Текст книги "Сызнова"

Автор книги: Стэнли Ньямфукудза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Стэнли Ньямфукудза
Сызнова

Школа стояла в речной излучине, с трех сторон ее обтекала река, и оттуда постоянно доносился ропот воды – то громкий, то едва внятный, в зависимости от того, в какую сторону дул ветер. Иной раз чудилось, что это многоголосая толпа возносит молитву вдалеке, – и сразу дрогнет от робости и благоговения сердце чернокожего христианина, воспитанного в чрезмерной набожности…

Утро выдалось знобкое; школьный двор подернулся серебристой влажной дымкой; не оттого ли и чувства подернуты легкой грустью? Сквозь туман замерцал грязноватой неживой белизной флигель, в котором расположена классная комната… Мурамбива глубже закутался в плащ, ускорил шаги. Спустя миг прозвенел звонок, возвещавший о начале занятий.

Вот и пролетело два месяца, как Мурамбива учительствует в этой школе. Тихая деревенская жизнь в общем пришлась ему по вкусу. Особенно нравились люди, такие приветливые, вежливые. Нравилось и то, с каким почтением относятся здесь к нему и обоим его коллегам, как радуются, гордятся: у нас в деревне своя собственная школа, свои собственные учителя! Разве будешь при таком к тебе отношении пренебрегать своими обязанностями! Ну, а то, что не хватает развлечений, удовольствий, книг, – так это сущие пустяки.

За два месяца он ни разу не съездил в столицу. И не потому, что было некогда, просто нисколько не тянуло. Свою тамошнюю жизнь если и вспоминал, то без всякого сожаления. Да и о чем жалеть: о суете, попойках с приятелями, о переполненных барах и вечно пустом кармане?.. К деревне он привык на удивление легко. Кроме него, были еще два учителя, оба женатые (у одного уже дети) и оба родом из соседних мест; они и вовсе чувствовали себя здесь как дома. Мурамбива хорошо ладил с ними, хотя общение ограничивалось службой. Выходные он проводил в прогулках по лесу или у реки, если, конечно, не оставался дома проверять тетради. Разок-другой он наведался вечером к кому-то из учеников; его встречали радушно, угощали ужином; но он не хотел превращать это в привычку…

Вот он вошел в класс, следом прошмыгнули опоздавшие. Пока они пробираются на место, можно не спеша снять плащ, положить на спинку стула. Лацканы плаща лизнули меловую пыль с пола. Мурамбива закатал рукава рубахи, всмотрелся в ряды детских лиц. С каждым годом ученики кажутся все младше, подумал он, но не дал себе закончить: потому что я сам старею.

– Итак, начнем. – Он легонько, но энергично хлопнул в ладоши, двинулся по проходу: надо сразу стряхнуть с ребят остатки сонливости, начать урок без раскачки. – Надеюсь, все прочли книгу, как было задано. Вот ты, перескажи нам, пожалуйста, содержание, – обратился он к одному из мальчишек. – Ну, мы ждем. – И сам действительно ждал с почти искренним интересом. Пауроси – так звали ученика – тупо осклабился и почесал наголо бритую голову. – Давай, давай, лысуша, расскажи классу, – повторил учитель ласково, думая: все же это уродство – брить детей наголо, не стоит доводить гигиену до абсурда.

…Уроки кончились. Перекинув через руку плащ, он шагал по жаре обратно к своему двухкомнатному домику, с кухней под навесом, в которой никогда не готовил. Двое учеников, мальчик и девочка, со стопками тетрадей шли следом. Сегодня пятница, занятия только до полудня. Те дети, что живут неподалеку от школы, отправляются домой поесть; после обеда все снова собираются – работают во дворе или на пришкольном участке. В школе пока всего четыре класса, так что по пятницам после уроков дежурит один учитель; Мурамбива оставался в прошлую пятницу, значит, сегодня он будет свободен.

Распахнув дверь крытого соломой домика, оставленную, как всегда, незапертой, он вступил в сумрачную прохладную комнату с одним окном. Вместо занавески – переброшенная через бечевку простыня. Маленький металлический столик, четыре деревянных стула и скамейка, да еще поставец с керосинкой – вот и вся обстановка, более чем скромная по его прежним городским меркам.

