Текст книги "Дьявол и темная вода"

Автор книги: Стюарт Тёртон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Сара постучала в седьмую каюту. За деревянной дверью слышался смех подруги и радостные детские возгласы. Этот звук, словно глоток свежего ветра, прорвавшегося сквозь тлетворный туман, мгновенно улучшил настроение Сары.

Послышались легкие шаги, и дверь осторожно приоткрыл маленький мальчик.

– Сара! – Он просиял и обнял ее худыми ручонками.

Кресси Йенс возилась на полу со вторым сынишкой, не боясь помять шелковое платье. Мальчики были раздеты до панталон. И кожа, и волосы у обоих были влажными, а на полу валялась мокрая одежда. Очевидно, они успели вымокнуть еще до того, как попали на борт, что было неудивительно.

Маркус и Осберт постоянно попадали в переделки. Маркусу было десять. Будучи старше брата на два года, он тем не менее уступал тому в сообразительности. Это Маркус сразу повис на Саре, отчего она скорее ввалилась, чем вошла в каюту.

– Какого репейчика ты вырастила, – пошутила Сара, нежно гладя макушку мальчугана.

Кресси отстранила Осберта и посмотрела на них. Разметавшиеся по полу волосы обрамляли ее лицо светлым ореолом, синие глаза сияли в солнечном свете. Лицо у нее было гладкое и округлое, фарфорово-бледные щеки порозовели. Сара не знала женщины красивее. Это единственное, в чем они с мужем были согласны друг с другом.

– Привет, Лия, – сказала Кресси темноволосой девушке, которая следом за матерью вошла в каюту. – Следишь, чтобы Сара не попадала в неприятности?

– Пытаюсь, но она без них не может.

– Отпусти, – велела Кресси Маркусу, который все еще держался за юбку Сары. – А то она тоже вымокнет.

– На нас напала волна, – пояснил Маркус, как обычно оставив слова матери без внимания. – А потом…

– Мальчики решили побороться с волной, – пояснила Кресси, вздыхая при воспоминании о случившемся. – Чуть не кувыркнулись за борт. К счастью, Вос успел их схватить.

При упоминании гофмейстера Сара изогнула бровь:

– Вы плыли с Восом?

– Скорее, он с нами. – Кресси закатила глаза.

– Он очень огорчился, – добавил Осберт, который все еще лежал на матери, его голый животик вздымался и опускался. – Но волна нас не побила.

– Ну, немножко, – уточнил Маркус.

– Совсем немножко, – поправил его Осберт.

Сара опустилась на колени и поглядела сначала на одно честное личико, потом на другое.

Светлые голубые глаза смотрели на нее бесхитростно и весело. Мальчики были так похожи. Темно-русые волосы, румяные щечки, оттопыренные уши. Маркус был выше, а Осберт крепче, но на этом их несходство заканчивалось. Кресси сказала, что они похожи на отца, ее второго мужа, Пьетера.

Его убили четыре года назад. Кресси редко об этом говорила. Из обрывочных рассказов Сара поняла, что она очень любила мужа и сильно тосковала по нему.

– Мальчики, мне нужно поговорить с вашей мамочкой, – сказала Сара. – Ступайте с Лией. Она хочет показать вам свою каюту, да, Лия?

Лия раздраженно свела брови. Она терпеть не могла, когда с ней обращались как с маленькой, но ее любовь к мальчикам пересилила недовольство, и она улыбнулась:

– Просто мечтаю. – Она приняла серьезный вид. – Похоже, там спряталась акула.

– Не может быть! – хором возразили мальчишки. – Акулы водятся только в воде.

Лия изобразила удивление:

– Мне тоже так говорили. Пойдемте проверим?

Мальчики с готовностью согласились и, как были в панталонах, выбежали из каюты.

Сара закрыла дверь. Кресси поднялась с пола и отряхнула платье:

– Как думаешь, мне позволят носить такое на корабле? Пришлось надеть, после того как промокла…

– Тебе надо сойти на берег, – перебила ее Сара, швыряя воротник на кровать.

– Обычно меня просят уйти хотя бы через неделю. – Кресси нахмурилась, найдя пятнышко на рукаве платья.

– Кораблю предрекли гибель.

