Текст книги "Венедикт Ерофеев «Москва – Петушки», или The rest is silence"
Автор книги: Светлана Шнитман-МакМиллин
Жанр:
Искусство и Дизайн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Введение
Сведения о писателе
«Автор шедевра „Москва – Петушки“ – самая загадочная фигура современной русской литературы»[8]8
Вайль П., Генис А. Литературные мечтания. С. 224.
[Закрыть], – писали в 1981 году Петр Вайль и Александр Генис. Весной 1983 года я получила от Венедикта Ерофеева письмо, которое слегка приоткрывало завесу над его биографией (авторская орфография и пунктуация сохранены):
Милейшая Светлана!
Больше месяца порывался Вам переправить какую-нибудь писульку… Пишу покороче и в пределах дозволенного.
«Тронут» – слово для меня пустопорожнее и рудиментарное, однако, по получении Вашей страницы, был в первоначальном значении «тронут». Отвечаю коротко из непривычки писать подцензурно и от отвращения ко всяким перлюстрациям.
Не знаю, что у Вас выйдет из Вашей работы (над М. – Пет.), знаю только, что смахивающие на нее штуки уже писались (в каком-то тартуском университете, но, разумеется, в стол и не дальше), в одном из университетов США (не видел, краем уха слышал цитаты и уже не увижу, само собой). Слышал совершенно достоверно, что английский перевод получил первую премию Британии за 1980 год, но в глаза не видел ни одного отзыва британской или американской прессы (о том, что они есть и что они все из похвал и недоумения, я довольно прослышан, но и только).
О жизненных путях – коротко, как это возможно. Родился в октябре 24 числа 1938 года (во всех изданиях меня на год молодят, а в голландском – на 15)… Родился в Заполярье (Мурм. обл.). Семья начальника полустанка на линии «Кандалакша – Мурманск». Выучился писать в пять лет (читать еще на пятом году). Первое сочинение («Записки сумасшедшего») писаны еще до поступления в первый класс, под победную канонаду 45‐го года. По окончании 10‐го класса с золотой медалью впервые пересек Полярный круг с севера на юг и вступил в МГУ – в 1955 г. В 56–58 годах накатал 5 более-менее пухлых тетрадей «Записок веселого неврастеника». Традиционной была только дневниковая форма. Обо всем остальном мой тогдашний равви В. Муравьев с потиранием рук отозвался так: «Да знаешь ли ты, Веничка, что ты Эрнст-Т-А Гофман 20 столетия?» Сказано было слишком запальчиво, но я был в волнении чуть более академического часа.
Дальше вот какие вехи. В 1958 г. – изгнание из МГУ. 58–59 гг. работы подсобником каменщика на подмосковных стройках. 60–61 г. – рабочий на строительстве шоссе Москва – Пекин (оно дотянулось до Рязани, по-моему). В биолого-разведочной станции на Украине… С 1964 по 69 год монтажник кабельно-телефонных линий связи: Владимир, Ивановская, Тамбовская, Липецкая, Могилевская, Гомельская, Тульская обл., Литва. Из написанного в эти годы – самая примечательная – «Благая весть» 1964, зачитана высоколобыми собутыльниками и сгинула в Тульской обл. (Одно из самых свирепых суждений: «Русская арлекиниада плюс вывернутый наизнанку Ницше».) С 69 по 74 г. состоял на службе по ремонту телеф. – каб. линий связи в Московской обл. (географический диапазон съежился по случаю рождения сына Венедикта в 66 г.). Между делом, в 66–69 г. писал для сына дурашливые антологии собственных стихов, от древнейших времен до времен новейших: в манере греческой, александрийцев, канцоны, сонеты, несусветнейшие баллады, ронделы, верлибры и все такое. Большинство этой для меня радостной продукции моя теща использовала для растопки печей. Чудом уцелели «Москва – Петушки» и чудом не уцелел «Димитрий Шостакович». Обе писались весело и безоглядно (и с вдохновением, выражаясь анахронически). Первая с 18 янв. 70 г. по 7 марта 70 г. (с урывками будничного свойства – в общежитии-вагончике, с системой трехъярусных нар и пр.). Вторая с 3 февр. 72 г. по нач. апреля 72 г. (в условиях тех же, но с помехами помельче). Первая исчезла через неделю по окончании и чудом была отыскана в г. Гусь-Хрустальном Влад. обл. усилиями кафедры рус. лит-ры