Текст книги "Дёготь (СИ)"

Автор книги: Светлана Ремельгас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

   Ралло Цейн? Да, так его зовут в этих землях. Но у ублюдка еще много имен, им же самим и придуманных. Слава всегда шагала впереди него, а с такой славой кто угодно захочет немножечко анонимности. Хотя его попробуй еще не узнай, коли истории слышал. Приметная внешность – это о Цейне. Высоченный наемник, весь в черном? Бледный как труп? Жуткий, как десяток оживших трупов? Никакого сомнения, Ралло.

   Откуда он вообще такой взялся? Тайна о многих печатях. Кто из свидетелей умер сам, а о ком в свое время и Цейн позаботился. Но когда стало известно, что он решил добраться до моего скромного обиталища, я приложил все усилия, чтобы разузнать о Ралло Цейне побольше. Ведь этот человек задался целью меня ограбить и, вероятно, убить.

   Да, можно считать, встретить меня было твоей большой удачей. Потому что я все-все о нем тебе сейчас расскажу.

   Рейфус – так назвали его при рождении. Рейфус Цогар. Единственный сын барона Бруно от брака с болезненной, зато небедной женщиной, сосватанной барону самим королем. Сосватанной очень настойчиво. Не то предложение, от которого можешь позволить себе отказаться.

   Бруно получил за свою сговорчивость достаточно золота, но все равно остался недоволен. Хоть происхождение супруги и было достаточно благородным. Грызло барона одно подозрение, самого мерзкого свойства. Причем подозревал он жену с королем не только в невинных шашнях, и с каждым годом подозревал только больше. Уж больно скоро родился сын и уж больно непохож вышел на самого Бруно.

   Тихая, нервная, замученная бессонными ночами жена в ответ на оскорбления Бруно (а тот не раз называл ее 'королевской подстилкой') или плакала, или молчала. Оправдаться даже не пробовала. Все потому, что правда была намного хуже. Но о ней, этой правде, она барону так и не рассказала.

   Сына Бруно действительно невзлюбил. Чем больше тот рос, тем сильнее. Да Рейфуса, так-то, и не за что было любить. Еще молчаливее матери, но упрямый и какой-то злобный, он никакой возможности не имел особенно злобничать в баронском замке: Бруно на наказания не скупился. А потому, чтобы не схлопотать случайно от отца по голове винным кубком, с годами Рейфус привык держаться очень, очень тихо. Исключительно незаметно и неподвижно. Хотя в случае с баронскими книгами это ему не слишком-то помогало.

   Да, как и положено пугливому, но одержимому идеей собственного величия человеку, Бруно не мог не позариться на способ это величие увеличить. Скупив в разных уголках королевства несколько Настоящих Волшебных Книг, барон любил листать их вечерами, напившись вина – а также утром, в мутной тиши похмелья. Очень они ему нравились. И особенно Бруно любил заставлять сына зачитывать что-нибудь вслух.

   Рейфус ненавидел все восемь книг из отцовской стопки, но отдельно – книгу, которая называлась «Тени начала полудня: о сущности ритуалов больших и малых». Из-за затейливого названия барон считал ее самой сильной и хотел, чтобы сын выучил длиннющее предисловие наизусть.

   Зачем? Да кто ж его знает. Способностей к магии у ребенка – как и у отца – не наблюдалось. А если какие и были, то он их в себе на корню задушил.

   Рейфус, конечно, очень обрадовался, когда тот самый король, Лангус I, развязал очередную войну. Ведь ряды армии пришлось пополнить и барону Бруно. Три долгих года хозяин отсутствовал в замке, и для всех там это время стало праздником.

   Тебе, наверное, интересно, как выглядело место действия? Слова – хорошо, но картинки-то лучше, правда? Тут тебе очень повезло с рассказчиком, потому что пару картинок я, пожалуй, все еще смогу показать.

   Вот, смотри. Видишь тот замок? Да, да, это замок барона Бруно, каким он был тогда. Унылое место, не так ли? Еще и на берегу моря – совсем не теплого. Это, впрочем, делало замок очень полезным для короля. А вот и корабли. Часть Бруно забрал с собой на войну, но некоторые оставил.

