Текст книги "Низкие люди в желтых плащах"

Автор книги: Стивен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Классная красавица – семь на восемь или около того, двести фунтов или около того, плечи и лицо намазаны толстым слоем «Пондса» – радостно засмеялась.

– Хватит трепа, покажи девочке, как это делается. И ты что – всерьез меня уверяешь, что это законно?

Человек за столиком откинул голову и тоже засмеялся.

– В конце главной аллеи все законно, пока тебя не сцапали и не вышвырнули вон… как вам, думается мне, хорошо известно. Ну-ка, куколка, как тебя зовут?

– Ивонна, – сказала она голосом, который Бобби едва расслышал. Салл-Джон рядом с ним с интересом следил за происходящим. – Иногда меня называют Ивви.

– Вот и хорошо, Ивви. Погляди сюда, красотулечка. Что ты видишь? Назови их, я же знаю, ты это можешь, такая умница, как ты. А называя, показывай. И трогай, не бойся. Тут никакого обмана нет.

– Вот эта с края – валет, а с того края – король, а вот эта – дама. Она в середке.

– Правильно, куколка. В картах, как и в жизни, женщина часто оказывается между двумя мужчинами. В этом ее сила, как ты сама убедишься лет через пять-шесть. – Голос его постепенно стал тихим и почти гипнотически напевным. – А теперь смотри внимательно и ни на секунду не отводи глаз от карт. – Он перевернул их рубашками вверх. – Ну-ка, куколка, где дама?

Ивонна Лавинг указала на красный прямоугольник в середине.

– Она верно угадала? – спросил человек в котелке у маленькой компании, сгрудившейся у стола.

– Пока да, – сказала Рионда и рассмеялась так бурно, что ее ничем не придерживаемый живот заколыхался под легким платьем.

Улыбнувшись в ответ на ее смех, низкий человек в котелке приподнял уголок средней карты и показал красную даму.

– Верно на сто процентов, лапочка, пока все отлично. А теперь следи! Следи внимательно! Это состязание между твоими глазами и моей рукой! Так за чем останется победа? Вот в чем вопрос на этот день!

Он начал торопливо передвигать карты по крышке самодельного стола, приговаривая нараспев:

– Вверх и вниз, понеслись, туда-сюда, смотри куда, все по мерке для проверки, а теперь они опять выстроились рядком бок о бок, так скажи мне, куколка, где прячется дама?

Пока Ивонна рассматривала три карты, которые действительно вернулись в прежнее положение, Салл нагнулся к уху Бобби и сказал:

– Вообще-то можно и не смотреть, как он их мешает. У дамы уголок надломлен. Вон, видишь?

Бобби кивнул и подумал «умница», когда Ивонна робко показала на карту слева – с надломленным уголком. Человек в котелке перевернул ее, открыв даму червей.

– Отличная работа! – сказал он. – У тебя острый взгляд, куколка. Очень острый.

– Спасибо, – сказала Ивонна, краснея, и вид у нее был почти таким же счастливым, как у Кэрол, когда ее поцеловал Бобби.

– Поставь ты на кон десять центов перед этой перетасовкой, я бы заплатил тебе сейчас двадцать центов выигрыша, – сказал человек в котелке. – Спросите почему? А потому что нынче суббота, а я называю субботу вдвойнеботой. А как вы, дамочки? Не хотите рискнуть десятью центами в состязании между вашими молодыми глазками и моими усталыми старыми руками? Сможете сказать вашим муженькам – вот уж везунчики, подцепили таких женушек! – что мистер Херб Маккуон, карточный маг, оплатил вашу стоянку в Сейвин-Роке. А почему бы и не четвертачок? Укажете даму червей, и я дам вам пятьдесят центов.

– Полкамушка, ага! – сказал Салл-Джон. – У меня есть четвертачок, мистер! Ставлю!

– Джонни, это азартная игра, – с сомнением сказала мать Кэрол. – Не знаю, могу ли я позволить…

– Да ладно, – сказала Рионда. – Пусть малыш получит полезный урок. К тому же этот тип, может, и даст ему выиграть, чтобы втянуть нас всех.

