Текст книги "Живая смерть"

Автор книги: Стефан Вул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

7

Близнецы перестали расти. Они выглядели на тринадцать лет – и это, возможно, уже навсегда. Но зато они нашли какой-то непонятный пока способ размножаться.

Каждый день Уго истреблял их десятками, но так и не смог остановить этот накатывавшийся и всевозрастающий вал.

На них наталкивались повсюду. Они знали бесчисленное множество тайников, глухих мест, подземных темниц и скрытых ходов в лабиринтах замка. Их смахивающий на крысиный топот слышался за деревянными панелями. Их обнаруживали под постелями и в шкафах. Похоже, они не ведали, что такое сон и не переставали ни на секунду тараторить, как сороки, что-то напевали, и неприятно, точно визгливые трещотки, смеялись. Они шатались группами по коридорам, водили хороводы, пританцовывали в зале для стражи, взбирались на самую верхотуру, и висли на старых колоколах в звоннице. В хорошую погоду Жоаким лично наблюдал, как они носились по крышам.

С обоюдного согласия ученый и Марта ожидали, пока их всех полностью не выведут, прежде чем приступить в спокойной обстановке к новому опыту. Но человек без ушей явно выбивался из сил. Время от времени он заходил в лабораторию и прислонял к стенке раскаленный ствол карабина. Он плюхался в кресло и с десяток минут отдыхал, подкрепляясь сандвичем. Затем, как бы с сожалением, вновь брался за оружие и отправлялся на свою охоту, которой не было видно конца.

Марта большую часть времени, наглотавшись успокоительных таблеток, спала. Что касается Жоакима, то он рылся в старинных книгах из числа тех, что не успели сжечь близнецы, стремясь разгадать значение слов, выгравированных на каменной плите.

Однажды Уго пришел за ученым, который в этот момент листал какое-то античное издание, одновременно охраняя покой Марты. По знаку Уго он вышел с ним вместе в лабораторию.

На столе покоилось тело одной из девчонок. Пуля попала ей прямо в лоб. Один глаз вылез наружу. Уго показал на что-то у неё на боку.

Биолог обнаружил там продолговатую припухлость, которая шла от бедра до подмышечной впадины. Он вопросительно взглянул на человека без ушей, но тот сделал знак, что совершенно не представляет, о чем могла бы идти речь. Жоаким прощупал ещё теплое тельце. Под кожей отчетливо проступали контуры какой-то странной опухоли.

Заинтригованный Жоаким тут же вооружился скальпелем и сделал длинный надрез вдоль грудной клетки трупа. Покопавшись в ране, он извлек оттуда нечто, похожее на вытянутый зародыш. Он тщательно рассек ткани и обнаружил оригинальную систему перекрестной циркуляции, связывавшую девочку с утробным плодом.

Жоаким понял, что перед ним абсолютно необычная форма партеногенеза. Он попросил Уго принести ему ещё несколько трупов и вскоре получил возможность проследить все фазы этих родов. Некоторые близнецы имели у себя в боку только маленький узелочек, который было даже нелегко определить на ощупь, у других же была налицо целая опухоль величиной с кулак.

Кончилось тем, что Уго принес ему два трупика близняшек одинакового размера, связанных между собой только гибкой телесной пуповиной. При её вскрытии следов какой-либо циркуляции в ней ученый не нашел. В сущности, то была всего лишь дряблая соединительная ткань, практически не кровоточившая. Кожица в этом месте была очень тонкой. Несомненно, то была последняя перед разделением фаза. И вопрос о том, каким образом близнецы столь стремительно расплодились, отпал.

Оставалось выяснить, чем же они питались? Ведь запасы консервов и других пищевых продуктов, собранные в кухне, оставались почти нетронутыми. Пришлось отказаться от решения этой головоломки.

* * *

Как-то вечером производимый ими шум стал совершенно невыносимым. Карабин Уго не умолкал ни на минуту.

Марта уже не могла спать даже со снотворным. Обхватив голову руками, она замерла в позе отчаяния на бортике кровати. Жоаким заканчивал переписывать усеянный помарками текст.

– Что это они как с цепи сорвались сегодня? – жалобно простонала Марта.

Жоаким бросил взгляд на окна, за которыми временами вспыхивали дальние сполохи.

