Текст книги "Масоны"

Автор книги: Светлана Королева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Мадемуазель, на всякий случай пошарила в бардачке, и вышла, хлопнув дверцей. Спустя несколько минут вернулся ее спутник и стена ворот стала медленно двигаться. Они въехали на мощеную плитами площадку перед серым бетонным зданием. Охранники в черном камуфляже молча открыли перед ними дверь.

– Одевайте халаты. – Огромная медсестра распахнула створки шкафа. – Все металлическое, оружие, если есть и сумку – все в сейф. – Скомандовала она.

Открывая широкие двери ключом, и тут же закрывая их после посетителей, они прошли два коридора и оказались в просторной светлой комнате с мягкими креслами. К ним неслышно подошел небольшого роста седовласый врач.

– Здравствуйте. Очень рад. Сейчас его приведут. Будете забирать?

Мадемуазель обернулась к нему с испуганным лицом.

Долговязый кивнул на нее: Не знаю. Как решит.

Она тут же взяла себя в руки, улыбнулась доктору, протянув ему ладонь.

– Я хочу поговорить с ним, а потом с вами, конечно.

– Да-да. Санитары будут недалеко.

Послышались шлепающие по линолеуму шаги, в комнату вошел моложавый мужчина лет сорока в серой байковой пижаме. Санитары остановились в дверях. Долговязый сделал им жест рукой, мужчина в пижаме, подтянув брюки на коленях со спокойным лицом сел в кресло у окна.

– Это и есть Юрий Аркадьевич Славинский. Похитивший ваш драгоценный фолиант.

Мужчина в кресле хмыкнул, не отрывая глаз от лица рыжеволосой женщины. Долговязый возвышаясь над ним, засунув руки в карманы, покачивался. Она села в кресло напротив.

– Здравствуйте, Юрий Аркадьевич. Вы понимаете, почему вы здесь, да? Мы предупреждали вас. Вы должны были папир продать нам. Вы сами виновны.

Мужчина в кресле молча сверлил ее взглядом, покачивая головой.

– Вы будете здесь и останетесь навсегда, если не скажете, где он.

Долговязый посмотрел через толстое стекло на охранников у окна, те открывали рты, что-то яростно обсуждая, но ни звука не было слышно в комнате.

– Поймите. Это древний обряд посвящения. Папир принадлежал ложе всегда. Вы – случайный человек. И теперь страдаете из-за упрямства своего. Я могу понять вас, вы – историк. Но это ценность для нас только. Не для вас.

– Я в самом деле историк. И по этому знаю, что к вам этот документ не имеет отношения. Манускрипту семнадцать веков! О какой ложе вы говорите! Он написан на человеческой коже человеческой же кровью и представьте – рунами! Такими, как и в "Книге Велеса"!

– Даже так. И что? Все это объявят подделкой, не будут изучать, а может, выкинут, как это было у вас уже. Это тайнопись. Она другая. А у русских до десятого века не было письма, не так ли? Нельзя его вам. Это принадлежало нам всегда. Мы хранили его.

– Не правда. Он много веков лежал во французской провинции в архиве аббатстве "Санлис". Его основала Анна Ярославна, жена короля Генриха 1 и дочь Ярослава Мудрого. А вот во время французской революции его и похитили ваши предшественники. А он нужен русским! Особенно сейчас!

Долговязый залился хриплым смехом.

– Придурок! Дурдом – твой дом, ей-богу.

На него никто не обратил внимания.

– Его нельзя иметь вам. Вы должны понять. И нельзя изучать папир. Эта тайна не для вас! – она сделала обобщающий жест рукой.

– Ошибаетесь. Уже настало время. И доказательство тому то, что я сумел транскрибировать текст, еще там, в Марсельском отеле.

– Вы прочли?! – Глаза рыжеволосой мадемуазель расширились, она вскочила с кресла. – Что вы наделали!

Мужчина в кресле спокойно смотрел на нее.

– Где он сейчас?

– В руках у людей, которым он предназначен.

– Где?!

Он развел руками и улыбнулся.

– Зовите! – Она бросилась к двери, заметалась. – Быстро!

– Э, санитары. Уведите его к чертям... Тут же неслышно появился седовласый доктор.

– Что-то случилось?