– Кто? Сумасшедший в гавани? – скептически заметила Кресси, подходя к шкафчику у стены, в котором стояли четыре глиняные бутыли. – Вина?

– Некогда, Кресси, – взволнованно ответила Сара. – Ты должна сойти с корабля, пока мы не отплыли.

– Ты веришь в россказни умалишенного? – спросила ее подруга, наполняя две чашки вином и протягивая одну Саре.

– Сэмюэль Пипс верит, – ответила Сара.

Рука Кресси с чашкой замерла на полпути ко рту, а на ее лице впервые проявился интерес.

– Пипс на борту? – спросила она.

– Он в кандалах.

– А на ужин придет?

– Он в кандалах, – повторила Сара.

– Все равно он одет лучше, чем большинство присутствующих, – задумчиво произнесла Кресси. – А мне можно его навестить? Говорят, он исключительно хорош собой.

– Когда я его видела, он выглядел так, будто только что вылез из навозной кучи.

Кресси с отвращением наморщила нос:

– Может, его уже отмыли.

– Он в кандалах, – еще раз медленно повторила Сара, ставя на стол нетронутую чашку с вином. – Ты ведь подумаешь о том, чтобы сойти на берег?

– А что говорит Ян?

– Он мне не верит.

– Тогда с чего ты взяла, что он меня отпустит?

– Не отпустит, – признала Сара. – Я… не собиралась ему говорить.

– Сара!

– Корабль в опасности! – воскликнула Сара и с досадой ударила ладонями по балке на потолке. – Ради себя и мальчиков, пожалуйста, вернись в Батавию. – Она помахала ушибленными руками. – Следующий корабль отплывает через четыре месяца. У тебя будет еще полно времени до свадьбы.

– Проблема не во времени, – возразила Кресси. – Ян хотел, чтобы я была на корабле. Он выкупил мне место, билет доставил один из его мушкетеров. Я не могу сойти на берег без разрешения.

– Тогда поговори с ним, – взмолилась Сара. – Попроси разрешения.

– Если он тебя не послушал, то с чего станет слушать меня?

– Ты – его метресса, – ответила Сара. – Он к тебе благоволит.

– Только в спальне, – ответила Кресси, допивая вино и принимаясь за порцию Сары. – Тот, кто обладает властью, к несчастью для себя, слышит только собственный голос.

– Пожалуйста! Хотя бы попытайся!

– Нет, Сара, – мягко ответила Кресси, остужая пыл подруги. – И не из-за Яна. Если кораблю угрожает опасность, то как я могу бросить тебя здесь?

– Кресси…

– Не спорь со мной, два мужа и знатные любовники научили меня упрямству. К тому же, если «Саардаму» угрожает опасность, мы обязаны ее предотвратить. Ты сказала капитану?

– Арент скажет.

– Арент, – с придыханием произнесла Кресси, так что Аренту, наверное, начало икаться. – Когда это вы с отважным лейтенантом Хейсом стали называть друг друга по имени?

– В гавани, – ответила Сара, игнорируя намеки. – И как я должна спасать «Саардам»?

– Не знаю, у меня ума на такое не хватит.

Сара усмехнулась, взяла вино и отпила большой глоток.

– Зато ты замечаешь гораздо больше других.

– Это вежливый способ назвать меня сплетницей, – ответила Кресси. – Ну же, перестань беспокоиться и изображать из себя Сэмюэля Пипса. Я видела, как вы с Лией разыгрываете его приключения в лицах и пытаетесь разгадать, кто преступник.

– Это просто игра.

– И у тебя очень хорошо получается в нее играть. – Кресси пристально посмотрела на подругу. – Думай, Сара. Что будем делать?

Сара вздохнула, потерла висок.

– Пипс считает, что прокаженный был плотником, – медленно проговорила она. – Возможно, на этом самом судне. Надо найти того, кто его помнит, и тогда мы узнаем, какая опасность нам угрожает.

– Двум женщинам небезопасно расхаживать по «Саардаму». К тому же капитан запретил пассажирам заходить дальше грот-мачты.

– А что это?

– Самая высокая мачта посредине корабля.

– Нам так далеко и не нужно, – ответила Сара. – Мы же не простые пассажиры. Все, кто нужно, придут к нам сами.

