Текст книги "Смерть букиниста"

Автор книги: Стюарт Мелвин Камински

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Стюарт Мелвин Камински
Смерть букиниста

Когда я вошел в книжный магазин, Мартин Кифер стоял за деревянной конторкой. Редеющие пряди черных волос прикрывали плешь. Подтяжки, синяя рабочая рубашка, небольшой животик – словом, типичный американский букинист, у которого на каждый случай была приготовлена соответствующая цитата из книг известных писателей.

Несколько минут тому назад минуло девять часов, пришло время закрываться, но Кифер всегда оставался до половины десятого. Я знал о Кифере многое, поскольку проводил долгие часы в этой убогой лавчонке, где царил застоялый запах старой кожи и пожелтевших страниц.

Он неохотно посмотрел на меня поверх оправы бифокальных очков, оторвавшись от своего любимого занятия – чтения томика стихов. На его физиономии отражался полный набор привычных для него чувств: подозрение, неприязнь и раздражение. Когда я закрыл за собой дверь, Кифер лишь покачал головой и снова уставился в книгу. Услышав, как щелкнул замок, он досадливо вздохнул:

– Твоя мать говорит, что тебе дали роль в какой-то постановке в Акроне.

– В Детройте, – ответил я, – и пока еще не дали. Только собираются.

– У меня был тяжелый день, Бертон. И я не расположен к разговорам на темы: чем-ты-мне-обязан или как-ты-относишься-к-Луизе.

Кифер снял очки, потер нос, опять водрузил очки и, подняв глаза, увидел в моей руке револьвер. Отложив книгу, он склонился над конторкой и стал что-то писать на желтом листе бумаги.

– У меня револьвер, – сказал я.

– Вижу. – Он продолжал писать. – Я уже выключил кофеварку, но на чашку там, должно быть, еще осталось. Налей и убирайся.

– Как ты думаешь, почему я пришел?

Кифер хмыкнул.

– Можешь ли ты хоть на секунду, интереса ради, представить, что я – это он?

– Он? – переспросил Кифер с тяжелым вздохом, который должен был дать мне знать, насколько ему противно мое надоедливое присутствие.

– Убийца книготорговцев, – уточнил я, подходя ближе.

– Нет, не могу. Даже на секунду.

Он кончил писать и посмотрел на меня.

Два книготорговца, владельцы небольших книжных лавок, специализировавшихся на том, что они называли раритетами, были застрелены на прошлой неделе.

– Это я убил их.

– Вилински и Томаса? – Кифер лишь хмыкнул, намекая, что детские фантазии его пасынка не заслуживают даже насмешки.

– Вилински весил не больше ста двадцати фунтов. Мне пришлось подойти к нему вплотную, чтобы уложить с первого же выстрела. – Я сделал еще шаг. – В «Трибюн» говорилось, что ему было восемьдесят два года. Но выглядел он не старше восьмидесяти. А вот Томас как мишень был покрупнее. Застал его во время ланча, когда он расправлялся со своим «буррито». И стой я к нему вплотную, как к Вилински, меня бы забрызгало вареными бобами.

– У тебя какое-то мрачное чувство юмора, – сказал Кифер. – Насколько я понимаю, кофе ты не хочешь. Так что выключи свет и закрой за собой дверь.

Теперь я стоял от него в нескольких футах и не сводил с него глаз.

Люди, видевшие нас вместе, считали, что мы отец и сын. На то были свои резоны. Кифер в самом деле был похож на моего покойного отца, и я не сомневаюсь, что поэтому Луиза и вышла за него замуж.

– Я придерживаюсь определенного порядка действий, – произнес я. – Вилински был утром, Томас днем, а ты будешь вечером. В каждом случае другое оружие. Следующая жертва расстанется с жизнью в полночь. Я наметил Френсис Фонсеку. Что ты думаешь?

Кифер отошел от конторки и снял с вешалки мятый серый пиджак и потрепанную широкополую шляпу. Он утверждал, что в свое время эта вешалка принадлежала Вильяму Дину Хоуэллу.

– Женщину? – переспросил он. – Нарушая свою систему?

– В этом-то и есть вся прелесть, – сказал я, наблюдая, как он натягивает пиджак. – В вариантах системы.

– И с чем же ты выступишь на бис?

