Текст книги "Зомби Апокалипсис"
Автор книги: Стивен Джонс
Жанр:
Ужасы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
Мама и папа. Их нет.
Где же они?
На какой-то прогулке.
Ах да, ты говорила. (Пауза.) Но ты ведь знаешь, где они, верно?
Уже поздно.
Всего девять.
Нет, мамина процедура. У нее процедура и прием лекарств.
Когда?
Около шести, ну, в семь.
Ох...
(Телефонный разговор между Сэмюелом Шапиро и Центральным диспетчерским управлением полиции Кливленда, воскресенье, 9 июня 21:04)
▼
Алло?
Чем я могу помочь вам этим вечером, сэр?
Здесь бродяга.
Откуда вы звоните, сэр?
Иствуд-авеню, 2211.
Это в Кливленде, сэр?
(Пауза.)
Определенно не в Де-Мойне, леди.
Я имела в виду, какой округ, сэр?
Кайахога.
Спасибо, сэр. Бродяга в доме?
Нет, мэм. Он снаружи.
На улице?
Снова на улице, да. Я его вижу. Он шатается.
Вы сказали, он снова на улице. Где он был раньше?
Шлялся по саду, перевернул мусорный бак, наткнулся на мою
«субару». Вон, сирена до сих пор...
Слышу.
Ну и пускай гудит, мне без разницы. Я наружу ни ногой,
это точно.
Высылаю машину, сэр. Возможно, придется подождать.
Ну, я же сказал, что мы отсюда никуда.
(Телефонный разговор между Александрой Лиф Сполдинг и Джеффри Вильсоном, воскресенье, 9 июня, 21:07)
▼
Не выходи из дому.
Ты следишь за мной?
Я видел, как ты вышла. Я и сейчас тебя вижу, Лиф.
Зачем же тогда звонишь?
(Пауза.)
Тебе не нравится?
Я не сказала, что мне не нравится. Я сказала...
Ну, тут либо да, либо нет.
(Пауза.)
Не знаю.
(Пауза.)
Ты в порядке?
Да. В порядке.
А твой папа?
И он в порядке. Мы оба в порядке.
Вил?
Что?
Может, зайдешь?
(Из компьютерных записей Уильяма Хэлловэя. Имя папки: «Рассказы в работе»)
ИНЫЕ ЖИЗНИ
Уилл Хэлловэй
– ДОРОГАЯ?
– Да?
– Я должен кое в чем признаться.
Лицо Джейкоба вытянулось, когда Шейла посмотрела на него, своего мужа, шагнувшего в кухню, в запахи жарящегося бекона и свежесваренного кофе, и жизнерадостный голос из радиоприемника, вещающий о погоде, провозгласил, что холодный фронт, движущийся из Мэна, заморозит плевок на лету, он обращался к Шейле и Джейкобу, словно бы знал их, знал их обоих, знал всю свою жизнь. Было как будто обычное утро, и вдруг оно перестало быть обычным. Вдруг. Совсем. Но, может, она уже знала, что что-то произойдет, что-то, чего Шейла не могла распознать, вылезая из постели, опорожняя мочевой пузырь, ополаскивая лицо, отправляясь на кухню, включая кофеварку и радио, но сейчас, после такого вступления Джейкоба...
Я должен кое в чем признаться – какого дьявола это означает?
(Радиопереговоры между патрульной машиной шерифа Лорейна и Центральным диспетчерским управлением полиции Кливленда, воскресенье, 9 июня, 21:22)
▼
Анж?
У нас жалоба на бродягу.
Так, и что он натворил?
(Пауза.)
Кто, бродяга? Откуда, черт побери, мне знать, что о
натворил?
Анж, бродяга – самое меньшее, что меня сейчас интересует.
Съезди взгляни.
(Вздох.)
Где он?
(Запись на кассете в диктофоне Джеффри Вильсона – часть пятая)
▼
Стемнело.
Арти Беннет двигался медленно, вяло сквозь тьму – нет, не тьму: я уже сказал, что было темно, – по пустынным улицам. Кто знает, узнавал ли он хоть что-нибудь из того, что видел. Он просто неуклюже ставил одну ногу перед другой, подталкиваемый вперед лишь потихоньку разгорающейся потребностью в еде.
Где-то справа от Арти Беннета гавкнула собака. Раз-другой.
Не останавливаясь, Арти повернул голову на звук, споткнулся и даже не попытался удержать равновесие. Он рухнул навзничь, скользнув виском по колышкам невысокой изгороди. Царапина – если она и осталась – не пробудила его интереса. Он просто поднялся и потащился дальше.
