Текст книги "Быль о Жизни. Путь борьбы за право жить. Первая часть"
Автор книги: Светлана Шуман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
Пока они жили на Дальнем Востоке, а это было – восемь лет, продолжали работать в институте, в обществе «Знание», в консультпункте (на общественных началах).
Т., её сын, постепенно привыкал к В. П., проблем особых у них не было, а когда они возникали – Т. не всегда понимал, почему он должен выполнять то, что от него требует отчим – вмешивалась жена и мать, и устраняла назревающие конфликты. В. П. усыновил Т., их отношения выравнивались, и возник вопрос о том, чтобы родить еще ребенка. С. согласилась только потому, что видела, как правильно, грамотно, с любовью В. П.занимается воспитанием её сына. Он включал его во все домашние дела, обучал всему – гвоздь прибить, постирать в стиральной машине белье, научил ездить на коньках, ходить на лыжах. Т. продолжал заниматься музыкой, ему купили пианино, он стал заниматься спортом, много читал, очень хорошо учился.
Когда Т. было тринадцать, родился Алеша.
От рождения это был физически слабый ребенок, родился с повернутой ножкой. Роды были трудные, врачи предупреждали, что вряд ли он станет нормальным ребенком, возможно, будет хромать. Надо было видеть, как активно В. П. занимался развитием сына.
В месяц ребенок уже плавал в ванне, при помощи ежедневного массажа, который проводила сама С., удалось выправить ножку ребенка, через какое – то время врачи не могли поверить, что это тот самый ребенок, которому они предрекали задержку в развитии. Алеша опережал своих сверстников и по умственному, и по физическому развитию, рано начал ходить, в год и девять месяцев уже говорил фразами, как взрослый человек, рос очень любознательным, музыкальным, творческим ребенком. Т. помогал развивать А., помогал ухаживать за ним. Когда А. был маленьким, ходил на молочную кухню за кефиром и творогом, гулял с ним, научил его петь и танцевать, привил интерес к музыке.
С. очень уставала – еще до рождения А. она почти завершила докторскую диссертацию, после рождения ребенка четыре с половиной месяца не работала, а потом опять вышла на работу – некому было читать ее курсы. На ней продолжали оставаться все домашние дела, приготовление обедов, воспитание А.
В.П. с возрастом становился невыносимым – требовал к себе внимания, именно требовал, чтобы все делали только так, как хочет он. На кафедре было то же самое. С. Г. пыталась противостоять его мнению, если оно казалось ей неправильным. Он с ней ссорился, терроризировал, обижался, кричал, говорил, что он – больной человек, а она его специально мучает и унижает перед коллегами. Вообще – то, он на самом деле был человеком далеко не здоровым: «скакало» давление, которое в отдельные периоды повышалось очень сильно, болело сердце. Но, рядом с ним начинала заболевать и жена. Однажды, еще перед родами, когда ночью сидела за письменным столом и работала (писала статью), ей показалось, что в форточку кто-то лезет. Она закричала, разбудила В. П., вся тряслась от страха. Он успокоил ее: не может кто-то залезть в форточку квартиры, расположенной на третьем этаже. Это было верно, но ведь она ясно видела фигуру мужчины. Впору было обращаться к врачу психиатру. С. понимала, что эта галлюцинация – результат недосыпания, большой физической и эмоциональной нагрузки. Она на самом деле очень устала. Но, торопилась до родов завершить докторскую диссертацию. И спала всего по три – четыре часа в сутки. Когда родился А., он тоже спал всего три-четыре часа в день: перенял образ жизни, которым она жила, будучи в положении.
Нагрузки не снизились, когда родился ребенок, а, наоборот, увеличились. И однажды с ней случилась истерика. Это было страшно: она плакала, кричала, и в то же время истерически хохотала. После этого случая сказала В. П.: «Надо, чтобы ты помогал мне в домашних делах, и не так бурно реагировал на любое мое высказывание, на любое мое мнение, которое не совпадает с твоим». Он ответил: «Все женщины устают так же, как и ты, и, ведь, ничего – справляются». Она поняла: если хочет остаться жить, ей надо перестать перечить ему и стараться вместе с Т. выполнять всю работу по дому, и по воспитанию А.