– Ни с чем. Она будет последней. Я убил их, лишь чтобы прикончить тебя и остаться вне подозрений.

Кифер оцепенел и уставился на меня – на этот раз в его взгляде не было презрения.

– В детективной литературе встречаются такого рода ситуации: Эд Макбейн, Уильям Байер, Ардис…

– В литературе, – прервал я. – Но не в жизни.

– Иди домой, Бертон. Нам больше не о чем говорить.

Кифер обошел конторку и глянул на дверь у меня за спиной. Торговая площадь была пуста.

– Я пришел не разговаривать. Я пришел, чтобы убить тебя. – Я вскинул револьвер и сделал шаг назад, преграждая ему путь к дверям. – Этого не избежать, как нельзя остановить время. Я или убью тебя, или вечно буду страдать от унижения.

– Это же… – Он попятился. – Убирайся отсюда! Немедленно!

– Слишком поздно!

Кифер схватил стопку книг, лежавших в корзинке слева от него, и прижал ее к груди. Я тщательно прицелился – он невольно помог мне, застыв на месте, – и выстрелил. Кифер рухнул навзничь; шляпа отлетела в сторону, а Роберт Форстер лег на «Бродячую луну». Я подошел к дверям и щелкнул выключателем. Свет фонарей с торговой площади пробивался сквозь окна. Кифер издал неприятный звук, напоминающий гоготанье Даффи Дака. Подойдя, я опустился на колени, взял зажатые у него в руках книги и застыл в ожидании.

Я испытывал большое желание всадить в него еще одну пулю, но мне не хотелось поднимать излишнего шума и тем более нарушать порядок действий. Понимаете ли, я не убивал ни Вилински, ни Томаса, но их убийства вдохновили меня. И если тот, кто прикончил их, в ближайшее время не даст о себе знать, мне в самом деле придется застрелить Френсис Фонсеку.

Я стоял на коленях рядом с Кифером, пока окончательно не убедился, что он мертв. Меня поразило, до чего легко оказалось отправить его в мир иной. Все шло как на репетиции, когда все действия совершаются предписанным порядком, разве что с небольшими изменениями, которые необходимо вносить в последнюю минуту. На деле же все было куда проще. Я спланировал свои действия, отрепетировал их, подготовился – и вот все кончено.

Тридцать лет Мартин Кифер издевался над моей матерью, высмеивал ее и обкрадывал. Она вступила в этот брак молодой вдовой с десятилетним сыном на руках и постепенно превратилась в запуганное одинокое существо. Мой отец оставил матери более чем приличное состояние, и я надеялся, что смогу целиком отдаться своему призванию, вместо того чтобы торговать обувью. Но с каждым годом коллекция Кифера росла, счет матери и ее решимость съеживались и уменьшались, а мой талант перестал расти и развиваться. «Я счастлив, что рассчитался с тобой, Приятель Джонни», – в лучших традициях Марлона Брандо прошептал я над трупом Кифера. Я же актер.

Вынув из кармана пластиковый мешок, я кинул в него четыре книги вместе с револьвером и поднялся. Спокойно, еще спокойнее. Близится конец первого действия.

Занавес. Аплодисменты. Заинтересованность. Разговоры за кофе и сигаретами во время антракта. «Разве этот молодой человек, Бертон Тайлер, не восхитителен? Просто молодой Джеймс Стюарт».

Уже далеко не так молод, подумал я. Немало воды утекло.

Я оттащил тело Кифера за конторку и нагнулся к телефону. Из-за недостатка света мне пришлось чуть ли не уткнуться носом в него, набирая номер Луизы. Она сняла трубку после третьего звонка.

– Алло? – В ее голосе было отчаянное желание, чтобы на другом конце линии никого не оказалось.

– Привет, Луиза, – весело сказал я – чистый Гэри Грант. – Это я, Бертон.

– Мой сын?

– Он самый. Утром я выезжаю из Детройта.

– Это прекрасно. Будь осторожен за рулем.

– По приезде я хочу поговорить с тобой и Кифером.

– Не думаю, что это хорошая мысль.

– Я буду сплошное очарование. Предупреди его, что я приезжаю. Спокойной ночи, Луиза.

