Текст книги "Песнь Сюзанны"

Автор книги: Стивен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

4

Они не прошли и четверти мили, как Эдди заметил среди деревьев синие блики. Ноги скользили на усыпавших тропу сосновых иголках, и когда им осталось преодолеть последний пологий склон, ведущий к длинному, узкому и неописуемо красивому озеру, Эдди увидел, что с одной стороны тропы чьей-то заботливой рукой поставлен поручень. Привела тропа к маленькому пирсу, вдающемуся в озеро. У пирса чуть покачивалась на воде моторная лодка.

– Это моя, – пояснил Джон. – Я пришел в магазин за продуктами и ленчем. Не ожидал никаких приключений.

– Что ж, зато получили их по полной программе.

– Это точно. Будьте осторожны, а то остаток пути придется преодолевать на пятой точке, – Джон ловко добрался до озера, держась за поручень для подстраховки и, скорее скользя, чем переступая ногами. Эдди заметил, что башмаки у него старые, изношенные, какие, в основном, и носили в Срединном мире.

Спустился следом, стараясь не нагружать раненую ногу. Роланд замкнул колонну. Внезапно за лесом прогремел взрыв, внезапный и резкий, совсем, как первый выстрел из винтовки большого калибра, только куда более громкий.

– Это пропан Чипа, – пояснил Джон.

– Не понял? – Роланд вопросительно посмотрел на него.

– Газ, – ответил Эдди. – Он хотел сказать, газ.

– Ага, газ для плиты, – Джон забрался в лодку, схватился за шнур стартера. Навесной компактный двадцатисильный мотор завелся сразу, с пол-оборота. – Залезайте, ребята. Пора нам отсюда сматываться, – добавил он.

Эдди не заставил просить себя дважды. Роланд задержался на мгновение, чтобы трижды постучать себя по горлу. Эдди вспомнил, что Роланд прибегает к этому ритуалу всякий раз, когда предстоит пересечь открытую воду, и решил, что при случае надо спросить стрелка, что сие означает. Но такого шанса ему не представилось; прежде чем вопрос этот вновь пришел ему в голову, между ними проскользнула смерть.

5

Плоскодонка легко и грациозно буквально летела над водой, как и любая легкая лодка с мощным мотором, догоняя собственную тень под бездонным голубым летним небом. За их спиной облако черного дыма пачкало эту синеву, поднимаясь все выше и выше, расширяясь с каждой минутой. Десятки людей, в большинстве своем в шортах, плавках или купальниках, стояли на берегах маленького озера, повернувшись к дымовому облаку, ладонями прикрывая глаза от солнца. Лишь некоторые удостоили взглядом проплывающую мимо моторку.

– Это Кейвадин-Понд, на случай, если вы не знаете, – нарушил молчание Джон. Указал вперед, еще на один вдающийся в воду пирс, размером побольше. А рядом с ним аккуратный, выкрашенный белой краской с вертикальными зелеными полосами на углах, и горизонтальными под крышей, эллинг с открытыми воротами. Когда они приблизились, Роланд увидел покачивающиеся на воде, привязанные каноэ и каяк.

– Эллинг мой, – добавил мужчина во фланелевой рубашке. Выговором и интонациями он практически ничем не отличался от жителей Кэллы, так что Роланд и Эдди понимали его без труда.

– Выглядит ухоженным, – заметил Эдди, главным образом, чтобы хоть что-то сказать.

– Само собой, – кивнул Джон. – Я и сторож, и маляр, и плотник. Никто же и близко не подойдет к полуразвалившемуся эллингу или дому. Мешает бизнесу, не так ли?

Эдди улыбнулся.

– Пожалуй, мешает.

– Мой дом в полумиле от воды. Джон Каллем, – он протянул правую руку Роланду, продолжая уводить лодку от все поднимающегося столба черного дыма, держа курс на эллинг. Роланд пожал руку, крепкую и шершавую.

– Роланд Дискейн из Гилеада. Долгих дней и приятных ночей, Джон.

Потом протянул руку Эдди.

– Эдди Дин, из Бруклина. Рад познакомиться.

Джон пожал его руку, а глаза не отрывались от его глаз. Когда же руки расцепились, он спросил:

– Молодой человек, что-то сейчас произошло? Произошло, не так ли?

– Я не знаю, – ответил Эдди. И честности в ответе определенно недоставало.

