Текст книги "Сквозь розовые очки"

Автор книги: Светлана Алешина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Светлана Алешина
Сквозь розовые очки

Глава 1

В этот мартовский день настроение у Ларисы Котовой было приподнятое. Еще бы! Яркое солнце пригревало уже по-настоящему, ручьи шумели так, словно грозились смыть всю грязь и скуку, скопившуюся за зиму, пьянящие ароматы весны сулили перемены к лучшему, да и вообще дела у нее шли отлично и не было никаких поводов для беспокойства.

Лариса заведовала лучшим в Тарасове рестораном «Чайка», приносившим стабильно высокий доход, муж ее также занимался бизнесом, так что семья Котовых не бедствовала. Правда, Евгений в последние годы пристрастился к алкоголю, что не лучшим образом сказалось на его делах.

Его фирма несколько раз находилась на грани разорения, здоровье пошатнулось, и семейная жизнь почти зашла в тупик. Да и как могла реагировать Лариса, если муж либо пропадал в Москве, занимаясь там отнюдь не делами, либо, находясь в родном Тарасове, каждый вечер приходил пьяным. А случалось, что и вовсе не появлялся дома неделями, предпочитая ее обществу чарку и любовниц, которых менял, как перчатки.

Поначалу Лариса тяжело переживала загулы мужа, не раз думала о разводе, потом махнула рукой, принимая жизнь такой, какова она есть, и лишь иногда, после очередного шумного конфликта, возвращалась к мыслям о необходимости разрыва.

Но вдруг, перешагнув сорокалетний рубеж, Евгений, видимо, посмотрел на себя со стороны и решил все изменить. Лариса даже не верила, что это получится – муж столько раз давал ей обещание вести трезвый образ жизни и столько же раз его не выполнял, что она уже не воспринимала его слова всерьез. Но, кажется, на сей раз Котов был настроен решительно.

Он не пил уже почти год с момента принятия решения. Конечно, несколько раз срывался, особенно после какого-нибудь стресса, и искал утешение в бутылке джина «Гордонс», но последний раз это было довольно давно, и теперь Евгений даже на праздники позволял себе лишь рюмку-другую вина.

Отношения их наладились, и Лариса молила бога, чтобы муж не сорвался. Восьмое марта они решили отмечать вместе, а именно в Ларисиной «Чайке», а точнее, в Зеленом кабинете, предназначенном именно для личных и даже интимных встреч.

Евгений был к жене внимателен, нежен и, как в первые дни замужества, не скупился на признания в любви. И Лариса успокаивалась, радуясь, что наконец-то у них в семье все отлично.

Радоваться весне и жизни в этот мартовский денек Ларисе не мешал даже старый ворчун Дмитрий Степанович Городов, администратор гостиницы, которого не радовали ни погода, ни люди, ни дела. Его-то сердитое бормотание Лариса и услышала еще из коридора. А тут и сам Степаныч ввалился к ней в кабинет без стука. Молча прошагав к ее столу, он плюхнулся на стул и уставился на Ларису мрачным взглядом.

– Что такое? – первой нарушила молчание Лариса.

Степаныч только этого и ждал. Он еще выдержал паузу, потом шумно выдохнул и сказал:

– Короче… Я по поводу наплыва посетителей в ресторан.

– Так это же хорошо.

– Это, конечно, хорошо, – осторожно согласился Степаныч. – Только работы еще прибавилось. А у меня ее и так всегда невпроворот.

– И что же? – все еще не понимала Лариса. – Тебе нужен помощник?

– Зачем, зачем мне помощник? – засуетился Городов. – Я и сам справлюсь, Лариса Викторовна, вы же знаете, как я умею работать! Это я к тому, что в принципе… В принципе за такое сверхурочные положены… Вот.

И Степаныч, отвернувшись в сторону, стал старательно выводить указательным пальцем невидимые узорчики на столе. Однако Лариса не отвечала, и Городов сменил ритм, уже нервно забарабанив пальцами по столу.

– Все? – насмешливо спросила Лариса.

– Все, – скромно кивнул Степаныч.

