Текст книги "Любовь во время чумы (СИ)"

Автор книги: Светлана Ключникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

– Капрал Каллен, пройдите на вакцинацию, – механический голос рядового застал меня врасплох: с тех пор как меня назначили руководителем экспедиции, все мои мысли были заняты только ею.

Я знал, что иду на верную смерть, и дорога по петляющему, воняющему сыростью тёмному коридору, ведущему к кабинету вирусолога, лишь приближала меня к ней. Подойдя к двери, я надавил на ледяной металл обшарпанной ручки, и она легко поддалась. Из приоткрытой щели повеяло ледяным воздухом – хранение вакцины проходило в строгом температурном режиме.

– Капрал Каллен прибыл на вакцинацию, – отрапортовал я.

Врач, одетый в ослепительно белый халат, провёл меня к креслу, где плотно зафиксировал мои кисти и лодыжки.

– Я введу вам синтетическую вакцину второго поколения, – высокий мужчина с закрытым стерильной маской лицом даже не взглянул на меня, набирая в шприц огненно-красную жижу. – А также ударную дозу стимулятора: мы надеемся, что он увеличит ваш иммунный ответ и усилит действие самой вакцины, также он защитит вас на некоторое время от всех известных человеку вирусов. Но имейте в виду, что его действие закончится: после выхода за купол вам необходимо будет делать инъекции каждые сто шестьдесят восемь часов для продления эффекта. При возникновении симптомов у одного из членов команды – он остаётся на точке заражения, остальные следуют дальше. Таков приказ капитана. Инструктаж понятен, капрал?

Я кивнул, вспоминая первую экспедицию, отправившуюся за купол – никто из них так и не вернулся. Убить их могло что угодно: выжившие дикие животные, люди, на которых они охотились, или чума, заразившая некогда чистый воздух нашей планеты. Почему первичная вакцина оказалась недейственной, мы не могли проверить, потому что для этого нужно было сделать вскрытие и обследовать тела погибших солдат, – а как выйти за купол, не рискуя потерять вторую экспедицию?

Мы выжили только благодаря изолированности комплекса «пятьдесят один». Военная база, на которой сконцентрировались лучшие учёные умы Америки, наглухо закрыла шлюзы, как только стало ясно, что зараза распространилась по всей Земле и от неё нет никакого спасения. Несколько десятков семей удалось вывезти из заражённых городов, что чуть было не стало причиной гибели сотен работников базы, но, к счастью, распространение вируса удалось сдержать. Мне было двенадцать, когда это случилось, я помнил, как в спешке отец забирал меня из школы и на вертолете мы летели тысячу миль до «зоны 51». Мои родители заболели спустя два дня и умерли от этой новой чумы, я – единственный из семьи выжил.

Вспоминая покрытое язвами лицо матери, на которое я смотрел сквозь защитное стекло изолированной палаты, я содрогался, представляя, в каких мучениях погибали люди, оставшиеся на поверхности без шанса на выживание. Но все же во имя родителей, спасших меня ценой своей жизни, я собирался выйти за пределы купола и найти лечение для оставшихся в живых. Впрочем, никто моего желания не спрашивал – это был приказ.

Я почувствовал оглушающую резкую боль в районе правой ключицы и едва не потерял сознание. К боли физической добавилась душевная – хоть нам и запрещались дружеские контакты и общение, не касающееся рабочих вопросов, я успел привыкнуть к своей команде, к ребятам, с которыми служил на базе бОльшую часть времени, с того самого дня, когда наш мир изменился.

– Приказ принят, сэр, – сквозь зубы прохрипел я.

– Первую неделю после вакцинации возможны головные боли, слабость и головокружение, но потом организм адаптируется, – доктор задержал на мне взгляд серо-зелёных глаз. – Удачи вам, капрал. Мы надеемся увидеть вас живыми.

Коротко кивнув, я покинул пахнущий хлоркой прохладный кабинет, вновь погружаясь в зловоние подземных переходов базы. Раньше здесь повсюду царила стерильность и горел яркий белый свет, но за пятнадцать лет с начала катастрофы запасы санитарных средств исчерпались и их остатки использовались лишь при крайней необходимости.

