Текст книги "Злодей в подарочной упаковке"

Автор книги: Светлана Алешина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Тем временем Михаил, так, видимо, звали этого молодого человека, продолжал диалог с товарищем на балконе.

– А когда она будет?

– Не знаю, загляни вечерком! – прокричал мужчина с пятого этажа.

Они громко попрощались, и молодой человек, передумав заходить в подъезд, пошел в другую сторону.

– Слепые дуры! – поразилась я собственному обману зрения. – Это же надо было так ошибиться!

– Да что там. – Маринка была немного расстроена, потому что подумала, что мы совсем близко подошли к развязке всей этой истории. – Не стоит себя укорять. Но зато хоть все прояснилось. А то гадали бы сейчас: зачем он зашел именно в этот подъезд, что он там делал, где теперь его искать?..

– У меня сразу возникла мысль, что он шел к Антону, – призналась я. – И подумалось, что, если это был Дмитрий, он обязательно обратил бы внимание на машину около подъезда. – Не сомневаюсь, что он запомнил тот автомобиль, под колеса которого бросил Леру. Увидев именно ее, он не стал бы даже подходить к подъезду. Так что это был точно не он.

– Слушай, Оль, – зашептала Маринка. – А может быть, ты и тогда ночью ошиблась? Может быть, и не толкнул он ее вовсе? Просто пробегал мимо паренек, а Витька за ним ломанулся? Тут хочешь не хочешь, а, если за тобой гонятся, убегать надо.

Я сама задавала себе не раз те же вопросы, но почему-то была уверена, что той ночью Дмитрий толкнул девушку под колеса. Сомнений никаких! И то, что я сейчас ошиблась, ни о чем еще не говорит.

– Нет, Маринка, – твердо ответила я. – Я, может быть, и не видела четко, как Дима толкнул Валерию, но уверена, что в трагедии виноват он.

– Слушай, а за фотографией-то надо вернуться, а то так и будем всех подозревать, – вспомнила Маринка.

– Ты сиди здесь, а я быстро сбегаю, – решила я. – Вместе заходить в принципе нет смысла, да и идти-то здесь два шага.

Я вышла из машины и направилась к подъезду Татьяны. Поднявшись на седьмой этаж, я позвонила. Таня открыла почти сразу же.

– А-а, это опять вы, а я думала подруга, – пропустила меня в прихожую Татьяна.

– Я забыла забрать у вас ту фотографию, где сняты Дмитрий с Валерией. А по дороге вспомнила, – сообщила я о цели своего возвращения.

– Да, конечно, сейчас принесу. – Таня отправилась на кухню и, вернувшись, протянула мне снимок.

– А что, Антона нет дома? – поинтересовалась она.

– Мы еще к нему не заходили.

– Я не сказала вам сразу, но Антон может сейчас находиться не вполне в нормальном состоянии. У него иногда случаются запои, тогда он совершенно отключается. Может быть, он опять запил, – предупредила Татьяна, провожая меня. – Вы стучите громче, может быть, он в похмельном бреду вас и услышит.

Возвратившись к машине, я не стала даже присаживаться.

– Может быть, тебе остаться? – предложила я Маринке.

– Нет! – категорически заявила она. – Я с тобой! Или же оплачивай мне услуги охранника дополнительно, и я с большим удовольствием буду бдить твою тачку.

– Дорогая моя, ты пока еще годишься для более интеллектуальной работы, – пожурила я подругу. – Вставай, не брошу я тебя.

На третий этаж типичной для Тарасова панельной девятиэтажки мы поднялись пешком, чтобы не разочаровываться в очередной раз в качестве работы местного лифта. На двери не оказалось даже кнопки звонка, но, вспомнив совет Татьяны, я постучала в деревянную дверь. Маринка зачем-то отошла от двери и смотрела вниз и вверх по лестничной клетке, будто выясняя, не наблюдает ли за нами кто-то. Роль частного детектива, судя по всему, привлекала ее гораздо больше, чем должность секретаря редакции.

Повторный стук не принес никаких результатов. Маринка тоже постучала своим маленьким кулачком в дверь, но ответом было молчание.