– Ты давно уже не был в Бруклине, сынок, не так ли?

– Не был ни в больше-чем-доме, ни в никаком доме, – ответил Эдди Дин, и тут же добавил, словно боялся потерять мысль. – Миа заперла Сюзанну. Заперла в году девяносто девятом. Сюзи может попасть в «Доган», но смысла в этом нет. Миа заблокировала контрольные рычаги. Сюзи ничего не может сделать. Она похищена. Она… она…

Он замолчал. Мгновение все слышал ясно и отчетливо, как во сне в перед самым пробуждением. И тут же отрезало, как часто бывает со снами. Он даже не знал, то ли это действительно послание от Сюзанны, то ли игра воображения. «Молодой человек, что-то сейчас произошло?» Значит, Каллем тоже почувствовал? Тогда воображение не спишешь. Скорее, какая-то разновидность телепатии. Джон ждал, а поскольку продолжения не последовало, повернулся к Роланду.

– Ваш приятель часто становится таким странным?

– Не часто, нет. Сэй… Мистер, то есть. Мистер Каллем, я благодарю за помощь, оказанную нам, когда мы в ней нуждались. Я говорю, спасибо тебе, большое спасибо. Возможно, с нашей стороны неприлично просить о большем, но…

– Но вы просите. Я понимаю, – Джон чуть подкорректировал курс, направил лодку точно на распахнутые ворота маленького эллинга. Роланд прикинул, что доберутся они туда через пять минут. Он ничего не имел против поездки в этой тесной моторной лодке (которая, к тому же, заметно просела под весом троих взрослых мужчин), но вот Кейвадин-Понд находил уж очень открытым местом. Если бы Джек Андолини (или его сменщик, за провал Джека могли и отстранить) опросил достаточное число зевак на берегу, то нашел хотя бы двух-трех, которые вспомнили бы маленькую моторку с тремя мужчинами на борту. И аккуратный, белый с зелеными полосами эллинг («Эллинг Джона Каллема, и пусть будет тебе от этого польза», – сказали бы эти свидетели). И до того, как это произошло, им следовало двинуться дальше по Тропе Луча, отправив Джона Каллема в какое-нибудь безопасное место. Безопасным Роланд понимал три расстояния до горизонта или примерно сто колес. Он нисколько не сомневался, что Каллем, этот совершенно незнакомый им человек, спас жизнь и ему, и Эдди, решительно встав на их сторону. И ему совершенно не хотелось, чтобы в результате Каллем расстался с собственной жизнью.

– Что ж, я сделаю все, что смогу, уже принял такое решение, но должен у вас кое-что спросить прямо сейчас, пока есть такая возможность.

Эдди и Роланд быстро переглянулись.

– Мы ответим, если сможем. То есть, Джон из Ист-Стоунэма, если сочтем, что ответ не принесет тебе вреда.

Джон кивнул. Собрался с духом, слова дались ему нелегко.

– Я знаю, вы – не призраки, потому что видел вас в магазине, а теперь еще и пожал вам руки. Я вижу тени, которые вы отбрасываете, – он указал на тени, которые частично лежали на борту лодки, а частично скользили по воде.. – Вы настоящие, все так. И вот мой вопрос: вы – приходящие?

– Приходящие, – повторил Эдди. Посмотрел на Роланда, но лицо стрелка оставалось бесстрастным. Эдди вновь повернулся к Джону Каллему, который сидел на корме и рулем нацеливал моторку на эллинг. – Извините, но я что-то не…

– Они часто здесь появляются, в последние несколько лет, пояснил Джон. – В Уотерфорде, Стоунэме, Ист-Стоунэме, Лоувелле, Суидене… даже в Брайтоне и Денмарке, – название последнего городка он произнес, как «Денмаа-ааак».

И увидел, что они по-прежнему ничего не понимают.

– Проходящие – люди, которые вдруг появляются, – продолжил он. – Иногда они в старомодной одежде, словно пришли… из прошлого, по-другому и не скажешь. Один вот шел голым по разделительной полосе на дороге 5. Его видел Анстрем-младший. В прошлом ноябре. Иногда они говорят на других языках. Такой вот тип появился в доме Дона Рассерта в Уотерфорде. Расселся на кухне. Донни – вышедший на пенсию профессор истории из колледжа Вандербилта, он записал этого парня. Тот полопотал по – своему, потом ушел в прачечную. Донни решил, что парень принял ее за ванную, последовал за ним, но тот исчез. Прачечная в доме Донни – комнатка без окон и дверей, но этот парень исчез.

