Текст книги "Проклятье замка Кужигай (СИ)"

Автор книги: Светлана Гольшанская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Светлана Гольшанская
Проклятье замка Кужигай

По широкой сельской дороге гулко стучали конские копыта. Рессоры экипажа жалобно скрипели, когда колеса попадали в выбоину или наскакивали на камень. Четверка серых рысаков бодро неслась вперед, чуя, что конец пути уже близок.

Граф Антон Цагловский отложил томик со стихами Мицкевича – экипаж нещадно трясло, и читать было крайне неудобно. Мужчина выглянул в окно. Мимо проносилось безмятежное море серых, как дорожная пыль, пшеничных колосьев, с бурыми пятнами загнивающих посевов.

Тяжелый горячий воздух давил на грудь. Неожиданный порыв ветра нарушил нависшее над дорогой безмолвие, заколыхал высокие травы. Пшеничное поле заволновалось, зашептались тяжелые колосья, роняя на землю вызревшие зерна. Зашумел обрамлявший поля сосновый бор. Свинцовые тучи заволокли небо и скрыли за собой солнце. Лишенная света даже вечно зеленая хвоя приобрела унылый серый оттенок.

И кто только назвал этот край белым? Изможденный бесконечными войнами, политическими и религиозными конфликтами, он уже давно сменил свой цвет на тоскливый серый. Таким здесь было все: земля, уставшая от стонов раненых и убитых, голодных, больных и обездоленных, небо, заполоненное удушливым дымом от пожаров восстаний, лица людей, уставших от бесконечной борьбы с ветряными мельницами государственной машины, частью которой они стали чуть меньше века назад. Даже стены католических костелов, униатских и православных церквей были совершенно одинакового серого цвета.

Антон пять лет не был дома, а тут почти ничего не изменилось. Разве что соседи все больше распродавали свое имущество и уезжали, кто в центральные губернии Российской империи, повинуясь высочайшему указу, а кто в Европу или даже в Америку. Они, как крысы, бежали с тонущего корабля, потерявшие всякую надежду на обретение свободы на родине.

За семьсот верст от Виленской губернии, учась на медико-хирургическом факультете Киевского университета, Антон с легкостью мог предаваться патриотическим настроениям и осуждать тех, кто в отчаянии решил оборвать пуповину, связывавшую их с родной землей, но стоило ему собственными глазами увидеть творившееся здесь запустение, как сердце дрогнуло, накатила тоска, захотелось бежать прочь, пока не сотрется воспоминание об этом ужасном сером цвете.

Антон мотнул головой, отгоняя недостойные мысли, и перевел взгляд на дорогу. Вдалеке показалась развилка, а возле нее на обочине идол, с древних времен служивший межой майората Цагловских. Антон не удостоил бы и взгляда убогое каменное изваяние, но вдруг его поверхность раскололась. Из трещины багровыми струями начала сочиться кровь. Шляхтич испуганно моргнул. Вот же он, обычный кусок гранита с едва заметными очертаниями человеческой фигуры, целый и невредимый, каким был всегда. Видно, почудилось.

Позади послышались приглушенные раскаты грома. На землю упали первые капли дождя. Мигом посвежело. Экипаж свернул на лесную дорогу, чтобы не попасть под самый ливень. Небо озарила яркая вспышка молнии. Антону показалось, что он увидел белое пятно, выстиранную трудолюбивой хозяйкой простыню, посреди хмурого темного леса. Шляхтич встрепенулся. Наваждение дважды за день? Это уже слишком даже для такого суеверного края.

– Стой! – крикнул Антон кучеру.

Прошло некоторое время, прежде чем слуге удалось справиться с разгоряченными рысаками. Шляхтич спрыгнул на землю и побрел через покрытый густым папоротником подлесок туда, где он видел таинственный силуэт.

На этот раз глаза не подвели Антона. Посреди небольшой поляны лежало тело молодой женщины. Удивительно, что оно показалась ему белым с дороги. На женщине было грязное изодранное платье. На босых ногах горели свежие ссадины. Толстые черные косы растрепались, укрывая израненные плечи и руки.

