Текст книги "Греховные поцелуи"
Автор книги: Стефани Блэйк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
Глава 2
Джильберта проснулась на рассвете. Из-за тревожных снов она была в холодном поту, и все ее тело изнывало от боли.
Приняв две таблетки аспирина и таблетку валиума, Джильберта легла на спину, ожидая, когда подействуют лекарства. Но так и не могла заснуть. Ее одолели горькие мысли о злой судьбе, которая преследовала Де Бирсов в их сердечных делах. Прапрабабушка Карен, прабабушка Тара, дедушка Питер, мать Джильберты Линда – все они трагически потеряли своих возлюбленных. Наверное, Джильберта ни разу в жизни по-настоящему не влюблялась именно потому, что была полна решимости прервать печальную преемственность своих предков. Не то что она была безразлична к Хармону. Нет, он был ей дорог. И к Джулсу, и к своим прежним любовникам она питала очень нежные чувства. Но любить их? Нет.
Постепенно мышцы расслабились, и Джильберта закрыла глаза. Но так как сон по-прежнему не шел, заставила себя встать с постели, отправиться в ванную комнату. Пока наливалась вода, Джильберта позвонила в бюро обслуживания и попросила принести джин, апельсиновый сок и легкий завтрак.
Через полчаса Джильберта, обернутая банным полотенцем, встретила официанта с подносом у двери. Смущение молодого человека позабавило ее.
– Пожалуйста, поставьте поднос вон там, – попросила она, указывая на низкий столик в гостиной.
Официант старался держаться спиной к Джильберте и, как только налил кофе, сразу удалился.
Она сбросила полотенце и, откусив кусочек тоста, стала одеваться. Ее нижнее белье представляло собой тонкие полоски черного кружева. Накладывая косметику, Джильберта улыбнулась своему отражению в зеркале и подумала: «Где бы Джулс ни находился – в небесах или в аду, – он оценит сентиментальную иронию: я надела черное нижнее белье на его похороны!»
Темно-синий костюм сидел на ней прекрасно, будто был сшит на заказ. В колледже Анита часто говорила Джильберте, что ей следует стать моделью.
– Я все еще могла бы ею стать, – без лишней скромности сказала она себе.
Джильберта не торопясь позавтракала, затем нашла страницу, на которой остановилась, и стала читать дальше. Она закончила книгу около десяти часов. И когда точно в десять тридцать Джордж Лаурентис подъехал к гостинице, Джильберта уже ожидала его на улице.
– Вы чрезвычайно пунктуальный полицейский, – сказала она, садясь рядом с капитаном.
– А вы чрезвычайно пунктуальная красивая женщина.
Джильберта рассмеялась:
– Неужели в полицейской академии есть дисциплина, которая обучает обаянию? Или это входит в курс под названием «Лесть»?
– Мы, полицейские итальянского происхождения, не нуждаемся ни в каком курсе по обаянию или лести, у нас это в крови. Послушайте, мне нравится ваш костюм. Очень элегантный и в то же время скромный, – как раз подходит для церкви.
– Я рада, что вы так считаете. А как шляпа? – спросила Джильберта.
Джордж бросил насмешливый взгляд на маленькую шляпку без полей, с плоским донышком.
– Скромная, но изящная, элегантная, без претензий. Мне нравится.
– Я и представить себе не могла, что полицейские разбираются в женской моде.
– Могу говорить лишь за себя. Если вам нравится хорошенькая женщина, вы должны заметить и ее упаковку.
– Упаковку? По-вашему, мы не что иное, как товар. Хотите, я упакую это как подарок, сэр? – передразнила она воображаемую продавщицу.
Капитан поддержал шутку Джильберты, дерзко взглянув на нее.
– Имеет значение сам подарок. А не то, упакован он или нет.
Джильберта не ответила, но ее взгляд был таким же дерзким, как и его. «Я думаю, было бы очень забавно, если бы ты распаковал меня, Джордж!»