Но, видимо, организм уже дал «сбой». И, спустя месяц у нее случился спазм дыхания. Она открывала рот, и не могла дышать. Вышла из этого состояния случайно: кто-то подсказал, что надо брызнуть в лицо холодной водой. Этот «кто-то» была Жизнь, но С. тогда этого не понимала. Она должна была испить чашу испытаний до дна. Должна была пережить все, что только может произойти с человеком. И это были не последние испытания в ее жизни. Основные трудности, сложности, доводившие порою до отчаяния, ждали ее еще впереди.
Но, тогда она этого не знала, и вообще ничего не понимала в своей жизни. Просто жила. И никогда не планировала продвижения в карьере. Но, жить ей было всегда интересно. И жизнь она понимала как всестороннее развитие. Чтобы получить как можно больше информации, успеть сделать как можно больше дел, она одновременно слушала Шопена (набор пластинок ей подарил В. П.), мыла полы, готовила суп, продумывала лекцию, которую сегодня ей предстояло читать старшекурсникам. Что касается продумывания каких-то вопросов, проблем, то этим её голова была занята постоянно. Она ловила себя на том, что никогда не отдыхает. Постоянно думала о чём-то, и постоянно делала какие-то дела. И, никогда не думала о том, чтобы получить благодарность за выполненную работу.
Этим она очень отличалась от В. П.: он хотел наград за свою работу, подчеркивал, при случае, свою значимость, требовал к себе особого отношения, рвался к более высокой должности – хотел стать проректором по научной работе. Может быть, именно поэтому ему не удалось продвинуться по служебной лестнице выше зав. кафедрой, а его жена через десять лет открыла свою фирму, учредила свой вуз, была директором фирмы и ректором института.
…Когда у С. случился приступ удушья, вызвали скорую помощь. Врач сказал, что ей надо лечь в больницу. Но, она отказалась оставлять дома одних мужчин. На следующий день повторилась та же история. Но, они уже знали, как нужно спасаться. Врач скорой помощи, которую вызвали на третью ночь, потребовал ее госпитализации: лорингоспазм мог привести к летальному исходу. Ее увезли в больницу. Удушье не проходило, и в течение последующих пяти дней у неё продолжались приступы. Уколы, лечение дало эффект, и она вернулась домой. Но, В. П. предупредили: её нельзя волновать.
Он плакал, когда с ней случился второй приступ, но, когда она вернулась из больницы домой, его крики возобновились. Он не мог управлять собой, не хотел ни с кем считаться. И она поняла: надо менять свои реакции на его поведение, иначе она долго не протянет.
В период жизни на Дальнем Востоке была еще одна проблема, которую она не могла самостоятельно решить: климат. Она, южанка, попала на Север, где морозы доходили до сорока пяти градусов. В лютые морозы на улице невозможно было постоять и пяти минут, если приходилось дожидаться трамвая. Другие люди как-то жили, привыкли. А для С. зима была стихийным бедствием. Однажды она сильно заболела – радикулит. Провалялась в постели полтора месяца. Поняла, что сможет вылечиться только физическими упражнениями, преодолевая боль. Начала усиленно делать зарядку. Постепенно боль отступила. Но, зародилась мысль о более теплых краях. К весне они уже стали планировать переезд куда-нибудь на юг. Написали тридцать писем. Пришло пятнадцать предложений. В.П. решил сам поездить по тем местам, куда предложили переехать, и на месте решить, где будут предоставлены лучшие условия для жизни и работы. Решили пока не ставить в известность руководство института.
Он уехал, отпросившись на десять дней, взяв отпуск без сохранения содержания. Однако, информация о том, что они собираются уезжать, просочилась. С. Г. пригласили в горком партии. Но, они оба были беспартийными. Их можно было только попросить не уезжать, но никак – не обязать. Она «выкручивалась», как могла: не знала, уедут ли они на самом деле, ведь В. П. могли не понравиться условия, которые им предложат. Когда он позвонил и сказал, чтобы она собирала вещи, так как он нашел работу, она пошла в ректорат с заявлением об увольнении. Нужна была еще и характеристика. У В. П. уже была характеристика, которую он взял с собой. А на С. Г. ректор решил «отыграться» и выдал ей характеристику, где наряду с высокой оценкой ее, как специалиста, ученого, было написано, что она «болезненно реагирует на сделанные замечания».