До его дома оставался всего квартал.
Был ли там... (Громкий стук на заднем плане.) (Долгая пауза; шорох.) Ого? Там мистер Сполдинг. Ох, дерьмо.
(Писк нажимаемых телефонных кнопок.)
Возьми трубку, Лиф, возьми трубку...
Лиф, это я. Лиф, послушай меня. Твой папа снаружи. Нет, погоди минуту... погоди минуту, Лиф. Я думаю, он... он... Лиф, не ходи! Лиф, твоей мамы с ним нет. Лиф, просто... Лиф!
(Скрип открывающейся двери.) Джефф, что...
(Телефонный разговор между Джеффри Вильсоном и Александрой Лиф Сполдинг воскресенье, 9 июня, 21:47)
▼
Папа?
Лиф, это я.
Их все еще нет дома, Джефф.
Лиф, послушай меня. Твой папа снаружи.
Что… ох, это же...
Нет, погоди минуту... погоди минуту, Лиф. Я думаю, он... он...
Джефф, что происходит?
(Отдаленный топот.)
Лиф, не ходи!
Ты сказал папа – а мама с ним?
Лиф, твоей мамы с ним нет.
Джефф, ты пугаешь...
Лиф, просто...
(Запись на кассете в диктофоне Джеффри Вильсона – часть шестая)
▼
...происходит?
(Стук заглушает голос.) Сполдинг Он в доме. Лиф там. Он один из них, пап. И телефон молчит. (Грохот.)
Что? (Пауза.) Я ничего не вижу.
Пап, он уже внутри. Он должен...
Подожди, я его вижу – или еще кого-то. В кухне.
Ох, Лиф. Смотри. Она в спальне.
Что она делает? Она так все время?
Пап, мы должны пойти туда.
(Стук, хлопает дверь, затихающий топот.)
(Радиопереговоры между патрульной машиной шерифа Лорейна и Центральным диспетчерским управлением полиции Кливленда, воскресенье, 9 июня, 21:58)
▼
Анж, я на вызове по поводу бродяги. Здесь мужчина и ребенок
бегут через улицу. Мальчик машет мне. Я иду к ним. Свяжемся
позже.
Стив, подкрепление нужно? (Дверь захлопывается.)
Мальчик, что тут происходит?
Стив?
(Приглушенные голоса.)
Сэр, остановитесь. Сэр, я прошу вас...
(Крики – женские или девичьи.)
Стив?..
(Из компьютерных записей Уильяма Хэлловэя. Имя папки: «Рассказы в работе»)
▼
ДАЛЕКИЙ ЗВУК ОХОТНИЧЬЕГО РОГА
Уилл Хэлловэй
Память, память – охотничий рог,
Замирающий в дебрях тумана.
Гийом Аполлинер (1880–1918).
Охотничий рог. Пер. А. Гелескула
Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад.
Анна Ахматова (1889–1966).
Реквием
Я НЕ ВИДЕЛ МЕЛВИНА СТОКАРДА с той поры, как ушел из банка, и был ошеломлен произошедшей с ним переменой. Я, чуть привстав, помахал ему из-за своего столика и сперва подумал, что он увидел меня, а не ответил, потому, что не признал, – он смотрел прямо в мою сторону. Но смотрел он не на меня, а на что-то за моей спиной. Я не знал, что это было... по крайней мере, тогда.
(Доклад о происшествии на Иствуд-авеню помощника шерифа Стива Пратера,
10 июня, 23:16)
▼
Я, мальчик и его отец – жильцы из дома напротив – двинулись прямо к зданию. Когда мы вошли внутрь, нарушитель – отец девочки – стоял у лестницы. Девочка бегом спускалась вниз, и мужчина поймал ее. Вот так просто. Парень с той стороны улицы – его фамилия Вильсон – попытался задержать нарушителя, но слишком уж они сильные. Я оттащил мальчика – он сам собирался ринуться вперед (думаю, он неравнодушен к девочке, Александре, но он зовет ее Лиф). Я выхватил из кобуры пистолет. Никаких прав я ему не зачитывал. Оттолкнул мальчика, шагнул в сторону – вправо – и выстрелил дважды. Одна пуля попала нарушителю, отцу девочки, в поясницу, на пять-шесть дюймов выше пояса. Вторая угодила в затылок. Промежутка между выстрелами практически не было. Но первая пуля была ему хоть бы хны. А вторая свалила его. К несчастью, нарушитель успел повредить кожу дочери, оставил царапину на голени, правой. Она пыталась взбежать обратно по лестнице, как только осознала, что ее отец инфицирован, но девочке не хватило проворства, и нарушитель цапнул ее зубами за ногу. Рана невелика – я остановил его раньше, чем он нанес дочери серьезную травму, но кожа все же была повреждена. Девочка почти тут же убежала в...
