Текст книги "Три рассказа о любви (СИ)"

Автор книги: Светлана Рассказова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

              

               Светлана Рассказова

                Три истории любви

Геравера

Был месяц май…

По законам любовного жанра

Геравера

Посвящается Л.О.

1. ГЕРА

     – Пойду, покурю пока ты дочу кормишь, – кивнул Гера жене и, прихватив «Беломор», вышел в сад…

…Там вовсю цвели яблони и вишни, а вдоль тропинки, ведущей к беседке, радовали глаз посаженные женой первоцветы. Сколько лет он мечтал о доме и саде! И вот оно – его собственное, сработанное своими руками, теперь перед ним! И можно спокойно отдохнуть, закурив папироску, а ещё можно достать спрятанную в смородиновый куст бутылочку и  глотнуть винца. От него разливается по телу приятная истома, иногда текут слёзы и кажется, что боль в груди становится чуточку меньше…

Вера кормит годовалую дочурку, сын – первоклашка делает уроки, а он сидит на лавочке за столиком в ажурной беседке, которую смастерил по памяти: видел точно такую в Австрии во время войны. Там в каждом дворе были и сады, и цветники, и беседки…

Заныло в груди, и Гера сделал ещё несколько глотков из бутылочки. Боль не проходила. Он положил руки на стол, а голову на руки и, казалось, задремал…

Перед глазами поплыли картинки из прошлого. Не сон, а сама жизнь проявлялась, будто на экране местного клуба «Заря», и себя он видел на том экране в главной роли…

***

…Война закончилась.

На одной из станций к поезду, в котором Гера ехал с фронта, прицепили несколько вагонов с освобождёнными из фашистского плена гражданскими лицами.

Как-то, прогуливаясь вдоль состава на длительной остановке, он заметил очень симпатичную девушку, вышедшую подышать воздухом из тех вагонов, и радостно откликнулся на её внимательный взгляд.

     – Как зовут даму с печальными серыми глазами?

– Зовут Галей. Только я не дама! Я, бывшая пленница, угнанная  фашистами с  родной земли, чтобы работать на них.

     – Это ничего! Таких много… Может, мы солдаты в том тоже виновны… Кстати, давайте познакомимся! Меня зовут Гера. Смотрю, вы одна прогуливаетесь?

     – Со мной ехал родной брат. Но два дня назад я похоронила его в чужой земле, – грустно ответила девушка.

     – Много народа погибло в этой войне! Кто на фронте, а кто, как ваш брат. Держитесь и не плачьте! Теперь заживём!

      – Я не плачу. Чтобы плакать, нужны силы, а у меня их не осталось. Что у вас с рукой? В госпиталь едете?

      – Да. Направили в Киев. Там долечат.

      – Давно воюете?

      – Два года. Дошёл до самой Вены. Любите вальсы Штрауса? Так я был в доме, где он жил.

      – Вальсы слышала до войны. По радио его музыку часто передавали. Ну и как живут австрийцы?

      – Хорошо живут! Так добротно и ладно построены их дома! И в каждом дворе есть сад с беседкой, а в садах растут разные цветы. Вот вылечусь, женюсь и обязательно построю себе такой дом с садом и цветником! – размечтался Гера.

      – Конечно, построите, – смутилась Галя…

Они долго ехали, а изредка, встречаясь на остановках, разговаривали, вспоминая довоенное прошлое, а ещё мечтали о будущем, постепенно оттаивая от войны.

Галя тогда ему очень понравилась: взрослая – не по годам, к тому же – красавица!

Незаметно для себя, он стал представлять её в роли будущей хозяйки выстроенного им дома. Смущали глаза: не смешливые и сытые, как у австриячек, а очень внимательные и грустные, а потому слегка не соответствовали сформировавшейся мечте. Но сегодня и сейчас были желанны и теплы, потому отойти от девушки уже не мог.

После госпиталя Гера поехал к ней.

Да! С Галей тогда нехорошо получилось. Галю он предал.

А может быть не предал? Полюбил-то он Веру! Увидел, полюбил и сразу женился.

В тот день зашёл в парикмахерскую, а там она! В белом халатике, с миленькими кудряшками, с ямочками на щёчках. Даже ошалел слегка. Вот она – его мечта!

