Текст книги "Двенадцать полнолуний"

Автор книги: Светлана Кузина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Ведьма, ведьма, она ведьма! Это все она! – плакала Наташа, бледная, осунувшаяся, которая даже не подпустила Яну к их парте. Классная руководитель Ольга Ивановна что-то говорила ей, а Наташа достала то самое письмо, пояснив, что Яна написала его за неделю до гибели маленькой Ани. Яна замерла около доски, так и не дойдя до своего места, под любопытными взглядами одноклассников, напряженно наблюдая, как меняется лицо Ольги Ивановны.

– Это все какая-то ерунда! – решительно сказала она, дочитав письмо, – Никитина, зачем ты все это придумала?

– Я не придумала, – хрипло отозвалась Яна, прижимая к себе сумку, – Мне это приснилось.

– Так не бывает, – покачала головой Ольга Ивановна, но было видно, что она нервничает, – Наташа, это просто совпадение, хотя, безусловно, это не оправдывает Яну!

Она взяла письмо и вышла из класса, а Яна беспомощно огляделась, не зная, что ей делать. В ту секунду, когда Ольга Ивановна прикрыла за собой дверь, класс загудел, обсуждая, переглядываясь и косясь на Яну. Она понимала, что надо уйти прямо сейчас, однако продолжала стоять, будто была не в силах пошевелиться.

– Убирайся и не смейся больше приходить в нашу школу! – сказала Наташа, глядя на Яну с ненавистью, спиной ощущая поддержку целого класса, – Это все ты! Это из-за тебя!

– Я только хотела предупредить, – справедливо заметила Яна.

– Убирайся! – Наташа стукнула рукой по парте и встала. Решив, что разумно будет уйти, Яна вышла из класса. Она спустилась вниз и когда оказалась во дворе, то рассеянно остановилась. Что дальше? Идти домой? На нее накатила страшная тоска, почему-то вспомнилось, как за ней бежали и бросались грязью дети, как она обнаружила на яблоне у дома повешенного кота, а также эпизод с Гришкой на кладбище. Во всех этих ситуациях рядом с ней был Артем. Ей надо к Артему! Не заходя домой, Яна отправилась на автобусную остановку, откуда можно было доехать до Петербурга. Она всегда носила с собой деньги – родители присылали немало, конечно большую часть забирала бабушка, что-то откладывала для Яны, но все равно оставалось прилично, и этими деньгами она могла распоряжаться на свое усмотрение. Сейчас это было очень кстати. Автобуса пришлось ждать больше часа, все это время Яна сидела на лавке, на остановке, продолжая машинально сжимать сумку – модную, кожаную, мама недавно прислала, аккурат к Яниному дню рождению. Бабушка ворчала, что с такой только по городу форсить, а не учебники в сельскую школу носить, но Яна все равно ходила с ней в школу, раз город в ближайшее время не предвиделся.

От их поселка до Петербурга Яна доехала за час, на метро добралась до улицы Рубинштейна, Артема дома не оказалось, и она села на лестницу, решив подождать его.

– Яська, что ты тут делаешь?

Яна то ли задремала, то ли крепко задумалась и не заметила, как пришел Артем, который теперь стоял над ней и с удивлением смотрел, так, будто видел Яну впервые. Она вздохнула, хотела начать свой рассказ, поняла, что не знает, как это лучше сделать и неожиданно расплакалась.

– Что случилось? Что-то с бабушкой? С тобой?

Яна помотала головой, судорожно всхлипывая и обещая Артему, что сейчас она успокоится и все обязательно расскажет. Артем решительно взял ее за руку и повел в квартиру, приговаривая, что ему надо погулять с собакой, и Яна вполне может составить им компанию, а может подождать его дома, он очень быстро вернется, буквально через десять минут. Яна выбрала подождать дома и все десять минут просидела в кресле в гостиной не двигаясь. Артему она, конечно же, все рассказала, а тот, как когда-то, про Гришку, заметил, что это не ее вина.

– Но ты веришь в то, что это был вещий сон? – спросила Яна, подумав, что в случае с Гришкой ее вина есть. Но для Буси она ничего плохого не хотела это точно!