   И нужно было, разумеется, строить новые. Больше, больше кораблей для того, чтобы Лангус I не остался в дураках по результатам очередной своей авантюры. Именно этим, как видишь, люди на берегу и занимаются. Прямо под серыми стенами, на таком же сером песке. А вот и Рейфус. Там, у огня. Топит дёготь, чтобы было, чем смолить потом канаты и щели.

   Лет десять, для своего возраста высокий. Правда, как отец уехал, без призора отъелся. И поверь мне, с легким этим жирком он выглядит еще неприятнее, чем когда был тощим. Может, из-за обычной своей неподвижности, из-за того, что она, вдали от пинков и тумаков Бруно, начала понемногу все-таки отходить. Но отходить как будто бы по частям.

   Сейчас Рейфус, как видишь, сидит и не шевелится вообще. Настолько неподвижен, что может обмануть даже чайку. А эти твари, изгадившие все стены в замке, хоть и наглые, но всегда начеку. Чаек Рейфус ненавидит особенно – в память о Бруно и о том, как тот посылал драить от их художеств все-все смотровые площадки.

   Чайка идет по песку. Огромная гадина. Желтые лапы – почти единственное, что есть яркого там вокруг. Но да ты и сам видишь. Хотя на таком же ярком чаячьем клюве еще краснеет что-то. Как будто бы капелька крови. Рейфус не знает, что это, но видит такую штуку на каждом клюве у каждой птицы вокруг, и она доводит его особо. Белые твари, вдосталь напившиеся его крови.

   Чайка подходит ближе, хватает еду с песка перед Рейфусом: он теперь постоянно что-то жует. И хочет уже улететь. Сильная, быстрая птица. Но не тут-то было.

   Да, вижу, тебе тоже противно. Но именно так он и сделал: схватил чайку и под ее мерзкие вопли мокнул прямо в кипящий дёготь. Смотри, сколько острой радости сейчас на этом заплывшем лице. Как сияют – такие тусклые только что еще – глаза.

   Быстрая птица, которая теперь никуда не улетит. Белая птица, теперь такая черная. Именно этот переход, эта метаморфоза – слово из ненавистных отцовских книг – радует Рейфуса больше всего. Не боль и не возмущение крылатой твари, а эта глянцевая, блестящая, внезапная чернота.

   Радоваться и вот так иногда отдыхать, впрочем, ему оставалось недолго. Через месяц в замок пришла карминная лихорадка и выкосила почти всех. Рейфус выжил не иначе как чудом: первое из череды подобных чудес. Живучий подонок! Он почти ослеп тогда, но потом зрение к нему вернулось. Зрение-то да, но глаза будто бы побелели. Ага, вот откуда у него эти жуткие выцветшие бельма.

   Барон Бруно оставил, уезжая, в замке тридцать пять человек. По возвращении же хозяина встретили только шестеро. Его жены, матери Рейфуса, среди них, конечно, не было. Бедная женщина умерла одной из первых – хотя и так едва ли дожила бы до старости. Она не рассказала ничего, никому; унесла свою тайну с собой. Дурную, мрачную тайну.

   О ней, впрочем, потом.

   Вернувшись с войны, барон Бруно невзлюбил сына еще сильней. Это, наверное, было единственным, что вообще в нем не изменилось. Трусливый, тщеславный, Бруно на войне очень страдал. Мгновения страха, стыда и позора, которые ему пришлось, благодаря амбициям короля, пережить, жгли барона из прошлого каленым железом и требовали компенсации.

   Бруно спалил все свои любимые волшебные книги и ввел в замке строжайшую дисциплину. У жаркого костра из книг, на который Рейфус глядел с таким восторгом, имелась, впрочем, и другая причина. Пообщавшись на войне с достаточным числом умных придворных, Бруно вынужден был признать, что книги ему некогда продали самые бесполезные. А его любимая, «Тени начала полудня», и вовсе считалась опасной. Часть заклинаний в ней не работала, а часть работала как-то не так.