Именно поэтому горстка спасшихся людей пришла к пониманию, что пора выбираться на поверхность: хотя наша база была хорошо оснащена, склад провизии и пресной воды почти опустел, и если мы не найдём способ борьбы с вирусом в ближайшее время, нас всех ждёт голодная смерть. Оранжерея, даже расширенная на пять подземных этажей, не могла прокормить две с половиной тысячи человек, а без мясных консервов мы все рисковали заболеть в конце концов цингой из-за нехватки необходимых организму питательных веществ и микроэлементов.

И если вне пределов нашей зоны кто-то уцелел, нам необходимо было понять, почему это произошло. Возможно, используя их природные барьеры, позволившие им адаптироваться к изменившейся среде, нам удастся найти способ вернуться к нормальной жизни. Но чтобы сделать действующую вакцину, нужен был выживший – если, конечно, таковые там оставались. Наша надежда могла оказаться тщетной, и наверху мы встретим лишь запустение разрушенных безлюдных городов…

Первая подобная экспедиция не принесла никаких результатов – вся команда погибла, разработанная нашими учёными вакцина оказалась несовершенной. Они успели обследовать лежащие в руинах ближайшие городишки и добраться до разрушенного Лас-Вегаса, когда поняли, что заболели – чума не оставила им шанса на спасение, за пятнадцать лет атмосфера планеты так и осталась заражённой. Умирающие от страшных болезненных язв, мужественные исследователи продолжили искать выживших людей, доехав до Чикаго, но их экспедиция не оправдала надежд. В последнем сообщении лейтенант Моррис посоветовал больше никогда не покидать купол, прежде чем мы услышали его предсмертные хрипы. Я молился всем богам, которых знал и помнил, чтобы нас не постигла та же участь…

Медленно бредя в свой отсек, я отдавал честь каждому встречному, будь то офицер или учёный – строго по форме. Никаких дружеских объятий или улыбок, обмена сплетнями или вечеринок – на военной базе каждый занимался полезным делом, а любое сближение строго пресекалось. Суровые условия выживания вынудили нас ввести правила общественного поведения, исключающие ссоры и интриги, именно благодаря этому мы смогли остаться людьми, а не скатиться до уровня скота. Но построенный генералами общественный уклад имел и определённые минусы, о которых думали, но во имя мира не говорили.

Потный и вонючий жилой отсек был полон – мужчины, закончившие рабочий день, возвращались из пищеблока и готовились ко сну, соседи по комнатам вполголоса переговаривались, кратко сообщая новости, большинство из которых были неутешительными – техника все чаще выходила из строя, проводка прогнила, средства гигиены, лекарства, продукты – были на исходе. Последняя надежда – я и шестеро парней, завтра собирающиеся покинуть купол.

В случае успеха нас всех ждало спасение: получив иммунитет, мы сможем, наконец, покинуть загнивающие стены и увидеть солнце. Построить новый мир на осколках старого, возродить цивилизацию людей. Если мы найдем выживших людей, то станем героями, тогда каждый из семерых получит повышение и… женщину, возможность стать отцом ребенка. Это считалось наивысшей наградой, так как обычно физические контакты между полами были невозможны и запрещены.

В коридоре тихая суета сходила на нет: мужчины по режиму ложились спать, в одно и то же время отключался по всей базе свет. Здесь не было женщин – представительницы противоположного пола жили и работали отдельно. Среди них также были учёные, но в основном женщин обязывали заботиться о продолжении рода. Для оплодотворения отбиралась сперма генетически перспективных мужчин, половые же связи были отменены во избежание ссор и скандалов – женщин спаслось гораздо меньше, чем мужчин, и как только стали случаться драки на почве ревности, женщин изолировали навсегда, разлучив при этом даже сложившиеся семейные пары. Все оказались в равных условиях: лишь избранным за какие-то особенные заслуги изредка позволялось разделить с женщиной. И за это любой мужчина готов был выслуживаться до потери пульса.