– Нет никого дома, – констатировала подруга.

– Или же нам не хотят открывать, – предположила я.

Только после многократного стука хозяин дома открыл нам наконец, и мы увидели на пороге молодого мужчину – под определение молодой человек он подходил уже с большим трудом – неприятной наружности в неряшливой домашней одежде. Это и был, наверное, Антон. На вид ему можно было дать не больше тридцати, но выглядел он старше, может, потому, что был не брит, волосы на голове торчали в разные стороны, а глаза смотрели сквозь тонкие щелки из-под набухших век. Антон, вероятно, спал, поэтому сначала и не открывал дверь, пребывая в таком состоянии. Ведя, очевидно, активный ночной образ жизни, работая охранником или сторожем, он день превращал в ночь, и мы буквально ворвались в его отдых среди ночи – если говорить о его режиме дня. Хотя, если повнимательнее приглядеться, а особенно – принюхаться, можно было ощутить тяжелый запах перегара, да и на ногах стоял он не очень твердо.

– Чего надо? – грубо спросил Антон, слегка покачиваясь из стороны в сторону, силясь сфокусировать взгляд в одной точке. Но, так как это ни к чему не привело, голова его опустилась, а взгляд остановился где-то в районе наших ног.

– А ничего! Дай пройти! – бодро выскочила вперед Маринка, по опыту, видимо, знающая, как надо вести себя в таких случаях.

– Зачем? – удивленный ее наглостью, спросил Антон, но уже без недавнего гонора.

– Мы хотели бы с вами поговорить, – начала я, но не договорила, так как Антон опять начал грубить.

– Вот сволочи! – присовокупив к этой фразе пару жестких матерных слов, выругался он. – Затрахали совсем! Нет у меня желания подключаться к вашему телевидению. Пошли вон, бл…и!

Такого приема я не ожидала, впрочем, так же как и Маринка, которая и взяла на себя дальнейшие переговоры.

– Успокойся, козел! – в том же тоне ответила она ему. – Тебе не только телевидение подключить надо, но еще и мозгов немного. Мы пришли по делу!

– По какому? – спросил в очередной раз Антон, и я поняла, что этот разговор в дверях может затянуться на более длительное время, чем мы планировали. Только сейчас я поняла, вспомнив слова Татьяны, что Антон страдает алкоголизмом и мы пришли в период одного из запоев. Он явно не был намерен общаться с кем бы то ни было.

– Дай пройти, и мы все расскажем! – Маринка наперла на него и толкнула дверь рукой.

Открыть она ее, конечно же, не смогла, но Антон уже сам пропустил нас в свое жилище. Квартиру эту нормальным домом назвать было невозможно. Различий между вылизанной жилплощадью семьи Юроковых и халупой Антона было слишком много. Типичный алкаш, каких в нашем городе немало, за жилищем он не следил, так же, впрочем, как и за самим собой. Мы прошли на кухню, не раздеваясь, под невнятное бормотание Антона.

– А я думал, опять эти… с кабельного, – себе под нос шептал он. – Подключайтесь! Подключайтесь! Задолбали уже ходить! Жить и пить спокойно не дают.

На кухне, кроме двух табуреток, из мебели ничего больше не было. Кухонный стол заменяло неширокое металлическое ответвление от раковины, на котором лежал кусок хлеба в рваном целлофановом пакете. Холодильника не было, как, впрочем, и шкафа, в котором обычно хранится всякая кухонная утварь. Клеенка на стенах, заменяющая плитку, была местами оторвана.

Маринка уступила мне место на табуретке, а сама встала к окну, облокотившись на подоконник. Антон безвольно опустился на другую рядом.

– Выкладывай, – исподлобья он взглянул на Маринку, видимо, считая, что переговоры вести будет именно она.

– Мы знакомы с одним вашим другом – Дмитрием, – начала я, подождав, пока Антон медленно перевел взгляд на меня. – Но он куда-то пропал, и мы хотели бы его найти.

– Зачем вам Димка? – безразлично спросил Антон.

– Нужно, – таким же тоном ответила Маринка. Она, как я поняла, издевалась над ним.