– Так вот теперь послушай меня. Во-первых, к праздничным дням, когда количество посетителей действительно возрастает, я всегда выписываю персоналу премии. А тебе, подчеркну, более чем щедрые. Это и есть сверхурочные. Во-вторых, хочу напомнить тебе о том, что с тобой произошло в сентябре. И именно по причине сверхжадности.

Степаныч беспокойно заерзал на стуле, сразу же вспомнив эту неприятную для него историю. В августе прошлого года произошел инцидент, в результате которого Лариса узнала, что Дмитрий Степанович, питавший патологическую страсть к выпрашиванию у нее прибавки к зарплате, благодаря чему стал самым высокооплачиваемым администратором в Тарасове, буквально держит своих жену и тещу в черном теле. Вообще-то она знала, что он скряга, экономит на всем, на чем можно, но чтобы так, что его семья чуть ли не голодает, поскольку Городов выделяет жене на питание двести рублей в неделю, она решила, что пора принимать жесткие меры. Свихнувшегося от жадности администратора она срочно отправила в отпуск, причем за его счет, сказав, что если он не проведет его в санатории, чтобы улучшить свое психическое здоровье, то в ресторан может не возвращаться. Степаныч кричал, возмущался, бекал и мекал, чесал голову, нервно бегал по кабинету, даже угрожал, потом убеждал, просил и давал клятвенные обещания быть впредь спокойным и покладистым, но Лариса оставалась непреклонной. Она даже напомнила своему администратору, что уже переводила его в наказание в официанты, а на сей раз ему не светит даже такая участь. И поверженный Степаныч, собрав чемоданы, мрачно потащился в один из санаториев черноморского побережья. Естественно, в самый дешевый.

Вернулся он, однако, как показалось Ларисе, посвежевшим и успокоенным. Во всяком случае, если доброты и теплоты в отношении к людям и к жизни у него не прибавилось, то хотя бы желчи поубавилось. Он вел себя скромно и незаметно, насколько это было в его силах, а тему денег не поднимал вообще. Лариса даже недоумевала и несколько скучала без его криков и язвительных замечаний. Так Дмитрий Степанович продержался до марта и теперь лишний раз напомнил Ларисе свою собственную поговорку: «Люди не меняются!»

– Может быть, тебе нужно длительное лечение? – ехидно спросила Лариса.

– Е-мое, да мне вообще не нужно никакого лечения! – сорвался Городов, став наконец самим собой.

Раскраснелся, вскочил со стула и забегал по кабинету, размахивая руками:

– Слушаете дур каких-то, жену с тещей! Нашли кого слушать! Им самим лечиться надо, обезьяны старые! Вы вот меня в скупости упрекаете, а они у меня постоянно денег просят! Просят и просят, просят и просят! К тому же у меня, как выяснилось, гараж протекает! Все не слава богу! Машина, чего доброго, проржавеет – что тогда делать? Вы-то себе новую купили…

– Только, между прочим, не на твои деньги! – прикрикнула на него Лариса, которой вредный старик вмиг напомнил все ее переживания, связанные с потерей ее уже не новой, но верной и удобной «Вольво», взорванной какими-то мерзавцами. Потом Лариса, естественно, купила себе новый автомобиль, но все равно воспоминания о той машине нет-нет да и кололи сердце. Стараясь не вспылить, Лариса молча указала Степанычу на дверь, красноречиво достав при этом из ящика бэйдж, который тот носил, будучи временно переведенным в официанты, и на котором его должность так и значилась. Степаныч все понял и оставил свою начальницу в покое.

«Вот же вздорный тип, все хорошее может заставить забыть! – с досадой подумала она о своем администраторе и вернулась к приятным мыслям. – Ну ничего. В конце концов, он напомнил мне о наплыве посетителей, а для меня, в отличие от него, это благо. Да и все прочее у меня хорошо. А главное, что сегодня…»

Главным событием был поход к давней приятельнице Эвелине Горской. Вот уж кто не был ни пессимистом, ни мизантропом! Лариса знала, что в компании Эвелины время пролетит быстро и приятно. К тому же они давно не виделись.

Эвелина Горская открыла у себя на дому мини-салон красоты. Превосходный парикмахер, наделенный даром, что называется, от бога, она освоила еще профессии косметолога, массажиста и визажиста, после чего стала в этой области настоящим асом, и Лариса безоговорочно доверяла ее вкусу. И на этот раз она договорилась с Эвелиной, что перед праздником та поработает над ее внешностью. Теперь оставалось только ждать условленного часа.