– Нет! – Крикнула рыжеволосая, возбужденно вращая глазами и тяжело дыша. Доктор! Этот человек болен! Объясните ему вы! – Она схватила долговязого за руку.

– Сейчас. Доктор, – он взял его под локоть и повел к окну, – он не должен быть больше нормальным. Он просто лежал, а теперь его надо лечить.

– Да я все понял. У вас есть наши реквизиты? – Он похлопал себя по карманам, достал ручку и листок. – Вот сумма.

– И еще. Есть лекарство чтоб он все выложил, как на духу?

В это время у долговязого запищал мобильный телефон, он приложил трубку к уху и вышел в коридор.

– Доктор! – Мадемуазель подошла к нему. Он должен сказать мне все! Сделайте так! Есть лекарство?

– Есть, милая. Дорого, но есть.

Долговязый вернулся в комнату.

– Сегодня ночью одному из его подельщиков звонили. Некая Соня сказала, что привезла штуку, спрятанную у нее Юрой.

Они назначили встречу.

– Где? Мы едем!

– Это было утром, когда мы выезжали из города.

– О-кей! Мне надо, что знает он!

Санитары положили Юрия Аркадьевича ничком на койку.

Медсестра вывернула руку локтем вниз и вонзила шприц в вену. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул.

В сером полумраке бревенчатых стен, на полу образуя круг, горели свечи. В центре стояла бронзовая фигурка с лучистой головой и поднятыми к верху руками. За кругом стоял древний старец в белом одеянии. Перед свечами на коленях молились молодые волхвы.

" – Помните!" – зазвучал глухой голос, -"По не прави тропе иде, да по не прави дело судима, да как призваху Всевышний. Умольбы Варуну избави смерти живота, но ступаху на правь, дела долгия лета имети. Славя правь одна. Молебень Варуны Бармой писаный, храни, да пользуй. Ибо тьму кругов жизни Словеновы сыны не прави буде."

Часть 3

– Ну? – Андрюха отхлебнул пиво, поглядывая на приятелей.

– Не знаю. – Володька стряхивал грязные крошки со стола на пол в пивной.

Андрюха выдохнул элегантное сигаретное кольцо под лопасти вентилятора на потолке.

– А ты что думаешь? – обратился он к Игорю, мечтательно глядевшему в окно, и помахивающему ковбойской шляпой.

Игорь не слышал, улыбаясь льющемуся через стекло весеннему солнцу.

– Слышь! – Ткнул локтем его Андрюха. – Зачем этому гусю свиток? Как ты думаешь?

– Гусю? А! Свиток! Ну... – Игорь поспешно схватился за кружку с пивом и стал отхлебывать пену. – Кто-то умеет это расшифровывать, а может только Юрка один и мог его читать.

Вот его и похитили.

– Ты что? – Хмыкнул Володька, – Серьезно считаешь, что там рецепт вечной жизни?

– Это не то что я так считаю. Это Юра по телефону тогда сказал.

– А я вот считаю, что вещь конечно древняя. Век пятый видимо. И поэтому стоит она не меньше чем тридцать штук зеленых . И мог бы я звякнуть кое-кому по этому поводу.

Продавать ее надо, Игорь. Пока мент этот у нас ее не хапнул. – Ты чего? Ты думай что говоришь? Продавать! Она твоя что ли? Это Юра ее привез. Он деньги за нее там платил! А здесь просил через Соню спрятать. Я не дам. Юру надо дождаться.

– А мне кажется вашего Юрки давно нет. – Глядя в пустую кружку глухо сказал Андрюха.

– Я тоже так думаю. – Володька отвернулся в окно.

– Я продавать не дам!

– А по мне так пусть.. – начал Было Андрюха, но замер на полуслове, глядя на вращающиеся стеклянные двери пивной.

Приятели тут же обернулись за его взглядом. Улыбаясь, не спеша к ним шел долговязый. Он был в красивом дорогом пиджаке и в заляпанных черных джинсах.

– Здорово, археологи! – Он засунул руки в карманы, переводя взгляд от одного к другому.

Все молчали.

– Я к вам по делу. – Он подошел по ближе, хмуро взглянув на Андрюху, разминающего плечи. – Значит так. Вы. Мне.