– А чего его искать-то? – удивился наш собеседник, если так можно было назвать этого сгорбленного мужчину, тупо уставившегося в пол и безвольно опустившего голову. – Вон он напротив живет. Только руку поднять надо…

Вот это удача! Мы аж подпрыгнули с Маринкой, удивившись, что разгадка так близка. Вот оно! Если бы весть о том, что Дмитрий находится буквально за стенкой, застала нас в другой момент и была бы не столь неожиданной, мы бы с Маринкой спокойно обдумали ситуацию. Но в тот момент мы ни о чем не думали, точнее говоря, не знаю, о чем мы обе думали, когда выбегали из жилища Антона и звонили в квартиру к Дмитрию.

Дверь перед нами сразу же распахнулась, и на пороге появилась молоденькая девушка, очень симпатичная и фигуристая, которая тут же вежливо спросила:

– Извините, вам кого?

– Мы хотели бы поговорить с Дмитрием, – сообщила я незнакомке.

Она немного отошла от двери и громко крикнула:

– Димка, опять тебя спрашивают. Иди быстрее.

Я сразу же сообразила, что, если она так спокойно зовет к двум девушкам приятной наружности, как бы нескромно это ни звучало, Дмитрия, то ей он приходится не иначе как братом или же каким-то другим родственником, но не молодым человеком, поэтому мысль об изменах Валерии сразу же улетучилась. Мы с Маринкой продвинулись в прихожую и застыли в ожидании появления Дмитрия. Но, когда из комнаты напротив вышел худощавый подросток, нашему разочарованию не было предела. Это был не тот Дмитрий, с которым мы жаждали встретиться.

– Вам чего? – спросил паренек, приближаясь к нам.

– Извините, пожалуйста, но мы немного ошиблись, – сразу же сообразила я. – Нам, к сожалению, нужен другой Дмитрий.

– А здесь только один я такой, – с гордостью сообщил молодой человек, который, судя по возрасту, даже еще не брился.

– Извините, – добавила я, и мы с Маринкой выскользнули в коридор.

– Кто это был? – послышался голос девушки, когда дверь за нами звонко хлопнула.

– Искали какого-то Дмитрия, – пояснил ей паренек.

– Странный способ разыскивать человека, – заметила его сестра. – Ломиться в первую попавшуюся дверь.

Да, к сожалению, встреча с Дмитрием откладывалась опять на неопределенный срок. Мы с Маринкой вернулись к двери Антона и сильно постучали, не стесняясь. В квартире стояла тишина, но, по моим соображениям, он не мог так быстро уйти из дома, скорее всего опять залег спать. Только после повторного стука ногой он открыл нам.

– Чего опять-то? – начал хозяин жилища диалог с нами тем же недовольным голосом.

– Это не тот Дмитрий, который нам нужен, – объяснила Маринка, и, не дожидаясь приглашения, мы опять прошли в кухню, заняв прежние позиции.

– У меня здесь не притон для мужиков, и искать вам здесь нечего, – уверенно сказал Антон, покачиваясь на табуретке.

В искренность его слов я не верила, потому что жилище и в самом деле напоминало притон для алкашей. Татьяна же не могла обмануть меня, я почему-то ей верила. Она не была похожа на девушку, которая способна лгать или же запутывать следы. Тем более, как я поняла, во всей этой истории она занимала должность более-менее рядового наблюдателя, так что врать ей не было никакого смысла.

– А вспомнить тебе трудно, что ли? – начала дерзить Маринка. – Шевели немного мозгами!

– Чего ими шевелить, если я все равно ничего не знаю! – огрызнулся Антон и чуть не упал с табуретки, покачнувшись в левую сторону.

– До прихода к вам мы разговаривали с Татьяной, которая живет в соседнем доме, – решила я помочь ему вспомнить нужную нам информацию. – Она сказала, что познакомилась с Дмитрием у вас дома около двух месяцев назад.

– У меня?! Два месяца? Дмитрий?.. – Антон пробурчал себе под нос эти абсолютно бестолковые вопросы, с трудом поднялся с табуретки и подошел к чайнику. Подняв его на уровне головы, он глотнул из горлышка воду и чуть не поперхнулся, а потом, громко кашляя, возвратился на место.