Донни прокрутил запись на кафедре (каа-аафедре) иностранных языков колледжа, и никто из профессоров и преподавателей этот язык не признал. Один, правда, сказал, что это искусственный язык, как эсперанто. Вы, парни, говорите на эсперанто?

Роланд покачал головой. Эдди ответил осторожно:

– Я о нем слышал, но в действительности не знаю, что это за яз…

– А иногда, – Джон понизил голос, они уже скользили в тени эллинга, – иногда они покалеченные. Или обезображенные. Рунты.

Роланд дернулся, так внезапно и сильно, что лодку сильно качнуло. И они едва не оказались в воде.

– Что? Что ты сказал? Повтори снова, Джон, ибо я хочу тебя расслышать.

Джон вероятно, подумал, что причина в его выговоре, а потому постарался произнести слово по всем правилам грамматики.

– Ruined. Словно участвовали в атомной войне, или попали в зону радиоактивного заражения, или что-то в этом роде.

– Медленные мутанты, – догадался Роланд. – Я думаю, он говорит о медленных мутантах. Здесь, в этом городе.

Эдди кивнул, на ум пришли Серые и Млады из Луда. А также бесформенный улей и чудовищные насекомые, которые по нему ползали.

Джон заглушил двигатель, и какое-то время все трое посидели, вслушиваясь, как вода плещется о алюминиевые борта лодки.

– Медленные мутанты, – повторил Джон, словно пробуя слова на вкус. – Думаю, это хорошее название, не хуже любого другого. Но они – не единственные. Появлялись животные, и птицы, которые никогда не встречались в наших краях. Но больше всего людей тревожили, конечно же, приходящие. О них, в основном, и говорили. Донни Рассерт позвонил какому-то своему знакомому из университета Дьюка, [54]54
  Университет Дьюка – частный университет в г. Дарем, штат Северная Дакота. Известен одним из лучших в стране медицинским центром


[Закрыть]тот связался с кем-то на кафедре исследования духов, просто удивительно, что в известном колледже может быть такая кафедра, но она есть, и вот женщина с кафедры исследования духов сказала, как называются такие личности: приходящие. А потом, когда они вновь исчезают, а они всегда исчезают, за исключением одного парня в Ист-Конвей-Виллидж, который умер, они называются уходящими. Дама сообщила, что некоторые ученые, из тех, кто изучает такие явления, я полагаю, что их можно назвать учеными, хотя многие из тех, кого я знаю, придерживаются иного мнения, считают, при приходящие – инопланетяне, и космические корабли сбрасывают их, а потом забирают, но большинство уверено, что они – путешественники во времени, или пришельцы из других миров, которые расположены параллельно нашему.

– Как давно это происходит? – спросил Эдди. – Как долго появляются приходящие?

– Ну, два или три года. И ситуация меняется к худшему, а не к лучшему. Я сам пару раз сталкивался с такими, а однажды увидел лысую женщину с кровоточащим глазом во лбу. Но все они были далеко, а вы – вот они, совсем рядом.

Джон наклонился к ним поверх костлявых коленей, его глаза (такие же синие, как у Роланда) ярко блестели. Вода все плескалась об алюминиевые борта. Эдди едва сдержался, чтобы вновь взять Джона Каллема за руки: а вдруг Сюзанна еще раз даст о себе знать. Дилан в свое время написал песню «Видения Джоанны». Эдди видения Джоанны совершенно не интересовали, но хоть имя было схожим.

– Вы, парни, совсем рядом и настоящие, – говорил Джон. – И я помогу вам, чем только сумею, потому что не чувствую ничего плохого ни в одном из вас, хотя скажу, как на духу, никогда не видел такой стрельбы, но я хочу знать одно: вы – приходящие или нет?

Вновь Роланд и Эдди переглянулись, и теперь ответил Роланд.

– Да, пожалуй, что да.

– Боже, – прошептал Джон, и от благоговейного трепета, отразившегося на его лице, оно, несмотря на множество морщинок, стало совсем детским. – Приходящие! И откуда же вы пришли, можете вы мне это сказать? – тут он посмотрел на Эдди, рассмеялся, как смеются люди, признавая, что над ними удачно пошутили. – Только не из Бруклина.