Продаете этот папирус и я каждому отваливаю по три штуке гринов на лицо. Думайте. Предлагаю это сделать завтра, или послезавтра на крайняк. Буду ждать здесь. В пять. Завтра и в воскресенье. Если нет, или не дай бог вздумаете обойти меня – всех уложу в одну братскую могилу. А тебя , жирный предупреждаю – туда же ляжет и твоя семья, если еще раз рыпнешься. Я серьезно.

Андрюха сузил глаза, прошивая взглядом длинную фигуру.

– Все ясно? Сделка честная.

Долговязый резко развернулся и вышел из пивной. Андрюха проводил его глазами сквозь стекло, пока он не исчез в толпе.

– Ну что? Я же говорил! Надо было раньше! – Володька отчаянно грыз заусенец.

– Хрен ему, а не манускрипт! – Игорь надел шляпу, но тут же снял ее оттирая пот со лба.

– Чего делать-то будем? – Володька наконец вынул изо рта палец, – У Андрюхи ребенок.

– Чего ребенок? – Прорычал Андрюха, – Я ему башку отвинчу, ребенок!

Игорь еще активнее размахивая шляпой, будто веером, вдруг торопливо заговорил.

– А давайте с ним встретимся. Завтра. И поставим одно единственное условие. Возвращение Юры. Это его рук дело.

Вернет его живого – отдадим. А нет – значит нет. Больше никак.

Андрюха вернулся домой. Жена, вытирая руки об фартук, вышла к нему с балкона, где вешала белье. – Пил? А глаза трезвые. Все со своими масонами шляешься.

Чует мое сердце плохо это кончится.

– Чего ты сразу пил ! Пил! Нормально все будет. Мент этот длинный предлагает за рулон, что у крестной лежит, три тысячи. Долларов! На каждого. Прикинь?

– Ты что? Серьезно? – Ну!

– А вы что?

– Так он вообще не наш. Он же того мужика, что пропал.

– И чего?

– Не знаю чего. Потолкуем сначала.

– Машину бы стиральную купили б, а Андрюш?

– Посмотрим.

В кухне зазвенел телефон. Андрюха снял трубку.

– Да!

– Это я. Я заеду сейчас к тебе. Мне нужен манускрипт.

– А что стряслось-то?

– Потом объясню. Принеси пожалуйста.

В трубке пошли короткие гудки. Андрюха задумчиво пожал плечами.

– Кто это был?

– Игорь. Просит принести эту штуку. Сейчас за ней приедет.

– Один ее хочет продать?

– Не знаю. Вряд – ли. Ты бы съездила с ребенком на дачу.

Тепло уже.

– Я так и знала! Доигрались?

Андрюха сходил в соседний подъезд к крестной. Вынул у нее из кладовки большую обувную коробку и вытащил оттуда свернутый газетный рулон. Вернувшись, налил себе чаю, состряпал бутерброд и прожевав, раскатал газетные листы.

Снова возникла желтая мягкая кожа и непонятные на ней знаки. Жена тоже склонилась над манускриптом, с интересом разглядывая его.

– Чем это пахнет?

– Колбасой.

– Нет. Тут понюхай.

Андрюха, придерживая истлевший край низко склонился над кожей и перед глазами почему-то тут же возник старый армейский случай. Он и его земляк спорят с сержантом о возможностях пуленепробиваемого жилета.

– С десяти шагов! Из "Калашникова"! Доказано! Все пули всмятку!

– Да он уж старый.

– Ерунда!

– Ну, попробуем! Давай!

– Давай!

Его земляк надел жилет и пошел по стрельбищу, отмеривая шаги. Андрюха кинулся за ним.

– Дурак! Зачем на себе то?

Но его никто не слушал.

– Стреляй, сержант! Чего ты? Струсил?

И прежде чем Андрюха успел основательно вмешаться, над полем раздалась короткая очередь. Солдата швырнуло на землю, все тут же подбежали к нему.

– Странно... – просипел Андрюхин земляк и из под жилета показались бурые подтеки, – Не должно ведь..

– Кровь! – Выпалил Андрюха.

– Где? Это? – Его жена отпрянула от манускрипта.

В коридоре заливисто заверещал звонок. Андрюха открыл дверь. В квартиру, озираясь, юркнул Игорь.

– Здорово еще раз. Здравствуйте!

– Здрасьте. – Андрюхина жена скрылась в маленькой комнате.

– Проходи. Чего ты встал?