– Так бы сразу и сказали, – сделал нам замечание Антон. – Вам Димка нужен, я все понял.

– Ну, наконец-то, – хором откликнулись мы с Маринкой, обрадовавшись тому, что дождались этого сообщения, что Антон начал хоть что-то понимать. Только вот то, что малолетнего соседа он называл Дмитрием, а взрослого мужчину – Димкой, не могло не насторожить. Хотя это обращение свидетельствовало о том, что Антон находится в дружеских отношениях с интересующим нас молодым человеком, если допускает такое обращение. Еще мы с Маринкой усвоили, что Антон в очень плохом состоянии, если имена Дмитрий и Димка воспринимал как два разных имени.

– С Димкой мы вместе служили в армии, – начал свой рассказ Антон довольно-таки бодро. – Распределение на Дальний Восток в то время было единственным вариантом для молодых пацанов без денег и без связей, поэтому еще в Тарасове, около приемного пункта, мы знали, что место нашей будущей службы будет где-то в районе Тынды. Именно в тот день я и познакомился с Димкой. Мы с ним провели два долгих года вместе.

На этом месте своего рассказа Антон горестно вздохнул, видимо, жалея о том, что невозможно вернуть прошедшие годы, поднялся с табуретки и, пошатываясь, направился на выход.

– Куда это он? – спросила у меня Маринка, как только Антон выполз из кухни.

– Может быть, он решил в одиночестве вспоминать те счастливые годки? – предположила я.

Маринка сорвалась с места и побежала вслед за хозяином халупы. Догнала она его, сделав всего несколько шагов. Антон рылся в полке маленького шкафа, который был одним из двух предметов мебели в комнате, кроме него, стоял небольшой двухместный диванчик. Картина не слишком эстетичная, если еще прибавить к ней грязное одеяние хозяина. Копался он долго, пока не извлек сильно помятый целлофановый пакет с черно-белыми потрепанными фотографиями. С этим драгоценным грузом он возвратился в кухню.

– Да, армия для настоящего мужика – святое дело, – съехидничала Маринка.

Антон не обратил на это никакого внимания. Он вывалил себе на колени содержимое пакета, потянув его за верхние уголки. Несколько фотографий упало на пол, но никто из присутствующих за ними не потянулся. Видимо, предполагалось, что все эти снимки должны были стать составляющей частью армейского альбома, разрисованного цветными картинками с изображением голых женщин и военных погон, и надписями типа «Дембель недалеко, служи, солдат, легко!». Но у Антона и такого творения солдатских рук не было, поэтому фотографии мирно покоились в простом целлофановом пакете.

– Вот! Это все оттуда, – восхищенно пробормотал Антон и стал вглядываться в каждый снимок. Перечисление всех армейских друзей заняло больше пятнадцати минут, но нам с Маринкой это было неинтересно. Представление каждого сослуживца начиналось с показа его фотографии, затем шла история знакомства с ним, и под конец Антон говорил:

– А где он сейчас, и не знаю.

Он тяжело вздыхал и приступал к рассказу о следующем армейском товарище. Долгое время выслушивать его воспоминания у меня не было никакого желания, у Маринки тоже.

– А Дмитрий где? – спросила я у Антона, передавая Маринке просмотренные фотографии заочно знакомых нам сослуживцев.

– Щас, где-то здесь. – Антон увлеченно ковырялся в куче снимков на коленях и наконец, выудив оттуда одну фотографию, сказал восхищенно: – Он мне, гад такой, своей не подарил, но вот общая с ним осталась. Это Валерка… Это Колян…

Антон принялся перечислять по именам всех снятых на этой фотографии сослуживцев.

– А вот и Димка, – он ткнул пальцем на исхудавшего молодого солдатика во втором ряду с краю. – Хороший пацан! Наши кровати в казарме рядом стояли. Он один раз ночью попутался, прилег рядом со мной и уснул. Смеху было потом! Хорошо, что кликуху «голубые» нам после этого не присобачили.

