Текст книги "Новая русская"

Автор книги: Светлана Алешина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Где вы были с одиннадцати до двух в ночь убийства?

– Как где? – удивилась зеленоволосая Наташа. – В больнице, естественно. На дежурстве.

– И никуда оттуда не отлучались? – повысил голос Журавленко.

– Отлучалась. В туалет…

Дебрева подняла кофейник с плиты и с обиженно-презрительным выражением на лице вышла из кухни.

– Вот так, Лариса, и приходится работать. Люди обижаются, а дела не раскрываются, – вздохнул «супнабор». – И у всех вроде бы алиби. Хотя в случае с братьями-меломанами и девчонкой из первой комнаты алиби хлипковато. Да и Дебрева эта весьма подозрительна. Но главное – непонятно, как наркоделец Михеев по кличке Мячик оказался здесь. Знакомство с ним все жильцы отрицают. И почему именно здесь произошла разборка?

– Вы уверены, что это разборка?

– Почти наверняка. С какой стати человеку незнакомому убивать этого самого Мячика? Понимаете, Лариса, на его лице в момент смерти застыло какое-то удивленное выражение, как будто он не ожидал ее. Пулю он явно получил из «воздушки» от знакомого человека, причем от хорошего знакомого, от которого она, по его мнению, никак не могла вылететь. Но кто этот знакомый? Наверняка он живет где-то здесь…

Журавленко вдруг нахмурился, посмотрев на открытую дверь на черный ход.

– А почему это мы все думаем, что к происшествию не могут быть причастны жители квартир с нижних этажей? – с серьезным видом задал он себе риторический вопрос, подражая Пал Палычу Знаменскому из «Знатоков». – Ведь если Мячик сначала попал на чердак, откуда его сбросили, то он мог попасть туда вместе с жильцом любой другой квартиры, имеющей дверь на черный ход!

– Нет, дело в том, что ключ от чердака есть только здесь, у нас, – отмахнулась Лариса. – Так, конечно, можно было бы сказать, что ребята, как говорится, забили стрелку, зашли в подъезд с черного хода, потом на чердак, повздорили там и порешили товарища из воздушки. Если бы Мячика нашли прямо на лестнице, все было бы просто – на черный ход попасть мог практически любой со двора. И одновременно очень сложно, потому что появлялась бы огромная масса подозреваемых. Нет, мне почему-то кажется, что ключ к разгадке здесь, именно в этой квартире…

– Что ж, за версию спасибо, – снисходительно улыбнулся Журавленко и глянул на часы. – Мне, кажется, пора. К сожалению, столько дел, не удается уделять внимание всему в той мере, в которой бы следовало.

«Этому делу ты, кажется, готов уделить много внимания», – подумала про себя Лариса. Заинтересованный мужской взгляд Журавленко она почувствовала сразу при их знакомстве и была уверена, что молодой оперативник так подробно записывает показания жильцов коммуналки не в последнюю очередь благодаря ее присутствию…

…Как и в прошлый раз, они вышли из подъезда вместе. Теперь Журавленко уже не отваживался предлагать Ларисе служебную машину, а лишь с завистью посмотрел на ее «Вольво». Сам же он и вовсе отправился в отдел пешком.

Глава 7

Братья-близнецы Кузьминчуки и друг их Игорь по прозвищу Макабр в тот вечер очень хорошо выпили. В их алкогольный репертуар входили пиво разнообразных сортов, портвейн и водка. Все это, помноженное на жару, царившую в маловентилируемой коммунальной квартире, дало весьма впечатляющий эффект.

Сначала Макабр, получивший такое прозвище (в буквальном переводе с английского «жуткий») за любовь к различного рода извращениям, присутствующим в названиях композиций металлических групп типа «Каркасс» и «Каннибал Корпс», всячески куражился по поводу недавно найденного на балконе трупа. Лежа на полу и посасывая портвейн, он восклицал:

– А классно было бы сейчас пойти на кладбище, где его похоронили, выкопать его и поглотить! Наверняка там уже образовалась трупная смола! Потом сделать паразитическую резекцию плоти и раздуть погребальный костер…

– Да пошел ты на хрен! – швырнул в него полотенцем Болек. – В такую жару только костра…

– Макабр, твою некрофильскую энергию, да с пользой для дела, – покачал головой Лелек и вдруг поднял вверх указательный палец. – Вау, я придумал! Сейчас это как раз и сделаем.