– Да, я не на долго. Слушай! Я заберу манускрипт и с ним исчезну. Вернет он Юрку или не вернет – отдавать нельзя. А Вовка сдаст – ему деньги нужны. А Юрка, если вернется – найдет меня. Он знает где искать. А там сам решит.

В маленькой комнате заплакал ребенок.

– Ты только будь осторожен...

Андрюха ушел в комнату и вернулся оттуда со свертком.

– Ты сам смотри в оба. Если длинный тебя разыщет, то грохнет. Это точно.

Рано утром, только прозвенел будильник, Игорь вскочил, побрился под душем, надел спортивный костюм и не завтракая, вышел из квартиры, прихватив большую дорожную сумку. Он жил в крайнем подъезде серой кирпичной пятиэтажки, поэтому на площадке последнего этажа находилась лестница на крышу. По ней, уже нагретой утренним солнцем он просеменил согнувшись в другой конец крыши и спустился в первый подъезд. А там, за углом, на шоссе, тут же остановил первую примчавшуюся машину.

– До "Ярославского", шеф, сколько?

Несмотря на ранний час народу на привокзальной площади было море. На сей раз это Игоря порадовало. Уже успокоенный, он шел к своему поезду, но все равно постоянно оглядывался на всех высоких мужчин, не обремененных сумками.

В плацкарте, куда ему удалось накануне выкупить билет из чьей-то брони, ему досталась нижняя полка. Как только поезд тронулся, Игоря свалил тревожный сон. Успокаивало одно. Он уезжал с манускриптом, который лежал под ним в сумке, и никто сейчас туда не доберется.

Ровно в пять часов, Володька, как условились, находился в пивной, поглядывая в окно. Утром, прозвонившись по телефону Игорю и Андрюхе, он не застал ни того ни другого. Но это его не удивило. Оба могли быть вместе где угодно. Странно, что они вообще спелись.

Андрюха показался минут через десять уже слегка поддатый.

– Здорово! А где Игорь?

– Привет! А что, длинный пива не принес? Нет его? Как придет надо с него бутылку водовки стянуть.

– Игорь-то где?

– Уехал!

– Куда?

– Да почем я знаю? А штуку эту взял с собой. Сказал, пусть длинный доставит Юрку, а тот уж знает где его искать.

– Бред какой-то. Ты что, манускрипт ему отдал?

– Ну да. Он вчера ко мне приходил.

– И он с ним уехал? Так ведь он подставил нас, ты не понимаешь?

– Ну, а чего? Все правильно... Посмотрим... Вон, идет морда ментовская.

Долговязый настороженно подошел к столу.

– Где третий?

– Надо же. А нас посчитали, – улыбнулся Андрюха, – Ты пузырь неси, говорить будем.

Долговязый круто развернулся на каблуках и пошел к стойке бара.

– Зря он уехал. Ему это не понравится. – Володька раздраженно оттолкнул от себя пустую пивную кружку.

– Все нормально. Несет. Его тоже можно вычислить.

Разберемся.

Долговязый принес бутылку водки и три стакана. Молча отвинтил крышку и разлил на двоих.

– Ну, говорите, чего вы задумали?

Володька потер ладонями и лицо и взялся за стакан.

– Поскольку тебе нужен манускрипт, а его привез Юрка Славинский, который пропал, значит это твоих рук дело. Ты вернешь Юрку, а Игорь вернет манускрипт.

– А если ты его грохнул, – Андрюха залпом опрокинул в рот стакан, – То не видать тебе ничего. Это факт. Или-или.

– Я верну вам завтра вашего Славинского. Но если послезавтра не будет папируса, молите бога.

На следующий день с утра, Игорь вернул проводнице пастельное белье, и крепко зашнуровал кроссовки. В окне поплыли башкирские степи. В три часа дня поезд сделал короткую остановку на станции "Янаул". Игорь сошел с поезда и бодро направился в сторону автобусной станции.

– Вы не подскажите, как добраться до Рахимовки?

– Не знаю.

Игорь переспросил еще несколько человек, но все пожимали плечами.

– Я был там лет пятнадцать назад, но мы на машине были...

– Представления не имею, где это.

К уже совершенно отчаявшемуся Игорю подошел пожилой татарин.

– Я знаю где Рахимовка.

– Да? Отвезете меня?