– Но я действительно из Бруклина, – ответил Эдди. Мог бы, правда добавить, что из Бруклина другого мира, о чем уже знал наверняка. В мире, откуда он пришел, детскую книжку, которая называлась «Чарли Чух-чух», написала женщина по имени Берил Эванз; в этом ее написала другая женщина, Клаудия-и-Инесс Бахман. Берил Эванз звучало нормально и понятно, Клаудиа-и-Инесс Бахман – фальшиво, как трехдолларовая купюра, однако Эдди все больше склонялся к мысли, что настоящий автор именно Бахман. А почему? Да потому что она жила в этом мире.

– Я действительно из Бруклина. Только… э… не совсем того.

Джон Каллем по-прежнему смотрел на них широко раскрытыми от изумления глазами ребенка.

– А как насчет других парней? Тех, что поджидали вас? Они тоже..?

– Нет, – качнул головой Роланд. – Они – нет. И больше на это времени нет, Джон. Во всяком случае, сейчас, – он осторожно поднялся, схватился за балку над головой, вылез из лодки, чуть скривившись от боли. Джон последовал за ним, потом Эдди. Уже с помощью обоих мужчин. Боль в правой голени немного утихла, но нога онемела и слушалась с неохотой.

– Сейчас идем к тебе, – распорядился Роланд. – Есть человек, которого нам нужно найти. Если боги будут милостивы, ты, возможно, сможешь нам в этом помочь.

«Он сможет помочь нам не только в этом», – подумал Эдди, выходя за ними в солнечный свет, скрипя зубами от боли, которая пронзала ногу при каждом шаге. В этот момент ему казалось, что он убил бы святого за десяток таблеток аспирина.

КУПЛЕТ:

Сommala – loaf – leaven!

They go to hell or up to heaven!

When the guns are shot and the fire’s hot,

You got to poke em in the oven.

ОТВЕТСТВИЕ:

Commala – come – seven!

Salt and yow for leaven!

Heat em up and knock em down

And poke em in the oven.

Строфа 8. Перекидывание мячей

1

Зимой 1984-85 годов, когда пристрастие Эдди к героину незаметно пересекло границу между Страной расслабляющих наркотиков и Королевством действительно плохих привычек, Генри Дин встретил девушку и на короткое время влюбился. Эдди полагал Сильвию Голдовер уродиной El Supremo [55]55
  El Supremo – в высшей степени (итал.)


[Закрыть](потные подмышки и зловонное дыхание, вырывающееся из губ Мика Джаггера), но держал язык за зубами, потому что Генри видел в ней ее красавицу, а Эдди не хотелось расстраивать старшего брата. В ту зиму влюбленная парочка проводила много времени, прогуливаясь по продуваемому ветрами берегу Кони – Айленда или сидя последнем ряду одного из кинотеатров на Таймс-сквер, где они принимались обниматься и целоваться, как только заканчивался попкорн и большой пакет арахиса.

Эдди философски относился к появлению в жизни Генри нового человека; если Генри нисколько не беспокоило зловонное дыхание Сильвии Голдовер, и он мог сосаться с ней, переплетаясь языками, флаг ему в руки. Большую часть этих трех серых месяцев Эдди провел в семейной квартире Динов, в одиночестве и обдолбанный. Он не возражал, наоборот, ему нравилось. Генри, если появлялся, немедленно включал телевизор и постоянно изводил Эдди насмешками из-за аудиокассет с фэнтези («О, наш Эдди опять слушает сказочки об эльфах, людоедах-великаках и таких очаровательных лилипутиках!») Всегда называл великанов великаками. Генри считал, что все это выдуманное дерьмо сплошным обманом. Эдди иногда пытался заикнуться, что большего обмана, чем сериалы, которые показывали днем по ти-ви, просто быть не может, но Генри не желал этого слушать. Генри мог со всеми подробностями рассказать тебе о злобных близнецах из «Центральной больницы» [56]56
  «Центральная больница» (General Hospital) – дневной телесериал канала АВС


[Закрыть]и не менее злобной мачехе из «Путеводного света». [57]57
  «Путеводный свет» (The Guiding Light) – дневной телесериал канала CBS


[Закрыть]

Во многих аспектах великая любовь Генри Дина (закончилась она, когда Сильвия Голдовер украла девяносто баксов из бумажника Генри, оставив на их месте записку: «Извини, Генри», – и сбежала неизвестно куда со своим прежним бойфрендом) только радовала Эдди. Никто не мешал ему сидеть на диване в гостиной, слушая аудиокассеты Джона Гилгуда, читающего трилогию Толкиена, а потом, уколовшись, отправляться в леса Мирвуда и копи Мории с Фродо и Сэмом.