– Чего сделаем-то? – лениво бросил с кровати Болек.

– Чего-чего? – передразнил брат. – Санька пощипать слегка надо… Это же его приятеля на балконе мертвым нашли! Вот пусть теперь и пробашляет за наше молчание перед ментами.

– О, экселенц! – поддержал Макабр. – А если не согласится – превратим в грязную копошащуюся массу, и когда образуются вязкие остатки – затопчем их ногами, чтоб зафыркали!

– Он неисправим! Этому мастеру мортальной словесности место в психбольнице, – со вздохом констатировал Алексей. – Но сейчас он и составит нам как раз необходимый колорит.

Приятели, выпив еще по одной, вышли из комнаты и, придав своим лицам печать неизгладимой суровости, постучались в дверь напротив.

И так как ударивший в голову алкоголь требовал немедленного решения вставших перед ними проблем, а дверь открывать не спешили, Лелек – уже более настойчиво – ногой постучал в дверь Саши Каменного.

Испуганное лицо высунулось в коридор спустя полминуты. Саша был одет в жутко забавные трусы семейного типа с изображением петухов. Трусы очень рассмешили Болека, он схватился за живот и заржал на весь коридор. Лелек же, услышав доносившийся из глубины комнаты голосок Анжелики Варум, угрожающе нахмурился.

– Мужики, вы чё? – спросил Каменный.

Лелек, не склонный к насмешкам по поводу нижнего белья предполагаемой жертвы, пнул ногой брата и, выцарапав ногтем изо рта остаток закуски, сплюнул на пол и сказал:

– Да ничё. Пришли узнать, когда ты прекратишь небо коптить и станешь наконец правильным, уважаемым в обществе чуваком…

– А что? – не понял Саша.

– Ты хотя бы в комнату пригласил, что ли, а то неудобно как-то…

– Пожалуйста, – посторонился Каменный, с некоторой опаской впуская металлистов внутрь.

– Н-да, обстановочка у тебя, конечно, здесь, неправильная, – оглядев комнату с постерами поп-звезд и стендами видеокассет с порнофильмами, процедил Алексей. – Анжелика Варум и Маша Распутина не годятся в идолы для настоящего мужчины. Да и порнуху лучше не смотреть, а иметь в жизни… С любимым человеком… Так что неправильная тут у тебя обстановка.

– Но зато очень подходящая для извержения потрохов, – вставил Макабр.

– Чего? – испугался Каменный.

– Короче, Санек, мы к тебе по делу, блин! – хлопнул Каменного по хлипкому плечу Кузьминчук. – Мы все знаем, как у тебя этот крендель жил, как кровь тебе портил, как ты ему за пивом бегал. Видать, здорово угнетал тебя…

– Да, – поддакнул Болек. – А ты слабость проявил, невыдержанность и отправил его червей кормить.

– Огороды удобрять трупным ядом, – поправил Макабр.

– Во-во… – поддакнул Кузьминчук, наслаждаясь замешательством Саши. – Но мы люди нормальные, понятливые. Потому – сами видели, как он по коридору шастал, когда взаперти сидеть надоедало.

– Кого… видели? – еще больше испугался Каменный.

– Ково?! – Лелек угрожающе растопырил пальцы и скривил физиономию. – Михеева тваво! Так, кажется, фамилия-то его…

– Как ты умудрился такую огромную биомассу в мавзолейную пыль превратить? – улыбаясь, спросил Макабр. Каменный перевел на него взгляд и решил проявить дерзость. Он спросил у Кузьминчуков:

– А это кто вообще? Он-то чего тут ошивается?

– Этот? – переспросил Болек и, задумчиво почесав подбородок, внимательно оглядел Макабра. – Мы зовем его… Злостный Поджигатель Мошонок. Кажется, такое прозвище ему больше всего нравится. Он вообще очень правильный человек, с очень здоровой психикой.