Открыв дверь, она властно кликнула:

– Кто-нибудь, приведите ко мне плотника. Эта каюта никуда не годится!

6

Сэмми Пипс болтался в воздухе, его руки и ноги торчали из сети, в которой его поднимали на борт «Саардама».

– Будешь дергаться, кандалы утянут тебя вниз! – крикнул ему капитан стражи Якоб Дрехт из лодки.

Сэмми напряженно улыбнулся:

– Меня уже давно не принимали за дурака, капитан.

– В безвыходной ситуации люди иногда глупеют, – буркнул Дрехт, снимая шляпу и вскакивая на веревочный трап.

Арент последовал за ним, хотя и гораздо медленнее. Годы военной службы сказались на нем в нелучшую сторону, колени хрустели, лодыжки трещали. Он чувствовал себя мешком с обломками.

Наконец он перевалился через фальшборт и очутился на шкафуте – самой широкой из четырех верхних палуб. Друга нигде не было видно, вокруг царила суматоха. Сгрудившись кучками, пассажиры ждали, когда им объяснят, куда идти, матросы драили шлюпки и забивали в стволы орудий пыжи из пеньки. На рее пронзительно вопили попугаи, юнги махали руками, пытаясь их согнать.

Опускание грузов в люки трюма сопровождалось бранью и раздачей нелестных прозвищ. Самый громкий голос принадлежал карлику в парусиновых штанах и жилете. В руках он держал развернутый свиток и зачитывал имена пассажиров. Кряжистый, с грубым обветренным лицом, он напоминал пенек, оставшийся от дерева, в которое ударила молния.

Пассажиры называли себя, карлик помечал их имена в списке, с сильным акцентом объявлял, где чье место, и махал рукой, указывая, куда идти. Большинство пассажиров он отправлял вниз, в кубрик – вонючую душегубку, где они будут спать почти друг у друга на головах и станут легкой добычей хворей.

Арент с сочувствием смотрел им вслед.

Во время плавания в Батавию почти треть пассажиров кубрика умерли. У Арента сжималось сердце при виде детей, которые весело спускались по трапу, радуясь предстоящему путешествию.

Пассажиры побогаче, которые все же не могли позволить себе каюту, проходили под широким сводом направо и спускались в каюту под галфдеком, где среди припасов и инструментов висели парусиновые койки. Здесь хватало места, чтобы стоять и даже лечь – если не вытягивать ноги, – но, главное, тут были ширмы.

Месяц в море – и возможность хоть как-то уединиться будет казаться роскошью.

Аренту была отведена койка здесь по пути в Батавию, и ему снова предстояло спать в ней. Спина сразу отозвалась болью. Корабельная койка подходила ему так же, как быку рыболовная сеть.

– А вот и твой приятель! – прокричал ему Дрехт с другого конца палубы и помахал рукой.

Он мог бы этого и не делать. Не заметить залихватского красного пера на его шляпе было невозможно.

Два мушкетера извлекали Сэмми из сети, хрипло шутя, что вот, мол, какая рыба попалась и не выбросить ли ее обратно в море.

Казалось, что Сэмми стоически переносит унижение, но Арент видел, что его взгляд непрестанно скользит по их одежде и лицам в поисках секретов.

Каких угодно.

Арент знал этих двоих еще с Батавии. Неприглядная парочка в заляпанных жиром мундирах и с немытыми физиономиями. Того, что повыше, звали Таймен. У него были гнилые зубы и редкая рыжая бородка. Коротышку звали Эггерт; его лысую голову покрывали болячки. Он их ковырял, когда нервничал, а нервничал он почти все время.

– Куда его, капитан? – спросил Таймен, когда к ним подошли Арент с Дрехтом.

– В камеру на носу корабля, – распорядился Дрехт. – Проведите его баком, мимо каюты парусного мастера.

Пассажиры и матросы расступались перед ними; в воздухе, словно мухи, роились шепотки. Никто не знал, почему Сэмюэль Пипс в кандалах, хотя у каждого была своя версия. Арент чувствовал, что это отчасти его вина. Все эти пять лет он писал заметки о приключениях Сэмми. Сначала истории предназначались только для клиентов, которые хотели убедиться, что не зря платят деньги, но постепенно их полюбили клерки, потом торговцы и, наконец, простая публика. Их переписывали и отправляли во все порты, куда заходили корабли Компании. Их разыгрывали на сцене, а барды слагали о них песни. Сэмми стал самым знаменитым человеком в Республике Соединенных провинций[1]1
  Республика Соединенных провинций, или Голландская республика (полное название: Республика Семи Объединенных Нижних Земель), была основана в 1579 году. (Здесь и далее примеч. перев.)


