Текст книги "История одной сволочи"

Автор книги: Степан Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Я потренировался в закрывании офиса, и мы двинулись по коридору, чтобы выйти в зал через вторую дверь, которая располагалась справа от сцены и позволяла не смущать своим появлением девушек в гримерке. Разумеется, когда они там будут.

Кроме того, выход через вторую дверь позволял сразу прижаться к зеркальной стене и относительно быстро миновать танцпол, народа на котором здорово поприбавилось. Никогда бы не подумал, что в клубах Города трудится такое количество человек. Хотя, не исключено, что мои друзья – далеко не единственные гости, не относящиеся к индустрии городских развлечений.

Кстати, где они?

Я почувствовал укол ревности. Санек устроил батл… с Настей! Нет, подозреваю, что этого Юру он уделал более жестко, да и не совсем батл у них был. Скорее, мой друг и моя девушка обменивались танцевальными навыками, соревнуясь лишь во времени, которое требовалось «сопернику» на то, чтобы безошибочно повторить то или иное па. Лешка с Ромкой увлеченно за этим наблюдали.

А, может быть, они просто глазели на Настю…

А, может быть, я просто не в адеквате…

Мы попрощались с Максимом, с трудом подавляя рвущийся наружу хохот, и я направился к бару. После того, что я увидел на танцполе, присоединяться к компании друзей не хотелось. Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что повода для ревности нет, но это не помогало от нее избавиться.

Как только я залез на высокий стул, меня тут же похлопали по плечу. Я обернулся – за баром стоял Кира.

«Как обычно?» – прочитал я по губам и кивнул в ответ. Через минуту на баре стоял стакан виски с колой, несколькими кубиками льда и… соломинкой.

Я поманил Киру рукой, сам перегнулся через стойку и прокричал бармену на ухо:

– Никогда не засовывай мне соломинку в вискарь. Мужики не сосут! Но, все равно, спасибо!

Кира, похоже, не понял смысла фразы. Лишь недоуменно пожал плечами и выкинул соломинку.

– Чувак, где ты был так долго? – раздалось над ухом. Вздрогнув, я повернулся: передо мной стоял Лешка. – О, вискарь, неплохо, – с этими словами он взял мой стакан и сделал большой глоток.

– Точно-точно, – подтвердил Ромка, который стоял рядом, намереваясь повторить действия друга.

Зря они это сделали.

Меня всегда бесило пренебрежительное отношение к моим достижениям, а право на бесплатный коктейль, несомненно, относилось к их числу. И никто не имел права вот так, без спроса взять и выпить половину призового стакана!

Никто!

Даже друзья!

Нет, особенно друзья!

Черт побери, когда я добился эксклюзивного интервью с министром образования, знакомые – простые знакомые! – находились в состоянии близком к оргазму только потому, что я здороваюсь с ними при встрече на улице.

А друзья? Самые близкие мне люди восприняли это так, как будто я просто написал очередное сообщение на институтском форуме. Никогда не забуду, как Лешка равнодушно сказал: «Ну, молодчик. Что дальше?»

Что дальше? Да я, мать его, вот так вот запросто стал арт-директором ночного клуба! И, что? Один сейчас танцует с моей девушкой, два других – с моим стаканом виски.

Первой реакцией было просто развернуться и уйти, но, вместо этого, сам не зная почему, я достал из кармана джинсов пятьсот рублей, кинул их на бар и, вырывая буквально изо рта у Ромки свой стакан, заорал:

– Парни, возьмите себе по вискарю и отъебитесь!

– О, Николяшкин, откуда деньги? Зарплату на новом месте уже получил? – спросил Лешка, сгребая со стойки деньги.

Я сжал губы в злой гримасе, на мгновение мне самому показалось, что сейчас я брошусь на него с кулаками. Это были деньги из тех, что я собирался отправить маме. Однако, суммы, озвученные Максимом, заставили меня пересмотреть планы – я решил, что лучше в следующем месяце отправлю маме не пять, а десять тысяч.