Он любил хоббитов, думал, что смог бы счастливо провести остаток жизни в Хоббитоне, где самым страшным наркотиком считался табак, а старшие братья не получали удовольствие, целыми днями насмехаясь над младшими, и маленький, окруженный лесом домик Джона Каллема вернул его в те дни и на удивление живо напомнил ту мрачноватую историю. Потому что в коттедже у него возникло ощущение: а ведь тут могли жить и хоббиты. Аккуратная, миниатюрная мебель в гостиной, диван и два кресла, с белыми накидками на подлокотниках и верхней части спинки, где к ней прикасается затылок. Черно-белая фотография в золотой рамке, похоже, родителей Каллема, на одной стене, и дедушек и бабушек – на другой. Так же в рамке благодарственная грамота «Добровольной пожарной команды Ист-Стонэма». Длиннохвостый попугай в клетке, радостно щебечущий, кошка на каминной доске. Когда они вошли, она подняла голову, с мгновение изучала незнакомцев сузившимися глазами, потом вроде бы вновь заснула. Около кресла-качалки на высокой подставке стояла пепельница, в которой лежали две трубки, одна из стержня кукурузного початка, вторая из древесины корня верескового дерева. Старой радиоле «Эмерсон», [58]58
  «Эмерсон» – торговая марка компании «Эмерсон электрик», входящей в список 500 крупнейших компаний США. Среди прочего производила и радиолы


[Закрыть]с линейной шкалой радиочастот и большим диском настройки, место в гостиной нашлось, а вот телевизора не было. В комнате приятно пахло табаком и ароматической смесью сухих цветочных лепестков. Фантастическая чистота свидетельствовала (хватало одного взгляда, чтобы это понять) о том, что хозяин коттеджа неженат. Так что гостиная Джона Каллема являла собой скромную оду прелестям холостяцкой жизни.

– Как твоя нога? – спросил Джон. – Кровь, похоже, течь перестала, но при ходьбе ты сильно прихрамываешь.

Эдди рассмеялся.

– Болит чертовски, но ходить на ней я могу, следовательно, должен считать себя счастливчиком.

– Ванная там, если ты хочешь помыться, – указал Каллем.

– Я с удовольствием, – ответил Эдди.

Мытье, пусть и болезненное принесло облегчение. Рана на голени оказалась глубокой, но пуля точно не задела кость. С раной на руке проблем не возникло вовсе. Пуля пробила мышцы насквозь, слава тебе, Господи, а в аптечке Каллема нашлась перекись водорода. Эдди налил ее в рану на руке, сцепив зубы от боли, а потом, чтобы еще раз не собираться с духом, продезинфицировал рану на ноге и ссадину на голове. Попытался вспомнил, случалось ли Фродо и Сэму сталкиваться с ужасами использования перекиси водорода, но в голову ничего не пришло. Решил, что, скорее всего, не случалось. Да и с какой стати? Их же лечили эльфы.

– Я знаю, чем тебе помочь, – сказал Каллем, когда Эдди вернулся в гостиную. Исчез в соседней комнате и вернулся с пузырьком из коричневого стекла, в котором лежали три таблетки. Высыпал их на ладонь Эдди. – Мне их прописали, когда я прошлой зимой поскользнулся на льду, упал и сломал чертову ключицу. Это «перкодан». Не знаю, будет ли от них толк, но…

Эдди просиял.

– "Перкодан", говорите? – и бросил таблетки в рот, прежде чем Джон Каллем успел что-то ответить.

– А вода, чтобы их запить, тебе не нужна, сынок?

– Нет, – Эдди энергично жевал таблетки. – И так сойдет.

На столе у камина стоял стеклянный ларец с бейсбольными мячами, и Эдди подошел, чтобы взглянуть на них.

– Боже, у вас мяч с автографом Мела Парнелла! И Лефти Глова! Святое дерьмо!