Антон поспешил проверить, жива ли она. Он осторожно повернул женщину на спину. Она дышала слабо, едва заметно, но все же была жива. Антон хотел было приложить руку к ее лбу, чтобы проверить, нет ли жара, но вдруг заметил, что с его пальцев падают крупные темные капли. Шляхтич удивленно перевернул ладонь. Она оказалась перепачкана в крови. Антон ошарашено глянул на низ живота женщины, на котором только что лежала его рука. По грубой светлой ткани растекалась уродливое багровое пятно.

Из оцепенения Антона вывел раскат грома, раздавшийся где-то совсем рядом. Молния сверкнула всего в нескольких локтях над ним. Холодный ливень плотной стеной хлынул на землю. Шляхтич благодарил бога, что ненастье застигло его не в поле, а в лесу. Не медля больше ни секунды, он подхватил женщину на руки и понес к экипажу. «Надо отвезти ее в замок. Это всего пару верст. Всяко лучше, чем возиться с ней посреди леса во время грозы».

– Кто это? – не преминул поинтересоваться кучер, встревожено глядя на безвольное тело на руках у молодого пана.

– Не знаю, – пожал плечами Антон, забираясь обратно в экипаж. – Ей нужна помощь. Поспеши.

– Но, пане, подбирать на дороге незнакомцев…Чует мое сердце, не к добру это, – продолжал медлить кучер. – А вдруг ее судьба на вас перейдет?

– Юрась, что ты мне предлагаешь? Оставить ее умирать под проливным дождем? – начал сердиться Антон. Как человек образованный, он терпеть не мог деревенских суеверий, которыми славилась его родная земля. – Поехали уже.

Кучер недовольно поморщился, но промолчал. Негоже простым людям в господские дела лезть. Не верит, ну и пес с ним. Потом жизнь сама рассудит, кто был прав.

Быстроногие кони вмиг домчали до замка Цагловских. Заметив их приближение, на улицу выбежал расторопный управляющий Рыгор и кинулся открывать ворота.

Экипаж въехал во двор. Управляющий услужливо подал пану руку, чтобы помочь спуститься, но тот не обратил на него внимания, поглощенный найденной в лесу женщиной. Тряска по разбитой дороге явно не пошла ей на пользу – кровотечение усилилось.

– Захватите чемодан с инструментами, велите нагреть воды и принести чистые простыни в комнату для гостей, – отдал приказание шляхтич, не удостоив Рыгора и взглядом.

Управляющий был в два раза старше молодого графа. Одетый в добротную ливрею с камзолом из синего бархата с серебряными галунами, он куда больше походил на знатного господина, чем его вымокший до нитки, перепачканный в крови и земле хозяин. Но Антон этого даже не заметил. Он быстрым шагом направился к крыльцу, бережно неся на руках бесчувственную женщину, толкнул коленом дверь и вошел внутрь.

Замок Цагловских был построен в конце прошлого века прадедом Антона Вацлавом Цагловским, маршалком Дисненского повета, магнатом, владевшим преуспевающими суконными мануфактурами и крупными ковровыми фабриками в Гродненской и Виленской губерниях. Для строительства родовой усадьбы вблизи села Кужигай, откуда происходил род Цагловских, магнат выписал талантливого архитектора из Италии, по проектам которого делали дворцы для знати по всей Европе.

Замок состоял из трех прямоугольных корпусов. Центральное двухэтажное здание соединялось узкими галереями с двумя боковыми пристройками. Двенадцать высоких граненых башен со стрельчатыми окнами, яркими витражами, машикулями и зубчатыми парапетами привносили в архитектурный ансамбль дух давно ушедшего романтического века благородных рыцарей, которым был так очарован Вацлав в молодости.

Комнат в замке было ровно 146, а окна располагались таким образом, что солнце освещало каждую из них два с половиной дня в году, а затем переходило в следующую.

В свое время Кужигайский замок считался чудом архитектуры. Вацлав холил и лелеял любимое детище, украшал его роскошной мебелью, дорогими коврами, искусными гобеленами, мраморными статуями. В углах комнат находились резные камины, но они служили исключительно для декоративных целей. Для отопления в замке использовался пар. Нагретая слугами в подвалах вода по трубам поступала в стены замка, обогревая его. Под толстым стеклянным полом в парадной располагался огромный аквариум с золотыми рыбками, чьи чешуйки искрились и переливались в ярком свете огромной бронзовой люстры с тысячью свечами.