По лешкиным глазам было отчетливо видно, что он копчиком прочувствовал все процессы, которые происходили в моем сознании. Дабы не продолжать играть с огнем, он переместился на другой конец барной стойки, где принялся что-то обсуждать с барменом. Видимо, на что именно следует пустить мои деньги. А может быть, он хочет, прикрываясь моим именем, выклянчить у Киры еще два бесплатных коктейля.

– Ты что, накурился? – Сестра Милосердия, бесстрашный, но скорее просто тупой, укротитель, шагнувший в клетку к голодному тигру.

Я уже начал продумывать, с каких именно слов начать выяснять отношения с Ромкой, но нашел более подходящий объект для того, чтобы выпустить пар – к нам шли Санька и Настя.

– Что за херня, мужик? – начал я, как только они подошли на достаточное расстояние, чтобы сквозь музыку наш танцор смог меня услышать.

– О чем ты, мужик? – принимая мою злость за актерскую игру, улыбнулся Санек и вытянул руку, явно намериваясь приложиться к моему коктейлю.

Я схватил его за грудки, притянул к себе и процедил сквозь зубы:

– Какого хера ты заигрываешь с моей девушкой?

Санек все еще улыбался, но первые догадки об искренности моей злобы его уже посетили. В поисках поддержки он повернул голову на Лешку, тот медленно замотал головой, давая понять, что я не шучу. Улыбка исчезла с лица друга, он сглотнул и ошалело спросил:

– Ты что, накурился?

Настя, все это время стоявшая рядом, наконец, осознала, что моя ревность ни разу не наиграна, и решила исправить ситуацию. Она обняла меня за шею левой рукой, ладонь правой положила мне на щеку.

– Милый, что за хрень ты тут устроил? – с обезоруживающей улыбкой она потянулась ко мне, чтобы поцеловать, но в последний момент остановилась.

Даже сквозь децибелы звука я услышал, как она втянула носом воздух. Улыбка пожухлым листом слетела с её губ, она сняла с меня руки и, возмущенно тыкая пальцем мне в грудь, произнесла:

– Ты накурился!

– Знаешь, мне надо было как-то скоротать время, пока ты флиртовала на танцполе с моим другом, – ответил я, снова закипая.

– Что? – теперь закипела и она. – Какой флирт? Тебе знакомо понятие «обмен опытом»?

Но меня уже понесло.

– Да, знакомо. И каким опытом вы еще планировали обменяться?

– Коля, ты за кого меня принимаешь? Ты что, думаешь, я шлюха?

– Ну, раньше я старался гнать от себя такие мысли…

Лучше бы я промолчал. Но к тому времени жалеть было уже поздно. Слова были произнесены. Настя задохнулась собственным возмущением, прошипела что-то вроде «Да пошел ты!» и быстро вышла из зала.

В поисках поддержки я обвел взглядом друзей, но их лица говорили о том, что теперь душевную подмогу мне придется заслужить.

– А где Андрюша? – попытался я кардинально сменить тему разговора.

– С Викой где-то трахаются, – ответил Санек, демонстративно отводя глаза.

– Оу! Лешик, так получается из двух поводов для беспокойства у тебя остался только один. Теперь-то, в случае чего, папой Андрюшу объявят. Последний теперь однозначно он. Или не он? Ну, в общем, Лешка сейчас всяко не последний.

Вышло не очень. Я улыбался, словно умственно отсталый, лица друзей продолжали напоминать каменные изваяния. Наконец Лешка подошел ко мне и положил руку на плечо.

– Знаешь что, Колясик?

– Что? – ну вот, сейчас все будет хорошо.

– Пошел ты со своим вискарем! – при этих словах он хлопнул меня рукой по груди. С его ладони что-то сорвалось, я рефлекторно подхватил. Это были мои пятьсот рублей, он не успел обменять их на коктейли.

Я смотрел на деньги не в силах поднять глаза на уходящих из зала друзей. Первым ушел Лешка, за ним последовал Санек. Ромку я успел задержать. Он был последней надеждой, спасительной соломинкой, ведь ему я не успел напихать по полной.