Присел в кресло перед зеркалом, а сам только на неё и смотрел.

Вера со смехом предупредила:

      – Не боитесь стричься у ученицы? Вы у меня первый клиент!

      – Рядом с такой красавицей ничего не страшно! Если что, «под Котовского» переделать сумеете? – с улыбкой подыграл он.

      – Кто же не сумеет? – смутилась от приятного комплимента хорошенькая парикмахерша.

На этом и порешили. Мило болтая, она чуть было не прикусила себе язычок от старания, а  Гера не мог отвести от неё глаза. Кого-то эта девчонка ему напоминала! Не то домовитых и весёлых австриячек, не то девушку, ехавшую вместе с ним на родину.

Миленькая парикмахерша, явно заигрывая, спросила:

      – Для кого таким красивым хотите показаться?

      – Сватаюсь сегодня вечером к одной хорошей знакомой.

      – Как жаль! А я уже понадеялась, – многозначительно кокетничая, улыбнулась Вера.

И понадеялась не зря: пришёл свататься к Гале, а взял за руку и увёл с собой в новую жизнь Веру!

Вдвоём они уехали в городок под Куйбышевым.  Он устроился экскаваторщиком на стройку. Технику уважал и любил, да и руки росли откуда нужно.  Им выделили участок земли, на котором они соорудили времянку, чтобы перекантоваться несколько ближайших лет. А для постройки дома потихоньку закупали и доставали по случаю кирпичи, доски и другой необходимый строительный материал. Заодно разбивали сад и сажали огород – места хватало.

Родился сын, через пару лет второй.

Отношения между молодыми оставались, как в первую встречу. Гера не ошибся и не пожалел, что связал свою судьбу с Верой. «Гера – Вера! Как складно! – смеялись они, а порой так ласково друг друга и называли в одно слово. – Геравера, иди ко мне! Геравера, ты где?». Кроме того, ему очень нравилась жизнерадостность и молодость его Веруньки, что удваивало желание делать для семьи ещё больше.

Дом в мечтах хозяину представлялся из двух комнат с высокими потолками, кухней, большой верандой и балкончиком под крышей. В голове давно вырисовались не только каждая деталь, но и последовательность всего строительства. А потому во дворе предварительно был вырыт котлован, и возвышалась горка песка. Гера с удовольствием представлял, как займётся фундаментом, а там и кладкой стен из кирпича.

Дом-то он построил. А вот его первенец…

…В то утро такое деловое настроение было, так всё складывалось удачно! Ещё бы! Начальник позволил ему взять на пару часов экскаватор, чтобы ещё немного углубить яму под фундамент. Он въехал во двор и решил, не мешкая, приступить к задуманному.

Трёхлетний сын с соседским мальчиком постарше играл со своими деревянными машинками рядом с котлованом, как раз около той кучи песка. Из-за неё–то Гера и не заметил малышей и первым же ковшом, полным рыхлой земли, накрыл своего первенца! Затем вторым и третьим пока не решил, что яма достаточно глубока.

Отогнал экскаватор на улицу и пошёл обедать во времянку. Расцеловал жену и второго малыша, уселся за стол. Вера стала звать старшего, обошла весь двор, но его нигде не было. Вспомнила, что он играл с соседским мальчиком. Побежала за ним! Тот был у себя дома, но ничего толком из-за Вериного крика сказать не мог. И только увидев подошедшего Геру, сказал:

     – Он там, – взял за руку отца своего маленького друга и отвёл к только что насыпанной куче земли.

Тут папка всё и понял! Кучу разрыли, ребёнка достали, но он уже не дышал.

Вера онемела... Собственный отец сгубил своего сынишку! Да ещё смерть–то какая мучительная!

***

…Гера опять потянулся к бутылке, но вышло неловко: она упала, покатилась, а вино бордовой дорожкой разлилось по столу.

       – Ох, сынок, сынок! Прости ты своего папку бестолкового! Чуть в сторону надо было ту землю сыпать, – еле шевелил губами Гера, не впервой оправдываясь перед погибшим ребёнком. А может, ему чудилось, что он что-то говорит, а это просто воспоминания продолжали накатывать волнами и не давали душе отдохнуть.

