Текст книги "Венский вальс для мечтательницы"

Автор книги: Светлана Лубенец

– Привет! Ты еще спишь?

От удивления Лиза не могла вымолвить ни слова. Кто мог звонить ей в австрийский отель «Эдельвейс»?

– Это какая-то ошибка… – промямлила Лиза.

– Ну! Вижу, ты и впрямь еще не проснулась! Я твоя соседка по номеру! На ресепшене сказали, что я должна спросить у тебя разрешения, прежде чем к тебе войти! Так как? Впустишь?

– Заходи, конечно…

Через некоторое время, за которое Лиза успела привести в некоторый порядок постель, повернулась ручка двери, и в номер вошла довольно высокая черноволосая девочка с большим чемоданом.

– Привет! – опять сказала она. – Меня зовут Александрой, а тебя?

– Я Лиза! А тебя так и надо называть? Именно Александрой, не Сашей?

– Сашей – это потом… Если подружимся! – Александра шлепнула на постель свой чемодан, тут же его раскрыла и стала выгружать из него вещи в большом количестве.

Лиза успела сообразить, что эта девчонка странно рассуждает: неужели можно жить в одном номере и не подружиться, но обдумать это как следует не смогла, потому что Александра опять спросила:

– Ты в какой номинации выступаешь?

– У меня стихи… – не слишком внятно проговорила Лиза. Ей подумалось, что она слишком громко называет свое рифмование стихами. Вдруг эта Александра настоящая поэтесса!

– Стихи?! – Соседка по номеру уселась прямо на свои вещи, безжалостно их смяв. – Вот как! У меня тоже стихи! Значит, мы с тобой конкурентки! Это плохо!

– Почему плохо?

– Ой, ну не делай вид, что не понимаешь! – Александра скривила свое симпатичное лицо. – Каждой из нас хочется получить первый приз, разве нет?

– Кроме нас, еще восемь человек претендуют на первое место.

– Ерунда! Я в инете стихи пятерых видела – полный отстой! Как твоя фамилия?

Лиза подумала, что соседка по номеру слишком бесцеремонна, но скрывать свою фамилию не было никакого смысла, и потому ответила:

– Ромашова.

– Ромашова… Ромашова… – задумчиво повторила Александра. – Нет… Твоих стихов не читала. Ты что, не публикуешь их в инете?

– Не публикую.

– Даже в социальные сети не выкладываешь?

– Нет.

– А почему?

Лиза пожала плечами и ответила вопросом:

– А зачем?

– Ну даешь! Ты же зачем-то приехала сюда! Вот скажи, зачем приехала? – продолжила напирать Александра.

– Я никогда не была в Вене. Вообще в Центральной Европе не была. Только в Финляндии и в Турции…

– Скажешь, что приехала просто столицу Австрии посмотреть?

– Не только! Интересно познакомиться с другими, кто тоже стихи пишет.

– А чего в России не знакомилась?

Лиза опять была вынуждена сказать:

– Не знаю… Как-то у меня не получалось…

– Плохо хотела! Вот у меня, например, уже несколько дипломов с российских конкурсов юных поэтов! Так что учти, со мной соревноваться тебе будет трудно!

Лиза улыбнулась и возразила:

– Теперь уж нет смысла соревноваться, разве ты не знаешь? Жюри уже давно все решило, и сегодня мы только узнаем о результатах.

– Плохо читала сайт! Сегодня после награждения победителей будут литературные чтения по номинациям! Будут присутствовать спонсоры и журналисты. Они тоже какой-то приз учредили! Еще вполне можно получить медаль зрительских симпатий, которая, думаю, по значимости не хуже первого места! А если журналистам понравится, возможны публикации и вообще – полет далее!

– А куда уж далее? – удивилась Лиза.

– Публикации – это же известность! Могут быть деньги, приглашения в другие страны! – Александра снисходительно посмотрела на Лизу и спросила: – Слушай, ты, случаем, не из какого-нибудь провинциального Замухинска приехала, если таких простых вещей не понимаешь?

– Я из Питера, – буркнула Лиза.

– Из Питера?! Не похоже! Даже у нас в Минске в этом разбираются! У меня, кстати, есть и Питерский диплом за стихи, и Московский. Кстати, у вас в Санкт-Петербурге ежегодно проводится конкурс «Поэтическая юность»! Почему не участвуешь?