– Я не буду закрывать дверь на щеколду, откроешь ключом. Только, пожалуйста, дождись, пока тебя отпустит, – с этими словами он хлопнул меня по плечу и тоже вышел из зала.

– Блядь, да вы просто мне завидуете! – крикнул я им в след. Развернулся на стуле к барной стойке и встретился взглядом с Кирой.

– Не дрейфь, мужик, все образумится. С кем не бывает? – он подмигнул и кивнул на стойку, где меня ожидал очередной коктейль.

– Да, уж, надеюсь, – я взял со стойки стакан, жестом поблагодарил Киру и сделал большой глоток.

Вот так, друзья забили на меня и ушли домой. Вместо них меня сейчас поддерживает человек, с которым мы знакомы чуть больше часа. Ну и кто после этого друг, а кто просто знакомый?

Размышляя, я наблюдал за тем, как Кира наливает себе неизвестный мне коктейль. Закончив процедуру, он глянул на мой стакан и спросил:

– Подлить тебе?

– Давай, – махнул я рукой.

– Пошли на «вип»? – предложил он, когда мой стакан снова был полон. – С нашими познакомлю.

– Не, Кира, спасибо. Давай в следующий раз. Когда меня… отпустит, – улыбнулся я.

– Ну, как хочешь, – пожал плечами бармен. – Если что – я на «випе».

– Договорились! – с этой фразой я развернулся в сторону танцпола и закурил. Да, после японского «Милд Севена» легкий «Винстон» показался «Золотой Явой».

«Пожалуй, надо будет сменить марку сигарет на более статусную. Купить телефон получше… Что еще? Девушку завести покрасивее? Да куда уж красивее Насти? Если только поспокойнее», – с этими мыслями я ехал в такси домой.

Оставаться в клубе больше не хотелось, так что я покинул свое новое место работы, как только закончился стакан виски с колой. Интересно, если бы в этот момент рядом оказался Кира, всегда готовый вновь наполнить стакан, остался ли я еще «на чуть-чуть»? А, история не терпит сослагательного наклонения.

В конце концов, никто не освобождал меня от моей основной работы, на которую надо было идти завтра поутру. Хотя, учитывая уровень зарплат, какая из них теперь основная – большой вопрос. Увольняться из газеты я пока не собирался. Сорок тысяч в месяц, конечно, хорошо. Но, без малого семьдесят – еще лучше.

Вот тогда можно будет себе позволить и японский «Милд Севен», и крутой мобильник, и девушку. И красивую, и спокойную, и еще какую-нибудь.

Такси остановилось у подъезда, я расплатился и вышел. Поднял голову – окно в лешкиной комнате светилось голубым светом. Вряд ли он еще не спит, скорее, просто поставил на самовыключение телевизор.

Ладно, все равно Ромка обещал закрыть дверь на ключ, так что будить кого-то из парней – надобности нет. Я зашагал к подъездной двери, хлопая себя по карманам в поисках ключей, и запоздало вспомнил, что моя связка так и осталась лежать на тумбочке в прихожей.

От досады я хлопнул кулаком по железной двери, та отозвалась низким гулом. Звонить в домофон и просить впустить меня не было никакого желания. То ли мне было стыдно за свое поведение, то ли взыграла моя журналистско-артдиректорская гордость.

Присев на лавочку во дворе, я закурил. Глянул на часы в стареньком мобильнике – почти час ночи. Свет в окне лешкиной комнаты погас – телевизор отключился. Что ж, нужно искать пристанище. Не буду же я спать на лавочке.

В общагу, что ли, напроситься? Хотя, если и удастся разбудить кого-то из знакомых, придется забираться на второй этаж. Через вахту уже в любом случае не пройти. Или все же, забить на все и разбудить пацанов?

Два коротких сигнала прервали мои размышления. Я взял телефон в полной уверенности, что получил смс либо от Насти, либо от кого-то из парней. Но я ошибся.

«Ну и где, блин, мое шампанское?» – гласила надпись на экране старенькой «Нокии».

Я нажал на кнопку вызова, автор сообщения поднял трубку еще до первого гудка.