– Это ваша личная машина или полицейского управления?
– Этот автомобиль, дорогая леди, не совсем тот вид транспорта, которым город Нью-Йорк обеспечивает своих полицейских, – ответил Лаурентис и вдруг резко затормозил, так как женщина переходила улицу на красный сигнал светофора. – Набитая дура! Взгляните на этого полицейского на углу! Он просто проигнорировал ее, хотя должен был выписать ей повестку в суд.
– За то, что она перешла улицу на красный свет? – воскликнула Джильберта.
– Это не шутки, Джилли. Вы имеете хоть какое-то представление о том, сколько аварий провоцируют подобные незначительные нарушения уличного движения? Ни один закон не является случайным; каждый закон придуман для защиты всего общества. Конечно, за эти законы мы расплачиваемся тем, что в какой-то мере ущемляем свободу личности, но это уравновешивается другим. Свобода в нашей системе не позволяет человеку идти на красный сигнал светофора, а также, как сказал Оливер Уэнделл Холмс, не кричать «Пожар!» в переполненном театре. Вы понимаете, что я имею в виду?
– Да, в самом деле, вы правы, – кротко согласилась Джильберта. – Я признаю, что была не права. Эта женщина должна была получить повестку в суд.
Проехав полквартала, они остановились за пикапом, очень похожим на тот, что она бросила в верхней части города. Джильберта почувствовала, как напрягся каждый ее мускул, однако, взяв быка за рога, сказала:
– Вы знаете, я все думаю о том «додже» Милоша, который вы нашли. Не мог ли убийца украсть его?
– Возможно, – ответил Лаурентис, – но мы еще не установили, был ли убийца.
– Ну, Джордж, пожалуйста, – запротестовала Джильберта.
– Ладно, допустим, что убийца был. И, допустим, он хотел быстро исчезнуть и предпочел взять «додж», а не какую-нибудь другую, бросающуюся в глаза машину, надеясь, что так его не опознают. Меня беспокоит другое. Зачем было красть пикап? Черт, он же мог выйти из здания и остановить такси! Имейте в виду, что кража связана для него с большим риском. Убийца должен был спуститься на лифте в гараж, находящийся в подвале, рискуя столкнуться с кем-нибудь из жильцов или служащих, которые увидели бы, как он садился за руль.
– Вы правы. В этом действительно нет никакого смысла, – согласилась Джильберта.
– Да... если только грузовичок не понадобился, чтобы избавиться от улик, которые подтвердили бы его виновность.
– Что за улики? – поинтересовалась Джильберта.
– К сожалению, этого мы никогда не узнаем. Пикап, как я вам уже говорил, полностью разграблен. Если там и было что-то, то эти вандалы забрали с собой. Возможно, убийца как раз на это и рассчитывал. Хотя это не важно... Господи, я снова говорю о работе, думаю вслух. Своего рода профессиональная болезнь, с которой приходится мириться женам полицейских и слушателям поневоле.
Капитан остановился только после того, как нашел место для парковки. Джильберта уже собиралась открыть дверцу, но Джордж коснулся ее руки.
– Когда вы уезжаете из Нью-Йорка?
– Ну, я хотела вернуться домой сразу же после этой церемонии.
– Джилли, разве вы мне не говорили, что у вас здесь дела в четверг?
– Да. Я действительно собиралась прилететь сюда в среду вечером, так как моя первая деловая встреча назначена на девять часов утра.
– Но сегодня вторник. Не имеет ли смысл остаться? Джильберта уклонилась от прямого ответа.
– Я обещала мужу вернуться сегодня вечером, и Анита ожидает, что я, полная сил, появлюсь в офисе завтра утром.
– Боссу не нужно отмечать время прихода на работу. Она рассмеялась.
– Должна признать, что действительно нет смысла лететь домой всего на один день... Я позвоню в Сил-вер-Сити после церемонии и объясню... Почему вы улыбаетесь?