Каменный хмуро поглядел на бессмысленную пьяную улыбку Макабра, осмыслил его малопонятную нормальному, непосвященному в некрофилию человеку лексику, сопоставил с данным ему определением и, видать, не поверил Болеку.

– А если, короче, ты валандаться будешь и мозги посыпать пеплом, мы тебе брюхо дрелью просверлим и туда кассету с твоей любимой Анжеликой засунем. Потом нитками зашьем! – нагло заключил Макабр.

– Нет, – отмахнулся от него Болек. – Лучше его засушенный член пошлем ей по почте, пускай хранит в своей кунсткамере. Все-таки как-никак верный поклонник…

– Так, кончай базар! – решительно заявил Алексей. – В общем, дело серьезное, криминальное, так что смотри, думай… Три лима – и никто ничего не узнает.

– Да я это… Я его пальцем не трогал… Я вообще у бабушки был… – заметался Саша, поняв, что влип.

– Жил-был у бабушки серенький козлик, – забубнил себе под нос Болек.

– Тоже мне Красная Шапочка нашлась, – поддержал его брат. – И ты думаешь, мы в эту чухню поверим?

– Нет, я правда там был. И бабушка подтвердит. И менты от меня вообще отстали по этому поводу – алиби!

Саша слегка воспрянул духом и смотрел на своих соседей чуть менее боязливо.

– Ну допустим, – не сдавались Кузьминчуки. – Хотя я вообще тогда не понимаю, кто его грохнул… Кому это надо?.. Но дело не в этом. Дело в том, что этот самый твой Михеев в ментовке по самые уши замазан.

– От испачканного рвотой анального тракта до обугленных глазниц, – вставил Макабр.

– Так вот… – рассудительно продолжил Лелек. – Если менты узнают, что он у тебя здесь жил, твое алиби в порошок сотрут, им оно будет абсолютно по фигу! Все ясно – связь обнаружена, искать никого не надо. Вот он, Санек Каменный, как на ладони весь. Бери его и жри. Дела-то раскрывать надо, звездочки на погоны клеить, зарплату женам-детям тащить домой надо. Вот так-то вот… – и Лелек еще раз хлопнул Каменного по плечу.

– А если будешь все отрицать, они тебе в камере мозги промоют нестерпимо горячей клизмой! – добавил Макабр с дьявольской улыбочкой.

– Так что ты, Санек, попал, короче… – вбил последний гвоздь в воображаемый гроб Каменного Лелек. – Но, с другой стороны, три лима – это ерунда, это легкий попадняк! Ты их вмиг найдешь. Для таких типов, как твой приятель, это тьфу, а не деньги! А где один приятель, там и другой. Так что давай двигай в направлении купюр! А мы подождем.

– И сколько подождете? – насупился Каменный.

– Ну, дня два, наверное… Максимум три, – выдержав секундную паузу, добавил Кузьминчук. – Но чем быстрее – тем лучше. К тому же тебе самому гора с плеч: отдал – и гуляй Вася, и можешь даже спокойно слушать свою Анжелику. Никто приставать к тебе не будет, мозги выворачивать наизнанку. Сам себе и поможешь.

Саша Каменный, слушая человеколюбивую тираду Лелека, напряженно раздумывал. Он как постоянный зритель сериала «Санта-Барбара» знал, что если уж начинают шантажировать, то одним разом никогда не ограничиваются. Шантажисты наглеют с каждым днем и требуют все новые и новые суммы. Так что срочно надо было что-то предпринимать, дабы заставить этих гадких металлистов отстать от него навсегда. Но что он мог сделать? Что?!

– Короче, потопали мы, Санек, – вывел Каменного из состояния задумчивости хлопок по плечу. – Ты особо-то не кисни, три лима найдешь – и все будет зашибись!

Оставшись один, Каменный достал из потайного места в шкафу мешочек марихуаны, который затарил туда еще в свою бытность Мячик. Саша как мог забил косячок и, плотнее закрыв дверь в коридор и открыв окно, вдохнул в себя приятный, терпкий аромат травы.

Спустя пять минут все происшедшее с ним показалось ему недостойным внимания и даже чем-то несерьезным. А еще через пяток минут и вовсе выглядело смешным. Он вспомнил заковыристую лексику странного человека по кличке Макабр и ему стало просто смешно. Он сначала несмело улыбнулся, потом еще шире… Наконец, выкурив весь косяк до основания, он зашелся в приступе смеха.