– Вполне, – серьезно кивнул Артем, – Ты действительно хотела предупредить.

– Больше не буду, – с горечью сказала Яна, – Теперь я понимаю, почему бабушка никогда так не делала. Мне кажется, что она тоже когда-то обожглась на своих предсказаниях.

Артем уговорил Яну закончить учебный год, уверяя, что одноклассники ничего плохого ей не сделают. Яна недоверчиво смотрела на него, а он только головой качал.

– Неужели ты думаешь, что они устроят тебе инквизицию?

– Но я же ведьма, – усмехнулась Яна.

– Какая ты ведьма? Просто видишь больше, чем многие другие и не более того. А одноклассники тебя боятся. Возможно, с тобой больше не будут общаться, но и плохого ничего не будет.

Артем оказался прав, так все и получилось. Яна пришла в школу на следующий день и села за свободную парту у окна – никто не хотел сидеть перед учительским столом и эту парту обходили стороной. Теперь тут расположилась Яна. К доске ее не вызывали, одноклассники полностью игнорировали, но это было совсем неплохо, тем более до конца учебного года оставалась всего неделя. Бабушка, конечно, узнала об этой истории, но никак ее не прокомментировала, решив, что Яна должна была набить эту шишку, чтобы закрыть для себя вопрос пророчеств и предупреждений навсегда. Только однажды бабушка как бы между прочим спросила, не хочет ли Яна все-таки поехать к родителям в Америку, косвенно намекая на то, что ей может быть здесь не комфортно. Яна удивленно ответила, что в Америку она совершенно не хочет, она приняла это решение два года назад и ее мнение не поменялось.

Решение

Первые два года после отъезда родителей, Яна очень скучала по ним, ждала маминых писем, фотографий и посылок. Писем даже больше, чем посылок, хотя каждая из них была настоящим праздником с яркой одеждой, канцелярией, игрушками, Барби и многими другими вещами, которые было сложно найти в те годы в России. В письмах мама писала об их жизни в солнечном Лос-Анджелесе, а также посылала цветные фотографии. Разглядывая почти незнакомую женщину на фото, Яна пыталась угадать, ссорились бы они, живя вместе, или стали подружками? А, может быть, у них были бы нейтральные отношения, и они были бы этому рады? Мама из детства – это скорее обрывки эмоций, ощущения – домашний халат в ромашку и запах Опиума, теплые руки и пушистые кудри на Яниной щеке. Прогулки в парке. Или очередь за куклой. Иногда слушая, как одноклассники или подруги то и дело конфликтуют с родителями – особенно часто это происходило в возрасте 13-15 лет – Яна даже радовалась, что в ее жизни нет места подобной нервотрепке. Она часто рассматривала фотографии мамы, которая с каждым новым снимком превращалась в совершенно незнакомую женщину – короткая стрижка, худощавое телосложение, сильный загар. Кажется, время для мамы Нелли будто повернулось вспять. Яна невольно сравнивала ее с мамами одноклассниц и приходила к выводу, что она выглядит в среднем лет на десять моложе их. Яна знала, что мама бегает по утрам – в Америке очень модно бегать и не надо думать, что люди здесь только и делают, что едят и полнеют, бегают здесь чаще, чем где-либо, так объяснила мама. А еще она пьет таблетки для похудания, потому что «набрала пять килограмм через два месяца после приезда – органик продукты дорогие, а обычные содержат ГМО, говорят, от этого полнеют. А еще выбор большой, трудно удержаться от гастрономических соблазнов, потому таблетки – это выход». А еще мама почему-то почти на каждой фотографии неизменно была в солнечных очках. Или без очков, но очень издалека. А Яне так хотелось разглядеть ее глаза – она помнила, что глаза у мамы были очень теплого, карего цвета. В одежде мама предпочитала белый, хотя бабушка и недоумевала – маркий же – но мама смеялась в телефонную трубку, что в Америке одежду принято стирать после того, как надел ее один раз, и никто не жалеет воды и порошка, а для белого цвета существуют прекрасные отбеливатели. Ну а если тебе жалко воду – в Америке везде счетчики и нельзя лить ее просто так, иначе рискуешь в конце месяца получить не самую приятную цифру в счете – можно отнести одежду в прачечную. Все эти мелкие подробности мама неизменно сообщала из разговора в разговор и часто, еще пару лет назад, Яна, лежа вечером без сна, представляла себе Америку в деталях. Счета за воду. Прачечные. Белая одежда. Подробностей было столько, что в Янином воображение существовала вполне себе полноценная Америка, где ей когда-нибудь предстояло оказаться. Каждое письмо мама заканчивала напоминаниями о том, что Яне следует учить английский язык, потому что здесь она обязательно когда-нибудь пойдет в колледж. «Колледж» – произносила Яна красивое иноземное слово и не могла поверить, что все это когда-нибудь с ней произойдет.