В половине пятого Лариса вышла из кабинета, прошествовала мимо Степаныча, даже не взглянув в его сторону, и, выйдя на улицу, пошла к своей новой машине. Теперь это была «Ауди» белого цвета. Хорошая машина, Ларисе она нравилась, но ностальгия по потерянной красавице «Вольво» возникала всякий раз, когда Лариса садилась за руль.

Эвелина Горская встретила Ларису в своей обычной, восторженно-экзальтированной, манере.

– Ларочка, милая, как же я рада, проходи скорее! Наконец-то можно вдоволь поговорить с приятным человеком! Имей в виду, я тебя скоро не отпущу! – шутливо погрозила она Ларисе ухоженным пальчиком.

– Да я и не тороплюсь, – улыбнулась Лариса, проходя в квартиру.

Эвелина Горская была невероятной болтушкой. Она обожала посплетничать, а так как клиентами ее были многие известные и богатые люди города, темы для сплетен ее буквально переполняли. Лариса знала, что сейчас ей предстоит выслушать массу «сведений» о личной жизни многих как знакомых, так и совершенно неизвестных ей людей, что все это будет сопровождаться ахами и вздохами, собственными комментариями, обращениями «Представляешь, Лара?», а также репликами осуждения или восхищения. Но она была к этому готова – такой уж была Эвелина Горская, и ее нужно было просто либо принимать, либо не принимать. Лариса принимала.

– Садись, Ларочка, садись, – щебетала Эвелина, усаживая Ларису в большое, сильно откинутое кресло и уже шебурша какими-то коробочками, флакончиками с кремами, мазями и лосьонами.

– Я тебе столько сейчас расскажу! – подтвердила Эвелина предчувствия Ларисы.

Она смочила ватный тампон в жирных косметических сливках и, ловко орудуя им, принялась очищать кожу Ларисы.

– Ты просто с ума сойдешь! Колесников-то все-таки выгнал своего братца с работы! И денег всех лишил!

– Кто это? – равнодушно спросила Лариса.

– Как? – изумилась Эвелина несколько даже обиженно. – Ты не знаешь? Ну ты даешь, мать! Совсем от жизни отстала. Колесников – это же зять Литвинова, а Литвинов…

– Послушай, ты потише немного, ладно? – с улыбкой остановила Лариса свою приятельницу, которая слишком яростно стала действовать тампоном. – Ты мне так кожу сдерешь.

– Не волнуйся, – тут же тихонько похлопала ее по щеке Эвелина. – Свое дело я хорошо знаю.

После того как на лицо Ларисы была наложена косметическая пленка, которая, естественно, стянула кожу так, что разговаривать стало затруднительно, Эвелина воспользовалась ситуацией и оторвалась на всю катушку. Она перечислила все свои новые покупки, подарки, полученные от щедрых любовников – Эвелина всегда выбирала только обеспеченных и нежадных, не ограничивая себя в их количестве, в этих вопросах она не страдала избытком морально-нравственных принципов, – а также успела поведать Ларисе о том, кто из ее знакомых за это время успел жениться, а кто развестись.

– А вот еще интересная ситуация, – продолжала она, освободив наконец лицо Ларисы от пленки и принимаясь накладывать тональный крем, легкими движениями вбивая его в кожу. – Там вообще не поймешь, разведутся они или нет, но скорее всего нет. Тем не менее Людмила очень недовольна. Очень.

– Кто такая Людмила? – после долгого вынужденного молчания открыла рот Лариса.

– О, Людочка Голованова, чудная женщина! – всплеснула руками Эвелина и на время прекратила выкрашивать тушью левый глаз Ларисы. – Муж у нее бизнесмен крупный, я даже думала, что он с Женечкой твоим должен быть знаком, кстати, как он?

– Спасибо, все хорошо. Боюсь сглазить, – призналась Лариса, и Эвелина тут же поплевала через левое плечо и даже постучала по трельяжу, выбрав пустое место между многочисленных флакончиков с косметикой и парфюмерией.

– Так вот, – продолжала Горская. – Муж ее любовницу себе завел – представляешь, Лара?