Хотя я был уверен, что генералы ни в чём себе не отказывают, и только мы, простые смертные, вынуждены беспрекословно соглашаться с установленным порядком. Я не был в восторге от правил нашей базы, поэтому рисковая экспедиция была для меня возможностью вырваться из-под жёсткого и надоевшего контроля вышестоящих, наконец-то ощутить запах свободы. Даже если путешествие закончится смертью, я несколько месяцев буду по-настоящему жить.

Скинув с плеч видавшую виды военную куртку, я упал на желтоватый продавленный матрац, мечтая о глотке свежего воздуха, даже воспоминаний о котором у меня почти не осталось. Вокруг воняло плесенью и потом – очистительные сооружения давным-давно не справлялись, так что уборкой помещений и стиркой вещей никто не занимался. Мы даже душ принимали по расписанию, не чаще раза в месяц. Пора было что-то менять, иначе нас ждало безрадостное будущее и мучительно медленная смерть от голода и сопутствующих болезней.

Всю ночь я провёл без сна, в молчаливом одиночестве своей комнаты, страшась нового рассвета. Встретившись за завтраком с командой, я понял, что и они этой ночью не сомкнули глаз. Но вместо усталости на их лицах горело возбуждение: сегодняшний день станет точкой отсчёта до нашего поражения или новой надежды.

Спустя шестьдесят минут, получив необходимый инструктаж, одежду и оружие, мы сели в грузовой лифт и поднялись наверх.

Станция была надёжно защищена бронебойным пятнадцатисантиметровым стеклом – это и был пресловутый купол. Наружные солнечные батареи, часть которых уцелела во время катастрофы, снабжала нас электричеством, а мощные фильтры в воздухозаборниках обеззараживали поступающий кислород от вирусов и микробов. Но пятнадцать лет эксплуатации – огромный срок даже для высококачественной техники, так что нам срочно нужна была вакцина, иначе мы кончим так же, как миллиарды заболевших людей до нас.

Я много лет не видел солнца, и теперь оно сквозь купол слепило глаза и нагревало лицо. Те, кто работал здесь, были везунчиками – каждый день хотя бы издали они смотрели за пределы нашей изолированной каменной тюрьмы. Увы, мечта о том, что когда-то нас найдут здесь какие-нибудь спасатели, давно померкла: за стеклом не происходило ничего, кроме смены времен года.

– Температура воздуха сорок два градуса по Цельсию, влажность – двенадцать процентов. Вечером и ночью будет прохладнее, а днём советую вам останавливаться каждые два часа, чтобы дать двигателям остыть, – инструктировал нас генерал Аро Вольтури перед самой отправкой. – Запас бензина рассчитан на тысячу миль пути, точка невозврата указана на карте красным цветом – если перерасходуете топливо, обратно придётся возвращаться пешком. Все ясно?

– Да, генерал, – кивнул Райли Бирс, парень, с которым мы вместе проходили спецподготовку перед экспедицией.

– Запас вакцины, воды и продуктов упакован на месячный срок, с небольшой надбавкой на случай форс-мажора. К исходу четвертой недели вы должны вернуться. Конечная цель – Финикс, это ближайший к нам уцелевший не проверенный мегаполис. Удачи, солдаты!

Мы расселись по внедорожникам. Две минуты езды по идеально гладкому асфальту территории базы, и мы на контрольно-пропускном пункте, возможно в последний раз расписываемся в документах о том, что покидаем зону, свободную от вируса. Три протяжных гудка, предупреждающие жителей об опасности, и мы внутри шлюза. Обратного хода нет: позади машин сомкнулись двери, впереди – открылись, впуская яркий солнечный свет. И наши легкие впервые вдохнули заражённый чумой воздух. Купол поднят.