– А вы не знаете его полного имени, фамилии? – поинтересовалась я у Антона, убедившись, что на снимке был именно тот Дмитрий, которого мы разыскиваем. Только на фотографии, которую я взяла у Татьяны, Дмитрий был немного полнее, черты лица резче и появился этот шрам над бровью, которого до армии у него не было.

– Корандин Дмитрий… – Антон силился вспомнить отчество, но его усилия были тщетны. – Афанасьевич или Анатольевич, а может быть, и Алексеевич. Нет, не помню, но точно где-то на эту букву.

– А как нам его найти? – задала я следующий вопрос, надеясь, что он вспомнит хоть приблизительно, где живет Дмитрий.

– Ну-у, не знаю, – протянул Антон, свернув губы трубочкой. – Я сам с ним только недавно увиделся на улице, случайно. Шел я, значит, в магазин, и обгоняет меня какой-то мужик. Толкнул меня в плечо, сволочь такая, ну я и подошел к нему разобраться, за что он меня так пнул. А когда посмотрел на этого нахала, понял, что это Димка, почти родной мне. Точнее говоря, он меня первым узнал, и, если бы вовремя не крикнул, что меня знает, хана бы ему была. У меня кулак тяжелый.

При этих словах Антон потряс сжатой ладонью перед моим носом, и я поняла, что если бы он на самом деле кинулся на Дмитрия, то плохо бы пришлось именно Антону. Уж очень мал был его кулак, да и в борьбе он, видно, был несилен, вот только гонору многовато.

– А тут друг оказался! – продолжил Антон свой рассказ, не разжимая кулака. – Я пригласил его к себе, мы посидели. Да-а… Хорошо посидели, но недолго. Танька эта прибежала, а потом Димка с ней и ушел. Вспомнили мы с ним былые годы хорошо, я тогда после этого только на третий день в себя пришел.

Я усмехнулась, понимая, что после ухода Дмитрия Антон продолжил праздник с большим количеством спиртного, которое и отключило его на длительное время.

– А о себе он ничего не рассказывал? – поинтересовалась я. – Где работает? Живет? Что сейчас делает?

– А тебе-то какое дело? – Антон опять стал грубить, видимо, под действием сжатого кулака. – Он – мой друг, а ты кто?

– А я – подруга! – выскочила вперед Маринка.

– Нет, – твердо сказал Антон. – Ничего не знаю. Некогда нам было обсуждать-то, да и нечего.

– А ты не врешь? – заглянув прямо ему в лицо, спросила Маринка.

– С чего мне врать-то? – изумился такой наглости Антон. – Пьяные мы были оба. Димка много пьет, но никогда не напивается, а в тот вечер был вдрызг. Рассказывал он о несчастной любви какой-то, а больше ничего. Танька его уволокла, у нее и спрашивайте. Она его увела…

Антон еще раз глубоко вздохнул, вспомнив о потере друга, и опять подошел к чайнику, чтобы глотнуть водички. Но он неудачно наклонил его, крышка слетела и, направляемая струей воды, ударила его по самому лбу. Антон стоял мокрый и обиженный на то, что ни капли не попало в рот.

Наверное, от Антона дожидаться какой-либо другой дополнительной информации о Дмитрии было бесполезно, кроме, конечно же, бесконечных воспоминаний о совместной службе. Да и нам с Маринкой уже порядком надоело не только слушать этого алкаша, но и смотреть на него.

– Ну, спасибо тебе, – поблагодарила Антона Маринка. – Привет Димке, если увидишь.

– Передам, конечно! А от кого? – наконец-то поинтересовался он тем, как нас зовут.

– От подруги, скажи! – Маринка не стала представляться. – И по этому номеру мне звякнешь, как только его встретишь. Понял?

– Да! – послушно ответил Антон и взял в руки бумажку, на которой был записан номер моего сотового телефона.

Мы пошли к выходу и сами открыли дверь. Антон остался на кухне, не удосужившись проводить нас. Мы вышли из его хибары, громко хлопнув дверью.

На улице было свежо и немного прохладно. Обстановка у подъезда практически не изменилась, если не считать того, что играющих детей стало еще больше. Наша машина одиноко стояла около подъезда.

– В редакцию! – скомандовала я и опустилась на сиденье водителя.

