Текст книги "Умри ты сегодня, а я завтра или Мужчины для досуга"

Автор книги: Светлана Бестужева-Лада

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– С Ларисой? К тебе? Что за ахинея? Они же друг друга не переносили.

– Понятия не имею, почему. Наверное, потому, что мы с Мариной лет двадцать дружим, то есть дружили. Да и с Ларисой я не ссорилась, общались. Возможно, я была им нужна как посредник. Или как консультант по отношениям с тобой. Или просто нужно было пообщаться на нейтральной, так сказать, территории.

– А при чем тут я?

– Ну, ты даешь! Обе были за тобой замужем – и ты не при чем? Окстись, Володя, я понимаю, что тебе тяжело, но ты, по-моему, заговариваешься. Общая тема для разговора у них уж точно была, ну а я тоже не совсем посторонний для тебя человек. К тому же...

– Что – к тому же? – остро глянул на меня Володя.

– Мне надо было с Мариной обсудить одно дело... Я думала, ее отец может помочь, с его-то связями.

В последнюю секунду я придержала язык и не ляпнула про злополучную дискету. Состояние внутренней тревоги меня не покидало, наоборот. Почему он так нервничает? Не переживает даже, а именно нервничает. И пережимает с проявлением скорби так, что даже мне это бросилось в глаза. Насколько я знаю, любимые фильмы Володи были как раз те, где преподносилась всевозможная "расчлененка" и прочие способы уничтожения людей. Кровь с экрана просто хлещет, персонажи то падают в чан с кислотой, то ныряют в крутой кипяток, то горят в собственных автомобилях или прямо в камине. Зрелище, прямо скажем, не для слабонервных, так что увидев эту картину, так сказать, "в натуре", он скорее должен был испытать ощущение "дежа вю", чем острый шок. Или я настолько спятила, что пугаюсь собственной тени? Господи, скорее бы Андрей пришел!

– Ну да, ну да, конечно же. Плохо соображаю. Ночь не спал, две пачки сигарет выкурил, потом еще опознание это... Я ведь Марину очень любил, ты же знаешь. Ну, давай, еще по одной, помянем мою супругу...

Черт, ситуация нравилась мне все меньше и меньше. Мой приятель был явно не адекватен, причем вне зависимости от алкоголя. Хотя кто их, мужиков разберет: может, он так реагирует на мысль о том, что теперь свободен. Говорят же: когда умирает муж, остается вдова, когда умирает жена, остается жених. И все же... Слово "супруга" в Володин лексикон не входило никогда, более того, он считал его мещанством и дурным вкусом.

– Что-то у тебя в комнате изменилось, – заметил Володя после недолгой паузы. – Причем к лучшему.

– Диван выбросила с лоджии, – отозвалась я, – теперь окно ничего не загораживает, светлее стало. Наконец руки дошли. Хотя...

И я вкратце изложила приятелю историю радиоактивной мебели. Володя слушал рассеянно, кивал, думая, похоже, о своем. Под конец я даже пожалела о том, что все это рассказываю: толку не предвиделось. Однако, какая никакая реакция на мой рассказ все-таки последовала:

– Но ведь сестра-то Валерия, эта самая Нина ничего после его смерти не получила, так? Значит, никакой выгоды у нее не было, сегодня она это еще раз подтвердила. Значит...

– Значит, капсулу подложил кто-то еще? У нас гости бывали очень редко, это во-первых. А во-вторых, почему же она утверждала, будто виделась с бывшей женой Валерия, а та это категорически отрицала? И явно врала, потому что знала такие вещи, которые посторонним неизвестны. Более того, знала только Нина. Ну, и ее муж, конечно. Например, о том, что квартира приватизирована только на Валерия.

– За десять долларов тебе выдадут любую информацию в любой жилищной конторе. Ну, может не за десять, но уж за сто – наверняка.

– А откуда у мадам сведения о том, что завещания нет? Эту информацию при всем желании купить было негде. Опять же знали только четверо, один мертв. Слушай, вот черт, Нина сразу же начала защищаться: никакой выгоды она от смерти брата не поимела. Будь я неповинна, я бы об этом даже не подумала...