[Закрыть], но его приключения были столь удивительными, а дедуктивные методы столь невероятными, что многие считали его шарлатаном. Одни говорили, что он сам же и совершал эти преступления, а иначе как бы он их раскрыл? Другие утверждали, что он прибегает к помощи темных сил и явно продал душу дьяволу в обмен на сверхъестественные способности.

Сэмми ковылял по палубе, а пассажиры показывали на него пальцами и шептались, радуясь, что их жалкие подозрения оправдались.

– Попался наконец, – говорили они.

– Доумничался.

– Так-то сделки с дьяволом заключать.

Под злобным взглядом Арента они мгновенно умолкали, но стоило ему пойти дальше, и шепот поднимался снова, как поднимается примятая трава.

Раздосадованный медленным шагом узника, Эггерт подтолкнул его, из-за чего тот запутался в цепях и упал. Таймен, хихикая, собрался его пнуть, но не успел он занести ногу, как Арент схватил его за рубашку и швырнул на поручни с такой силой, что древесина затрещала.

Выхватив кинжал, Эггерт бросился на Арента.

Наемник стремительно шагнул Эггерту за спину, выкрутил ему руку и приставил кинжал к горлу.

Капитан стражи Дрехт тоже не медлил. Он выхватил из ножен шпагу и упер ее острие в грудь Арента.

– Руки прочь от моих солдат, лейтенант Хейс, – спокойно предупредил он, приподнимая шляпу и глядя в глаза Аренту. – Отпусти его.

Кончик шпаги давил на кожу. Еще немного – и Арент был бы пронзен насквозь.

7

В суматохе, вызванной ссорой Арента с Якобом Дрехтом, никто не заметил, как на борт поднялся Зандер Керш, что было почти подвигом, учитывая его телосложение. Он был высокий, худой и согбенный, поношенная лиловая ряса болталась на нем, как тряпка, занесенная ветром на сучковатое дерево. Морщинистое лицо имело тот же землистый оттенок, что и седые волосы.

Следом за ним за борт схватилась чья-то рука поменьше. Сильные пальцы искали, за что бы зацепиться.

Старик наклонился и попытался помочь, но рука его оттолкнула, и вскоре через борт перевалилась запыхавшаяся девушка с каштановыми кудрями. Она была из мардейкеров[2]2
  Мардейкеры (mardijkers) – этническая община в Голландской Ост-Индии, состоящая из потомков освобожденных рабов.


[Закрыть], гораздо ниже и младше Зандера, широкоплечая, с крепкими крестьянскими руками. Рукава холщовой рубахи были закатаны до локтей, юбка и передник покрыты пятнами.

Через плечо у нее висела громоздкая кожаная сумка с медной пряжкой. Явно опасаясь, что брызги воды могли попасть внутрь, девушка тут же подергала защелкнутую пряжку и с облегчением вознесла благодарственную молитву.

Свистнув матросам в шлюпке, она проворно поймала деревянную клюку, брошенную шлюпочником, и протянула ее Зандеру. Тот взял ее не сразу, поскольку его вниманием завладела разворачивающаяся неподалеку сцена. Девушка вгляделась в толпу и узнала Медведя и Воробья из приключений знаменитого сыщика.

Прозвища были меткие, но все же не вполне отражали истинные габариты владельцев. Арент Хейс был не просто крупным, а огромным, как горный тролль. Он держал нож у горла извивающегося мушкетера, а бородатый солдат вжимал кончик шпаги в грудь Арента. Глядя на могучего Арента, не верилось, что клинок может его проткнуть, не говоря о том, чтобы убить.

Сэмюэль Пипс безрезультатно пытался встать на ноги. Кандалы мешали ему подняться, и он напоминал птичку с перебитым крылом. Да, он был красив, но хрупкой красотой: острые скулы, карие глаза, похожие на темный хрусталь. Вживую он оказался еще меньше ростом и телосложением походил на ребенка.