Она даже не попыталась говорить тише, но человек в котелке – мистер Маккуон – только взглянул на нее и улыбнулся. Потом занялся Эс-Джеем.

– Покажи свой четвертак, малыш. Давай, давай, деньги на бочку!

Салл-Джон протянул ему монету. Маккуон на секунду подставил ее косому солнечному лучу и прищурился.

– Угу! На мой взгляд не фальшивая, – сказал он и положил монету слева от карточного ряда. Поглядел налево и направо – может, высматривая полицейских, – потом подмигнул саркастически улыбающейся Рионде, а потом опять занялся Салл-Джоном. – Как тебя кличут, друг?

– Джон Салливан.

Маккуон выпучил глаза и сдвинул котелок на другое ухо, так что пластмассовый подсолнух комично затрясся и закивал.

– Знаменитое имечко! Понимаешь, о ком я?

– Само собой. Может, и я стану боксером, – сказал Эс-Джей, встал в стойку и сделал хук правой, потом левой над столом мистера Маккуона. – Раз-два!

– И раз, и два, – согласился Маккуон. – А как у вас с глазами, мистер Салливан?

– Не жалуюсь.

– Ну, так раскройте их пошире, состязание начинается. Сей момент! Ваши глаза против моих рук! Вверх-вниз, понеслись! Куда же она скрылась, скажите на милость? – Карты, которые на этот раз менялись местами гораздо быстрее, опять легли рядом.

Салл поднял было руку, но тут же отдернул ее и нахмурился. Теперь ДВЕ карты были помечены надломленными уголками. Салл поднял глаза на мистера Маккуона, скрестившего руки на грязноватой рубашке. Мистер Маккуон улыбался.

– Не торопись, сынок, – сказал он. – Утро крутилось колесом, а сейчас дело к вечеру, торопиться нечего.

«Люди, которые считают шляпы с перышком на тулье высшим шиком», вспомнились Бобби слова Теда. «Люди того пошиба, что играют в кости в темных закоулках и пускают вкруговую бутылку спиртного в бумажном пакете». У мистера Маккуона на шляпе вместо перышка был смешной пластмассовый цветок, и бутылки со спиртным видно нигде не было… она пряталась у него в кармане. Маленькая. Бобби в этом не сомневался. И к концу дня, когда желающих попытать счастье почти не останется и абсолютная скоординированность глаз и рук станет для него не такой уж важной, Маккуон начнет к ней прикладываться все чаще и чаще.

Салли указал на карту справа. «Нет, Эс-Джей!» – подумал Бобби, и, когда Маккуон ее перевернул, они увидели короля пик. Маккуон перевернул левую карту и показал им валета. Дама опять была в середине.

– Сожалею, сынок, чуть-чуть не уследил, так тут стыдиться нечего. Хочешь еще попробовать, когда ты разогрелся?

– Э… ну… это была последняя. – Лицо Салл-Джона исполнилось уныния.

– Тем лучше для тебя, малыш, – сказала Рионда. – Он бы забрал у тебя все, оставил бы стоять в одних шортиках. – Тут девочки захихикали вовсю, а Эс-Джей покраснел. Рионда не обратила внимания ни на них, ни на него. – Когда я жила в Массачусетсе, – сказала она, – то подрабатывала на пляже Ревира. Я вам покажу, ребятки, как это делается. Хочешь пойти на бакс, приятель? Или для тебя это уж слишком сладко?

– В вашем присутствии все сладко, – сентиментально вздохнул Маккуон и выхватил у нее доллар, едва она достала бумажку из сумочки. Он поднял доллар к свету, исследовал его колодным взглядом, потом положил слева от карт, – Похоже, настоящий, – сказал он. – Ну, давайте поиграем, радость моя, Как вас зовут?

– Пэддентейн, – сказала Рионда. – Спросишь еще раз, услышишь то же.