****

Сорок два градуса по Цельсию – был не предел для изменившегося климата Земли. Мы ехали по безжизненной, выжженной солнечными лучами степи, ориентируясь по карте, давность которой составляла пятнадцать лет. Скорость автомобиля в среднем едва ли превышала двадцать миль в час, приходилось объезжать множественные препятствия, провалы в растрескавшейся от жары почве и огромные, оставленные астероидами кратеры, по многу часов разбирать завалы на нестерпимой жаре.

Я видел падение космических камней своими глазами, и не только по телевизору – один из них рухнул на соседней улице, в окно я смотрел на огненный след, оставленный им в ночном небе, затем на зарево взрыва над домами. Сразу после этого появились военные и забрали нашу семью: мой отец был уважаемым специалистом по нанотехнологиям и одним из избранных, кто подлежал обязательной эвакуации в случае опасности для страны. Так я оказался на защищённой базе. Просто сын важного человека, сам по себе не представляющий интереса с точки зрения науки, как мой отец, я стал «человеческой массой», которой поручали самые отстойные задания, как, например, выйти за пределы купола и сдохнуть от чумы, доказав остальным, что вакцина второго поколения так же бесполезна, как и первого. Пушечное мясо.

Пока ещё работали телевышки и спутники передавали сигнал, мы, спрятавшись под куполом, с ужасом наблюдали за развитием катастрофы: мелкие и крупные осколки уродовали поверхность планеты, оставляя рубцы, поднимая в воздух километры пыли, закрывшей солнце. Многие города были стёрты с лица Земли, а когда безжалостная «бомбардировка» утихла, люди начали умирать от чумы, принесённой извне: космические тела содержали неизвестный человечеству вирус, убивающий за считанные дни.

Это продолжалось недели, пока не вышел из строя последний спутник, сбитый астероидом, и связь с внешним миром окончательно не прервалась. Наши военные совершили ошибки, высылая наружу разведчиков, когда спустя несколько месяцев стены базы перестали подрагивать от бесчисленных землетрясений. Никто из вышедших наружу не вернулся. Пока были живы, все они передавали по рации одно: страна безлюдна и разрушена. Выход тогда опечатали и не вскрывали целых пятнадцать лет, до тех пор, пока не была снаряжена первая «вакцинированная» экспедиция.

И теперь мы могли своими глазами увидеть, что стало с нашей землёй, как сильно она пострадала и во что превратилась: раны, нанесенные ей, ещё даже не начали заживать. Кратеры не наполнялись водой – вокруг стояла засуха. В то время как океан проник внутрь континента на сотни миль, утопив все прибрежные города, в центральных штатах удушливая жара убила всю растительность. Там, где прежде стоял лес, теперь тянулись в небо лишь сухие остовы стволов. За много часов пути мы не встретили ничего живого – ни зверя, ни птицы, даже насекомые не кружили в оглушающей тишине мёртвого мира.

Стараясь придерживаться шоссе, заполненное ржавыми скелетами автомобилей, мы делали привалы в каждом встреченном большом и малом городке, обследуя их в надежде найти живых людей. Но нас встречали только замусоренные битым стеклом улицы и разрушающиеся здания.

– Как думаете, есть шанс, что выжил хоть кто-то? – подал голос Питер с заднего сидения, удручённо провожая взглядом унылый пейзаж.

– Нет, – отозвался Алистер, сидевший рядом со мной и крутивший в руках бесполезный бинокль.

– Шанс есть, – возразил я, пытаясь поднять боевой дух команды. – Люди, как крысы и тараканы, неистребимы.

– Не вижу я ни тараканов, ни крыс, – огрызнулся Алистер, шумно сплюнув в окно на иссушённую и потрескавшуюся почву.

– Но мы-то живы, – я усмехнулся, поворачивая вдоль очередной глубокой трещины в земле, преодолеть которую невозможно было бы даже на вездеходе. Все это затрудняло передвижение – если бы не многочисленные препятствия, мы были бы возле Финикса ещё днем раньше.

– Ненадолго.

****

Угрюмое настроение команды росло. Прошла неделя! Целых семь впустую потраченных дней, а всё, что мы обнаружили в Финиксе, это трупы. Высохшие, обтянутые почерневшей кожей скелеты были повсюду: в домах, на улицах. Неудивительно, что первая экспедиция заболела! От миллионных могильников следовало держаться подальше!

