Текст книги "Тень на плетень"

Автор книги: Светлана Алешина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Воцарилось мертвое молчание. Я сама удивилась своей дурацкой решимости. Это все Маринка виновата: ну нельзя же так орать! Пошумела бы немного в приличном объеме и приемлемыми словами, глядишь, мы бы уже и домой ехали, а так из-за нее придется снова жизнь опасности подвергать. Мындра она после этого, вот кто.

Виктор повел машину в левый поворот от основной трассы, ведущий к холмам с коттеджами.

– Как ты думаешь, – спросила я у него, – не попадем ли мы из огня да в полымя?

– Как же, не попадем! – тут же влезла Маринка. – Прямым ходом туда и премся! Ты, мать, видно, решила умереть молодой и красивой.

– Не против, – холодно ответила я.

– Ну а я-то зачем страдаю?! – крикнула Маринка и снова заткнулась, понимая, что все слова уже будут простым сотрясанием воздуха или, как сказал бы польско-петербургский астролог Розенкранц, сотрясанием астрального плана.

Виктор помолчал и, отвечая на мой вопрос, тихо произнес:

– Уже должны уйти.

– Ага, – сразу же сообразила я и почувствовала, как у меня словно гиря с плеч слетает, – ты имеешь в виду, что киллер сразу же после дела должен уходить, да?

Виктор кивнул. Мы уже въезжали на холм, и я с некоторым беспокойством посматривала на кусты, растущие вдоль дороги.

– Даже если он знает, что у него ничего не получилось? – вмешалась Маринка, и ее вопрос прозвучал весьма даже закономерно.

Виктор снова кивнул, но уже после некоторой паузы.

– Да-а, – протянула Маринка и посмотрела в окно. Мы как раз в этот момент подъезжали к первому из трех коттеджей, расположенных здесь. – Надеяться на то, что кто-то решит удрать, а не дожидаться нас, – запальчиво продолжила свою мысль Маринка и выпалила: – Это, знаете ли, называется: писями по воде виляно… или как там… – Она запнулась, подозревая, что сказала что-то не совсем то, что ожидала.

– Вилами по воде писано, – подсказала я и тут только сообразила, что именно сказала Маринка. Ромка фыркнул, я улыбнулась, Маринка сплюнула в досаде.

– Смейтесь, смейтесь, напоследок-то почему бы и не посмеяться? – проворчала она.

– Нас не хотели убивать, – неожиданно сказал Виктор, и Маринка замолчала, прислушиваясь.

– Почему? – спросила я. Эти слова Виктора пришлись как раз кстати, потому что мне очень нужно было обрести уверенность в собственном решении. И еще раз скажу: черт бы подрал Маринкину глупость, если бы не она, я никогда бы не решилась подъезжать к этому опасному месту.

– Хотел бы – убил, – кратко сказал Виктор, и эти его слова заставили всех нас задуматься.

А действительно! У киллера были все возможности для убийства, если оно входило в его планы: он сам выбирал время и цели, однако же никто из нас не пострадал во время обстрела, хотя выстрелов было произведено где-то пять или шесть или даже больше, я сейчас уже точно не помнила. Ни один из выстрелов не попал в цель, никто не был не то что убит, но даже и ранен. Все это заставляло признать, что убийство кого-либо из нас не было целью киллера.

– Он не хотел убивать? – задумчиво протянула Маринка. – А чего же он тогда хотел?

– Может, хотел только напугать и прогнать? – робко вставил Ромка, но Маринка тут же на него прикрикнула:

– Молчи, ты не был при этом! Оля, а если он хотел только напугать? Как ты думаешь? – спросила она.

– Никак пока я не думаю, – спокойно ответила я, – зачем нас пугать? Чтобы мы рядом с Розенкранцем не стояли? Чем же мы ему угрожали, интересно? Только разговорами.

– Так, мне все ясно, – заявила Маринка, – он был просто пьян! Киллера наняли неопытного, он нажрался для храбрости и промазал все пули, вот!

Тут уже даже я не выдержала. Я рассмеялась и, чтобы это звучало не так громко, как получалось, наклонила голову и приложила ко рту ладонь. Виктор улыбнулся. Ромка – так тот уж вообще не сдерживался. Он получил прекрасную возможность хоть немного отомстить и тут же этой возможностью воспользовался и громко крикнул:

– Ой, не могу, факир был пьян, и фокус не удался!

