главное на что, существовать дальше. Дом был огромным и требовал срочного ремонта, к тому же, им банально не на что жить в этом холодном, всеми забытом аду – не было достаточно денег даже на еду и дрова.

Когда-то источником благополучия рода Шарпов была знаменитая красная глина, чьи обширные разработки привели к образованию настоящих подземных лабиринтов в земле, на которой теперь возвышалось поместье. Шарпы добывали сырьё столь высокого качества и насыщенного цвета, что их кирпичи и черепица привлекали внимание самых известных фамилий Англии. Однако дело их рода раз и навсегда было уничтожено революцией. Целые поколения смогли прожить на заработанное состояние, и Аллердейл Холл ещё долго являлся движущей силой торговли и социальной жизни Камберленда, но ему суждено было угаснуть и опустеть. Сейчас поместье, стоящее на вершине отдалённого холма в глуши, являлось лишь тенью былой роскоши и пользовалось дурной славой.

Вдохновившись давно забытыми успехами, Томас и Люсиль решили во что бы то ни стало вернуть Аллердейл Холлу его былое величие. Они решили возобновить добычу красной глины. Доверившись своему инженерному чутью, Томас, казалось, нашёл выход. Он придумал механизм, способный производить разработку глины, причём без привлечения огромной рабочей силы и, естественно, средств. Идея в его глазах была инновационной, безупречной и впечатляющей. Но его амбициозность сыграла с ним злую шутку. Никто в Лондоне не хотел вкладывать деньги в сомнительное устройство и дело, никто не мог по достоинству оценить задумку и в упор не видел потенциала молодого инженера.

– Как же они недальновидны и глупы, – Люсиль сидела в высоком кресле посреди снятого ими гостиничного номера неподвижно, словно статуя.

Её чёрные волосы были уложены в тугую причёску, а тело заключено в одно из старых платьев, что достались ей в наследство от матери.

– Они выставили меня невеждой! – не сдержавшись, в голос возмутился Томас. – Глупым мальчишкой, захотевшим поиграть в изобретателя! Ты бы слышала, как надменно они насмехались надо мной!

– Проблема в их головах, дорогой, – отозвалась Люсиль ласково, но всё же, напряжённо впилась ногтями в объёмные складки юбки. – Я знаю, насколько ты талантлив! Это не твоя вина, пожалуйста, не кори себя.

Он сделал ещё пару шагов по комнате и остановился, чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями. За узким окном висело серое лондонское небо, нагоняя тоску почище окрестностей Аллердейл Холла. Даже несмотря на скверную погоду, приехавший сюда Томас Шарп чувствовал поначалу лишь воодушевление и был преисполнен надежд. Но Лондон оказался не таким уж и приветливым и больно ужалил его в самое уязвимое место.

– Я построю её, – вдруг его осенило. – Пока не знаю, как, но я найду деньги на детали и действительно построю её…

– Это потребует слишком много средств и времени! У нас нет денег на это, – тут же строго заметила Люсиль. – И времени тоже нет. Мы и так еле сводим концы с концами!

Огонь, еле успевший вспыхнуть в глазах баронета, тут же бесславно стих.

– Ты права. Прости…

Подойдя к креслу, он медленно опустился на колени и взял её ладони в свои, печально припадая к ним губами.

– Прости, Люсиль.

Она долго молчала. Мучительно тянулись минуты раздумий. Шарпы вновь вернулись к тому, с чего начинали – они зашли в тупик. Наконец, глубоко вздохнув, Люсиль неторопливо заговорила:

– А как поживает та несчастная девушка в инвалидном кресле, с которой ты был вчера вечером так любезен на приёме? Памела…?

Томаса весьма удивил такой внезапный вопрос, но он без колебаний ответил сестре:

– Мисс Аптон, – замечая странный тон сестры, Томас уже жалел, что позволил себе поддержать беседу с ней. – Откуда же мне знать? С тех пор я её и не видел.