– Почему бы тебе не заявить в милицию?

Я чуть было не брякнула, что практически уже заявила и в общем-то занялась почти самостоятельным расследованием, но вторично вовремя прикусила язык. И не потому, что не доверяла в данном вопросе своему давнему приятелю, а потому, что с некоторым опозданием вспомнила просьбу Андрея ни с кем не делиться своими подозрениями. Да и полученной информацией, наверное, тоже.

– И что я заявлю? Подозреваю, что год тому назад родная сестра моего мужа сунула ему в диван радиоактивную капсулу? Купила в ближайшем супермаркете или на рынке – и сунула. Да меня же в психушку отправят, в лучшем случае. Не годится. Вот доказать бы, что меня облапошили с квартирой, тогда хоть какие-то деньги появятся. Может быть. И то – вряд ли. С сильным не дерись, с богатым – не судись, так, кажется. Предки-то наши не дурее нас были...

– Это точно. Ну, давай еще выпьем, меня что-то не берет, внутри будто кол застыл, никак не могу поверить, что Мариночки больше нет. Все из рук валится, о делах даже и не говорю – какие теперь дела. Теряю все, дискету очень важную куда-то засунул... Кстати, скажи, пожалуйста, Марина тебе никаких дискет не давала?

Это было произнесено небрежно, как бы между прочим. Слишком небрежно. И совершенно не к месту: я ему о своих подозрениях, а он мне – о дискете. Вещи по важности совершенно несопоставимые. Как-то нелогично. А нелогичность совершенно не в Володином стиле. Как, впрочем, и визит без предупреждения. Господи, кажется я скоро начну саму себя подозревать в каком-нибудь преступлении. С другой стороны, Марина просила ему не говорить...

– Насколько я помню – нет, – осторожно ответила я. И тут же вспомнила, что именно так отреагировала вчера на его вопрос о том, не у меня ли Марина. Плохо, я стала повторяться. – А в чем дело?

– Да ни в чем. Просто я не могу найти одну дискету, по работе. Вот и подумал, что, может быть, Марина по ошибке... Неважно. Извини, глупости говорю. У тебя, похоже, своих неприятностей хватает, зачем тебе еще и мои проблемы?

Ага! По ошибке. И поэтому раз двадцать повторила, что Володя ничего знать не должен, чтобы я все хранила в абсолютной тайне. Что-то она еще говорила, но, как я ни напрягала сейчас память, ничего конкретного вспомнить не могла.

И вот теперь выясняется, что Володе дискета нужна позарез. Зачем? О какой работе вообще можно думать, если впереди – похороны и все связанные с ними малоприятные мероприятия?

– Нет, – уже твердо ответила я, – никаких дискет мне Марина не давала, это я точно помню. Впрочем, можешь сам посмотреть, у меня их не так много десятка полтора, половина – ненадеванные.

– Ну и ладно, проехали, – безразличным тоном сказал Володя и щедрой рукой долил мой наполовину пустой стакан. – Ты ничего не пьешь, Ната, а мне одному как-то неловко. Водка хорошая, не отравишься, не бойся.

Слишком безразличным тоном это было сказано. А уж о том, что после нескольких глотков спиртного я становлюсь сентиментально-болтливой, Володе известно едва ли не лучше, чем кому бы то ни было. И меня – такую – он с большим трудом выносит, а как правило избегает попадать в подобные ситуации. Или он настолько обезумел от горя, что ему совершенно безразлично, чем и с кем заниматься? Только я собралась указать ему на то, что он занимается не совсем правильными вещами: спаивает старинную приятельницу, как в дверь опять позвонили и мы оба непроизвольно вздрогнули.

– Ты кого-нибудь ждешь? – спросил Володя с еле заметным оттенком раздражения.

Я пожала плечами. На сей раз это, безусловно, Андрей, а я уже хоть и чуть-чуть, но под хмельком, пообещав ему не пить. Нехорошо...

Но когда я открыла дверь, то обнаружила, что все еще хуже. Это был не Андрей, а Масик собственной персоной. Н-да, гость, что называется, пошел косяком. И что с ними сегодня – как сговорились являться без звонка?