Через месяц они уехали. Т. остался – продолжать учебу на физико – математическом факультете. Кроме того, он уже был женат, и у него был маленький ребенок.
Город, куда они приехали, принял их буйным цветением клумб. Он весь утопал в цветах. На улицах была чистота. Потом уже, когда супруги походили не только по центру города, но и по его закоулкам, поняли, что это была только видимость чистоты, уюта. Стоило отойти от центральных улиц вглубь кварталов на два метра, и невозможно было, не споткнувшись о выбоины в асфальте, о кучи мусора, грязи, пройти к нужному месту. Супруги тогда не поняли сразу, что эта внешняя «показуха» – визитная карточка города, вернее, властей. Но, в магазинах было много вин, продовольственных товаров. На Дальнем Востоке все это им приходилось «доставать».
Им предложили две комнаты в общежитии. В одну они сложили книги, вещи, когда пришел их контейнер, а в другой поселились сами.
В. П. предложили место заведующего кафедрой педагогики и психологии. С. Г. была принята на должность доцента этой же кафедры. Если на прежнем месте работы преподаватели с удовольствием приняли идею методологических семинаров, то здесь сразу же начались сложности. Там основная масса преподавателей была без степеней, здесь же на кафедре работали, в основном, кандидаты наук, многие из которых закончили аспирантуру в Москве. Апломб, амбиции заменяли некоторым преподавателям истинный уровень развития и профессиональной подготовленности. Они не чувствовали необходимости и потребности в повышении своей эрудиции, профессионального уровня. Если на Дальнем Востоке все преподаватели кафедры работали на общественных началах в городской психолого – педагогической службе, то здесь никто не выразил желания работать бесплатно. Когда В. П. создал городскую службу при горисполкоме, то работать в ней стали только он и С. Г. В самом начале одна из преподавателей кафедры пришла на заседание службы, но уже на следующем приеме посетителей случился конфуз, который сразу же вывел ее из состава работников службы.
В службу обратилась мама девочки восьмого класса, которая часто сбегала с уроков в школе, гуляла по городу, врала маме. В службу маме посоветовала обратиться классная руководительница. Как только служба начала работать при горисполкоме, информация об этом моментально разнеслась по городу. В школы информацию дали из отдела образования.
Служба работала только по субботам. Желающих получить помощь, разобраться в причинах отклоняющегося поведения детей, было много. Это уже потом сотрудники службы стали вести предварительную запись и приглашать на консультацию родителей, учителей, воспитателей в отведенное для каждого время. А, в самом начале, на прием в службу могли придти двенадцать – четырнадцать мам или пап, или учителей. И приходилось работать с десяти часов утра до восьми вечера. По причине большого количества посетителей супругам приходилось работать по одиночке – в разных комнатах. Поэтому, когда на заседание службы пришла еще одна преподавательница, то ей предложили провести предварительную беседу с мамой и дочкой – восьмиклассницей. Они удалились в отдельную комнату. Через несколько минут преподавательница подошла к С. Г. и сказала: «Я не смогла провести беседу с подростком, она ушла». С. Г. зашла в ту комнату, где должна была находиться мать с дочерью, и увидела, что в комнате находится только мать, которая сказала, что девочка ушла, как только услышала фразу преподавательницы: «Как же тебе не стыдно, ты же позоришь мать!» Такую фразу девочка не раз слышала и от директора, и от классной руководительницы, и от самой мамы. Согласившись прийти на консультацию, она ожидала другого. Преподаватель психологии, проработавшая более десяти лет в вузе, не смогла ни одного часа проработать в психолого – педагогической службе. Здесь нужны были другие методы работы. Хотя, этот случай стал показательным: чему будущих учителей может научить преподаватель, который сам не умеет провести беседу с подростком. Больше эта преподавательница в психологическую службу не пришла. Не пришли и другие преподаватели. Им не нужен был неуспех и изменение своих притязаний.