– Не хочу и не участвую! – решительно произнесла Лиза. Она вдруг кожей почувствовала, что с этой девчонкой надо говорить на ее языке. Ни в коем случае нельзя позволить ей превосходства над собой. Задавит! Пусть тоже силу чувствует!

– Ну и… – Лизе показалось, что Александра хотела назвать ее дурой, но, наткнувшись на ее строгий и спокойный взгляд, несколько смутилась и закончила по-другому: – Ну и… зря! Сама о себе не позаботишься – никто о тебе не позаботится!

Лиза посмотрела на часы и обрадовалась тому, что можно сменить тему:

– Уже можно идти на завтрак. Ресторан, как мне вчера сказали, на втором этаже. Пойдешь?

– Пожалуй… Подожди, я хоть руки вымою да причешусь.

Ресторан оказался небольшим, как и все в этом отеле. Посетителям предлагался шведский стол. У одной из стен стояли большие блюда с фруктами, колбасами и сырами, миски с салатами, разнообразная выпечка и молочные продукты. Лиза взяла себе йогурт, две булочки для бутербродов, несколько ломтиков сыра и грушу. Александра – примерно то же самое, но еще и пару бананов.

– Неизвестно, когда и где обедать придется, поэтому бананы всегда пригодятся, – объяснила она. Лиза неопределенно пожала плечами.

Выбрав свободный столик, девочки уселись. Лиза спиной к залу, а ее соседка по номеру – лицом. Ресторан постепенно наполнялся посетителями, и Александра с набитым ртом комментировала происходящее:

– Две девчонки пришли. Одна – настоящая крыса! Наверняка публицистику пишет, заметочки всякие! Ой! А вторая – такая цаца! С утра на каблучищах! Эта вполне может и стишки крапать! А вот два парня! Один – ничего такой… Интересный… Второй – так себе… Ой, а этот-то каков! Деревня деревней! И чего такому в Вене делать? Только на балалайке играть! А вот еще двое пришли. Слу-у-у-уша! Такой клевый парень! Ты только взгляни!

– Отстань, – буркнула Лиза, доедая грушу.

– Можешь и не смотреть! Только имей в виду, что на этого я глаз положила, так что даже не думай переходить мне дорогу! Поняла?

Лиза положила недоеденную грушу на тарелку и все же обернулась. Она не увидела ни крысы, ни цацы, ни деревенского парня. В ресторане завтракали обычные девчонки и парни.

– Слушай, чего ты такая злая? – спросила соседку по номеру Лиза. – Все тебе не нравятся! Всех обзываешь!

– Я не злая. Я просто реалистка. Я сразу оцениваю диспозицию и возможных соперников. Надо уметь видеть их слабые стороны, а себя подавать в самом лучшем виде!

– А если тот парень, который тебе понравился, как раз и окажется твоим соперником, тогда что? Где он, кстати?

– Вон тот, что сидит прямо у входа в ресторан, под картиной с яблоками, в бордовом джемпере!

Лиза еще раз обернулась, умудрилась встретиться с этим парнем глазами и сразу их отвела, потому что и ей он сразу понравился: открытое лицо, яркие карие глаза и красивая стрижка густых волос.

– Ничего парень, нормальный, – вынуждена была признать она.

– Вот! А я что говорила! А если он окажется соперником, – начала отвечать на предыдущий Лизин вопрос Александра, – то это тоже ничего. Во-первых, можно и победить, и тогда выглядеть перед ним королевой. А если проиграть, то можно пустить слезу, надавить на жалость, и он – раз – и в кармане! Я тебе обещаю, что из Вены я непременно уеду или с каким-нибудь дипломом, или с медалью зрительских симпатий, или с этим парнем!

– А если он не из Минска?

– Да это я так… к слову! Но я, возможно, потом буду приезжать в его город или он – ко мне. Вот увидишь, он в меня до сумасшествия влюбится! Хочешь – поспорим?

– Давай! – Лиза усмехнулась. Ей уже не терпелось посмотреть на представление по завоеванию Александрой этого симпатичного незнакомца.

– На что?