– Бедняжка, – весьма холодно посочувствовала Люсиль. – Она сидела и смотрела, как все танцуют. Ты знаешь, мне показалось, что она безнадёжно влюбилась в тебя, Томас…

Её брат снисходительно посмеялся, очевидно, сочтя, что речи сестры – не что иное, как проявление ревности.

– Это проблема в её голове, я тут ни причём, – быстро проговорил мужчина, словно стараясь отделаться от этой темы как можно скорее.

– Зря ты так думаешь, – бархатные губы Люсиль растянулись в усмешке, – Ты не должен в себе сомневаться. Может, стоит навестить её?

– К чему ты спрашиваешь меня о ней? – наконец Томас озадаченно поднял глаза на сестру, не понимая, зачем та затеяла этот странный разговор.

– Я слышала, что она живёт совсем одна, не считая прислуги. Близких родственников у неё нет. Думаю, она была бы рада твоему визиту, – многозначительно добавила сестра, цепляя ловкими пальцами его подбородок.

Непринуждённая улыбка Томаса медленно погасла, оставив одну лишь растерянность. Зачем Люсиль заговорила с ним об этом? Неужели она и вправду хотела, чтобы он начал ухаживать за этой болезненной, совершенно не привлекательной для него девушкой?

– К тому же, она достаточно состоятельна, – Люсиль, наконец, решила изъясняться предельно откровенно. – Её деньги помогли бы нам удержаться на плаву некоторое время и, к тому же, помогли бы тебе построить эту машину. Её чувства к тебе легко унесут её на север Англии. В Аллердейл Холл.

В голове баронета складывалась весьма интересная картина, одновременно идущая вразрез с его желаниями и действительно дающая ему шанс для исполнения своего замысла. Люсиль была умна. Но как же она могла решиться на такое?

– Люсиль, – наконец подал он голос нерешительно, старательно взвешивая каждое слово. – И ты правда готова делить крышу с чужим для нас человеком?

Уголки её губ чуть дёрнулись, но снисходительная улыбка почти тут же вернулась на прекрасное задумчивое лицо.

– Это временная мера, Томас. Временная.

*

– Говорит Памела Аптон, – нарушил тишину комнаты торжественный женский голос. – Это пробная запись на восковой цилиндр, купленный в этот радостный 1887 год для моего любимого Томаса Шарпа. Томас, говори в трубку!

Глубоко вздохнув, баронет силился понять, на кой чёрт она вообще купила ему это странное устройство. Он, несомненно, любил всяческие механизмы, но любил делать сам, а не складировать чужие.

– Говори же! – требовательно окликнула его девушка, заглядывая ему в глаза с восторженным ожиданием.

– Удивительное устройство, Памела, н-но… нет, спасибо… – замялся молодой баронет, не зная, как отказать своей будущей супруге, чтобы не показаться грубым. – Я… я откажусь. Пожалуй.

Сидевшая в инвалидном кресле девушка мягко улыбнулась его ужимкам, по-видимому, посчитав, что он стесняется.

– Ради меня, Томас, – горячо попросила она.

– Ну, и что я должен сказать?! – негодующе всплеснул руками Шарп.

– Скажи, – Памела не долго подумала. – Что любишь меня!

Томасу снова пришлось перевести дыхание. Памела была настырной и докучала ему своим слепым обожанием. К тому же, он не испытывал к ней любви и не хотел произносить эти слова. Он любил только Люсиль, чтобы сказать подобное ему пришлось бы переступить через себя. Люсиль… На ум Томаса внезапно пришёл лишь детский стишок, который они когда-то заучили вместе. Точно, вот его-то он и зачитает в эту глупую трубку!

– Динь-дон колокол! Киска в колодце! Кто бросил её туда? Маленький Томми Лин! Кто её вытащил? Маленький Томми Стаут!..

Томас понимал, что нужно держать себя в руках, ведь буквально на днях они с Памелой должны были пожениться в Париже, и отказываться от задуманного было уже поздно.

*

Поездка в город прошла успешно. Томас забрал с почты первые детали для своей машины и был настроен решительнее прежнего. Финли согласился помочь ему в строительстве, не требуя никакой дополнительной платы. Старик относился к Томасу не просто уважительно, а с долей отеческой теплоты, коя молодому баронету до сих пор была не ведома, и он с удовольствием проводил время в его компании. Тем более что находится дома, в последнее время стало просто невозможно.