– Уже началось, – обеспокоенно пробормотал Зандер Керш. Он коснулся руки девушки и указал на шканцы, где совсем недавно стоял генерал-губернатор. – Обряд хорошо вершить там. – Он оперся на клюку. – Пойдем, Изабель.

Девушка неохотно последовала за ним. Она была не прочь поглазеть на заварушку, и ей хотелось узнать, подтвердит ли Арент свою грозную репутацию.

Оглядываясь на ходу, она помогла Зандеру подняться по трапу. Каждый шаг давался ему с трудом.

Небо темнело. В сезон дождей днем нередко налетали яростные ливни, так что Изабель не удивилась, увидев, что на ярко-голубом небе толкутся тучи, время от времени закрывая солнце. На воду ложились тени, первые капли дождя застучали по палубе, а огромные флаги Ост-Индской компании затрепетали на ветру.

На шканцах Зандер неуклюже расстегнул пряжку на сумке и извлек на свет огромную книгу.

Капли дождя растеклись по кожаному переплету.

– Подними передник, – скомандовал Зандер. – От дождя надо укрыть.

Изабель нахмурилась, но сделала, как он просил. Сначала она вздрогнула от его резкого голоса, но потом поняла, что он просто боится.

Страх разгорался в ее душе, как тлеющие угли.

Больше года он обучал ее своему ремеслу, но рассказы об их враге были просто рассказами – да, ужасными, однако, подобно чужим трагедиям, не особо ее трогали. В сравнении с тяготами, которые она вынесла до встречи с Зандером, предстоящие труды казались сказкой. Эта работа мнилась ей увлекательным приключением.

Но, глядя на дрожащие руки Зандера, Изабель чувствовала себя так, будто к ее горлу тоже приставили нож.

Ее взгляд метнулся к Батавии.

Еще не поздно сбежать. И ночью снова чувствовать горячий песок под босыми ногами.

– Руки не опускай! – пожурил ее Зандер, снимая тряпицу с кожаного переплета. – Держи передник над книгой. А то вымокнет. Некогда мечтать.

Сделав так, как он велел, Изабель отвела взгляд от далеких крыш. Какая бы опасность ни таилась на корабле, она не позволит собственной трусости убедить ее, что в Батавии безопасно. Бедную одинокую девушку опасность подстерегает на каждой улице. Бог предлагает ей лучшую долю в Амстердаме. Надо просто держать себя в руках.

Оперев тяжелую книгу о поручень, Зандер начал переворачивать веленевые страницы так быстро, как только позволяло почтение. Рисунок на первой изображал козлоподобное существо с ликом человека, восседающее на троне из змей. На следующей странице клыки чудовища вгрызались в кричащую от ужаса толпу. Дальше трехголовый паук злобно таращился на смущенную девушку.

Одна картинка была ужаснее другой.

Изабель отвернулась. Она ненавидела эту книгу. Когда Зандер впервые показал ей несколько страниц, ее стошнило прямо в церкви. И даже сейчас при взгляде на это торжество зла ее замутило.

Зандер наконец нашел нужную страницу: нагой старик с шипастыми крыльями оседлал чудище с головой летучей мыши и телом волка. Когтистыми руками он гладил по щеке юношу, придавленного к земле волкоподобным существом. Оно злобно скалилось, высунув язык, будто потешалось над обезумевшим от ужаса юношей.

На другой странице был изображен символ, похожий на око с хвостом. Внизу шло заклинание на странном языке.

Прикрыв изображение рукой, Зандер вновь обратил внимание к происходящему на палубе.

Сэмюэль Пипс что-то говорил, и все взгляды устремились к нему. Прямо как в рассказах о его приключениях. Он лежал на палубе, в кандалах, однако имел полную власть над собравшимися. Даже великан, казалось, устрашился.

Дождь шел все сильнее, бежал по талям, вода собиралась в лужи, просачивалась под передник Изабель. Сквозь тучи на темном, словно закопченном, небе иногда пробивались солнечные лучи.

Капитан стражи отчего-то насторожился, кончик шпаги еще сильнее вдавился Аренту в грудь.

– Ну, давай же, – пробормотал Зандер Керш. – Давай.