– Это еще что, – Каллем взял вересковую трубку. – Посмотри на верхнюю полку, – из ящика приставного столика он достал мешочек табака «Принц Альберт» и начал набивать трубку. Заметил, что Роланд смотрит на него. – Ты куришь?

Роланд кивнул. Из нагрудного кармана достал полученную от Розалиты оболочку кукурузного початка.

– Пожалуй, сверну самокрутку.

– О, я смогу предложить тебе кое-что получше, – и Каллем опять вышел. Комнатка, примыкающая к гостиной, служила ему кабинетом и размерами не превышала чулан. И хотя письменный стол не поражал размерами, протискиваться мимо него Джону пришлось бочком.

– Святое дерьмо! – вновь воскликнул Эдди, должно быть, добравшись до бейсбольного мяча, о котором упоминал Каллем. – Мяч с автографом Бейба!

– Ага, – откликнулся Каллем. – И тогда он еще не играл за «Янки», я не держу мячей с автографами игроков «Янки». Рут подписал мне этот мяч, когда выходил на поле в форме «Ред сокс»… – он запнулся. – Ага, вот они. Конечно, залежались, но лучше залежавшиеся, чем никакие, как говаривала моя матушка. Возьми, мистер. Их оставил мой племянник. Он все равно еще молод, чтобы курить.

Каллем протянул стрелку пачку сигарет, заполненную на три четверти. Роланд задумчиво повертел ее в руках, потом указал на название.

– Я вижу изображение дромадера, но слово тут написано другое, не так ли?

Каллем улыбнулся, в глазах стояло изумление.

– Так. Здесь написано «Camel». Значение то же, верблюд.

– Ясно, – ответил Роланд, делая вид, что понимает. Достал сигарету, посмотрел на фильтр, сунул в рот табачной стороной.

– Наоборот, – поправил его Каллем.

– Ты уверен?

– Ага.

– Господи Иисусе, Роланд! У него мяч Бобби Доурра… два Теда Уильямса… Джонни Пески… Френка Мальцони…

– Эти имена ничего тебе не говорят, не так ли? – спросил Джон Каллем Роланда.

– Ничего, – подтвердил Роланд. – Мой друг… спасибо тебе, – он наклонился к спичке, зажженной сэем Каллемом. – Мой друг достаточно давно покинул эту сторону. Думаю, он соскучился.

– Боже, – выдохнул Каллем. – Приходящие! Приходящие в моем доме! Не могу в это поверить!

– А где Девью Эванс? – спросил Эдди. – У вас нет мяча Девью Эванса.

– Пардон? – переспросил Каллем. Вышло, как пааа-ааадон.

– Может, в семьдесят седьмом его еще так не звали, – Эдди, похоже, рассуждал вслух. – Дуайт Эванс? Правый полевой игрок?

– А-а-а, – Каллем кивнул. – У меня здесь автографы только самых лучших, как ты уже, наверное, понял.

– Девью в эту категорию входит, будьте уверены! – воскликнул Эдди. – Может, сегодня он еще недостоин Зала славы Джона Каллема, но подождите еще несколько лет. Подождите до восемьдесят шестого года. Между прочим, Джон, как болельщик бейсбола, я хочу сказать вам пару слов, не возражаете?

– Нет, конечно, – и в Кэлле так говорили: «конечно». Роланд, тем временем, затянулся. Выдохнул дым, хмурясь, посмотрел на сигарету.

– Слова такие: Роджер Клеменс, – продолжил Эдди. – Запомните это имя.

– Клеменс, – повторил Джон Каллем, в голосе слышалось сомнение. Издалека, с другого берега Кейвадин-Понд, донесся вой новых сирен. – Роджер Клеменс, ладно, я запомню. Кто он?

– Вы захотите иметь его мяч здесь, будьте уверены, – он постучал пальцем по стеклянной вазе. – А может, и на одной полке с Бейбом.

Глаза Каллема сверкнули.

– Скажи мне вот что, сынок. «Ред сокс» удалось победить? Они сумели взять…

– Это не табачный дым, это грязный воздух, – оборвал его Роланд. С упреком, даже обидой, посмотрел на Каллема. Такого с ним никогда не случалось, и Эдди поневоле улыбнулся. – И вкуса никакого. Люди действительно это курят?

Каллем взял сигарету из пальцев Роланда, отломил фильтр, вернул.