Памела Шарп угасала на глазах. Томас догадывался, что Люсиль не просто так заваривает ей чай отдельно, но настолько стремительного эффекта, признаться, не ожидал. Девушка содрогалась в ужасном кашле, она ослабла и постоянно находилась на грани истерики. Люсиль исправно меняла окровавленные наволочки и, притворно беспокоясь о её самочувствии, тут же предлагала ей ещё чая. Томас теперь ещё меньше хотел оставаться с Памелой в одной комнате, постоянно избегал её, чтобы не видеть всего этого ужаса и не испытывать гнетущего чувства вины. Отстранившись от происходящего, он чувствовал себя значительно легче, поэтому каждый раз с радостью погружался в работу.

Проехав сквозь распахнутые ворота, экипаж приблизился к поместью и остановился перед монументальным фасадом здания. Томас спустился тяжёлой поступью на проклятую землю. Вот оно, его бремя – гниёт во всём своём великолепии! Если бы только не маниакальное желание Люсиль остаться в стенах этого дома… всё было бы совсем по-другому! Но Аллердейл Холл был для Люсиль священным. А всё, что было дорого Люсиль, он был готов оберегать до последнего своего вздоха.

Войдя в полутёмный холл, мужчина по привычке возвёл глаза к продырявленному потолку… и замер.

– Я унесу детали, сэр? – донеслось с улицы.

– Да, – быстро ответил Томас, спешно возвращаясь к дверям. – Да, Финли. И принеси инструменты, я… скоро приду.

Уже почти развернувшись, баронет вновь замер на пороге.

– Хотя нет, – поспешно добавил он. – Я хотел бы принять ванну и поужинать. Так что, приду к тебе чуть позже.

– Как скажете, – согласно покряхтел старик, неспешно разгружая коробки.

Схватившись за дверные ручки, Томас поспешно запер парадную дверь и с опаской прислушался. В доме царила полная тишина. Словно боясь, что ему показалось, Шарп медленно подошёл к лестнице и вновь посмотрел вверх. Нет, не показалось. Необъяснимое волнение вспыхнуло в его душе.

– Люсиль? – неуверенно позвал он, подымаясь наверх по массивной лестнице.

Возможно, было бы быстрее воспользоваться подъёмником, но ему отчаянно не хотелось торопить события. Не сводя глаз с последнего этажа, Томас тяжело впечатывал шаг в каждую ступень, но с каждым пролётом лестницы его опасения лишь подтверждались. Там, прямо на перилах балкона, на добротной верёвке, обвязанной вокруг шеи, висело тело Памелы. И баронет не знал, что он чувствовал, глядя на это зрелище. Томас и раньше видел смерть, но возникшее сейчас ощущение было совсем не похожим на то, что он испытывал раньше. Будь то вызволенные из обвалившейся шахты мёртвые шахтёры, которых Шарп видел ещё совсем ребёнком, или же показанное ему сестрой окровавленное тело матери в ванной.

– Мне надоел её вечный кашель, – вдруг раздался, словно гром посреди ясного неба, спокойный голос Люсиль.

Её статная фигура появилась из комнаты тихо и степенно, и приросший к полу от обрушившегося на него потрясения Томас далеко не сразу заметил её.

– К тому же, она начала догадываться, что нам нужны лишь её деньги, – словно между прочим добавила Люсиль. – Кричала. Обвиняла нас в том, что мы пытаемся её отравить. Бедняжка. Совсем тронулась умом из-за болезни. Пожалуй, это было лучшим для неё исходом…

– Но, Люсиль, – поражённо подал голос Томас, всё ещё не в силах осознать произошедшее. – Ты ведь… действительно что-то добавляла в её чай, я сам видел.

– Вот как? – взгляд сестры оценивающе метнулся к брату, в ожидании его реакции.