МГУ. Вторая пропала бесследно в мае 72 г. Поиски в 73 г. прекратились, а несколько моих почти клятвенных заверений восстановить оказались неисполнимо вздорными: т. е. сюжет и буффонада еще по силам, а все остальное – нет. С 74 г. – в паразитологической экспедиции по борьбе с «окрыленным кровососущим гнусом» (именно так). С 76 г. – в геофизической экспедиции в Сев. Карелии. В середине 70‐х годов развлекся составлением учебников для сына (учеб. географии, истории, философии, лит-ры etc.) с перекувыркиванием всех привычных представлений. Тут уже отталкивание от моего наперсника Вадима Тихонова, путающего, между нами говоря, Генри Форда и Эрнста Резерфорда, Оффенбаха и Фейербаха, Рембрандта и Вилли Брандта, Жоржа Марше и Жерома Бомарше и пр. Это все кратковременная отдушина. В последние два года влез с головою во все, что имеет хоть косвеннейшее отношение к еврейским судьбам (в самом безбрежном смысле этого понятия). Материалов скопилось столько, что хватило бы и на «фарс с летальным исходом», что и обещал к нынешней весне, и на что-нибудь пообъемнее (я не о количестве страниц). Еврей, т. е. должен пройти насквозь, хотя речь не только о них, да и вовсе не о них. Ну, допустим, как спиртное в «Москве – Петушках». А вот о спиртном. С 1 октября прошлого года я, максималист, с ним совершенно «завязал»… Не замедлила явиться цепь неофитов-последователей в столичной и ленинградской среде художников и литераторов. Не знаю, дурно ли на мне это скажется, хорошо ли, – но пока только непрерывная утомляемость от всего на свете, ничем не окрыленность, никуда не желание, ни во что не погруженность и пр. «Я на шестом месяце», – говоря по-женски, а конца не предвижу.
Еще немножко…
Завышенная цена моих «Москвы – Петушков» меня порадовала. Я от многих русских слышал подобное же (хоть и написано было для десятка приятелей), из Новосибирска, Еревана, Вильнюса и etc. В том числе от очень неповерхностных и очень разных: Льва Гумилева, сына двух незадачливых родителей, вождя нашей семиотики Ю. Лотмана, крупных англоведов и пр. Но самое обескураживающее: Ваш комплимент из восьми слов в адрес «Москвы – Петушков» совершенно дословно повторяет сказанное стариком академиком Капицей (он не чурается литературы, и сколько позволяет бремя лет и все такое – пристально следит). Вопросов у вас, разумеется, больше, да и просьб. Но приняв во внимание почтовые фильтры – приканчиваю. Извинения прошу за казенщину письма и неодушевленность. Кланяюсь. Вен. Ер.
Совпавший со словами академика Капицы мой отзыв о книге: «В современной русской литературе Ваша книга – самая блестящая по форме и самая трагическая по содержанию».
Еще несколько дополнительных сведений: по словам поэта Вадима Делоне, причиной изгнания из МГУ была музыкальная пьеса, написанная для студенческого театра и готовившаяся к постановке в честь праздника Октябрьской революции. Воспоминания любимого друга Ерофеева доверия не вызывали: по его словам, в пьесе хор большевиков исполнял исключительно матерные слова, а меньшевики и эсеры отвечали тем же. Дафни Скиллен рассказала мне слышанную от самого Венедикта Ерофеева историю о том, как был утерян «Димитрий Шостакович» (который был «не тот Шостакович», а приемщик стеклотары Димитрий Шостакович). Держа манускрипт в авоське с двумя бутылками водки, неосмотрительный автор задремал в вагоне поезда. Проснувшись, он обнаружил, что поклажа пропала. Повествование об этой невеселой истории кончалось литературно: «Я бросился в поле и рыдал, как Печорин»[9]9
Эта история воспроизведена в интервью: Ерофеев В., Скиллен Д. «Я не спешу». С. 177–178.
[Закрыть]. Из того же источника стало известно, что Венедикт Ерофеев болен раком горла и перенес тяжелую операцию. Имя писателя встречается в книге Г. Померанца «Сны земли»:
Году в 58-ом или 59-ом мы читали дневники Венедикта Ерофеева (он оставил их Ириному сыну[10]10
Муравьева Ирина Игнатьевна (1920–1959) – специалист по датской и французской литературе, мать Владимира Муравьева, ближайшего друга Венедикта Ерофеева.