Стоя у кромки лазурной воды, лениво накатывающей на потрескавшийся изъязвлённый асфальт, я обозревал затопленную часть города: океан добрался и досюда, сожрав половину Финикса. Почва осела, над спокойной гладью возле нового берега тут и там торчали крыши высотных зданий.

– Чёрт подери эту солёную воду, – устроившая привал команда натягивала камуфляжные костюмы после купания. Это был один из плюсов нашего путешествия: мы могли принимать прохладные ванны хоть каждый день. Огорчало только, что морская соль в сочетании с жарким солнцем разъедала кожу, и мы мучились от ожогов. Не привыкшие к ультрафиолету, покрывались волдырями, а не загаром.

С другой стороны, жаловаться было неправильно: среди небоскрёбов мы легко отыскивали тень. В некоторых местах даже выжила зелень, спрятавшаяся от палящих лучей между домами. А в подвалах и старой станции метро, куда мы спускались, рискуя погибнуть под обрушившимися перекрытиями, можно было даже ощутить запах влаги. Здесь мы впервые встретили крыс. Вместо испуга приветствовали их радостными воплями – если выжили грызуны, то могли и люди!

Но время шло, и не было никаких признаков присутствия человека. Тишину нарушал только неприятный вой ветра, пронизывающего разбитые здания насквозь, да иногда грохот падающих вдалеке небоскрёбов. Всякий раз мы спешили на звук в надежде найти людей, но встречали лишь горечь оседающей серой пыли.

– Что дальше, босс? – спросил Райли, отжимая майку и повязывая ее поверх головы как панаму.

Нахождение в городе не имело смысла, да и было опасно: бродя вокруг, мы нарушали хрупкий баланс памятника человечеству, то и дело провоцируя новые обрушения. Накануне чуть не погиб Алистер, решивший отправиться на другой берег бывшей полноводной реки, вода в которой теперь была похожа на стоячее загнивающее болото, по старому мосту. От его шагов стронулись сваи, мост стал заваливаться набок, стряхивая с себя неосторожного путешественника, и Алистер был бы погребен под тонной бетона, если бы не зацепился курткой за торчащий металлический прут. Совместными усилиями мы спасли парня.

– Может, стоит податься на север, пока есть время? – щурясь на закат, предложил Лоран, чернокожий мулат.

– Да, давайте двигаться, – согласились с ним остальные мужчины.

– Если в Финиксе нет живых, то мы их нигде не найдем… – возразил я, стараясь придерживаться плана генерала. – После катастрофы люди всегда собираются в наиболее крупных городах, потому что город – это склады, запасы воды, консервов, жильё, в конце-то концов.

– Лоран прав, здесь мы ничего не найдем, только трупы, – спорил упрямый Алистер, которого, похоже, бесило мое назначение командиром. – Нужно было сразу ехать в другую сторону – в Сиэтл, в Канаду, где солнце не так активно и наверняка есть и растительность, и вода, а леса полны зверья.

– Сиэтл, скорее всего, затоплен, как и Лос-Анджелес, а вот насчет Канады ты, пожалуй, прав. Только бензина туда потребуется целая прорва…

– Теперь уж поздно, – попытался я вразумить ребят, но меня снова перебили.

– А что, вакцина работает – мы продержались уже дольше первых смертников. Так что вполне успеем проверить север…

Звук катящегося камня заставил всех замолчать. Как по команде, мы резко повернули головы и успели заметить движение в окне рыжего от ржавчины ближайшего дома. Эхо донесло до нас равномерные удаляющиеся шаги.

– Вот черт! – воскликнул Райли, и это послужило сигналом для всех. Сорвавшись с места, мы бросились догонять кого бы то ни было. На крысу оно не походило – слишком крупный размер.

– Стоять! Стой! – звал Питер, бегущий впереди всех. Когда мы обогнули дом, там было пусто, но в следующем здании хрустело стекло – беглец уносил ноги, и в безмолвии мёртвого города гулкое эхо его шагов становилось самым резким звуком.

