Текст книги "Про Фросю"

Автор книги: Светлана Лаврова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Светлана Лаврова
Про Фросю

Всё началось с зайца

Фрося была собака породы бассет и имела такую родословную, что по сравнению с ней английская королева – просто уборщица или потомственная доярка. Но, несмотря на немыслимую знатность, Фрося была особой легкомысленной и вечно ввязывалась в сомнительные истории. Вот и сейчас – на что ей сдался этот заяц? Сидела бы на даче с хозяевами, взирала бы с крылечка на суету мира или, в крайнем случае, побегала бы за бабочкой. Так нет же – Фрося удрала в лес и стала принюхиваться: где бы что интересненькое найти? В ноздри сразу бросился запах тухлой рыбы. Фрося оживилась было, но потом скисла. Тухлая рыба была восхитительным предметом, и неделю назад Фрося досыта с такой рыбиной наигралась на берегу озера. А потом она притащила остатки домой. Она хотела, чтобы хозяева порадовались вместе с ней. Хозяйка перебирала малину для варенья, Фрося положила рыбину прямо в миску с малиной. Хозяйка заверещала так, что Фрося всплеснула ушами и прямо по рассыпавшейся малине рванула к хозяину, не забыв схватить рыбу. Хозяин лежал на диване закрыв глаза и делал вид, что не спит. Фрося нежно его лизнула и положила рыбину прямо ему на бороду. Что было потом, Фрося предпочитала не вспоминать. Словом, с тухлой рыбой Фросе больше связываться не хотелось.

Второй запах, попавшийся на пути, был запах свежей коровьей лепёшки. Фрося остановилась в раздумье. Привлекательно, спору нет. Но ничего особенного. Вон их сколько валяется около посёлка, можно подумать, на дачах живут коровы, а не люди. Фросе же сегодня хотелось чего-нибудь экзотического. И тут она уловила слабый, еле заметный запах зайца.

«Ага, – подумала Фрося. – Попался!» И рванула по следу.

Фрося была, конечно, жутко породистая, но не обученная собака, вела комнатный образ жизни и не сильно разбиралась в дичи. Но даже самый тупой бассет знает, что если ты чего-то унюхал, то за этим надо бежать, а потом вырыть это из норы. Поэтому, когда Фрося увидела наполовину вошедший в землю предмет, напоминающий по форме тарелку, а по размеру – маленький домик, она сразу начала подрывать его всеми четырьмя лапами.

«Странный какой-то заяц, – подумала Фрося. – Большой, железный… может, он и не заяц вовсе. Его надо полностью откопать, а там разберёмся».

Лапы у бассетов мощные, и подрытая с одного края тарелочка-домик закачалась. В тарелочке открылся люк, и оттуда высунулся маленький зелёный человечек.

– Уважаемый абориген! – сказал человечек. – Если изготовление этой ямы не является для вас жизненно необходимым, смею ли я просить вас не копать её? А то моя тарелка шатается и может упасть.

– Да пожалуйста, – сказала покладистая Фроська. – Вы заяц? Вон какие ушки. А почему зелёный? Чтобы казаться листиком?

– Я не заяц, – сказал зелёный человечек с антеннами, – я даже не знаю, что такое заяц. Я инопланетянин и прилетел с планеты Худдо-Бендо. Вообще-то это вынужденная посадка, у меня небольшая авария, а маршрут мой – на Курдиссимо-Карачун.

– Ишь ты, – покачала головой ничего не понявшая Фрося. – Заяц, а говорит, что не заяц.

– Если уж контакт всё равно произошёл, то может, вы подниметесь на борт космического корабля и поделитесь информацией о своей планете? – предложил худдо-бендяк.

«Корабль» – это Фрося понимала. Ей довелось как-то кататься на лодке, причём она всё время путала, с какой стороны лодки ей надо находиться – с той, где вода, или с той, где воды нет, поэтому воспоминания о «корабле» у неё остались самые плачевные. Но вокруг никакой воды вроде не было, и Фрося, опасливо принюхиваясь, залезла вслед за зелёным человечком в люк тарелки. Внутренняя обстановка её разочаровала: не пахло ни тухлой рыбой, ни коровьими лепёшками, ни колбасой.