– Натуля, – провозгласил Масик, – я пришел мириться. На всю ночь.

Я онемела. Именно ночи любви мне и не хватало в данной ситуации... Как говорил в таких случаях Валерий:"Цирк, а в нем кино про войну". Или, что в моем случае не менее уместно: "Пожар в бардаке во время наводнения".

Глава шестая. Жить надо страстями.

Он представить себе не мог, что самая простая из его задумок в последнее время будет обречена на провал из-за глупейшего стечения обстоятельств. Похоже, что после того, как сложнейшая операция с удалением двух опасных свидетельниц прошла, что называется, без сучка, без задоринки, он излишне расслабился и решил, что и в дальнейшем ему будет все удаваться. Нет, не расслабился – поленился продумать запасные варианты, просчитать возможные комбинации.

Наука на будущее: женщины приносят только неприятности, даже те, от которых неприятностей невозможно ждать в принципе. Ему надо было основной упор делать на лирические чувства, а он поторопился с конкретикой. Сам виноват.

И вот теперь нужно перестраиваться на ходу, учитывая, что перед ним не один противник, а двое, причем второй совершенно неизвестен, что задачу отнюдь не облегчает, скорее – наоборот. Правда, наличие выпивки – это всегда плюс для того, кто умеет себя контролировать, и минус для тех, кто алкоголь, что называется, "не держит". Значит, главное – подливать и не пить, а если повезет, то попытаться избавиться от непрошеного свидетеля. Третий не бывает лишним только во вполне определенной ситуации.

И еще он чувствовал, что положение начинает выходить из-под его контроля. Очень легко иметь дело с профессионалами: они прогнозируемы и логичны, их легко вычислить и просчитать. Дилетанты – это те противники, которых можно пожелать только врагу, причем злейшему.

Ничего, и с дилетантами он справится, без вопросов. Дорогу осилит идущий, а ему уже поздно возвращаться. У самолета нет заднего хода, равно как и стоп-крана.

Полагаю, что по сценарию, любовно придуманному Масиком, я должна была в совершенном экстазе повиснуть у него на шее и пролепетать что-то вроде:"Бери меня, милый, я твоя". Еще бы: он сделал такой широкий шаг на пути к совместной счастливой жизни! Но события развернулись совершенно иначе, причем ход их оказался непредсказуемым для всех, в том числе, и для меня. Слишком много событий свалилось на мою многострадальную голову за истекшие сутки с небольшим и слишком много неприятностей меня еще ожидало в ближайшем будущем, которое поэтому вряд ли можно было назвать светлым. Неприятностей – это еще мягко сказано.

Не дождавшись ожидаемой реакции, Масик заглянул через мое плечо в комнату, благо размеры квартиры позволяли просматривать ее всю, практически не сходя с места, и, в свою очередь, онемел. Такой подлянки он явно не предвидел. Прийти к любимой женщине и обнаружить у нее другого мужчину! В глазах моего ненаглядного я прочла столь отчетливое желание придушить меня на месте, что даже слегка струхнула. Но потом сообразила, что при свидетелях мне физическое насилие все-таки не угрожает, но на всякий случай покосилась в сторону Володи. Не могу сказать, чтобы выражение его лица меня успокоило или вдохновило: ему, похоже, страстно хотелось придушить Масика. Но мешало уже мое присутствие.

– Та-а-к, – зловеще протянул Масик, – теперь понятно, почему ты вместо работы занялась уборкой. Дорогого гостя ждала. Нарядилась.

Надо же, заметил! До этого у меня складывалось впечатление, что ему совершенно безразлично, в чем я его принимаю: в вечернем туалете или в тренировочном костюме и тапках на босу ногу.

Володя, по-видимому, смирился с приходом нового для него человека и уже наблюдал за сценой с откровенным удовольствием. Похоже, я дула на воду: совершенно забыла, что общительность не входит в число основных добродетелей моего приятеля. А уж новые лица в своем окружении он просто терпеть не мог.

– А я-то думаю, что в квартире изменилось, – прокомментировал он. Диван диваном, а вот чистота... Но это вряд ли из-за моего прихода, ради меня Наташа так стараться не стала бы. И наряжаться тоже. Правда, Ната?