– Что тут смешного? Что тут смешного, я вас спрашиваю?! – удивилась Маринка. – Насмотрелись фильмов и думаете, что если киллер, то обязательно какой-то сверхчеловек и супер-пупер-профессионал! Да он такой же человек, как и все. К тому же, и киллеры разные бывают! Этот оказался разгильдяем! Да, разгильдяем! Или трусом!

Виктор подъехал к первому недостроенному дому и остановил «Ладу» напротив входа. Я почувствовала некоторую неуверенность, но Виктор спокойно открыл дверку и вышел.

Словно заразившись его спокойствием, я тоже вышла из «Лады» и, опираясь на крышу машины, взглянула на коттедж. Это было двухэтажное здание, сложенное из белого кирпича. Высокая четырехскатная крыша, крытая металлом, напоминала вытянутую вверх пирамиду. Наверняка местный хозяин был по жизни далек от архитектуры и рисовал план этого сооружения самостоятельно, исключительно руководствуясь лишь своими понятиями о красоте.

Дверной проем коттеджа зиял пустотой, и Виктор направился к нему. Мне ничего не оставалось, как, отважно внешне и ужасно боясь внутренне, последовать за ним.

Маринка тоже вышла из «Лады» и громко заявила:

– Ну я еще не окончательно сошла с ума шляться с вами по этим графским развалинам! Идите, если вам жить надоело, а я тут за машиной послежу! Цветочки на могилку я вам принесу.

Маринка демонстративно отвернулась. Ромка, повертев головой, распахнул дверку и начал выгружаться из «Лады».

– А ты куда, болезный? – напряженно спросила Маринка, подозревая, что перед ней открылась вероятность остаться здесь одной, чего ей, конечно же, не хотелось.

– Интересно посмотреть, куда это они пошли, – с сопением от производимых физических действий ответил Ромка, выходя из машины.

– Ему интересно! – крикнула Маринка. – А мне неинтересно оставаться здесь под прицелом одной! Эй, камикадзе гребаные, подождите нас, а то залосили, словно на свидание!

Мы с Виктором как раз в этот момент подошли к дверному проему, и Виктор, помедлив с секунду, быстро заскочил в него.

Ничего не произошло. Я, проклиная свой героизм, меньше всего нужный мне лично, зашла за ним следом.

Я оказалась в большом помещении, которое в будущем, очевидно, должно стать парадным залом коттеджа. Помещение представляло собой квадратную комнату площадью, наверное, около ста метров. У противоположной от входа стены начинался вход на второй этаж.

– Как ты думаешь, Виктор, – спросила я, чтобы не молчать и чтобы Виктор, задержавшись с ответом, далеко не отходил, – из этого коттеджа стреляли или из следующего?

– Здесь удобнее, – ответил Виктор. – высота, обзор, подъезд.

Лестницы на второй этаж еще не было, вместо нее на приготовленные для лестничного марша бетонные плиты были брошены деревянные настилы. Виктор легко вбежал по ним, осмотрелся и прошел дальше.

Мне ничего не оставалось, как идти вслед за ним, стараясь не отставать.

Внизу в зале остались Маринка с Ромкой.

Маринка порывалась пойти с нами, но Ромка был менее прыгучий, чем мы все, он передвигался медленно, и у Маринки не хватило наглости оставить его одного, но зато она постаралась все свои неудобства исправить голосом.

– Куда вы ушли? – крикнула она, и эхо разнесло ее громкий голос по всем помещениям коттеджа.

Мы в это время уже прогуливались по второму этажу. Дверей здесь не было, но зато был настоящий лестничный марш, ведущий на чердак. Виктор молча, движением руки, остановил меня и зашел по маршу на чердак.

Медленно поднявшись, он очень осторожно заглянул в чердачный дверной проход, потом вошел туда, постоял, прислушиваясь, и шагнул вглубь.

Глава 7

– Виктор, ты где? – позвала я.

Мне никто не ответил, и вот это-то и было самое скверное.

Я тревожно оглянулась. Мне почему-то показалось, что сзади ко мне кто-то подкрадывается. Но вокруг никого не было. Я стояла одна перед лестницей и не решалась ни подняться по ней, ни вернуться вниз.

– Виктор! – позвала я еще раз уже громче и, не дождавшись ответа, пошла по лестнице вверх. Пусть впереди и была пугающая неизвестность, но оставаться здесь одной было еще хуже.

На чердаке в этот момент послышался какой-то негромкий шум или даже скорее шорох. Это меня не успокоило, а, наоборот, напугало еще больше. Я, ускорив шаг, быстро заскочила на чердак и остановилась, прислонившись к дверному косяку.