– Потому что у меня выходной день, и мы можем перенести наш завтрак на среду, – ответил Лаурентис.
Они подошли к церкви Святого Варфоломея. На ступеньках их встретил Милош Алански.
– Хорошо, что ты пришла вовремя... Капитан Лаурентис! Какой приятный сюрприз! Хотя событие не из приятных. – Он нервно рассмеялся и протянул руку.
Джордж крепко пожал ее и заметил:
– Я, так сказать, при исполнении служебных обязанностей, мистер Алански.
– При исполнении служебных обязанностей? – повторил Алански, с тревогой посмотрев на Джильберту, а затем на капитана.
– Совсем как в кино, Милош, – беспечно заметила Джильберта. – Дело в том, что мы все здесь, на похоронах Джули, являемся потенциальными подозреваемыми.
– За исключением присутствующих, – вежливо улыбнулся капитан.
– Я требую равноправия, – игриво сказала Джильберта. – Женщины, так же как и мужчины, способны совершить убийство.
По-прежнему улыбаясь, он ответил:
– Поскольку вы наверняка не хотели бы считать меня шовинистом, я заверяю вас, миссис Киллингтон, что буду подозревать вас наравне со всеми остальными.
Чувствуя себя явно не в своей тарелке, Милош поспешил прервать эту пикировку:
– Господа, хватит поддразнивать друг друга. Служба вот-вот начнется. Давайте войдем.
Хотя Джильберта и не была религиозной, но в большом соборе всегда проникалась чувством безмятежности и покоя. Здесь благодаря массивным каменным стенам почти не слышна была какофония огромного города. И еще она ощущала, что воздух здесь такой же естественно свежий, каким никогда не был кондиционированный воздух.
Пока они проходили к своим местам, глаза Джильберты были прикованы к сводчатому потолку, настолько высокому, что вентилятор был едва заметен. Солнечный свет, просачиваясь сквозь великолепные витражи, образовывал сияние вокруг большого распятия в апсиде.
Джильберта прошла вслед за Алански и села на деревянную скамью. Прежде чем сесть рядом с ней, капитан преклонил колени в проходе между рядами. Джильберта ничего не сказала, а он, застенчиво улыбнувшись, произнес:
– Старые привычки трудно ломать.
– Они нерушимы, – подтвердила она.
Джильберта рассматривала тех, кто пришел отдать свой последний долг Джулсу Марстону: деловые партнеры, биржевые маклеры, друзья – все в одинаковых костюмах, в которых, как правило, присутствовали на собраниях акционеров. Джильберта узнала нескольких политиков, двух братьев Джулса и их семьи, которые сидели в первом ряду перед алтарем.
Епископ в необъятных размеров ризе напоминал большую птицу с белой атласной грудью. К радости Джильберты, его надгробное слово было коротким и не слишком слащавым. После того как он закончил службу, все присутствовавшие выстроились в очередь, чтобы выразить соболезнование семье покойного.
Жена Уолтера Марстона, Сильвия, с которой Джильберта встречалась всего два раза, не сводила с нее глаз, грустно, но в то же время хитро улыбаясь. Джилли знала, что она подозревает их с Джулсом в любовной связи. Ну что ж, лицемерная дамочка была права!
– Это был такой шок, Сильвия, – сказала Джильберта, пожимая ее руку в перчатке.
– Ужасно... Когда вы в последний раз видели Джули? – Вопрос прозвучал как обвинение.
– В прошлом месяце в Денвере.
– Так любезно с вашей стороны, что вы пришли. Джули очень... любил вас.
– Мы все его тоже очень любили, – ответила Джильберта.
– Безусловно. А где вы были, когда услышали это известие?
– На приеме по случаю праздника Четвертого июля в ратуше.
– О да, я видела ваше выступление по телевизору. Вы в самом деле хорошо говорили.