Саша вышел в коридор и сам постучался в комнату напротив, по возможности сохраняя серьезный вид. Но тут из своей конуры вышла Наталья Дебрева со своей новой прической, которую Каменный еще не успел оценить. Она произвела на Сашу умопомрачительный эффект. Он разразился жутким ржанием, схватился за живот, тыча в недоумевающую медсестру пальцем.

– Господи, да что ж происходит-то?! – воскликнула Дебрева, осторожно обходя хохочущего Сашу. – Нет, съезжать отсюда надо, пока тебя саму дурой не сделали.

Это восклицание совсем добило бедного Сашу, который счел его лучшей шуткой сезона. Он-то считал, что этот вопрос, в смысле делания из медсестры Дебревой дуры, решен давно, положительно и окончательно.

Тем временем из своей комнаты на стук выглянул Лелек. Он недоуменно уставился на Каменного и Дебреву.

– Санек, ты что? – спросил Лелек.

– Да ну… просто… причесон у нее… новый… – сквозь приступы смеха выдавил Каменный. – Очень клевый.

– А-а?! – слегка успокоился испугавшийся было Лелек. – Это точно – «не одна я в поле кувыркалась» называется.

– Может, и не одна, но уж не с такими, как вы, – ответила Дебрева.

– Ой, что ты, фу-ты ну-ты! – зафыркал Лелек. – Королева коммуналок, больничная суперстар! Ты-то, наверное, этого наркодельца и шлепнула, а бабки его взяла себе. Знаем мы вас, младший обслуживающий персонал, измученный клятвой Гиппократа! Наверное, в кубышке уже нехило скопилось на спиртяшке да морфине!

– Чего? Ты чего мелешь? – возмутилась Дебрева, чуть не выронив из рук кофейник. – Он из вашей компании, между прочим, я сама его видела в коридоре! Только не говорила никому…

– Кого ты видела?! – насмешливо поглядел на нее Лелек. – Небо в алмазах ты видела после своей очередной нырнадцатой чашки кофе!

Перебранка соседей вконец доконала нервную систему Саши Каменного, подвергшуюся воздействию веселящей травки.

– Ой, не могу! Не могу! – причитал он до тех пор, пока выведенный из себя его неадекватным поведением Лелек не стукнул его по шее и не напомнил вполголоса о предмете недавно состоявшегося между ними разговора.

Саша слегка посерьезнел и вспомнил о том, что намеревался сделать сегодня вечером. Он быстро переоделся и направился прямиком в ночной клуб, владельцем которого с недавних пор был его дядя, по совместительству уголовный авторитет местного масштаба Чук.

Дядя встретил племянника недружелюбно и даже агрессивно. Он сказал, что происшествие в Сашиной квартире добавило ему, Чуку, новой головной боли, лечиться от которой и так уже сил нет. А когда Саша рассказал ему о беседе с металлистами, тот и вовсе пришел в бешенство.

– Я же предупреждал и его, и тебя! – орал он.

– А я что мог поделать, если он меня не слушал? – отбивался как мог племянник.

– И вообще, чего ты сюда приперся? – вдруг взвился Чук. – У меня здесь что – явка конспиративная? Здесь ночной клуб, и тебе появляться здесь до поры до времени не стоит! Подрасти немного надо.

Саша насупился и понурил голову. Чук же, минуту-другую повозмущавшись и поразорявшись, вдруг миролюбиво сказал:

– Ладно, придумаем что-нибудь.

Полчаса дядя учил племянника уму-разуму. После этого разговора Саше стало легче. Все снова стало ясно и понятно, как на уроках в первом классе.

Глава 8

А Лариса в тот вечер занималась приготовлением саверена с клубникой. Во время последнего визита к матери в больницу она вновь встретилась там с отцом, который настоял, чтобы его любимая Ларочка взяла домой клубники с собственного огорода, без добавок и минеральных удобрений. Он сопроводил это словами о том, что клубника – ягода быстрая, оглянуться не успеешь, как уже сойдет. Бесполезно было объяснять отцу, что в магазинах теперь эта ягода продается круглый год по вполне доступным для обеспеченных людей ценам.