– Да.., татарин указал пальцем на забрызганный старый уазик у здания вокзала, – Моя машина сломалася. Надо чинить.

– Ну? И чего?

– Дорого. Нету денег.

– Сколько?

– Пятьсот.

– Да вы что?!

– Ой, не, ничего, – татарин замахал руками и стал пятится назад, – Там, за лесом Рахимовка, – он указал на бескрайнюю степь, без единого деревца, – а ты московский, да? Пятьсот совсем нету?

Спустя несколько минут, стуча всем днищем, готовый вот-вот развалится уазик на второй скорости еле дополз до большого сарая, на стене которого белой краской было выведено "Сход-развал. Ремонт." Татарин ловко вынул из рук Игоря купюру, и вошел в маленький домик рядом с сараем.

Через минуту оттуда вместе с ним вышли трое молодых башкиров и направились к машине.

– Вылезай. Кури. – Сказал Игорю один из них и мотнул головой в сторону бревнышка под окном.

После чего они перешли на непонятный Игорю башкирский язык и вкатили уазик в сарай. Игорь не курил и от нечего делать, задрав голову, любовался облаками в ярком небе. А в это же время под Москвой шел проливной дождь. Милиционер дорожной службы, кутаясь в плащ, стоял у обочины шоссе.

Ливень усилился и милиционер было направился на пост, но шедший по его полосе "фиат" заморгал поворотником и направился к нему.

– Командир! – Водитель приоткрыл дверь, – Там по дороге какой-то больной топает! Прямо по середине. Я ему: садись, а он меня не видит и не слышит. Топает себе. Собьют ведь.

Через час в отделение милиции доставили совершенно невменяемого мужчину в зимней одежде и с чемоданом.

Установив личность за ним тут же приехала его жена. Только ее и смог вспомнить больной человек.

Когда уазик выехал наконец из сарая, солнце уже клонилось к горизонту.

– Поехали в Рахимовку. – Весело сказал татарин и открыл дверцу.

– К ночи-то доберемся? – Хмуро пробурчал Игорь.

Сначала долго ехали вдоль проросших полей, потом пошли степи. На них паслись табуны лошадей. Мелькали небольшие деревушки.

– Почему никто не знает на станции про Рахимовку?

– Так нету же Рахимовки!

– Как нет?

– Да так и нету.

– А куда я еду? Куда деревня делась?

– Да уехали кто куда. А кто уж и помер.

– А почему уехали? Хорошо ведь было? Совхоз работал, магазин был...

– Ага. Магазин был, – татарин закивал, отчаянно вращая руль перед огромной лужей, уазик дернуло в сторону, – А школу закрыли. А что без школы? Куда детей? А нет детей – все.

Впереди показался серый неприглядный лес. Перед ним бетонное шоссе вдруг резко кончилось и уазик затрясло на ухабах, когда-то накатанной, а теперь даже переплетенной корневищами дороги. Игорь погрузился в собственные размышления слушая дребезжание старой машины. Когда лес расступился показалось поле с блестевшей посередине речкой.

Вокруг притулились черные, еле различимые дома. Очертания казались размытыми и даже ветер не мог пошевелить ни одним деревом в этом селении. Они въехали на главную улицу.

Черные дыры окон продмага, заколоченные ставни.

Повалившиеся заборы. И завывание ветра в щелях пустых домов.

– Поехали, что ли отсюда?

– Да, надо развернуться.

Уазик выскочил на перекресток улиц и при развороте подавая назад свалил единственный уцелевший забор. Игорь с водителем обернулись и удивленно застыли, глядя на желтое пятно света, пробившееся сквозь ветви запущенного сада.

– А ну ка!

Выворачивая руль, уазик урча подобрался ближе к дому, рискуя завязнуть в мягкой земле. Единственное окно в этом доме светилось электрическим светом. Остановив машину татарин открыл дверцу. Тут же вспыхнул свет на террасе и со скрипом открылась дверь, осветив фигуру хозяина. Татарин выкрикнул что-то на непонятном Игорю языке, и тут же последовал ответ. Оба вышли из машины. Вдруг Игорь узнал пожилого мужчину.

– Дядя Талгат! Это вы? Вы меня не помните? Я – Игорь.