Тогда, после смерти своего первенца, запил по-чёрному. Если бы не Вера, пропал бы! Только ради неё да сынишки младшенького и жить остался. Да ещё ради дома.

Опомнился, взялся за работу.

Вот он его дом – не хуже, чем у австрияков получился. Большой крепкий!

И сад вокруг дома, яблони вовсю благоухают, а цветов Верунька посадила самых разных!

Всё у неё получается, за что не возьмётся!

Сын с дочкой подрастают!

Только сердце ныть стало всё чаще и чаще.

Вот и теперь ноет так, что руки не поднять. Ноет и скребёт – того и гляди, выскочит…

И дышать ему тяжело.

И холодно.

      – Вееееаааа! Веа! Веунь…

2. ВЕРА

…После похорон мужа Вера долго не заходила в беседку. Боялась, что увидит там своего Геру. Но сегодня зашла и уселась на то самое место.

С утра палило солнце. Деревья давно отцвели и уже усыпаны небольшими яблочками. Их в этом году будет много. Только зачем?! Геры нет, а уж как он яблоки любил!!!

Она положила руки на стол и стала с удивлением их разглядывать. Надо же! Ещё молодая женщина, а руки натруженные, как у старой бабки. Хотя, чего удивляться, работает-то с четырнадцати лет…

***

…Вскоре, как отец ушёл на фронт, её родной Фастов заняли немцы. Новые хозяева жизни гнали скопом всю здоровую молодёжь работать на «Фатерлянд».

Старшего брата Юру и сестру Галю, успевших до войны сдать экзамены за десятый класс, отправили в Польшу на военный завод. А её – семиклассницу отвезли в Германию. Там определили к фермеру, который откармливал свиней и варил тушёнку для фронта, а потому очень нуждался в работницах. Так распорядилась война!

И только через долгие четыре года ребята случайно встретились в пересылочном пункте по дороге на Родину.

Хромой и очень уставший Юра, увидев младшую сестрёнку, от радости даже расплакался:

      – Верунька! Родная! Какая ты стала хорошенькая! Уже и не чаял, что снова увижу тебя.

      – Что у тебя с ногой, Юрочка? – тоже заплакала, глядя на измученного брата, Вера.

      – Распухла и болит, а лечить нечем. Уронил на неё заготовку от снаряда, – кривясь от боли, ответил Юра.

      – Худющий – то какой, братик мой единственный! – продолжала плакать Вера.

      – Были бы кости здоровые, а мясо нарастёт! Кормили нас совсем худо, особенно в последнее время. Эх, Верунька, а уж как хочется в нашу баню: отмыться, попариться!

      – Юрочка, Юрочка! Мы не знаем, что с нашими городами и сёлами, а ты про баню! – Вера гладила старшего брата по голове как маленького мальчика. – Но ничего, если мама жива, то поможет. Отправит к тётке в село, там тебя быстро на ноги поставят, – утешала она брата, понимая, что их Юра – не жилец.

Галя, с тоской наблюдая за этой горестной сценой, старалась перевести разговор на повзрослевшую и похорошевшую, несмотря на невзгоды, младшую сестру:

      – Ты-то, как выдержала неметчину?

      – Я там не одна была. С девчонками, как сама, жили на ферме в старом свинарнике, а в только что построенном жирели свиньи. Набили подушки соломой в старые хозяйские наволочки, своё «жильё» вымыли, выскребли, чтобы не так противно было. С утра варили свинячью еду и полными вёдрами таскали её хрюшкам, потом убирались и опять носили тяжёлые вёдра – теперь уже с водой.

      –  Хозяева-то не шибко зверствовали? – поинтересовался Юра.

      –  Поначалу относились к нам как к рабыням, – желая выговориться, продолжала свой рассказ Вера, – но после, увидев, что мы вкалываем, не отлынивая, сменили гнев на милость. Даже старую тумбочку и старый шкаф нам отдали, чтобы мы свою одежду там держали. Кормили тем же, что и свиней, – Вера ухмыльнулась.