– Ри, не кажется ли тебе… – начала Анита Гербер, – Я же сказала тебе, что знаю все эти штучки. Мешай их, приятель, – Сей момент, – согласился Маккуон, и его руки привели три красные карты в стремительное движение (вверх и вниз, понеслись, туда – сюда, смотри куда), а затем снова уложили в один ряд. Тут Бобби с изумлением обнаружил, что уголки надломлены у всех трех, Улыбочка Рионды исчезла. Она перевела взгляд с короткого ряда карт на Маккуона, снова посмотрела на карты, а потом на свой доллар, который слева от них чуть трепыхался от поднявшегося легкого бриза. В заключение она снова посмотрела на Маккуона.

– Наколол меня, дружочек? – сказала она. – Разве не так?

– Нет, – сказал Маккуон, – я с вами состязался. Ну так… что скажете?

– Думается, скажу, что это был хороший доллар, никаких хлопот не доставлял и мне жаль с ним расставаться, – ответила Рионда, указывая на среднюю карту.

Маккуон перевернул ее, показал короля и отправил доллар Рионды себе в карман. На этот раз дама лежала слева, Маккуон, разбогатев на доллар с четвертью, улыбнулся компании из Харвича. Пластмассовый цветок, заткнутый за ленту его шляпы, кивал и кивал в пахнущем солью воздухе.

– Кто следующий? – спросил он. – Кто хочет посостязаться глазами с моей рукой?

– Мне кажется, мы уже просостязались, – сказала миссис Гербер. Она улыбнулась человеку за столом узкой улыбкой, потом положила ладонь на плечо дочери, другую на плечо засыпающего сына, поворачивая их к стоянке.

– Миссис Гербер? – вопросительно сказал Бобби. На секунду он задумался над тем, что сказала бы его мать, когда-то бывшая замужем за человеком, который всегда клевал на неполный стрет, если бы увидела, как ее сын стоит у самодельного стола мистера Маккуона, а его рыжие рисковые волосы Рэнди Гарфилда горят на солнце. Эта мысль заставила его чуть улыбнуться. Теперь Бобби знал, что такое неполный стрет, и флаш, и масть. Он навел справки.

– Можно мне попробовать?

– Ах, Бобби, я действительно думаю, что с нас довольно, ведь так?

Бобби засунул руку под бумажный носовой платок и достал свои последние три пятицентовика.

– Это все, что у меня есть, – сказал он, сперва показав их миссис Гербер, а потом мистеру Маккуону. – Этого хватит?

– Сынок, – сказал мистер Маккуон, – я играл в эту игру по одному центу и получал удовольствие. Миссис Гербер посмотрела на Рионду.

– Ах, черт! – сказала Рионда и ущипнула Бобби за щеку. – Это ведь цена одной стрижки! Пусть просадит их, и мы поедем домой.

– Хорошо, Бобби, – сказала миссис Гербер и вздохнула, – Раз тебе так сильно хочется.

– Положи монетки вот сюда. Боб, где они будут видны нам всем, – сказал Маккуон. – Они, по-моему, без подделки, да-да. Ты готов?

– Кажется.

– Ну, так начинаем. Два мальчика и девочка играют в прятки. Мальчики не стоят ничего. Найди девочку и удвой свои деньги.

Бледные ловкие пальцы перевернули карты. Маккуон приговаривал, карты сливались в единое пятно. Бобби смотрел, как они скользят по столу, но даже не пытался следить за дамой. Этого не требовалось.

– Теперь они тормозят, теперь вернулись назад. – Три красных прямоугольничка вновь лежали бок о бок. – Скажи-ка, Бобби, где она прячется?

– Тут, – ответил Бобби, указав на левую карту. Салл испустил стон.

– Средняя карта, олух. На этот раз я ее точно проследил. Маккуон даже не взглянул на Салла. Он смотрел на Бобби. Бобби смотрел на него. Секунду спустя Маккуон протянул руку и перевернул карту, на которую указал Бобби. Дама червей.

– Какого черта? – вскрикнул Салл. Кэрол захлопала в ладоши и запрыгала. Рионда Хьюсон взвизгнула и похлопала его по спине:

– Ты его проучил, Бобби! Молодчина! Маккуон улыбнулся Бобби странной задумчивой улыбкой, затем сунул руку в карман и извлек горсть мелочи.