– Представляю, – усмехнулась Лариса.

– Я, конечно, тоже представляю, – несколько смутилась Эвелина, – но они прожили вместе двадцать лет, он усыновил двоих ее детей, представляешь, Лара? И еще у них свой третий. Всю жизнь он ее на руках носил – и тут такое! Прямо действительно седина в бороду, а бес в… Я бы даже сказала, не в ребро, а в другое место!

– Обычная история, – пожала плечами Лариса.

– Может, и обычная, но Людмила так переживает! Просто не знает, что ей делать. Ко мне ходит постоянно, рассказывает… Ты же знаешь, что у меня природный дар психолога…

Лариса лишь улыбнулась.

– …Вот она со мной и делится. Там проблема-то в том, что он с ней разводиться не собирается, это совершенно точно! И любит он ее, это всем видно. За это Людмила не переживает. Она переживает, что он на ту деньги будет тратить, а у них же своих детей трое взрослых! Молоденькие любовницы – им же деньги нужны! Кто за просто так ему любовь дарить будет? И главное, он ее в квартиру пустил жить, которую старшей дочери, Варе, подарил! Просто она там не жила пока, а Николай туда квартирантов пустил. Деньги Варе отдавал, а потом Люда узнала, что там на самом деле эта его любовница и живет! Она ему не сказала, конечно, ничего… Может быть, и зря, кстати! И боится, что та будет деньги тянуть, да вдруг еще забеременеет, не дай бог! Бабы же знают, чем привязать. И что тогда? Даже если он семью и не бросит, то там помогать все равно будет. И вообще, кому эти проблемы лишние нужны! И так столько проблем вокруг! Даже и не знаю, чем ей помочь… С моим-то опытом, – вздохнула Эвелина и обескураженно развела руками.

– Я тоже не знаю, – ответила Лариса. – И я не психолог.

Она пыталась намекнуть Эвелине, что ей вообще-то малоинтересны проблемы семьи, с которой она совсем незнакома, но Эвелина подобных намеков не воспринимала и продолжала тараторить.

Потом она переключилась на проблемы еще одной пары, после чего спросила:

– Прическу-то сегодня делать?

– Нет, сегодня не надо, – остановила ее Лариса. – Восьмое марта же послезавтра, что у меня от нее останется? Я просто хотела кожу в порядок привести, а послезавтра я к тебе загляну в районе обеда, и ты меня уложишь, хорошо?

– Конечно, конечно, у меня, правда, весь день расписан, но для тебя, Ларочка, я всегда найду время, – прижала руки к груди Эвелина. – Я тебе сделаю «кабаре», это совершенно новое слово в парикмахерском искусстве. Это просто… что-то грандиозное!

Эвелина мечтательно закатила глаза к потолку, а затем выдохнула:

– Твой Женечка просто обалдеет!

– Вот этого не надо, – улыбнулась Лариса. – Он и так на грани.

– Так, значит, ты примерно в час заскочишь, да? – уточнила Горская.

– Да, плюс-минус десять минут.

– Отлично, я как раз закончу с маникюром для Славкиной. Это уникальная женщина! Ты представляешь, Лара…

– Ты извини, мне пора, – остановила ее Лариса, уже переполненная информацией и опасавшаяся, что рассказы о некоей Славкиной, которую Котова никогда в глаза не видела, могут затянуться на некоторое время. – До послезавтра.

– Ах, как жаль, что ты уже уходишь! – расстроилась Эвелина. – Может быть, хоть кофейку попьем, покурим?

– К сожалению, к сожалению, не могу. У меня просто уже ни одной минуты нет, – распрощалась Лариса со своей приятельницей и вышла на улицу.

Она вдруг подумала, что Эвелина Горская чем-то похожа на одного ее знакомого, психолога Анатолия Евгеньевича Курочкина, который мог часами грузить Ларису рассказами о своих бесчисленных клиентках, подробно расписывая их половую и социальную биографию.