8

Держа кинжал у горла Эггерта и чувствуя острие шпаги на своей груди, Арент признался себе, что посадка прошла не так гладко, как он надеялся.

– А ну, тихо, – бросил он вырывающемуся мушкетеру, еще крепче хватая его за шиворот. Потом смерил взглядом Якоба Дрехта, рука которого со шпагой за это время так и не дрогнула. – Мне с тобой делить нечего, – сказал ему Арент. – Но Сэмми Пипс – великий человек, и я не позволю, чтобы его унижали такие ссаные ничтожества. – Он кивнул на Таймена, который шатаясь поднялся на ноги. – Знайте все, Сэмми – не развлечение для скучающей солдатни. С этого момента всякий, кто дотронется до него, умрет прежде, чем успеет об этом пожалеть.

Тон Арента не оставлял ни малейшего сомнения в его намерениях.

Во всей Ост-Индской компании не было человека подлее, чем мушкетер. Ремесло это оплачивалось скудно, а посему привлекало лишь тех, чьи души черны, тех, кто стремился попытать счастья как можно дальше от родины, ибо на родине их ждала виселица. А в далеких краях их волновало только, как бы развлечься да сохранить свою шкуру, и горе тому, кто осмеливался им помешать.

Держать такое отребье в узде можно было лишь с помощью страха. Дрехт знал, на что лучше закрыть глаза, а какая обида требует искупления кровью. Если Дрехт его не убьет, если не станет защищать честь, которой у этих двоих все равно нет, это сочтут слабостью. И все восемь месяцев ему придется завоевывать послушание команды вновь.

Сжав рукоять кинжала так, что по краю клинка прокатилась капля Эггертовой крови, Арент потребовал:

– Опусти шпагу, Дрехт.

– Сначала отпусти моего солдата.

Они глядели друг на друга, а воющий ветер бросал пригоршни дождя им в лица.

– Твой дружок надул тебя в игре в кости, – внезапно объявил Сэмми, разряжая нарастающее напряжение.

Все тут же вспомнили о его присутствии и поглядели на него. Он обращался к Эггерту, мушкетеру, которого удерживал Арент.

– Что? – возмутился Эггерт, резко двинув челюстью, и Аренту пришлось сместить клинок чуть ниже, чтобы ненароком не продырявить ему щеку.

– Когда ты вытаскивал меня из сети, ты злился на него, – пояснил Сэмми, с усилием поднимаясь на ноги. – Он досадил тебе недавно. Ты все поглядывал на него и хмурился. Я слышал, как у него в кошеле под камзолом звякали монеты. А в твоем – нет, потому что твой был пуст. И ты все гадал, не обдурил ли он тебя. Так вот, обдурил.

– Не может быть, – фыркнул Эггерт. – Кости были мои.

– Он сам предложил играть твоими?

– Ага.

– Ты несколько раз бросал кости, но удача от тебя отвернулась после того, как он сорвал первый куш?

Мушкетер нервно почесал покрытую струпьями лысину. Ошеломленный заявлением Сэмми, он даже не заметил, как Арент его отпустил.

– С чего ты это взял? – с подозрением спросил Эггерт. – Это он тебе наболтал?

– У него был еще один набор костей, – пояснил Сэмми. – Он подменил их, когда сгреб твои кости со своим выигрышем. А в конце игры вернул тебе твои.

Зеваки удивленно перешептывались, обвиняя Сэмми в том, что ему помогают темные силы. Так всегда бывало.

Сэмми не обратил на них внимания и кивнул Таймену, который обессиленно прислонился к переборке.

– Проверьте его кошель, они будут там, – сказал Сэмми. – Бросьте пять раз, и все пять раз выиграете. Они с грузилом.

Видя, что гнев Эггерта возрастает, Дрехт зачехлил шпагу и встал между двумя мушкетерами.

– Таймен – туда, – приказал он, махнув рукой в сторону грот-мачты. – Эггерт, вниз. – Он указал на нижнюю палубу. – И не приближаться сегодня друг к другу, иначе будете держать ответ передо мной. – Во взгляде Дрехта явственно читалось, что последствия ослушания им не понравятся. – Всем остальным разойтись по своим делам!

Зеваки с ворчанием разбрелись кто куда.