Во дворе замка были устроены клумбы с экзотическими цветами. Вдоль главной аллеи садовники выстригали из живой изгороди фигуры мифических животных: химер, единорогов, левиафанов, грифонов и сфинксов. По бокам соорудили фонтаны, украшенные статуями античных богов.

Вокруг замка разбили грандиозный английский парк с серебристыми елями, белыми пихтами, стройными соснами, изумрудными лиственницами, тонкоствольными березами и могучими дубами. Тропинки кружили вдоль аккуратных прудиков с карпами, лесных ручейков, покрытых густым вереском болот, вели к залитым солнечным светом полянам с душистым разнотравьем и ароматными дикими ягодами.

Однако после смерти Вацлава его любимое детище лишилось заботливой отцовской руки и начало потихоньку приходить в упадок. Потомки Цагловских оказались не в состоянии следить за столь масштабным сооружением и поддерживать в нем порядок. В ходе бесконечных государственных потрясений, восстаний и войн, на которые оказался столь щедр для этой земли девятнадцатый век, древний шляхецкий род потерял былое могущество, растратил накопленные за долгие годы богатства и угасал в медленной агонии вместе с собственным маентком.

Каменные стены замка начали ветшать. Кое-где осыпалась штукатурка. Разрушалась лепнина на фасадах, уступая беспощадному натиску времени. Заброшенный парк разросся и слился с диким дремучим лесом на границе владений Цагловских. От пышного великолепия осталось лишь двенадцать стройных башенок замка, до сих пор горделиво высящихся над Кужигаем, видных из любой, даже самой отдаленной его части.

Антон отнес женщину в одну из пустовавших комнат на втором этаже, внимательно осмотрел ее и оказал необходимую помощь. Смывая с рук кровь в холодной воде, он посмотрел в окно. Буря стихла. Накрапывал мелкий дождь, но вдалеке в просветах между тучами выглядывало алое закатное солнце, окрашивая небо в теплый апельсиновый цвет.

– Пан Антон, – деликатно закашлялся управляющий, бесшумно отворивший дверь.

Шляхтич кивком велел ему подождать снаружи, вытер руки льняным полотенцем и, собрав инструменты, вышел.

– Пан Антон, вы подобрали ее в лесу? Юрась мне все рассказал. Ох, не стоило вам этого делать, – обратился к нему Рыгор.

– Почему? Только не рассказывай мне снова про эти суеверия, – поморщился Антон. – Я довольно про них от кучера наслушался.

– Я не об этом. Я ее знаю. Она из села. Приживалка у знахарки, у них избы была на отшибе рядом с замком. Только чуть дальше к лесу.

– Это по дороге к озеру? – задумчиво поинтересовался Антон. – Такая старая покосившаяся хата с травяной крышей? Мы с братом часто ходили мимо нее на рыбалку в детстве.

– Она самая, но не в этом дело, – ответил Рыгор.

– А в чем? Не томи, я слишком устал с дороги, – нетерпеливо кинул ему пан. Дикая головная боль сделала его излишне раздражительным. Его единственным желанием сейчас было пропустить рюмку шотландского виски из запасов отца, забраться под одеяло и не вылезать оттуда до второго пришествия.

– Она ведьма, – с совершенно серьезным видом заявил управляющий.

– Что? – поперхнулся Антон.

– По крайней мере, так считают наши дворовые и селяне. Я больше чем уверен, что это они ее выгнали, – начал объяснять Рыгор. – Им вряд ли понравится, что вы ее вернули.

– Какое мне дело до того, что им нравится, а что нет? – усиленно массируя виски, ответил Антон.

– Большое. Пан, вас слишком долго не было. Вы не понимаете. У нас такие настроения из-за этой реформы… – видно было, что управляющий с трудом подбирает слова, пытаясь объяснить, почему так опасно оставлять женщину в доме. – Лучше селян не злить лишний раз, иначе будет худо. Вы должны понять, что…

– Я не хочу ничего понимать! – давая волю настроению, вспылил граф. – Она слишком слаба чтобы куда-то идти. А после того, что они с ней сделали, если это действительно были они, у меня нет никакого желания прислушиваться к их мнению. Пришли ко мне завтра старосту. Я сам потолкую с ним о местных нравах и суевериях.