Здесь царил полумрак. Чердак был достаточно обширным и высоким. Все его стены, повторяя очертания крыши, сходились наклонно вверх. При другом настроении можно было бы представить себя Хеопсом внутри пирамиды, но сейчас я больше всего хотела увидеть Виктора.

Виктор стоял справа от входа, наклонившись над кривым деревянным ящиком, покрытым каким-то тряпьем. Ящик был вплотную придвинут к полукруглому слуховому окну.

– Что случилось? – шепотом спросила я, подходя ближе. Одно то уже было приятно, что Виктор нашелся быстро и с ним все было в порядке.

Виктор качнул головой и ногой откинул в сторону несколько каких-то тряпок с пола.

Я расценила этот жест как приглашение подойти ближе и осторожно приблизилась, внимательно глядя под ноги.

На полу были разбросаны всякие доски, кирпичи и куски жести, оставшиеся от возведения крыши. Однако, несмотря на толстый слой пыли, покрывающий все вокруг, следов было слишком много. В коттедже все еще шло строительство, и, похоже, днем здесь находилось много людей. По крайней мере, у меня не хватило знаменитой шерлокхолмской наблюдательности, чтобы сделать вывод о том, присутствовал здесь киллер или нет.

Виктор взял меня за руку и показал на окно.

Я заглянула в него и сразу же увидела мост и, посмотрев влево, заметила и своего знакомого астролога Розенкранца, сидящего среди кустов. Розенкранц, совершенно почти невидимый с дороги, здесь открывался полностью. Если бы я захотела, то рассмотрела бы даже, какой именно бутерброд он вкушает.

Это окно действительно было очень выгодно для киллера. Если он здесь был, конечно.

– Ты думаешь, киллер был здесь? – шепотом спросила я у Виктора, отходя от окна.

Виктор пожал плечами и тоже отошел.

– О-оль! – послышался в это время Маринкин крик снизу. – Что у вас там? Что-нибудь нашли?!

Я повернулась к Виктору и тут заметила лежащий на полу у ящика небольшой блестящий предмет прямоугольной формы.

– Смотри! – показала я Виктору на него, и он, подойдя, наклонился, взглянул и взял этот предмет в руки и обтер его от пыли. Это был диктофон.

– Кто-то оставил, – задумчиво сказала я. – Ты смотри, какие развитые работяги пошли: с диктофонами уже ходят! Наверное, распоряжения мастера фиксируют.

Виктор проверил, есть ли в диктофоне кассета, и нажал на кнопку. Тотчас же мы услышали торжественный голос нашего Ромки:

«…этот дом находится на пересечении улиц Ленина и Некрасова…» – Вот это да! – воскликнула я. – Ромкин диктофон, тот самый, который… – Я замолчала, сама удивленная своими словами.

Виктор выключил диктофон и протянул его мне, а сам прошелся по всему периметру чердака, раскидал ногою несколько тряпок, поддел валяющуюся синюю бейсбольную кепку и повернулся ко мне.

– Пошли? – спросил он.

– Да, – ответила я, держа диктофон в опущенной руке. – А гильз никаких нет?

Виктор покачал головой.

Мы спустились на первый этаж как раз в тот момент, когда Маринка только-только собралась что-то крикнуть.

– Ну вот они! Вы что там, языки проглотили? Или, может, привидение увидели? С моторчиком или без оного? – спросила она, обшаривая меня быстрым взглядом. – А что это у тебя в руках?

Маринка, прищурившись, посмотрела и вдруг отпрянула назад.

– Это бомба? – тихо спросила она. – С часовым механизмом? А почему ты ее из окна не выбросила?!

– Это диктофон, Марина, – успокаивающе произнес Ромка совершенно равнодушно, как о вещи, недостойной его внимания. – Никого там не было, как я понял, да? – спросил он.

Я подошла и протянула ему свою находку. Он взял механически и спокойно, но потом, повертев в руке, удивленно произнес:

– Да это же ведь… а как же… – Еще раз посмотрев, Ромка нажал на кнопку воспроизведения, и мы все услышали продолжение его рассказа о нехорошем доме.

– А это ведь твой диктофон, Марина, – удивился Ромка, выключая, и взглянул на меня, ожидая объяснений.

– Вот именно, твой, – сказала я. – Пойдемте.