– Спасибо, Сильвия. А сейчас мне, право, надо идти.
– Разве вы не едете в крематорий?
– Думаю, нет. – Джильберта украдкой взглянула на капитана, прежде чем солгать: – Мне нужно успеть на самолет.
– Я надеялась увидеть здесь губернатора Киллингтона, – никак не могла успокоиться Сильвия.
– Он очень хотел приехать, но не смог выбраться. Эти последние несколько месяцев он был чрезвычайно занят, – объяснила Джильберта, прочитав в глазах Сильвии: «Как это удобно для вас!»
В любое другое время она непременно осталась бы и в словесном поединке уничтожила бы Сильвию, но присутствие капитана Лаурентиса смущало ее. Джильберта была уверена, что эти глаза и уши ничего не упускают.
Когда они выходили из церкви, наблюдательный Джордж, как бы подтверждая то, что Джильберта интуитивно чувствовала, заметил:
– Похоже, вы с Сильвией приятельницы.
– Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы сделать такой вывод, – небрежно заметила Джили. – Кстати, а что ваша способность к дедукции подсказала вам о присутствующих на похоронах?
– Они богаты и могущественны.
– И это все?
– Пока. – Капитан загадочно улыбнулся. – Я не могу думать на пустой желудок. Как насчет завтрака? Вы не голодны?
– Умираю с голоду, – ответила Джильберта.
– Хорошо. Мне только что вспомнилось одно местечко.
Несколько минут спустя они уже направлялись в южную часть города.
– Куда мы едем? Я что-то не припомню никаких заслуживающих внимания ресторанов в этом районе.
– Сюрприз.
Джильберта кокетливо улыбнулась:
– Я люблю сюрпризы.
Они проехали через туннель Мидтаун и двинулись по автостраде Лонг-Айленд до Джерико. Вскоре капитан припарковался на стоянке автомобилей у облицованной необработанным камнем загородной гостиницы.
– «Миллридж инн», – объявил Лаурентис. – Вы когда-нибудь были здесь?
– Нет, но она мне уже нравится, – ответила Джильберта.
Внутреннее оформление гостиницы было в раннем американском стиле: потолки из балок, приколоченные половицы, столы из сосны, стулья с вогнутыми сиденьями. Как только они сели в отдельном кабинете, официантка, хорошенькая девушка в костюме, соответствующем стилю ресторана, приняла у них заказ на спиртные напитки.
– Вы часто приходите сюда? – спросила Джильберта, вынимая сигарету из золотого портсигара.
– Довольно часто. У меня здесь, в Хантингтоне, усадьба, – ответил он.
– Дом?
– Пока он еще не готов. Прошло пять лет с тех пор, как был возведен фундамент – это единственное, что я не мог сделать сам, ну а все, что выше фундамента, – это моя работа.
Джильберта была поражена.
– Как это чудесно! Вы чрезвычайно разносторонний и талантливый человек, капитан Лаурентис.
– Это у меня в крови. Я из простой рабочей семьи. Мой отец был каменщиком, мой дед – каменотесом, и так на протяжении многих поколений. Мне нравится ощущение и мокрого цемента, и шершавой сосновой доски. Этот дом – плод любви. Каждую свободную минуту, которую можно урвать от работы, я провожу на строительстве. Сейчас осталось возвести лишь небольшие постройки: гараж, мастерскую. Все остальное – столовая, гостиная, кухня, рабочий кабинет и три спальни – уже закончено, даже обставлено.
– Я бы с удовольствием посмотрела ваш дом. Джордж широко улыбнулся.
– Хорошо, я люблю его показывать. Мы поедем туда после того, как покончим с завтраком. – В его поведении произошла неуловимая перемена. – Однако в отличие от вашего в моем маленьком убежище все же есть телефон.
Джильберта не отвела взгляд, и голос ее не дрогнул.
– В таком случае это вряд ли можно назвать убежищем.