– Только фамилия, – обобщила всю полученную для нашего расследования информацию Маринка.

– Да нет, – не согласилась я с ней. – Еще и фотография.

И я достала из сумочки снимок, который взяла у Антона, не сообщая ему об этом. Может быть, и этот снимок пригодится, кто знает?

– Ну ты даешь! – удивилась Маринка моей проворности и жестокости. – Самое дорогое у мужика отняла – память.

– Самое дорогое для него – водка! – поправила я подругу. – А ее я не отнимала.

Я взглянула на часы в машине: рабочий день был в самом разгаре.

– Может быть, заглянем еще в больницу? Вдруг нам удастся поговорить с Лерой, да и разговор с ее матерью нам не повредит! – предложила я Маринке.

– Давай, – сразу же согласилась подруга, так как начавшееся расследование заинтересовало ее, и она уже хотела взглянуть в глаза тому человеку, по вине которого мы провели почти час, выслушивая откровения алкаша.

Глава 4

До больницы моя машина домчалась за четверть часа, не больше. За это время я успела позвонить в редакцию, надеясь, во-первых, услышать родные голоса своих сотрудников, а во-вторых, узнать у Кряжимского данные о Дмитрии: ведь теперь можно было разыскать и его адрес. При небольшой величине городка, каким и является Тарасов, можно найти человека, зная даже такой минимум информации о нем. Но пока из телефонной трубки доносились длинные гудки, и я подумала, что лучше самой заскочить в редакцию, чем по такому делу общаться с помощью телефона. Хотя, конечно, поговорить с коллегами хотелось.

Трубку взял Ромка, который наконец-то добрался до рабочего места. Он хорошо справлялся с обязанностями секретаря и иногда заменял Маринку в ее отсутствие.

– Алло, редакция газеты «Свидетель!» – серьезно сказал он и представился, только вот свою должность не назвал.

– Ромка, привет! – радостно ответила я в трубку.

– Это вы, Ольга Юрьевна? – Голос его сразу же повеселел и стал совсем детским.

– Да, как у вас там дела? – поинтересовалась я.

– Да все нормально, – ответил Ромка. – Мы здесь вдвоем с Сергеем Ивановичем. Виктор отчалил куда-то, но не сказал, куда. Сергей Иванович сидит на своем месте и что-то читает. Сейчас вот смотрит на меня.

– Привет ему передай и скажи, пусть немного отдохнет от работы. Главный редактор разрешает! – проявила я заботу о Кряжимском. – Да, кстати, где ты был сегодня все утро?

– Простите, Ольга Юрьевна, – виновато произнес Ромка. – Я проспал. Врать не буду.

– Ну, хорошо, – простила я его опоздание, потому что симпатизировала этому молодому человеку и ценила в нем его честность. – Мы с Маринкой часика через два подъедем.

Отключив телефон, я засунула его в кармашек сумочки и радостно подмигнула Маринке, так как мы уже подъезжали к знакомым воротам больницы.

– Ты, может быть, здесь посидишь? – предложила я подруге. – Я недолго.

– Пять минут! – выставила она свое условие.

– Десять!

– Ну ладно, иди. Я подожду, а то всю заразу соберешь по этим больницам, – согласилась с моим предложением Маринка.

Она вышла из машины и уселась на единственную свободную лавочку недалеко от машины. Лавочка была завалена снегом, хотя дворники убирались тут очень часто, но не добросовестно, поэтому дворик больницы был чистым только местами. По аллейке, переговариваясь, бродили больные, было немного шумно, так как на соседней лавочке вели громкую беседу две пациентки этой же больницы, вышедшие на прогулку после обеда.

Оставив Маринку в такой компании, я сразу же подошла к заляпанному корешками справок окошку регистратуры, заметив, что дежурит уже другая медсестра, а не та, которая разговаривала со мной ранним утром.

– Извините, я родственница Юроковой Валерии Константиновны из седьмой палаты. Она лежит после аварии, – сообщила я, в очередной раз сказав неправду: без небольшой доли лжи в нашей профессии никуда не денешься.