Я ограничилась неопределенным междометьем, а Масик Володю просто проигнорировал. Он явно размышлял: хлопнуть дверью и гордо уйти в ночь, так и не сделав сцены, или остаться, удовлетворить свое вполне законное любопытство и уже по результатам решать, делать сцену или не стоит. А также остаться или не остаться.

– Ната, ты бы познакомила нас, что ли, – пришел ему на выручку мой приятель. – Неудобно же получается.

– Знакомьтесь, – мрачно буркнула я. – Владимир. Ма... то есть Алексей.

– Новый поклонник? – поинтересовался Масик, в котором любопытство все-таки пересилило все остальные эмоции.

– Скорее – старый друг. А вы, по-видимому, новый друг?

– Я не друг. Я – жених. Во всяком случае, мы собирались пожениться.

Володя вытаращил на меня глаза. Сколько раз он слышал, что после смерти Валерия я больше не намерена искушать судьбу и связывать себя брачными узами. А тут – извольте радоваться – вполне реальный кандидат в новые супруги. С ночевкой пришел.

– Не совсем так, – с нечеловеческой мягкостью произвела я уточнение. Этот милый молодой человек решил, что хочет на мне жениться. Моего мнения на этот счет не спрашивали, то есть им вообще не интересовались. Согласием, кстати, тоже.

– Что ты хочешь этим сказать? – взвился Масик. – Я за тобой ухаживал по всем правилам, ты не возражала, когда я говорил, что мы поженимся, а теперь – поворот на сто восемьдесят градусов. Мнение, согласие... Кому вообще интересно мнение женщины?

Разговор приобретал густоту на глазах. Я не феминистка, но и "Домострой" для меня – не идеал и не настольная книга. Ну что ж, кто предупрежден – тот вооружен. У Масика был один шанс из тысячи на счастливый союз со мной и этот самый шанс он только что уничтожил одной-единственной фразой. Впрочем, сам он мое молчание расценил как признание вины, а посему продолжил:

– Значит, тебя вчера провожал этот вот Владимир?

– Я Нату вчера не провожал, – быстро отреагировал мой приятель. – Я вообще вчера еще был женатым человеком.

– А сегодня стали холостым и пришли в гости с бутылкой водки? С вами все ясно, но ты, Натали, меня просто поражаешь. Вчера тебя провожал какой-то мужчина, сегодня ты выпиваешь с другим и, конечно, куришь. Хотя мое отношение к спиртному и никотину тебе отлично известно. Тебе делает предложение молодой и красивый мужчина, другая бы на твоем месте оценила это счастье по достоинству...

Володя в буквальном смысле слова "отвалил челюсть", я же бровью не повела, потому что давно привыкла к тому, что комплименты мой ненаглядный делает себе. Всегда. И по любому поводу. Я пыталась донести до его сознания, что лучше бы все-таки делать комплименты женщине и от нее получать встречные – ну, не лучше, так по крайней мере естественнее, – но понимания с его стороны не встретила. И махнула рукой, как и на все остальные странности моего милого.

– Я оценила это счастье именно по достоинству, – прервала я страстный монолог Масика. – И по-моему ты сейчас напрасно тратишь красноречие, чтобы убедить меня в очевидном, которое так невероятно.

Все-таки не удержалась – съязвила.

– Между прочим, – попытался снизить пафос сцены Володя, – давайте вернемся за стол. Ната, ты бы дала еще один стакан... жениху. Выпьем за знакомство, обмоем вашу помолвку.

Я молча достала еще один стакан. Пить так пить, сказал котенок, когда его понесли топить. Мне уже нечего было терять. Сейчас появится третий кавалер, и одному Богу известно, что после этого будет. Но мне повезло: зазвонил телефон и Андрей попросил прощения за то, что задерживается. Сможет быть через час, не раньше. Я светским тоном заверила его, что ничего страшного не происходит, можно и через час, и через два, лишь бы его это не слишком обременяло. Володя – спасибо ему большое! – занимал в этот момент Масика, так что тот не слишком прислушивался к моим телефонным переговорам. Появление третьего лица в конце концов подействовало на моего приятеля благотворно и он несколько отошел от своих переживаний.