Когда служба развернула работу, супруги стали привлекать к выполнению отдельных заданий студентов педагогического института того факультета, на котором работали. Это была великолепная практика для будущих учителей. И городская психолого – педагогическая служба просуществовала в городе много лет – пока супруги работали в вузе. Но, здесь, в отличие от прежнего места работы, им приходилось преодолевать много сложностей. Если там жили люди, которые были убеждены, что ученые знают и понимают в проблемах воспитания и обучения больше них, если они приходили за помощью, советом, к которым прислушивались, выполняли рекомендации специалистов, то здесь не только у преподавателей, но и у учителей, и у родителей апломба было – хоть отбавляй! Кроме того, особенно в первое время, в службу обращались люди, которые говорили: «Нам сказали, что Вы можете все». И просили похлопотать у городского начальства о выделении им денег, квартиры или каких-то других материальных ценностей. Люди здесь были другие! Убежденные, что они все делают правильно, а если что-то не получается, то в этом виноваты не они! Кроме того, здесь людей – прежде всего и больше всего – интересовали материальные ценности. А знания основной массе родителей и учителей были не нужны.
Работу психолого – педагогической службы, как единственной в республике, поддерживали в горисполкоме, в педагогическом обществе. Городская газета публиковала материалы из опыта работы службы, о работе службы рассказывали республиканские газеты, в газете «Известия» была опубликована большая статья об энтузиастах, выполняющих нужную обществу работу по воспитанию подростков и молодежи. Тем не менее, во взаимодействии с некоторыми учителями у супругов возникали серьезные проблемы: учителя не хотели признавать своих педагогических ошибок, и обвиняли не только родителей, их детей, но и студентов, которые помогали в учебе детям, а также самих психологов.
В службу обратилась мама подростка восьмого класса: он был от первого брака, от второго брака у нее была пятилетняя дочка. У Коли не складывались отношения с отчимом, его часто наказывали за плохую учебу, он сбегал с занятий, если боялся получить плохую оценку, иногда ночевал у бабушки. Мама не позволяла ему оставаться у бабушки. Тогда он стал сбегать из дому и ночевал в подвале, а иногда с мальчишками на несколько дней уезжал на дачу. «Выловив» подростка, его сильно наказывали: мать била шлангом от стиральной машины. Когда Колю привели в службу, он был весь в синяках. Мать оправдывала себя тем, что он мешает ей устроить личную жизнь. Как сотрудники службы поняли потом, мама сговорилась с классной руководительницей, которой тоже надоели Колины прогулы и «неуды», с помощью службы определить Колю в интернат. Учительница математики, которая была Колиной классной руководительницей, имела награды за свою работу, но с Колей разобраться не могла, и решила от него избавиться. Это было на руку и маме. В беседе с Колей выявилась мотивация родителей и учительницы. К нему были прикреплены студенты, которые должны были помочь Коле закончить восьмой класс и, по договоренности с директором строительного училища, Коля должен был продолжить учебу в училище, и жить в общежитии. Коле понравилась перспектива, которую ему нарисовали в службе, и он начал учиться под началом студентов, и проводить с ними много времени. Но, перспектива не понравилась классной руководительнице. Ведь, она уверяла сотрудников службы, что Коля – «неисправимый» хулиган. А Коля своими успехами в учебе стал доказывать обратное. Учительница однажды нагрянула в общежитие, где Коля занимался со студентами. Стала обзывать его «бездарью», уверяла студентов, что у них ничего не получится, что они только напрасно на него тратят время. С.Г. пошла в школу, где учился Коля, встретилась с некоторыми учителями, которые подтвердили, что Коля изменил отношение к учебе, приходит на все уроки, выполняет домашние задания. Они рассказали, что раньше Коля учился очень успешно, но неполадки в семье, отсутствие взаимопонимания с отчимом, и породили его отклонения в учебе и поведении. С. Г. поговорила с родителями Коли, и было решено, что Коля до конца учебного года поживет у бабушки. А студенты будут приходить к нему домой, и будут помогать выполнять задания по физике и математике. По остальным предметам Коля «подтягивался» сам. Классная руководительница, однако, была недовольна успехами Коли – ведь если он завершит учебный год с положительными отметками, то получится, что она оказалась неправа, определяя его как «неисправимого». Она продолжала по малейшим пустякам ругать Колю, продолжала жаловаться родителям, преследовала подростка в доме бабушки – приходила вечерами. Когда заставала студентов, начинала их ругать за то, что они «лезут не в свои дела», бабушку уверяла, что студенты еще больше «разложат» Колю. Это была удивительная для учителя злоба. Злилась она на супругов – учёных, и все делала для того, чтобы доказать, что они неправы. Всё шло хорошо, но, неожиданно, по итогам последней четверти, Коля получил двойки по математике и русскому языку. Это было невероятно! И это означало, что Коля не может считаться успешно закончившим восьмой класс. Но, это же означало, что работа с Колей, как и предрекала классная руководительница, не дала эффекта. С. Г. пошла к зав. городским отделом образования, и вместе с ним и методистом районо, ответственным за работу с «трудными», приехала в школу. Сравнивая отметки в дневнике Коли с выставленными в журнале, обнаружили, что в журнале было выставлено несколько двоек по русскому и математике, которых не было в дневнике подростка. Мало того, две двойки были выставлены в период, когда Коля болел, и это было подтверждено справкой от врача, а в журнале эти пропуски проставлены не были. Было ясно, что в журнале – «подделка», и комиссия убедилась, что оценки проставлены рукой классной руководительницы. Учительница русского языка призналась, что пошла навстречу учительнице математики, которая смогла ее убедить, что так будет лучше для всех.