(Выдержка из лабораторных записей доктора Джейсона Вильсона)
▼
...шок, невозможность контролировать движения. Ясно было, что времени у нас очень мало. Мать Александры страдала от множественного склероза, и я предположил, что в доме должен быть серотонин. Я оставил шерифа вызывать «скорую», а Джеффа присматривать за Александрой и побежал вниз. Нашел таблетки, но, увидев их в собственной руке, внезапно почувствовал, насколько жалки мои попытки обратить вспять или, по крайней мере, замедлить вирусную инфекцию. Должен быть другой...
(Из «Благодарения» Джеффри Дугласа Вильсона (неопубликованная рукопись)
▼
«...Способ», – произнес он в пустой кухне, шаря глазами по сторонам в поисках вдохновения.
– Лучше поторопитесь, док, – крикнул сверху полицейский. – Она уходит.
Тогда–то он и увидел отвертку.
– Что ты собираешься с этим делать, пап? – спросил Том отца, когда Джерри Дуглас снова появился на верхней площадке лестницы с железной отверткой и рулончиком коричневой клейкой ленты.
Джерри присел рядом с помощником шерифа и пощупал пульс девочки. Потом кивнул:
– Слабый, но есть. Хотя и затухает. Нам придется действовать быстро. – Джерри огляделся. – Помогите мне перенести ее туда, к стене.
Помощник шерифа и Том потащили Марту по ковру, уверяя друг друга, что все будет хорошо. Правда, однако, была в том, что ни один из них в глубине души так не считал.
– Хорошо, – сказал Джерри.
Он поднял левую руку Марты, вложил в ладонь отвертку, согнул пальцы девочки и для надежности примотал отвертку коричневой изолентой. Потом выдернул штепсель вентилятора и заклинил отвертку между контактами.
Глаза Марты уже закатились, видны были одни лишь белки. Она дрожала всем телом.
– Она умирает, пап?
Джерри кивнул и потуже стянул изолентой отвертку и вилку.
– Так. Отойдите.
– Папа! Что ты делаешь?
– Я не уверен, что это стоит...
– У нас нет выбора, – перебил Джерри помощника шерифа.
Полицейский оттолкнул Тома от судорожно дергающейся девочки, и они вдвоем с суеверным ужасом уставились на Джерри, который взял пластиковый корпус разъема и втиснул вилку в розетку. Потом он отступил... и щелкнул расположенным рядом с розеткой выключателем.
(Доклад о происшествии на Иствуд-авеню помощника шерифа Стива Пратера,
10 июня, 23:16)
▼
Полыхнула вспышка, и девочка выгнулась дугой, головой и пятками упираясь в ковер. Из розетки вырвалось пламя, и я с трудом удержал мальчика на месте. Тогда мистер Вильсон протянул руку и снова щелкнул выключателем.
(Из «Благодарения» Джеффри Дугласа Вильсона (неопубликованная рукопись))
▼
Джерри выдернул шнур из розетки, размотал слои липкой ленты на руке девочки и отбросил отвертку.
– Хорошо, теперь помогите мне снять с нее рубашку, – сказал он. Том смотрел, как его отец и полицейский разрывают на Марте блузку, выставляя напоказ светло-голубые чашечки бюстгальтера, которым он совсем недавно восхищался, преодолевая взглядом пространство меж их домами. Цвет ткани был таким нежным, а ее грудь такой молочно-белой... что Том был потрясен, увидев пар, поднимающийся от тела Марты. Нет, не пар – дым.
– Она не дышит, – сказал Том.
Джерри распрямил на полу руки девочки и резко ударил ее в грудь, сцепив все десять пальцев в один большой кулак.
Том смотрел.
Помощник шерифа смотрел.
Ничего. Джерри ударил снова. И снова.
Все так же ничего.
– Она умерла? – спросил Том.
Джерри не ответил. Он вскинул руки над головой, и, когда уже собирался вновь опустить их на грудь Марты, девочка закашлялась. А потом пукнула.