   К счастью, некоторое время спустя барон все-таки почувствовал себя тем бесстрашным человеком, которым не сумел оказаться на войне. Настоящим, полноправным героем. И дисциплину смягчил – благо, ему самому она была исключительно в тягость.

   Но сына – того самого сына, которого теперь считал несомненным королевским подкидышем; сына, которому желал за это тех же страданий, какие перенес сам, – отправил в соседнее графство обучаться воинскому мастерству. Ведь там находилась лучшая в королевстве военная школа. Ну как – лучшая. О ней шла слава как о месте, обучение в котором повезет пережить.

   Да, барон Бруно действительно был не слишком умный человек. С другой стороны, ну откуда ему узнать, что из его задумки получится? Рейфус выглядел все таким же: упрямым, молчаливым, каким-то несообразительным, и даже болезнь не до конца согнала его лишний вес. Учебу, отец знал, он не переносил. Что должно было стать более мучительным для такого юноши, чем муштра?

   Так что барон отослал Рейфуса и с удовольствием о нем забыл. Взял себе новую, красивую и молодую, жену и прижил с ней двух хорошеньких дочек, одну за одной. Он окончательно завязал с дисциплиной, перестроил замок, снес часть укреплений в угоду новому архитектурному стилю и отпустил по моде тех лет пышные усы. Впервые за долгое время Бруно был – стараниями жены, демонстрировавшей в постели редкое рвение, – практически счастлив.

   Когда как-то на закате Рейфус вернулся, по истечении трех лет обучения, в родной замок, Бруно его не узнал. Нет, он слышал, конечно, что сначала тот по привычке учиться отказывался, а после внезапно вошел во вкус, но известиями барон успешно манкировал. Бруно старался думать об отпрыске как можно меньше и надеялся, что в один прекрасный момент тот просто возьмет и исчезнет.

   Я уже говорил, что барон был не слишком умен?

   Рейфус пробыл дома недолго. Оглядел двор замка, его стены, кружащих в небе, орущих чаек, – а после развернулся и уехал. Ни слова не говоря. Ему никто не мешал, – при его появлении все вокруг волшебным образом вымерло. Неудивительно: роста он теперь был огромного, а в лице, да и в каждом движении, читалась неприкрытая злоба. Не говоря уже об оружии: вооружен Рейфус был до зубов.

   Бруно, который спустился-таки поприветствовать сына, как и всегда вечером, был уже пьян. Но даже это не спасло барона от потрясения. Стоя в малиновой, расшитой золотом и залитой вином мантии, он осоловело глядел наследнику вслед.

   – Обещай, что он больше сюда не вернется? – подала голос красивая и молодая жена Бруно, которая везде следовала за супругом. – Пожалуйста, пообещай!

   Кривая усмешка Рейфуса стояла перед глазами не у нее одной, но Бруно пообещал. Хоть никакой уверенности и не чувствовал. Он вообще часто давал обещания, которых не мог сдержать.

   Впрочем, Рейфус вернулся не совсем так, как того опасался барон. Он ведь приезжал попрощаться – с замком, с Бруно, со своим титулом. Претворив в жизнь родительские чаяния, он собирался просто взять и исчезнуть. Новый, открывшийся в военной школе мир насилия и убийства манил Рейфуса, и ради этой цели он оказался готов бросить все.

   Бруно он бы выпотрошил, конечно, с большим удовольствием, но, увы, король такого поведения в своих владениях не прощал, а Рейфус видел впереди вещи поинтереснее виселицы. Поэтому барон – глубоко им презираемый – мог спать спокойно.

   Однако жизнь сделала молодому человеку щедрый подарок.

   Лангус I выиграл недавнюю войну, но проиграл в битве со старостью. Она набросилась на него стремительно, как голодный упырь, и враги не преминули поучаствовать в пиршестве. Год спустя поверженное Лангмарское королевство вновь собрало войска и встало осадой под разукрашенными стенами замка барона Бруно. За спиной у них лежала земля, которая совершенно точно не принадлежала уже королю Лангусу.

   Армия состояла как из лангмарцев, так и из наемников. Одним из этих наемников оказался Рейфус.