– Но пан Антон, – взмолился Рыгор. – Это глупо и…

Управляющий осекся, видя, что Антон не намерен его слушать.

– Все, не беспокойте меня сегодня, – ответил шляхтич, стоя на пороге собственной спальни. – Ко мне обращаться, только если у больной поднимется жар, ясно?

– Не извольте беспокоиться, – обреченным тоном ответил управляющий и удалился.

Рыгор с опаской поглядывал на шумных посетителей невзрачного кабака на окраине села. В углу в полном одиночестве сидел человек в черном плаще с накинутым на голову капюшоном. Встретившись с ним взглядом, Рыгор едва заметно наклонил голову. Взяв у кабатчика кружку хмельного кваса, он подошел к незнакомцу и уселся на лавку рядом с ним.

– Он согласился на мое предложение? – прошептал над самым его ухом вкрадчивый голос.

– Он поздно приехал. Сильно устал с дороги. Я не успел с ним ничего обсудить, – мрачно ответил Рыгор.

– Ну, так поторопись, – процедил сквозь зубы незнакомец. – Я и так уже слишком долго ждал, пока этот выживший из ума старик соизволит принять мое предложение.

– Пан Александров, поверьте, я делаю все возможное, чтобы приблизить сделку, но… – залебезил перед ним управляющий. – Без согласия наследника ничего не выйдет.

– Добудь мне его. Это в твоих же интересах, – не преминул напомнить незнакомец, прежде чем встал из-за стола, кинул кабатчику звонкую монету и ушел прочь.

Рыгор ради приличия посидел еще минут пятнадцать, медленно потягивая ядреный квас, а потом поспешил вернуться в замок.

Даже ночью Антону не удалось обрести столь желанный покой. Ему снова снился старый кошмар, преследовавший его еще в детстве. Он бродил по замку из комнаты в комнату и никак не мог найти выхода. Бесконечный лабиринт с ведущими в непроглядную тьму коридорами, узенькими галереями, заканчивающимися тупиками переходами. Антон открывал дверь за дверью, но выхода нигде не было. Даже окна куда-то пропали. Повсюду его встречало лишь безмолвие мертвых камней. В отчаянии он рвал в клочья старинные гобелены, колотил фарфоровые вазы и хрустальные подсвечники, исцарапывал в кровь руки о стены. И тогда Антон просыпался от собственного крика. Но на этот раз его разбудил громкий стук в дверь.

Не дождавшись разрешения, в комнату ввалился бородатый Михась, староста Кужигая. Антон недовольно прищурил один глаз. Кажется, он просил никого не пускать.

– Ваше сиятельство, – взволнованно начал непрошенный гость. – Что же это делается? Мы всем народом выгоняли эту чертовку из села, а вы взяли и вернули ее обратно. Нельзя так. Проклятая она. Ведьма. С бесами. Камнями надо ее с нашей земли гнать, а не привечать в панском доме.

Антон болезненно поморщился, усаживаясь на подушке.

– Михась, ну что за бред? Ты ведь взрослый мужик, а не дите малое, чтобы в бабьи сказки верить. Нет никаких ведьм.

– Ага, нет. А кто ж тогда мор на наше село наслал? Я из-за него троих детей лишился. И Янко-кузнец от той же заразы помер, и Марыська, мельникова жена. Да и ваш батюшка, царствие ему небесное, тоже, чай не без ее злого умысла концы отдал.

– Они умерли от холеры, а нет от ведьминских заговоров. Холера – это такая болезнь, достаточно распространенная. Про нее еще Гиппократ писал. В ней нет ничего сверхъестественного.

– Вы, конечно, ученый пан в этих ваших университетах, но вот что я вам скажу: эта девка – ведьма. Пришла незнамо откуда, дитя нагуляла и не признается от кого. Да вы только в глаза ей загляните и все сами поймете.