– Ну, входите же! – крикнул он вставшим на пороге ученикам. Те робко вошли, положили тетради. Были они босы, одеты во что попало, но довольно опрятны. Мальчик казался особенно углубленным в себя и застенчивым – бывают такие деревенские дети. – Чаю хотите? У меня есть хлеб, тушенка, бобы. Или вы собирались обедать дома? – Дети покачали головами. – Тогда за дело, – сказал он, доставая консервы.

Девочка стала прибираться в комнате, мальчик взял ведро и пошел за водой. Хорошо, пусть помогают, подумал учитель. Какой, однако, странный мальчик, ведь в здешних местах носить воду – женская забота.

Разогревая бобы с тушенкой, он пытался завязать с девочкой разговор, но та только улыбалась, отвечала односложно: «Да, сэр», «Нет, сэр».

– Сэр, мне подмести?

– Нет-нет, не стоит. Нам не нужна еда пополам с пылью. Или нужна?

– Нет, сэр.

Учитель рассмеялся.

Мальчик вернулся, неся на голове ведро.

– Посмотри, не мужчина, а золото, – сказал учитель девочке. – Выходи за него замуж, он будет помогать тебе по хозяйству. Так и надо. Ведь в наше время нет мужской и женской работы, правда? – Дети смотрели на него недоверчиво. – Вот, например, я – приготовил обед! – сказал он важно, ставя тарелки на голый стол.

Мальчик и девочка ели с завидным аппетитом. Глядя на них, Мурамбива и сам ел охотнее (один он, может, и с обедом не стал бы заводиться). Поев, дети поклонились, сказали спасибо.

– Это вам спасибо, за компанию, – улыбнулся он.

– Можно мы сегодня поработаем здесь, сэр? – спросила девочка. По пятницам назначали двух учеников убираться в учительских домах.

– Можно, только предупредите мистера Кабесу, он сегодня дежурный учитель. А как кончите, прикройте дверь. Я ухожу, вернусь не скоро.

Уже отойдя от дома, он обернулся: дети, стоя на пороге, смотрели ему вслед.

…Ропот реки превратился в рычание; напевая, но не слыша собственного голоса, он спустился к своему любимому месту, на плоский гранитный уступ. По подножию уступа пролетала, сея в воздухе сверкающие брызги, прозрачнейшая вода. Дальше, на глубине, она казалась серовато-зеленой. И этот, и другой берег подымались круто, почти отвесно. Из осыпающейся земли густо торчали, тянулись вниз, к воде, корни деревьев. Толстые деревья, буйная трава росли по берегам этой реки… Мурамбива снял туфли, закурил и вольготно растянулся на камне, закрыв глаза и всем телом впитывая солнце.

Спустя время можно пойти к магазинам, думал он, выпить бутылку-другую пива. Две мили по жаре, пива так или иначе захочется. Пара магазинов и мясная лавка у дороги… В мясной лавке есть морозильник, там продается привозное бутылочное пиво; в одном из магазинов – местное, разливное. По пятницам там обычно собирается народ – выпить, потанцевать. Пластинки заводят всегда одни и те же. Странно даже представить, что где-то в городе есть настоящие дискотеки, ночные клубы, все это словно на другой планете… Изредка Мурамбиву окликнет кто-то из родителей учеников, угостит пивом. Он ответит тем же, поболтают; а там, глядишь, и домой пора… Какая-нибудь девушка попросит угостить, он купит пару бутылок с невозмутимым видом. Девушка заглянет в глаза, пытаясь понять, что же скрывается за его непроницаемостью. Что ни говори, в деревне учитель на виду, нужно держаться со всеми ровно, вежливо и дружелюбно… Подруга из города прислала несколько писем, полных грусти и жалоб; он отвечал кратко, ссылаясь на занятость и усталость, в конце писал: «Тоже по тебе скучаю». А пожалуй, он и не скучал вовсе…

Мурамбиву разморило, и он уже начал задремывать, когда вдруг услыхал тихий вскрик. Он мигом вскочил, едва не свалившись в воду. Перед самым уступом, низко нависая над крутой тропинкой, росло дерево, под которое всегда приходилось подлезать. И вот у этого дерева, отпрянув назад, в его густые ветви, стояла незнакомая женщина в голубом платье. Она, видимо, не ожидала, что застанет здесь кого-то. Мурамбива сразу почувствовал в ней что-то особенное.