– Кажется, Онеонта, вы сказали?
– Если точнее, рядом с Онеонтой, на полпути от Куперстауна, – уточнила Джильберта.
Официантка принесла напитки, и он, взяв бокал мартини, сделал глоток.
– Но ведь это чертовски далеко – ехать туда только ради того, чтобы написать речь, не так ли?
– Но не для меня. Я люблю ездить в машине, это помогает снять напряжение, – ответила Джильберта.
– Помогает снять напряжение? Очевидно, вы не часто садитесь за руль, когда бываете здесь. Водить машину в Нью-Йорке – все равно что совершать тринадцатый подвиг Геракла. Вы держите машину здесь? – спросил капитан.
«Спокойно, милая, бой только начинается. Он сейчас пристреливается».
– Нет, обычно я беру машину напрокат, если мне бывает нужно.
– В таком случае вы брали напрокат машину, чтобы поехать к себе в коттедж?
– Да. – И, заставив себя улыбнуться, Джильберта добавила: – Я только что сказала вам, что не держу здесь машину.
Джилли досадовала на себя: ведь Лаурентису будет проще простого проверить ее рассказ в городских агентствах по прокату машин. Однако в жизни нередко бывают ситуации, когда человеку остается лишь стиснуть зубы, и тогда от заданного вопроса нельзя уклониться. Как же она позволила Лаурентису поймать себя в ловушку таким образом? Более того, как она могла быть такой наивной – точнее, глупой, – чтобы поверить, будто он не подвергнет сомнению ее алиби, что в момент смерти Джулса она находилась в северной части штата?
Капитан улыбался ей, и Джильберте потребовалась вся ее сила воли, чтобы не выдать свое раздражение. «Его жена была права: он просто-напросто занудный блюститель закона!» Что же дернуло ее сделать простительную разве только для молоденькой девушки ошибку – отложить свое возвращение в Денвер и разъезжать по Лонг-Айленду, кокетничая с мужчиной, который может причинить ей так много зла? Ответ пришел тотчас же: «Ты никогда не могла упустить возможность пофлиртовать с красивым мужчиной!»
К счастью, Джордж решил больше не продолжать эту тему.
– Сделаем заказ? – спросил он. – Рекомендую превосходную свиную грудинку.
Джильберта внимательно ознакомилась с меню, которое официантка положила на стол.
– Нет, – капризно сказала она, все еще злясь на Лаурентиса и на себя, – я хочу корнуэльского цыпленка.
Во время завтрака их беседа носила несерьезный, имеющий сиюминутное значение характер.
– У вас была возможность посмотреть парад кораблей? – спросил Лаурентис.
– Да, мы видели их из самолета, когда приземлялись.
– Это было прекрасное зрелище, не правда ли?
– Да, очень яркое театральное представление, Джордж.
– Как вы полагаете, с точки зрения жителя Колорадо, у Картера есть шанс стать президентом? – спросил капитан.
– В нашем штате считают, что он бесспорная кандидатура. Не следует недооценивать сельскую Америку, – сказала Джильберта.
– Верно, старина Джимми – славный деревенский парень... Кстати о деревенских парнях. Судя по тому, что я узнаю из газет, деятельность вашего мужа приобретает общенациональное значение, – заметил Лаурентис.
– Однажды он станет президентом, – как само собой разумеющееся сказала Джильберта.
Джордж Лаурентис рассмеялся.
– Как было бы хорошо, если бы я внушал кому-нибудь такую же уверенность!
– В таком случае вы должны стать политиком. По традиции их жены являются самыми верными их сторонниками в партии.
– Это не для меня. У меня и так беспокойная жизнь.
К тому времени как они покончили с едой и пили бренди, весь гнев и раздражение Джильберты почти улетучились. Она даже горячо откликнулась на его предложение показать свой дом.