Однако клубника в самом деле была гордостью огорода Лаврентьевых. Трудолюбивыми руками отца там были разбиты грядки, на которых росли удивительно разнообразные сорта этой самой ранней летней ягоды. Лариса набрала у отца самую отборную. Ее она собиралась использовать в приготовлении блюда к кофе. Именно этим блюдом она и хотела поразить соседку по коммунальной квартире, общительную медсестру-кофеманку Наталью Дебреву.

Был у Ларисы и свой маленький корыстный интерес. Дело в том, что по части кофе и приготовления напитка из него она, владелица самого изысканного в городе ресторана «Чайка», уступала Дебревой, которая в этом действительно знала толк. С другой стороны, она мало что понимала во всем остальном, но это Ларису вовсе не интересовало.

Целью ее визита в коммунальную квартиру тем вечером были рецепты приготовления кофе, используемые в различных странах и собираемые Натальей Дебревой с энтузиазмом, сравнимым лишь с юношеским научным пылом Марии Склодовской-Кюри, которая исследовала радиоактивные материалы, не щадя своего здоровья. Медсестра Дебрева так же, не жалея своей сердечно-сосудистой системы, с утра до вечера и с вечера до утра потребляла кофе, поднимая выручку бакалейного отдела ближайшего супермаркета.

А саверен, или французский венок а-ля Шантийи, с давних пор использовался во Франции в качестве сдобы под кофе. Замешивалось обычное тесто в форме большой ватрушки, приготовлялась яично-масляная масса, куда добавляли ром, белое вино, сливки, фисташки. В качестве основного наполнителя лунки использовалась клубника.

Лариса подкатила на своем «Вольво» к подъезду старинного здания на Московской, как и было условлено, около семи часов вечера. Она вынула коробку с очередным ее кулинарным шедевром и поднялась на третий этаж.

Наталья также основательно подготовилась к мини-девичнику, надев по такому случаю свое выходное платье.

– Ну, что нового в вашем, а теперь уже можно сказать, что и нашем дурдоме? – весело спросила Лариса свою новую подругу.

Наталья придала лицу загадочное выражение, приложив палец ко рту, указала на двери. Лариса кивнула понимающе и проследовала в направлении комнаты медсестры.

– Что-то замышляют наши братья-близнецы! – театральным шепотом произнесла Дебрева, как только за Ларисой закрылась дверь. – Я уверена, этим дело не ограничится. Что убитый с ними связан – факт! Я прочла в гороскопе, что сегодня опасный день для Львов и Близнецов.

– Но, судя по гороскопу, как раз близнецам и надо опасаться, – сказала Лариса.

– Ну не знаю. Но все равно – что-то будет.

– Прежде всего будет вот это, – Лариса развязала веревки на коробке, внутри которой находился саверен.

– Ой, какая прелесть! – расплылась в улыбке Дебрева. – Где такой продают?

– Это не продают, – Лариса хотела уже было обидеться. – Это я сама пекла.

– Ты? Сама? Да что ты? А я думала, женщины вроде тебя только и делают, что ничего не делают.

– Предрассудки и мещанские мифы! – решительно заявила Лариса.

Тем временем в дверь комнаты братьев Кузьминчуков раздался звонок.

– Макабр, открой! – не вставая с кровати, крикнул Болек.

Друг близнецов по уже установившейся несколько дней подряд традиции проводил у них время с шести вечера до десяти утра, после чего шел отсыпаться к себе домой. А потом все повторялось снова. Поскольку Макабр практически жил у братьев, те использовали его на различного рода черных работах: в качестве официанта, уборщика и швейцара. Он только что поставил для Кузьминчуков чайник и, едва появившись в комнате, бросился исполнять новое поручение.

Когда он открыл дверь, на пороге стоял внушительных размеров молодой человек в майке, шортах и шлепанцах на босу ногу.

– Девчонок заказывал? – поигрывая связкой ключей, спросил тот у несколько смутившегося Макабра.

– Чего? – не понял любитель ужасов.

– Девчонок, говорю, зака-зы-вал?

– Не-ет, – протянул Макабр, и лицо его, обычно наглое и самоуверенное, приняло глупый и немного испуганный вид.