      – Вот, гады! – выругался Юра. – Неужели куска хлеба пожалели?! У самих-то еды немерено!

      – Страшно было другое, Юрочка! За всем хозяйством на ферме вместо цербера приглядывал наш русский мужик, сдавшийся немцам в плен. Жуткий злыдень! Отваливал затрещины без всякого повода. Хорошо, что своё мужское богатство застудил, бедняга! Иначе, брюхатил бы работниц по очереди… На соседней ферме, где охранники были здоровыми, бедным девчонкам приходилось искать травку, чтобы спровоцировать выкидыш, потому что беременных сразу отправляли в концлагерь, а оттуда живыми не возвращались. Нам тоже за малейшую провинность этим концлагерем постоянно грозили.

     – Всем досталось, – обнял сестру Юра.

     – Но выжили и, Слава Богу! – улыбнулась Вера.

Галя слушала сестру, не переставая удивляться её доброму нраву, который сохранился, несмотря на непростой кусок прожитой жизни в чужой стране с жёсткими порядками.

     – Да, Верочка, тяжело было. Но мы с тобой здоровы! А вот наш Юрочка…

     – Галя, тебе-то самой, каково пришлось пережить фашистский плен? – глядя в грустные глаза сестры, спросила Вера.

     – Знаешь, почему-то ко мне немцы неплохо относились. Может, заметили, что я девушка серьёзная, что меня слушаются свои русские ребята. Сделали старшей в бригаде разметчиц. Отказаться было нельзя – иначе смерть! Но я никогда не превышала свои полномочия. Даже наоборот! По возможности пыталась добиться для ослабевших подчинённых увеличения пайка и день отдыха больным. Поэтому меня никто не выдал по приходу наших войск, и я сошла за самую обычную работницу на том заводе. И ты, Вера, никогда и никому не говори о том, что я тебе сейчас рассказала!

Только неожиданная встреча родственников была недолгой.

Вера, вволю наплакавшись, отправилась со своим отрядом пешком на восток, а хромого Юру и Галю, которая помогала брату, чем могла, отправили туда же в товарном вагоне. Переезд оказался непростым. Юра в дороге умер. Тело вытащили из вагона и тут же похоронили.

По возвращению на Родину всех работавших на фашистскую Германию, какое-то время проверяли на предмет лояльности к своей стране в определённых советских органах и  порекомендовали помалкивать о прошлом. Затем сёстры отправились домой.

Отец  с фронта не вернулся.

Мать всю войну прожила в своём городе. Уж как  выжила... Одному Богу известно!

Сильно горевала, узнав о смерти своего любимого Юрочки…

Галя показалась матери немного чужой и очень серьёзной. Было как-то неловко смотреть в её большие серые глаза, с затаившейся там тоской, а вот Вера порадовала: весёлая и здоровенькая! Теперь бы женихов хороших её дочкам!

Галю сразу взяли на завод бригадиром, а Веру определили ученицей к парикмахеру. Учили ремеслу недолго: всех тогда стригли под «одну гребенку».

Вот здесь-то, на своём рабочем месте, она и встретила Геру. Так старалась тогда и даже не смущалась почти. Постригла его как положено, побрызгала одеколоном. Он расплатился, нежно коснулся её руки, попрощался и ушёл.

Весь остаток того дня Вера пробыла под очень приятным впечатлением.

Домой шла нехотя. А там мать с Галей предавались суете, готовились к встрече желанного гостя. Оказывается, старшая сестра ждала жениха, который обещал прийти, чтобы познакомиться с семьёй и попросить благословения у матери невесты.

На стол собрали всё, что можно было найти в это трудное послевоенное время. Была  бутылочка молдавского вина, картошка со шкварками, и селёдочка с лучком. Так что в грязь лицом не ударили! Принарядились, пусть в единственное, но выстиранное и выглаженное. Вера сделала дамам причёски, накрасили по моде ярко губки. Галя старалась скрыть волнение, а мать даже не пыталась. Неужели её такие красивые и ладные дочки найдут своё женское счастье? И по праву первой должна быть именно она – её старшая дочь Галинка.