В этот момент дверь снова распахнулась. На пороге показалась молодка-горничная и коротко сообщила:

– Пан Антон, она очнулась.

– Вот сейчас как раз и загляну, – шляхтич выразительно посмотрел на старосту. – А ты Михась, домой ступай, а то пахнет от тебя не лучше, чем от помойной собаки.

От него действительно разило крепким самогоном и потом. Эти запахи в купе с непроходящей головной болью, вызывали у пана приступы дурноты.

– Обещайте, что выпроводите ее. Сегодня же! – настаивал Михась, повышая голос.

– Ступай, – махнул на него рукой шляхтич, и тот, наконец, соизволил удалиться.

Антон встал с кровати, накинул поверх ночной рубахи домашний халат, на ходу пригладил растрепанные каштановые волосы и вышел в коридор, где его дожидалась горничная.

– Акулина, откуда в селе узнали про женщину? – полным негодования голосом спросил он. – И как сюда попал этот…

– Простите великодушно, – потупилась девушка. – Видно, Юрась в кабаке проболтался… А Михась, он ведь когда пьяный, напролом идет, как его остановишь? Мы и глазом моргнуть не успели, а он уже в вашей комнате был.

– Ладно, – неожиданно смягчился Антон. – А где Рыгор?

– Пан управляющий ушел на рассвете, – чистосердечно ответила горничная.

– Куда?

– Не сказал… – Акулина закусила нижнюю губу в раздумьях, продолжать или нет. – Он так часто в последнее время уходит. Говорят, с каким-то купцом из столицы встречается.

– Какие у Рыгора могут быть дела с купцом из столицы? – озадаченно пробормотал шляхтич.

Горничная лишь потерянно пожала плечами. Решив не терять времени даром, Антон отправился в комнату, где он вчера оставил свою пациентку. Женщина неподвижно лежала на кровати с закрытыми глазами. Антону на мгновение показалось, что она снова потеряла сознание, но тут длинные черные ресницы затрепетали, веки распахнулись и на него уставилась пара самых обычных, хоть и припухших, карих глаз. Женщина с усилием приподнялась на локтях, чтобы сесть.

– Лежите, – повелительным тоном, который он усвоил за время короткой практики в Киеве, сказал Антон. – Вы еще слишком слабы, чтобы вставать.

Женщина покорно опустилась на кровать, не сводя с него глаз.

– Как мой ребенок? – слабо спросила она.

Антон медленно покачал головой и отвернулся к окну, не выдержав тяжелого взгляда.

– Я не смог его спасти. Было слишком поздно, – ответил он дрогнувшим голосом, который удивил его самого.

Женщина сникла. Губы ее вытянулись в тонкую линию, глаза лихорадочно заблестели. Было видно, что она изо всех сил старается сдержать слезы. Совладав с эмоциями, она заговорила намного громче и тверже:

– Я хочу уйти.

Антон закусил нижнюю губу, соображая, как быстрее завоевать ее доверие.

– Как вас зовут? – спросил пан.

– Купава, – безразлично ответила она

– Красивое имя. Старинное, – шляхтич ласково улыбнулся. Женщину это заметно смутило. – Купава, у вас множественные ушибы. Вы потеряли слишком много крови. Мне пришлось вас прооперировать. Если вы не будете соблюдать постельный режим, то швы разойдутся.

– Я все равно должна уйти, – упрямо настаивала женщина.

– Погодите хотя бы неделю, пока не затянутся раны, – умоляющим тоном сказал пан. Для него это было чем-то новым. Антон не привык просить о чем-либо – слишком уязвимой была его шляхетская гордость, но сейчас ему казалось очень важным уговорить женщину остаться и помочь ей. Жалость, тисками стянувшая сердце, побудила его прийти ей на помощь там, в лесу. Она же заставила переступить через себя сейчас, чтобы вся его работа не пошла насмарку.

– Я не могу. Я… – не сдавалась Купава. – Я накликаю на вас беду, если останусь. Я всегда приношу всем лихо.

– Не накликаете, – добро усмехнулся Антон. – Я родился под счастливой звездой.

Женщина удивленно открыла рот, но не нашлась, что ответить.

– Отдыхайте, – велел ей пан и ушел.