Верзила чуть усмехнулся, но потом снова посерьезнел.

– Московская, 58, квартира 7, комната 3? – заглянул он в бумажку.

– Да, – совсем смутился Макабр. – Подождите, я сейчас, может, это они заказывали…

И быстро засеменил в сторону двери.

– Лелек, тут девок привезли, говорят, мы заказывали…

– Ты что, офонарел? Каких девок? – послышался изнутри голос, и спустя некоторое время на пороге показался сам его обладатель, Алексей Кузьминчук.

Вид у него был весьма ошеломленный. Еще большее удивление у него вызвало непробиваемое лицо верзилы. Однако смятение было недолгим, он понял, что приехали представители городского интим-сервиса, и осмелился пошутить:

– Шлюх, что ли, нам привез? На халяву?

– На халяву сейчас и пулю не получишь, – не остался в долгу верзила. – Короче, кончай фигню гнать. Ты звонил или нет?

– Нет, – покачал головой Кузьминчук. – Ошибка вышла… Хотя постой, почем нынче дырка для народа?

– Сто пятьдесят в час, – мрачно ответил гость.

– Ну нет, я лучше «тихо сам с собою»… – схватился за голову Лелек.

– Короче, мужики, я могу поверить, что это не вы, – завертел визитер своими ключами с удвоенной амплитудой, – но если еще раз с вами столкнемся – пеняйте на себя.

Макабр попробовал было возмутиться, но Лелек остановил его, позволив раздосадованному верзиле уйти. Собственно говоря, он мог «пораспрягаться» и дальше, однако увидел, как из последней комнаты высунулось заинтересованное лицо Наташи Дебревой, и потому счел возможным оставить ее в неведении относительно странного происшествия.

– Что еще такое? – спросила она Лелека, когда дверь закрылась.

– Да так, ничего, вечерний киллер приходил, – пошутил Лелек. – Я сказал, что мы не заказывали. Обещал зайти завтра утром. Чур, открывать будешь ты…

И, глядя на остолбеневшее лицо медсестры, добавил:

– Иди закройся в своей комнате и не дави на уши! Все равно ж не к тебе!

Из своей комнаты хмуро вышел Саша Каменный и, обдав Лелека ненавидящим взглядом, проследовал на кухню.

Только-только обитатели коммуналки успели рассредоточиться по своим комнатам, как в дверь вновь позвонили. По условленному сигналу комнаты Кузьминчуков.

На этот раз открывать пошел сам Лелек. На пороге стоял интеллигентного вида усатый молодой человек.

– Вас Леша зовут? – спросил он.

– Да, – ответил Лелек.

– А вашего брата Боря?

– Да…

– Вы девушек заказывали?

– Нет, – ответил Лелек. – Но вы уже второй за сегодняшний вечер приезжаете и предлагаете мне воспользоваться их услугами. Может быть, цену сбросите?

Молодой человек снисходительно усмехнулся.

– Значит, вы не звонили? – уточнил он.

– Нет.

– Странно, а имена у меня записаны правильно…

В этот момент по лестнице поднялся еще один мужчина и, поискав глазами дверь и оглядев Кузьминчука и усатого подозрительным взглядом, спросил:

– Скажите, Лешу с Борей как мне найти?

– Я Леша, – ответил Лелек. – А что?

– Девочек заказывали?

Глаза Лелека округлились, и он почувствовал, что у него медленно начинает съезжать на сторону крыша. Из глубины квартиры показался Саша Каменный. Он подошел к двери и тихо поинтересовался, в чем причина сбора.

– О, Санек! – неожиданно обратил на него внимание Кузьминчук. – Это, может, ты у нас здесь куролесишь, а? Ты звонил…

Тем временем двое конкурентов стали выяснять отношения на лестничной клетке. Они представились друг другу и вежливо осведомились, кто на кого работает. Потом они пришли к обоюдному согласию по поводу того, что заказ либо «дохлый», либо «липовый» и что вообще надо, видимо, отсюда сваливать.