К моему великому изумлению, Масик от выпивки не отказался. Это после неоднократных и многословных утверждений о том, что спиртное он на дух не переносит. Более того, он еще и закурил, причем не сказала бы, что неумело. Мужчинам все-таки верить нельзя. Обязательно надуют, хотя бы в мелочи.

– Значит, выпьем за знакомство, – продолжила я беседу с того места, на котором меня прервал телефонный звонок. – Остальное во благовременье. Имеется в виду помолвка. Насколько мне известно, при этом еще и кольцо дарят. Ты купил кольцо, солнце мое?

– Какое кольцо? – поперхнулся "Абсолютом" Масик.

– Обручальное, естественно. С бриллиантом и этими, как их там, каратами? Не купил. Значит, и пить не за что... пока.

– А ты, оказывается, корыстная женщина, – не отказал себе в удовольствии мой ненаглядный. – Во главу угла ставишь материальные ценности, а не духовность.

– Обязательно. Брак, дружочек, это серьезный шаг, чтобы на него решиться, нужны какие-то веские аргументы. Если хочешь, материальные доказательства, не ценности, а именно доказательства, подкрепляющие обещания. Я, если тебе интересно, дважды была замужем, поэтому...

– Кстати об обещаниях, – увернулся мой суженый, который меня явно уже не слушал. – Я обещал тебе помочь разобраться с дискетой...

– Какой дискетой? – живо заинтересовался Володя.

Язык мой – враг мой. Зачем вообще надо было посвящать Масика в мои компьютерные проблемы? Темы для разговора, что ли не хватило в один из его визитов? Теперь придется расхлебывать, импровизируя по ходу разговора, причем у меня уже не один оппонент, а целых двое. И как удивительно точно ошибся мой ненаглядный, как, черт побери, некстати перепутал, о чем именно шел наш с ним разговор. Будто нарочно.

– Не с дискетой, а с программой, чтобы переводить материалы без проблем. Обещала подруге...

– Какой подруге?

Мой приятель явно перегибал палку. Обычно он совершенно индифферентен к вещам, его лично не затрагивающим. А тут – такой жгучий интерес к моим дискетам и моим подругам. Ну что ж – лучший вид защиты это нападение.

– Что с тобой? Почему тебя вдруг стали волновать мои проблемы? О программе я тебе говорила месяца три тому назад, когда ты начал ставить мне этот самый, как бишь его, ну, "модем-фикс", что ли...

– Факс-модем?

– Не влияет, пусть факс-модем, все равно ты все уже забыл, конечно. И с каких пор ты меня допрашиваешь о моих подругах? Хватит с меня того, что вот этот товарищ требует чуть ли не ежедневных отчетов в письменном виде. Ты что, тоже хочешь на мне жениться?

Разумеется, последняя фраза была и груба, и вопиюще бестактна, но что хотел, то и получил. К тому же я слегка поддала, так что спрос с меня пониженный. Володя, по-видимому, это понял и мгновенно "сменил пластинку":

– Кстати, об отчетах. Твой... нареченный в курсе последних событий?

– Каких именно? – на всякий случай насторожилась я.

– Как – каких? Приключений с диваном, естественно.

Да что ж они взялись гробить меня по очереди? Рассказывать о вчерашнем вечере Масику именно сейчас? Доложить, что меня не просто проводили, а еще и провели в квартире несколько часов? Да еще приятеля в помощь пригласили? Господи, милосердный боже, за что ты меня сегодня наказываешь? За вчерашнее легкомыслие? Или за все грехи, так сказать, по совокупности? Я наградила Володю взглядом, тянувшим на приличную гранитную плиту, и самым непринужденным тоном ответила:

– Какие же приключения? Ну, помогли мне вчера эту рухлядь донести до помойки, экая важность. Говорить не о чем.

Володя прищурился, но, не брошу камень, догадался не настаивать и вообще очередной раз сменил тему разговора, хотя и не на слишком приятную:

– Когда получу документы, я тебе позвоню, сообщу время похорон. Собственно, я к тебе приехал по вполне конкретному делу, хотя мне не совсем ловко бередить старые раны. Как ты решала эту проблему с Валерием? Что я должен делать?