– Я буду задавать вопросы, а вы, пожалуйста, отвечайте, – сказал инопланетянин. – Кто живёт на вашей планете?

– Во-первых, собаки, – начала перечислять Фроська. – Такие, как я, и немножко другие. Разные.

– Ага, понятно, собаки – разумное население вашей планеты и существуют в виде множества рас.

– Во-вторых, люди, – продолжила Фрося. – Это такие собаки, но без хвоста и ходят на задних лапах.

– Они разумные? – спросил инопланетянин.

– Не всегда, – ответила Фроська. – Иногда ужас до чего неразумные. Им и лаешь, и хвостом стучишь, и лапами скребёшь – не понимают, что меня пора выпустить на улицу. А когда поймут, тогда уже поздно.

– Итак, люди – существа, стоящие на более низкой ступени развития, – понял худдо-бендяк. – У них есть разные расы?

– Да нет, они все какие-то одинаковые, – поморщилась Фрося. – Только пахнут по-разному.

«Люди различают друг друга по запаху», – записал инопланетянин и снова спросил:

– А какие отношения между людьми и собаками?

– Хорошие, – сказала Фрося. – Мои люди меня кормят, моют, гуляют со мной, развлекают меня. Маленькие люди называются человечьи щенки. Они вообще очень славные. У меня есть трое взрослых людей и два щеночка – Леся и Стася. Очень умненькие, умеют бегать на четвереньках, выполняют команду «Гулять!»… Взрослые экземпляры не в пример глупее.

– Они у вас в рабстве? – ужаснулся инопланетянин.

Фрося не знала, что такое «рабство», но согласилась, чтобы сделать приятное зелёному человечку.

– А восстания бывают? – допытывался инопланетянин. – Когда люди перестают слушаться вас и даже… э-э-э… как бы поделикатнее… бьют вас?

– Да бывают, – вздохнула Фрося. – Тухлую рыбу они не любят, чуть принесёшь, сразу это… как его… восстание. Ещё бывают восстания, если залезешь на стол всеми четырьмя лапами и съешь тортик для гостей.

«На планете кипит классовая борьба», – записал инопланетянин. – Теперь опишите ваше жилище, пожалуйста.

– Ну, комнат у нас в доме много, – сказала Фрося, мучительно пытаясь пересчитать четыре хозяйские комнаты. – Одна комната называется кухня, и она самая лучшая. Там в белом холодном шкафу лежат всякие вкусные вещи.

Тут Фрося решила, что скучно описывать их комнаты, и решила рассказать не то, что есть, а то, как, по её мнению, должно быть устроено жилище у всякой уважающей себя собаки.

– В кухне стены у нас из ветчины. Очень красивые, розовые, только мыть их неудобно. Поэтому как они запачкаются, так мы их съедаем. Потолок из разных сортов колбасы, а пол из сала, и, по-моему, зря: белый, быстро пачкается, надо его каждый день вылизывать. Когда сама вылижу, когда людей заставлю… Вместо двери у нас занавески из сосисок, так неудобно – только гости приходят, сразу от занавески сосиски отгрызают. А на всех гостей сосисок не напасёшься. Коридор у нас скромный, тёмный, стены из шоколадной глазури, пол из фруктовой помадки. Для собаки с моей родословной можно бы и чего-нибудь поэффектнее устроить. Я вам говорила, что я родня английской королеве через её любимую левретку? Большая комната тоже выдержана в строгих тонах – шоколадный паркет, стены из кофейного кекса с изюмом строго отделаны белым безе, люстра с леденцовыми подвесками. А вход в большую комнату закупорен огромным тортом с кремом и цукатами. Кто хочет войти, должен прежде вход в торте проесть.

Ещё у нас есть бабушкина комната. Она маленькая, но зато в ней все стены отделаны мясными косточками, а потолок – тефтельками. Подпрыгнешь повыше – и хвать тефтельку. Правда, неудобно, когда с тефтелек с потолка подливка на голову капает, но это ничего, потом можно вылизаться. А в спальне у хозяев на стене большое панно из протухшей рыбы с тефтельками, а по бокам котлетки свисают. «Современное искусство» называется.