И в этот момент Том поклялся себе, что вне зависимости от того, сколько ему еще суждено прожить на свете, он никогда не расскажет Марте об этом маленьком непроизвольном взрыве.
Она посмотрела сперва на мужчину, потом на мальчика и поспешно прикрыла ладонями грудь. Потом, вздрогнув, подняла левую руку и уставилась на нее.
– Я обожглась, – сказала она.
(Из компьютерных записей Уильяма Хэлловэя. Имя папки: «Рассказы в работе»)
▼
ЧУДЕСНЫЙ КРАЙ
Уилл Хэлловэй
Но осчастливлен и тот,
Кому сельские боги знакомы.
Вергилий (70г. до н.э. –19 г. до н.э.).
Георгики. Книга 2
Прошлое чудное место – я часто туда
заглядываю.
Ник Хэссэм. Дни китайского рагу
– ХЕРБ?
Смотревший в окно Херб Леманн повернулся, щурясь после яркого солнечного сияния снаружи, и увидел в полумраке комнаты, у дверей в кухню, знакомые очертания Энни.
– У тебя все хорошо?
Темнота фигуры и лица жены налились цветом и выражением, словно раскрашенные струей из аэрографа, выпущенной рукой невидимого художника, и Херб заметил тревожную морщинку, на миг пролегшую между ее бровями.
– У меня все прекрасно. – Он снова повернулся к окну, к весенним полям за стеклом. – Просто прекрасно.
(Из «Благодарения» Джеффри Дугласа Вильсона (неопубликованная рукопись))
▼
Посвящается Лиф:
спасибо, что влюбилась в меня.
Дж.
(ЗАПИСЬ ПОСЛЕДНЕЙ ТРАНСЛЯЦИИ РАДИОСТАНЦИИ 93,2,
МЕХИКО-СИТИ, 15 ИЮНЯ)
ЭРНЕСТО НЕРУДА:
Первых зомби увидели на улицах Мехико-Сити, это произошло в barrio[58] Тепито. Знаменитый своей хаотичностью район с обширнейшим нелегальным рынком, где можно купить все что угодно: наркотики, огнестрельное оружие и особенно пиратские товары. Говорят, здесь продают все, кроме достоинства. Жители Тепито весьма гордятся своей независимостью и своим альтернативным образом жизни в городском пекле. А еще тут очаг культа Santa Muerte[59], с дюжиной мест поклонения. Культ тесно связан с околорыночной территорией, где в прошлом весьма процветали различные виды преступной деятельности, которые полиция не раз тщетно пыталась искоренить.
Маргуэрита Пинедо стала свидетельницей появления первого зомби, и вот ее рассказ, ее собственными словами.
МАРГУЭРИТА ПИНЕДО:
Я подавала клиенту его заказ, tacos de pancita[60], когда увидела вроде как раненого. Лицо знакомое, хотя, как его звать, я не знала. Он часто заглядывает в наш ресторан на рынке, любит перекусить здесь. На губах у него была кровь, и я решила, что он порезался. Лицо такое желтоватое, точно початок кукурузы. Он шел как оглушенный, натыкаясь на столы и лотки. Может, подумала я, он пьян. Но было еще утро. Слишком рано, чтобы так набраться, если ты не алкоголик. Хотя я его прежде пьяным не видела. А он приходил поесть сюда много раз. У него лоток с пиратским видео и музыкой. Как и многие из нас, он держит у себя статуэтку La Poderosa Senora[61]. Он мерзко скрипел зубами. И не моргал. А потом набросился на одного из посетителей, пытался вцепиться ему в горло. Все закричали, стали переворачивать столы. Толпа завалила его, но несколько человек оказались поцарапаны или укушены. Приехали federales[62] и увезли его, рот заклеили клейкой лентой, а на руки надели наручники. Они велели нам никому ничего не рассказывать, а потом забрали и тех, кого тот мужчина укусил или поцарапал. Отец Хернандес сказал, у этого человека чума, но La Poderosa Senora вернула его к жизни.