Медсестра сверилась с записями в журнале и ответила:

– Да, есть такая. Только у нее в палате сейчас уже находится одна родственница, мать, кажется; по-моему, она за ней ухаживает.

– А мне можно пройти к Валерии? – скромно поинтересовалась я. – Я как только узнала о трагедии, так сразу же и приехала из деревни.

– Если только недолго, то можно, – разрешила медсестра и указала рукой на палату.

К двери я подошла одновременно с неожиданно подскочившим врачом. Молодой невысокий мужчина в белом халате схватился первым за ручку двери:

– Вы куда?

– Я родственница Валерии Константиновны Юроковой, которая находится в этой палате. Приехала ее навестить. Из деревни, – объяснила я.

– Вы знаете, к ней нельзя, – предупредил меня врач. – Она в очень плохом состоянии, поэтому лишний раз утомлять ее не стоит. Травмы достаточно серьезные, поэтому она постоянно принимает обезболивающее и снотворное, чтобы лишний раз не нервничать. Вы знаете, ничто так не способствует выздоровлению, как спокойное состояние души, ну и тела, конечно же!

Я откровенно расстроилась и практически не слышала последних фраз доктора, отражающих его взгляды на современную медицину. Разговор с Валерией не состоится, это ясно, но зато можно поговорить с ее матерью.

– Извините, пожалуйста, а могу я тогда вызвать Анастасию Павловну, которая сейчас находится в палате? – спросила я разрешения у врача, перебивая его эмоциональный монолог. – Это мать девушки.

– Хорошо, сейчас ее позову, – согласился врач, немного поморщившись и сожалея, видимо, о том, что я не соизволила выслушать его.

Через минуту передо мной стояла пожилая, немного сутулившаяся женщина в домашнем халате, накинутом на обычную одежду, с приятными чертами лица и глазами, хоть и печальными, но добрыми.

– Я хотела бы поговорить с вашей дочерью, – начала я. – Она может мне помочь разыскать одного нашего общего знакомого.

– Может быть, сейчас не время да и не место разговаривать с Лерой, – заметила женщина, но в интонации, с которой она произнесла эту фразу, не было ни оскорбительных, ни грубых ноток.

– У меня такое положение, что обратиться не к кому, – объяснила я. – Очень сочувствую, что Лера попала в такую ситуацию. Но мне просто необходима ее помощь. Конечно же, я не собираюсь ее сейчас будить. Может быть, вы мне поможете… Не знаете ли вы среди ее друзей молодого человека Корандина Дмитрия?

– Думаю, вам следует переговорить об этом только с самой Лерой, а не со мной, – немного подумав, сказала Анастасия Павловна. – Лера очень скромная девушка, она никогда ничего не рассказывала нам о своих друзьях. А я человека с такой фамилией не знаю, по крайней мере Лера ничего о нем не говорила… Да и вообще, с молодыми людьми она предпочитает не общаться.

– А человека на этой фотографии вы случайно не знаете? – я показала Анастасии Павловне снимок, который мы взяли у Татьяны.

– Это и есть Корандин Дмитрий? – спросила женщина, бросив взгляд на фотографию.

– Да, это он, – подтвердила я, считая, что не догадаться в такой ситуации, что это именно Дмитрий, сложно.

Анастасия Павловна пригляделась к изображенному на снимке молодому человеку, покачала головой.

– Нет, я не знаю его, и Лера ничего о нем не рассказывала. Но девушка, соседка Леры по палате, говорила, что, когда дочку привезли, она бормотала именно это имя и все звала: «Мама! Мама!»

Женщина отвернулась в сторону, сдерживая слезы, но это у нее с трудом получалось, поэтому я решила, что беспокоить ее больше не стоит.

– Как чувствует себя ваша дочь? – участливо поинтересовалась я.

– Ой, и не знаю. Вроде бы не жалуется, что что-то болит, – вздохнув, сказала женщина. – И пока только спит. Наверное, от лекарств.

Я попрощалась с ней и прошла мимо медсестры, которую в этот момент отчитывал врач за то, что она пропустила в палату к тяжелобольному пациенту родственников. Поэтому спустилась к Маринке, даже не попрощавшись с врачом и медсестрой.