– Ну вот, правильно! – сказала Маринка, забирая у Ромки диктофон. – Ни у кого ничего нет, одна я и кофе вари на всех, и диктофоны раздавай. Непонятно только, как вы его взяли без моего разрешения! Сначала этот одноногий Джо берет, но он хоть спрашивает, потом… Секунду! – вскричала она. – Мой диктофон?!

Маринка взглянула на диктофон у нее в руке как на змею, потом, вытаращив глаза, посмотрела на меня.

– А откуда он у тебя, Оль? Его же это… ну… в больнице… – пролепетала она, ничего не понимая. Я, наверное, ощущала бы и себя в таких же непонятках, случись со мною такой же фокус.

– Вот именно, – устало сказала я, – украли в больнице, а обнаружили его мы здесь. Чудеса, правда?

– В самом деле? – воскликнул Ромка. – И мой репортаж целый?! Марина, дай, пожалуйста, я проверю до конца!

– Да подожди ты, – отмахнулась от него Маринка. – Оль! Рассказывай все подробно! – потребовала она. – Там никого не было? А где он лежал?

– Пойдемте в машину, – предложила я, – по дороге я все и расскажу. Мне кажется, Виктор, – я повернулась к нашему фотографу, – нет смысла лазать по другим коттеджам, правильно?

Виктор кивнул, и мы, не торопясь, направились к выходу.

Выйдя на свежий воздух, мы столкнулись нос к носу с одним из местных обитателей. Это был явный бомж неопределенного не только местожительства, но и возраста и состояния. То есть, глядя на него, было непонятно, то ли он больной, то ли слегка выпивший, то ли просто уставший от своей неустроенной жизни.

Сей небритый экземпляр рода человеческого, подвида бомжеватых, неторопливо шел к коттеджу, держа в руках полуторалитровую бутылку из-под фанты, однако в ней была налита отнюдь не фанта, это было видно по цвету напитка.

Увидев перед собой целую делегацию явно не относящихся к его собратьям, бомж первым делом, руководствуясь отработанным приемом, спрятал за спину свою бутылку и только после этого позаботился о собственной безопасности: он резко сменил курс и постарался боком отойти влево.

– Мужчина, можно вас на минутку! – Маринка вышла вперед и поманила бомжа пальчиком.

– Ну, – отозвался бомж, продолжая отходить и держа свою бутылку за спиной.

– Вы здесь живете? – спросила его Маринка.

– Сторож я, – шепелявя, ответил бомж, – а что надо-то?

– А кроме вас, никого здесь больше не бывает?

Бомж подозрительно осмотрел Маринку, потом меня и покачал головой:

– Ну как, бывает кое-кто, а кто вам нужен?

– Нам нужен тот, кто оставил здесь диктофон, – сказала я. – Вы знаете, кто это мог быть?

Бомж взглянул на меня, промолчал и нахмурился.

– Это ваша вещь? – Маринка подошла к нему почти вплотную и наморщила носик. – Ну отвечайте быстрее! Мне тут с вами рядом стоять… некогда!

– Да на хер он мне? – наконец сообразил ответ мужик. – Может, это Антошка оставил.

– Какой Антошка? – спросила я.

– Да есть тут один. Он подрабатывает на строительстве. Но сейчас его нет. Он завтра будет. Утром приходите. – Бомж, видимо, решив, что разговор закончен и не о чем больше рассуждать, направился к коттеджу.

– А только что здесь никого не было? – задала я самый важный вопрос и напряглась в ожидании ответа.

– Здесь-то? А кроме меня, и нет тут никого, – пробурчал мужик, – как Антошка уехал в город часа в четыре, так и все, значит. Я здесь сторож.

Сторож поморщился, словно у него болело все и везде, и постарался прошмыгнуть в коттедж.

Видя, что мужичок или страдает хронической формой недоразвитости, или думает только о содержимом своей бутылки, мы отстали от него и сели в «Ладу».

– Ну, рассказывай, Оль, обещала! – сказала Маринка, не успев даже как следует устроиться на заднем сиденье.

– Да, откуда там взялся мой диктофон? – поддержал ее Ромка.

– Не твой, малыш, а мой, – поправила его Маринка.

Виктор вывел «Ладу» на дорогу, и за пять минут я сумела рассказать все и Ромке, и Маринке и даже сумела ответить на все возникшие вопросы. Событий-то, как оказалось, произошло не так уж и много, если их кратко пересказывать.

Маринка больше не задавала вопросов. Ромка переваривал услышанное. Я собралась наконец-то спокойно покурить, как вдруг мелодично зазвонил мой сотовик в сумке.