Масик оторопело крутил головой, пытаясь "въехать" в новый поворот событий. Мне его даже жалко стало на какое-то мгновение. Но уже в следующее я подумала, что Володя слишком долго ждал с изложением основной причины своего визита. Это раз. А во-вторых, всю необходимую информацию он мог преспокойно получить у меня по телефону, а не тащиться в мои Богом забытые выселки. По спине пробежал озноб, а в голове отчетливо прозвучали слова Валерия из сегодняшнего сна: "Ты провинилась. Ты заслуживаешь наказания." Но каким-то чудом я с собой справилась и мой ответ прозвучал почти естественно. Во всяком случае, я на это очень и очень надеялась.

– Тебе нужно просто позвонить в агентство. Кажется, оно называется "Ритуал", в каждом районе оно свое. И заплатить вполне приличную сумму денег. Все остальное сделают без тебя, а что делать тебе – скажут. Вот и все.

– Так просто? Я помню, когда хоронил родителей...

– Это когда было! Все изменилось. Теперь вопрос только в деньгах, а они у тебя, как я понимаю, есть. Если хочешь, приеду, помогу с поминками.

– С какими поминками?

– Ну ты совсем плохой. Хотя, наверное, этим займутся родители Марины. Я свяжусь с ними.

– Отлично. А я, пожалуй, поеду. Устал. Да и тебе не до меня, нужно личную жизнь налаживать.

Масик, наконец, обрел дар речи:

– Может быть, вы объясните мне, в чем дело?

Я коротко удовлетворила его любопытство и пошла провожать Володю. Когда вернулась, мой ненаглядный сидел в той же позе, в какой я его оставила: со стаканом в руке и с полуоткрытым ртом. Мне пришлось достаточно демонстративно закурить, чтобы вывести его из состояния ступора.

– Натали, я догадывался, что ты женщина со странностями, но чтобы настолько... У твоего старого друга вчера погибла жена и вы обсуждаете это так спокойно и непринужденно, что волосы дыбом становятся. Да еще в последнюю очередь, как бы между прочим.

Я пожала плечами.

– У людей разный темперамент, мой милый. Володя, например, человек не только флегматичный, но и замкнутый, переживает все глубоко внутри. Я о смерти Марины узнала сегодня утром, у меня было время и поплакать, и подумать. Да и как-то не осознала я еще... У меня так же было после смерти мужа: по-настоящему я заплакала только после похорон.

Все правильно, только сегодня Володя все переживал не глубоко внутри, а очень даже снаружи. Причем мелко. И только с глазу на глаз со мной. А потом очень быстро перестроился и стал таким, каким я его знала. Если не считать внезапного любопытства к моим проблемам и подругам.

– Твой муж умер?! – поразился Масик. – А я считал, что ты в разводе.

– Развелась я с первым мужем. Валерий был вторым.

– Вторым? И я ничего не знал...

– Ты же не интересовался... К тому же муж не умер, его убили...

Я осеклась. Опять болтаю лишнее! А при тех неприятных открытиях, которые я сделала за последние сутки, мне это может очень даже повредить. Если уже не повредило...

– Кто убил? – ахнул Масик.

– Я. Подсыпала в утренний кофе мышьяк. Зарубила топором в подвале. Испортила тормоза в машине. Ты что, не видишь, я не в себе, несу очевидную чушь, а ты принимаешь все это за чистую монету. Успокойся, пожалуйста. Давай я приготовлю что-нибудь поесть, а то орешки в качестве закуски это не есть хорошо. Да и они закончились. Будешь жареную картошку?

– Буду, – буркнул мой ненаглядный. – Мама думает, что я сегодня не приду, готовить ужин не станет. Не могу же я ложиться спать голодным. А кроме картошки что-нибудь будет?

– Сосиски. Извини, я никого не ждала, в холодильнике почти пусто. Но чем богата...

– Но Владимира-то ты ждала? Или пригласила в пожарном порядке, когда выяснила, что я сегодня не приду?

Упреки, подозренья, тупая боль невыплаканных слез...