– Неплохо, сынок. Мой первый проигрыш за день. То есть когда я не позволил себя побить. – Он взял четвертак и пятицентовик и положил их рядом с пятицентовиками Бобби. – Дашь им ходу? – Он заметил, что Бобби его не понял. – Хочешь сыграть еще раз?

– Можно? – спросил Бобби у Аниты Гербер.

– Разве ты не хочешь кончить, пока ты в выигрыше? – спросила она, но глаза у нее блестели, и она как будто совсем забыла про заторы на шоссе.

– Я и кончу, когда буду в выигрыше, – заверил он ее. Маккуон засмеялся.

– А малый-то хвастунишка. Еще пять лет ему ждать, чтобы усы пробились, а уже бахвалится. Ну ладно, Бобби-Бахвал, что скажешь? Сыграем?

– А как же! – сказал Бобби. Если бы в хвастовстве его обвинили Кэрол с Салл-Джоном, он бы возмутился – все его герои, начиная от Джона Уэйна и до Лаки Старра из «Космического патруля», все были очень скромными – из тех, кто говорит «плевое дело», спасая планету или фургон с переселенцами. Но он не считал нужным оправдываться перед мистером Маккуоном, который был низким человеком в голубых шортах, а может, и карточным шулером. Бобби меньше всего думал хвастать. И не думал, что эта игра похожа на неполные черты его отца. Неполные стерты были только надеждой на авось – «покер для дураков», если верить Чарли Йермену, школьному сторожу, который был просто счастлив рассказать Бобби про покер все, чего не знали Салл-Джон и Денни Риверс, – а тут никаких догадок не требовалось.

Мистер Маккуон еще некоторое время смотрел на него – невозмутимость Бобби, казалось, его тревожила. Затем он поднял руку, поправил котелок, потянулся и пошевелил пальцами, совсем как Кролик Багз, когда он садился за рояль в Карнеги-Холле в «Веселых мелодиях».

– Держи ухо востро, хвастунишка. На этот раз я тебе выдам все меню, от супа до орехов.

Карты слились в розовый туман. Бобби услышал, как у него за спиной Салл-Джон пробормотал «ух ты!». Подружка Кэрол, Теина сказала «слишком быстро!» смешным тоном чопорного негодования. Бобби опять следил за движением карт, но потому лишь, что от него этого ждали. Мистер Маккуон на этот раз молчал, что было большим облегчением.

Карты легли на свои места. Мистер Маккуон смотрел на Бобби, подняв брови. На его губах играла легкая улыбка, но он тяжело дышал, а его верхнюю губу усыпали бисеринки пота.

Бобби сразу же указал на правую карту:

– Вот она.

– Откуда ты знаешь? – спросил мистер Маккуон, и его улыбка угасла. – Откуда, черт побери, ты знаешь?

– Знаю, и все, – сказал Бобби.

Вместо того чтобы перевернуть карту, Маккуон чуть повернул голову и оглядел аллею. Улыбка сменилась раздраженным выражением – уголки губ поехали вниз, между глазами залегла складка. Даже пластмассовый цветок на его шляпе выглядел недовольным: его кивки теперь казались сварливыми, а не бодрыми.

– Эту тасовку никто не бьет, – сказал он, – Никто ни разу не побил эту тасовку.

Рионда протянула руку через плечо Бобби и перевернула карту, на которую он указал. Дама червей. Тут уж захлопали и все девочки, и Эс-Джей. От их хлопков складка между глазами мистера Маккуона стала глубже.

– По моим подсчетам, ты должен старине Бобби-Бахвалу девяносто центов. Будешь платить?

– А если нет? – спросил мистер Маккуон, хмурясь теперь на Рионду. – Что вы сделаете? Побежите за полицейским?

– Может, нам следует просто уйти? – сказала Анита Гербер нервно.

– За полицейским? Ну, нет, – сказала Рионда, пропустив слова Аниты мимо ушей. Она не отрывала глаз от Маккуона. – Паршивые девяносто центов из твоего кармана, и ты скроил рожу, как малыш, наложивший в штаны. Да уж!