Дрехт убедился, что Эггерт с Тайменом ушли подальше друг от друга, и обратил все свое внимание на Сэмми.

– Как ты догадался? – спросил одновременно с благоговением и настороженностью, которую зачастую вызывали способности Сэмми.

– По настроению и весу кошельков, – сказал Сэмми, пока Арент его отряхивал. – Я знал, что один злится на другого, а деньги – самый явный мотив, так что я просто направил его гнев в нужное русло.

Выражение лица Дрехта изменилось, когда он смекнул, что на самом деле означают эти слова.

– То есть наугад?! – недоверчиво воскликнул он.

– Я знаю игру, – сказал Сэмми, обескураживающе разводя руками настолько, насколько позволяли кандалы. – Сам играл в юности. Нужны ловкость рук, много практики и глупец, которого можно обдурить. Все это здесь было.

Дрехт расхохотался, а потом покачал головой, удивляясь откровенности Сэмми.

– Ты жульничал, играя в кости? – спросил он. – Где это знатных вельмож такому обучают?

– Вы ошибаетесь насчет меня, капитан, – смущенно сказал Сэмми. Он мало рассказывал о своем прошлом, но Арент знал, что Сэмми так усердно работал, чтобы никогда больше не испытывать то, что испытал в детстве. – Я не из богатой семьи. Мой отец умер, когда я был маленьким, и мать осталась беднейшей вдовой. Дорожная грязь была мне подушкой, а ветер – одеялом. Я не гнушался никаким заработком, иногда приходилось даже залезать в чужой карман.

– Ты был вором?

– И танцором, и акробатом, и алхимиком. Главным тогда было выжить, да и сейчас тоже. Я и Арента нанял, чтобы убийцы, которых я ищу, не пополнили мной список своих жертв. Арент знает свое дело и не потерпит угроз в мой адрес. – Сэмми изогнул бровь. – Понимаете ведь, в чем загвоздка?

– Да, – задумчиво ответил Дрехт. – Я обещаю, что никто тебя не тронет. А если кто посмеет, будет держать ответ передо мной. Всем на борту это сообщим. – Он протянул руку Аренту. – Слово чести, лейтенант Хейс. Идет?

– Да, – ответил Арент и пожал ему руку.

– Давно пора сопроводить Пипса в камеру.

Они покинули светлую палубу и спустились в мрачное помещение в носу корабля. Широкий ствол грот-мачты вырастал из пола и уходил через потолок наверх. Качающийся фонарь выхватил из темноты лица матросов, сидящих на опилках. Матросы играли в кости и сетовали на жизнь.

– Тут команда коротает время в плохую погоду, – пояснил Дрехт. – По мне, так это самая опасная часть корабля.

– Опасная? – переспросил Арент.

Сэмми поворошил ногой опилки. Под ними оказались пятна крови.

– Когда выйдем в море, передняя половина корабля окажется в полном распоряжении команды, а задняя предназначена для пассажиров и офицеров, – пояснил Дрехт. – На чужую половину можно будет заходить, только если там работаешь, а это означает, что на половине команды будет действовать свой закон. – Он открыл люк, в котором виднелся трап. – Сюда.

Они спустились в маленькую каморку, где на крюках висели огромные рулоны парусов. К полу был приколочен верстак, за которым парусный мастер сшивал обрывки каната иглой с Арентову руку. Он равнодушно покосился на вошедших и продолжил свое занятие.

Сэмми оглядел комнатушку:

– Я ожидал гораздо худшего.

Позади них открылась дверь, и в проем протиснулся некто с широченными плечами и толстым брюхом. Человек был лысым, с рваными ушами. Щербатое лицо напоминало песчаный берег, испещренный следами какой-то мелкой твари. Правый глаз закрывала кожаная повязка, от которой в стороны шла паутина шрамов.

Он с ухмылкой покосился на кандалы Пипса:

– Ты, что ли, узник? – Великан облизал потрескавшиеся губы. – Слыхал, что ты будешь на борту. Ждал, когда мне составят компанию.

Парусный мастер захихикал.

– Он под моей защитой, Вик, – предупредил Дрехт, касаясь шпаги. – У двери поставлю мушкетера. Если с кем-то из них что-нибудь случится, тебя выпорют. Даже если дюжина матросов поклянется, что ты ни при чем.