Но Томас больше ничего не мог сказать ей, с удивлением осознавая, что наравне с шоком от внезапной смерти супруги, чувствовал совсем неподобающее ситуации огромное облегчение. Наконец, напряжённо поджав губы, он поспешно заметил:

– Её ведь могли увидеть…

– И что? – Люсиль осторожно облокотилась о перила и посмотрела вниз. – Эта девушка была достаточно несчастна и болезненна для того, чтобы наложить на себя руки. Теперь ты, наконец, свободен, Томас. Разве не этого ты хотел в последнее время?

Люсиль, казалось, видела его насквозь и могла читать мысли. Она была права. Ему больше не придётся притворяться любящим мужем и терпеть речи Памелы, полные любви и стенаний. Не придётся постоянно испытывать чувство вины перед этой несчастной девушкой. Не придётся возвращаться в ту кровать под утро, покидая объятия Люсиль.

Наконец-то всё закончилось.

*

Опасно сжимая в руке наполненный бокал, Томас Шарп стоял в стороне от всеобщего веселья. Отовсюду слышалась незатейливая весёлая речь, погружавшая баронета в непривычный для его обычного образа жизни хаос. Он был одет в лучший костюм, но всё равно заметно выделялся из толпы, словно случайно зашёл на этот вечер из другого времени. Сегодня Шарпа не могла обмануть всеобщая учтивость по отношению к его персоне, он ясно осознавал, что обязан этому вниманию лишь титулом, приятной внешностью и ничем больше – выступая утром на совете инвесторов с моделью своего изобретения, Томас прекрасно уяснил это. К огромному сожалению, его титул производил впечатление исключительно на женщин, а вот мужские умы, за которыми скрывались большие и такие необходимые баронету деньги, на это не велись. Наследство, оставленное им скоропостижно и трагично скончавшейся Памелой Аптон, было потрачено и им вновь пришлось попытать счастья. Но, как оказалось, в Шотландии тоже не нашлось желающих поддержать его идею. А ведь Шарп так надеялся, что в этот раз всё получится…

На Эдинбург давно уже опустились сумерки и вечер, к счастью Томаса, подходил к концу. Доиграв последние ноты очередного вальса, Люсиль поднялась из-за рояля, сдержанным кивком приняла овации и перебросилась парой фраз с подошедшими джентльменами.

Странно, но сестра пережила его очередной провал достаточно спокойно. Весь вечер она вела сдержанные беседы и развлекала собравшихся здесь людей изящной музыкой, словно ничего и не случилось. Задумавшись о своём, Шарп неспешно отпил из бокала и даже не заметил, как к нему подошли.

– Это мой брат, сэр Томас Шарп, – неожиданно выплывшая из толпы Люсиль, представила Томаса сопровождающей её леди, – баронет.

Леди, пожалуй, была не так уж и стара на лицо для своего возраста, но во всём её внешнем облике читались уверенность, достоинство и грусть, которые, как известно, приобретаются исключительно с годами и жизненными неурядицами.

– Томас, – таинственно расплылась в улыбке его сестра. – Позволь представить тебе леди Маргарет Макдермонт.

– Рад знакомству, леди Маргарет, – нацепив на себя доброжелательную маску, откликнулся Томас.

Обменявшись стандартными любезностями, баронет невольно оказался вовлечён в начавшуюся без него беседу.

– Люсиль рассказывала мне об Аллердейл Холле, – улыбнулась, очевидно, впечатлённая рассказами его сестры, Маргарет. – Я, конечно, живу здесь, но о Вашем поместье, поверьте, наслышана. О нём раньше ходили легенды! Говорят, оно было просто роскошным. Каков Аллердейл Холл сейчас, баронет?

Неуместное упоминание о доме застало Шарпа врасплох. За всеми этими речами он внезапно вспомнил, что скоро им с Люсиль придётся вновь возвращаться в Англию. Ни с чем. В стены разрушающегося поместья.

– Простите, кажется, мой вопрос не вполне тактичен… – чутко уловив настроение собеседника, леди Маргарет сцепила перед собой руки и поджала тонкие губы.

– Нет, что вы! – поспешно очнулся Томас. – Аллердейл Холл впечатляет и сейчас!