– Его едят? – с ужасом спросил инопланетянин.

– Кто как хочет, – пояснила Фрося. – Кто хочет – ест, кто хочет – нюхает. Но самая лучшая комната – у маленьких человечков, Леси и Стаси. Все стены сплошь выложены разными конфетами: тут и морские камушки, и арахис в сахаре, и изюм в шоколаде, и «раковые шейки», и леденцы. Вот ложатся они на ночь в кроватки и могут выковыривать из стены любые конфеты. Кроватки, кстати, из песочного теста, а постели – из слоёных язычков и зефира. Комнату освещают лампочки, засунутые в разноцветные мармеладки, облизанные для яркости. Вот так и живём.

– Какое интересное жилище, – сказал инопланетянин. – И что же, у вас на планете все дома такие?

– Да, – сказала Фрося. – Почти. Мы ещё не очень богатые, а вот есть дома, в которых полы из балыка, а стены из красной икры с подсветкой.

– А ещё кто-нибудь на вашей планете живёт?

– Так, мелочь всякая, – отмахнулась Фрося. – Мухи, самолёты – это то, что жужжит, а не поймаешь. Ещё машины – это крупные собаки со скверным характером, так и норовят на тебя наскочить, еле уворачиваешься. Есть ещё коровы, это полезные животные, потому что производят коровьи лепёшки. В воде плавает тухлая рыба… Да и всё, пожалуй.

Фрося ни слова не сказала о кошках, потому что терпеть их не могла и решила: пусть инопланетянин о них не знает. Как будто их вообще нет.

– А кто у вас на планете командует?

Фрося толком сама не знала, поэтому ответила, как сама думала:

– Наверное, кто-нибудь крупный. Доги там или сенбернары. Кавказские овчарки тоже вполне бы в правительстве управились.

– И как, хорошо вами управляют?

– Хорошо, – кивнула Фрося. – Люди и те согласны, собачья, говорят, жизнь.

– Ну что же, спасибо, наша беседа была для меня очень ценной. Теперь я расскажу на родине о ваших интересных обычаях. Пусть о вашей планете узнает вся Вселенная. Да, кстати, у нас она идёт без названия, под номером 13-13, и я хотел бы назвать её вашим именем – именем первого разумного существа, встретившегося мне здесь. Вы разрешите?

– Да пожалуйста, – согласилась польщенная Фроська. – Меня зовут Фроська.

– Какое изысканное имя! – восхитился худдо-бендяк. – Какое аристократичное. Ну, до свиданья, мне пора.

– Залетайте ещё, – сказала Фрося, помахала хвостом улетающей тарелке и пошла домой. «Приятный день, приятное знакомство, – думала она. – А сейчас ещё и косточку дадут. Бог с ним, с зайцем».

Косточку действительно дали, потом Фрося поиграла с Лесей и Стасей в любимую игру «Кто кого съест», потом все катались друг на друге верхом и отрывали косички и хвосты – что у кого было.

А в чёрном одиночестве Вселенной летела маленькая тарелка, и зелёный человечек в ней грустно улыбался, глядя, как исчезает в космосе чудесная и необыкновенная планета по имени Фроська.

Про Фросю, дырку в тучке и скелет

Была плохая погода. Плохая погода – это когда тучи и дождь. Туч было много, а дождь один, зато противный. Одна небольшая туча младшего школьного возраста ещё только начала работать тучей и по недостатку опыта зацепилась за верхушку большой сосны. Очень основательно зацепилась. Собственно говоря, она вообще на неё нанизалась, как пельмень на вилку. Только пельмень на вилке обычно сидит смирно, а туча очень дёргалась, чтобы освободиться. Дёргалась она дёргалась, прорвала здоровенную дыру и начала падать вниз по сосне. Сначала казалось, что сосна стоит в шляпе с полями, потом – что сосна в пышном воротнике, как испанская королева. Потом – что сосна в балетной юбочке, как лебедь из балета «Лебединое озеро». Только лебедь – грязнуля, и юбочка у него серая. А потом уже ничего не казалось, потому что туча лежала внизу у подножия сосны, прочно на неё надетая.