Вик шагнул вперед, лицо его помрачнело.

– Солдатня, – он скорее выплюнул, чем произнес это слово, – не смеет мне указывать. Ты власти над командой не имеешь.

– Зато могу нашептать что-нибудь генерал-губернатору, а уж он – кому пожелает.

Вик осклабился и поковылял к трапу.

– Пусть ведет себя тихо. Не потерплю, если станет воем будить меня по ночам. – С неожиданным для его комплекции проворством он взобрался по трапу и исчез в люке.

– Что это было? – спросил Сэмми.

– Боцман, – мрачно пояснил Дрехт. – Держит в узде команду.

– Сэмми не будет жить с ним, – предупреждающе произнес Арент.

– Нет, это каюта Вика, – ответил Дрехт, указывая на дверь, откуда тот пришел. – Камера под нами.

Он поднял крышку еще одного люка. Вниз вел такой узкий лаз, что плечи Арента застряли, и он с трудом протиснулся вниз.

Внутри оказался парусный склад, сброшенные сверху обрезки ткани грудой валялись на полу. Эта часть трюма находилась на уровне ватерлинии, и то, что наверху было нежным плеском волн, здесь превращалось в удары стенобитного орудия. Сюда проникал лишь узкий луч мутного света, так что почти все тонуло во тьме. Арент не сразу понял, что Дрехт открывает засов на маленькой дверце позади.

– Вон там камера, – объявил он.

Арент отстранил Сэмми от дверцы и сунул голову в непроглядную темень. Окон здесь не было, изнутри нещадно воняло, основание носовой мачты делило каморку пополам. Высоты едва хватало, чтобы Сэмми мог выпрямиться сидя.

– Что это за конура? – Арент с трудом сдерживал гнев.

Пленные офицеры содержались в условиях, подобающих рангу, то есть в приличном помещении. Он ожидал того же для Сэмми.

– Прости, Хейс, это приказ генерал-губернатора.

Лицо Сэмми вытянулось, на нем впервые отразилась паника. Он попятился от двери, мотая головой:

– Капитан, прошу вас, я не…

– Я действую согласно приказу.

Сэмми посмотрел на Арента безумным взглядом:

– Здесь слишком тесно, я… – Он покосился на лесенку, явно подумывая о побеге.

Дрехт напрягся и сжал эфес шпаги.

– Угомони его, лейтенант Хейс, – предупредил он.

Арент взял друга за плечи и посмотрел ему в глаза.

– Я поговорю с генерал-губернатором, – ободряющим тоном сказал он. – Позабочусь о том, чтобы тебя переселили, но я могу это сделать только для тебя живого.

– Прошу тебя… – взмолился Сэмми, в отчаянии сжимая руки друга. – Не оставляй меня здесь.

– Не оставлю, – пообещал Арент, удивленный тем, что Сэмми так боится тесного пространства. – Сейчас же пойду к генерал-губернатору.

Дрожащий Сэмми кивнул, но потом помотал головой.

– Нет, – просипел он и добавил чуть тверже: – Нет. Сначала ты должен спасти корабль. Поговори с капитаном, потом с констеблем. Узнай, почему нам грозит смерть.

– Это твоя работа, – возразил Арент. – Я спасаю тебя, а ты – всех. Так было всегда. Генерал-губернатор прислушается к разумным доводам, я уверен.

– У нас нет времени, – проговорил Сэмми, когда Дрехт взял его за плечо и подтолкнул к дверце.

– Я не могу делать то, что делаешь ты, – возразил Арент, тоже начиная паниковать.

– Тогда найди того, кто сможет, – ответил Сэмми. – Потому что я больше не могу тебе помогать.

– Вперед! – скомандовал Дрехт.

– Хотя бы кандалы сними, – взмолился Арент. – Они же не дадут ему покоя.

Дрехт задумчиво поглядел на ржавые цепи.

– Генерал-губернатор не отдал конкретных распоряжений насчет кандалов, – признал он. – Пришлю кого-нибудь, как только смогу.

– Теперь все зависит только от тебя, – обратился Сэмми к Аренту, потом встал на четвереньки и пролез в дверцу.

Дрехт закрыл засов, оставив узника в кромешной темноте.