– Прошу меня извинить, – вдруг вмешалась Люсиль. – Я вынуждена ненадолго вас покинуть.

Подарив Томасу многозначительный взгляд, леди Шарп спешно вновь исчезла в толпе. Проводив её, баронет пытался понять, что бы это значило. Обычно его сестра изъяснялась более чем прямо.

– Что-то Вас гнетёт? – тон Маргарет Макдермонт всё это время был весьма сдержан, но даже он, как оказалось, мог звучать мягко.

Это было слишком неожиданным открытием, и Томас несколько смутился.

– Простите?

– Люсиль упоминала о вашей проблеме, – вдруг пояснила женщина, снисходительно улыбаясь.

Томас никак не мог взять в толк, зачем сестре понадобилось распространяться об их трудностях, но открещиваться от сказанных ею слов теперь было поздно.

– Вы правы, – сдержанно сдался баронет. – Есть некоторые сложности…

– Насколько я понимаю – финансовые?

– Да, – со вздохом сдался Шарп. – Вы абсолютно правы.

В зале вновь зазвучала музыка. Умелые пальцы Люсиль быстро и уверенно бежали по чёрным и белым клавишам, вычерчивая очередную мелодию. Леди Макдермонт опустила глаза в пол, словно погружаясь в какие-то свои воспоминания.

– Мистер Макдермонт, мой муж, – наконец заговорила женщина, – умерев, оставил меня совсем одну. Стены нашего дома гнетут меня. Я очень одинока, Томас, – с грустью призналась она. – Мне очень хотелось бы уехать отсюда. Развеяться. Возможно, взглянуть хоть одним глазком на Аллердейл Холл…

– Вот как, – растерянно произнёс Томас, наконец, понимая весь смысл этих странных взглядов, подаренных ему Люсиль.

– Я вполне состоятельна, баронет, – тем временем деланно заметила Маргарет. – И могла бы профинансировать Вас, если бы Вы благородно согласились скрасить моё одиночество.

*

– Нужно что-то срочно сделать с этим потолком! – недовольно нахмурилась Маргарет. – И эти трещины… Нужно на днях съездить в город и нанять рабочих.

– Но это просто колоссальные затраты, – словно между прочим напомнила Люсиль.

Она вот уже битый час таскалась за подозвавшей к себе Маргарет по этажам и залам Аллердейл Холла и выслушивала её, несомненно, познавательное мнение на тему того, что и как следует сделать с поместьем Шарпов. В ходе экскурсии оказалось, что новая супруга брата недовольна буквально всем.

– Увы, мой дом и земля всё ещё не проданы, – раздражённо согласилась пожилая леди, напряжённо поджав тонкие губы. – А без моих денег здесь, как оказалось, и вправду не обойтись!

– Увы, – вторила ей Люсиль, действительно искренне сожалея, что до последнего транша средств этой старой клячи придётся ещё так долго ждать.

Маргарет Шарп ещё раз придирчиво осмотрела торчавшие на фоне серого неба балки и страдальчески вздохнула:

– Я даже не подозревала, что поместье находится в столь печальном состоянии. К тому же, здесь ужасно холодно! Наверное, нам с Томасом стоило остаться в Шотландии. Пожалуй, я поговорю с ним об этом…

Люсиль впервые за долгое время моргнула. Повисшую между женщинами плотную тишину, пожалуй, можно было резать ножом.

– Может быть, чаю? – наконец, притворно улыбнувшись, предложила Люсиль. – Он согреет.

– Пожалуй, – охотно согласилась Маргарет, отвечая ей дежурной улыбкой.

Обменявшись любезностями, женщины неспешно направились к кухне.

– Томас ещё перед своим отъездом заварил свежий тонизирующий чай, – радостно объявила Люсиль.

– Как это мило с его стороны!

Да, в отличие от прошлых дней, Томас Шарп заваривал чай для своей супруги охотно и с завидной частотой.