– Здравствуйте, – сказал он весело. – Я думал, что это мое личное место; похоже, я ошибся. Спускайтесь, я все равно ухожу.

Она молчала и, казалось, по-прежнему пребывала в удивлении. Он взял туфли и стал карабкаться наверх. При его приближении незнакомка посторонилась, – он приостановился и заглянул в ее глаза – ясно-карие и такие прекрасные, каких он никогда еще не видел. В этих глазах не было испуга, они смотрели спокойно и живо. И ему сразу захотелось найти предлог, чтобы задержаться, поговорить о чем-нибудь с этой загадочной и прекрасной незнакомкой…

– Ладно, ухожу, – проговорил он нехотя.

Женщина кивнула, на губах ее обозначилась – не улыбка, а тень улыбки. Он поднырнул под дерево и, уже с другой стороны, не выходя из густой тени, стал надевать носки и туфли. Он чувствовал, что незнакомка ждет не дождется его ухода, поэтому спустя минуту торопливо поднимался вверх по откосу, прочь от реки. Однако был он слегка уязвлен: с какой стати при ее появлении все обязаны уходить? На тропинке, ведущей к дороге, он остановился, задумался: а кто же она такая? Не вспомнить, худенькая она или полная, низенькая или рослая, – только осталось какое-то удивительное впечатление от глаз.

Взволнованный, он всю дорогу пытался отыскать в памяти хоть какую-нибудь зацепку, подробность внешности. Но нет, даже примерного возраста незнакомки не представить: лет ей может быть и восемнадцать, и тридцать. Остаются глаза… да вот беда, узнаешь ли ее по глазам? Кто же она такая?.. Подойдя к магазинам, он удивился, как быстро нынче одолел длинный путь. Он не чувствовал ни жары, ни усталости и – странное дело – не испытывал приятного предвкушения отдыха… В торопливой рассеянности выпил бутылку пива, подумал, не купить ли еще, – решил, что не надо. Лучше скорее вернуться назад, ведь она не пробудет на берегу долго. Или встретить ее по дороге? По какой дороге она пойдет? Где ее дом?

Он двинулся к выходу, но в дверях столкнулся с членом местной управы.

– О, вы здесь, дорогой Мурамбива! Уже уходите? Позвольте угостить вас пивом!

Мурамбива посмотрел на часы, хотел отказаться под каким-нибудь предлогом. Потом подумал: прилично ли разыскивать незнакомую женщину из любопытства? И вот он уже улыбался члену управы, благодарил за угощение, тоже брал пива на двоих, и они усаживались на крыльце.

– Как идет работа? Вы один из тех людей, что несут сегодня благородную ношу. Посвятить себя работе в глуши, в наших допотопных школах – шутка ли! Вам, наверное, тут непривычно после столицы?

Мурамбива что-то отвечал, вяло и рассеянно; впрочем, собеседник этим не смущался, продолжал бойко:

– Бываете ли вы в городе? Если у вас проблемы с транспортом, обращайтесь к нам. Наш фургон ходит туда почти каждое воскресенье. Я знаю, добираться на автобусе – приятного мало.

– Да, как-нибудь надо съездить, – отвечал учитель все так же рассеянно. – Раньше вроде было незачем. А теперь хочу прикупить кой-какую мебель, ну, хотя бы кресло поудобнее. А может, и газовую плитку. В общем, посмотрим… – Сам в это время рассуждал: нет, вряд ли она приходила на реку купаться. А вдруг у нее там была назначена с кем-то встреча? Нет, не похоже, решил он уверенно, сам не зная почему. Однако отчего она так удивилась, увидев меня?

– Что ж, мебель мы вам доставим, только надо договориться заранее…

Не стоит ли спросить собеседника о незнакомке? Хотя и описать-то ее толком не опишешь. И потом, к чему спешить? Если она местная, рано или поздно я ее все равно увижу.