Мы кинулись следом, рискуя сломать ноги или напороться на арматуру, создавая своим топотом и криками невообразимый шум. Несколько улиц промелькнули за одно мгновение, всё чаще мы успевали заметить ускользающую тень. Уже стало понятно, что это девушка: хрупкая невысокая фигурка в сочетании с длинными каштановыми волосами, несмотря на юркость и знание местности, не могла скрыться от семи здоровенных парней.

– Стой, тебе говорят!

– Я ее подстрелю! – с этими словами Алистер выхватил из кобуры пистолет. В последний момент я успел ударить его снизу по руке, ужасаясь, что он собирается убить нашу единственную надежду. Прозвучал выстрел, пуля попала в створку окна над беглянкой и срикошетила в сторону. Застонавшая рама, и так державшаяся на честном слове, упала вниз, осыпая девушку осколками сохранившегося стекла и ржавой облицовки. Прикрыв руками голову, девушка замешкалась на секунду, и чёртова рама ударила ее сверху. Пространство улицы огласил короткий, прервавшийся визг.

– Идиот! – наехал я на Алистера, бросаясь к девчонке вместе с другими парнями. Она распласталась на потрескавшемся, вздутом бугром бетоне: кудри усыпаны мелкими осколками, на оголенных руках кровоточащие порезы. Без сознания.

– Проклятье, – выругался Рэндал, которому тоже претило насилие. Пусть у нас и был приказ привести выжившего любой ценой, мы всё же надеялись не загонять его как дикого зверя, а получить искреннее согласие на помощь.

Я осторожно перевернул девушку лицом вверх, радуясь, что её раны незначительны, и бережно поднял на руки, чтобы нести к машине. Асфальт под ногами вдруг стал каким-то мягким, и я не сразу сообразил, почему парни пятятся и странно взмахивают руками, а вокруг стоит неприятный гул. Пыль поднялась столбом от осевшей справа от нас лицевой стороны здания, волна прокатилась под ногами, сначала подбросив нас вверх, а затем рухнув вниз – и мы полетели в темноту глубокого подземного провала, крича от ужаса.

****

Голова разрывалась от оглушающего треска, и я не сразу понял, что раздавался он вне моей черепной коробки. Спиной, лежащей на чём-то твёрдом и бугристом, я явственно ощущал движение почвы, похожее на землетрясение. Пытаясь связать воедино ощущения, поступающие от оставшихся целыми рецепторов, я инстинктивно дёрнулся, когда внезапная догадка озарила мой помутнённый разум. Разрушения. Продираясь сквозь пелену воспоминаний, я с трудом разлепил опухшие веки, одновременно пытаясь встать.

– Не двигайся! – резкий женский окрик заставил меня замереть.

Я всё ещё не мог вспомнить, что произошло, и как я оказался в этой сырой кромешной тьме, поэтому не знал, был ли голос дружественным или враждебным.

– У тебя нога серьёзно сломана. И ключица, – как будто обиженно произнёс голос.

– Кто ты? – попытался спросить я, но вместо слов из горла вырвался хриплый шёпот, прервавшийся лающим кашлем и адской болью. Похоже, у меня были повреждены ещё и рёбра.

– Вот вода. Всю не пей, у нас её не так много, – я почувствовал прикосновение холодного металла фляги к своей коже.

Жадно припав губами к узкому горлышку, я делал вовсе не осторожные глотки, буквально захлёбываясь чистой живительной влагой.

– Спасибо, – поблагодарил я, и проворные пальцы мигом забрали фляжку из моих рук.

Сознание постепенно прояснялось, боль волнами накатывала на моё ослабевшее и затёкшее тело. Все мышцы горели, как после длительной тренировки, а боль в ноге была просто невыносимой. Находясь постоянно под куполом и всегда следуя строгому режиму дня, едва ли я когда-то чувствовал себя столь паршиво. Купол. Чёрт.