– Хочешь, выставлю его прямо сейчас. И даже с доставкой на дом, – предложил я.

– А ты завтра не работаешь, что ли? – спросил женский голос на другом конце.

– Работаю, но, когда нас это останавливало? – усмехнулся я в ответ.

– Действительно. Может тогда и «Рафаэллы» прихватишь?

– Да запросто, подруга. Жди меня минут через тридцать.

– Договорились. Ты голодный?

– Ты знаешь, да. Меня тут на хавчик слегка пробивает.

– Ты накурился что ли? – усмехнулась трубка. – Ладно, накормлю тебя чем-нибудь.

– Ну, тогда до встречи?

– До встречи…

– Установлено ограничение связи, – произнес в трубке уже совсем другой женский голос.

Я проверил баланс – семь копеек. Надо же! И денег хватило в аккурат на звонок.

– Какой же ты все-таки везучий, Николай Сергеевич, – пробурчал я себе под нос и зашагал в сторону супермаркета.

Глава четвертая. За мир во всем мире

– Р-В-Р?!?! Такая интрига и такое разочарование! Не могу поверить, что ты готова обменять мою душу на минивэн! И эта женщина еще называет себя моей музой! Жестокий мир…

Палыч орал в трубку так, что у всей редакции закладывало уши. Мы глядели на опухшие лица друг друга, задаваясь одним и тем же вопросом: шутит он сейчас или же на полном серьезе кричит на некую музу?

Трубка с грохотом опустилась на аппарат. Послышались шаги и скрип колесиков офисного стула.

– Какого… Люди, вы охренели!

Я поднял глаза. Дмитрий Палыч, главный редактор «Региональных вестей» и наш шеф, с негодованием взирал на то, в каком состоянии личный состав газеты встретил утро понедельника.

– Вам что, пятницы и субботы было мало? – продолжил он словесную обструкцию.

– Палыч, ну ты же знаешь, я всегда опухаю через день после пьянки, – попыталась оправдаться Вероника, наш культурный обозреватель.

– И это, не побоюсь этого слова, элита городской журналистики! – не в силах больше смотреть на наши лица, шеф уставился в потолок.

– Палыч, ну все-таки ж первая зарплата, сам понимаешь, – прихлебывая пиво, вступил в разговор Дима Петров, ответственный за освещение политической жизни, а заодно и самый маститый, после самого Палыча, журналист нашей газеты.

Увидев в руке Димы бутылку «Клинского», Палыч все-таки сел в приготовленный стул и, подчеркивая, что стоять он больше не в силах, картинно схватился за сердце.

– Дима, не знал бы я тебя, дурака, двадцать лет, уволил бы нафиг, – жалобно произнес шеф. – Еремин! И ты туда же?

– Дмитрий Палыч, я просто не выспался, – между прочим, я в этот момент сказал чистую правду. Не думаю, что несколько стаканов виски с колой и полбутылки шампанского явились причиной моих слегка оплывших глаз. Скорее, ближе к монголоидной расе меня сделали три с половиной часа сна.

Уж не знаю, поверил мне шеф или нет, но персональные обращения на этом закончились. Теперь он решил воздействовать на коллективный разум.

– Ребят, неужели вы после каждой зарплаты будете уходить в запой? Нам повезло, что Константин Александрович, в последний момент, изменил свои планы и не прилетел в Город. Иначе, он непременно пришел бы в редакцию. И кого бы он здесь увидел?

– Палыч, так предупреждать надо было! – снова подал голос Петров. – Чтоб не попасть в неловкую ситуацию перед владельцем.

– Глаза б мои тебя не видели! – только и ответил шеф.

– Это значит отгул? – продолжал Дима.

– Господи! – всплеснул руками редактор. – Как же нам всем повезло, что наш еженедельник – вопреки здравому смыслу! – выходит по четвергам. Чувствую, понапишите вы мне сейчас. Ладно, давайте быстренько обсудим, что вы мне преподнесете послезавтра и с глаз моих долой!

