355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Светлана Хорошилова » Девушки с палаткой » Текст книги (страница 2)
Девушки с палаткой
  • Текст добавлен: 15 марта 2022, 11:02

Текст книги "Девушки с палаткой"


Автор книги: Светлана Хорошилова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Да я её пальцем не трогала!

– А кто тогда?

– Я же говорю – ведьма!

Медсестра, засунув руки в карманы, сделала несколько шагов обратно к кровати. В её лице угадывалась ирония.

– Значит, получается… тебя – Марьяна, Марьяну – ведьма. Так?

– Именно!

– Ладно. – Олеся снова нависла над больной. – Кто с вами был третий? Скажи честно.

– Карга! – ни на минуту не задумываясь, ответила Маркус.

– Ясно. – Медсестра развернулась на каблуках по кругу и демонстративно пошла к двери. Татьяна не стала её задерживать, пытаясь принять решение: уж не вернуться ли ей снова к обету молчания…

В часы посещений перед постовым «аквариумом» возник худой долговязый мужик в клетчатой рубашке, застёгнутой до последней пуговицы, с большими накладными карманами на груди. Из левого кармана топорщился сложенный в несколько раз документ; мужчина выглядел обеспокоенно, шея его была изогнута с выдающимся вперёд подбородком, спина сутула – так он напоминал болотную птицу, либо вопросительный знак.

– Извините, – заговорил он виновато, – в какой палате лежит Маркус Татьяна?

Олеся уставилась на него оценивающе: в этой старомодной клетчатой рубашке он выглядел, словно червяк, выбравшийся на поверхность, и ему не надо было представляться – отчим и отец, звезда городских сплетен, незаслуженный заключённый – только он мог иметь подобный вид, только он мог смотреть по сторонам взглядом побитой собаки.

– Мар-кус… – попытался повторить он более чётко.

– Я поняла вас. – Медсестра вышла к нему навстречу.

Перед ней стоял явно хронический алкоголик, находящийся в стадии ремиссии, и хотя она понимала без особого труда, что в больницу прибыл один из главных персонажей этой загадочной истории, но удивлялась – зачем. В руке он трогательно сжимал сияющий новизной пакет, в котором просвечивались фрукты.

– Что вы там принесли? Ей можно не всё подряд.

Мужчина распахнул перед ней пакет. За фруктами виднелась палка копчёной колбасы.

– Колбасу забирайте – ей сейчас нельзя никакие копчёности. А там что?

Отчим с хрустом вытянул блестящую упаковку.

– Чипсы. Она их любит, – пояснил он виновато.

– Чипсы тоже забирайте. А что там на дне?

– Чупа Чупс. – Мужчина полез рукой на самое дно, чтобы продемонстрировать эксклюзив, который он принёс.

– Забирайте! – Олеся не стала дожидаться, пока он его выловит со дна пакета, потом передумала: – Хотя нет… оставьте. Отнесите бананы, йогурт и этот ваш… Чупа Чупс.

Мужчина захлопнул пакет, войдя в стадию боевой готовности – сейчас его предъявят избитой падчерице.

Олеся сопроводила его до четырнадцатой, чего она не делала никогда в отношении родственников других больных. Когда он исчез за дверью, её начал распирать интерес. Хотелось найти причину, кинуть во флакон дополнительную дозу безобидного лекарства, чтобы был повод войти в палату… Но Татьяна за прошедшие дни освоилась и уже знала – когда и что ей приносят, этот визит вызвал бы подозрение.

Через определённое время отчим вышел из палаты расстроенный, с мокрыми глазами, произнёс, проходя мимо поста: «До свидания!» и покинул отделение. Лопухина после того, как он скрылся за углом, тут же позабыла про завал работы и юркнула в четырнадцатую.

Маркус в это время с удовольствием наворачивала банан.

– Ко мне отшим прыходыл, – выпалила она сразу с набитым ртом, не будучи в курсе, что Олеся давно срисовала его вдоль и поперёк. Все мысли медсестры были только и заняты его приходом.

– Выпустили? – Лопухина брякнула наобум, лишь бы что-то вставить и не показывать столь явного интереса.

– Ну да… Он же не виновен. – Татьяна отбросила кожуру на тарелку, взялась распечатывать Чупа Чупс, настроение у неё было приподнятое. – Он уже полтора месяца не пьёт, исправляется… Хоть какая-то польза от нашего побега. Наказание не прошло даром.

Медсестра опустилась на соседнюю кровать.

– Про что ты?

Маркус откинулась на подушку с торчащей из уголка рта белой пластиковой палкой, издала громкий выдох.