Что ж, могло быть и хуже. Большую часть ночи мне придется добираться до Детройта, и на сон останется лишь час-другой. Я рассчитаюсь в мотеле и двинусь в обратный путь в тот час, когда Карин, помощница Кифера, уж точно обнаружит его тело.

Полой рубашки я вытер телефонную трубку и встал, бросив последний взгляд на Кифера, который сейчас напоминал марионетку из постановки «О, наш папа, бедный папа…», что я играл в Кеноше в 1981 году.

н стоял за дверью, вглядываясь в темноту за стеклянной панелью. Увидев меня, постучал.

– Закрыто, – сказал я хриплым голосом Кифера.

– Очень важно, – ответил человек, стараясь рассмотреть меня.

Выйти из магазина можно было только через эту дверь. И я должен был заставить его убраться.

– Завтра, – сказал я.

– Всего минуту, – взмолился он. – Только спросить!

– Спрашивайте.

– Вы Мартин Кифер?

– Да.

– Уже поздно. Я не могу кричать из-за двери. Уделите мне всего минуту.

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо. Проклятье.

Ну, ладно. Ты актер. Так докажи свое умение. Нагнувшись, я нащупал шляпу Кифера, нахлобучил ее на глаза и сдвинул очки на кончик носа, чтобы смотреть поверх них. Я наблюдал за Мартином Кифером тридцать лет, и уж сыграть-то его смогу легко. Прихватив мешочек с книгами, я ссутулился и направился к дверям.

– Прошу прощения, что так поздно, – сказал человек, когда я впустил его.

– Вы опоздали, – устало произнес я. – Приходите утром.

– Мне всего лишь взять несколько книг. Плачу наличными. Утром я никак не могу.

Он был примерно моих лет, может, на год-другой моложе, этакий невысокий тип в элегантном костюме и с папкой в руках.

– Послушайте, – сказал я, изо всех сил стараясь изображать Кифера. – У меня был длинный, тяжелый день. На аукционе я упустил из рук полное собрание Кларенса Мулдорфа, и кто-то утащил у меня из-под носа «Дело об убийстве епископа». Я не припоминаю, чтобы вы звонили или о какой книге шла речь…

– Вы говорили, что у вас есть первоиздания с автографами. Мне нужен подарок для матери, – объяснил он. – У нее день рождения. Сегодня вечером.

– Оставайтесь на месте, – сказал я, тыкая в него пальцем, чтобы ему не пришло в голову зайти ко мне за конторку.

Кивнув, он уставился на меня. Я перешагнул через труп Кифера и направился к шкафу с раритетами. Он был закрыт. Опустившись на колени, я пошарил в карманах Кифера и нашел связку ключей. Поднявшись, увидел, что посетитель сдвинулся с места, но не намного. На кольце был только один ключ, подходящий к замку шкафа. Нащупав его, я открыл дверцу.

– Я ценю ваше внимание, – сказал он.

Что-то буркнув, я вытащил несколько книг.

– Могу ли я включить…

– Нет, – остановил я его, когда он направился к выключателю. – Я не хочу больше визитов клиентов и весь свой товар помню наизусть.

Открыв первую книгу, я прищурился и прочел:

– «Как приобретать друзей и оказывать влияние на людей». Подписано «Для Сигрид. Дейл Карнеги».

– Нет, – сказал он.

– «Остров пингвинов», Анатоль Франс… «Убийство Роджера Акройда» Агаты Кристи.

– Прекрасно.

– Берете?

– Нет. Я хочу выяснить, что у вас есть, и потом решу.

Я назвал ему Филиппа Уайли, Аниту Лоос, Фила Риццуто, Эдну Бест и Уилла Каппи, пока наконец не добрался до «Пейтон-плейс» Грейс Металлиус.

– Как она надписана?

– «Джорджетте от Грейс», – прочел я.

– Беру, – сказал он, подходя к конторке. – Сколько?

– Сто четыре доллара.

Будь он на пару дюймов повыше и повнимательнее, он бы увидел труп Кифера.

– Вы принимаете карточки «Мастеркард»?

– Нет.

– А на витрине сказано…

– Машина поломалась.

– Неважно, – произнес человек. – Через пару минут она не будет вас волновать.

Он вытащил из папки очень большой револьвер и прицелился в меня.