Археолог. Мы жили у вас, когда город раскапывали! Вы нас тогда приглашали... Помните? – Помню, – глухим голосом сказал старик, – Склероза нет.

– А я ведь к вам. Возьмете меня одного на лето?

Когда звук урчания машины растаял далеко в темноте, Игорь наконец оторвался от слепого черного окна и осмотрел жилище. Самодельные стол, стул, старый шкаф и даже черно-белый телевизор. Игорь вынул из сумки продукты на стол, постелив газету.

– Ужинать будем?

Хозяин молчал. Потирая плечи, Игорь походил по комнате , косясь на старого башкира.

– А может выпьем? У меня есть.

Старик поднялся и хитро поглядывая, пересел с кровати за стол.

Володька проснулся в своей квартире от резкого выстрела за окном. Подойдя к стеклу, увидел мелькнувшую в конце улицы милицейскую машину. Грохнул первый гром и по стеклу застучал дождь. Вовка вздрогнул и вдруг стал быстро одеваться. Накинул пиджак, схватил ключи и бросился к двери.

Обуваясь, вспомнил про дождь и полез в шкаф за зонтом.

Вдруг щелкнул замок и входная дверь приоткрылась. Володьке захотелось спрятаться в шкаф, но он не мог пошевелится.

– Сам снимешь цепочку, или разорвать? – Голос из-за двери звучал угрожающе.

Вовка кинулся к телефону. Тут же в прихожей раздался удар и прежде чем в трубке возникло "милиция", в комнату ворвался долговязый. Схватив аппарат, он швырнул его об стену.

Следом об стену лицом полетел и Вовка.

Когда Игорь проснулся была середина дня. Старого Талгата в избе не было и вокруг стояла такая тишина, что хотелось кричать. Он соскочил с палатей и выглянул в окно.

Единственными звуками в саду было чириканье синиц. Взяв ведра, Игорь пошел искать колодец. Когда он накручивал на валик цепочку, поднимая ведро с водой, за спиной раздался хлопок. Вздрогнув, он обернулся, ведро полетело в низ, а ветер с силой распахнул дверь пустого дома на против.

Побродив по саду, разглядывая несколько метров единственной в деревне вскопанной земли, наконец заметил на краю улицы старого Талгата. В одной руке он нес за шею убитую птицу, а в другой был темный металлический лук.

– Гостинец несу. – улыбнулся старик.

– Откуда это у вас? – Игорь наклонился и бережно взял из рук Талгата серповидный легкий предмет с натянутой леской.

– Лук – то? А вот, где вы город нашли, я еще долго потом копался. Лук нашел, кружку нашел, стрелы тоже потом нашел.

Пока, что-то напевая себе на башкирском языке, на крыльце Талгат ощипывал птицу, Игорь рассматривал отчеканенные на древке изображения животных. Мелко были выбиты и руны, они показались очень знакомыми.

– Вы знаете, что ему цены нет? – Спросил Игорь у вошедшего в избу Талгата.

– Знаю. Если б я его тогда не нашел, давно бы умер.

– А почему вы не уехали из деревни, как все?

– Зачем? – Мрачно спросил старик, тяжело присаживаясь на кровать, – Жена моя здесь лежит, сын тоже. Куда я поеду?

Игорь бережно отложил лук и пошел за сковородкой.

– А где твоя жена, как твой сын?

– Не знаю. Мы давно не живем вместе. А сын... умер.

– Умер? И ты оставил его мать?

– Да нет. – Игорь поморщился. – Как включается плитка – Я сам!

Хозяин воткнул вилку с оголенным проводом в розетку и поставил сковородку на проржавевший блин старой электроплитки. Затем требовательно посмотрел на Игоря. Тот опустил голову и плюхнулся на стул.

– Я развелся с ней раньше. А у Гошки был порок сердца.

Она говорила мне: ему нужны были дорогие лекарства, Крым.

А мне нужен был институт, экспедиции. Она все: деньги, деньги! И я ушел. А Гошка умер.

В сковородке зашипела утка.