Это был вопиющий антипедагогический проступок, за который надо было вообще снять с работы учительницу математики. Но, она была заслуженной, и ее защитило районо.
А методист, который «отвечал» за работу с «трудными», через какое-то время стала заведующей районо. Она потом еще много лет «лютовала» на этой должности, но снять её было невозможно: она, как и почти все женщины – руководители в этом городе, была чьей-то «пассией». И, чувствуя поддержку «высокого» начальника, заведующая районо измывалась над учителями, особенно молодыми, красивыми, талантливыми.
Коля же после этой ситуации исчез и из дома, и от бабушки. Его потом видели в ресторане на вокзале – грязного, неопрятного, в компании взрослых, таких же неопрятных, мужчин. А чуть позже он был пойман за совершение кражи и отправлен в колонию для несовершеннолетних преступников. С. Г. встретила его случайно спустя много лет – он к тому времени уже дважды отсидел в тюрьме.
Конечно, такие ситуации в работе супругов встречались не часто, но было немало сложностей, которые надо было преодолевать. Основная сложность – недоброжелательность некоторых преподавателей кафедры, которые не понимали и не принимали подходов к личности, которым С. Г. обучала студентов. Однако, они видели отношение студентов к ней, хотя полагали, что этот успех С. Г. обеспечивали ее эмоциональность и внешние данные.
Однажды её пригласили в учебную часть – «приехал представитель Министерства образования, который хочет с ней побеседовать». Она, не подозревая подвоха, пришла в назначенное время на встречу. Ей предъявили претензии: почему она на свои лекции разрешает приходить студентам с других потоков и факультетов? Но, она никогда не обращала внимание на количество студентов на лекциях, хотя иногда ей казалось, что на какой-то лекции их бывает больше, чем было на предыдущей. Она и не знала, что ответить. Но, разве это плохо, если студентов привлекает содержание лекций? И вдруг услышала: «А Вы уверены, что содержание? Может быть, студентам нравится Ваша эмоциональность, ноги, фигура?» Тут она поняла, что ее пытаются за что – то наказать. И ответила: «А разве надо приходить на лекцию, чтобы полюбоваться моей фигурой и ногами? Спасибо, Вы мне подсказали, я буду студентов оповещать, когда соберусь идти на пляж или в бассейн». Она поднялась и, негодуя, вышла из учебной части. Вдогонку ей выбежала сотрудник учебного отдела: «Люди из Министерства хотят еще поговорить с Вами о работе студентов в психологической службе, это – новый метод подготовки студентов, они хотят, чтобы Вы им представили справку в письменном виде». Она не вернулась в учебную часть и справки никакой впоследствии не представляла. Но, поняла: ее выживают с кафедры, из института. Заправляла ее «травлей» молодая преподавательница – психолог, завистливая, заносчивая, относящаяся с презрением к студентам и коллегам, и подобострастно – к начальству.
Выскочка, не терпящая возражений, она доводила студентов – заочниц на экзаменах до истерик. Однажды беременную заочницу прямо с экзамена этой преподавательницы увезли на скорой помощи в больницу. Молодой, симпатичной, достаточно подготовленной преподавательнице не надо было себя сравнивать со С. Г. – тогда и жила бы спокойней! Но, ей надо было быть первой, непревзойденной, а рядом со С. Г. этого достичь было трудно. Поэтому, видимо, и поставила цель: во что бы то ни стало убрать С.Г. с кафедры.