Я нырнул за древний кассовый аппарат, который, по словам Кифера, когда-то принадлежал О’Генри. Налетчика сотрясала дрожь, а дуло смотрело точно в ту же точку, куда я сам всадил пулю Киферу.

– Выходите оттуда.

– Деньги в…

– Денег у меня хватает, – оборвал он меня. – Вы знаете, кто я такой?

– Нет.

– Меня зовут Джек Джионетти.

То, что он назвался, было зловещим признаком.

– Я плохо запоминаю имена, – признался я.

– Вы будете третьим. Выходите оттуда. И пошевеливайтесь.

– Черт возьми! Вы делаете ошибку. Я не Мартин Кифер. – Я снял шляпу. – Смотрите. Я не Кифер. Кифер старше. Я соврал вам.

– Меня это не волнует. Вы продаете книги. Я ненавижу книги и тех, кто ими торгует. Выбирайтесь оттуда! – заорал он. – И немедленно!

– Подождите. Я тоже ненавижу книги. Посмотрите… Вот в этом пакете… Я вам покажу. Вот.

Одной рукой я вытащил том «Наши сердца были молодыми и веселыми», а другой вцепился в рукоятку револьвера, покоящегося в пакете. Мужчина осторожно взял у меня книгу и поднял повыше, чтобы рассмотреть.

– Вы расстреливаете книги?

– Я их ненавижу, – сказал я, вытаскивая еще два тома в твердых обложках.

Я дал ему понять, что он может зайти за конторку, и Джионетти, предусмотрительно не опуская револьвера, который продолжал подрагивать, сделал шаг вперед. Я отошел, потянув с собой на край конторки пластиковый мешок, а он, наклонившись, уставился на труп Кифера.

– Вот это и есть Кифер.

– Вы его застрелили?

– Как и книги.

– Почему?

Это был хороший вопрос.

– Некоторые чувства и эмоции носят слишком личный характер, чтобы говорить о них, – объяснил я.

В маленькой комнатке на задах магазина громко звякнул будильник.

– И мы оба оказались в одном и том же месте… – с подозрением сказал Джионетти.

– В городе не так много букинистических лавок.

– Кроме этой, еще три.

– Вы, должно быть, имеете в виду заведение Маклина. В нем торгуют нераспроданными остатками тиражей. Большое яркое помещение. Семейный бизнес.

– Значит, два. Я вам верю, но все же мне придется убить вас. Вы просто сумасшедший, и, кроме того, вы знаете мое имя. Если вас поймают… Где он?

– Что?

– Револьвер, из которого вы его пристрелили.

– Да вот он, – сказал я, вынимая револьвер из пакета и наводя на него.

На этом мы могли бы и покончить. Я был бы только рад, если бы он убрался восвояси. Джионетти выстрелил, когда я сместился вправо, переступив через тело Кифера. Мне показалось, что я получил удар ломом в грудь. Свалившись рядом с Кифером, я тоже выстрелил. Окно разлетелось вдребезги. Джек Джионетти ответил очередным выстрелом, но я уже был в темноте за полками. Его пуля врезалась в тело Кифера, и я увидел, как труп удивленно дернулся. И, проваливаясь в темноту, я продолжал раз за разом нажимать курок…

пустя двое суток я пришел в себя в больничной палате. В моей груди по-прежнему торчал тот самый лом, который забыли вынуть. Я попытался сделать вдох.

– Дышите спокойнее, полной грудью, – услышал я незнакомый женский голос.

Я подчинился. Чернильная тьма стала медленно расплываться, и наконец я открыл глаза. На стуле рядом с кроватью сидела мать в парадном платье с красными розами, а надо мной склонилась медсестра в белом халате, пухленькая блондинка с симпатичным круглым лицом. За ее спиной, прислонясь к стене, стоял какой-то мужчина. Его коричневый костюм явно нуждался в утюге, а подбор галстука заслуживал самого серьезного осуждения. Покусывая ногти, он внимательно изучал результаты своих стараний, после чего равнодушно посмотрел на меня. Он был копом. Я закрыл глаза.

– Мартин мертв, мой дорогой мальчик, – радостно сообщила мать.

– Великолепно, – сказал я и быстро поправился, пробормотав: – Мне очень жаль.

Когда я снова открыл глаза, матери и медсестры уже не было. Коп на этот раз сидел на стуле у стены.