Но только Бобби знал, что дело было не в деньгах. Иногда мистер Маккуон проигрывал и куда больше. Иногда из-за промашки, иногда выходил в аут. Злился он из-за тасовки. Мистеру Маккуону пришлось не по душе, что мальчишка побил его тасовку.

– А сделаю я вот что, – продолжала Рионда, – расскажу на аллее всем, кто будет слушать, что ты жила. Маккуон Девяносто Центов – вот как я тебя обзову. Думаешь, от играющих у тебя после этого отбоя не будет?

– Я бы показал тебе отбой, – пробурчал Маккуон, но сунул руку в карман и снова выгреб горсть мелочи – на этот раз побольше, – и отсчитал Бобби его выигрыш. – Вот, – сказал н. – Девяносто центов. Пойди купи себе мартини.

– Я же правда наугад ткнул, – сказал Бобби, зажав монеты в кулаке и опустив их в карман, который они оттянули, будто гиря. Утренний спор с матерью теперь казался совсем дурацким. Денег, когда он вернется домой, у него будет больше, чем когда он уходил, и это ничего не значило. Ровным счетом ничего. – Я хорошо отгадываю.

Мистер Маккуон смягчился. Он вообще на них не набросился бы. Пусть он и низкий человек, но не из тех, кто набрасывается на других людей. Он ни за что не унизил бы эти умные руки с длинными ловкими пальцами, сжав их в кулаки, – но Бобби не хотелось оставлять его огорчаться, он хотел, как выразился бы сам мистер Маккуон, выйти в аут.

– Угу, – сказал Маккуон. – Отгадываешь ты хорошо. Хочешь попробовать в третий раз, Бобби? Как следует разбогатеть?

– Нет, нам правда пора, – торопливо сказала миссис Гербер.

– А если я попробую еще раз, так проиграю, – сказал Бобби. – Спасибо, мистер Маккуон. Очень интересная была игра.

– Угу, УГУ. Чеши отсюда, малыш. – Мистер Маккуон теперь смотрел вперед, а не назад. Выглядывал новые жертвы.

Пока они ехали домой, Кэрол и ее подруги поглядывали на него с благоговением, а Салл-Джон – с недоуменным уважением. Бобби из-за этого стало не по себе. Потом вдруг Рионда повернулась и уставилась на него.

– Ты не просто наугад тыкал, – сказала она. Бобби посмотрел на нее настороженно и промолчал.

– Тебя стукнуло.

– Как это?

– Мой отец не был слишком азартным. Но иногда он предчувствовал номера. Говорил, что его вдруг стукнуло. И вот тогда делал ставку. И один раз выиграл пятьдесят долларов. Купил нам припасов на месяц. Так и с тобой было, а?

– Наверное, – сказал Бобби. – Может, меня и стукнуло.

Когда он вернулся, его мама сидела, поджав ноги, на качелях у входной двери. Она переоделась в субботние брючки и мрачно смотрела на улицу. Чуть-чуть помахала маме Кэрол, когда та тронула машину, проследила, как они свернули к своему дому и как Бобби шагает по дорожке. Он знал, о чем думает его мама; муж миссис Гербер служит во флоте, но все-таки у нее есть муж, сверх того, Анита Гербер водит «универсал» А Лиз разъезжает на своих двоих или на автобусе, если путь неблизкий, или на такси, если ей надо добраться до Бриджпорта. Но Бобби решил, что на него она больше не сердится, и это было здорово.

– Приятно провел время в Сейвине, Бобби?

– На большой палец, – сказал он и подумал: «В чем дело, мама? Тебе же все равно, как я провел время на пляже. Что ты задумала?» Но этого он не знал.

– Вот и хорошо. Послушай, малыш… Извини, что мы утром повздорили. Я НЕНАВИЖУ работать по субботам. – Последние слова у нее вырвались, будто плевок.

– Да ладно, мам Она притронулась к его щеке и покачала головой.