Через два года после отъезда, бабушке за солидную сумму провели телефон. До этого телефон был только у председателя, но мама Неля настояла и денег выслала – хочу слышать ваши голоса! С тех пор она звонила несколько раз в неделю, вечерами, болтала обо всем на свете, а когда бабушка пыталась ругаться, что это дорого, отвечала, что по карточкам звонить очень дешево, куда угодно, «не то, что из вашей Рашки». Да, мама говорила обо всем, но с каждым годом все реже об отъезде. Как-то забыла об этом и Яна – настолько ей было спокойно и комфортно в новой жизни. Она действительно обрела душевное равновесие и получала удовольствие, живя в бабушкином уютном доме, смирившись с кладбищем по соседству. Привыкнув, Яна перестала его бояться и воспринимала исключительно как часть пейзажа за окном. Ей нравилось ходить в школу, где она держалась немного в стороне, не сближаясь с кем-то сильно, но при этом имея ровные отношения со всеми. История с Гришкой на удивление быстро забылась. Яна была интересной девочкой, да еще и обладательницей заграничных вещей. При этом она щедро делилась с одноклассниками яркими ручками и ластиками, давала девочкам поносить футболки с Ариэль или Микки Маусом и благополучно забывала об этом. Она и Барби давала играть, совершенно не беспокоясь за их сохранность. Девочки, обладательницы пластиковых китайских подделок, не дыша, смотрели на Яниных маттелевских красавиц, а сама Яна была к ним будто равнодушна. Ей было все равно, сломают девочки куклу, испачкают или все вернут в целости. Единственная вещь, которой она дорожила, был ее медведь, к остальному она относилась, как к чему-то переходящему. Яна легко училась, много читала, с удовольствием проводила время в сельской библиотеке, где всегда было тихо и прохладно, а еще пахло книгами так, что этот запах Яна запомнила навсегда. Ее отношения с бабушкой были дружескими, и если поначалу Яне хотелось, чтобы бабушка обняла ее и приласкала, то потом она перестала испытывать в этом потребность. Бабушка была будто немного холодной и отстраненной, однако, при этом близкой и родной, как никто не свете. А обнимала Яна своего медведя и этого, как ей казалось, было вполне достаточно.

Однажды в июле, поздно вечером, спустя пять лет и два месяца с тех пор как родители уехали в Америку, а Яна перебралась к бабушке, раздался междугородний звонок. Вроде бы обычный звонок – мама звонила часто! Но у Яны не зря была хорошая интуиция – она замерла, прежде чем сделала к телефону те несколько шагов, что отделяли ее от него, постояла, будто догадываясь, что в этот раз мама звонит не просто так, а с какими-то новостями.

– Яна, возьми трубку, это междугородний, мама звонит! Ты слышишь? Я все равно не пойду, тут Круз признается Иден в любви.

Яна хихикнула – бабушка, ее суровая бабушка, сказала это всерьез про героев Санта-Барбары. Но ей самой стало будто легче от ее слов, она направилась к телефону, попутно комментируя:

– Он пытается сделать это уже пятую серию! Спорим, что опять что-то помешает? Алло?