Фрося, как всякая нормальная собака, дождик любила. Поэтому как с неба закапало, она сразу гулять пошла – со двора, по дорожке, из дачного поселка и в лес. А там туча, на сосну надетая, лежит. Фрося с интересом на неё посмотрела и вежливо так говорит:

– Здравствуйте. Вы туман?

– Нет, – сердито шмыгнула носом туча. То есть шмыгнула бы, если бы у неё был нос.

– Тогда зачем вы тут лежите? – не унималась любознательная Фрося.

– Стихи сочиняю, – фыркнула туча. – Отстань, не видишь – авария у меня.

И туча попыталась заплакать, но раздумала. Потому что тучи плачут чем? Дождём. А если туча лежит на земле, дождю идти некуда.

– Ишь ты, – с уважением сказала Фрося. – Стихи. И авария. Какая у вас жизнь интересная. Может, вам помочь от сосны отцепиться?

– Ты не сможешь, – вздохнула туча. – Ты маленькая.

– И ничего не маленькая, а очень даже крупная для своей породы, – возмутилась Фрося. – А могучая – ну прямо как сенбернар.

И она стала дуть на тучу снизу, чтобы она взлетела и отцепилась от сосны. Фрося дула очень старательно и даже ушами помахала, но туча не пошевелилась.

– Тоже мне, могучий сенбернар, – хмыкнула туча.

– А никто не знает, умеют ли сенбернары сильно дуть, – оправдывалась Фрося. – Может, у них дутельный насос как раз слабенький. Я сейчас знакомых воробьев приглашу. Они вас клювами подхватят и вверх поднимут. У меня везде знакомства.

Но опять ничего не вышло. Потому что клювы воробьев никак за тучу зацепиться не могли. Это всё равно что пытаться поддеть ножом облако пара.

– Очень уж вы бестелесная, – упрекнула Фрося. – Надо вам какой-нибудь скелет сделать.

– Ни за что! – гордо сказала туча. – Лучше я умру, сосной пронзённая. Скелет у тучи! Это какой-то кошмарный сон с привидениями!

Но Фрося всё равно не сдалась. Она пошла домой – ну, в дачный домик, и посмотрела в верхний правый угол. Там жил паук Пахомыч. Вернее, не жил, а от мамы прятался. Потому что мама пауков очень боялась, и как увидит Пахомыча – так начинает, на взгляд Фроси, гавкать очень громко. А Пахомыч пожилой был, и у него инфаркт мог сделаться, а по-старинному – разрыв сердца. Сердце у пауков, конечно, не такое, как у людей, а трубочкой, но всё равно разрывать его жалко. А Фросю паук не боялся. Она его всегда о приближении мамы предупреждала, и Пахомыч вовремя прятался.

Фрося сразу сообразила, что Пахомыч ей поможет. Он оплёл всю тучу паутиной. А за паутину воробьи уже смогли схватиться. И они аккуратно подняли тучу и сняли с сосны.

– Ура! – закричала Фрося снизу.

– А как мне теперь паутину отодрать? – спросила туча вместо благодарности.

– А никак, – сказал паук Пахомыч. – Я самую липкую паутину использовал. Для качества.

– Вам очень идёт, – заторопилась Фрося, чтобы туча опять не огорчилась. – У вас как будто вуаль.

– Ну, тогда ладно, – сказала туча и улетела.

– Хоть бы спасибо сказала, – вздохнул паук Пахомыч. – Никаких моральных основ.

«Основы – это он про скелет», – подумала Фрося.

Но потом оказалось, что туча не такая уж неблагодарная. Потому что по утрам она стала прилетать и устраивать Фросе душ. Маленький такой душ, на Фроську идёт, а на Лесю, Стасю, маму и папу – нет. Только Стася иногда садилась на Фроську верхом, и тогда дождик ей тоже доставался. А один раз вместо воды на Фросю посыпался «дождь» из маленьких живых лягушек. Это редко бывает, но туча уж расстаралась. И Фрося со Стасей бегали за лягушками и ловили, чтобы отнести в пруд, а потом просто так бегали, для веселья.

Это очень здорово – иметь знакомую тучу.