[Закрыть], а тот отнес нам). Мы оба думали, что талант Венички, видный на каждой странице, гибнет от юродивого решения вернуться в грязь, где остались товарищи и подруги по полярному поселку, не получившие золотой медали и не попавшие в Московский университет. Мы сделали бы все, что могли, чтобы отговорить от такой юродской соборности[11]11
Померанц Г. С. 171.
[Закрыть].
Факт, что Венедикт Ерофеев вел дневник, подтверждался несколькими источниками. Вероятно, дневник воспринимался самим автором как литературный документ, если чтение позволялось незнакомым родителям друга. Сейчас хорошо известно и задокументировано, что Ерофеев вел дневник, и некоторые из его записных книжек опубликованы. Взгляд на Венедикта Ерофеева как на выразителя состояния целого поколения высказан тем же Померанцем:
Образ, который сложился в моем тогдашнем представлении: эрудит, выросший на заброшенном полустанке в безмолвии глухой тундры; бродяга, презревший правила всемогущей прописки; мистик в стране государственного атеизма, Венедикт Ерофеев казался парадоксальнейшей фигурой, характерно отражающей противоречия своего времени и страны.
Характер, направление и цель предлагаемой работы
Главная особенность «Москвы – Петушков»При прочтении «Москвы – Петушков» в глаза бросаются явные, ложные и скрытые цитаты, реминисценции, аллюзии, стилизации, пародии, травести, мистификации, широко использованные ресурсы устной речи: пословицы, поговорки, «крылатые слова», анекдоты, песни. Чтобы дать самое общее представление о размахе и диапазоне цитат и прямых ассоциаций, приведем следующий факт: на 157 страницах книги встречается более 100 имен русских и зарубежных писателей, философов, композиторов, музыкантов, политиков, певцов, артистов, литературных и библейских персонажей. Названия произведений искусства: книг, опер, картин, фильмов, а также исторические события и географические названия, не связанные впрямую с действием, образуют группу более 70 наименований. Цитирование является сквозным элементом, организующим смысловую и формальную структуру книги.
Публикации о «Москве – Петушках»Важность вопроса о цитации в «поэме» Венедикта Ерофеева отмечена во всех статьях, посвященных этой книге. Моя библиография состояла из нескольких работ о «Москве – Петушках». В 1981 году появилась статья Б. Гаспарова и И. Паперно «Встань и иди». По названию ясно, что главное направление исследования – рассмотрение мотива воскресения, нашедшего глубокое отражение в «Москве – Петушках». Авторы прослеживают случаи соотношения текста «поэмы» с Библией, как в упомянутой тематике, так и в некоторых других мотивах, раскрывая также ряд литературных и музыкальных цитат. Работа Гаспарова и Паперно предлагает очень ценный материал по расшифровке книги Ерофеева. К сожалению, эта содержательная публикация в первом варианте почти не включала научный аппарат и многие цитаты давались по памяти без сносок. Но постановка и затрагивание важных тем, как и богатейший материал работы, являются серьезной заслугой ученых, чья статья – фундамент, положенный в основание всех будущих исследований о «Москве – Петушках».
Живая и талантливая публикация М. Альтшуллера предлагала эрудированное вступление к проблеме эпоса и классической поэмы. Дополняя начатую Гаспаровым и Паперно «расшифровку» книги Ерофеева, она рисует тот фон, на котором черты нового эпоса в «Москве – Петушках» выглядят более выпуклыми и очевидными. Но истолкование тематики и сюжета: герой никуда не ездил, а вся «поэма» – видения алкоголика в белой горячке перед смертью – представляются мне и упрощенными, и устраняющими главный конфликт книги. Этим расхождением мнений подчеркиваются два существеннейших вопроса: о природе путешествия в «Москве – Петушках» и об основной тематике книги. По ходу моей работы обеим проблемам будет уделено большое внимание.
Эмоционально накаленное эссе П. Вайля и А. Гениса «Страсти по Ерофееву» содержало ряд ценнейших догадок и прозрений. Авторы оговаривали, что их публикация не содержит претензий на научность. Ими было предложено понятие «полива» как характерного способа самовыражения автора «Москвы – Петушков». Присутствие этой манеры отрицать невозможно. Но Ерофеев – не только чистый мастер абсурда, поэтому необходимо, по возможности, найти ключ не только к «поливу», но к его реальности и бреду.