На улице стало жарко и душно. Джильберта сняла жакет и почувствовала взгляд Лаурёнтиса, прикованный к ее груди под тонким материалом блузки. Затем снова заметила его взгляд – на этот раз мужчина смотрел на ее ноги, когда она усаживалась на переднее сиденье в машине. У Джильберты чуть-чуть задралась юбка. Она знала, что возбуждает Лаурёнтиса, так же как он возбуждал ее. Джильберте почему-то было интересно, со сколькими женщинами он занимался любовью, хотя и не сомневалась в том, что их было немало.
– Не возражаете, если я вздремну по дороге? – спросила Джильберта.
– Ничуть. Эти завтраки с двумя порциями мартини меня тоже утомляют.
Она закрыла глаза, а когда открыла их, машина двигалась по узкой, извилистой дороге, пролегавшей под сводами величественных деревьев.
– Мы приехали?
– Почти, – ответил Лаурентис.
Внезапно взору Джильберты предстал довольно высокий холм.
– Я случайно нашел это место, – объяснял Лаурентис. – Если верить агенту по недвижимости, это самая высокая точка на острове.
– Здесь просто восхитительно. У меня такое чувство, будто я оказалась в предгорьях Скалистых гор, – проговорила Джильберта. – Поразительная иллюзия! Никаких признаков того, что в полумиле отсюда располагается местность плоская и однообразная, со всех сторон стиснутая жилыми домами, магазинами и торговыми центрами.
На вершине холма дорога плавно перешла в выложенную гравием подъездную аллею, по обеим сторонам которой росли сосны. В конце аллеи находилась поросшая травой поляна, в центре которой стоял низкий фермерский дом.
– Вы на самом деле построили все это? – изумленно спросила Джильберта.
– Да, своими собственными белоснежными руками, – ответил Лаурентис и поднял руки, чтобы Джильберта могла их внимательно осмотреть: большие, квадратной формы, с длинными крепкими пальцами. – Идемте! – Лаурентис выпрыгнул из машины.
Она сделала то же самое и сбросила туфли.
– Я помешана на ходьбе босиком по траве, особенно если она такая густая и душистая, как эта. – Джильберта села на землю и приподняла юбку, чтобы отстегнуть подвязки от нейлоновых чулок. – Джентльмены не подглядывают, – лукаво бросила она, чувствуя, что Лаурентис смотрит на нее.
– А кто сказал, что я джентльмен?.. Вот это новость! Мне казалось, что после набирающего силу феминистского движения за уравнение женщин в правах с мужчинами, появления голубых джинсов, а также отказа от бюстгальтеров пояс с резинками ушел в прошлое.
– Временами мне очень хочется почувствовать себя женственной.
– Браво! Женщины в колготках напоминают мне тряпичных кукол, – заметил Лаурентис.
Джильберта рассмеялась и поднялась, разглаживая юбку.
– Интересное наблюдение. Лаурентис взял ее за руку.
– Пойдемте, я буду вашим гидом, – сказал он и повел ее по извивающейся, вымощенной плитами дорожке к кирпичным ступенькам.
С левой стороны дом огибала бетонная дорожка, упиравшаяся в неоконченный двухэтажный гараж, наверху которого торчали голые балки и распорки. К гаражу была приставлена алюминиевая лестница.
– Наконец-то я выхожу на финишную прямую, – сказал Джордж.
– Чем вы будете заниматься, когда все будет завершено? – спросила Джильберта.
Капитан усмехнулся:
– Буду обращать больше внимания на женщин.
– Похвальное времяпрепровождение, – заметила Джильберта.
Он открыл парадную дверь и отступил на шаг в сторону, чтобы пропустить Джильберту.
Небольшой холл вел в просторную гостиную, пол в которой от стены до стены покрывал пушистый ярко-оранжевый ковер. Мебель была в основном массивная, из сосны, а стены украшали картины и гобелены, выдержанные в колониальном стиле.