Она села в машину и поехала домой. Котов, как и водилось в последнее время, демонстрировал роль примерного и добропорядочного семьянина. Он уже был дома, абсолютно трезвый, и обсуждал с дочерью Настей, что ей подарить к Международному женскому дню. Увидев Ларису, Евгений поднялся с дивана и восхищенно произнес:

– Это на тебя наплыв посетителей так благоприятно повлиял? Или Степаныч? – Степаныч может повлиять на мой внешний вид только негативно. Например, довести до седых волос, – усмехнулась Лариса.

– Что, опять просил денег? – принял грозный вид Котов. – Нет, Лара, с этим определенно пора кончать! – занервничал Евгений, который терпеть не мог администратора своей жены, впрочем, как и тот его. – Это уже переходит все границы! Он дойдет до того, что потребует дохода наравне с тобой!

– Не волнуйся, я слежу за ситуацией, – успокаивающе подняла руки Лариса.

– Я полагаю, мне самому нужно заехать в ресторан и раз и навсегда отучить этого зарвавшегося дурака от абсурдных требований! – с пафосом заявил Котов.

– Не стоит, он в отместку уговорит тебя выпить джину, и ты не устоишь.

– Ну что ты, Лара, как можно поддаваться на провокации этого старого еврея! Кстати, он не собирается вновь активизировать процесс переезда в Израиль?

– Да нет, пока помалкивает. Видимо, здесь ему все-таки лучше, хоть он и постоянно это отрицает. Да ладно, хватит о нем! Давайте лучше ужинать, я безумно хочу есть.

– Давай, давай, – легко согласился Котов и добавил: – Как бы там ни было, ты неотразима!

Через день, Восьмого марта, Лариса все-таки заехала в ресторан, несмотря на то что для большинства трудящихся это был официальный выходной день. Но ресторан «Чайка», естественно, не знал выходных, и Ларисе хотелось лично убедиться, как идут дела.

Для начала Лариса прошла в свой кабинет, еще из-за дверей услышав, как разрывается телефон на ее столе. Быстро отперев дверь, она вошла и схватила трубку.

– Ларочка, слава богу! Слава богу, я до тебя дозвонилась! – высоко звучал в трубке взволнованный голос Эвелины Горской. – Представляешь, Лара, я умудрилась потерять номер твоего мобильника, позвонила домой, Евгений сказал, что ты поехала в ресторан, и вот я звоню-звоню, а никто не отвечает!

– Погоди, что за спешка? – остановила ее Лариса. – Ты что, не сможешь меня принять сегодня?

– Принять-то как раз смогу, даже прошу тебя приехать поскорее… Вот только не знаю, как быть с остальным… С «кабаре», в смысле. Ну да это ладно, мы что-нибудь придумаем, ты только приезжай поскорее! Тут очень печальное событие произошло…

– Что такое? – нахмурилась Лариса.

– У Людмилы убили мужа!

– У какой Людмилы?

– У Головановой, ну помнишь, я тебе позавчера рассказывала, у той самой, что муж любовницу завел!

Последнюю фразу Эвелина произнесла, понизив голос, видимо, возле нее находилась или сама Людмила, или кто-то из ее близких.

– Так вот, Лара, она, естественно, позвонила мне, а я рассказала ей про тебя – ты уж извини меня, Лара, я же в целях рекламы! И вот Люда очень просит, чтобы ты приехала.

– Эвелина, я прекрасно понимаю и тебя, и Людмилу… – протянула Лариса. – Но и вы меня поймите, сегодня праздник все-таки. Я же говорила, мы с Евгением собираемся отметить его в «Чайке», при свечах… Я сто лет не отмечала этот день с мужем в такой обстановке!

– Ларочка, но это же вечером, ве-че-ром! – тараторила Горская. – До вечера ты сто раз можешь приехать и переговорить с Людмилой. А я как раз в это время буду колдовать над твоими волосами, ты будешь только сидеть и слушать, а я все сделаю! Вот как все славно получится.

– Ну, хорошо, – ответила Лариса. – Только уеду я от тебя самое позднее в три часа. У меня еще другие дела есть. Эта Людмила, она уже у тебя?

– Да-да, у меня. Сидит, тебя ждет. Ларочка, постарайся побыстрее, ладно?

– Выезжаю! – коротко бросила Лариса и положила трубку.

У Горской она была через пятнадцать минут. Эвелина встретила ее с озабоченным выражением лица, однако тут же поблагодарила:

– Спасибо, Лара, что приехала, проходи скорее.