Спустя три дня московский пассажирский поезд привез в "Янаул" долговязого. Он бодро зашагал к автобусам. На предъявление удостоверения и фотокарточки Игоря, все кондуктора пожимали плечами. Долговязый походил и между частниками, но разыскиваемого никто вспомнить не смог. В местном отделении милиции к нему отнеслись холодно, вяло обещали посодействовать, но человека в черной ковбойской шляпе никто не видел. Все было бы бесполезно, если б долговязого не посетила бы мысль заглянуть в местный краеведческий музей. Пожилая русская женщина одновременно являющаяся кассиром, директором и экскурсоводом, с охотой согласилась с ним побеседовать в абсолютно не посещаемом музее.

– Меня интересует один вопрос. Где здесь когда-либо были археологические раскопки?

Женщина задумчиво посмотрела на экспонаты, поправила и без того прилизанные волосы и с сомнением покачала головой.

– Как таковых, археологических раскопок здесь никто не производил уже давно. Лет десять назад приезжали студенты из Москвы, что-то искали...

– Где? Где они были?

– Не помню. На территории одной старой деревни. Там когда-то находилась стоянка кочевников. Кстати они подарили нам что-то... В хранилище надо посмотреть. Там и название деревни записано.

Однако в эту деревню ни один автобус не ходил. Не один частник туда дороги не знал. Так что вечером долговязому пришлось подыскивать себе ночлег. Гостиницы там не было.

Дежурный с вокзала посоветовал ему один татарский дом.

Содрав с заезжего московского гостя изрядную сумму, ему постелили на скрипучей тахте в маленькой комнатке, похожей на чуланчик.

– Макаронами с мясом ужинать будите?

– Буду. А может, вы знаете где Рахимовка?

– Брат знает. Но бензин дорогой.

Утром Игоря разбудил странныйзвук. Солнце вовсю светило сквозь грязное окно и старого Талгата в избе конечно уже не было. Прислушавшись, Игорь догадался, что это приближается машина. Быстро натянув брюки и рубашку, он носом прилип к стеклу. Уже ставший непривычным шум нарастал. Игорь вдруг кинулся к своей сумке под кроватью, и вынул из нее скрученный газетный рулон. Взглянув в окно увидел знакомый уазик. Хлопнула дверца. Сквозь цветущие ветки яблонь показалась фигура долговязого. Игорь одним прыжком оказался в кухне и выбежал на задний двор.

Вскопанная накануне земля мешала бежать. В висках стучала кровь. Долговязый вошел в незапертый дом, окинул взглядом единственную комнату, увидел у кровати раскрытую дорожную сумку и через кухню тоже вышел во двор. За домом заглушил мотор татарин, а где-то впереди послышались чавкающие, спешащие шаги. Долговязый побежал наугад, закрывая лицо от хлещущих веток одичавшей вишни. Буйно расцветающие сады скрывали Игоря. Долговязый сошел на заросшую улицу, достал пистолет и прислушался. Треск веток указал ему путь.

Он бежал легко, вдоль пустых домов, стараясь не наступать на гнилые заборы. У заброшенного клуба мелькнула синяя рубашка. Он тут же припустил вниз по улице к речке.

Оказавшись перед распускающимися ивами, вдруг увидел Игоря на другой стороне реки. Тот бежал по заросшему полю и в руке у него был сверток. Долговязый кинулся в реку, не понимая, как Игорь оказался на другом берегу, если нет моста. Речка оказалась мелкой, но холодной. Уже на середине реки он заметил склонившуюся от одного к другому берегу иву, но раздумывать было некогда. Игорь находился далеко впереди, и прямо по курсу у него был лес. Бежать в размокших ботинках по жухлой прошлогодней траве было невозможно. Долговязый остановился и прицелился. На серо-зеленом поле синяя рубашка была отличной мишенью.

Грохнул выстрел. Игорь, как заяц, рванул в сторону, начал петлять, и изменив направление побежал к небольшому холмику, стараясь за ним укрыться. Долговязый еще раз прицелился, и Игорь услышав выстрел вновь рванул в бок.

Перед холмом неожиданно оказалось возвышение, которое в траве на бегу невозможно было различить. Как только Игорь, задыхаясь, вбежал на него, грохнул выстрел. Спину обожгло горячим и дыхание захлебнулось. Ноги подкосились, Игорь выставив вперед руки, начал падать, заметив, что земля под ногами осыпается и проваливается. В помутненном сознании замелькали корневища, торчащие из стен земляного колодца.

Скорость падения нарастала и Игоря с силой ударило об каменный пол. После чего обрушился мрак.