– Яночка, ты? – возбужденно заговорила мама, – Яночка, у меня отличная новость! Начинаю сразу, без церемоний! Я молчала, потому что боялась об этом говорить, пока все не прояснилось окончательно. Мы наконец-то получили грин карту, как раз пять лет прошло! И подали на воссоединение семьи. Ответ пришел положительный, а это значит, что мы можем забрать тебя к себе хоть завтра! Яна, слышишь, хоть завтра! Ты же делала паспорт недавно, он как раз пригодится!

Да, Яна сделала паспорт полгода назад и отправила маме данные, но она не верила, что всерьез поедет в Америку. За пять лет Яна смирилась с тем, что этого не произойдет совсем. Не просто смирилась, а построила вокруг себя уютную и комфортную жизнь и даже обсуждала с Артемом, куда будет поступать после школы, в любимом Ленинграде-Петербурге. Думала о том, как будет жить в их квартире на улице Достоевского, одна! И обязательно приезжать к бабушке в гости, каждые выходные! Ночами представляла себе, как станет гулять по улицам и переулкам, будет заходить во все-все музеи – их с классом время от времени вывозили в Петербург, и каждый раз Яна все острее понимала, как она скучает по родному городу! И Артем будет жить рядом. Какая Америка? Яна совершенно туда не хочет!

– Алло, алло? Ты меня слышишь? – настойчиво повторяла мама Неля, – Яна, ты здесь?

– Да, да, я здесь, – хрипло отозвалась Яна. Получалось как-то невежливо – мама с такой радостной новостью, а она молчит в трубку.

– Ты в порядке? Наверное, испугалась? Ничего, я договорюсь тут со стюардессой Аэрофлота, за тобой присмотрят в дороге! Наши таким образом привозили даже небольших детей, а ты у нас уже самостоятельная!

Мама все говорила и говорила. Не забыла упомянуть о том, что они снимут квартиру побольше «у нас была двухбедрумная, а теперь будет трехбедрумная» Мама юбила смешивать русский язык с английским, хотя Яне казалось, что проще сказать с двумя спальнями и тремя спальнями. Проще и понятнее. В Америке квартиры считались не по количеству комнат, а по числу спален, потому что гостиная была обязательной. Им бы и двух хватило, зачем три? Но мама объяснила, что простор прежде всего. И вдруг гости? А еще она очень ценит наличие кладовок в американских квартирах, не то что в Рашке, где это не было предусмотрено в принципе. Яна машинально отметила, что раньше, в их квартире на улице Достоевского, гости спали на полу, на раскладушке, где придется, и никто от этого не страдал. А сейчас лишняя спальня, гостиная и мама уже не представляет другой жизни. Да, мама давно живет в параллельной реальности. Только зачем Яна спрашивает про спальни сама, если надо взять и сказать, что она просто-напросто не поедет? И поэтому совсем необязательно снимать квартиру побольше – гостям мамы Нели и так хватит места.

Из комнаты вышла бабушка и по ее виду было сложно понять, признался ли наконец Круз в любви Иден или серия снова закончилась на самом интересном, как и всю неделю подряд. Зато бабушка тревожно посмотрела на Яну, которая переминалась с ноги на ногу перед телефоном на кухне.

– Мам, мама, послушай… ты только не обижайся, но можно я еще немного останусь в России? Я бы хотела поступать здесь в институт… стать врачом.. я уже выбрала медицинский….

– Каким врачом? – перебила мама Неля, кажется, ничуть не растерявшись, хотя такой реакции от дочери явно не ждала, – Врачом? Как я? Ты забыла, сколько им платят? Или, думаешь, что-то изменилось? Да ничуть! Да, есть у вас сейчас частные клиники, я слышала об этом, но там все устраиваются по великому блату или в бесплатной поликлинике придется лет двадцать отработать, прежде чем туда попасть. Ты готова пойти на это?

– Ну, мам… ну я же только выучусь и все… Мам…, – Яна чуть не плакала.