– А на твою медаль, которую ты хочешь получить!

– А вдруг все же не получу?

– Тогда – «на американку»!

– А это еще что? – удивилась Александра.

– Как?! Ты не знаешь?! Проигравший при споре «на американку» исполняет любое желание победителя! – сообщила ей Лиза. Превосходство теперь уже явственно читалось на ее лице.

– Круто… Но интересно! Так и быть – давай «на американку»! Все равно ты будешь исполнять мое желание!

Девочки схватились за руки и попросили рядом сидящего парня, как раз того самого, которого Александра окрестила «деревней», их разбить. Он разбил и спросил:

– На что спорили-то?

– «На американку»! – тут же отозвалась уже просвещенная Александра.

– А позовите меня, когда кто-то из вас будет исполнять чужое желание! – с улыбкой попросил парень.

– Много чести!

– Ну, гляди не проспорь! – послал он ей вдогонку, когда девочки уже выходили из-за стола.

– Наш отель, конечно, не слишком блестящ, – сказала Марианна, когда все участники литературного конкурса «Молодые голоса в Вене» собрались в его холле на первом этаже, – зато находится в десяти минутах ходьбы от исторического центра столицы. Если вы пообещаете не отставать, то мы прогуляемся до дворцового комплекса Хофбург, бывшей резиденции династии Габсбургов. Ныне там официальная резиденция президента Австрии, но не только. Там и музейные здания, и национальная библиотека, и много еще чего другого, с чем познакомитесь позже. Как раз напротив здания библиотеки, на площади Йозефплац, находится дворец Пальфи. Назван он по имени своих владельцев и впервые упоминается в архивах аж XIV века. С тех пор он, конечно, неоднократно перестраивался, менял владельцев. Сейчас в этом здании устраиваются выставки, проводятся концерты и всяческие мероприятия. Мы арендовали несколько залов дворца для проведения награждения победителей нашего конкурса и последующих литературных чтений. Думаю, вам там будет очень уютно. Итак! Вы обещаете не отставать?

Ответил Марианне довольно нестройный хор голосов, из которого все же было понятно, что присутствующие совсем не против утренней прогулки по Вене, тем более, что погода обещала быть хорошей. В окна отеля светило солнце, а от вчерашнего тумана не осталось и следа.

На улице действительно оказалось очень тепло. Лиза распустила шарф, который в номере туго повязала вокруг воротника куртки. Когда она улетала из Петербурга, температура воздуха там опустилась почти до нуля, а в Вене явно было больше десяти. Окна соседнего с отелем кафе были украшены ящиками с буйно разросшимися красными и белыми цветами, но трава на соседнем газоне уже несколько поблекла. Осень потихоньку наступала и на Австрию.

Творческую молодежь встретила умытая улица Вены, которая сразу напомнила Лизе исторические кварталы родного Питера – такие же строем стоящие светлые дома с лепными украшениями, медальонами и кариатидами. И чем дальше они углублялись в центр города, тем явственнее становилось ощущение общности облика этих двух городов, хотя, конечно, у столицы Австрии были свои особенности. Например, дома часто венчали легкие, устремленные в небо башенки с куполами и шпилями. Сразу вспомнилась Австрийская площадь Санкт-Петербурга, которую горожане ласково называли Ватрушкой. Перед поездкой Лиза специально посмотрела в Интернете материалы о площади. Оказалось, что несколько домов на ней были спроектированы обрусевшим немцем Василием Шаубом, его архитектурный стиль действительно имел некоторое сходство с архитектурой Вены. Сейчас Лиза это ощущала особенно остро.

– Ну, и как тебе Вена? – спросила Лизу Александра.

– Очень! – только и смогла та ей ответить. Они как раз проходили по площади Гельмута Цилька, где находился необычный и очень впечатляющий памятник жертвам фашизма.

– А по мне, так ничего особенного!

– Минск лучше?

– Да и Минск, я тебе скажу, – так себе!

– Мне очень интересно, Александра, тебе в этом мире вообще что-нибудь нравится?