– Как приятно! – Джильберта ступала босыми ногами по мягкому ковру и испытывала почти такое же удовольствие, как и от ощущения травы под ногами.
Небольшой рабочий кабинет плавно переходил в маленькую оранжерею.
– Помимо других разнообразных талантов вы еще умеете обращаться с растениями.
– Как я уже сказал, клан Лаурентисов крепко привязан к земле.
Столовая была продолговатой комнатой с огромным камином в одном конце и баром – в другом. Хозяин повел Джильберту назад, в гостиную, и через холл они вышли к небольшой лестнице, по которой поднялись на этаж, где располагались спальни. Три спальни были обставлены в строгом, типично мужском стиле. В основной спальне главным украшением была огромная кровать с пологом на четырех латунных столбиках.
– Матрац наполнен гелем или водой? – спросила Джильберта.
– Ни то, ни другое. Простая старая деревянная кровать фирмы «Симмонс».
– Очень подходит такому здоровенному парню, как вы, – лукаво заметила Джильберта. – Вы все очень хорошо сделали, но не помешало бы женщине приложить к этому руку.
– Хотите подать заявление на вакантную должность? – поинтересовался Джордж.
– Я не прочь, но это вызвало бы столкновение интересов, не говоря уже о географии. Не забывайте, что я из Колорадо. Я, право, не собираюсь окапываться в Нью-Йорке, хотя должна признать, это достаточно жизнеспособное место.
Хозяин дома, прислонившись к дверному косяку, с нескрываемым восхищением и желанием рассматривал Джильберту. Она стояла босая, скрестив руки на груди, приподняв голову. Ее фиалковые глаза потемнели и казались загадочными.
– Джордж, ваше либидо дает себя знать, – тихо сказала Джильберта.
– Простите, это мой итальянский темперамент. Нужно потребовать, чтобы женщина, подобная вам, имела бы этикетку, как на пачках сигарет: «Предупреждение! Опасно для вашего здоровья!»
Джильберта хрипло рассмеялась, а на висках у нее резко обозначилось биение пульса из-за усилившегося тока крови в венах. Страсть, которую она безуспешно пыталась сдерживать весь день, внезапно вспыхнула и охватила ее. У Джильберты было такое ощущение, будто все тело, от головы до пят, объято огнем. Она безумно хотела Джорджа Лаурёнтиса.
Он почувствовал это и обнял ее.
– Этикетки с предупреждением никогда меня не останавливали. Какого черта! Ведь живем лишь один раз.
Джильберта улыбнулась и прильнула к нему, обвив руками его шею. Она сделала плавное движение бедрами, дразня его и еще сильнее возбуждая.
Губы Джорджа были крепкими и требовательными, а его язык устремился в полуоткрытый рот Джильберты. Руки скользнули по ее спине, стали ласкать ее ягодицы... Она вздрогнула и застонала, почувствовав прикосновение его руки к своей плоти. По-прежнему крепко сжимая Джильберту в объятиях, Джордж увлек ее к огромной кровати. И пока снимал с нее блузку и бюстгальтер, Джильберта расстегнула его пояс и молнию на брюках. Теперь ее рука нашла и стала ласкать его горячую, набухшую плоть.
Джордж лихорадочно заканчивал раздевать Джильберту, снял с нее юбку, трусики, оставив лишь чулки и пояс с подвязками.
– Ты сводишь меня с ума. – Он лег рядом с Джильбертой.
Ее глаза вожделенно заблестели при виде его готового к бою пениса.
– Великолепный! – прошептала она, широко раскинув руки и ноги.
Джордж не сделал никаких усилий, чтобы войти в нее. Его губы легко коснулись ее глаз, губ, затем задержались в ложбинке на шее. Он чувствовал, как бешено бьется ее пульс под его губами.
Джильберта судорожно сглотнула, когда Джордж захватил губами ее сосок и языком стал обводить кружок вокруг него. В голове у нее мелькнула мысль, что, пожалуй, капитан довольно изощренный в ласках любовник.