– Только выучусь?! – возмущенно перебила ее мать, – А кому ты здесь будешь нужна с российским медицинским образованием? Мой потолок – это работа сиделки, но, поверь, это и без медицинского можно делать. И тебе я такой участи не желаю, хотя быть сиделкой здесь значительно проще, чем в России, да и в плане денег прибыльнее. Но тебе не желаю. И кто будет тебя содержать, пока ты будешь учиться? Совмещать медицинский с работой – и думать забудь. Практика санитаркой оплачивается символически. Я буду деньги посылать?

– Я все поняла. Но можно я хотя бы окончу здесь школу? – Яна пыталась оттянуть момент отъезда, как могла. Она готова не идти в медицинский, но пусть будут еще несколько лет в России, с бабушкой, с Артемом, в ее собственном уютном мирке.

– Школу лучше окончить здесь, – не сдавалась мама, – Будет больше шансов куда-то поступить. Допускаю еще год в России, но не больше! А то я знаю, как будет дальше – влюбишься, замуж выскочишь. Мне потом вас обоих забирать и тут на ноги ставить?

Яна чуть не заплакала от обиды – ну какое замужество, ей же всего тринадцать лет, а через год четырнадцать. Или мама совсем забыла, что в современной России девушки выходят замуж чуть позже, чем в допетровскую эпоху?

– Дай мне бабушку! – наконец сказала мама, Яна не прощаясь, растерянно протянула бабушке трубку и вышла из дома, машинально направившись прямо к Артему. Он сидел у себя, на закрытой веранде, которую давно приспособил под летнюю комнату, уткнувшись в учебники.

– Яська, что с тобой? На тебе лица нет! Случилось что-то? – он вскочил ей навстречу, забыв про учебники.

– Все нормально, – Яна тряхнула головой, прошла вглубь веранды и присела на диван, – Мама звонила, родители получили грин карту и могут забрать меня.

Артему не надо было объяснять, что такое грин карта, он и без Яны об этом знал.

– Ты не рада? Или опомниться не можешь от счастья? Ты же так этого хотела! – Артем выжидающе смотрел на Яну, а она, наконец, нашла в себе силы разрыдаться.

– Нет, нет, нет! Я не хочу ехать! Куда я поеду? К кому? – растерянно спрашивала Яна.

– Как к кому? К родителям….

– Мы так давно не виделись с ними, что бабушка стала мне куда роднее. Я просто боюсь туда ехать, понимаешь?

Артем озадаченно посмотрел на Яну.

– Не верю, что боишься! Ты же авантюристка по натуре, а это, если подумать, то еще приключение! К тому же ты всегда сможешь вернуться! И, эй, разве ты не мечтала о колледже, выпускной мантии, о своем кабриолете, жизни у океана и всем таком? Я помню, что мечтала, ты мне сама говорила!

Яна смущенно опустила глаза и вздохнула:

– Когда-то мечтала, но сейчас я не готова ехать. Но мне придется это сделать в ближайшее время. Мама сказала, что наше образование совершенно не ценится в Америке….

– Неправда, ценится! – перебил Артем, – Но смотря какое. Медицинское, она права, не ценится. А вот что-то связанное с химией, физикой, информатикой – да.

– Может быть, – Яна вздохнула, рядом с Артемом ей стало спокойно и хорошо, – Маму удалось уговорить оставить меня еще на год. Правда теперь она боится, что я выйду замуж, и увозить ей придется уже двоих. Я серьезно! Почему ты смеешься?

Отсмеявшись, Артем заметил.

– Мама твоя действительно стала далека от российских реалий и думает, что все девушки тут только и мечтают выйти замуж. А твои сегодняшние фотографии еще больше заставляют ее тревожиться!

– Что с ними не так? – удивилась и даже немного испугалась Яна.

– Все с ними хорошо. Просто ты стала слишком красивая и взрослая. Понятно, что мама хочет видеть тебя замужем за добропорядочным американцем, а вовсе не за первым попавшимся русским, который будет гордо именоваться первой любовью!

– Да ладно тебе, – пробормотала смущенная Яна, это относилось и к ее внешности, и к скоропалительному замужеству, которое ей напророчили. Они еще о чем-то поговорили, и Яна распрощалась – Артему, студенту первого курса, надо заниматься, а ей идти к бабушке, чтобы узнать, чем закончился их с мамой разговор. Вдруг бабушка окажется на стороне мамы? С этим будет сложно поспорить.