ЭРНЕСТО НЕРУДА:
Эта история – одна из ряда подобных сообщений, поступивших на первых порах из Мехико. Конечно, сторонних наблюдателей едва ли удивит то, что печально известное Тепито оказалось одним из первых районов города, пострадавших от вспышки чумы. Санитарные условия в этом лабиринте перенаселенных улиц и улочек десятилетиями оставляли желать много лучшего. Здесь нет современной канализационной системы, ее заменяют отхожие места и отстойники. И это потому, что в шестидесятые годы автономное сообщество добилось замораживания арендной платы. В одном помещении зачастую проживают семь-восемь семей. Было предпринято несколько попыток модернизировать Тепито и предоставить его обитателям современные дома вне пределов или на окраинах города, но они категорически воспротивились переселению. Когда жителям Тепито требуется больше жилого пространства, они обычно ломают стену и занимают необитаемую смежную комнату. В barrio кишат всевозможнейшие паразиты, неизменно процветающие популяции крыс и тараканов являются потенциальными переносчиками заразы. Прослушайте запись из нашего архива, относящуюся ко времени до вспышки эпидемии, в которой Мануэль Васкес, уроженец Тепито, описывает ситуацию.
МАНУЭЛЬ ВАСКЕС:
Мы гордимся тем, что мы Tepitenos. Правительство ненавидит нас, потому что мы независимы, под самыми их носами, здесь, в столице Мексики! Политики называют нас преступниками, но злодеи-то они сами, с их жульническими выборами и кошельками, набитыми деньгами бедняков! Они хотят прихлопнуть нас, как сапатистов в Чьяпасе[63], потому что мы вырвались из-под их контроля. Мы тут почти все индейцы, вне их системы. Тут наша родина. Мы хотим только то, что наше по праву. И да, вот почему мы продолжаем жить в разрушенных зданиях вместе с крысами и тараканами. Мы сами выбрали это. Они говорят, наш Тепито – позор, а сами хотят прибрать его к рукам, сровнять с землей и построить новые торговые центры и офисы. Но это наш barrio. Даже компания крыс и тараканов лучше, чем бесчестные политиканы!
ЭРНЕСТО НЕРУДА:
Однако некоторые комментаторы придерживаются диаметрально противоположного мнения, призывая не только к изоляции Тепито, что было предпринято – с прискорбными результатами, но и к его полному уничтожению.
ФРАНЦИСКО НОЙЕС
(депутат от Партии национального действия[64])
выступает перед зданием Министерства внутренних дел:
Эти люди – преступники. Всем это известно. Они торгуют наркотиками и оружием, их район – пристанище криминальных банд. Слишком долго им все прощали. Tepitenos живут в нищете и убожестве, как животные, в зданиях, которые пора было сносить уже несколько десятков лет назад, но которые они защищают, точно загнанные в угол крысы свою нору. С учетом характера болезни, стоит ли удивляться, что Тепито стал очагом вспышки? Глупо даже пытаться удержать зомби в границах района, поскольку это всего лишь вопрос времени, прежде чем весь barrio наводнят инфицированные пожиратели человеческого мяса. Как их удержать? Нет, локализация не вариант. Единственный выход – истребление.
Улицы вокруг Тепито следует эвакуировать, а армия накроет территорию заражения артиллерийским огнем. Слюнтяи твердят о невинных жертвах, они всегда так говорят. Это для них предлог ничего не делать всякий раз. В Тепито нет невинных, только уголовники и отребье нашего общества. Мягкосердечные скажут: «А как же дети?», – но они первые подвергнутся нападению зомби, они слабейшие. Сомневаюсь, что в этой адской дыре остался в живых хоть один ребенок. Но даже если и так, помните, это дети разбойников, и, повзрослев, они стали бы такими же, как их родители! Понимаю, вас возмущает данное утверждение, но это непреложный факт.
Давайте смотреть на вещи реально. Мы не можем позволить себе сентиментальность, когда на кону выживание Мексики. Тут требуется применить силу, это единственное, что остановит распространение инфекции. Тепито надо сровнять с землей и разметать по камешку без промедления.
ЭРНЕСТО НЕРУДА:
Призыв Нойеса к бомбардировке Тепито не был осуществлен, в основном благодаря оперативным действиям левых, окруживших barrio, улица за улицей, живыми цепями. Жестокие стычки с полицией усложнили ситуацию в районе. Говорит Пилар Моралес, присоединившаяся к протестующим.