– Вот те на! – сказала я сама себе, доставая его из сумки. – Кто-то вспомнил обо мне под вечер.

– Это мужчина, – безапелляционно произнесла Маринка, и самое интересное, что она оказалась права. Это был Фима Резовский.

– Привет! – радостно крикнул он мне в самое ухо. – Мне сообщили, что ты меня искала, и вот я нашелся, мечта моя.

– Да-а-а, ты, конечно же, поспешил, – не выражая особой радости, сказала я, – я уже и забыла, когда в последний раз звонила тебе на работу, а ты только нашелся! Уходил в подполье?

– Нет, всего лишь бегал по этажам в правительстве области. – Фима редко терял оптимизм, к моему плохому настроению он уже успел привыкнуть за годы общения, поэтому его голос и не сбавлял радостных оборотов. – Ты сейчас где, солнышко мое? Одна и дома?

– В машине и еду домой, – ответила я. – Ты знаешь, кстати, чем я сейчас занята? Расследую дело Будникова. Между прочим, в нас уже стреляли. Что скажешь?

– Дело Будникова? – переспросил Фима. – Это который с моста упал на машине?

– Да, он самый.

Фима посопел в трубку.

– Что скажу? – повторил он. – Я скажу, что удивляюсь тому, что ты вообще жива и на свободе! Это значит, что ты недавно начала копать и неглубоко еще выкопала. Брось немедленно эту гадость! – сказал Фима. – Ты хочешь оставить меня безутешным?

– Ты шутишь? – предположила я, все-таки закуривая. Фима – прекрасный человек, только у него язык без костей, а это не всегда украшает.

– Какие могут быть шутки! – устало произнес Фима и, помолчав, переспросил: – Так говоришь, что ты едешь домой?

– Мы почти все туда едем, кроме Сергея Ивановича. Хочешь навестить одинокую девушку?

Маринка, услышав эти слова, фыркнула и заворчала что-то нечленораздельное. А кроме нее, никто и вида не показал, что слушает мой разговор.

– Одинокую был бы очень не прочь навестить, – рассмеялся Фима, – а вот тебя со всем твоим коллективом вместе не очень. В тебя на самом деле стреляли?

– Такими делами не шутят, – ответила я.

– Тогда обязательно приеду, нужно будет отговорить тебя от этого дела, – подвел итог Фима. – Тут точно убить могут. Причем сочтут это за обязаловку.

Я свернула телефон и тут обнаружила, что мы уже подъехали к моему дому.

– Виктор, а ты не прав, – сказала я. – Ромку нужно отвезти домой.

Виктор кивнул и сказал:

– После вас.

– Вот так вот, Оль! – торжествующе воскликнула Маринка. – Не перевелись еще джентльмены на белом свете, а то я про них уже и забывать начала! А я тоже думаю: неужели Ромка на твой третий этаж потащится со своей костяной ногой?

– Ни фига она не костяная! – буркнул Ромка и обратился ко мне: – Ольга Юрьевна! А можно, я заберу с собой диктофон? Наговорю еще немного текста и завтра привезу в редакцию?

– Забирай, а ездить необязательно, – великодушно ответила я. – Я сама заеду к тебе домой, ты мне и отдашь все, что там наболтал. Договорились?

– Как скажете, – обрадовался Ромка и тут же мерзопакостно уточнил: – Утром, да?

– Утром, но не ранним! – акцентировала я. – Мое утро начинается с… – тут я вспомнила, что все-таки начальник, и сурово закончила, чтобы было похоже на правду: – С восьми.

Я сказала это и вздохнула. Вот теперь точно придется завтра к Ромке заезжать не позже, чем в полдевятого. Иногда быть начальником это такая обуза, так бы и сбросила ее на кого-нибудь. На ту же Маринку, например. Она недалеко от Ромки живет, заехала бы от меня утречком к себе домой, потом и к Ромке заглянула бы. Могла бы и предложить свои услуги, однако молчит, мындра.

Мы с Маринкой вышли из «Лады», Виктор подмигнул нам фарами и увез Ромку, а мы направились к подъезду. На лавочке перед подъездом сидели две соседки – наше местное информбюро. Они уже давно привыкли к Маринке и здоровались с нею, как с местной жительницей.

Проходя мимо старушек, я поздоровалась, и меня задержали.

– Оль, к тебе тут приезжали и не застали, но обещали позже заехать, – доложила мне всезнающая Нина Петровна.

– А кто приезжал? – поинтересовалась. Я никого не ждала, и мне не звонили, не предупреждали. Кто бы это мог быть?