Отмечу еще несколько критических статей и работ. Рассмотрение проблем: водка, сатира, цитация – встречается в статье итальянского слависта П. Цветеремича «Il poema dell’emarginazione „Mosca sulla vodka“». Из наиболее замечательных критических статей упомянем «Исповедь россиянина третьей четверти XX века» Майи Муравник, газетную статью польского профессора Анджея Дравича «Билет от Петушков в другую сторону», послесловие Михаила Геллера к французскому изданию «Москвы – Петушков». Любопытно отметить, что переводчики «поэмы» на французский язык Анни Сабатье и Антуан Пенго внесли некоторые ссылки на источники непосредственно в текст книги, считая, вероятно, такое хирургическое вмешательство необходимым для возможно полного восприятия читателем предлагаемого материала. Нужно отметить, что, хотя каждая из упоминаемых статей свидетельствует о глубокой и незаурядной заинтересованности авторов, все они носили фрагментарный характер.
О понятии «цитата» и «цитирование» в предлагаемом исследованииСлово «цитата» происходит, как известно, от латинского citare – призывать, вызывать в свидетели, называть. Приведем выписку из словаря Даля:
Цитировать, цитовать кого, нем. ссылаться, приводить чьи-либо слова, делать выписку дословно. Цитация, цитованье или цитовка, дейст. по гл. Цитата, ссылка на кого, приведение слов его, или самые слова эти.
Сходное определение дает любой словарь литературоведческих терминов. Оно же встречается в работах филологов и лингвистов. Б. С. Шварцкопф в начале статьи «О некоторых лингвистических проблемах, связанных с цитацией» приводит следующую формулировку:
Но именно в этой работе ученый приходит к выводу о необходимости расширения понятия «цитация». Практически речь идет о легализации свершившегося факта. В. Ф. Марков в статье «Цитатная проза у Мережковского» приводит очень расширенное понимание термина:
Чтобы охватить все разнообразие связей различных текстов, Жерар Женетт пользуется понятием «транстекстуальность», называя его «культурным пактом», объемлющим все цивилизации[15]15
Genette G. Р. 7–14.
[Закрыть]. Соотношение текстов проявляется при этом в цитатах, аллюзиях, плагиате, эпиграфах, иллюстрациях, уведомлениях, вступлениях, рецепциях данного текста в последующих, жанровых связях в критических отношениях двух или более текстов, пародиях, травести, стилизациях, имитациях, родстве сюжетов или персонажей, как, например: «Одиссея» Гомера – «Улисс» Джойса, Шерлок Холмс Конан Дойля и Уильям Баскервиль из романа Умберто Эко «Имя розы». Цитата (прямая, косвенная, ложная, намек, реминисценция и т. д.) – клеточка, прямой генетический элемент транстекстуальности. Сказанное приложимо, впрочем, не только к литературным текстам, но и к более широким культурным полям. Мы все чаще сталкиваемся в научной литературе с «цитацией» как всеобъемлющим элементом для связи разных традиций, областей культур и цивилизаций, о чем уже в XIX веке писал Р. В. Эмерсон. В своем философском трактате он говорил о каждом человеке как «цитате» своих предков, о каждом доме – как цитате лесов и камней, о том, что мы цитируем храмы, воспроизводя их эстетические каноны и физические основы, а в быту цитируем столы и стулья, создавая их по определенному образцу. Цитирование универсально и составляет основу любой культуры. По словам философа, «по необходимости, склонности или из удовольствия мы все цитируем не только книги и пословицы, но искусства, науки, религию, обычаи и законы»[16]16
Emerson R. W. B. 3. Р. 273–288.
[Закрыть].
Наиболее близким предлагаемому в данной работе понятию «цитаты» является определение Лизелот Фосс, работавшей в традиции исследования цитат, связанной с методикой немецкого ученого Германа Мейера. В книге о цитации у Теодора Фонтане Фосс писала о том, что в творчестве этого автора, лучше всех своих современников понимавшего, как уберечься от опасности эпигонства, встречается бесконечно много пластов разных традиций, элементов искусства, указаний, намеков и ссылок, обращений ко всему, что предшествовало тексту и накладывалось на существующую во время написания действительность. По словам Фосс, все эти элементы входят в рамки понятия «цитата». Исследовательница добавляет, что как «цитату» можно рассматривать отождествление определенных лиц в сюжете с литературными, а иногда и историческими персонажами. К области цитирования относятся в реалистическом повествовании и знакомые сюжетные схемы из произведений мировой литературы[17]17
Voss E. S. 7, 9.
[Закрыть]
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