В дверь постучали. Вошёл Гера…

Все заметили его удивлённо-восхищённый взгляд, устремлённый не на невесту, а на Веру! От приятной  неожиданности она зажала рот рукой, а глаза лучились от нескрываемого удовольствия и счастья! Кроме них двоих, никто ничего понять не мог.

Гость поздоровался и замолчал. Казалось, он что-то обдумывает. Затем решительно, и не спрашивая, взял Веру под локоток, подвёл к матери и попросил руки младшей дочери. Мать от неожиданности охнула и присела на единственную в доме кровать. Сначала у неё мелькнула мысль, что и младшенькая нашла себе кавалера, и так всё славно сошлось… Но, увидев потемневшие Галины глаза, оценила эту жуткую ситуацию и обомлела: ну, Верка! Ну, розмаринчик!

Галя медленно и очень спокойно взяла бутылку вина со стола. Молча налила его себе в рюмку, молча выпила и пошла к двери. Но перед самым выходом оглянулась и тихо молвила:

      – Живите…

И ушла из своей семьи навсегда.

Мать сидела на кровати да качала головой: так жалко Галю… Только Веркино бы счастье не разрушить!

Гера взял инициативу в свои руки, налил всем вина и по-хозяйски уверенно, обращаясь к матери, сказал:

      – Я полюбил Веру с первого взгляда и буду ей верным мужем! А Галя – хорошая и добрая девушка. Думаю, что одна не останется: она очень сильная! Мне жаль, что так вышло. Но Вера теперь моя!

Вечер закончился тем, что он увёл свою невесту к себе в общежитие. Там началась их совместная жизнь.

Мать осталась одна.

Про Галю вскоре стало известно из местных газет. Её перевели или она сама уехала в одно из украинских сёл. Там в колхозе работала бригадиром, потом агрономом, потом председателем и даже избиралась в местные советы депутатов. Но личная жизнь не сложилась – семьёй и детьми не обзавелась.

А Вера всегда чувствовала свою вину перед Галей. Получилось, что именно младшая сестра добавила старшей горящих углей на её обожженную войной судьбу.

Теперь Гера был не один, а потому желал, чтобы его семья жила в собственном доме – о нём давно мечтал и грезил.

      – Уедем отсюда! Руки крепкие сейчас везде нужны! Однополчанин зовёт на Волгу, будем там строиться, моя русская «гретхен», – предложил он молодой супруге.

Вера согласилась, и они приехали в этот город…

***

…Теперь у неё есть дом, и есть сад. В доме живёт она с детьми. Им хорошо и спокойно вместе.

Только рядом нет Геры. И никто ей его не заменит. Никогда!!! В этом она глубоко уверена. А натруженные руки?  Это не самое страшное! Главное – это жизнь и здоровье её детей!

Скрипнула калитка и Вера увидела, вернувшегося с улицы сынишку.

     – Мам, я пришёл, – он улыбнулся и помахал ей рукой. – Мам, там Людочка проснулась и плачет.

     – Я слышу, сынок! – Вера встала, рукой огладила стол в беседке и пошла к дому. – Сейчас бабушка из магазина придёт, принесёт хлебушек, и будем обедать.

     – А ты сегодня работаешь?

     – Да! Во вторую смену. Как покушаешь, обязательно почитай что-нибудь! Избегался напрочь! Буквы не забыл ещё?

     – Не забыл! Мам, ты опять плакала? У тебя глаза красные.

     – Нет, сынок, не плакала. Мошка в глаз залетела, я и натёрла…

             Был месяц май...

                                                      Как жаль, что цвет меняют паруса,

                                                      Изнашиваются, рвутся, выгорают...

                                                      Вот так же поменяется душа,

                                                      Которую никто не выбирает...

Глава 1. ЛЕСЯ

Мечта сбывается... Я еду в Италию!

В самолёте, когда народ успокоился и расселся по местам, заметила у впереди сидящего молодого человека огромный букет сирени. Ничего себе! В Италии и своей цветущей красоты полно!  Может, парень хотел кому-то напомнить о родных местах, или вёз его любимой девчонке, которая  некстати задержалась на чужбине. Всё может быть!

Я закрыла глаза… Какой большой и красивый букет…

...Был  месяц май, цвела сирень! Сколько же мне было?