ПИЛАР МОРАЛЕС:
Мы пришли с миром, защитить права мирных людей от режима, замыслившего массовое убийство. Демократическое голосование не проводилось. С людьми не посоветовались. Комендантский час был уже, конечно, введен, но президент не провозгласил военное положение, хотя все мы понимаем, что ужесточение условий лишь вопрос времени. Мы получили информацию из barrio о том, что люди внутри просто в ловушке, зомби осадили их. Несчастные жертвы сливают видео в Интернет и шлют новейшую информацию, моля о помощи из карантинной зоны. Они держатся, надеясь на то, что снаружи придет спасение – спасение от зомби. Они понятия не имели, пока мы не сказали им, что правительство планирует уничтожить их всех, стерев Тепито с лица земли, как недавно случилось с половиной Londres[65]! Да, действительно, некоторые из них последователи культа Santa Muerte, но многие нет! Религиозный аспект чрезмерно преувеличен. Помните, как нечто подобное случилось с исламом после одиннадцатого сентября, помните военного преступника Буша и его кампанию против мусульман?
Я никогда не слышала, чтобы какие бы то ни было, Tepitenos умышленно укрывали зомби, которые были их друзьями или членами семьи, в своих ветхих домах, на чердаках или в подвалах. Полагаю, правительство распространяет эту ложь, поскольку она согласовывается с их программой. Они хотят, чтобы люди верили, что пролетариат Тепито сам навлек на себя бедствие и это всецело его вина. Статуэтки Santa Muerte можно купить повсюду, в магазинах и на рынках всего Мехико-Сити, они даже, похоже, весьма популярны у туристов. Зачастую их используют просто как украшение, и владение ими ничего не доказывает, знаете ли.
Мы пришли туда, чтобы защитить обездоленных и угнетенных от действий государства, так быстро становящегося неонацистским! Видно, израильское правительство многому научило наше. И это происходит здесь, в Мексике, стране, некогда давшей пристанище самому Льву Троцкому!
Сперва мы решили, что наш митинг протеста успешен, поскольку мы прибыли раньше federales, а они должны были зачистить территорию, прежде чем явится армия со своей артиллерией для бомбардировки. Полагаю, в тот день собралось более двухсот тысяч протестантов, и человеческая цепь, которой мы опоясали Тепито, была нерушима. Federales пытались разорвать ее, сперва полицейскими щитами и дубинками, затем при помощи слезоточивого газа. Правительство, должно быть, санкционировало крайние меры.
Давайте все расставим по местам. Они напали первыми. Не мы.
Они одни ответственны за последовавшую затем бойню. Они настроились разогнать протестующих любой ценой и уничтожить Tepitenos.
По всему сформированному нами периметру велись бои.
Столкновения между нами и federales, должно быть, отвлекли зомби от нападений на тех, кто забаррикадировался в своих домах. До них было трудно добраться. До нас – легче.
Знаете, что замечаешь, прежде всего, когда орда зомби движется навстречу тебе? Запах их гниющей плоти, который несет ветер. Потом зубовное скрежетание, но об опасности предупреждает вонь. Такая вонь, что желудок переворачивается и хочется блевать. Когда-то, когда я была маленькой девочкой, кто-то выбросил несколько коробок из-под мороженого на улицу за домом моих родителей. Внутри, видно, еще что-то оставалось. На жаре оно скисло. Мороженое, как известно, это в основном молочный жир, и он разлагается совсем как человеческий, производя ту же прогорклую вонь. После того случая я никогда больше не ела мороженое. И запах зомби точно такой же. Неотвязчивый, болезненный и тошнотворный.
Все пожиратели плоти, бродившие по улицам Тепито, двинулись на шум драки, то есть прямо на нас и фашистов-federales. Это все вина правительства. Если бы они оставили нас в покое и не пытались бы начать массовую резню, может, прорыв бы и не произошел.
Зомби напали и на протестантов, и federales. Несколько минут спустя улицы были залиты кровью и рвотой, а какой стоял крик! Надеюсь, я никогда больше не услышу такого. Конечно, у federales были бронежилеты, щиты, дубинки и пистолеты. Полиция могла защитить себя, а мы, протестующие, были безоружны. Они и пальцем не пошевелили, чтобы помочь нам, просто пятились, не мешая бойне. Их заботила только сохранность собственных шкур. Ладно, большинство из них ничего подобного прежде не видели и были напуганы не меньше нас, но они пожертвовали нами, от этого не отмахнешься.
В тот день в Мексике пришел конец политическому протесту.
Остался лишь первобытный кровавый хаос.