*

Прошло всего несколько месяцев после женитьбы на Маргарет Макдермонт. Оказавшийся в западне Томас предпочитал проводить своё время в мастерской, один вид которой приводил Маргарет в ужас, а по возможности вообще избегать с ней встреч. Его уже не молодая супруга, к счастью, мало им интересовалась, но зато исправно лезла не в своё дело.

Однажды, заработавшись и изрядно проголодавшись, Томас всё же решил спуститься вниз, на кухню, сам. Обычно Люсиль, по его просьбе, приносила ему что-нибудь прямо в мастерскую, но сегодня, очевидно, она была занята чем-то другим. Не решившись использовать подъёмник, Томас осторожно сбежал по лестнице, в надежде остаться незамеченным.

Благополучно добравшись до кухни, он неожиданно застал там сестру, тщательно и сосредоточенно оттиравшую в мыльной воде сковороду. Стол был накрыт – и это показалось Томасу странным, ведь они давно уже не ужинали вместе.

– Люсиль, – с опаской позвал мужчина. – Надеюсь, ты не видела здесь поблизости Маргарет?

Его сестра прекрасно слышала, как он прокрался к кухонному столу, и лишь снисходительно улыбнулась его поистине детскому поведению.

– Видела, – ответила Люсиль, криво усмехнувшись.

– И… – тут же замялся её брат, внимательно следя за проходом в Большой зал, полагая, что его супруга вышла туда, – как она сегодня себя чувствует?

Леди Маргарет имела обыкновение заводить долгие заунывные разговоры, об ухудшающемся здоровье, о бренности бытия и, всё чаще, о бездарности своего нового мужа, и слушать их сейчас Томасу отчаянно не хотелось.

– Высокомерна и крайне заносчива, как всегда. Возомнила себя хозяйкой Аллердейл Холла. Знаешь, она чем-то напоминала мне нашу дорогую матушку…

Мужчина готов был подтвердить любое произнесённой Люсиль слово, его жена, как оказалось, и правда была далеко не самой приятной женщиной.

– Не бойся, Томас! Она больше не придёт, – Люсиль ловко вытащила мокрую сковородку и убрала её на место.

Баронет оторопело обернулся на свою сестру:

– Что значит, не придёт?

Люсиль степенно прошла к столу и села, как ни в чём не бывало, поправляя сервировку.

– Я услышала, как заработал подъёмник, когда готовила нам ужин. Представляешь, она в очередной раз решилась спуститься в подвал и чуть не нашла там наш маленький секрет.

– И где же она сейчас? – уже прекрасно зная ответ на свой вопрос, всё же решил уточнить Томас.

– Принимает глиняную ванну. Пришлось проломить ей голову, – буднично пояснила Люсиль. – Ты есть будешь?

*

Милан несомненно был прекрасен! С удовольствием прогуливаясь по улицам города, Томас Шарп наслаждался солнечной погодой и в деталях продумывал предстоящую презентацию своего изобретения. Это был шанс получить финансирование, а также ещё один повод не на долго покинуть Аллердейл Холл. Совсем не на долго. В свете последних событий, баронету было трудно решиться на поездку, ведь вскоре он должен был стать отцом. Эта мысль делала его счастливее, ответственнее и во сто крат сильнее прежнего. К сожалению, Люсиль не здоровилось в последнее время и баронету пришлось отправиться в путешествие одному.

Свернув к парку, Томас Шарп зашагал по извилистой дорожке между раскидистыми деревьями. Как же все эти виды отличались от той глухой пустоши, где стоял Аллердейл Холл! Баронет жадно пожирал глазами окружающее его великолепие и строил планы – один грандиознее другого.

Вдруг, прокатившись по зеленеющей траве и подпрыгнув на неровной дорожке, об его ноги ударился маленький красный мячик. Остановившись, Томас озадаченно посмотрел под ноги и наклонился, чтобы поднять странную находку, не совсем понимая, откуда она вообще могла взяться.

– Farfalla! – издалека послышался звонкий женский голос. – Farfalla! Portare la palla a me!*

Маленькая собачка породы папийон выскочила из окруживших парковую дорожку кустов и, забавно перебирая лапками, подскочила к ногам Шарпа.

Назад к карточке книги "Последний шанс (СИ)"