Помню, как вышла из парикмахерской с новой стрижкой – опять молодая и красивая. Кроме шуток! Я же смотрелась во все витрины, видела в них своё отражение и сама себе здорово нравилась. Эта перемена имиджа поднимала настроение и немного возбуждала. Казалось, что все вокруг заметили модную причёску, ловила приятные взгляды прохожих, как счастливая пионерка, в только что повязанном галстуке.

Сорок тогда исполнилось… Но возраста не чувствовала, была по-прежнему стройная, подвижная, да и выражение лица досталось не шибко углублённое умом и не замученное судьбой. Немного с юмором о себе – честнее будет…

Так вот... Шла и смотрелась! Рядом просигналила легковушка. Неужели  мне? Из открытого окна старых «Жигулей», что-то выкрикивал мужичок и махал ручонками, как бы зазывая. Смешно и приятно! Стоило сделать причёску и тут же обратили внимание. Улыбнулась, но этот эпизод навеял в душе чувство лёгкой тревоги и недопонимания произошедшего. Не в первый раз бибикают! Даже из милицейских УАЗиков порой «приветы» раздавались. Этим-то чего надо? Такое внимание близко к сердцу не принимала... Дурачатся ребята да и не девочка уже, а вполне себе дама, имеющая небольшую дружную семью.

Вся из себя гордая подошла к своему дому. Из почтового ящика вынула записку: какого–то Мишку просили принести гитару. Обращались явно не по адресу, но меня поразил почерк, который хорошо помнила! Эти округлые, легко читаемые буквы вызвали лёгкий шок! Догадалась, что послание нужно отдать в соседний дом, в точно такой же подъезд. И действительно, Мишка с гитарой проживал именно там. Когда же узнала фамилию автора записки, и, что работает рядом в медвытрезвителе, поняла о всех сигналах и выкриках из милицейских машин. Фамилия была из прошлого. Вот судьба! Исподтишка, но всё-таки свела!

А началось всё за двадцать лет до этого странного эпизода...

…В первый свой отпуск мне предложили путёвку в пансионат. Он представлял собой несколько старых корпусов ещё с довоенного прошлого. Рядом текла Волга, росли сосны, бабки торговали белым наливом, среди отдыхающих мелькала молодёжь. И было ощущение свободы, лёгкости и чего-то неизведанного. Наверное, любви!

Я быстро нашла себе подружек. Девчонки из медучилища отдыхали здесь целой группой. Через пару дней заметила их сокурсника – невысокого худенького будущего фельдшера. Поймала ищущий взгляд его серо—зелёных глаз, но сама не подходила – выжидала. Сумели разговориться только, когда состоялась экскурсия на большом белом теплоходе. А после расставались только на ночь, отправляясь спать по своим многоместным комнатам.  Любовь любовью, но я понимала, что это просто отпуск да и паренёк выглядел слишком молоденьким. Так и не сказал тогда – сколько ему лет.

Днём загорали, купались и, сидя на берегу, я читала другу Есенина, а он напевал  мне «Синий  иней ». По вечерам танцевали на площадке пансионата, потом целовались в сквере на каждой лавочке, и поцелуи походили на затяжной полёт в бесконечной ночи.

Поздними вечерами, наблюдая за кустами и высокой травой, мы хихикали, понимая, что те шевелились не от ветра. Оттуда раздавался смех и шёпот. Сквер жил своей ночной жизнью, народ отдыхал и телом, и душой. По-молодости казалось, что таким старым дядькам и тёткам уже стыдно шарахаться по кустам: они– то там явно не только целовались. Наступало утро, и у всех вчерашних любовников сияла блажь на лицах!

Двенадцать дней буквально промелькнули. Становилось тоскливо, расставаться не хотелось. Определённости в отношениях быть не могло. Ему ещё нужно было взрослеть и учиться. Всё понимала, и делалось ещё тяжелее. Сплошная безнадёга, как будто теряла  навсегда. Договорились пока писать друг другу. И начался почтовый роман.