Он покрывал поцелуями все ее тело, опускаясь все ниже и ниже, к трепетавшему от желания животу, а затем зарылся лицом в шелковистом треугольнике густых завитков. Судорога сотрясла Джильберту, когда его ищущий язык коснулся ее влажного лона, и она воскликнула:
– Ты меня убиваешь! Я не смогу больше сдерживаться, а я хочу, чтобы ты был во мне, когда я кончу!
У Джорджа было такое ощущение, будто перед ним открылись врата рая.
– О Боже! – Внутри ее словно произошло извержение вулкана.
Сейчас ее руки, ноги, все тело потеряли координацию, и Джильберта, извиваясь в экстазе, почувствовала, как близится его кульминация, и от этого наслаждение возросло во много раз.
Потом они лежали бок о бок на широкой постели, совершенно обессиленные. Лучи солнца освещали их мокрые от пота тела, искрившиеся каким-то чувственным светом.
Джильберта погрузилась в глубокий сон. А когда проснулась, была напугана окружавшей ее незнакомой обстановкой. Сбитая с толку, Джильберта в испуге присела в постели. «Что я делаю голая в чужой постели?»
Внезапно она вспомнила.
– Джордж, где ты, Джордж?
В доме стояла тишина, если не считать лая собаки и щебетания птиц на деревьях.
Джильберта вошла в примыкавшую к спальне ванную комнату, встала под душ и включила воду на полную мощность, наслаждаясь окутывающим ее паром. Затем, обернувшись махровой простыней, отправилась на поиски Джорджа. Она обнаружила его во внутреннем дворике: капитан полулежал в шезлонге с высоким бокалом в руке и сигаретой во рту.
Он широко улыбнулся.
– Ба! Спящая красавица просыпается!
– Но не благодаря прекрасному принцу, в чьи обязанности входит разбудить ее поцелуем.
– Лучше поздно, чем никогда. Иди, иди сюда, девушка, – позвал он.
Плавной скользящей походкой Джильберта подошла к шезлонгу и села рядом. Он крепко прижал ее к себе и поцеловал в губы.
– Вот вам поцелуй, принцесса. Послушай, ты прекрасно смотришься в этом одеянии.
Джильберта с любопытством огляделась.
– Безопасно сидеть здесь на воздухе почти голой? – спросила она.
– Абсолютно! Я – король этой горы, и никто не имеет права вторгаться в мои владения. – Джордж погладил по ее бедру. – Мы даже могли бы совершенно безнаказанно...
– Ну уж только не это! Мне нравится заниматься любовью в роскоши, – заявила Джильберта, чувствуя, как его пальцы ласково подбираются к ее женскому началу.
– Ты не хочешь исполнить на бис, прежде чем мы вернемся в город? – настаивал Джордж.
– Вы очень убедительны, капитан. Вы так допрашиваете всех ваших подозреваемых женщин? – спросила Джильберта.
– Только красивых. Кроме того, кто сказал, что тебя в чем-то подозревают?
– Это шутка, – ответила Джильберта и нежно погладила его по щеке. – Ты знаешь, я едва могу поверить всему, что произошло с тех пор, как мы встретились с тобой в ратуше. Прошло всего два дня, как мы знакомы, и посмотри, что мы делаем. – Джильберта засмеялась. – Безусловно, это кого угодно может шокировать.
Джордж встал и подал ей руку.
– Пойдем посмотрим, что еще шокирующего мы можем придумать.
На этот раз они любили друг друга не спеша и более пылко, так как шли новыми путями к наслаждению: они занимались оральным сексом. Когда наконец любовная игра завершилась, они погрузились в сон.
Джильберте приснилась ее мать Линда. Линда – дитя любви юного мужчины и юной женщины, которые в годы войны так и не стали мужем и женой.