И вдруг они заметили, что на третий этаж с трудом поднимается еще один, старый, известный в городе сутенер по прозвищу Евнух или Изнуритель Лошадей. Это был очень громоздкий – и в ширину, и в длину – опухший от работы и пьянства человек. Несмотря на то, что в принципе был он очень миролюбив, клиенты, завидя его огромную тушу, предпочитали по спорным вопросам с ним не связываться. Для проституток он был удобен своей сексуальной индифферентностью и спокойным нравом.

– Можешь дальше не идти, – махнули ему рукой двое, находившиеся на площадке. – Здесь туфта.

Евнух недоверчиво выпятил свою челюсть и посмотрел на коллег злым и колючим взглядом.

– Здравствуйте, полиция нравов вас беспокоит, – раздался с нижней лестничной площадки голос, дышавший официальной вежливостью. – Документы ваши, пожалуйста…

– А вот это уже не туфта, – произнес усатый. – Кажется, мы влипли.

На площадке третьего этажа показались двое: крепкий парень с лицом положительного героя какой-нибудь советской киноленты про милицию и дама неопределенного возраста в очках с собранным назад хвостиком крашеных блондинистых волос.

Трое сутенеров, собравшиеся здесь вместе, будто глупые рыбы в сетке, как по команде с ненавистью посмотрели на Лелека. От последних событий его удивление возросло еще более, но прибавился и интерес. Все-таки подобное можно увидеть не каждый день, да и сама комедийная фабула событий была близка по духу ценителю юмора Алексею Кузьминчуку.

Он абсолютно проигнорировал яростные взгляды, исходившие от сутенеров, и сосредоточился на личностях представителей полиции нравов.

Саша Каменный, в отличие от шустрого Кузьминчука, долго размышлял по поводу происходящего. Он не совсем отошел еще после очередного косячка, забитого им в обед для расслабления. Период живости и здорового пофигизма уже прошел, наступила слабость, повлекшая за собой заторможенные реакции.

Услышав голоса в коридоре, он неспешно вышел из своей комнаты и безразличным взором стал наблюдать за происходящим.

– Кузьминчук Алексей Николаевич и Кузьминчук Борис Николаевич здесь проживают? – осведомился полицейский в штатском, по привычке потянувшись рукой к простоволосой голове.

– Здесь, здесь! – неожиданно воспрял духом Каменный, решивший, что сейчас его врагов настигнет злая участь в виде полиции нравов. – Вот этот – Алексей, а брат его Борис там, в комнате.

– Очень хорошо, – констатировал полицейский. – Спасибо за сигнал, проедемте с нами в отделение для дачи свидетельских показаний. И брата своего прихватите…

– Какие показания? – взбеленился Лелек. – Что за фигня у нас тут происходит на ночь глядя?!

– Но ведь это же вы нам звонили, – улыбнулся полицейский.

– Никуда я не звонил! – продолжал отпираться Лелек. – Это вот, наверное, Санек решил пошутить…

– Санек?! – Каменный изобразил на своем лице двузначную степень оскорбленности. – Да это только у вас в комнате один телефон на всю квартиру! Откуда бы я позвонил-то?

Сутенеры понимающе переглянулись и своими яростными взглядами повторно вынесли приговор Кузьминчуку.

Разговор, который своей тональностью развивался по нарастающей, привлек внимание остальных обитателей этажа. К двери подошли Лариса и ее напарница по кофепитию Дебрева, а из-за железной двери напротив выглянула большая носатая физиономия «нового русского». Доселе сидевшая без звука в своей комнате Маша Соколова также решилась показаться на свет Божий. Она сначала прошла на кухню, а спустя минуту, смущенно пряча глаза, попыталась протиснуться между спорящими Каменным и Лелеком.

– Извините, пожалуйста, разрешите пройти, мне пора ехать к тете, – тонким голоском сказала она.

– Лучше бы ты поехала к дяде, желательно незнакомому, чтобы уму-разуму тебя поучил в темноте, – не удержался от хамства Кузьминчук.

Маша Соколова подняла на металлиста серые печальные глаза и неожиданно врезала ему затрещину. Кузьминчук, не ожидавший от этой тихони подобной прыти, застыл на месте как вкопанный. Но уже секунду спустя пришел в себя и возмущенно спросил:

– А если вот я тебя сейчас укатаю со всей силы, тебе что, приятно будет, да?..