– Господи, – устало сказала я, – уймись, неизбежный ты мой. Ну хотя бы подумай, какой дебилкой надо быть, чтобы приглашать в качестве развлечения человека, у которого накануне погибла жена. Все, иду готовить ужин, а ты пока попытайся справиться со своими ревнивыми закидонами. Это – последнее качество в мужчине, которое может мне понравиться, даже если этот мужчина занял первое место на районном конкурсе красоты.

Методом несложной дедукции я высчитала, что обещанная ночевка мне сегодня, похоже, уже не грозит, и, когда оказалась на кухне, осторожно перевела дух. Нет, все-таки мой поклонник – потрясающее явление! Мы с ним толком ни разу не поцеловались за все время его оригинальных ухаживаний, и в результате он приходит к выводу, что нам необходимо провести вместе ночь. Мысль, конечно, здравая, но никак не вписывающаяся в контекст предыдущего поведения. Я заподозрила было, что в события вмешалась мама и дала своему дитятке мудрый совет, но тут же решила: маловероятно. Мальчонке не двадцать лет, уже на пятый десяток покатило, наверняка и без мамы разбирает, где рот, а где – ложка.

Пока разогревала сковородку и доставала из морозилки пакет с картошкой, сообразила, что это – первая трапеза Масика в моем доме. Еще одно испытание для будущей супруги? Господи, да что я в самом деле! Он же сам открытым текстом несколько раз объяснял, что способен только вскипятить воду в чайнике. Электрическом. И больше ничего. Ну, стакан воды подать, если бутылка уже на столе стоит. Интересно, а как он без мамы обходится? Насколько мне известно, женат он ни разу не был. Мне это надо?

Нажарила картошки, сварила сосиски. Хлеб у меня, слава Богу, был. Что еще? Хорошо бы каких-нибудь солений, так где взять? И только я об этом подумала, как в дверях кухни возник Масик, держа в руках баночку из-под майонеза:

– Вот, – торжественно произнес он, – это мама мне с собой дала. К столу.

В баночке была квашеная капуста. Значит, без мамы все-таки не обошлось. То-то он сегодня без шоколадки явился, избежал лишних расходов. А что, вполне разумно: один презент за визит, чтобы не порождать излишних корыстных надежд у будущей подруги жизни. Чтобы, значит, ориентировалась исключительно на духовность. Только такого экспоната в моей коллекции и не хватало. То-то он так дернулся, когда я о кольце заговорила.

За столом мой ненаглядный явно подобрел и перестал бросать на меня сердитые взгляды. Не мной подмечено, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, но подмечено справедливо. Меня, правда, всегда подмывает спросить, откуда этот самый путь нужно начинать, чтобы через желудок попасть в сердце. Учитывая анатомические подробности.

– О каком диване вы говорили, я что-то не понял? – осведомился он, утолив первый голод. – У тебя же нет никакого дивана.

– Уже нет. А до вчерашнего вечера стоял на лоджии. И очень мне мешал. Но одна я бы с ним не справилась...

– Могла меня попросить. Я бы помог.

Обязательно. Как в одном из моих любимых анекдотов:" А я вчера вагон за задний буфер поднимал. – Ну? – Ну и не поднял." Но ведь действительно путь к сердцу мужчины...

Время было сравнительно детское – часов восемь – и он, конечно, мог еще трижды передумать, оставаться ему или нет, посему я стала напряженно придумывать предлог повесомее, чтобы спокойно спать одной в собственной койке. Про Андрея как-то позабыла. Мы заканчивали скромный ужин, когда раздался звонок в дверь и я непроизвольно вздрогнула. Масик посмотрел на меня с изумлением:

– Ты ждешь кого-нибудь еще?

Интонацию этой фразы, особенно последнего слова надо было слышать!

– Да. Одного знакомого. Важная встреча. Деловая.

– Вечером? У тебя дома?!

Я не стала отвечать. Да и что я, собственно, могла ответить? Что испугалась одинокого вечера и пригласила человека, которого почти не знаю? Что перестала правильно ориентироваться в обстановке и поэтому мне страшно? Что мой новый знакомый, похоже, единственный человек, который не просто интересуется тем, что со мной происходит, но еще и пытается как-то помочь? Все это правда, но не оправдание, во всяком случае, для Масика.