ЭРНЕСТО НЕРУДА:
Несомненно, каждому мексиканцу, слушающему сейчас нашу передачу, знаком феномен распространения и укрепления культа Santa Muerte, каковой более пятидесяти лет являлся неотъемлемой чертой нашей культуры, но обрел немыслимую популярность после безумных событий в Лондоне и Нью-Йорке. Возможно, только в Мексике, чья история насквозь пропитана кровью, развращенностью и мраком, могло развиться поклонение ужасу в обличье скелета, облаченному в изысканные одеяния, который разгуливает по улицам, подобно Святой Королеве. Некоторые считают, что Santa Muerte – это современный вариант древней ацтекской богини смерти Миктлансиуатль, хранительницы костей и пожирательницы плоти. Она известна под многими именами, и La Flaca, La Poderosa Senora, La Comadre, La Santa Nina Blanca – лишь некоторые из них. Другие говорят, что она – истинное лицо Римской католической церкви в Мексике, с которого сорвана маска ложного благочестия. Возможно, она и то и другое разом. А еще есть мнение, что она целиком и полностью постмодернистский объект поклонения, как нельзя более соответствующий нашим апокалиптическим временам.
В нашей студии присутствует отец Игнасио Хернандес из Старой Мексиканско-католической церкви. Давайте начнем с некоторой исходной информации, отец. Вы много лет исповедуете культ Santa Muerte?
ОТЕЦ ИГНАСИО ХЕРНАНДЕС:
Это не культ, сеньор Неруда. Мы считаем себя добрыми католиками. Поклонение святым – в обычной практике традиционного католицизма. Santa Muerte – наша Госпожа Смерти. Мы просим ее заступничества и благоволения ее чудотворных сил. Я священник Старой Мексиканско-католической церкви с тысяча девятьсот шестьдесят девятого года.
ЭРНЕСТО НЕРУДА:
Официальная Католическая церковь давно осудила эту веру, не так ли? Она назвала ее культом, сосредоточенным вокруг убийц, наркодельцов и прочих преступников.
ОТЕЦ ИГНАСИО ХЕРНАНДЕС:
Отрицаю. Правда, что наша Госпожа Смерти принимает всех мужчин и женщин, не судя их, всех, кто приходит молить ее о заступничестве, о помощи, каковы бы ни были их прегрешения. Даже так называемые преступники – по порочной системе ценностей, которой мы придерживаемся, – достойны сострадания. Слишком часто богатые и могущественные представители Церкви поворачиваются спиной к отчаявшимся и нуждающимся. А кто из нас без греха?
ЭРНЕСТО НЕРУДА:
Вы отрицаете убийства, имевшие место здесь, в Тепито? Отрубленные головы жертв, положенные наркоторговцами на придорожные алтари, воздвигнутые в честь Santa Muerte? В качестве подношений ей? А ведь это продолжается много лет.
ОТЕЦ ИГНАСИО ХЕРНАНДЕС:
Заблудших людей порой пытали и убивали во имя Церкви. Это случалось на протяжении всей истории.
ЭРНЕСТО НЕРУДА:
Вы верите, что воскрешение возможно лишь после второго пришествия Иисуса?
ОТЕЦ ИГНАСИО ХЕРНАНДЕС:
Воскрешение души, спасение от ада – да. Это способен даровать только Господь наш Иисус Христос.
ЭРНЕСТО НЕРУДА:
А воскресение тела? Оно тоже даруется лишь Иисусом?
ОТЕЦ ИГНАСИО ХЕРНАНДЕС:
Тело и душа – разные сущности.
ЭРНЕСТО НЕРУДА:
Отец Хернандес, вы согласны с теми, кто говорит, что Santa Muerte – владычица над смертью и над телом и что Иисус спасает только душу?
ОТЕЦ ИГНАСИО ХЕРНАНДЕС:
Ответ на это, полагаю, очевиден. Наша Госпожа Смерти, Santa Muerte, Священная, Королева Королев, вознаграждает верующего такими чудесами, которые ученые мужи провозглашают невозможными.
ЭРНЕСТО НЕРУДА:
Значит, вы верите, что телесное оживление мертвых – демонстрация силы Santa Muerte?
ОТЕЦ ИГНАСИО ХЕРНАНДЕС:
А как же иначе? Я тоже слышал сказки безбожных англичан о том, что причина всему – мутация бубонной чумы, переносимой блохами, но это басни ученых. Они всему дают название и считают антибиотики панацеей. Но это воля Божья, воплощенная в людях, отмеченных Его знаком. И это не стигматы, не раны Иисуса Христа, знак обрел вид La Flaca, нашей Госпожи Смерти, Santa Muerte. Даже ученые склонятся теперь перед ней. Эти неверующие, что считали себя хозяевами мира, с их биологией и ядерным оружием. Они говорят о ДНК и контроле над человеческими болезнями и одновременно убивают миллионы невинных нерожденных душ по всему земному шару.