Его письма мне не нравились. Огромное количество восклицательных знаков после каждого «люблю», совершенно безграмотные, полудетские «типа стихи» были полной  противоположностью субъекту. Вроде приятный, неглупый парнишка, а выражается так примитивно – «по–деревенски». Эта ущербность умаляла приятеля, я не знала тогда, что таланты у людей разные, что прекрасный хирург может делать кучу ошибок в написании эпикриза. Потом привыкла к такой орфографии, простила ему этот маленький недостаток и просто радовалась каждому посланию.

Он явился неожиданно через два года ранней весной. Оказывается, призывался на военную службу сразу после праздника 9 Мая и догадался приехать проститься. Немного погуляли по парку. Снег почти стаял, кое-где пробивалась травка. Душа моя тихо страдала от неизвестности. Я не обещала ждать, это как бы подразумевалось само собой. Мы простились, и он уехал.

А в канун праздника Победы, неожиданно для себя, села на электричку и рванула к нему.

Дверь открыли двое: он и его мама.

– Моя Леся приехала, – были его слова. (Почти «Ирония судьбы» в зачаточном варианте).

Его родители оказались простыми и приятными людьми. Вечер прошёл в тихих разговорах, по–домашнему.

Домой меня не отпустили, и я спала в самой большой комнате одна на перинах, как принцесса на горошине.

Утром, проснувшись, увидела своего любимого, сидящего у меня в ногах. Сказал, что давно ждёт моего пробуждения. Потом нечаянно услышала его разговор с матерью. Видимо, родительница прошлась насчёт возраста возлюбленной своего сыночка. Он ответил, что жена Маркса была на четыре года старше супруга. Пришлось сделать вид, что ничего не произошло, но в голове отложилось: для мамочки очень важно, чтобы сноха была моложе сыночка.

После завтрака родительница друга послала нас на дачу – делать корове укол. Там опять целовались, он нежно гладил мои коленки. Видела, что парню хочется большего, но к большему готова не была.

Потом он посадил меня в такси, и мы расстались. Какое–то время  продолжали переписываться. И всё! Больше я своего Семёна не видела – так звали мою первую любовь…

...В то же лето поехала по комсомольской путёвке в пионерлагерь работать вожатой и там встретила своего будущего мужа. Умный, серьёзный, обаятельный и на два года старше! Как такого не полюбить? И полюбила, и вышла замуж, родила и вырастила сына…

... И через столько лет – многозначительные бибиканья. Как намёк? На что?

«Непонятки» раздражали, а потому напрашивались вопросы... Теперь–то Сёма взрослый мужчина! Неужели нельзя подойти и по–человечески поздороваться? Ведёт себя, как деревенский малолетний ухарь. Какие–то сигнальчики, выкрики! Совсем деградировал в своём  вытрезвителе? А может я его совершенно не знала, виделись-то совсем ничего. Не смог устроить свою личную жизнь, потому прилюдно мстит. Мстит, что не дождалась? Или есть семья и всё хорошо... Значит, просто издевается!

Тогда, придя домой после парикмахерской, и, во всём разобравшись, вытащила из шкафа семейный архив, и с чувством брезгливой досады выбросила все его фото и старые письма.  «Это же надо – столько лет хранить всякую „трихомуть“?  Уж я бы из тебя человека сделала. Ты бы у меня выучился в медакадемии и работал врачом, а не сшибал с алкоголиков рубли. Стала бы второй мамкой!» – разозлилась и одновременно успокоилась именно после таких своих рассуждений.

Шарик вертелся. Жизнь продолжалась. Шли годы, изменилась страна, но не люди. Человеческая сущность оставалась почти неизменной: со старыми пороками, страстями и лучшими душевными порывами.