Лариса сняла плащ и прошла в комнату. Там на диване сидела женщина лет сорока с небольшим, с неприбранными светлыми волосами, выбивающимися из-под черной шляпки. Широкие поля ее, видимо, были предназначены в данной ситуации для того, чтобы бросить тень на лицо и скрыть таким образом заплаканные серые глаза. Женщина прижимала к ним платочек и печально покачивала головой. При виде Ларисы она поднялась, и Котова отметила, что женщина довольно высока и стройна, а черное платье еще больше это подчеркивает. Макияж на ее лице был незаметен, только коричневато-розовая помада на губах.

– Людочка, вот Ларочка любезно согласилась приехать, выслушать тебя, – указала на Ларису Горская.

– Здравствуйте, – немного растерянным голосом проговорила женщина, подходя ближе к Ларисе. – Меня зовут Людмила Николаевна, и у меня горе… Такое горе! – Она вдруг расплакалась, уронив голову на плечо Эвелины. Та бурно принялась ее успокаивать, а Лариса присела на диван, ожидая, когда рыдания женщины утихнут. Пока она ничем не могла ей помочь.

– Извините, – наконец повернулась к ней Голованова, промокая глаза платком.

– Ничего-ничего, – сделала успокаивающий жест Лариса. – Вы уже можете говорить?

– Да, я сейчас все объясню, – заторопилась Людмила Николаевна. – Еще раз извините… Мой муж, его звали Николай, был убит…

– Когда? – уточнила Лариса, потому что женщина замолчала.

– Ночью, с шестого на седьмое. На даче.

– На даче? – удивилась Лариса. – А что он там делал?

– Он должен был там встретиться с Константином, это его партнер по бизнесу и просто старинный друг. Они еще в институте вместе учились. Его фамилия Ярцев.

– А что у них за бизнес? – спросила Лариса.

– У них своя фирма по продаже недвижимости, называется «Недвижимость для вас».

– А откуда стало известно, что ваш муж и Константин Ярцев собирались встретиться на даче?

– Мне Николай сам говорил. Он предупредил, что поедет на дачу, встретится там с Костей и останется ночевать. Объяснил это тем, что у него не очень хорошо идут дела, что хочет немного побыть один, а утром должен был вернуться, чтобы вместе отмечать праздник. Мы в ресторан собирались, он столик хотел заказать… – Людмила Николаевна снова всхлипнула.

Она дрожащей рукой взяла из пачки «Русского стиля» сигарету и закурила. Лариса последовала ее примеру, а Эвелина, пробормотав, что пойдет сварит кофе, скрылась на кухне.

– Утром он не вернулся, – продолжала Голованова. – Я позвонила ему на сотовый, но он оказался отключен. Тогда я позвонила Константину, и тот сказал, что оставил Николая одного примерно в половине первого ночи и поехал в город. А дача наша находится в Раскатном. Костя просил не волноваться, предполагал, что Николай просто ездит по городу в поисках подарка для меня, хотя я знаю, что он о таких вещах заботится заранее. Одним словом, когда наступил вечер, я решилась даже на… – Людмила Николаевна замялась.

В этот момент Эвелина внесла поднос с чашками дымящегося кофе и поставила на столик. Голованова склонилась к ней и о чем-то тихонько спросила. Эвелина зарделась и смущенно кивнула, опустив голову.

– Тогда мне уже легче говорить, – вздохнула Людмила Николаевна. – Извини, Эвелина, но на сей раз твоя словоохотливость оказалась мне на руку. Раз уж вы в курсе, – Голованова посмотрела на Ларису, – то я могу сказать, что позвонила даже его любовнице. Мне, представьте, известно, где она живет.

– Мы обязательно поговорим на эту тему, но чуть позже, – кивнула Лариса. – И что она сказала?

– Сказала, что вообще не встречалась в этот день с Николаем и о его поездке на дачу ничего не знает. Тогда я снова позвонила Константину и буквально умолила его съездить вместе на дачу – я сама машину не вожу, к сожалению, у меня зрение слабое. Он согласился, и мы поехали. Вдвоем. Дача была открыта, и в окнах горел свет. Я даже не знаю, обрадовало меня это в тот момент или скорее напугало. Я почти бегом вбежала туда, и тут… Это, наверное, было самое кошмарное зрелище в моей жизни. Николай сидел в гостиной, откинувшись на стуле, с открытыми глазами. Я сразу поняла, что он мертв, по его глазам. Они были абсолютно пустыми. А голова… Господи, у него голова набок свесилась, я никогда этого не забуду!