ЭРНЕСТО НЕРУДА:
А что вы скажете тем, кто утверждает, что Santa Muerte – зло?
ОТЕЦ ИГНАСИО ХЕРНАНДЕС:
Это неправда! С теми, кто предал ее, она может быть жестока, но к тем, кто воздает ей должное, она милосердна. Нельзя молиться Santa Muerte, получить то, что просил, и думать, что за это не надо платить. Неизменная преданность – вот плата. И она необременительна для тех, кто желает платить.
ЭРНЕСТО НЕРУДА:
Вы можете контролировать зомби?
ОТЕЦ ИГНАСИО ХЕРНАНДЕС:
Мог ли я контролировать всю мою паству, когда они были живы, ха-ха?
ЭРНЕСТО НЕРУДА:
Утверждают, что вы проводили непотребные мессы, на которых присутствовали зомби со связанными за спинами руками и зашитыми ртами, разве не так? Этих зомби приводили на церемонии скорбящие родственники, отказавшиеся предать их кремации?
ОТЕЦ ИГНАСИО ХЕРНАНДЕС:
Кто вам это сказал?
ЭРНЕСТО НЕРУДА:
У меня есть фотографии.
ОТЕЦ ИГНАСИО ХЕРНАНДЕС:
Эти фото – подделка. Никто из нашей церкви не передал бы подобное атеистическим средствам массовой информации. Если такие фото и существуют, они сфабрикованы незваными гостями, которым нельзя доверять и которые отрицают силу Santa Muerte.
ЭРНЕСТО НЕРУДА:
Некоторые из ваших прихожан говорят, что вы проповедуете следующую доктрину: что однажды, и очень скоро, души покойных вернутся в эти мертвые тела и снова овладеют ими, как только очистятся и искупят свои грехи.
ОТЕЦ ИГНАСИО ХЕРНАНДЕС:
Скажите, Эрнеста, как вы думаете, сколько времени требуется мужчине или женщине, чтобы искупить свои грехи в загробной жизни?
ЭРНЕСТО НЕРУДА:
Я верю в официальную доктрину Католической церкви, в то, что на это могут уйти века, а то и тысячелетия, если человек умер в грехе.
ОТЕЦ ИГНАСИО ХЕРНАНДЕС:
А мы имеем дело с вечностью. Ха! Вы разоблачили свое непонимание этих последних дней. Для несчастных страдальцев действительно могут пройти сотни и тысячи лет, но для кого-то другого это лишь миг единый. Внутреннее и внешнее время, ясно?
ЭРНЕСТО НЕРУДА:
Это интересная точка зрения, отец Хернандес, поскольку вы, кажется, верите, что души, оказавшиеся в чистилище, могут снова вернуться в свои тела. Причем в любой момент.
ОТЕЦ ИГНАСИО ХЕРНАНДЕС:
Милостью Santa Muerte возможно все.
ЭРНЕСТО НЕРУДА:
А как же рай? Послушайте, я не понимаю, почему вы считаете, что души умерших не отправятся на небеса, а возвратятся в разлагающиеся тела этих зомби? И что ждет тех, для кого не найдется трупов, куда можно вернуться?
ОТЕЦ ИГНАСИО ХЕРНАНДЕС:
Возможно, те, кто умер в грехе, не найдут тел и окажутся в аду, и, возможно, остальные нужны для того, чтобы подготовить Царство Божие здесь, на Земле.
ЭРНЕСТО НЕРУДА:
И за всем этим стоит Santa Muerte?
ОТЕЦ ИГНАСИО ХЕРНАНДЕС:
Кто подведет человека ближе к Богу, чем смерть?
ЭРНЕСТО НЕРУДА:
И ваша Церковь, Старая Мексиканско-католическая церковь, против кремации на том основании, что душа, лишившись тела, куда можно вернуться, обречена попасть в ад?
ОТЕЦ ИГНАСИО ХЕРНАНДЕС:
Такова была позиция самого Ватикана вплоть до двадцатого века. Кремация запрещалась. Дурман модернистских идей заставил их отказаться от твердой позиции по этому вопросу. Но реформаторы, как мы видим, ошибались. Традиционалисты оказались правы. Так называемые зомби – не просто пустые оболочки. Это сосуды, ждущие возвращения того, что было для них потеряно, возвращения душ, которые в ином мире судит и очищает Живой Бог.