По редакции пронесся восторженный гул, но шеф поспешил нас «успокоить»:

– Но это в первый и последний раз. Бухла по воскресеньям это тоже касается. Вероника, для тебя – по субботам, – наш дружный смех окончательно перевел утренний нагоняй в дружественную беседу.

– Слушай, Палыч, – не унимался политический обозреватель. – А что там за история с обменом твоей драгоценной души на автомобиль?

– Да, блин, – редактор закурил. – Моя ненаглядная женушка вчера перед сном сообщила, что оставила в фейсбуке свое новогоднее пожелание…

– А что так рано? – удивился Дима, пока все остальные молчали заинтригованные. – Молчу-молчу! – поймав на себе злой взгляд шефа, Петров примиряюще поднял руки.

– Откуда ж я знаю?

– Чтобы Палыч успел подсобрать деньжат, – объяснила Вероника ход женской мысли.

– Видимо поэтому, – согласился Палыч. – Так вот, она наотрез отказалась говорить мне чего же такого она пожелала. Идти к компьютеру тоже запретила. Ну, я и поинтересовался, не придется ли мне для этого продать душу. На что она ответила «Вполне». После чего мы немного порассуждали на тему «Сколько стоит душа Палыча» и легли спать. А утром я выяснил, что моя муза захотела себе новую машину. «Р-В-Р», мать его.

– А она хороша! – захихикал Дима. – Передавай привет.

– Обязательно передам, – искусственно улыбаясь, ответил шеф.

– Кстати, неплохая идейка для материальчика, – задумчиво произнесла Вероника. – Нет, Палыч, кроме шуток, через месяцок, к Хэллоуину, можно большую статью написать. Помните, лет несколько назад какой-то чудак на интернет-аукционе выставил душу на продажу? Порассуждать на тему сколько же стоит душа, опросик провести, на что бы её люди обменяли… Вот ты бы, Еремин, на что согласился?

– На мир во всем мире, – пожал я плечами.

– Зануда малолетний, – услышал я в ответ, но не обиделся. За месяц совместной работы я привык к юмору Вероники.

– Точно-точно! И в противовес можно привести торговлю органами… – начал развивать мысль коллеги Петров.

– Продолжай, – попросил Палыч.

– Ну, смотри, теоретически человек может продать душу, а практически – почку. Рассказать, возможно ли вообще это, сколько денег можно заработать и какие проблемы со здоровьем получить.

– Слушайте, а ведь идея совсем не плоха! Молодцы! – похвалил Палыч. – Можно разворот будет закрыть. Вот вы двое этим и займетесь. Что ты Дима руками машешь? Всякая инициатива наказуема!

– Ладно, – вздохнул Петров и ехидно добавил: – Нет, все-таки зря ты на неё бочку катишь. Алевтина Александровна не только твоей, она практически редакционной музой теперь является. Какую тему подсказала!

– Сволочь ты, Дима, – только и сказал Палыч.

– Я, Палыч, политический обозреватель. Сволочь – мое второе имя, – расхохотался в ответ гуру журналистики.

– Короче, – махнул рукой шеф. – Кому нечем сегодня заняться – валите отсюда нахрен. Завтра чтобы все были в норме! Все, всем до завтра!

Корреспонденты «Региональных вестей» спешно, словно шеф мог передумать (интересно, а мог ли?), принялись собираться в неожиданный отгул.

– Ребят, а может по пивку? – предложил Петров, но предложение энтузиазма среди коллег не вызвало. – Еремин, ты как?

О, какая честь! Но как не вовремя…

– Дим, я бы с радостью, но поспал сегодня всего несколько часов. Так что сейчас лучше поеду отосплюсь, – не без сожаления отказался я. Все-таки, я только что упустил возможность в неформальной обстановке пообщаться с одним из лучших журналистов Города, а может, и России.

– О, пользуешься тем, что пока молод и не женат? – отреагировала на мой отказ Вероника. – Правильно, гуляй, пока можешь. Мы с Петровым такие куражи по молодости устраивали! Эх…

– О, так может с тобой пивка попьем? – обратился политический обозреватель к культурному.

– А, пошли, – махнула рукой Вероника. – До завтра, Коля.

– До завтра, – попрощался я.