– Не что-нибудь, а кто-нибудь… – соседка по номеру снизила голос почти до шепота. – Погляди, как здорово прикинут тот красавчик, что был в ресторане в бордовом джемпере…

Лиза осторожно повернула голову. Тот, кто безраздельно занимал воображение Александры, действительно очень хорошо выглядел. Он был одет в стильную куртку из светлой ткани, сверху которой небрежным мягким узлом завязал шарф в серо-белую клетку с яркой тонкой красной полоской. Возможно, в другой момент Лиза смогла бы оценить молодого человека по достоинству, но сейчас ее раздражило, что Александра отвлекает ее от красот Вены.

– Обычно прикинут, – буркнула она и прислушалась к голосу Марианны, которая рассказывала о музее под названием Альбертина, мимо которого они шли.

Фасад дворца Пальфи выглядел очень непритязательно. «Избалованная» дворцами Санкт-Петербурга и его пригородов Лиза не могла понять, за что величают дворцом довольно обычный дом с темно-серой, местами облупившейся штукатуркой. Но уже на лестнице ощущение некой фальшивости происходящего ее покинуло. Лестница была очень красивой и абсолютно современной, но на стенах остались фрагменты фресок, изумительных по нежности красок. Как сказала Марианна, их специально не восстанавливают целиком, чтобы сохранился дух старины.

Зал, в котором должно было состояться награждение, тоже оказался прекрасен: лепные золоченые украшения, медальон фрески на потолке, люстры с многочисленными переливающимися висюльками, зеркала и старинные портреты темного письма в богатых рамах. На столике, покрытом алой бархатной скатертью, лежали несколько медалей, стопка дипломов, в рамочках под стеклом стояли, тускло поблескивая золотом, наградные знаки в виде птицы с расправленными крыльями. Лиза вспомнила кулон, который они подарили однокласснице, и удивилась совпадению. Это же именно она выбрала для Маришки ту птичку. Вот будет здорово, если она вернется из Вены с такой наградой!

Особенное волнение Лиза почувствовала, когда со сцены было сказано, что именно на ней в 1762 году вместе со своей сестрой давал концерт шестилетний Моцарт. На этом концерте присутствовала сама императрица Мария-Терезия. Все присутствующие в зале заулыбались, когда услышали, что будущий гений, а тогда еще совсем маленький мальчик, решил раньше времени уйти со сцены вслед за случайно забредшей на нее кошкой. Когда ему за это попеняли, указав на Марию-Терезию, Вольфганг сказал: «Императрица никуда не денется, а кошка может уйти!»

Лиза, разумеется, улыбалась вместе со всеми, но чувствовала, что вся дрожит от смущения и восторга – надо же, в какое святое место попала она, самая обыкновенная девочка из России! Рядом с ней со скучающим видом сидела Александра. Но по подрагивающим пальцам руки, которая лежала на подлокотнике кресла, Лиза поняла, что она тоже волнуется.

Когда были закончены все приветственные речи, Кирилл, который вел мероприятие, сказал:

– Ну, а теперь приступаем к самому главному, ради чего мы здесь все и собрались! Торжественную церемонию награждения юных дарований мирового русскоязычного пространства считаю открытой! – Он широко улыбнулся, взял в одну руку золоченую птицу, а во вторую диплом и с особой торжественностью в голосе продолжил: – Итак! Диплом победителя в номинации «Поэзия» вручается…

Кирилл сделал намеренную паузу, и весь зал затих. Лиза, у которой от волнения абсолютно пересохло во рту, успела подумать, что, если бы сейчас в зал опять случайно забрела кошка, наверняка была бы слышна даже ее мягкая поступь.

– …вручается… – повторил Кирилл и громогласно закончил: – Серову Андрею! Город Рига, Латвия!

Зал взорвался аплодисментами, а к сцене направился тот самый парень, которого Лизина новая приятельница обозвала «деревней».

– Во как… – растерянно произнесла Александра, а Лизе страшно захотелось заплакать. Она поняла, что золоченая птица от нее улетела. Александра ткнула соседку в бок и прошипела: – Не расстраивайся! Еще есть второе и третье места – тоже неплохо!

Второе место и диплом лауреата завоевала «цаца на каблучищах», которая оказалась Верой Токмаковой из Дрездена, а третье – совсем неприметная, маленькая, с очень короткой стрижкой Дороти Щербацкая из штата Оклахома.