– Наверняка это как-то связано с приближающейся грозой, – буркнул он.

Его, похоже, в эти минуты больше интересовала работа, которой он не на шутку увлекся, чем близнецы. Его буквально трясло от возбуждения. Наконец он не вытерпел:

– Марта, мне все же удалось этого добиться. Я расшифровал письмена, выгравированные на плите... и это... мне становится не по себе. В отдельных деталях и нюансах я разобрался ещё не до конца, но общий смысл ясен.

Марта взглянула на него с плохо скрываемым равнодушием.

– Это напрямую касается нас, – добавил ученый.

В глазах молодой женщины блеснула искорка интереса. Она прошептала:

– Да вы с ума сошли!

– Увы, нет. В своем поиске я опирался на грамматические правила и лексику, дошедшие до нас из глубины веков. Выяснилось, что текст исполнен на самом старом из всех известных языков. Это не архаический земной и... даже не европейский. Я хочу сказать, что он один из локальных языков, без сомнения во многом способствовавший становлению европейского, но только неизмеримо древнее его. Речь идет о диалекте, родившемся в провинции, когда-то называвшейся Лациум. У меня нет ни малейшего представления, где точно она располагалась. Вероятно, где-то на берегу Средиземного моря, в общем, не так уж и далеко отсюда.

Биолог вытер выступившую на лбу испарину. Выглядел он усталым и донельзя напуганным своим открытием. Но продолжал:

– Было трудно, даже очень. В большинстве книг не хватало страниц... В давно минувшую эпоху этот язык, как представляется, знал свой звездный час...

– И все же: что там выбито, на этой старой плите? – нетерпеливо перебила его Марта.

Пожилой ученый прокашлялся и зачитал охрипшим голосом:

– "ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ ПИРЕНЕ, ДОЧЬ БЕБРИКСА, МАТЬ ЗМЕИ..."

Это написано в первой строке.

– И какое это может иметь отношение к нам?

– Погодите. Я ведь прочитал только то, что имелось на лицевой стороне могильной доски. А на обратной стороне я расшифровал вот что...

В этот миг его голос задрожал ещё сильнее, сделавшись еле слышным.

– "ПРОЙДУТ ВЕКА, И КРОВЬ... тут недостает одного слова... КРОВЬ ОЖИВЕТ В ТЕЛАХ МОЛОДЫХ ДЕВУШЕК..."

Бледная как смерть Марта рывком вскочила на ноги. Жоаким же продолжал читать:

– Далее полностью стерты две фразы, но все-таки можно достаточно отчетливо прочитать следующее:

"ТАК ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ГОСПОДСТВО ЧЕЛОВЕКА" и еще: "НОВАЯ ВСЕМОГУЩАЯ РАСА..." Вот и всё. Эти последние слова выбиты очень крупными буквами.

После длившегося какое-то неуловимое мгновение колебания, он закончил:

– Все это донельзя странно и вызывает большую тревогу. Помните тот день, когда у нас во время второго опыта закипела в колбах плазма. Именно тогда близняшки распевали одну из этих фраз: "SIC TRANSIT HOMINIS REGNUM" (Так проходит царство людское. – лат.). Казалось, они знали её назубок, хотя она была сокрыта надгробной плитой да к тому же сохранилась не полностью и читалась с великим трудом... Ах, Марта, сколько вопросов без ответа бродят сейчас у меня в голове. Неужели эта легенда опирается на достоверные факты? И не обладали ли жившие в те времена люди даром предвидения? А даже если все это – не более, чем символ, то вы сами видите, как он прекрасно соотносится с тем, что сейчас здесь происходит. Вы, Марта, похожи на Пирене. Та занималась темными делишками с неким Гераклом, чудовищно могучим монстром. А вы, Марта, вступили в союз с этим жутким и окаянным феноменом, называемым Наукой, чтобы тоже породить змею – дать жизнь этим нечеловеческим извергам-близнецам. На ветхой плите предначертано: "КРОВЬ ОЖИВЕТ". А ползающие по стенам ящерицы – не потомки ли они зачатой Пирене змеи?

В лабиринте помещений замка ни на секунду не стихал топот бесчисленных голых ног. Карабин Уго гремел безостановочно, с каким-то остервенением. Вскоре в комнату влетел и сам человек без ушей, в сердцах швырнув на пол оружие.