Мешал В. П., который продолжал заведовать кафедрой. Но, скоро ему должно было исполниться шестьдесят, и молодая завистница носила на него кляузы в ректорат, чтобы там не было сомнения, что его надо отправить на пенсию. Уже значительно позже стало ясно, что она сама метила на должность заведующего. И ей это удалось, когда прежнего ректора «съел» партийный лидер института.
Однажды С. Г. зашла в ректорат по делу, и услышала крики, доносившиеся из кабинета ректора. Кричали друг на друга ректор и парторг института. Через некоторое время ректора сняли. Но, он успел подписать приказ о переводе С. Г. на должность старшего научного сотрудника, то есть создал ей условия для завершения работы над докторской диссертацией. Ректор, зная, как её травят, спасал ее.
Ректором назначили парторга. Как только В. П. исполнилось шестьдесят, вновь назначенный ректор отправил его с «почетом» на пенсию. Но, супруга успела организовать празднование его шестидесятилетия на факультете. Она заранее разослала письма всем ученым страны, которые знали В. П., с просьбой, чтобы они поздравили его с юбилеем. К юбилею получили много телеграмм, в том числе и из Министерства образования, из Президиума АПН СССР, от академиков, докторов, ведущих ученых страны, из издательств, редакций журналов, из-за рубежа. Это был триумф.
Для многих преподавателей и студентов было неожиданностью узнать отношение истинных ученых к Вадиму Павловичу.
Директор НИИОПП АПН СССР, член-корреспондент АПН СССР, писал: «Сердечно поздравляем юбилеем творческого учёного, развивающего новую педагогику, методы подготовки учительских кадров».
Член – корреспондент АПН СССР, главный специалист по истории педагогики АПН СССР поздравлял В. П., «талантливого вузовского педагога, учёного, исследователя славным юбилеем», желал «крепкого здоровья, творческого долголетия, новых радостей в труде, личной жизни». Ещё один академик из Москвы писал: «Дорогой В.П.! Сердечно поздравляю Вас юбилеем, желаю доброго здоровья, новых успехов в разработке сложных вопросов педагогики. Дружески Ваш…». Телеграммы прислали и из Минска – профессор из пединститута, вице-президент общества психологов СССР, профессор пед. университета, которые отмечали, что «научная деятельность юбиляра получила широкое признание».
Телеграмма пришла и из издательства «Педагогика», в журнале которого за многие годы научной деятельности В.П. было опубликовано немало статей. «Сердечно приветствуем своего автора В.П.Ш. с днем шестидесятилетия. Желаем ему здоровья, творческих успехов и новых книг. Главный редактор издательства ».
Самая сердечная телеграмма пришла с Дальнего Востока, с места прежней работы юбиляра, от «преданных коллег кафедры педагогики и психологии» и от Героя Социалистического труда Ивана Кузьмича Шахова. Когда-то Шахов обратился в консультпункт за помощью в работе с молодежью завода, где он работал, а потом остался работать, на общественных началах, в службе, которая помогала в воспитании детей, подростков, молодёжи не только города, но и всего края. В психологическую службу нередко приезжали учителя, родители из других городов и посёлков Дальнего Востока.
«Дорогой В.П.! Поздравляем Вас славным юбилеем. Мы с благодарностью вспоминаем годы, прожитые Вами в нашем городе. Ваша энергия организатора и учёного-новатора помогла в работе кафедры и создании городской психолого-педагогической службы. Педагогические зёрна, заложенные Вами, дают хорошие всходы. Мы рады Вашим успехам и гордимся тем, что работали рядом с Вами. Желаем дольше сохранить присущую Вам страсть к работе, творческих успехов, долгих лет жизни».
С.Г. организовала выставку многочисленных публикаций В. П. На факультете сделали праздник для преподавателей и студентов, пригласили руководство горисполкома, отдела образования, педагогического института, политехнического института, общества «Знание», директоров школ, в которых супруги читали циклы лекций, и помогали учителям в решении трудных ситуаций взаимодействия с учащимися.
Музыка, поздравления, шампанское, цветы. Цветов было столько, что, когда супруги сели в машину, ими усыпали все свободное пространство салона.