   Смотри. Видишь тот замок? Не очень-то похоже на замок, действительно. Да, да, это то, что осталось от владений Бруно после того, как лангмарская армия двинулась дальше. Унылое место. Но, в конце концов, в него пришли краски. Если очень постараться, можно увидеть и малиновый наряд барона Бруно – он снова залит красным, как и все вокруг. Но теперь совсем не вином.

   А потом война закончилась, и Рейфус покинул лангмарское королевство с той же легкостью, с какой оставил родные земли. Разграбленные, опустошенные родные земли. Его настоящий отец мог бы гордиться!

   Хотя как узнать, кто из шайки безымянных разбойников был тем самым?

   Да, покойный Бруно – единственный в своей жизни, наверное, раз – угадал: Рейфус ему сыном не приходился. Но он зря подозревал короля Лангуса в интрижке с женой. Тот лишь помог ее семье решить небольшую проблему. В счет кое-каких долгов: король часто ссужался у состоятельных подданных.

   Одной осенней ночью на богатый экипаж, в котором ехала будущая жена барона Бруно, напали грабители. Они очень обрадовались, обнаружив внутри не только деньги, но и юную девушку, да еще такую нарядную, чистенькую. Подмога, увы, пришла слишком поздно, а девушка, к сожалению, выжила. И даже больше!

   Выдать девицу в таком положении замуж было крайне желательно, и Лангус I сосватал ее за Бруно. Разбойников, чтобы историю утаить, отловили и перевешали.

   А вскоре родился Рейфус. Яблочко от яблони – ведь так говорят?..

   Все это было давно. Очень давно. Мне Ралло Цейн встретился уже совсем другим. Но нынешнее имя – имена – пристало к Рейфусу не сразу. Понемногу, по чуть-чуть, с каждым десятком нещадно убитых в бою. Хотя настоящую славу он снискал позже, когда перестал биться за деньги в чужих войнах и... как бы сказать? Остепенился. Посвятил себя любимым занятиям: охоте на разных опасных тварей и охоте за редкими, желательно проклятыми, сокровищами.

   Пара таких сокровищ принадлежала именно мне – хотя история не о них. Вероятно, кто-то назвал бы меня и опасной тварью. Не слушай этих людей, очень прошу, если они вдруг тебе попадутся.

   Говорят, чтобы победить врага, нужно его узнать. И узнать хорошо. С этим сложно поспорить – если идет речь о сильном враге. О том, в победе над кем ты не уверен. А лучше всего о любом из нас говорят наши слабости. То, о чем мы не хотим помнить.

   Были ли у Ралло Цейна подобные воспоминания? Кто бы подумал, но – да! Хотя мне пришлось очень постараться, чтобы что-то такое узнать.

   Прежде чем покинул Лангмарское королевство, Цейн напоследок нанялся поучаствовать в одном дельце. Ему хотелось попробовать себя в чем-нибудь новом. Убивать на поле боя оказалось, конечно, чарующе, но он чувствовал, что способен на большее. Тогда он уже не называл себя Рейфусом – взял другое имя, пока самое что ни на есть обычное. Кажется, Рудо. Но чтобы ты не запутался, я продолжу звать его Рейфусом.

   Лангус I был, разумеется, мертв, и все бы ничего, но его фаворитка сумела бежать. И тут выяснилось, что женщина, во-первых, беременна, а во-вторых, совсем не простых кровей. Сумей она вернуться на родину и родить, это привело бы к проблемам.

   Поэтому правитель лангмарцев собрал людей, которые должны были такому случиться не дать. В общей сложности где-то двадцать отборных головорезов. Которые, впрочем, показали себя в прошедшей войне верными королевству.

   Над ними поставили человека по имени Кабиан Фаро. Исключительно спокойного и рассудительного – настолько, что впору за него в такой компании опасаться. Но беспокойство было бы пустым: люди слушались его, сами до конца не понимая почему и почти с трепетом. Поговаривали даже, что в полнолуния Фаро перекидывается то ли в огромную рысь, то ли в волка. Это не было правдой, но Кабиан не трудился разубеждать.