Людмила Николаевна снова расплакалась, а Эвелина, растерянно обернувшись на Ларису, побежала в кухню за успокоительным. Лариса решила оставить женщину в покое минут на десять, чтобы она пришла в себя. Выпив успокоительного, а затем две чашки кофе и выкурив сигарету, Голованова сказала, что готова продолжить свой рассказ.

– Хорошо, что рядом был Константин, без него я бы, наверное, в обморок грохнулась. Хотя он и сам был ошарашен, но все же как-то владел собой. Он тут же вызвал милицию, мы остались ждать. Рядом с телом, представляете? Это было ужасно, ужасно, мне даже говорить об этом трудно… Потом милиция приехала, начались просто кошмарные вещи – все фотографировали, осматривали, отпечатки снимали, нас допрашивали… Словом, все, как обычно в кино показывают, только я никогда не думала, что это так тягостно. Слава богу, меня не повезли в милицию. А Константина забрали с собой, потому что он сразу сказал, что накануне встречался с Николаем и видел его последним. Хотя последним его видел убийца…

– А вы уверены, что Константин не убийца? – спросила Лариса.

– Конечно, уверена! – широко раскрыла глаза Людмила Николаевна. – Они же знакомы столько лет и работают вместе… работали то есть… Да и зачем ему это нужно? У них и конфликтов-то никогда не возникало. Крупных, я имею в виду. Так, разве что мелкие разногласия, которые они быстро улаживали. – А для чего они там встречались?

– Николай сказал мне, что по каким-то делам фирмы нужно было поговорить, я не выясняла подробности, я же далека от их дел… А почему на даче – это уже из-за Николая. Я же говорю, у него настроение плохое было, хотел один переночевать.

– И что, этот Константин Ярцев сейчас в милиции?

– Нет, он тут же внес деньги после допроса. Как это называется – залог? Так вот, он ответил на вопросы, а потом отдал деньги, чтобы его не держали там. А они хотели, потому что, как выяснилось, убит Коля был именно около часа ночи плюс-минус полчаса.

– А как он был убит? Каким способом?

– Его отравили. На столе стояла недопитая бутылка водки – Костя сказал, что Николай вчера пил при нем. И еще коробка с соком. В коробке яда не обнаружили, а вот у Николая в бокале с соком – да.

– А дактилоскопическая экспертиза что показала? Я имею в виду отпечатки пальцев, – продолжала задавать свои вопросы Лариса.

– Она еще не готова, мне сказали, что на это уйдет несколько дней, – словно извиняясь, развела руками Людмила Николаевна.

– А по предварительному осмотру не обнаружено ли следов кого-то еще, кроме Ярцева?

– На столе стояла только бутылка водки, почти пустая, бокал с соком, коробка и закуска там всякая. И только одна тарелка. Костя сказал, что он водку не пил – он же за рулем, – а сока глотнул разок прямо из коробки. – То есть все указывает на то, что, кроме них двоих, в тот вечер на даче никого не было?

– Получается так, – пожала плечами женщина. – Но ведь кто-то его убил? В то, что это Константин, я не верю. Поэтому и обратилась к вам, Лариса: Эвелина мне очень много говорила о вас, она заверила меня, что вы распутали все дела, за которые брались… И порой бескорыстно. А я вам заплачу обязательно, сколько скажете, вы не волнуйтесь, – торопливо заговорила она.

– Я не волнуюсь, и этот вопрос мы обсудим позже. А пока еще один вопрос, очень важный и очень неприятный. Что вам известно о любовнице своего мужа? Расскажите, пожалуйста, все.

Людмила Николаевна наморщила лоб и закурила еще одну сигарету. Потом решительно поднялась и взяла с трельяжа свою сумку. Раскрыв ее, достала бутылку коньяку и поставила на столик.