Яна шла к дому через сад и щеки ее пылали – Артем назвал ее слишком красивой и взрослой! Артем! Мечта всех девчонок! Сам назвал, просто так, к слову, будто всегда это замечал! А она то думала, что он ничего кроме книг не видит! Яна переступила порог дома, не успев изменить выражение лица. Бабушка сидела на кухне под уютным абажуром, пила чай, читала газету, которую отложила при виде внучки.

– Ну садись и отдышись уже, – она кивнула на место напротив себя.

– Что сказала мама?

– То же, что и тебе – нужно ехать в Америку. А я ответила, что выбор должен быть за тобой. Может, там и хорошо, в этой Америке, но кто же знает? А тут оно более привычно все.

– Ты это серьезно? – Яна удивилась, что все так легко и просто разрешилось. Она мысленно готовилась к тому, что бабушку придется убеждать, а это сложнее, чем убеждать маму по телефону на огромном расстоянии. Бабушка взглянула на Яну поверх очков для чтения и откашлялась.

– Конечно, серьезно. И мама не отказывается помогать, вот и пусть помогает. А нет, так и сами справимся – пенсия, огород. Проживем!

– Ой, бабушка, спасибо тебе! – Яна бросила к бабушке с объятиями, радостная, счастливая, что все остается как прежде. Хотя нет, все будет еще лучше, ведь Артем сегодня сказал, что она красивая и взрослая!

– Ну, ну, садись! – бабушка не очень любила подобные ласки, поэтому отстранила внучку, еще раз внимательно на нее посмотрела, а потом тихо сказала, – Только если ты это ради Артема, то не надо, ладно?

Яна приготовилась к возмущенной ответной речи, но бабушка решительным жестом остановила ее.

– Если хочешь здесь жить и учиться, то пожалуйста.

Яна закивала – конечно, хочет. Тут ее дом. По крайней мере, пока. К Америке так сложно будет привыкать, хотя там хорошо и есть разные красивые вещи. Но эти красивые вещи есть у Яны и здесь, так что она теряет? Кажется, бабушку удалось убедить, она снова взялась за газету, а Яна собралась в комнату, однако в дверях повернулась и неожиданно спросила.

– Почему ты так сказала про Артема?

– Он тебе не подходит, – буднично и будто даже скучно отозвалась бабушка, – Слишком эгоистичный. И ты такая же. Не уживетесь вместе никогда. Да и что там говорить – он тебя старше! Какой бы красивой ты ни была, ты на пять лет его младше и эта разница будет заметна еще долго. А теперь иди и занимайся, чем ты там собиралась, и закончим этот разговор.

Яна переминалась на пороге, обдумывая бабушкины слова. Она не знала, что ее больше задело – то ли, что они с Артемом эгоисты, то ли тот факт, что она слишком маленькая для него. И с этим ничего не поделаешь.

– Не нужен мне Артем, – весело отозвалась Яна, хотя понимала, что бабушка, скорее всего, услышала фальшь в ее голосе, – Я просто так спросила. А как там Санта-Барбара? Круз признался в любви Иден?

– Нет еще, не признался, – ответила бабушка, не отрываясь от газеты.

– Я так и думала, – Яна улыбнулась, глядя на бабушку. Впоследствии этот банальный оранжевый абажур с теплым светом, бабушка с очками на носу над газетой и пронзительно-красный закат над лесом за окном, будут бередить ее душу в далекой эмиграции. Картинка, схожая с той, что тысячи эмигрантов хранят в памяти, в сердце, в душе и время от времени, когда заканчиваются бытовые дела на новой родине, садятся и вспоминают. В одиночку или компаниями. За чаем или чем-то более крепким. «Ах, какие были закаты, сейчас таких нет!» «Но, но, больше в этой Рашке ничего хорошего не было!» Разговоры, споры. Было или не было – какая разница, если в итоге они здесь по ряду совпадений и причин! Воспоминания, фотографии, а порой и грустные песни. Утром легкое или не очень похмелье, таблетка, душ и вперед, дальше, только не останавливаться в этой новой жизни, в которой уже нет места щемящим душу закатам и оранжевым абажурам, зато есть кредиты, дежурные улыбки и бесконечная круговерть.