   Что правдой было, так это его былая недобрая слава на море: пиратские круглые серьги он носил не для красоты. А также совсем недавняя, но не менее недобрая слава на суше. Никто не хотел вдруг получить от Кабиана кинжал под ребра – а иногда он спокойно рассуждал, что именно так лучше всего поступить. И осуществлял задуманное незаметно; почти даже ласково.

   Кабиана Фаро с двадцатью людьми, несомненно, хватило бы для того дела. Догнать и убить, что может быть проще. Однако, как выяснилось, беглая королевская любовница ожидала погони и взяла с собой колдуна.

   Новый расклад получался очень невыгодным: что обычные люди могут против магии? Поэтому, когда отряд уже выступил, им на подмогу прислали пополнение. Женщину.

   Она говорила, что ее зовут Стелла, но на деле была такой же Стеллой, как Рейфус – Рудо. Утверждала, что еще в детстве нашла в забытой могиле древнего чернокнижника его запретные труды и все их изучила. И за что-то же ей доверили сопровождать отряд в таком важном деле. А может, она и вовсе продала душу одному из дьяволов – и в довесок получила смазливую морду и те отличные сиськи.

   Ей было лет, наверное, двадцать шесть. Уже немолодая и грубоватая, но все еще сочная брюнетка. Скорее всего, она подправила себе магией что-то во внешности, но вряд ли многое. Страшный шрам, тянувшийся от шеи до самой груди, по крайней мере, трогать не стала. Возможно, ей нравилось, как интригующе он нырял за корсаж.

   Вела она себя исключительно вызывающе. Пользовалась тем, что колдунов мало и что их боятся. А еще, наверное, верила: сумеет себя защитить.

   Появление Стеллы в лагере вызвало оживление – это еще мягко сказано. Впечатляюще явившись на закате, она вскоре скрылась в шатре (тот разбили с поистине магической скоростью) и не выходила весь вечер. Кабиан Фаро, вошедший следом, тоже не показывался, что вызвало в рядах наемников много шуток вполне однозначного толка.

   Наконец, Фаро вышел. Один. Постоял посреди лагеря, задумчиво теребя золотую серьгу.

   – Все хуже, чем мы думали. Они уже по ту сторону Иссы.

   Исса – это была, да и есть до сих пор, река. В то время она отделяла новую территорию Лангмарского королевства от пустынных, диких земель, сразу за которыми и лежал пункт назначения беглецов. На пути у тех, впрочем, оставалась еще одна река – Ясса. В шатре Стелла заглянула сквозь расстояние и рассказала Фаро, как обстоят дела.

   – Времени мало.

   – Да, времени мало, – подтвердила колдунья, выходя к костру.

   Огонь очень ей льстил: в его красном свете она казалась и красивее, и моложе. Двадцать пар глаз жадно осмотрели ее и остались довольны. Она прикрыла тяжелые веки и поморщилась.

   – Весь день вас догоняла. А завтра опять скакать, – посетовала Стелла и мрачно огляделась. – Потная, как кобыла. Принесите мне кто-нибудь воды!

   С этими словами она исчезла в шатре. Воду для мытья ей, разумеется, тут же доставили.

   Путь до Иссы занял еще три дня. Стояла осень, и зарядил отвратительный дождь. Присутствие Стеллы отряд не задерживало: очевидно, это была не первая такая ее стремительная поездка. Скакала она обычно рядом с Кабианом Фаро и вообще с ним поладила. Наемники, конечно, думали, что баба уже спит с командиром. Хотя так-то Кабиан никогда с ней не ночевал, пусть и присутствовал при долгих провидческих сеансах в шатре.

   Наконец, впереди показалась Исса. А заодно – Исское озеро, в которое она впадала. Тогда все в отряде смогли увидеть то, что раньше видела только Стелла. За прошедшие дни река чудовищно разлилась. Вспухшее озеро вторило ей: лагерь пришлось разбить вдали от берега.

   Имелось в таком положении дел, впрочем, и немного хорошего. Разлилась Исса – разлилась и Ясса. Пусть беглецы успели перебраться через одну из рек до паводка, через вторую им путь пока был закрыт. Стелла говорила, что впереди, в двух днях пути, они тоже встали лагерем. На самой вершине холма. И даже показывала этот холм вдалеке.