Не успел он дойти до своей комнаты, как в коридоре снова показалась горничная.

– Пан Антон, к вам гость, – тихо сообщила она.

– Что? Опять? Я же сказал, что не хочу никого видеть, – возмутился шляхтич. Неужели ему не дадут и минуты покоя в собственном доме?

– Даже старого друга? – раздался в коридоре знакомый голос.

Лицо Антона заметно просветлело.

– Кастусь, какими судьбами? – удивленно воскликнул он, разглядывая вступившего в полоску света, исходившего от окна, мужчину с лохматой шевелюрой кудрявых светлых волос.

– Услышал, что ты вернулся из Киева, вот и решил навестить, – ответил гость, лукаво улыбаясь.

– Идем, поговорим в кабинете, – Антон крепко пожал руку друга и повел его за собой. – Акулина, будь добра, принеси нам ветчины или полендвицы с хлебом, что найдешь, только поскорее.

Горничная охотно кивнула, радуясь, что к пану вернулась доброе расположение духа.

Мужчины вошли в небольшую светлую комнату с книжным шкафом и двумя мягкими креслами у камина.

– Ну, рассказывай, как ваши дела? Какие новости в нашем захудалом крае? – Антон взял со стола графин с виски, налил его в рюмку и передал другу, который удобно устроился в кресле перед камином. – Я уж не чаял здесь тебя увидеть. Ходили слухи, что вас, как подозреваемых в связи с инсургентами, выслали куда-то под Полтаву.

– Выслали, – грустно ответил Кастусь, принимая у Антона стакан. – Родители с сестрами уже уехали, я тут последние дела заканчиваю.

– Жаль, совсем тоскливо без вас станет. Никого из знакомых в округе не осталось, – посетовал Антон.

– Так поехали со мной, – охотно предложил ему собеседник.

– Под Полтаву? – скривился шляхтич.

– Да нет же, в Америку. Там сейчас осваивают новые территории на западе, прокладывают железную дорогу, ищут в горах золотые жилы. Представляешь, сколько возможностей? Можно начать все с начала, с чистого листа, жить, не оглядываясь на прошлое, не вспоминая, что мы потеряли, что у нас отняли, – голос друга стал непривычно далеким, мечтательным. Он замолчал, испытующе глядя на шляхтича. – Антось, едем. На перекладных доберемся до Кале, оттуда на пароме до Дувра. Сядем на большой корабль, доплывем до Бостона, а потом уж как бог на душу положит.

– Я не могу, – с сожалением ответил Антон.

– Почему? Чего ты надеешься здесь добиться? Наши доходы скуднеют, нашу веру, наш язык запрещают. Нас выгоняют с родной земли, заставляют селиться на чужбине. Это сейчас тебе повезло, что твоя семья осталась вне подозрений. Но ты уверен, что завтра все не изменится? Поехали, Антось, ты ведь никогда не испытывал сантиментов к этой груде камней. Бросай ее. Не будет здесь ничего путного.

– Я обещал старику, что не брошу замок, что хотя бы попытаюсь привести здесь все в порядок прежде чем… – Антон неожиданно смолк и испытующе глянул на собеседника. – Прежде чем уехать. Я не могу нарушить слово.

– Что ж, раз таков твой выбор, – Кастусь разочарованно развел руками.

В кабинет вошла горничная с серебряным подносом, на котором лежали свежие булочки с хрустящей корочкой и куски вяленого мяса.

– Приехал пан Волович из Вильно, – услужливо сообщила она. – Сказать, что вы никого не принимаете?

– Портретист? – вскинул брови Кастусь.

– Скажи, пусть вернется завтра, а лучше третьего дня, – болезненно поморщившись, ответил Антон. – Сегодня у меня нет времени.

– Антось, ты чего? – пристыдил его друг. – Прими человека, чай из Вильно дорога не близкая, тем более мне уже пора. Сборы, знаешь ли, дело хлопотное. Ну, бывай.

– Бывай, – бросил ему на прощание шляхтич и велел Акулине привести злосчастного художника.

Тот битых четыре часа писал со шляхтича портрет, кряхтя и ругаясь с каждым мазком, как будто эта работа доставляла ему еще большее неудобство, чем самому графу.