В тот вечер Яна не могла сидеть в комнате, она выскользнула из дома и отправилась в поля, к закату, к лесу. Шла и вдыхала прохладный, несмотря на знойные дни, вечерний июльский воздух и думала о том, что где бы она ни оказалась в будущем, никогда ей не будет так хорошо, как в этих местах. Она ленинградка, городская девочка до кончиков ногтей, но какая-то большая часть ее души явно здесь и останется здесь навсегда, а не в Ленинграде-Петербурге, чтобы не случилось. Годы спустя, Яна побывала в старых европейских, новых американских и колоритных азиатских городах. Видела закаты на Филиппинах и Гавайях, встречала рассветы на Тиомане и в Канкуне, но ничего подобного, даже близко, она не испытывала. Оглядывая поле и дома, которые остались позади и уже тонули в густых сумерках, Яна думала о том, что все в ее жизни будет хорошо и не просто хорошо, а сказочно, как она сама того захочет! Захочет и будет, а разве может быть иначе? Такая простая истина! Яна потянулась и счастливо засмеялась. Вот и Артем сказал, что она красивая, красивая, красивая! Не сейчас, нет, через год, когда она будет еще красивее и ей уже будет четырнадцать, а это совсем не то, что тринадцать, Яна признается ему в любви и все обязательно будет хорошо.

В ту ночь Яне впервые приснился Артем и не просто Артем, а огромное чувство любви, которое она не испытывала ни до, ни после. Любви без страсти, ревности и страха, любви не к конкретному человеку, а в целом ко всему. Но чувство это во сне она испытала, находясь рядом с Артемом, без него будто ничего не было. Ничего особенного в том сне не происходило. Кажется, они просто о чем-то разговаривали, сидя на ступенях его дома. Эмоции были такие явственные, что, просыпаясь, Яна чуть не плакала – не уходи, не ускользай! И просьба эта относилась даже не к Артему, а к тому чувству, которое с каждой секундой пробуждения отступало в небытие. Чувство неземное, нездешнее, но когда-то явно испытываемое ею, может быть где-то в совершенно другом измерении.

Впоследствии подобные сны Яна видела уже в Америке, живя с Алексом. Они снились ей регулярно, раз в три месяца, хотя особой закономерности она так и не выявила. Во снах неизменно присутствовал Артем – находился где-то в комнате или они сидели в компании, иногда куда-то шли рядом – ничего лишнего – просто одно его присутствие рождало это необыкновенное чувство любви. Яна была любопытной, а в моду вошло увлечение эзотерикой, конечно, она не могла пройти мимо тематических книг. То чувство любви, которое Яна испытывала во сне, в этих книгах описывалось как абсолютное и совершенное, такое, к которому следует стремиться всем людям на Земле. Правда ощутить его удается единицам, но если получилось, то дальше все будет складываться хорошо и правильно, ты познаешь самое прекрасное. Это как научиться летать. Но наяву ничего подобного не было даже близко. Чувство ускользало вместе со сном. И тем обиднее было просыпаться рядом с Алексом. Яна медленно просыпалась, умоляя про себя – еще секундочку, ну еще одну! Иногда ей казалось, что если бы кто-то предложил ей остаться во сне навсегда – она бы сделала это не раздумывая. Утро диктовало свое – Яна вставала, надевала красивый воздушный халат, бежала вниз, готовила завтрак, пила с Алексом кофе, щебетала о чем-то, провожала его до дверей, непременно целовала – она читала, что мужа обязательно надо целовать перед уходом на работу, потому что это хорошо и правильно – а потом возвращалась в кухню и подходила к окну. Глядя на зеленый сад, Яна пыталась восстановить в памяти ощущения от сна, хотя бы что-то, уже зная, что к обеду она все забудет, будто и не было. И так до следующего сна, еще три месяца.