Какое-то время он стоял неподвижно – по лицу обильно струился пот, руки тряслись. В складках шеи несколько раз беззвучно опустился вверх-вниз кадык. Взглянув на бумаги Жоакима, он завладел карандашом и скоро накорябал на листке несколько слов. Затем протянул его Марте:

"НА НИХ ЭТО БОЛЬШЕ НЕ ДЕЙСТВУЕТ. ПУЛИ БЕССИЛЬНЫ... НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЮ. ОНИ ВСЕ ВРЕМЯ ТОПЧУТСЯ НА ОДНОМ И ТОМ ЖЕ МЕСТЕ. ОНИ ПРОСТО ЧОКНУЛИСЬ".

8

Подобрав карабин, он сделал знак, чтобы следовали за ним. Сам человек без ушей шел впереди. Втроем они миновали лабораторию. От близких громовых раскатов ежесекундно боязливо вздрагивали стекла. Наконец они добрались до зала для стражи, где стали очевидцами безумной вакханалии.

Близнецы голышом прочно держались за руки, двигаясь нескончаемой процессией. Входили через одну из дверей и выходили по лестнице, ведущей в подземелья. Двигались они абсолютно молча, плотно сжав зубы и закрыв глаза.

Уго приставил ствол своего оружия к животу одной из девчонок. Выстрелил. Но она продолжала идти в ногу со своими сестрицами, как ни в чем не бывало. На месте попадания пули возникло лишь маленькое пятно розового цвета, окруженное венчиком из рыжеватого пороха. Да с другой стороны – на спине – появилось второе, но чуть больших размеров. Было слышно, как продырявившая близняшку, но не нанесшая ей никого вреда пуля впилась в деревянный плинтус.

Отныне девчонкам ни к чему было бегать от Уго с его карабином.

Откуда следовали они? Куда? Уго увлек за собой Марту и Жоакима вдоль этой медленной процессии. Они шли вместе с людским потоком, преодолевая многочисленные лестницы, по которым растягивалась эта цепочка близнецов, поднимались и снова спускались, несколько раз забредали под крышу, пересекли какую-то террасу, затерялись в нижних этажах, пока после многочисленных поворотов этой живой нити Ариадны опять не вернулись в зал для стражи. Всё! Круг замкнулся.

Уго кипел от бессильного гнева, Жоаким шел, пошатываясь, Марта громко клацала зубами. Во время похода они убедились, что близнецов уже насчитывались сотни, абсолютно во всем идентичных друг другу.

Жоаким хотел что-то сказать. Его губы задвигались, но с них не слетело ни слова. Тогда он, взяв Уго за руку, сделал тому знак, который человек без ушей, однако, не понял. С видимым усилием ученый подошел к близняшкам. Взявшись за пару тощих запястий, он потянул изо всех оставшихся у него сил. Он явно хотел поломать цепь. Тогда и Уго сделал шаг вперед, занял место Жоакима и попытался проделать то же самое, но также безуспешно.

Переплетенные пальцы девочек, казалось, были прикованы друг к другу. А тем временем беспрерывно двигавшееся живое кольцо постепенно увлекло Уго с собой за пределы зала. Кончилось тем, что он был вынужден вернуться назад, вытирая потные руки о штаны. Затем у него вырвался полный гнева жест, и он покинул помещение. Немигающие глаза, похоже, никак не могли оторваться от девочек.

– Пойдемте, – участливо обратился к ней, еле дыша, пожилой ученый. Давайте уйдем отсюда, Марта.

Но, не услышав от неё ответа, он также остался на месте. И в этот момент послышалось какое-то странное перешептывание, будто близнецы, собираясь затянуть песню хором, начали "распеваться" с закрытыми ртами. Мало-помалу, почти неуловимо, оно переросло в нестройный гул, в котором уже можно было выделить некоторые, пусть пока нечеткие, глуховатые, но слоги. Губы девочек двигались строго синхронно, хотя и практически незаметно. Они с нарастающей быстротой все время повторяли на каком-то совершенно неизвестном языке нечто вроде заклинания типа "ФУЛМЕН, ФУЛМЕН, ФУЛМЕН".

Замок содрогнулся от фантастического по силе удара грома. Вдоль человеческой цепочки вихрем проскочил огненный шар. Все люстры разом погасли.