   На вопрос, почему беглецы не пойдут дальше, туда, где их могли бы встретить уже соотечественники, Стелла молчала. Ответа у нее, похоже, не было.

   В любом случае выходило, что нужно ждать, пока не спадет вода.

   Молодой Рейфус выглядел приметно даже на фоне двадцати головорезов. Многие из них его опасались: за силу, за рост, за то, как он показал себя в битвах. Это, наверное, и привлекло, в конце концов, к нему внимание Стеллы. В тот вечер она вышла из шатра, что за ней водилось редко, и все бродила по лагерю. Похоже, скучала.

   – А ведь у тебя вообще нет способностей к магии, – сказала она Рейфусу, который вдумчиво чистил упряжь.

   Тот усмехнулся, но удивиться – не удивился. Ни предположению, ни тому, что Стелла вообще подошла.

   – Это как? – спросил, тем не менее, он.

   – У многих есть, хотя бы и небольшие. Просто их не учили, как пользоваться. Но у тебя – ничего. Пусто. Как будто в сухой колодец смотрю.

   Рейфус пожал плечами. В конце концов, Бруно очень пытался выжать из него хоть немножечко магии. И совсем, нисколько не преуспел.

   – Это потому что я ее не люблю, – сказал он и уставился на Стеллу.

   Та даже рассмеялась от такой наглости: низким, приятным смехом.

   – А что, очень даже возможно! Магия – она же совсем как вода. Можно и перекрыть себе поток. Если очень стараться.

   На ее губах играла улыбка, а черные волосы перебирал ветер. Рейфус, впрочем, смотрел не на них. Стелла глубоко вздохнула, и то, на что он пялился, всколыхнулось. Натянулся белый от времени шрам.

   Впрочем, она привыкла к тому, что ее разглядывают, и тут же вернула услугу.

   – Что у тебя с глазами? Как будто слепой.

   – Лихорадка. Давно.

   – Карминная, что ли? Ха! Тебе повезло, что вообще ее пережил, – хмыкнула Стелла и пошла прочь.

   Однако этот короткий разговор застрял в ее памяти. А все потому, что она привыкла видеть как-то больше уважения к своему мастерству. Стелла не была глупой женщиной, не была и слишком тщеславной. В том возрасте мнение окружающих уже не очень-то волновало ее. Тем более окружающих вроде Рейфуса: человека и младше, и незначительнее.

   И все-таки она решила вызвать немного почтения: к магии и просто к себе самой. Ради забавы, а может, не только. Поэтому наутро, перед тем как отправиться к Иссе, нашла Рейфуса в лагере и сказала:

   – Проводишь меня. Хочу посмотреть, не было ли здесь где-то моста.

   Если Кабиан Фаро и удивился, что попросила она не его, то не подал вида.

   Они изучили берег Иссы, потом дошли до Исского озера и остановились уже на его берегу. Холодные осенние волны одна за одной накатывалась на берег, а вдалеке под серым небом виднелся остров. Он весь зарос деревьями.

   Если за желтой листвой и скрывалось когда-то какое-то здание, теперь от него не осталось, наверное, даже руин. Об этом Стелла и рассуждала, низким, вкрадчивым голосом, стоя – чересчур, опасно (для любой другой) – близко. Взрослая женщина, она умела и говорить, и смотреть. Рейфус, разумеется, рассуждениям внимал недолго и попытался ее схватить.

   Не удалось. Хуже того, он даже не понял, как Стелла сумела вывернуться. Это, впрочем, Рейфуса не остановило: он собирался повторить попытку.

   – Лучше не надо, – улыбнулась колдунья с расстояния трех шагов. – Попробуешь еще раз – пожалеешь.

   Вопреки словам Стелла смотрела горячо, совсем недвусмысленно. Рейфус, по крайней мере, так был в этом уверен. Поэтому предупреждению, конечно, не внял.

   И тут его сковал острый ужас. Странное, незнакомое чувство. Как будто и озеро, и остров, и само небо вдруг стали огромными, страшными, стиснули его со всех сторон. Ему пришлось остановиться. А когда чувство ушло, Стеллы не было и следа.