– А почему такой мрачный? Да я тут на привидение похож! – кисло скривился шляхтич, заглядывая на картину через плечо портретиста.

– Так это вас надо спросить, – проворчал тот, переводя дух после напряженной работы.

Тут в комнату заглянул управляющий.

– Пан Цагловский, – деловитым тоном обратился он к хозяину с порога. – У меня к вам срочное дело.

– Что ж, – безнадежно ответил Антон, отсчитывая половину затребованной художником суммы. – Вот вам аванс, остальное, когда исправите картину.

– Я не смогу ее исправить, пока у вас будет такое выражение лица, – пожаловался Волович. – Я рисую с натуры то, что есть. А пока есть только это мрачное лицо.

– Ну, так присочините что-нибудь. Вы же творец. Где ваше воображение? – начал раздражаться Антон.

– Пан Цагловский! – напомнил о своем присутствии Рыгор.

– Ладно, ступайте. Потом об этом. В следующий раз, – махнул шляхтич художнику, и управляющий поспешил выставить его за дверь. Манеры Рыгора показались Антону не слишком обходительными, но тот промолчал.

– Пан Антон, помните, аккурат после кончины вашего батюшки я вам писал в Киев про предложение купца Александрова, – елейным голосом проговорил управляющий, поворачиваясь к графу.

Антон картинно выпучил глаза и громко ответил:

– Нет!

– Он предлагает большие деньги и…

– Нет!

– Содержание замка влетит вам в круглую сумму и…

– Нет!

– Но зачем вам эта груда камней?

Антон закатил глаза. «Они что, сговорились все сегодня? Я уже все решил в Киеве и не оступлюсь!»

– Нет, это мое последнее слово. И если дорожишь службой, будь добр, не сговаривайся больше ни с кем за моей спиной! – не на шутку рассердился шляхтич, догадавшись о причине неожиданной отлучки управляющего.

– Но… у вас не хватит денег содержать такой большой маенток, – всплеснул руками Рыгор.

– Почему? – нахмурился Антон.

– А ваш отец вам ничего, кроме просьбы сохранить замок не передал? – ехидно спросил управляющий. В Антоне все вскипело от его надменного тона. – Он оставил вам кучу долгов. Фабрики и мануфактуры не приносят былого дохода. После последнего восстания цены на наши товары сильно упали. Мы едва сводим концы с концами. Вы, беззаботно учась в своих университетах, кутя и развлекаясь дни напролет, даже не представляли истинное положение дел вашей семьи. Но теперь вы ее глава. И пора бы уже начать задумываться об этом.

– Хорошо, – предельно спокойно ответил Антон. – Покажи мне бухгалтерские книги.

– Что? – замялся управляющий.

– Бухгалтерские книги. Где они? Я, как глава семьи, хочу их посмотреть и самолично убедиться, что все обстоит именно так, как ты описываешь.

– Но… – глаза Рыгора забегали, как у загнанного в угол зверька. – У меня с собой их нет.

– Так достань их! – прикрикнул на него Антон.

– Слушаюсь, – понурил голову управляющий и удалился.

Антон еще раз проверил самочувствие Купавы. Она быстро шла на поправку. Пожалуй, это было единственным утешительным обстоятельством за этот тяжелый день. После осмотра, Антон позволил себе вернуться в спальню и отдохнуть.

Купец редко изменял своим привычкам. Он ждал Рыгора все в том же занюханном придорожном кабаке сидя в дальнем темном углу. Управляющий незаметной тенью прошмыгнул мимо шумной компании подвыпивших селян. Среди них Рыгор обнаружил несколько знакомых, в том числе сельского старосту Михася. Тот что-то воодушевленно вещал перед толпой товарищей. Селянам сейчас явно было не до Рыгора, поэтому он, оставив осторожность, подошел прямо к Александрову.

– Согласился? – коротко спросил купец.

Рыгор с мрачным видом покачал головой.

– Почему ты его не уговорил? – возмутился купец.