– Сколько я в отключке?! – мой голос прозвучал резче, чем я рассчитывал.

– Почти два дня, – произнесла девушка.

– Чёрт!

Два дня это сорок восемь часов, прибавить четыре с половиной предыдущих дня, прошедших с момента последней вакцинации иии… у меня оставалось, наверное, совсем мало времени, чтобы добраться до ампулы. Если нет – мне крышка.

– Где мы? – счёт мог идти и на минуты, учитывая моё бедственное положение.

– Мы… – по голосу было слышно, что девушка тщательно подбирает слова, не желая выдавать наше точное местоположение. – Мы в безопасном месте.

Её уклончивый ответ не давал ровно никакой информации.

– Хорошо, но мне нужно добраться до своего автомобиля, – я решил, что хоть один из нас должен говорить прямо. – Там запас лекарств, без них я умру.

Девушка промолчала.

– Просто скажи, где мы, – я не знал, как трактовать её молчание и пытался уговорить её. – Мы бросили джипы на северном въезде в город, в заброшенном амбаре на шоссе Перл Харбор. Там были все наши вещи, всех моих парней…

Я оборвался на полуслове, боясь задать этот вопрос.

– Нет, они все мертвы, – ответила девушка, словно прочитав мои мысли.

– Тогда просто скажи, куда мне идти, – опустошённо произнёс я, но ответом мне послужило молчание и шорох одежды.

Перед тем как уйти, она вложила мне в руку фляжку с водой.

Казалось, что время тянется бесконечно. Несколько раз я пытался встать, но боль, пронзающая большую часть моего тела, заставила бросить попытки и дать организму немного передохнуть. Я чудовищно хотел пить, от жажды язык прилипал к нёбу, а каждый вдох был полон песка. Фляжка опустела наполовину, срок действия вакцины подходил к концу и я не был уверен в том, какой эффект произведёт на меня заражённая жидкость.

Где-то в отдалении всё ещё были слышны грохочущие раскаты – город продолжал постепенно разрушаться, казалось, своим вторжением мы нарушили некий баланс, царивший тут после катастрофы. Совсем рядом со мной гулко капала в каменный пол вода. Я считал её удары, это помогало сосредоточиться. Ругая себя за то, что не прикидывал время с ухода незнакомки, я пытался понять, сколько мне ещё осталось. Фактически, у меня было два выбора – лежать тут и ждать мучительной смерти или попытаться хотя бы ползти к выходу и умереть не менее мучительно, но при свете дня. Однако тогда надо было хотя бы немного представлять, в какую сторону двигаться – темнота вокруг казалась почти абсолютной.

Решив, что терять уже нечего, я шумно отпил из фляжки и резким рывком сел. Взревев от разрывающей мышцы и суставы боли, я с трудом превозмогал себя, чтобы удерживать верхнюю половину туловища в вертикальном положении. Глаза уже немного привыкли к окружающей темноте, и я видел более светлые пятна на тёмном фоне – ощупав пальцами ногу, я понял, что это повязка, фиксатор и бинт, наложенные на перелом. Я был искренне благодарен девушке, которая спасла меня из-под завала, дав шанс на выживание, и я был обязан им воспользоваться. Скрежеща зубами, я попытался встать, опираясь на здоровую ногу. Мыча от боли, тут же рухнул обратно, физически ощущая, как обломки костей сместились у меня под кожей. Я уже был готов разрыдаться от беспомощности, когда услышал раздражённый голос спасшей меня девушки.

– Я не для того тащила всё это барахло, чтобы ты умер по собственной глупости! – произнесла она и шумно опустила на каменный пол увесистые рюкзаки и сумки. – Фух, у тебя осталась вода?

Я молча протянул ей флягу. Пока она делала медленные, вдумчивые глотки, я пытался разглядеть её черты во мраке. Невысокая, довольно хрупкая, волосы забраны в высокий хвост… Ее лицо было мне знакомо. Похоже, это была та самая беглянка, которую мы с ребятами ловили и попали в результате под завал.