Лиза с трудом удерживалась от слез, а Александра продолжала зло шипеть ей в ухо:

– Понятно! Дрезден – недалеко от Вены! Наверняка у этой Верки связи с Марианной или с Кириллом! А эта-то какова – Дороти из Оклахомы! Коза щипаная! Сидела бы за океаном в своей Оклахоме! Так нет! Вену ей подавай!

Кирилл между тем показал на одну из медалей, прикрепленную к ленточке цветов австрийского флага, и сказал:

– Никому не расстраиваться! У тех, кто не получил сегодня награды, есть еще возможность завоевать вот такую медаль зрительских симпатий. Эти медали в каждой номинации будут вручены на заключительном и не менее торжественном мероприятии в честь закрытия конкурса «Молодые голоса в Вене». Уже сегодня после обеда начнутся литературные чтения, где каждый может себя представить в самом выгодном свете.

Лиза не могла не расстраиваться. Дрожащей рукой она сорвала с груди бейджик и сунула в карман нарядного пиджачка. Лиза Ромашова, Россия, Санкт-Петербург, подвела и Россию, и свой город. По сведениям, почерпнутым на сайте конкурса, она знала, что, кроме нее, не было больше ни одного участника из Питера. И вот… ее стихи все-таки оказались неинтересными, плохими, детскими… И зачем только она сюда прилетела? Подобного позора она прежде не испытывала никогда. Как же стыдно! Как плохо!

На сцене вручали награды победителям в других номинациях, но Лиза ничего не могла рассмотреть из-за застилающих глаза слез. Она с удовольствием выбежала бы из зала, но не хотела привлекать к себе внимание и мешать награждению. Александра продолжала что-то нашептывать ей в ухо. Лиза могла только согласно кивать, хотя была не в состоянии вникнуть в то, с чем таким образом соглашалась.

К моменту объявления кофе-паузы Лиза смогла наконец собраться с силами, загнать ненужные слезы поглубже и даже улыбнуться Александре, которая тут же заявила, что кофе ненавидит. Но в шикарном соседнем зале на столах, окруженных креслами, обитыми алым бархатом, стояли стаканы и с соками, и с минеральной водой. Желающим наливали кофе или чай. Со специальных стоек можно было взять бутерброды с австрийским мягким сыром или с ветчиной. На толпу жующих юных дарований весело взирал с пьедестала золоченый Моцарт.

– Сейчас доем бутик, и ты меня сфоткаешь у Вольфганга! – приказным тоном объявила Лизе Александра. – А потом я тебя!

Лизе не хотелось ни есть, ни фотографироваться. Она вяло тянула из высокого и узкого стакана сок, размышляя при этом, не стоит ли прямо сейчас подойти к Марианне и отказаться от публичного чтения стихов. Ей стыдно их читать, раз они такие негодные. Видимо, последнее слово она произнесла вслух, потому что Александра чуть не поперхнулась чаем и даже с некоторым испугом спросила:

– Кто негодные?

– Не «кто», а «что»… Стихи мои негодные… – с грустью ответила Лиза.

– Вот еще что придумала! Да наши стихи отобрали из двух тысяч других, присланных на конкурс! Мы в десятке самых лучших! Странно, что ты этого не понимаешь!

– Ты, конечно, права, но десятой в десятке все же быть как-то не очень приятно.

– А кто тебе сказал, что ты десятая?

– Ну… если даже я восьмая или шестая, все равно как-то грустно.

– Брось! Я уверена, что кроме первых трех мест, никаких других не определяли. А кто что стоит, мы с тобой сейчас живо поймем, когда начнется чтение стихов. Если ты их пишешь, должна разбираться в качестве. – Александра достала фотоаппарат, сунула его в руки новой подруге и, больше не говоря ни слова, пошла к статуе Моцарта. Лизе оставалось только следовать за ней.

Когда Александра была сфотографирована в разных позах, к девочкам подошел Андрей Серов, бывшая «деревенщина», а ныне главный победитель конкурса поэтов.

– Ну что, кто из вас кому проиграл, кто выиграл? – спросил он.

Александра фыркнула и ответила:

– К вашему сведению, еще время не пришло для выигрыша или проигрыша!

– О! Уже на «вы» называешь? – Андрей рассмеялся. – А сегодня утром в ресторане ты меня, похоже, презирала!