– Три минуты штрафные, – отметила она, скорчив обиженную мину.

– Прости, зато теперь я от тебя – ни на шаг и тебя никуда не отпущу, – извинилась я и пригласила подругу в машину.

Закурив, я пересказала Маринке то, что удалось узнать в больнице, точнее, то, чего узнать мне не удалось. Что Анастасия Павловна не знакома с Дмитрием, можно было предположить, но уходить из больницы ни с чем мне не хотелось, поэтому я и поговорила с ней.

– Можно сказать, что мы зря приезжали, – заметила подруга.

– Ну, по крайней мере теперь я точно знаю, что пытаться что-то узнать от самой Леры невозможно, так как врач просто не допустит нас к ней, – сделала я единственный вывод из этого посещения.

Я завела автомобиль, выдавший приятный приглушенный визг, аккуратно выехала с территории лечебного учреждения и направилась в сторону редакции. Маринка по дороге молчала, я же размышляла о своих дальнейших действиях. В то, что с первого же шага отчим Валерии укажет нам на Дмитрия, конечно, не верилось, хотя информации за несколько часов мы собрали немало. Еще через несколько минут у нас появится адрес Дмитрия, и тогда можно будет сказать, что мы его почти разыскали.

Мы подъехали к редакции. Наконец-то я увижу весь рабочий коллектив в сборе! Виктор сидел на удобном стуле с высокой спинкой и крутил в руках увесистую связку ключей от всех дверей своего дома и офиса. Сергей Иванович за время нашего отсутствия, наверное, так и не встал из-за своего компьютера и сделал это, только когда мы вошли: он взглянул на нас, приподнялся и кивнул в знак приветствия. Ромка же лениво листал какой-то молодежный журнальчик, не вчитываясь в текст. Читать он не любил, а вот картинки рассматривать – это было его любимым делом. В этом Ромка еще не отошел от детского возраста.

Мы с Маринкой внесли немного суматохи в общее спокойствие. Подружка во всех подробностях оповестила всех о результатах нашего поиска, я показала добытые фотографии. Виктор тут же предложил переснять крупным планом преступника, а я обратилась к Кряжимскому с просьбой узнать адрес Дмитрия Корандина по своим каналам. Кряжимский отнесся к делу серьезно, как всегда, и уже через несколько минут, когда все сотрудники собрались за кофейным столиком у меня в кабинете, поделился полученной информацией.

– Мариночка, может быть, кофе нам быстренько сваришь? – предложила я подружке сделать нам приятное.

Маринка осталась колдовать у своего стола, тихо позвякивая ложечками.

– Ольга Юрьевна, конечно, лучше было бы, если б к фамилии и имени прилагалось еще и отчество, но и по этим данным я получил довольно-таки любопытную информацию, – серьезно сказал Кряжимский, заходя в мой кабинет и усаживаясь на стул напротив рабочего стола.

Виктор ничего не промолвил, только тяжело облокотился о спинку соседнего стула и заглянул в соседний кабинет в ожидании Маринки. Ромка отложил в сторону захваченный с собою журнал и прислушался к разговору.

– Фамилия оказалась довольно-таки распространенной, да и имя не редкое, – заметил Кряжимский, перечисляя трудности, с которыми ему пришлось столкнуться, добывая информацию. – В нашем городе официально прописаны три Дмитрия Корандина. Смею заметить, что я сообщаю именно место прописки всех интересующих нас лиц, а не фактический адрес проживания. Один Корандин совершенно не подходит нам, так как ему перевалило за пятьдесят. Так что этого кандидата мы исключаем сразу, а вот один из двух других потенциально может быть тем незнакомцем, который нам и нужен. Даты их рождения расходятся всего в один год, то есть сейчас первому лет тридцать, а второму – тридцать один.

– Придется прощупывать обоих на предмет причастности к нашему делу, – сообразила я.

– Боюсь, что именно так, Ольга Юрьевна, – продолжал Сергей Иванович. – Если даже сопоставить их адреса, результата это не принесет. Они живут в разных районах, но я бы не сказал, что кто-то – ближе к Валерии. Так что даже не знаю, чем вам еще помочь.