– Вы убийца, – сказал он. – «Выстрел во тьме». Была в прошлом году такая постановка. И вы играли в ней убийцу.

Встав, он подал мне стакан с торчащей в ней соломинкой. Я сделал глоток.

– Болит, – простонал я, отставляя стакан. – Я его не убивал.

Он поставил стакан на столик. В палате пахло спиртом.

– В пьесе, – прохрипел я, – я был дворецким, а не убийцей.

– Моя фамилия Берман. Вы ранены в грудь. Пробито легкое. Вам повезло.

– Джионетти…

– Мертв. Вы знали, как его зовут?

– Он мне сказал.

– У меня есть брат, который хочет стать актером. Ему под пятьдесят. У него хороший бизнес: сдает в аренду мусороуборочные машины на Шестнадцатой стрит. Дело идет как надо, но вы же знаете, как это бывает, когда в голову что-то втемяшится – хочу стать писателем, актером, воздушным акробатом.

Я кивнул.

– Хотите рассказать, что там случилось?

– Он вошел в магазин моего отчима, – тихо сказал я, изображая пациента, который только приходит в себя. – Назвался и сказал, что он убил двух других. Начал стрелять… Мой отчим только что купил револьвер… Узнав о гибели двух других букинистов… Он как раз показывал его мне. Я схватил его, прицелился в Джионетти… вот и все.

Помявшись, Берман вытащил из кармана диктофон:

– Не против?

Я кивнул, и он включил его.

– Звали его не Джионетти. Он соврал. Только не спрашивайте меня почему. Его звали Кларк Симонсон. В доме у него была целая коллекция огнестрельного оружия, включая и то, из которого он убил двух других торговцев. Детей нет. Жена умерла, и у него был книжный магазин в Кливленде. Год тому назад он на чем-то свихнулся. Подробности неизвестны.

– Странно, – сказал я.

– Мне доводилось слышать еще более странные вещи. Ваша матушка сказала, что вы звонили ей из Детройта примерно за час до того, как Симонсон стрелял в вас и Кифера.

– Звонил ей из магазина…

– Вы остановились в мотеле в Детройте и не собирались покидать его до завтрашнего дня. Ключи были у вас в кармане.

– Позвонил Мартин, мой отчим. Сказал, что хочет поговорить о Луизе, моей матери. Будьте любезны, дайте попить.

Он исполнил мою просьбу. Вода была тепловатой.

– Он сказал, что дело не терпит отлагательства, – продолжил я. – И я предполагал, поговорив с матерью, возвратиться в Детройт. Мне там обещают роль.

– В трупе Кифера нашли две пули. Одна из револьвера Симонсона. Вторая из вашего.

– Не из моего. А из револьвера Мартина. Должно быть, я попал в него, когда в темноте стрелял в Симонсона. Ужасно.

– Коронер говорит, что Кифер был убит выстрелом из вашего револьвера. Он был уже мертв, когда Симонсон стрелял в него, да и в любом случае пуля попала в руку и не могла убить его.

Я закрыл ладонью глаза и издал скорбный стон:

– Я убил Мартина. О Господи, я убил его.

– Мне тоже так сдается, – согласился Берман.

– То есть он не был мертв, когда Джионетти…

– Симонсон, – поправил Берман.

– Раньше я никогда в жизни не стрелял из револьвера, – всхлипнул я.

– Книги… Кто-то прострелил четыре книги. Они лежали на конторке. И на одной из них была кровь Кифера.

Я удивленно уставился на него.

– Луиза говорит, что вы не ладили с Кифером. Чего это вдруг вы сорвались с места, стоило ему позвонить?

– Из-за матери. Он сказал, что это спешно, речь пойдет о Луизе.

– У Кифера не было разрешения на оружие. Почему он купил его незаконным образом?

– Понятия не имею. Он боялся.

– Берт, – сказал Берман и со вздохом поднялся. – Я бы хотел дать вам кое-какой совет. Ваша история – сплошное дерьмо. Я думаю, вам потребуется хороший адвокат.

– Мне тоже так кажется, – согласился я.

Сунув диктофон в карман, он направился к дверям, но остановился.

– Еще один вопрос. Ничего общего с этим делом.

– Какой именно?

– Мой брат немного смахивает на вас. Как называется та пьеса, где вам собираются дать роль в Детройте?