– А вот ВЫ… – Александра намеренно выделила голосом местоимение. – …сейчас почитаете свои стихи, и мы поймем, продолжать ли вас величать на «вы» или стоит опять начать презирать!

– У тех, кто здесь собрался, не может быть плохих стихов. Мы же все победители!

– Однако золотая птичка у вас, господин лауреат!

– Хочешь, подарю? – Серов опять рассмеялся.

– Мне чужого не надо! – сквозь зубы проговорила Александра и потащила Лизу за собой в зал, куда уже всех приглашали Кирилл с Марианной.

Машинально взглянув на себя в большое зеркало в тяжелой резной раме, Лиза увидела устремленные в их сторону глаза того парня с красивой стрижкой и яркими карими глазами. Трудно было сразу понять, на кого он смотрел, на Александру или на Лизу. Когда девочка встретилась с ним взглядом, он свои глаза сразу отвел. Лиза сообразила, что и он лауреатом не стал. Тоже, наверное, переживает.

Первым читал свои стихи Андрей Серов. Он заметно волновался, постоянно облизывал губы, а лицо его пошло красными пятнами. Но стихи Серова были настолько хороши, что ему долго аплодировали, и Марианна попросила прочесть на бис еще одно из тех, что ему кажутся особенно удачными. Андрей прочитал стихотворение, которое показалось Лизе красивым, но не очень понятным. Автора что-то очень сильно волновало: то ли чье-то предательство, то ли обман. Девочка знала, что в настоящих стихах так и должно быть: ничего не должно лежать на поверхности, надо вдумываться в подтекст. Поэзия – это не зарифмованная проза. Она – искусство недосказанного.

– А наша латвийская деревенщина-то не так проста, как прикидывается, – шепнула Александра.

– Отличные стихи! – восхищенно отозвалась Лиза.

– Ну… бывают и получше…

– Может, и бывают! Но эти – очень хорошие!

– Да ладно… Согласна я… Все мои дипломы не стоят и одного стиха этого… рижанина… А я еще мечтала о каких-то публикациях… Это его стихи надо публиковать…

– То-то! – Лиза улыбнулась.

Сходя со сцены, Серов бросил быстрый взгляд на двух приятельниц.

– Ишь ты, еще и погля-а-а-адывает! – протянула Александра. – Ага-а-а! Прямо я вся так и растаяла от его стиша-а-ат!

Лиза посчитала за лучшее не отвечать.

Стихи «цацы» из Дрездена и «щипаной козы» из Оклахомы тоже были очень неплохими, но до яркой поэзии Серова явно не дотягивали.

– Так! Понятно! Родаки этих двух овец купили своим дочуркам лауреатство! – прошипела Лизина соседка.

– Слушай, Александра, – возмутилась Лиза, – может, хватит всех козами да овцами величать? Стихи у девчонок тоже неплохие. У Дороти о природе – очень даже хорошие!

– Ладно, так и быть, зови меня Сашей! – не в тему сказала вдруг Александра. – Кажется, мы с тобой уже нашли общий язык.

Удивленная Лиза ничего не успела ей ответить, так как Кирилл произнес со сцены:

– Приглашается Александра Завьялова! Белоруссия! Минск!

Александра как-то болезненно охнула и даже побледнела. Лиза поняла, что беззаботность и цинизм она на себя только напускает.

Сашины стихи были резкими и громогласными, как она сама, очень необычными, но чутким ухом Лиза уловила погрешности в размере. Ей это несколько мешало слушать, и она решила потом поговорить с Александрой о нарушении ритма. Но Саша, не успев сесть на место, сразу наклонилась к уху Лизы и сказала:

– Видела, как ты кривилась! Я знаю, что в некоторых местах размер хромает, но, понимаешь, иначе никак не уложить мысль в строку! Не хочется переделывать! Хорошо ведь получилось, да?

– Хорошо, но, думаю, все ошибки улавливали. Может, поэтому ты и не заняла призового места?