– Из всех, с кем я общалась, только вы малость верите моим словам… По вашему лицу это видно. Сомнения, поиск истины… А все остальные – противные, занудные, зацикленные сухари! Нашли козла отпущения, отчима, и стоят на своём. – Карамель громко загромыхала в зубах. – Говорят мне: «Он вас запугал? Не бойся… Мы его посадим. Он вам больше ничего не сделает. Ты только заявление на него накатай».

Резкий порыв ветра задёргал приоткрытой оконной рамой. Олеся подошла к окну, наглухо закрыла его и окинула взглядом ненастную обстановку на улице: быстро набежали тучи, небо почернело, ветер подбрасывал всё, что попадалось ему на пути, взвинчивал клубы пыли вперемешку с опавшими листьями. Вероятно, снова надвигались ливневые дожди.

– Ну а как же было на самом деле? – присела она.

Пациентка перевела взгляд с потолка на медсестру и перестала громыхать карамелью. Вытащив её изо рта за конец трубочки рукой в лейкопластырях, она облизала губы, произнесла с виноватым видом, опустив глаза:

– Это отчиму надо на нас с Марьянкой заявление катать… Мы его подставили, понимаете? – Карие радужки вновь уставились на Олесю. – Мы организовали побег специально с таким расчётом – не взяли телефонов, одежду не тронули, постель оставили не заправленной… В общем так, чтобы все подумали, будто он нас укокошил.

Дверь распахнулась, Наина вошла задом, подтаскивая за собой наполненное водой ведро со шваброй. Диалогу суждено было прерваться. Олеся сразу молча вышла, чтобы у санитарки не возникало предположений, что постовая медсестра вместо выполнения своих обязанностей часто засиживается в палате под номером «14».

Вечером, перед отходом отделения ко сну Олеся занималась бумажной, рукописной и канцелярской деятельностью: что-то подклеивала, нарезала, что-то записывала, подписывала, вкладывала, а заодно прислушивалась к беседе женщин-коллег с выздоравливающим больным Смирновым. Разговор с Маркус не давал покоя, что-то было не так. Несмотря на несуразные объяснения, чувствовалось: жертва, попавшая в переплёт событий, не врёт и не повторяет чужой текст под чью-то дудку.

За всё время пребывания в стационаре Маркус ни с кем не вошла в контакт, а с ней, с Олесей, разговаривает охотно, делает откровенные признания, хоть и бредовые…

– Мой сосед помешан на изучении всяческих садовых вредителей… – разглагольствовал Смирнов, общительный мужчина в рассвете лет, этим он пытался привлечь внимание обаятельных работниц травматологии. По всей видимости в мужской палате его красноречие не производило должного эффекта перед сонной лежачей аудиторией – битыми мотоциклистами и другими участниками ДТП. – Знаете, как он назвал свою собаку? – Смирнов в ожидании ответа сделал многозначительное лицо. – Даже не пытайтесь угадать, ни за что не угадаете. Собаку у него зовут Листоблошка, козу – Плодожорка, а кота… Сейчас скажу, как у него зовут кота… – Смирнов напрягся. – Щас, щас… О! Вспомнил! Еловый Малый Чёрный Усач! – Женщины прыснули от смеха. – Насекомое с таким названием реально существует, я сам проверял в интернете.

Олеся оторвалась от писанины, с улыбкой наблюдая за коллективом.

– Оригина-ал ваш сосед, – вставила пухленькая коллега-медсестра.

– Мой сосед, – продолжал Смирнов, затронув присутствующих темой, – тщательно оберегает от губительного нашествия вредителей все свои садовые насаждения. Он собирает их с каждого листа вручную, поштучно, по одной такой микроскопической мухе. Затем он внимательно начинает выискивать кладку яиц на листьях…

Раздался новый взрыв хохота. К смеющемуся коллективу приковылял ещё кто-то загипсованный. Олеся ушла в раздумья, но улыбка на лице так и осталась. Казалось, что она сейчас принимает участие в обсуждении повёрнутого соседа, но на самом деле она анализировала произошедшее с юными сёстрами, витала в собственных мыслях, не выдавая ничем оторванность от коллектива.

– Досконально изучает все стадии развития, – не унимался Смирнов, – когда начнётся оплодотворение, вылупление из личинки в моль… – Он изящно облокотился о стойку поста, словно о стойку в баре, придавая разговору про членистоногих некую сексуальность.