– Давай, – пожал мне руку Дима и крикнул шефу: – Палыч! Мы с Вероникой пойдем пивка попьем, не желаешь с нами? Вместе подумаем… где тебе денег на «Р-В-Р» взять!

«Элита городской журналистики» разразилась хохотом, который поддержал и главный редактор.

– Хрен с вами, – согласился Палыч. – Пошли, пропустим по кружечке.

– По кружечке? Лицемер! – тихо возмутилась Вероника, и, повернувшись ко мне, добавила заговорщическим шепотом: – Вот увидишь, минимум по два литра выпьем. Точно не хочешь с нами?

– Боюсь, тогда я завтра на работу точно не выйду, – потупил я голову. Помимо сближения со старшими коллегами, я упустил возможность поближе познакомиться с шефом.

Однако причиной моего отказа было не столько желание отоспаться, сколько необходимость восстановления отношений с моими старыми друзьями. Которая, в свою очередь, рождалась моим желанием отоспаться. Ключей-то от дома у меня не было.

Восстанавливать сожженный мост я решил с Ромки – самой надежной моей опоры. Но, даже учитывая это обстоятельство и то, что непосредственно с Ромкой я толком поругаться не успел, просто достать телефон и набрать его номер, мне было неимоверно трудно.

Я так нервничал, что за то время, пока «Нокия» издала три длинных гудка, половина сигареты превратилась в пепел.

– Говори, – только и сказал Сестра Милосердия.

– Привет, Ром, ты на работе? – спросил я, как ни в чем не бывало.

– Ну, естественно, где ж мне еще быть.

– Ну, тогда я заеду минут через двадцать. Возьму ключи от дома, а то мои-то на тумбочке лежат.

– Тебя что, уволили? – в голосе Ромки появилось такое волнение, что я несколько секунд на полном серьезе размышлял, а не сказать ли ему, что так оно и есть? Он бы сразу мне все простил. Но, после театральной паузы, я все-таки сказал правду.

– Нет, просто отгул.

– Фу, блин, – выдохнул друг, и я понял, что прощен. Ему вполне хватило и моей паузы после его неприятной догадки. – Ладно, заезжай.

– Оки-доки, братуха!

В том, чтобы назначить Ромку первым пунктом на пути примирения, кроме всего прочего, был еще один плюс, сугубо географический. Из всей четверки он работал ближе всех к нашей съемной квартире. Через пятнадцать минут после окончания телефонной беседы, я вышел из рейсового автобуса на остановке, от которой пешком было три минуты до городской психиатрической больницы и десять до нашей десятиэтажки.

Одноэтажное здание с атипично розовыми стенами спряталось на тихом ответвлении одной из центральных улиц Города. Видимо, тишина и покой, что царил здесь, вместе с двумя высокими тополями, чьи, пусть уже и порядком подсохшие, листья, шелестя на ветру, продолжали ласкать слух, должны были успокаивающе действовать на завсегдатаев сего заведения.

Встречаться с психами, к коим я относил и пациентов, и добрую часть персонала больницы, особого желания не было, так что я просто сообщил Ромке о своем прибытии по телефону и остался курить неподалеку от входа. Сестра Милосердия объявился через пару минут.

– У Насти ночевал? – спросил он, пожимая протянутую руку.

– Нет, с ней мне еще предстоит помириться.

– А где тогда? – удивленно выпучил глаза Ромка.

– На лавочке во дворе!

– Серьезно? – еще больше округлил Рома свои синие глаза. – Совсем долбанулся что ли?

– Блядь, да у Даши я ночевал! Рома, ты что такой наивный?

– А-а-а, – расплылся друг в широкой улыбке, от которой и у меня на душе потеплело.

– Ага. Представляешь, вчера мне сама написала уже около часа ночи. Напомнила, что я ей шампанское с первой зарплаты обещал.

– Привет передал? – поинтересовался Ромка, прищурившись, словно так проще будет разглядеть в моем ответе ложь.

– Ну, естественно! От всех вас. А ты что думал? Я вот так вот запросто приеду к ней в полвторого ночи и признаюсь, что решил проставиться именно сейчас, потому что поругался с вами и ушел из дома?