   Рейфус выругался, а после вернулся в лагерь, пообещав себе отыграться. Стоило только получше спланировать – как.

   В тот день он внимательно следил за шатром и, когда стемнело, по-осеннему рано, продолжил свое наблюдение. Перед входом висели на цепях лампы, и ветер качал их: туда-сюда, размашисто, рвано, – то и дело грозясь загасить. Но, хотя опять пошел дождь, пламя не гасло.

   Свет плескался снаружи, однако внутрь не проникал. Уже заполночь лампы погасли сами собой. Снаружи остался гореть костер, но находился он поотдаль. Шатер колдуньи стоял на краю лагеря, тихий и темный. А потом вдруг озарился сбоку легким сиянием.

   Стелла, которой, как и всегда вечером, натаскали воды, совершила перед сном омовение. Медленно, с чувством: ей действительно нравилось мыться. Возможно, она знала, что на нее смотрят. Возможно, знала очень хорошо. Рейфус так был совершенно уверен, что слышал смех.

   Сияние вскоре угасло, уведя с собой тени на стене шатра, но, хотя до его дежурства оставалось еще три часа, Рейфус – о нет, Рейфус не спал. Чутье подсказывало ему, что задуманное осуществить не удастся, но искушение оказалось чересчур велико. Гордость его была попрана, и он жаждал расправы.

   Так и вышло, что именно Рейфус первым заметил шары в небе. Они рождались, под скорбный звук то ли рога, то ли трембиты, в теле далекого холма, на котором разбили лагерь беглецы, и тянулись сквозь темноту прочь. А потом медленно гасли.

   Хотя больше не происходило как будто бы ничего, новость всполошила лагерь. Стелла спешно зажгла в шатре огни и сказала никому ни под каким предлогом ее не беспокоить. Огни продолжали гореть до рассвета. Наутро она позвала к себе Кабиана Фаро и рассказала, что удалось узнать.

   Шары были работой вражеского колдуна – хотя в этом-то, конечно, никто уже не сомневался. Оказалось, спешка заставила королевскую фаворитку разрешиться от бремени прежде срока. Поэтому-то беглецы и остановились. Но – еще одна новость – вражеский колдун выбрал для стоянки совсем не простое место и хотел дать преследователям бой. Больше того: он уже начал обряд, с помощью которого собирался пробудить духов, дремавших в недрах холма.

   Кабиан Фаро решил, что они должны успеть ударить первыми. А Стелла, в свою очередь, бралась доставить отряд на другой берег.

   Во время давешней прогулки она не нашла ничего похожего на мост: только совсем старые камни, глубоко на дне Иссы. Вокруг и правда лежали крайне пустынные земли. Прошло лет сто, не меньше, с тех пор, как там была переправа. И все-таки Стелла обещала оживить ненадолго истлевшую память, чтобы на пару минут мост встал, как настоящий, и отряд смог пройти.

   Это было исключительно сложной задачей – воззвать к памяти настолько древней, воскресить мост, когда от него не осталось совсем ничего. Поэтому все, что могло потребоваться во время сражения, Стелла решила заготовить заранее.

   – Эти штуки сработают, даже если я вдруг умру, – мрачно пообещала она.

   Ненадолго предчувствие битвы захватило наемников, затмило оно все и для Рейфуса. В те первые часы он совсем не думал о Стелле. Она снова стала просто инструментом, еще одним оружием в распоряжении их отряда. Рейфус глядел на холм вдалеке и прикидывал, как на него будет лучше подняться.

   Однако сразу выйти отряд не мог. И хоть следующей ночью в небе тоже виднелись странные шары зеленого света: огромные, призрачные, как будто больные, это уже не могло отвратить Рейфуса от мыслей о Стелле.

   Мысли оказывали на него воздействие предельно губительное. Дело было не во внешности колдуньи: шлюхи попадались не сильно страшней. Не говоря уже об одной удивительной красоты девушке, – белокурой, нежной, с глазами цвета весенней зелени, – которую Рейфус повесил как-то за растрепавшиеся косы посреди очередной разоренной деревни. Перед этим убив, – но, конечно, не только.