– Не смог. Он еще более упрямый, чем батька, – пожал плечами управляющий. – Придется подождать какое-то время, пока он сам не придет к мысли…

– Я не могу больше ждать. Я и так уже слишком долго ждал, пока его старик не сыграл в ящик. Мне позарез нужна эта чертова «архитектурная жемчужина», понимаешь? – повисла недолгая пауза. Похоже, купец обдумывал только что пришедшую на ум идею. – У него ведь нет наследников и завещание, наверняка составить не успел.

– Куда вы клоните?

– Никуда. Просто… Сколько несчастных случаев приключается с молодыми людьми на охоте, не правда ли?

– Пан Антон не любит охоту, да к тому же сейчас не сезон.

– Наверняка, такой ловкий малый, как ты, Рыгор, что-нибудь придумает, – заговорщически подмигнул ему купец.

– Я не стану брать грех на душу, – управляющий резко поднялся и пошел к выходу. Тут до него донеслись обрывки разговора старосты с мужиками.

– Он меня выгнал, представляете? Меня, старосту, чистого перед богом и людьми, а это бесовку у себя оставил…

В голову Рыгору пришла шальная мысль, но он тут же погнал ее прочь, как чумную.

На следующий день управляющий принес толстую стопку бухгалтерских книг. Антон несколько часов просматривал их, пока в глазах не зарябило от бесконечных колонок с цифрами. Шляхтич снял очки в тонкой оправе и потер переносицу. «Что же я делаю? Разве об этом я мечтал, когда уезжал в университет? Искать ошибки в бухгалтерских книгах? Уличать в обмане проворовавшегося управляющего? Пытаться найти способ, чтобы свести концы с концами и сохранить дом, из которого мне всю жизнь хотелось сбежать? Кого я обманываю? Я здесь всего два дня, а устал так, что уже в могилу пора. Бежать, надо бежать отсюда прочь. Может, стоит воспользоваться предложением Кастуся? Америка… Говорят, там столько земли, что нам и не снилось. На бескрайних зеленых лугах пасутся тучные стада коров, а по прериям свободно скачут табуны одичавших испанских лошадей. Мир безграничных возможностей, где еще жив дух свободы… Я смог бы стать пионером. Осваивать новые территории на Диком Западе. Верно, для врача там всегда найдется работа. Я мог бы открыть собственную практику в каком-нибудь небольшом городке. Вот эта была бы жизнь… чистая, незамутненная, без предрассудков и суеверий, полная приключений и захватывающих дух событий…»

Поднявшийся на улице ветер застучал в окна. Антон дернул головой, прогоняя мечтательную дремоту, и вновь уставился в книги с цифрами. «Вот тут подозрительно. Слишком уж высокие цены на сырье. И здесь. Сомневаюсь, что Рыгор выплачивает рабочим на фабриках такое большое жалованье. Надо бы проверить».

Антон сложил книги на стол аккуратной стопкой и направился к своей пациентке. Купава сидела на подушке, сосредоточенно вышивая какой-то замысловатый узор на льняном платке. Увидев пана, женщина отложила работу и ласково улыбнулась. С ее лица уже пропала болезненная бледность, но в глазах все еще читался страх от пережитого кошмара. Антон никак не мог взять в толк, что злого могли углядеть в ней селяне, за что обвинили во всех своих бедах и так жестоко с ней обошлись. Не было в ней ничего противоестественного, недоброго. Наоборот, она была ласковой, теплой, нежной, как вешний день, наполненный ароматом цветущих яблонь и соловьиных трелей.

– Может, я смогу уйти раньше? – с надеждой спросила Купава.

– Полежите еще пару дней, а то разойдутся швы, – возразил Антон. – Неужели здесь так плохо? Если хотите, я могу попросить слуг вынести кресло на лужайку. Свежий воздух пошел бы вам на пользу и прогнал тоску.

– О, нет, не надо. Просто… селяне. Они озлобились на вас из-за меня. Было бы лучше, если бы я ушла, – пробормотала она себе под нос.

– Для кого лучше? Для вас? Сомневаюсь. А селяне потерпят, пока вы не выздоровеете.

– Что ж, тогда… Спасибо, – сдалась она, протянула свою вышивку Антону. – Возьмите это в благодарность за помощь. Я знаю, на ваших мануфактурах делают лучше, но… у меня больше ничего нет.