– Нет, я посылала правильные стихи… А здесь захотелось прочитать именно эти! Они мне непросто дались… Переживала сильно… Один тип меня обманул… вот и вылилось…

Лиза ничего не сказала, потому что на сцене уже читал другой человек, но подумала, что стихи Серова и Саши чем-то похожи. Наверное, своим надрывом. Они оба сильно переживали, когда сочиняли стихи. Саша и Андрей люди сильных чувств! Впервые Лиза посмотрела на подругу с уважением.

Еще через два выступления Кирилл объявил:

– Елизавета Ромашова, Россия, Санкт-Петербург!

Это прозвучало так торжественно, что Лиза пожалела, что от огорчения сорвала с груди бейдж.

Сначала она читала так тихо, что Марианна вынуждена была попросить ее делать это погромче. Потом Лиза забыла и о Марианне, и о Саше, и о Серове из Риги, о Дороти из Оклахомы, о Вере из Дрездена. Она не замечала глаз, устремленных на нее. Стихи – это выраженная в гармоничной словесной форме душа, и Лиза изливала свою душу перед сидящими в зале молодыми поэтами, которые не могли ее не понять, так как сами были такими же ранимыми, восторженными и чувствительными, даже если пытались рядиться в одежды злых циников, как Саша. Очень скоро Лиза кожей почувствовала, что зал с ней заодно, все они, юные поэты, – едины.

 
Я – добыча, я – награда,
Я – подарок, я – улов!
Засидевшийся в засаде
Где ты, горе-птицелов?
Где охотник горбоносый?
Рыцарь где? И где герой?
Где поэт сладкоголосый?
Злыдень с синей бородой?
Где силки? Капканы? Сети?
Где облава? Где флажки?
Сплетни где? Где злые дети?
Где рогатки? Где крючки?
Где ты, витязь самый храбрый?
Сколько ждать, в конце концов?
… Может, это рыбьи жабры
 

– Распугали удальцов? – прочитала напоследок Лиза, и утонула в улыбках и аплодисментах.

– Думаю, что наша гостья из Санкт-Петербурга несколько преувеличивает свои недостатки! – со смехом сказал Кирилл, отправляя Лизу на место. – Какие могут быть жабры у таких симпатичных девушек? А витязь обязательно найдется! Может быть, даже у нас, здесь, в Вене! Я от души этого желаю!

– Ну, ты дала! – сказала Саша, и Лиза, усаживаясь в кресло, уловила в ее голосе уважение. – И стихи хорошие, и ни одной ошибки! А последнее – вообще класс! Взрослое такое! Но, гляди, не накличь себе злыдня с синей бородой!

Девочки тихо рассмеялись, но Саша тут же оборвала смех, когда увидела, что к сцене идет уже отмеченный ею симпатичный кареглазый парень. Она ткнула Лизу в бок и шепнула:

– Гляди, он! А мы с тобой, две вороны, прослушали, откуда он приехал, и имя прослушали!

Лиза тоже во все глаза глядела на молодого человека, который нравился ей все больше и больше. Может быть, прав Кирилл, и вот он… витязь… Хотя, разве можно тягаться с Сашей, которая сразу сказала, что положила на него глаз. А «витязь» между тем читал свои стихи:

 
Танцы – минус, минус – тело,
Что под музыку хотело,
Сдвинуть ногу, выгнуть руку.
Это нагоняло скуку
На меня, сидящего во тьме.
Плеер – минус, минус – звуки.
В плюсе только боль разлуки.
В плюсе только ты и нежность,
Щек отчаянная бледность.
В плюсе только думы о тебе.
Я сидел и вечер слушал.
Это облегчало душу.
Это врачевало тело.
Ветром мысль моя летела,
Чтоб коснуться влет твоей щеки.
Вечер – минус, минус – годы.
Снова хмурая погода.
В плюсе дождь и в плюсе стылость.
Ничего не изменилось —
Кофе так же горек от тоски.
 

Лиза вздрогнула. Ничего не получится. Этот парень не ее витязь и не Сашин. Он явно влюблен в какую-то девушку, которая, похоже, пока не отвечает ему взаимностью. А может быть, они просто поссорились… Потом помирятся, а эти болевые стихи останутся… Надо же, как они все, приехавшие из разных уголков мира, похожи! Наверняка никто из них никогда не напишет поздравлялку и стихи, где рифмуются «розы-морозы», «кровь-любовь»! И как же им трудно с теми, кто стихов не пишет! Они как с разных планет! Нет, поэты вовсе не лучше остальных! Они просто другие!