В самом начале, когда только приехали в город, сразу же пришли в общество «Знание». Супруги занимались исследованием проблемы формирования личности, а это и было главной целью страны в то время. Поэтому, их лекции пользовались большим спросом и успехом. Выступать приходилось в различных аудиториях – на заводах, в ЖЭКах, в школах, и слушатели были разные – и руководители, и простые люди, и родители, учителя, старшеклассники. В основном, лекции читала С. Г. – В. П. постепенно отходил и от науки, и от общества «Знание». На лекциях С. Г. старалась показать людям, насколько наличие знаний о специфике взаимодействия друг с другом делает жизнь людей счастливей.
Лекции, которые читали супруги, запоминались, заставляли людей задумываться. Спустя много лет к С. Г. на улице подходили люди и говорили: «Я слушал (а) Вашу лекцию на … (называли предприятие), и до сих пор помню, как Вы рассказывали…(и повторяли случаи, которые С. Г. использовала на лекциях для анализа причин негативных отношений супругов, родителей и детей, людей друг с другом)». Она привлекала людей и запоминалась не только эрудицией, эмоциональностью, но и внешними данными. Она была все еще хороша собой. Уже много лет спустя ей передавали реакцию на нее слушателей – отставников – военных: вместо того, чтобы слушать лекцию, двое мужчин переговаривались между собой: «Какая женщина! Какая фигура! А какие ноги!» Спустя несколько лет после того, как она читала цикл лекций для работников прокуратуры, оказалась в одной компании с сотрудницей прокуратуры, и та рассказала ей, какой фурор она производила среди прокуроров. Вместо того, чтобы анализировать, вместе с лектором, мотивы совершения преступлений, прокуроры обсуждали ее внешние данные.
Она читала лекции не только в городе, но и выезжала в область. Проводила семинары для работников райкомов, исполкомов. Ее пригласили преподавать социальную психологию в вечерний университет марксизма – ленинизма.
С. Г. продолжала заниматься научной работой. Представляла доклады, тезисы на многие научные конференции, на которые, как правило, супруги ездили вместе, и брали с собой А. Мама участвовала в работе конференции, а отец и сын гуляли по городу, где проходила конференция, посещали памятные места этого города.
А., когда они обосновались на новом месте, ходил в детский сад, поэтому его можно было в любое время увезти из города. На многие конференции С. Г. ездила сама, особенно уже после того, как А. пошел в школу. С ним оставался папа.
Когда они только приехали, у неё был почти готов первый вариант докторской диссертации. Еще перед отъездом с Дальнего Востока, она обсудила материалы докторской диссертации в Москве, в лаборатории школьной психологической службы и в лаборатории по изучению причин педагогической запущенности. Оттуда у нее были выписки из заседаний, где говорилось, что она выполнила докторскую диссертацию на 75%.
За первые два года работы на новом месте С. Г. доделала диссертацию. Повезла ее в Москву, чтобы найти место обсуждения и защиты. Приехала в институт психологии Академии наук. Зам. директора института, когда она представилась, сказал, что очень хорошо знает ее работы, публикации в научных журналах, давно хотел с ней познакомиться. Она изложила свою просьбу. Он отослал ее в сектор, занимающийся проблемами личности и ее формирования. Обсуждение диссертации назначили через несколько дней. Но, диссертация была не по формированию личности, а по организации психолого – педагогических служб. В секторе не занимались этой проблемой, и, вообще, в Москве по проблеме психологической службы в то время не было специалистов. В тот год, когда у С. Г. во Всесоюзной организации общества «Знание» была опубликована брошюра об организации работы городской психолого – педагогической службы, в школах Москвы начали эксперимент по внедрению в школы психологов.
Поэтому, обсуждение, можно сказать, прошло без интереса. Но, тем не менее, сотрудники сектора открыли С. то, что она о себе не знала: она, оказывается, «психолог от Бога». Тогда она еще не понимала, что это означает, поскольку, не была «знакома с Богом». Уже значительно позже поняла, что Жизнь (которую люди называют Богом) помогает ей в работе с людьми, обращающимися за советом, помощью. Но, руководитель сектора посоветовала ей заняться изучением теоретических вопросов формирования личности. Их сектор занимался этой проблемой, и был заинтересован в ее разработке. Поначалу С. Г. и не думала менять тему докторской диссертации, но, когда поехала в Президиум АПН, и встретилась с одним из вице-президентов, поняла, что это придется сделать.