Долговязый видел, что попал. Видел, как Игорь странно оседал, как бы погружаясь в траву. Но тревога погнала его бегом по полю. Перед холмом не было никаких следов трупа.

Не было крови или смятой травы от ползшего тела. Только не заросший травой пятачок земли, на котором сверху лежал широкий камень. Долговязый попытался приподнять его, но это оказалось ему не по силам. Необходимы были помощники.

Покрутившись вокруг холма, он побежал назад в деревню.

Добежав до речки, сразу нашел перекинутую, словно мост, иву.

Перебегая по ее стволу долговязый вдруг услышал свист. И прежде чем он сообразил, откуда исходит опасность, между ребер легко прошла металлическая игла. Тяжело, словно мешок он свалился с дерева в реку, а из спины торчала древняя стрела.

Во мраке подземных ходов показался свет. Трое бородатых мужчин с факелами и в серых мешковидных одеждах подошли к распластанному и присыпанному землей телу Игоря. Приподняв его, увидели сжатый в руке свиток.

При свете факела, раскатав газеты, вдруг послышались глухие возгласы, утонувшие в земляных стенах. Мужчины приподняли тело и понесли его по выложенным щебенкой тоннелям.

Когда боль кончилась, Игорь увидел голубоватый свет и огромную стаю голубей воркующую и порхающую перед ним.

В центре этой стаи с птицами игрался Гошка. Голубь сел ему на голову, Гошка засмеялся и Игорь шагнул к нему с раскрытыми руками.

– Сына!

Тут же птицы будто обнаружив опасность, резко взметнулись ввысь, хлопая крыльями и касаясь Гошкиного лица. Мальчик обернулся на голос, вздохнул, и приподнявшись засеменил прочь – Сын! – Выкрикнул Игорь, но не смог тронуться с места. Ребенок не обернулся, глядя вверх на летящих над ним птиц, потихоньку исчезал в дрожащем воздухе.

Игоря душили слезы, он сделал над собой усилие, что бы сорваться с места, но в результате по всему телу разлилась боль и опять обрушился мрак.

Когда Игорь открыл глаза перед ним было бескрайнее летнее небо. Ни облачка. Потом взгляд сфокусировался, и он увидел повисшую над лицом ветку малины. Тут же резко поднявшись, сел в траве. Боль пронзила всю спину. Засунув руку под рубашку, Игорь с удивлением нащупал бинт.

Оглядываясь по сторонам, он заметил на опушке леса старого Талгата, и помахал ему рукой. Тяжело ступая по молодой траве, прошел и мимо зияющего чернотой огромного лаза, уходившего круто под землю. Не было только на смятой траве вокруг древнего фолианта.

Часть 4

Поскальзываясь на обледеневших ступеньках Володька шел к спорткомплексу. Люди осторожно обходили грязную лужу с вмерзшими осенними листьями, разлившуюся перед кассами.

Купив билет Володька направился к этажам книжного развала.

Слоняясь от одного прилавка к другому, он вдруг наткнулся на Андрюху.

– Здорово! Ты что тут делаешь?

– Да вот, книгу одну ищу. – Андрюха, улыбаясь, помахал листочком.

– Да? – Володька прочитал надпись и взял у Андрюхи книгу, что была зажата у него подмышкой.

– Не, это не та. Это я так, случайно нашел. О масонах почитать. А это нужно.

– Ты педагогикой занялся?! – Изумленно воскликнул Вовка.

– Ну.., – пожал плечами Андрюха , рассматривая грязные мыски своих ботинок, – Игорь посоветовал, как дочь воспитывать.

– Игорь? А он где?

– В Башкирии. Письмо мне прислал. В детдоме работает – Игорь в детдоме?

– Ну да. Не знаю, как его туда занесло. И нравится ему. А ты-то как?

– Ничего. Потихоньку. Вот Юрку с женой на все лето к себе на дачу возил. Вроде он в себя приходить начал.

– Да? И чего говорит?

– Да ничего не говорит. Ерунду порой мелет. Говорит, что вез рецепт вечной жизни для не правильно живущих на белом свете. И что прочитав его над убитым, можно того воскресить, и направить на нужный путь. А вообще, нормально все. Книги те я продал. Работу нашел. Напиши Игорю, передай привет что ли. И спроси, так, про между прочим, куда он дел Юркин манускрипт?