Старая ведьма бродит по лесу и стращает девочек: нападает на них, доводит до реанимации – Олеся задумчиво почесала карандашом переносицу. Вряд ли они признаются, что перед этим принимали. Обычные глюки от психотропов, ничего удивительного тут нет. Надо выяснять и это кажется очевидным по характеру повреждений – с ними был кто-то третий. Может их собралась целая компания – устроили вакханалию, затем обкурились, передрались, а результат налицо. Олеся перевела взгляд: в стороне, с серьёзным выражением, подперев спиной стену, стояла Маркус. Безделье и одинокое пребывание в палате вынудило её прибиться к группе людей. Татьяна слушала о чём они говорят, хоть и без явного интереса. Не исключено, что она и этот заядлый любитель тли, о ком рассказывал Смирнов, были на одной волне, возможно, её заскоки также кто-нибудь обсуждал, угорая со смеху… Заметив, что на неё пристально смотрят, она развернулась и поковыляла на свою койку.

Когда больные разбрелись по палатам, и свет постепенно начал в них затухать, Маркус прошла мимо поста, затем обратно. По прошествии часа Олеся заметила её вновь. Когда та возвращалась обратно, медсестра не выдержала.

– Не спится? – спросила она. Та в ответ отозвалась невнятно, но сразу остановилась. – Шоколадку хочешь? – Олеся отломила несколько квадратов и протянула, сама при этом уже смаковала.

Ей стало жаль девчонку, которая до сих пор ходила в больничной одежде, ела из больничной посуды и довольствовалась тремя бананами с одной карамелькой на палке.

Предложению Татьяна обрадовалась, сделав одобрительный кивок. Медсестра предложила присесть.

– Мы с сестрой каждый вечер пьём чай с молоком и с разным шоколадом, – произнесла Татьяна, попробовав маленький кусок. – Не знаете – как она сейчас?

Медсестра неуверенно отреагировала пожиманием плеч.

– Пока без изменений. Ты не волнуйся, я первая узнаю, когда она придёт в себя. У меня свой человечек работает в реанимации, так что… сразу известит.

Маркус немного оттаяла, после чего залюбовалась красочным календарём.

– Я была ещё мелкой, когда моя мама вышла замуж за вдовца. – Сейчас Татьяна говорила как взрослая, детские гримасы и интонация девочки-глупышки сразу куда-то исчезли. – И у этого вдовца была маленькая дочка, мы с ней оказались почти ровесницы. Мы с Марьянкой быстро спелись – это было скорее рождение нашего с ней союза, а не бессмысленного брака матери с отчимом. Иногда бывает такое ощущение, что мы с ней самые настоящие кровные сёстры, а никак не сводные…

Голоса, доносившиеся из палат, стихли совсем – больница погрузилась в повальный сон. За окном продолжали светиться сотни окон многоэтажек – город не придерживался правил больничного распорядка.

– Но после шести лет брака, – продолжала Маркус, – мама заболела и умерла. – У неё выступили слёзы. – Меня хотели родственники к себе забрать, да только я упёрлась, что мы с Марьянкой ни при каких обстоятельствах не расстанемся. – Чем больше она улавливала интерес в глазах Олеси, тем больше ей хотелось рассказать. – Меня даже силой пытались увезти к двоюродной тётке, которую я толком не знаю, а я убежала и неделю в сарае просидела в нашем потайном месте – Марьянка втихаря еду мне приносила. А остальные тогда просто чокнулись с моим розыском – так же литовки по городу висели.

Звезда заборных листовок оказалась интересной рассказчицей, и Олеся совершенно забыла про желание прикорнуть на кушетке в сестринской, сейчас её больше всего волновала исповедь пациентки, которая говорила и говорила без умолку.

– А дальше… Дальше сестра не выдержала и проговорилась отцу – вот с того момента он вроде активизировался, начал бороться за меня, чтоб я с ними осталась жить, доченькой называл, плакал. И родственники отвязались. От нас все отвязались, потому что отчима в округе прозвали «роковым вдовцом». Про него такие легенды ходили… И что он жён своих на тот свет отправил… И вообще, если кто пропадал где-нибудь на другом конце города, сразу на него пальцем показывали, за спиной у него шептались – людям ведь надо языки почесать.