И, не дождавшись ответа от Маши, которая вроде как бы сама испугалась того, что совершила, добавил:

– А, ладно, чего на дур обижаться! У тебя даже когда гадость захочешь кому-нибудь сделать, все равно выйдет смешно.

В события вмешался полицейский, который удовлетворенно заявил:

– Ну вот, теперь и оскорбление приписать можно… Собирайся, Кузьминчук, и брата прихвати.

Лелек, мгновение подумав, зло развернулся и пошел в комнату. Спустя минуту оттуда развязной походкой вышел Болек, всем своим видом намекавший на то, что подчиняется произволу, став жертвой не зависящих от него внешних обстоятельств. Проходя мимо представителя полиции нравов и равнодушно осмотрев его, он хмыкнул и, засунув руки в карманы, присвистывая, стал спускаться по лестнице.

– Что случилось-то еще, Господи Боже мой! – вскричала Наталья.

– Кажется, кто-то пошутил, – отозвался «новый русский». – Я так понял, что он вызвал вам сюда девчонок без комплексов, а заодно и милицию, чтобы та снова попробовала их закомплексовать.

– И кто же это сделал?

– Если бы знать… А если бы знать, кто вам трупака на балконе в качестве утреннего подарка оставил, было бы еще лучше.

У бизнесмена в кармане зазвонил телефон, он вынул трубку и, оглядев еще раз присутствующих, скрылся в глубине своей квартиры.

– Смотри, остаешься на хозяйстве, – сказал Лелек, обращаясь к Макабру. – Думаю, что долго тебе одному кайфовать не придется, мы наверняка вернемся часа через три, ети иху мать…

После того как братья-близнецы с сопровождавшими их полицейскими исчезли из виду, Наталья пустилась в причитания, охи и вздохи. Она сказала Ларисе, что обстановка в квартире напрягает ее с каждой минутой и чувствуется, что добром весь этот бардак не кончится. Лариса слушала ее вполуха, занятая своими мыслями.

Настроение Саши Каменного после удаления из квартиры надоевших ему металлистов не улучшилось. Он ходил мрачный и надутый как индюк – из кухни в свою комнату и обратно – и курил.

Макабр, пошатавшись по коридору и попинав от нечего делать старые коробки с газетами, из которых тут же вылезли коричневые полчища тараканов, грязно выругался по этому поводу на своем некрофильском сленге и скрылся в комнате Кузьминчуков. Однако пребывать там долго ему не пришлось, так как Наталья, которая прошла на кухню ставить кофейник, обнаружила на плите вовсю неистовствующий чайник Кузьминчуков. Она рысью понеслась к двери, за которой скрылся Макабр, чтобы излить на него свое недовольство последними событиями.

– Ты что же это за чайником-то не смотришь?! – закричала она. – И так уже устроили здесь черт знает что, только этого не хватало. Такая жарища, духота – кухня на баню похожа…

– Это ничего, – флегматично ответил Макабр. – Главное, чтобы жизнь не превратилась в баню, в кровавую…

И глупо улыбнулся. Наталья покачала головой, сделала на основе своей профессии соответствующие диагностические выводы и пошла обратно на кухню.

– Ты знаешь, все-таки я считаю, что колумбийский кофе, арабика, он лучше, – тоном, не допускающим возражений, сказала она Ларисе. – Какой аромат! У робусты он какой-то грубоватый. Вы какой кофе подаете в своем ресторане?

Лариса хотела было сказать, что в основном используют растворимый, но стараются разнообразить вкус за счет различных добавок, как это делают в различных уголках планеты, но потом подумала, что это может подпортить ее имидж знатного кулинара.

– У нас есть и то и другое, на выбор – кому что нравится.

– Тоже верно, – согласилась Дебрева. – На вкус и на цвет даже гусь свинье не товарищ…

Продолжить демонстрацию знания русских народных пословиц и поговорок медсестре не пришлось. Из коридора раздался сначала шум открывшейся с размаха двери, а потом дикий, душераздирающий крик.

– А-а-а! Трупный яд на язык поймал! О-о-й! – орал Макабр, ужом извиваясь по грязному полу коридора и держась за живот.