Андрей – ну конечно же! – пришел с цветами. Их мне никто не дарил после Валерия и я уже забыла, как это приятно. Но букет, по-видимому, стал той каплей, которая переполнила чашу Масикова терпения. Он вышел из кухни и, демонстративно не замечая Андрея, стал одеваться. А мне вдруг все это надоело, захотелось покоя , так что выяснять отношения я не стала. И вполне хладнокровно выслушала реплику, так сказать, под занавес:

– Я в тебе разочаровался. Мало того, что ты корыстна, ты еще и легкомысленна, как все женщины, впрочем. Возможно, ты как-то исправишь свои ошибки и переменишь поведение, тогда позвони. Но в ближайшее время я буду страшно занят.

Надо полагать, будет смотреть все сериалы по всем программам подряд. Я промолчала, а ненаглядный выпустил последнюю отравленную стрелу, так сказать, под занавес:

– Никогда не думал, что на деловые встречи приходят с букетом, цветы дарят при совершенно иных отношениях.

– Таких, как у нас с тобой? – невинно осведомилась я.

Ответом меня не удостоили. Что ж, леди с дилижанса – лошадям легче. Как говорится, просто встретились два одиночества – а костру разгораться не хочется. Вот и весь разговор. Если учесть, что и у меня в ближайшие дни со свободным временем явно будет напряженка, то все, что ни делается – к лучшему. Хотя бы потому, что хуже, кажется, уже некуда.

Андрей терпеливо ждал, пока я распрощаюсь и смогу уделить ему и цветам достаточно внимания. От ужина отказался и с некоторым скепсисом осмотрел остатки банкета в комнате.

– Наташа, вы вроде бы обещали без меня не пить?

– Не столько без вас, сколько одна, – отпарировала я. – Приезжал мой приятель, тот, у которого жена погибла на пожаре в Морфлоте, привез с собой вот эту роскошную бутылку. Потом пришел Масик.

"И принес баночку квашенной капусты", – добавила я про себя.

– Выходит, я вам помешал? – огорчился Андрей.

– Да Бог с вами, мы же договаривались. Эти, кстати, явились, как судьба, без зова и без звонка, застали меня врасплох, а я и так перестаю соображать что к чему. Знаете, мне почему-то кажется, что без вас я совсем запутаюсь. Не знаю, почему я вам вообще исповедуюсь, но уж так сложилось... В общем, приятель мой, Володя, меня сегодня, как бы это точнее сказать, напугал. Он был совершенно не такой, как всегда...

– Но это, в общем, естественно. Гибель близкого человека... Да и смерть бывшей жены тоже не бог весть какая радость.

– Он утверждает, что вторая женщина – не Лариса. Во всяком случае, он ее не опознал.

– А почему речь зашла о Ларисе? Я же просил вас не делиться ни с кем своими подозрениями. Ох, Наташа, ну зачем вы сами себе вредите? Чисто женская особенность!

Интересно, а каких особенностей он от меня ждал? Чисто мужских? Или особенностей русской национальной охоты?

– Умение навредить себе – это вне пола, – попыталась я отшутиться, хотя, если честно, мне было не до смеха. – Излишняя экспансивность, разговорчивость – тоже. Суровые и молчаливые мужчины давно перевелись в реальной действительности. А жить нужно страстями, как утверждает одна из моих подруг.

– Она, наверное, имела в виду не те страсти, которые происходят от слова "страх", – заметил Андрей. – Ладно, вы такая, какая есть, и я не собираюсь вас переделывать. Дайте мне, пожалуйста, чашку чая, если это несложно, и давайте делиться информацией. Кстати расскажете подробнее, что именно вас тревожило во время разговора с вашим приятелем, может быть, этому существует вполне четкое и разумное объяснение и все ваши страхи рассеются. А я расскажу, как продвигается дело. Кое-что и мне удалось выяснить, не без помощи Павла, конечно. Он сегодня не приедет, не волнуйтесь, но у меня все полномочия.