– Спасибо, – пробормотал я, всё ещё пребывая в состоянии шока от её решимости спасти меня. – Меня зовут Эдвард Каллен. Я живу на военно-воздушной базе «пятьдесят один», слышала о такой?

– Нет, о ней я ещё не слышала, – я почувствовал, как девушка напряглась. – Я Белла. Белла Свон. Мы живём неподалёку от города, у пресной воды.

– Мы – это?.. – уточнил я.

– Те, кого вы искали. Выжившие, – отчеканила Белла. – Ты же за этим сюда пришёл?

Я физически ощущал волны внезапной и необъяснимой враждебности.

– Пришли сюда, чтобы изучать нас, как подопытных кроликов! – её голос стал жёстким и низким от злости. – Вынуждена тебя огорчить – мы не знаем, почему выжили, так что тебе придётся вспороть мне брюхо, чтобы выяснить это!

Она замолчала, но её голос продолжал эхом отдаваться меж каменных стен. Я внимательно смотрел на неё, боясь пошевелиться. Похоже, к ним уже приходили люди, наверняка тоже военные, оставив после себя не лучшие впечатления.

– Зачем же ты спасла меня, если так боишься? – осторожно спросил я.

– Не знаю, – тихо ответила девушка и уселась рядом.

– Я не буду врать тебе, наша экспедиция действительно была организована с целью найти выживших, но клянусь, что не собирался причинять тебе вред, – искренне произнёс я.

– Ты – может, и нет, – девушка усмехнулась. – А там, на базе? Если там хотя бы половина таких, как твой друг, который стрелял в меня, то мне было бы не выжить.

– Он не хотел убить тебя, просто боялся упустить, – я попытался оправдать погибшего товарища.

– Угу, и получив мою кровь с иммунитетом, отпустят меня, верно? Или всё-таки будут держать в лаборатории вечно? – Белла протянула мне заветный шприц с вакциной. – Сам справишься?

Я кивнул и мигом забрал лекарство из её рук, ненароком дотронувшись до прохладной кожи. Никогда прежде я не касался женщины, и чувство, которое испытал, оказалось незнакомо.

Нащупав в темноте вену на сгибе руки, я направил в неё острие иглы, зубами сняв защитный колпачок. Жгучая боль разлилась по телу, наполняя лекарством каждую клеточку. Теперь я протяну ещё неделю.

– Мне пора идти, – показалось, что в голосе девушки слышны нотки грусти. – Уже поздно, отец будет волноваться. Завтра я принесу что-то из еды и постараюсь стащить одеяло, пока ты не заработал переохлаждение и синяков от камня.

– Ты придёшь завтра? – моё сердце забилось быстрее.

– Да, не могу же я бросить тебя тут одного, – её голос тёплыми лучами согревал моё сознание.

– Спасибо, – прошептал я.

– Но поклянись мне, что как только поправишься – уберёшься восвояси и не расскажешь о нас, – я поразился тому, насколько резко сменялось её настроение – это сбивало меня с толку. Сейчас она была воплощением суровости.

– Клянусь.

****

Прошло несколько недель, и всё это время Белла заботилась обо мне. Тёмное помещение, в котором я пришёл в себя, оказалось рубкой работников метро: стулья и напольное покрытие сгнило от сырости, остался лишь камень и металлические остовы оборудования. За сохранившимся пластиком окна я смог разглядеть старый ржавеющий поезд на рельсах и влажные стены. Это место, сказала девушка, наиболее безопасно в случае, если снова обрушится туннель.

Белле удалось принести из общины пару матрасов и одеяло, что было очень кстати, учитывая промозглость подземного помещения. Я как мог пытался обустроить это жилище для своего временного пребывания: с каждым днём мне становилось лучше, я уже мог долгое время находиться на ногах, не испытывая при этом боли, поэтому убрал завалы в комнате, оставшиеся после обрушения конструкций, в соседнем тоннеле нашёл стекающий по стене поток довольно прозрачной воды. Как объяснила Белла – к питью она была непригодна, но вполне подходила для влажной уборки помещения и умывания.