– Хм, резонно.

– Вот-вот, давай ключи. Ты не представляешь, как я хочу спать, – я протянул руку, но Рома не спешил вложить в неё связку. Вместо этого он пристально смотрел мне в глаза. – Что еще? – поинтересовался я.

– Пойдем, присядем, – кивнул он на скамейку во дворе соседнего дома.

– Ну, пойдем, – согласился я, уже догадываясь, о чем еще хочет поговорить со мной социальный работник.

– Дай сигарету, – попросил Ромка, когда мы устроились на лавочке.

Курил он редко, да и то не в затяг. Но к сомнительной помощи сигарет прибегал только в исключительных случаях. Видимо, этот как раз был из их числа, так что я без сожаления позволил ему переводить последнюю никотиновую палочку в моей пачке.

– Мама звонила, – сообщил он, когда пламя зажигалки подожгло табак.

– Что говорит? – спросил я, почесывая указательным пальцем макушку.

– Димка Фролов погиб. Вчера похоронили.

– Как? – до выката моих глаз из орбит было еще далеко, но чесаться я все же перестал.

– Разбился на мотоцикле. От ментов удирал и на повороте в дерево влетел.

– А чего удирал-то? – поразился я. – У него же права были!

– Обкуренный он был, Коля. Если бы менты его догнали, не было бы больше у него прав. Хотя, лучше бы они его все-таки догнали.

– Да, – согласился я, отбирая у Ромки сигарету и делая глубокую затяжку. – Лучше бы догнали.

Мы замолчали. Я был шокирован новостью. Ромка, похоже, тоже все еще был под впечатлением.

Димка Фролов был нашим одноклассником. Умница парень. Закончил без троек школу и, так же как и мы, приехал в Город, только поступил в Политех на машиностроителя. А на третьем курсе, поддавшись соблазнам, с треском вылетел из универа.

Оставшись без образования, приличной работы и, самое главное, без жилья, вернулся домой. Перебивался случайными калымами – чинил автомобили местным жителям – и со временем уверенно зашагал по той дорожке, что уготована большинству молодых людей, не сумевших вырваться из лап современной российской деревни.

А ведь еще каких-то полтора месяца назад и я на полном серьезе раздумывал о возвращении в родные пенаты, когда денег с трудом хватало даже на оплату жилья. Но, так вовремя подвернулись «Региональные ведомости».

– Ты помнишь, Коля, как мы радовались, что тебе не придется возвращаться домой? – Ромка, похоже, угадал мои мысли.

– Помню, Ром, – я смотрел вникуда, смоля бычок.

– Не только за себя от того, что наш друг остается с нами, но и за тебя от того, что тебя не будет ждать по утрам похмельная рюмка самогона, а вечером – очередная бутылка и косяк.

– Помню, – кивнул я.

– Скажи, Коль, тебе самому-то не обидно? Вырвавшись, уехав за сотни километров от этой дряни, позволить ей догнать тебя здесь?

Интересно, их этому учат в институте? Или же Ромка действительно нашел свое призвание? Так или иначе, но мне действительно стало стыдно за вчерашний косяк. Точнее даже за два косяка – и в прямом, и в переносном смыслах.

Ведь, откровенно говоря, если бы у меня была машина, то вчера я бы непременно приехал на ней. «Деловые переговоры», все-таки. И вряд ли колеса под боком заставили бы меня отказаться от «ракеты», предложенной моим новым шефом. После чего, разумеется, я бы сел за руль, имея в крови несколько десятых промилле алкоголя и хрен знает сколько прочей фигни.

– Прости меня, друг, – слова с хрипом пришлось доставать из глотки.

– Все будет хорошо, Коль, – Ромка обнял меня за плечи и улыбнулся. – Друзья ведь тем и отличаются от знакомых, что всегда простят… и поймут.

– Спасибо, Ром, – после этих слов смог улыбнуться и я.

– Да, всегда – пожалуйста. Держи, – во второй руке друга появилась связка ключей.