   Дело было в недоступности искушения. С таким раскладом Рейфус столкнулся в первый в своей жизни раз.

   Стелла явно думала о нем меньше. И все-таки не забывала. Возможно, ей льстило раскаленное острие внимания, направленного на нее, – внимания молчаливого, но выразительного. А может, оно кипятило ей кровь. В любом случае она часто глядела в ответ.

   К похоти Рейфуса, впрочем, добавлялось все больше ненависти. Ведь колдунья вела игру, правила которой оказались абсолютно для него недоступны. Ненависти он успешно находил применение в тренировочных боях, которые быстро переставали походить на тренировочные.

   – Эй, расходитесь, – приказал наблюдавший за очередным таким поединком Кабиан Фаро. Противник Рейфуса с облегчением подчинился и, прихрамывая, отошел.

   – Прекрати это, – посоветовал Фаро.

   Рейфус в ответ проводил взглядом Стеллу. В тот день она против обыкновения много времени проводила на улице и все ходила туда-сюда. Чтобы скопить сил перед работой, колдунья выспалась и выглядела заманчиво томной.

   – С ней я тоже поговорю, – согласился Кабиан.

   Лицо Рейфуса с равным успехом могло выражать что угодно. Кроме, пожалуй что, радости. Кабиан кивнул и хотел уже идти, когда тот отчетливо произнес:

   – Поговори, да. Это ведь ты ее трахаешь.

   Фаро поднял брови. Больше чем на голову Рейфуса ниже, он, казалось, совсем на этот счет не беспокоился. Тяжелые золотые серьги тускло блестели, и вся поза выражала привычные спокойствие и рассудительность.

   – Я? – Он рассеянно скользнул пальцами по рукояти кинжала, но в следующий момент убрал руку. – Мы вообще-то здесь не за тем.

   Рейфус ждал, пока Кабиан уйдет, но теперь тот не торопился.

   – Я знаю, кем ты приходился Бруно Цогару. Правитель наш тоже знает, что у барона был сын. Но не считает, что это повод тебя казнить. После всех твоих... подвигов. Пока – не считает. Так что будь добр, охолони.

   Наверное, Рейфус внял бы увещеваниям – в то время он еще видел себя наемником. Тем, кто работает с другими такими же за хорошую плату. Это дело не для одиночек; тут важно, чтобы люди знали: на тебя можно положиться.

   Да, скорее всего, он бы решил, что возьмет свое позже. Когда отряд покончит с заданием. Возьмет – или хоть еще раз попытается. Ведь он не привык отступать.

   Стеллу подвела, в итоге, случайность. Она готовила амулеты – древние духи, которых призывал засевший на холме колдун, могли сильно навредить отряду. Людей следовало защитить. Она хотела сделать амулеты из хищных озерных раковин, красивого темно-красного цвета, встречавшихся в тех местах.

   Фаро послал наемников собирать их. На то, чтобы найти двадцать действительно крупных, ушел целый вечер. Черная как дёготь вода Исского озера плескалась во тьме и сделалась совсем уже стылой, когда Рейфус поднял со дна последнюю раковину. Той ночью Стелла должна была их заговорить. А на следующий день она обещала провести отряд по мосту.

   Наемники вернулись в лагерь и стали сушить одежду. Стелла вышла из своего шатра: ей захотелось посидеть у костра перед работой. Выпив вина, она тихо переговаривалась с Фаро. Держалась при этом так неприметно, что вскоре о ней все забыли.

   Все, но только не Рейфус. Он помнил о Стелле даже во сне. Во сне, пожалуй, особо – хотя обычно не видел никаких снов.

   Сказанное он услышал, в общем, случайно. Когда пошел подбросить дров.

   – А что за книга? – спрашивал у Стеллы Фаро, имея в виду: какой книгой она собиралась воспользоваться.

   Он был не то чтобы образованный человек. В отличие от Рейфуса, совсем не знатных кровей. И все-таки кое-что за свою жизнь узнать успел. Достаточно, чтобы поддержать разговор с леди.