– Мужчина какой-то, – охотно объяснила Нина Петровна. – Он тебе в двери записку оставил. Сказал, что придет через неделю. Сейчас у него времени мало.

– И не мужчина, а парень, – не утерпев, вмешалась вторая соседка, – молодой еще совсем!

– Ну пусть тебе будет парень, а мне – мужчина, – миролюбиво согласилась Нина Петровна, и обе пенсионерки рассмеялись.

Мы с Маринкой поднялись на третий этаж, и я вытащила записку, торчащую из-под дверной ручки. Развернув ее, я прочитала и сперва не поняла смысла записки, а потом пожалела, что поняла.

– Что с тобой? – Маринка нетерпеливо заглядывала мне через плечо. – Очередной Ромео зовет на свидание? – Она взглянула мне в лицо и поправилась: – Ну, судя по твоему хабитусу, он, наверное, застрелился от несчастной любви, да? Ну не молчи, не молчи, мне тоже интересно!

– Как меня замучали эти шутники, – тихо произнесла я, испуганно оглядываясь. Мне показалось, что сзади к нам подкралась какая-то тень. Но оказалось, что это заблудившаяся муха крутилась вокруг потолочной лампочки на лестничной клетке. Это меня успокоило. Нервы мои начали сдавать.

– Что там? – требовательно спросила Маринка, чуть ли не вырывая у меня записку.

– Сама читай! – сказала я.

Маринка выхватила у меня этот листок и нет чтобы прочитать про себя, а продекламировала, можно сказать, даже с выражением, словно сдавала вступительный экзамен в студию самодеятельности: «Ольга Юрьевна! Арсен Джапаридзе передал мне, что вы заинтересовались нашим делом. Приду к вам в следующее полнолуние и тогда поговорим подробнее. Гарфинкель».

– Ну и что? – занедоумевала Маринка. – А в чем проблема-то? Ты что-то немного загоняешься, мать. Давай открывай свою дверь! Кстати, кто такие Джапаридзе и Гарфинкель?

Я молчала и только дрожащими руками расстегивала сумку, доставая ключи.

– Ну что ты опять молчишь, или это роковая тайна сердечная? – Маринка шутя подтолкнула меня под руку, и ключи, уже вынутые, упали. Я нагнулась за ними.

В это время Маринка начала перечитывать записку во второй раз, уже более вдумчиво. Я подняла ключи, вставила ключ в замочную скважину и отперла дверь.

В этот момент Маринка крепко схватила меня за руку.

– Оля! – шепнула она так жутко, что у меня мурашки по коже пробежали. – Оля, я вспомнила, кто такой Джапаридзе… и Гарфинкель!

– Молодец, – сказала я, – я тоже вспомнила.

Почти на негнущихся ногах я вошла в квартиру и сразу же включила свет в коридоре. Маринка прошмыгнула следом за мною, осторожно ступая в комнату, быстренько включила там свет и тут же впорхнула обратно в коридор.

– О-оль, а как ты думаешь, может быть, это шутка? – спросила она меня, явно начиная трусить. Мне от этого, как сами понимаете, легче не становилось.

– Не знаю, – коротко ответила я.

Я разделась, прошла в кухню и сразу же поставила чайник на плиту. Я не до конца была уверена, что ко мне заходили интересующие меня покойники, честно говорю, не до конца была уверена, но на душе все-таки было погано. Быстрее бы приехал Виктор, что ли. С ним всегда чувствуешь себя спокойно и защищенно.

Маринка, тоже раздевшись, включила свет в туалете и в ванной и села в кухне напротив меня.

– Это шутка, – самокодирующе сказала она, – это, наверное, Ромка-негодяй пошутил! Точно он! Это пошутил Ромка, – повторила Маринка. – Он приходил и сунул записку!

– Соседка бы сказала, если приходивший парень был на костылях, – засомневалась я, хотя мне самой тоже очень требовались доказательства, что все это неумная шутка. Пока доказательств не было, я старательно прислушивалась ко всем звукам, раздающимся в квартире.

– Тогда его приятель! – раздражаясь, крикнула Маринка. – Это все шутка, и не смей спорить!

Как будто я собиралась!

Внезапно послышался резкий звонок во входную дверь.

– Кто это?! – вскричала Маринка. – Оля, кто это?! Виктору еще рано! Рано ему еще!

– Значит, это кто-то другой, – стараясь говорить спокойнее, произнесла я и, выйдя в коридор, посмотрела в дверной глазок. Это приехал Фима.