– Попробуй еще раз, – и вновь повернулся к Эдди. – Ну? Я вытащил тебя из переделки по другую сторону воды. Похоже, ты у меня в долгу. Они выиграли Мировую серию? [59]59
  Мировая серия – чемпионат страны по бейсболу среди обладателей кубка Американской и национальной лиг с участием канадских команд. Проходит осенью и завершает сезон. Рекордсменом по количеству побед в чемпионате является команда «Нью-Йорк янкиз»


[Закрыть]По крайней мере, в твое время?

Улыбка сползла с лица Эдди, взгляд стал серьезным.

– Я скажу, если вы действительно этого хотите, Джон. Но вы хотите?

Джон задумался, попыхивая трубкой.

– Пожалуй, что нет. Если результат известен, теряется интерес.

– Скажу вам только одно, – голос Эдди звучал весело. Таблетки, которые дал ему Джон, содержали наркотические вещества, вот он и забалдел, пусть и чуть-чуть. – Советую не умирать до восемьдесят шестого года. Та еще будет рубка.

– Точно?

– Абсолютно, – тут Эдди повернулся к Роланду. – А как нам быть с нашей амуницией, Роланд?

Пока Эдди не задал свой вопрос, Роланд и не думал об этом. Всех своих немногих пожиток, от новенького ножа Эдди, приобретенного в магазине Тука до древнего мешочка-кошелька, доставшегося Роланду от отца по другую сторону горизонта времени, они лишились, когда прошли через Ненайденную дверь. Когда их буквально вынесло через Ненайденную дверь. Стрелок предположил, что их вещи остались на асфальте перед магазином Ист-Стоунэма, хотя наверняка он этого не помнил: там думал только о том, как бы вместе с Эдди добраться до безопасного места, прежде чем тот парень с винтовкой с оптическим прицелом отстрелит им головы. Душа болела при мысли, что вещи, которые прошли с ним через столько испытаний, теперь стали добычей огня, который, несомненно, пожрал магазин. Но было бы еще хуже, если б они попали в руки Джека Андолини. Роланд представил себе, как его мешочек-кошелек болтается на поясе Джека Андолини, будто боевой трофей (или скальп врага), и его аж передернуло.

– Роланд? Как насчет нашей…

– Револьверы при нас, и это вся амуниция, которая нам нужна, – ответил Роланд, более резко, чем собирался. – Книжка «Чух-Чух» у Джейка, я смогу сделать другой компас, когда он нам потребуется. А в остальном…

– Но…

– Если ты говоришь о своих вещах, сынок, я смогу спросить о них, когда придет время, – вмешался Каллем. – А вот на текущий момент думаю, твой друг прав.

Эдди знал, что его друг прав. Его друг практически всегда бывал прав, и вот это до сих пор бесило Эдди. А он, черт побери, хотел, чтобы его амуниция вернулась к нему, и не потому, что в заплечном мешке лежали чистые джинсы и пара рубашек. Не из-за патронов и новенького ножа, каким бы хорошим он ни был. В мешке остался и локон волос Сюзанны, который до сих пор хранил ее запах. Вот чего ему недоставало. Но он понимал, что деваться некуда.

– Джон, какой сегодня день? – спросил он. Кустистые брови Каллема приподнялись.

– Ты серьезно? – а когда Эдди кивнул, добавил. – Девятое июля. Тысяча девятьсот семьдесят седьмого года от рождества Христова.

Эдди беззвучно присвистнул, поджав губы.

Роланд, с окурком дромадерной сигареты, дымящимся у самых пальцев, отошел к окну, выглянул наружу. Не увидел ничего кроме деревьев, да в просветах между ними – нескольких синих пятен, озера, которое Каллем называл Кейвадин. Но черный столб дыма все еще поднимался в небо, как бы напоминая Роланду, что ощущение умиротворенности, которые он испытывал в этом уютном доме, всего лишь иллюзия. Так что пора выметаться отсюда. Как бы он ни боялся за Сюзанну Дин, они прибыли сюда для того, чтобы найти Келвина Тауэра и решить с ним все вопросы. И сделать это следовало быстро. Потому что…

Словно прочитав его мысли, Эдди подал голос:

– Роланд? Здесь оно идет быстрее. Время на этой стороне идет быстрее.

– Я знаю.

– А это означает, что мы все должны делать, как надо, с первого раза, потому что в этом мире вернуться в прошлое невозможно. Здесь время течет только в одну сторону.

Роланд знал и это.