Года три назад в мае (помню, что на моём рабочем столе в вазе благоухал букет сирени), в библиотеку, где я честно проработала много лет, и откуда вскоре собиралась уйти на пенсию, зашли двое мужчин. По глазам и тонкому изгибу губ, в одном из них, узнала свою юношескую любовь. Дяденька выглядел неплохо, ещё не седой и без животика, так популярного среди теперешних мужичков его возраста. Мы внимательно посмотрели друг на друга и промолчали. Зато сразу после ухода нежданных гостей посыпались странные телефонные звонки, когда молчат и дышат в трубку. Ну, не пятиклассник? И хочется, и колется, и мамка не велит! Точно, задержался в развитии…

А совсем недавно, гуляя с внуком по городу, опять заметила неприятную и странную ауру вокруг себя.  Неужели всё сначала? Мне немало лет, уже давно бабушка, что теперь нужно? Причину отыскала быстро. В Интернете высмотрела свою фотографию, и рассказ, какая я нехорошая.  Стало понятно: мне мстят. Через года и прожитую жизнь? Тогда предатель именно он! Потому что предал то прекрасное далёко, испачкал и тем самым вычеркнул из памяти. На что рассчитывал? Что муж узнает, побьёт и бросит? Муж умный – не побьёт и не бросит. И хватит о всякой ерунде! Тема закрыта…

…Самолёт приземлился и мои воспоминания остались за облаками.

Я прилетела в Италию.

Глава 2. СЕМЁН

     – Привет, паренёк! Поможешь? Я заплачу.

     – Помогу, конечно. Что хотите?

     – Портретик смастерить на одну дамочку.

     – Можно и портретик. Поздно уже и спать хочется. Вы поговорите со мной, расскажите что-нибудь, пока я работаю.

     – Поговорить – это я с удовольствием. Ну, слушай, раз напросился…

 ...Был месяц май, цвела сирень! Не сейчас. Давно...

Я ездил по магазинам и искал какую-то деталь для своих «Жигулей».

Перед светофором остановился и увидел её. Идёт – молодая красивая! Решил посигналить, даже рукой махнул, а она улыбнулась как чужому и дальше зашагала. Не узнала, или не захотела узнать? Даже злоба тогда накатила, раньше такого за собой не замечал. Всё надеялся – дурак! Ладно, расскажу по порядку, как я пролетел фанерой над собственной судьбой...

... Пока рос, отца своего почти не видел, тот с матерью вечно в  работе  Старшая сестра воспитывала. Беседовал с ней о жизни, знал всё о её кавалерах, обожал всех подружек, они перестали видеть во мне мальчишку и выкладывали свои сердечные тайны. Привык к женскому обществу, и в медучилище, где учился в основном с девчонками, мне было легко и просто. Они меня не стеснялись и даже в меня не влюблялись. Был им свой! Как братишка!

Они и указали на эту... Помню, в каникулы наш курс отправили отдыхать в живописное место на берегу Волги. Сначала там здорово заскучал и пожаловался своим сокурсницам на контингент отдыхающих – одни пожилые тётки. Они меня успокоили и показали одну симпатичную девчушку, доложили, что уже с ней познакомились, и она им понравилась, а ещё посоветовали  подсуетиться, иначе уведут. И, когда состоялась экскурсия на теплоходе, я закрутился вокруг незнакомки, откровенно отыскивая её взглядом. Заговорить первым   застеснялся, в горле пересохло, заскребло, такого со мной ещё не случалось! Она была другая, из другого мира, и в подружки не годилась.

Девчонка подошла и заговорила сама. Так стало приятно…

Понравилось её имя – Леся, а ещё очень понравилась улыбка. Я прямо-таки сомлел от нахлынувшего счастья и нежности. С восхищением слушал, как интересно она рассказывала о самом обычном, или читала стихи Есенина. Испытал настоящее счастье, что и со мной случилось то – долгожданное! Наконец–то девчонки показались мне не на одно лицо! Её хотелось обнять, погладить, прикоснуться губами, хотя бы к щеке. И так обрадовался нечаянной встрече со своей единственной любовью (в этом был уверен), что теперь больше всего боялся её потерять.

Дааа… Было дело! А после пролетевших каникул, нашу группу отправили в колхоз на уборку свёклы. Раньше эти мероприятия казались в радость (всё лучше, чем сидеть в душной аудитории), а тут стали тяготить. Сердцем рвался домой! Там меня ждали её письма, такие взрослые и интересные – обо всём, которые хотелось бесконечно перечитывать и целовать. В ответ писал, как умел. Слово «люблю» с восклицательным знаком мог нарисовать десять раз подряд и отправлял послание ей. Даже стихи  пробовал сочинять, и складно получалось.