Молодому человеку тоже долго аплодировали, а потом Кирилл сказал:

– Вроде бы такая рок-группа была – «Танцы – минус»…

– Да, она и сейчас существует, – ответил парень. – Стихотворению действительно дало толчок название этой группы… оно оригинальное… но больше его ничего с ней не связывает.

– Он мне нравится все больше и больше! – опять шепнула Лизе Саша. – Как только закончится мероприятие, начну на него атаку.

– И что ты сделаешь?!

– Еще не знаю! Сориентируюсь по обстановке!

После выступления последнего участника Марианна попросила всех пять минут оставаться на своих местах, поскольку спонсоры этого конкурса, которые сидят на задних рядах, хотят взять слово.

В зале сделалось шумно, конкурсанты стали делиться друг с другом своими предположениями о том, что скажут эти самые спонсоры. Не через пять, а почти через десять минут на сцену наконец поднялся грузный мужчина с седеющими висками. Он нес в руке два глянцевых подарочных пакета с надписью «Конкурс «Молодые голоса в Вене». Зал затих.

– Мы, представители Венского книжного издательства «Русское слово», очень довольны тем, что сегодня здесь услышали! Молодые голоса звучали уверенно и почти по-взрослому. Стихи всех юных поэтов, вошедших в десятку лучших и приехавших сюда, в Австрию, будут напечатаны отдельной книгой. Каждый из вас получит ее по почте, когда она выйдет из типографии. Победители сегодня уже получили награды. Мы хотим отметить своими призами еще двух поэтов, стихотворные подборки которых произвели на нас большое впечатление. Итак! Приглашаю на эту сцену… Ромашову Елизавету из Санкт-Петербурга и Колесниченко Игоря из Москвы!

Лиза так поразилась услышанному, что некоторое время даже не могла сдвинуться с места. Саше пришлось толкать ее в бок. Когда Лиза все-таки вышла в проход, Игорь Колесниченко, сидящий сзади, как раз с ней поравнялся. Москвич был тем самым молодым человеком, который так понравился обеим девочкам. Бок о бок Лиза и Игорь поднимались на сцену. Лиза была настолько взволнована, что споткнулась о ступеньку и упала бы при всем честном народе, если бы не Колесниченко. Он помог ей удержаться на ногах и за руку подвел к спонсору.

– Ваше волнение понятно, – улыбнувшись, сказал представитель издательства «Русское слово». – Но теперь оно должно остаться позади. Все наконец свершилось! Мы вручаем вам, Елизавета и Игорь, подарочные фотоальбомы с достопримечательностями Вены и чудесный австрийский шоколад! Все это вы найдете в этих пакетах!

Чтобы взять награду, Лизе пришлось выдернуть свою руку из ладони Игоря. Наверно при этом она покраснела бы от смущения еще больше, если бы и так ее щеки не пылали самым жарким огнем.

– Ну ты, Лизка, и подлая! – заявила ей Саша, когда Лиза со своим подарочным пакетом уселась на место.

– Я же не виновата, что выбрали меня… – промямлила Лиза. – Спонсоры же сами…

– Да при чем тут спонсоры! Речь об Игоре! Я ж тебе сказала, что этого парня забила! Зачем ты ему свою ручку совала?!

– Я не совала…

– Ага! Так я и поверила! Да я сразу поняла, что он тебе тоже понравился! Ты специально и с места не вставала, пока он к нашему ряду не подошел, и на сцене сделала вид, что падаешь!

Лиза укоризненно посмотрела на Александру, встала с места и пошла к выходу из зала, благо мероприятие уже закончилось, и всем предложили собраться на выходе из дворца Пальфи, чтобы отправиться обедать. Девочка вдруг почувствовала, что здорово проголодалась, поскольку мероприятие сильно затянулось, а в кофе-паузу она от волнения ничего не могла проглотить. Если Саша ее не догонит, то и не надо. Она ни в чем перед ней не провинилась. Похоже, поэты – такие же люди, как и остальные… Так же обижаются, злятся, интригуют и возводят напраслину… Они другие, только когда к ним стихи приходят…