Мурамбива купил еще пива, и член управы тоже. Присоединились другие мужчины, компания сделалась шумной…

Когда солнце начало клониться к закату, он был уже пьян. Он распрощался со всеми и побрел домой. На этот раз дорога показалась длинной; быстро темнело. Проходя мимо места, где начиналась та самая тропинка, он остановился и крикнул вниз:

– Я надеюсь, мы встретимся! Здесь или где-нибудь еще!

Вернувшись домой, Мурамбива зажег лампу и попробовал читать, но от выпитого он слишком плохо соображал. Прошел в спаленку, лег на постель и спустя несколько минут уже спал.

* * *

И вот однажды днем, в середине урока, незнакомка прошла под окнами его классной комнаты. Продолжая объяснять, он переместился к окну и смотрел ей вслед, пока она не скрылась за деревьями, обступавшими школьный двор. На ней было красное платье в белый цветок. Походка у нее особенная… С какой-то ребяческой припрыжкой… Шагала она, кажется, со стороны дома Тонде, исполняющего обязанности директора школы. Может, была в гостях?.. Дождавшись конца урока, он отыскал Тонде и напрямик спросил о незнакомке.

Тонде странно посмотрел на него.

– Вы имеете в виду женщину, что прошла по двору, в красном платье? – уточнил он. – Разве вы ее не знаете? И ничего не слышали о ней? Так это ж сестра Ка-бесы. Она к нам часто приезжала на каникулы, еще до вас. Простите, идет Кабеса.

Подошел Кабеса, как всегда перепачканный в меле. Он обожал писать на доске, записывал даже свои шутки.

К концу дня умудрялся так извозиться, что голова казалась седой.

Они постояли втроем, разговаривая; ребятишки в классах начали галдеть.

– Что ж, пора… – Кабеса неожиданно умолк, посмотрев через плечо собеседника. Два других учителя обернулись. Женщина, та самая, приближалась к ним. Мурамбива снова отметил про себя странность ее походки. Она шла как будто без цели, неизвестно куда. Вот она уже стояла перед ними. Тонде поклонился ей, нервно посмотрел на часы. На лице Кабесы отобразились страдание и растерянность.

– Мурамбива, – произнес Кабеса тихо, – это моя сестра.

– Здравствуйте, очень приятно, – сказал Мурамбива, улыбаясь и протягивая руку. – Мы, кажется, с вами уже встречались…

Она смотрела на него пристально, тоже улыбалась, но молчала и руку не брала.

– Она не говорит, – поспешно объяснил Кабеса. – И вообще, она больна. Пойдем! – Он схватил сестру за руку. – Пойдем домой!

Уходя, женщина то и дело оборачивалась, дружески улыбалась Мурамбиве.

– Война… – обронил Тонде и тяжело вздохнул. Брат с сестрой уже достаточно удалились, так что не могли слышать его слов. – Она раньше тоже была учительницей. А теперь даже разговаривать не может. Вы обратили внимание, какой у нее взгляд? Словно ей десять лет или меньше. Кое-кто думает разные гадости… вы понимаете, что я имею в виду…

– Да, конечно. Она очень красивая. Хоть и немного странная. Что же с ней случилось?

– Точно не знаю. Говорят, рядом с их школой завязался бой, и они все разбежались – и ученики и учителя. Потом ее нашли в лесу, она бродила голая, все тело в синяках и ссадинах, и уже немая… – Тонде помолчал. – Господи, какие жестокие раны нанесла нам всем война! Будь она проклята!.. Ладно, пора за работу. – Тонде пошел в класс Кабесы, там сразу наступила тишина.

Мурамбива вошел в свой класс, и ученики замолкли. Сердце ему стеснила задумчивая печаль. Дети выжидательно смотрели на него. Он откашлялся, вглядываясь в лица. Может, это и есть спасители, если мне вообще суждено спастись из цепкого плена апатии и самоуспокоенности? Здесь, в этой глуши, можно попробовать начать все сызнова, снова зажечься верой. Здесь можно заниматься любимым делом, уже не чувствуя себя старомодным чудаком на торжище жизни. Здесь тебе в душу смотрят прекрасные, говорящие глаза, словно это глаза самой природы. Здесь…

– Итак, на чем мы вчера остановились? – спросил он, отряхивая с себя грезу.