Яна очень скучала, пока Артем был в городе, хотя довольно активно переписывалась с ним. Удивительно, но они не созванивались, а вот на письма Артем ей отвечал очень охотно, Яна радостно вынимала их из ящика и бежала в дом или в сад читать, под скептическим взглядом бабушки.

– Что в этом такого?! – будто каждый раз оправдывалась Яна, а бабушка неизменно отвечала, мол, ничего, а почему ты спрашиваешь? Ах, смотрю не так? Тебе просто показалось! Яна в ответ начинала смеяться – как же хорошо они уживались с бабушкой, которую она когда-то так боялась! Да ее бабушка самая лучшая на свете! Самая необыкновенная так уж точно. Ответы Артему Яна писала тщательно, порой несколько раз переписывая, так как почерк у нее был очень неразборчивый – настоящий почерк будущего врача. Требовалось огромных усилий сделать письмо красивым или хотя бы более или менее читаемым. А вот у Артема почерк был каллиграфический, и Яна в очередной раз приходила к выводу, что все в нем идеально.

Но письма – это одно, а встречи совсем другое. Артем не приезжал уже два месяца – затянула учеба в институте на довольно сложном экономическом факультете, хотя Яна не могла взять в толк, что такой талантливый и творческий Артем там делает?! Как-то она даже возмущалась на этот счет бабушке, сидя над его письмом, где он описывал один из предметов, в котором Яна даже название не могла понять.

– Ему же совсем не подходит эта профессия! Когда-нибудь он в ней разочаруется и пожалеет, что пошел на этот факультет! – говорила она, – Как он это не понимает? И не слушает меня совсем!

Яна так серьезно сказала это, да еще и вздохнула, будто была его женой, а Артем упрямым мужем. Бабушка вздрогнула, как-то странно и страшно посмотрела на Яну так, что та чуть не разлила свой чай на драгоценное письмо Артема. Убрав его от греха подальше, Яна поинтересовалась, что же такого она сказала?

– Ты откуда знаешь, что ему подходит? Видишь или просто сама так думаешь?

Яна плечами пожала – Артему подошло бы что-то  творческое и все тут! Кажется ей так. Но бабушка настаивала на ответе, и Яна, подумав, призналась, что просто в голову пришло, а бабушка проворчала что-то вроде – ну вот, еще одна. А потом посоветовала Яне никогда и никому свое мнение, пусть даже в голову пришедшее и возможно верное, не озвучивать.

– Я никому и не озвучиваю, – обиделась Яна, – Только Артему. Я ему все подряд говорю и это тоже. Захочет – услышит.

Яна прекрасно поняла, что имеет в виду бабушка, потому что не так давно стала замечать, как она, которая когда-то учила ее толковать сны, вздрагивает, когда Яна рассказывает о своих снах, что имеют обыкновение сбываться, да еще и трактовать их умеет. Предсказывает погоду или какие-то небольшие события, а потом совершенно по-детски радуется – я угадала! Иногда делает заявления по поводу того, что, как и кому следует делать – просто так, будто рассуждает, а бабушка неизменно мрачнеет во время этих бесед. А сейчас прямо попросила Яну никому ничего не говорить. А еще Яна одноклассницам гадала и ведь сбывалось же! Яна раскладывала карты – у нее была колода, на которой не играли, в противном случае она стала бы непригодной для гадания – долго смотрела на дам, валетов и десятки, а потом что-нибудь говорила. Честно говоря, Яна не умела читать карты. Десятки для нее были просто десятки, а дамы просто дамы, так, будто бы она играла ими. Но Яна смотрела на карты и говорила все, что ей приходило в голову, придумывала, проще говоря, а потом девочки восторженно делились с ней – сбылось! Ну, ты, Янка, настоящая гадалка! И приводили к ней своих подруг и знакомых. Поначалу бабушка снисходительно на это взирала, а потом начала запрещать подобные вещи, объясняя это тем, что в старших классах надо учиться, а не заниматься девчачьими глупостями.