Тот червяк в старомодной рубашке, подумала Олеся, оказывается роковой мужик, центральная фигура главных сплетен на районе. Кто бы мог подумать…

– Марьянка из-за этих сплетен сильно переживала, – рассказывала Маркус. – Это я общительная, а Марьянка… она у нас такая… замкнутая при чужих, общается с узким кругом. Думаю, в этом вина злых языков – она сильно по этому поводу комплексовала. Зато знаете, как она хорошо рисует, ну там мультяшки всякие… Она строит из себя такую взрослую, а на самом деле ещё дитё…

Кто бы говорил, подумала Олеся, если это дитё сейчас ту, другую, дитём называет, то страшно представить какое дитё лежит в реанимации…

– После смерти моей матери, – продолжала Татьяна, – отчим всё чаще стал приходить домой под шафе и с каждым разом по нарастающей. Заходил в коридор, уже с порога начинал корячиться… Видит: мы не спим, запрётся к нам и давай нас жизни учить. Мы с Марьянкой мечтали, чтобы он возвращался как можно позднее, когда мы улеглись, чтобы не видеть его пьяной рожи, и чтобы он к нам не вламывался каждый раз. Трезвый вроде человек человеком: на собрания родительские ходит, вникает что к чему, и задачу по математике решит за нас… Ну короче, нормальный, когда трезвый. А вот напьётся… Всё! Разбегайтесь кто куда… Начал гонять нас за беспорядок, за двойки, за его неудавшуюся жизнь… А мы-то в чём виноваты? С какой стати он выставил нас причиной всех его бед, заставил за всё отдуваться? Мы-то тут причём?

– Успокойся, Таня, вы ни в чём не виноваты, – поддержала Олеся.

– Ну вот… А он начал за нами с ремнём гонять… Один раз ножницами в меня запулил. Знаете, как было больно? У меня потом такой синячище проявился возле глаза. И Марьянку дубасил – совсем с катушек слетел. Короче, надоело нам. Решили мы его как следует проучить.

– Я уже догадываюсь, что было дальше… – вставила Олеся. – И чья была идея?

Маркус мысленно перенеслась в июньский вечер, такой же, как этот, полный таинственности и неопределённости. Отчим завалился спать в старой бане, разумеется, в состоянии полной прострации, как раз перед этим произошло очередное рукоприкладство с полётом тяжёлого табурета, расколовшегося в момент приземления на части. По пути табурет зацепил Марьянину бровь. Назавтра у сестёр намечалось участие в грандиозной вечеринке, к которой они тщательно готовились почти полгода, но с таким синяком на лице Марьяна идти отказывалась.

– Может за сутки спадёт? Давай тональником попробуем замазать! – Таня сочувствовала и кружилась вокруг неё, успокаивала, обнадёживала, но любое прикосновение к синяку вызывало у сестры жгучую боль, тональник не спасал, и Марьяна расплакалась.

– Ненавижу его! Надоело это терпеть! Он не только роковой вдовец, но ещё и роковой отец! Было бы куда свалить, я давно бы свалила! – Марьяна кричала навзрыд, и сестра, слушая её с опущенными промеж колен руками понимала, что права она на все сто. Только сваливать было некуда, сколько не вой… То были крики от безысходности – боль, вызываемая гематомой над глазом, казалась ничтожной в сравнении с болью в душе.

Марьяна смолкла, напряглась, гоняя извилину, – опухшее лицо на чём-то сосредоточилось, в данный момент она активно шевелила мозгами, рождался какой-то план.

– Ты случайно не помнишь Илью? Того, у которого предки уехали за рубеж… – В этих словах не было преступления, Татьяна смекнула не сразу: почему сестра обратилась к ней еле слышно, да ещё наклонилась ближе, бросая на неё тревожный взгляд. В обзор Марьяны попала открытая форточка – девушка не поленилась встать, чтобы её прикрыть, задёрнула шторы. Назревала приватная беседа без ненужных свидетелей и случайных слушателей. Маркус молча следила за её перемещением, пытаясь понять: к чему такая смена настроя, что с ней произошло? Марьяна прислушалась, затаив дыхание: на улице стояла тишь – во дворе ни единого звука, от бани тоже не доносилось ни шороха, ни бряцанья дверной защёлки – одни собаки, ленивый лай которых навеяло ветром издалека.

– Илья… Какой Илья? С которым вы в «Контакте»? – Татьяна наконец сообразила. Сестра уставилась в телефон, поводила, пролистала, после чего выставила перед ней экран с изображением благополучного парня на фоне пылающего костра.

– Недавно мы с ним пересеклись в гипермаркете, в том, огромном, что на проспекте Мира… – Она продолжала вводить в курс дела тем же полушёпотом, будто делилась секретной информацией. – В кафе посидели, короче, я призналась ему, как мы на самом деле живём… – Во время разговора она непринуждённо перелистывала многочисленные снимки с его страницы: закаты, рассветы, горы, водопады… – Он предложил мне одну идею, – девушка отложила телефон на стол, – как можно отца нашего проучить.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю