Текст книги "Коля"

Автор книги: Светлана Багрянцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Светлана Багрянцева
Коля

Сны из прошлого

Снова эти сны. Реальность из детства приходит и душит. Заставляет плакать. Мне уже двадцать лет. Друг рассказывал, что ему вовсю эротические сны снятся. Я не могу этим похвастать. Меня часто посещают воспоминания из детства.

Открываю глаза, пытаюсь унять саднящую боль в груди. Хочется в туалет, но вставать лень. Поднимаюсь и шлёпаю по дорогущему паркету на первый этаж. На втором тоже есть уборная, но я ещё хочу зайти на кухню попить воды. В горле пересохло и по языку будто наждачной бумагой прошлись. Только бы не заболеть. Мамаша поедом сожрёт. Как же, нужно институт посещать, а не валяться дома.

Свет включается по мере движения. Коричневые обои, которые так любит мама, бесят своей мрачностью. Высокая лестница манит скатиться с неё, как с горки, но я в который раз сдерживаю себя и чинно спускаюсь на первый этаж.

В холле полумрак. Зажглась только одна лампа на стене, освещая мне путь по тёмно-серому мрамору. Из кухни тянет сигаретным дымом. Мать опять встала, чтобы посмолить. Обычно она делает это на кухне, не всегда открывая окно. Мы едим в столовой, а на то, что слуги дышат табачной вонью, ей наплевать.

Мой друг тоже курит. Он говорит, что если ему плохо, то становится легче. Я не думаю, что мне станет легче. У меня стойкое отвращение к сигаретному дыму. Девушка должна быть женственной и пахнуть приятно. Насколько я помню себя, от матери всегда несло табачиной, как от мужика. Она и по характеру такая же. Строгая, непримиримая. Если что, сразу хваталась за ремень.

Захожу в уборную. Морщусь, глядя на себя в зеркало. Потом достаю из пижамных штанов свой отросток, словно ядовитую змею. Противно до жути. Хочется блевать от вида собственного органа. Как же всё достало.

Плетусь на кухню. Мать действительно сидит за столом и курит. На синей клеёнчатой скатерти стоит набитая окурками пепельница. В руках мамы какие-то бумаги. Она по-мужицки переносит сигарету в уголок губ, не вынимая её изо рта, и произносит:

– С добрым утром, сынок.

Это её «сынок» с некоторых пор произносится с особым нажимом. Я улыбаюсь в ответ, хотя внутри всё закипает от несправедливости.

– Доброе утро, мам. Дедушка просил не курить в доме, – мягко напоминаю ей.

– Дед валяется в своей комнате уже полгода и не ходит по дому. Я занимаюсь всем, ещё и претензии от вас получаю. Не ложись спать. Полчаса осталось до будильника. Отвезу тебя в институт.

– Хорошо, – пожимаю плечами и плетусь назад в уборную, чтобы умыться.

Мама всегда такая: сказала, как отрезала. Она заместитель на фирме деда, а с некоторых пор директор. Дедушку разбил паралич полгода назад. Единственное, что он сейчас может – лежать на кровати, шевелить руками и разговаривать. Бразды правления всем приняла мама. Взялась за всё своей железной хваткой. Это вот ей нужно было родиться мужиком, а не мне.

Бабуля в прошлом году умерла от рака. Отца я своего не знаю. Как недавно призналась мать, она родила меня для себя. Ей мужики рядом не нужны, чтобы командовали тут. Хотя этих самых мужчин у неё было полно. Любовники надолго не задерживались. Как только надоедал один, она сразу заводила другого. Таскала их домой, не стесняясь ни меня, ни родителей. Впрочем, дедушка и бабушка махнули рукой. Родила внука и хорошо.

Открываю шкаф-купе. Как же здорово, что появилась одежда унисекс. Можно не париться по поводу внешнего вида. Хотя у меня есть вещи, которые носят только мужчины. Классический костюм, например. Чёрные брюки-дудочки. Всё, чтобы угодить любимой мамуле.

Я рано поняла, что с ней лучше не спорить ещё тогда, в шесть лет. За истерику с красивыми туфельками мне досталось дома. Я отхватила ремня и сквозь слезы доказывала, что я девочка.

Меня записали к психологу. Толстый мужик с раздутыми щеками, заплывшими жиром глазами и большими губищами пытался что-то спрашивать. Я отвечала через силу. Он показал какие-то картинки, попросив сказать, что я вижу. Я смотрела на его некрасивую рожу, чуть не плакала, но отвечала. Какой дурак придумал поставить этого урода детским психологом, чтобы малышню пугать?

– Так объясни мне, Коленька, зачем ты сказал маме, что ты девочка? – противным вкрадчивым голосом снова спросил психолог.

– Я пошутил, – ответила я.

– Зачем ты пошутил?

– Чтобы маму позлить, – захныкала я.

– Никаких отклонений не вижу. У вас умненький, развитый по годам мальчик, – исполнил кривую улыбку врач.

– В следующий раз дошутишься у меня, – маман встала с кресла, подошла ко мне и отвесила оплеуху. – Идем, – грубо сдёрнула за руку со стула.

Врачишка вежливо попрощался. Даже не сказал ей, зачем она бьёт ребёнка. Разумеется, ему же немалые деньги за визит заплатили.

С того самого момента я поняла, что нужно затаиться. Будет только хуже, если я начну что-то доказывать. Взрослым можно всё, а значит, и мне нужно вырасти.

Ну выросла и что? Мне двадцать лет, а авторитарность мамаши никуда не делась. Я до сих пор для неё сынок Коленька, которым можно помыкать как хочешь. В школе училась на отлично, лишь бы мама не ругала. В институт поступила по её указке. Разумеется, на финансовый факультет: фирма деда, в конечном итоге, достанется мне когда-нибудь.

Да, вот так: мысленно о себе в женском роде. Вслух – только в мужском. Мне и без того досталось в школе. Предпочитала дружить с девчонками. Хотя и не выглядела манерно, но парни что-то чувствовали. Они всегда поднимали на смех и издевались. Плевали в спину во дворе школы и орали: «Смотрите, шлюшка пошла! Девочка, сколько ты стоишь?!»

В институте стало полегче. Даже друг появился, но косые взгляды так и шмыгали по моему телу. Неприятно, как будто хотят раздеть и убедиться, какой на самом деле прибор у тебя в штанах.

Натянула шмотки и нехотя вылезла из комнаты. Мама уже ждала на первом этаже. Как всегда, при параде. Чёрный костюм, состоящий из юбки-карандаш и пиджака. Белоснежная блузка. Туфли на высоком каблуке. На лице – легкий макияж. Прическа – волосок к волоску. Маме пятьдесят, но выглядит она гораздо моложе своих лет. Слава косметологам и пластическим хирургам. В незнакомом обществе нас вообще принимают за старшую сестру и брата.

– Опять оделся как попало. Можно и костюм надеть. Я тебе его зачем покупала? – раздражённо сказала родительница, пахнув на меня ароматом табака и мятного леденца.

Как с ней мужики целуются? Я бы не выдержала, если бы ко мне полез целоваться парень вот с таким запахом изо рта. Хотя деньги тут решают многое.

Мы вышли на улицу. Третье сентября. На улице тепло, как летом. Деревья шелестят листьями, и только местами кроны оделись в золото. Красиво выглядит. Когда-нибудь я надену подобное платье в пол и буду ходить по городу, как королева осени.

Охранник услужливо открыл нам заднюю дверь и сел за руль. Я обернулась и увидела, как медсестра в комнате деда открывает окна.

– Коль, давай быстрее. У меня деловая встреча с утра, – недовольно буркнула мать.

Я забралась в салон, села рядом с ней и вздохнула. Машина тронулась с места.

– У тебя, когда экзамен в ГИБДД?

– Завтра.

– Теорию ты сдал. Будем надеяться, что и практику сдашь. Постарайся, не подведи меня. Соловьёвы по жизни были лидерами, а ты размазнёй родился. Хоть здесь не оплошай. Получишь права – и в выходные куплю тебе машину.

– Я постараюсь, мам, обещаю.

Да, в её глазах я всегда была размазнёй. В бокс идти не хотела. Карате меня не привлекало. Упросила деда купить мне скрипку и отдать в музыкальную школу. Мать махнула рукой, тщетно пытаясь затащить в спортивную секцию для мужчин. По её мнению, я занималась ерундой, посещая школу современного танца и пиликая на скрипочке.

Машину водить у меня получилось. Инструктор сказал, что сдам с первого раза. Ну, хоть в чём-то мать не подведу.

Приглашение на день рождения

Институт встречает привычным шумом. Одногруппники скупо здороваются при встрече. Здесь все в курсе, что я отпрыск из богатой семьи, но даже местные мажоры не спешат принимать в свою компанию. Знакомая история, такая же, как и в школе.

– Привет, солнце, – ко мне подбегает подруга Иришка. – Слушай, меня позвали на вечеринку, нужно завтра купить платье. Ты поможешь мне выбрать? Только ты умеешь подобрать наряд так, что он стопроцентно будет к лицу.

Иришка хватает меня за локоть и преданно заглядывает в глаза.

– Привет. Прости, я после учебы экзамен на вождение сдаю. Если получу права, мама в выходной мне машину купит, – виновато говорю я, хотя с чего собственно.

– Ва-а, какой класс! Покатаешь потом? Покатаешь? – неугомонная девушка подпрыгивает на месте.

– Покатаю, – улыбаюсь я.

Она ещё раз подпрыгивает и целует меня в щёку. Её розовые кудри щекотно проезжаются по носу. Я сдерживаю чих и вижу, как по проходу к нам несётся Юрик.

– Привет, ребята. Бро, ты слышал, Полев заболел. Говорят, на последнюю пару с лекцией старшекурсник придёт.

Вот вечно Юрок так. Здоровается с обоими, а потом обращается только ко мне, будто Ирки тут не существует. Мы здороваемся с парнем почти хором. Ирка хихикает и уносится прочь.

– Вот же вертихвостка, – смеюсь я тихо.

– Тебе она нравится? – с какой-то грустью говорит Юра.

– Боже, нет конечно. Она хорошая подруга и не более того. Если хочешь замутить с ней – флаг в руки.

– Я знаю, что она месяц назад с парнем рассталась, но вьётся вокруг тебя, – недовольно дует губы друг.

– Юра, скажу тебе по секрету, Ирка любит высоких парней, как ты. Я еле до ста шестидесяти пяти сантиметров дотянул. Говорю же: флаг в руки и с песнями на амбразуру. Вернее на её аппетитную грудь. Идем, сейчас лекция начнётся. И если хочешь её, перестань игнорить.

Мы с другом садимся в первом ряду. Рядом наша Иришка. Эта девушка, по сути, меня спасает. Если бы она по какой-то причине постоянно не висла на мне, возможно и тут что-то заподозрили бы. Тем не менее, меня всё равно считают слегка странноватым парнем.

Лекции проходят, как обычно. Я, по складу ума, математик и поэтому учеба даётся легко. Другое дело, что я предпочла бы заняться не экономикой, но маму в своё время было не переспорить.

На перемене плетусь в мужской туалет. Если честно, то не комфортно. Такое впечатление, что зашёл не туда и хочется извиниться. Ой, парни, простите, я ошиблась дверью.

Парни стоят у писсуаров, достав свои внушительные агрегаты. Есть и свободные места, но я по привычке скрываюсь в кабинке. Не хочется показывать мой скромных размеров отросток. Да и вообще, я девушка, стыдно должно быть.

Выскребаюсь из кабинки и бочком иду к умывальникам. Взгляд притягивают двое парней, которые пришли на замену тем, что были раньше. Меня не интересуют их задницы, я смотрю на то, что впереди. Нервно сглатываю и ухожу. Подумают ещё, что я на них пялюсь, потому что голубой.

Коридор встречает еле уловимым запахом краски. Строители задержались с ремонтом и стены докрашивали тридцать первого августа. Приятный глазу бежевый цвет тут оправдан. Всё же студенты уже не подростки, и намеренно пачкать их не будут. К тому же, это самый элитный институт города.

Захожу в аудиторию. Одногруппники шумят. Обсуждают вечеринку в субботу. У Кирилла Демидова день рождения. Он сын одного из местных олигархов и широким жестом приглашает всех на вечеринку.

– Соколов! В восемь часов вечера субботы в «Пчёлке». Ты приглашён. Не придешь —обижусь, – кричит он мне.

Я зависаю, открыв рот. Учусь тут два года и никто меня, кроме друзей, никуда не звал. Что это вдруг с Киром? Какая заразная муха его укусила? А если от меня потом ответка потребуется, я же не переживу. Мой день рождения в октябре, мама даже деньги даст на праздник, но я не хочу. Два года меня игнорили, а я их на свой день рождения звать должна?

Присаживаюсь рядом с Юркой. С другой стороны на лавку падает Ирка и тут же берет под руку, прижимаясь ко мне боком.

– Что с Киром случилось? Даже меня позвал. Типа, не переживай, я за всех заплачу, вы только придите. Говорит, обижусь, – затараторила подруга. – Я в пятницу на днюху к подруге иду. Если ещё в субботу к Киру, то я труп.

– Меньше пей и не будет больна, – хохотнул друг, намеренно исказив окончания слова. – А вообще, я бы наживать неприятности не стал и пошёл. Демидов злопамятный, как чёрт. Лично я иду, чего бы не повеселиться на халяву.

Я понимала: лучше идти. Слышала, Демидов просто сказал громко: приходите все. А кого-то, как меня, позвал лично, упомянув, что в случае неявки обидится. Козёл.

Последняя лекция подкралась незаметно. Мы с друзьями по привычке сели в первый ряд. Раньше у меня было плохое зрение. Я носила очки. Мать специально ничего не предпринимала, лишь бы от армии законно откосить. Только этим летом мне сделали лазерную коррекцию зрения.

Двери хлопнули. Я посмотрела на парня, входящего в аудиторию. Внутри всё задрожало и где-то в животе появилось томление. Как же он хорош собой. Высокий, подтянутый. Правильные черты лица. Чёрные как смоль волосы. В бежевом костюме, белой рубашке и галстуке он выглядел настоящим аристократом из девятнадцатого века. Парень поднялся на сцену, и я залипла на его лицо. На вид ему было двадцать три года и, судя по телосложению, парень занимался спортом, этого даже пиджак не скрывал.

– Доброе утро, студенты. Меня зовут Святозар Францевич Адельберг. Можно просто Святозар, поскольку я аспирант, а не преподаватель. Меня попросили прочитать лекцию взамен заболевшего профессора Полева. Я не буду с вами знакомиться. Сразу начну лекцию. Надеюсь, что профессор быстро поправится.

У парня был сильный красивый тембр голоса, с едва заметной хрипотцой. Когда он говорил, по коже пробегали приятные мурашки, а в животе резвился пресловутый рой бабочек. Какой же это нереальный человек. Он словно зашёл к нам из параллельного мира, где существует волшебство. Я слушала его с открытым ртом, боясь даже громко дышать. Сердце отстукивало ритмы латины то затихая, то словно бросаясь в бой. На душе чёрным облаком назревала горечь. Она зарождалась где-то внутри тела и оседала в горле, мешая дышать. Этот мужчина никогда не полюбит такую, как я, – сломанную куклу, девушку, по прихоти злого рока попавшую в тело мальчика. Вокруг полно нормальных людей. Красивых женщин с их грацией и неоспоримой привлекательностью. Кто-то даже в серых мышках находил своё счастье. Мне говорили, что я очень красивый парень, а душа ревела белугой. Я девушка.

Завещание

Вечер проходит, как обычно. Я прячусь в своей комнате, делая вид, что усиленно занимаюсь. Вдруг раздаётся крик. Что случилось? Несусь на первый этаж. Оказывается, скандал в комнате деда. Я хотела ворваться в его спальню, но, услышав своё имя, притулилась к стене рядом с открытой дверью.

– Ты с ума сошёл, папа! – орала мама. – Восемь миллионов Кольке отписал! Зачем ты вызвал нотариуса без моего ведома?!

– Да, я завещал Коле эти деньги. Ты вообще фирму целиком получаешь. Тебе мало? Возможно, Николай захочет открыть свой бизнес, – тихим, но грозным голосом парирует дедушка.

– Папа, ну зачем ты так? Я люблю своего сына и не борюсь с ним за наследство. Он будет работать со мной на фирме, а потом я подпишу завещание на него. Больше всё равно некому оставить дела. Сейчас ты ему даёшь эти деньги, а он всё профукает. Да, возможно откроет бизнес, но погорит. У меня свободной наличности только пять миллионов, остальные деньги в деле. Если что, мне стройку из-за него приостанавливать? Вызовем нотариуса, и ты перепишешь завещание.

– Ты уже и хоронишь меня, да?! – кричит дедушка, но тут же закашливается. – Пошла вон отсюда. Фиг тебе, а не новое завещание. Будешь настаивать – я его перепишу, только в этом случае ты получишь дырку от бублика. Всё отдам Николаю – и счета, и фирму. Привыкла гнобить его, будто не сама родила. Ни любви, ни ласки. Уйди, видеть тебя не хочу.

Я залетаю на цыпочках в уборную и слышу топот ног. Мать уходит из комнаты деда. Он оставил мне наследство, а она недовольна. Разумеется, приятнее всего держать меня под своим каблучком, командовать, указывать, говорить, что я никчёмная.

Слезы наворачиваются на глаза. Быстро умываюсь, останавливая их. «Мужчины не плачут» – так всегда повторяла мама с тех пор, как мне исполнилось семь лет. Если что-то было не так и я начинала реветь, она грубо одёргивала: «Чего нюни распустил, мужик ты или кто? Иди и в морду дай. Что за размазня у меня растёт. Тебе не стыдно вообще, а?»

Мне было ни капельки не стыдно. Наоборот, обида душила. Девочек так не обижают. А ещё хотелось бантики, как у первой красавицы класса Юльки.

Помню линейку на первое сентября. Юлю катал старшеклассник на плече. Она звенела колокольчиком и улыбалась. Шикарные банты украшали косы, а красивое платьице привлекало взгляд и вызывало зависть. Я хотела себе это платье и бантики, и туфельки, и даже косички. Вместо красивого наряда на меня напялили классический костюм для мужчин, только в сильно уменьшенном варианте. Мама стояла рядом, улыбалась, говорила, что я среди мальчиков самый красивый. Ещё бы, только на меня умудрились напялить галстук. Он был на резинке и казалось, душил, как змея из фильма об анаконде. И почему у меня нет феи-крёстной из сказки про Золушку? Взмах волшебной палочки – и противное тело мальчика превращается в девочку.

Снова плещу на лицо водой и хриплю. Накатывает фантомное удушье. Мне кажется, что мою шею снова сковывает этот галстук на резинке. Ненавижу удавки, зато мама просто млеет, когда их на мужиках видит.

Успокаиваю себя и выхожу в холл. Плетусь в комнату деда. Тот смотрит телевизор, поворачивает голову на мои шаги.

– Как ты, дедушка? – спрашиваю ласково.

– Вот только ты приходишь и сразу интересуешься самочувствием, а не завещанием, – усмехается он.

– Не хорони себя, ты ещё поправишься.

– Так я и не хороню. Это врачи мне много уже не дают. Не будем о грустном.

Я сажусь на стул, потом наклоняюсь и, обняв старика, кладу голову ему на плечо.

– Вот всегда ты такой: ласковый, как девчонка. И чего тебе девочкой не родиться? – нежным тоном произносит дед.

– Мама, наверное, очень мальчика хотела.

– Мама много чего хочет. Правильно я сделал, что не переписал на неё фирму при жизни. Составил завещание. Ты получишь восемь миллионов. Можешь не создавать бизнес. Но купи квартиру и уезжай из этого дома. Наташа с каждым годом становится всё жёстче. Ты не сможешь с ней долго, а твоя жена и вовсе не уживётся с такой свекровью.

– Спасибо, дедушка, ты самый лучший, – я поднялась и чмокнула деда в щёку.

– Выключи эту балаболку, устал, спать лягу.

Только дедушка всегда называл телевизор балаболкой. Бабушка всё время смеялась над этим словом. Дед слёг после её смерти, любил так, что не выдержал потери. Мне бы хотелось такой же любви.

Я выключила телевизор, пожелала спокойной ночи и ушла к себе. Интересно, чтобы сказал дед, если бы я призналась о своей трансгендерности.

За столько лет жизни окончательно убедилась, что я именно девочка, а не мальчик гей. Мне нравились мужчины, но совсем иначе. Это шло дополнением к тому, что я испытывала отвращение к собственному телу. Многие пьют гормоны, делают другой паспорт, но не переход. По новому закону достаточно гормонов, справки от врача и совсем не обязательно ложиться на стол хирурга. Я мечтала о полном преображении, чтобы никто даже заподозрить не мог, что я не женщина.

***

Сегодня читать лекцию снова пришёл красавчик – аспирант. Я смотрела на него восторженными глазами и чувствовала томление в груди. Разумеется, я не подойду к нему после лекции. Мне есть что ему сказать, но, как ни странно, и нечего говорить. Не признаваться же, что он мне нравится? Меня не поймут. И будет за счастье, если просто посмеются, а не накостыляют как следует.

– Бро, ты чего так на него пялишься? – шепнул на ухо Юрка.

– Не пялюсь, а внимательно слушаю, не мешай, – отмахнулась я.

Это так заметно, что я на нём залипла? А что поделать, если так? Вот какой совет дадите вы? Не знаете? Вот и я не знаю.

Лекция закончилась. Святозар уходил из аудитории, попрощавшись с нами. Стало так тоскливо, будто солнце внезапно скрылось за тучами, и начался ливень. Раскисать нельзя. Мне ещё экзамен по вождению сдавать. С первого раза не получится – мать устроит словесную взбучку. Порой мне кажется, что я для неё не сын, а мячик, который можно попинать, когда паршивое настроение. Когда у меня будет ребёнок, я стану любить его всем сердцем.

***

Сотрудник ГИБДД, принимавший экзамен, оказался невредным. Специально не заваливал. Я взяла себя в руки и постаралась. Сдала с первого раза и мне подписали экзамен.

– Можете подать заявление и прикрепить все справки через портал госуслуг. Права делают неделю, – объяснил мужчина.

Я поблагодарила его. Окинула взглядом коренастую фигуру мужчины и счастливая пошла вызывать такси.

Домой впорхнула, словно бабочка. Первым делом похвасталась деду. Тот искренне за меня порадовался. Потом я пошла в кабинет матери. Постучала и только после разрешения предстала перед её очами.

– Мам, я сдал. Требую свою машину.

– Хоть какой-то с тебя толк, – буркнула она, отрывая взгляд от ноутбука. – Сначала купим что-то бюджетное. Разобьёшь – не жалко будет.

Разумеется, меня никто не спросил, чего хочу я. Она, как всегда, решила-постановила, а я должен подчиниться. Неожиданно на её столе разразился трелью телефон. Мама взяла его и начала кричать, не стесняясь меня.

– Ты там чем думаешь, Леня?! У нас сдача всех коммуникаций на носу! Не успели?! Я тебе не успею! Выводи людей на вечерние смены, работайте до одиннадцати вечера! Не будет сделано в срок – я тебя уволю, Лёня, так и знай! А мне плевать, что ты со мной спишь! Сегодня ты мой любовник, а завтра – на помойке харчи собираешь! Я всё сказала! – мать бросила трубку и глянула на меня. – Чего уши развесил, иди уже!

Я захлопнула рот и пошла к себе. Такая мама была всегда. Она и ласковая бывала. Читала сказки в детстве на ночь. Эти дни можно было по пальцам пересчитать. Иногда я думаю: зачем она меня родила, чтобы был?

Упала на кровать, заложив руки за голову. Завтра снова в институт, а там будет Святозар. Мечта любой женщины.