– Эвелина, дай, пожалуйста, рюмки, – попросила она. – Я чувствовала, что мне придется выпить, поэтому на всякий случай захватила.

– Извините, я на машине, – отказалась Лариса, и Голованова вопросительно посмотрела на Горскую.

Та неуверенно сказала:

– Ну-у-у… Не знаю, мне еще прическу Ларочке делать. Кстати, мы могли бы уже начать…

– Нет-нет, Эвелина, я так не смогу сосредоточиться, – возразила Лариса. – Давай уж мы закончим разговор, а потом ты займешься моими волосами, хорошо? Кстати, рюмка-другая коньяку вряд ли отразятся на твоем профессионализме, – улыбнулась она.

Эвелина подсела к Головановой, женщины выпили по рюмке коньяку, и Людмила Николаевна снова заговорила:

– Я случайно об этом узнала. Понимаете, она живет в нашей квартире, вернее, в квартире, принадлежащей Николаю. Но он ее завещал моей дочери, Варе. Варя много раз просила, чтобы он разрешил ей жить там, но Николай считал, что будет лучше, если она пока будет жить с нами. Понимаете, у Вари проблемы со здоровьем, к тому же она так мало зарабатывает… И Николай предложил сдавать эту квартиру, а деньги отдавать Варе. Та согласилась, и мы так и сделали – все-таки лишние деньги не помешают, и зачем девочке жить отдельно, правильно?

– А сколько ей лет? – вставила Лариса.

– Двадцать пять.

– Ну, в общем-то, она уже не девочка…

– Да-да, я понимаю, – подхватила Людмила Николаевна. – Но я же говорю, она больна, ей лучше с нами… Одним словом, как бы там ни было, но квартира была сдана. Николай сказал, что сам нашел клиента, и регулярно передавал деньги Варе. Теперь я понимаю, что это он давал свои деньги! Но я как-то раз решила туда съездить, посмотреть, что за люди там живут, в каком состоянии квартира – сами понимаете, в наше время мало кому можно доверять… Открыла мне молодая девица, мне, знаете, она сразу не понравилась. Глупая и неаккуратная.

– С чего вы это взяли?

– Господи! Да для этого хватило двух минут! Раковина полна посуды, полы немыты я даже не знаю сколько! А сама она… Разговаривать даже не умеет толком, деревня деревней! Я ей выразила свое недовольство, а она так нагло себя вела! Сказала, что Николай Алексеевич доволен, что это его квартира, так что мои претензии она даже слушать не хочет. Меня ее нахальный и самоуверенный тон сразу насторожил. К тому же я там увидела в ванной бритвенный набор «Шик». Это, конечно, ни о чем не говорит, но таким пользовался сам Николай. И я заподозрила, что между ними существует связь. Ей я, конечно, ничего говорить не стала, просто ушла, но дома вечером устроила Николаю разборку. Он, конечно, все отрицал, но я не поверила. Он нервничать начал, отвечал раздраженно. А потом, сами знаете, женщина ведь всегда чувствует такие вещи, правильно? Одним словом, я решила за ним проследить и во всем убедилась. Я видела, как он заехал за ней, и они вместе поехали в кафе. Мне этого было достаточно. Я уже собиралась закатить ему скандал, но подруга меня убедила не делать этого. Сами посудите – закатишь, а он возьмет да уйдет к ней! Эти деревенские простушки только на первый взгляд такие простые, а на самом деле, когда речь идет о деньгах, они такие хитрые! Только хитрость их кошачья, всем видна. Как будто непонятно, ради чего она с ним спала! Только он один, наверное, и не понимал… В общем, я решила пока все оставить как есть, просто подождать в надежде, что это у него дурь и все пройдет, правильно? На всякий случай я, конечно, навела справки и узнала, что изменений в завещании не произошло. То есть квартира, как я говорила, Варе, деньги на счету – мне, машина – Алеше. Наташе он оставил отдельную сумму. Нотариус мой хороший знакомый, он мог мне неофициально сообщить по секрету, что Николай не обращался к нему за изменениями в завещании. Это меня несколько успокоило. К тому же Николай по-прежнему приносил домой деньги, детей не обижал… Знаете, Варя с Алешей ведь не его дети, общий ребенок у нас только Наташа, но он ко всем детям относился одинаково.