Фрося и сосиска

Жили-были в холодильнике три сосиски и ждали, когда их сварят. Вернее, две сосиски ждали, а третья нет.

– Убегу-ка я в лес, – сказала она. – И стану там зайцем. Всю жизнь мечтала.

– Пропадёшь, – заметила старшая сосиска. Её купили аж позавчера, и у неё был большой жизненный опыт. – В лесу дождь, дикие звери…

Но сосиска не послушалась и выскользнула из холодильника, когда его открывали.

Тут её сразу заметил кот Каська. «Ага!» – подумал кот, сцапал сосиску и отнёс во двор, чтобы полакомиться без помех. Сосиска извернулась и шлёпнула Каську по носу.

– Психованная какая-то сосиска, – обиделся Каська. – Наверное, ядовитая.

Бросил её и удрал, оскорблённый в лучших чувствах. Лежит сосиска во дворе и думает: «Хорошо было Колобку убегать от бабушки с дедушкой, он был круглый, катиться удобно». Полежала-полежала и поползла – вот как гусеницы ползают, только медленнее. Потому что гусеницы к ползанью привычные, а сосиски нет.

Долго ли, коротко ли, доползла она до леса и встретила ёжика.

– Ты случайно не заяц? – подозрительно спросила сосиска.

– Нет, я, наоборот, ёжик, – представился ёжик. – А ты кто?

– Я заяц, – неуверенно сказала сосиска.

– Вот и хорошо, – заулыбался ёжик. – У нас в лесу как раз зайца нет. А почему ты такой странный?

– Новая модель, – объяснила сосиска. – Вообще-то раньше я была сосиской, но теперь хочу работать в вашем лесу зайцем. Ты не знаешь, что для этого нужно?

– Прыгать и есть морковку, – сказал ёжик. – Пойдём, я тебе дам.

Он наколол сосиску на иголочку, отвёз к своей норке и угостил морковкой. Сосиска удивлённо посмотрела на морковку, а морковка не менее удивлённо – на сосиску.

– Здоровенная какая, – сказала сосиска. – Больше меня. И чем-то на меня похожа. Может, мы двоюродные сёстры? Не стану я её есть. Я буду зайцем, сидящим на диете. Для хорошей фигуры.

– Тогда попрыгай, – предложил ёжик.

Сосиска попрыгала. Как-то у неё не попрыгалось.

– Ну вот, – расстроилась сосиска. – А я так мечтала… Не получается из меня зайца. – И заплакала бульонными слезами.

И тут из лесу вышла Фроська.

Нет, вы не думайте, что Фроська была дикая собака динго и жила в лесу. Она нормально жила, на даче с хозяевами, как и полагается воспитанной собаке породы бассет. А в лес просто гулять ходила и со многими лесными жителями дружила. Например, с ёжиком.

– Вот пришла и плачет, – огорченно сказал ёжик и указал Фросе на сосиску. – Кто такая – непонятно. Хотела быть зайцем – а не получилось. Наверное, способностей нет.

– Так это же сосиска! – опознала продукт образованная Фрося. Она очень хорошо к сосискам относилась. Тут сосиска вообще рыдать начала – испугалась, что Фрося ее съест.

– Я просто не знаю, что делать, – сказала Фрося. – Как ее успокоить. Может, пусть уж будет зайцем? Розовым, безухим, безногим, безруким, бесхвостым… Ох, фильм ужасов, а не заяц.

Сосиска заплакала еще сильнее, так что просто уже плавала в бульоне. Ёжик испугался, что начнется наводнение, и сказал, поглаживая сосиску по розовой спинке:

– Да не огорчайся. Подумаешь, заяц. Давай ты будешь у нас в лесу сосиской? Зайцы в каждом лесу есть, а вот сосиски ни у кого нет.

С тех пор все лесные жители очень гордятся, что у них в лесу живёт Удивительный Зверь Сосиска. Академики из Москвы, Парижа и Нью-Таракана приезжают фотографировать редкое животное и изучать его повадки. А мамы, живущие неподалёку от леса, пугают своих непослушных детишек:

– Вот сейчас придёт страшная сосиска и съест тебя!

Только это неправда. Никого сосиска не ест. Она добрая и хорошая.