– Эта твоя светлая кожа! Ты не способен загореть, Бобби-бой Загар не про тебя. Пошли, я смажу ожог детским кремом Он вошел следом за ней в дом, снял рубашку и встал перед ней у дивана. И она намазала душистым детским кремом его спину и руки до плеч и шею – даже щеки. Ощущение было приятное, и он снова подумал о том, как любит ее, как ему нравится, когда она вот так его гладит. А потом прикинул, что бы она сказала, если бы узнала, что он поцеловал Кэрол на Колесе Обозрения. Улыбнулась бы? Да нет, пожалуй. А если бы узнала про мистера Маккуона и карты…

– Твоего верхнего приятеля я не видела, – сказала она. – Знаю, что он у себя, потому что слышу, как орет его радио – «Янки» играют. Но почему он не вышел на крыльцо, где попрохладнее?

– Не захотел, наверное, – сказал Бобби. – Мам, а ты хорошо себя чувствуешь?

Она растерянно посмотрела на него.

– Просто отлично, Бобби. – Она улыбнулась, и Бобби улыбнулся в ответ. На это потребовалось усилие: он не был уверен, что его мать чувствует себя отлично. Наоборот, он был почти уверен в обратном.

Его снова только что стукнуло.

* * *

Вечером в постели Бобби лежал на спине, раскинув пятки по углам матраса, и смотрел в потолок широко открытыми глазами Окно у него тоже было открыто, и под дыханием ветерка занавеска колебалась туда-сюда, туда-сюда, а из чьего-то еще открытого окна вырывались голоса «Плэттеров»: «В золотом угасании дня, в синей тьме ты встречаешь меня». А где-то дальше жужжал самолет и сигналила машина.

Отец Рионды говорил, что его стукнуло: и один раз он выиграл в лотерею пятьдесят долларов. Бобби согласился: «стукнуло, конечно, меня стукнуло», но лотерейного номера он не отгадал бы даже для спасения своей жизни. Дело было в том…

«Дело было в том, что мистер Маккуон каждый раз знал, где дама, а потому и я знал».

Едва Бобби сообразил это, как все встало на свои места. Лежит на поверхности, но ему было так весело и… ну… ведь если ты что-то знаешь, то просто знаешь, и конец, верно? Ты можешь задуматься, если тебя стукнет, – ну, почувствуешь что-то ни с того ни с сего, но если знаешь что-то, то знаешь, и все тут.

Только откуда ему было знать, что его мать подклеивает купюры в каталоге между страницами, рекламирующими белье? Откуда ему было знать, что каталог вообще лежит там? Она ему ничего про каталог не говорила. И никогда ничего не говорила про голубой кувшинчик, куда она складывала монетки, хотя, конечно, он много лет знает про кувшинчик, он же не слепой, хотя иногда ему и кажется, будто он давно ослеп. Но каталог? Монеты высыпаются, обмениваются на бумажки, а бумажки подклеиваются в каталог? Знать всего этого он никак не мог, но, лежа в постели, он к тому времени, когда «Земной ангел» сменил «Время сумерек», уже знал, что каталог лежит там. Он знал, потому что знала она и вдруг подумала о каталоге. И в кабинке Колеса Обозрения он знал, что Кэрол хочет, чтобы он поцеловал ее еще раз, потому что это же был первый ее настоящий поцелуй с мальчиком, а она толком ничего не разобрала. Но просто знать еще не значит знать будущее.

– Нет, это просто чтение мыслей, – прошептал он, и его начала бить дрожь, будто солнечные ожоги обратились в лед.

«Поберегись, Бобби-бой! Не побережешься, так свихнешься, вот как Тед с его низкими людьми».

Вдали над городской площадью куранты начали вызванивать десять часов. Бобби повернул голову и взглянул на будильник на письменном столе. «Биг-Бен» объявил, что пока еще девять часов пятьдесят две минуты.

«Ну ладно, значит, городские часы чуть спешат или мои чуть отстают. Делов-то, Макнил. Давай спи».

Он не думал, что сумеет уснуть, – во всяком случае, вот так сразу, но позади был тот еще день: ссора с матерью, деньги выигранные у пляжного мошенника, поцелуи на самом верху Колеса Обозрения… и он начал проваливаться в приятный сон. «Может, она моя девочка, – подумал Бобби. – Может, она все-таки моя девочка».

Под последний преждевременный замирающий вдали удар городских курантов Бобби уснул.