В наступившей темноте хор продолжал бубнить: "ФУЛМЕН, ФУЛМЕН..." Небо снаружи словно разметало в стороны густыми сиреневыми снопами. Второй огненный шар прокатился вдоль нескончаемой ленты, составленной из десятков и десятков голоногих девчонок, чьи лица с закрытыми глазами светились неземным блаженством. Жоаким с трудом сдержал готовое сорваться с губ восклицание изумления, – со всех близняшек в один миг слетели волосы.

Вернулся Уго. Он привязал на грудь лампу, а в правой руке держал нечто, напоминавшее громадный меч, который он, должно быть, изъял из коллекций оружия в одном из помещений замка. Его продолжало обуревать желание любой ценой разорвать цепь близнецов, а посему он подошел к паре девчат и обеими руками замахнулся своим страшным оружием.

Уго опустил его изо всех сил в промежуток между ручонками. Сверкнула ослепительная искра, и меч, как показалось, отскочил к самому потолку. Уго же повалился навзничь. Его лампа медленно подкатилась к ногам Жоакима.

Биолог, трясясь от охватившего его ужаса, подобрал её и направил пучок света на человека без ушей. Молния поразила того насмерть, и он лежал, жутко оскалившись, с вылезшими из орбит на почерневшем лице глазами.

Марта вдруг принялась кричать что было мочи, не замолкая ни на минуту, возможно, стремясь развеять своим пронзительным воплем весь этот кошмар, как гасят пожар пенистой струей из шланга. Ее протяжный вой закончился на высокой, уже нестерпимой для человеческого уха ноте, оборвавшись икотой. Она, шатаясь, упала в объятия полуобезумевшего от испуга ученого.

Снова зажегся свет. Люстра, мигнув несколько раз, наладилась.

Близнецы по-прежнему безостановочно двигались мелкими шажками. Их лишенные волос головки сверкали от дождя, попавшего на них, несомненно, при пересечении террасы. Голые ножки оставляли влажные следы на каменных плитах пола. Жоаким в ужасе отпрянул при одной лишь мысли, что дождик-то снаружи, радиоактивный. Головы-кругляши детишек начисто лишились глаз, ушей, ртов. Теперь они представляли собой просто шары, завернутые в оболочку из ровной и гладкой кожи. Девочки превратились в одноликую толпу, – у них исчезли даже руки. Мягкие их части вросли друг в друга, образовав единое, длиннющее и без каких бы то ни было стыковок туловище змеи. Ускорившийся процесс клеткообразования интегрировал всех близняшек в один организм. Произошла воистину фантастическая метаморфоза как результирующая из молнии, яда, плоти умершей девочки и ещё сотни биохимических случайностей, в результате которой на свет появилось совершенно новое существо.

Жоакиму претило смотреть на дальнейшее развитие этого процесса. Чудовищность происходившего убила в нем любые проявления научной любознательности. Он увлек за собой Марту, вытолкнув её в коридор, и заперся с ней в лаборатории.

Надрывался телефон, причем, наверняка уже давно, поскольку разбушевавшаяся гроза его заглушала. Ученый, проводив хозяйку замка до кресла, куда она бессильно рухнула, снял трубку. Сказал:

– Да?

На другом конце провода кто-то затараторил на том самом динамичном языке, который он так и не научился понимать.

– Перейдите, пожалуйста, на венерианский, – попросил он. – У телефона Жоаким.

Ему пришлось напрячь все свои голосовые связки, чтобы перекричать адский шум грозы. На звоннице из-за разгулявшегося не на шутку ветра одновременно гудели все колокола.

Отовсюду доносился звон разбившихся оконных стекол и грохот с силой распахиваемых дверей.

Собеседник Жоакима замолк на минуту, затем спросил:

– Могу я переговорить с шефом?

– Марта нездорова, – ответил биолог.

– Сильно?

– Э-э-э... не очень. Это всё нервы, гроза...

– Да, и неслыханной, притом, силы. Молнии будто избрали замок своей целью – так и бьют в него. У вас там, наверху, всё в порядке?

От этого человеческого, полного доброго участия голоса на душе у Жоакима как-то полегчало.

– Уго погиб от молнии, – сообщил он. – Я... может, было бы лучше забрать нас отсюда. А то находиться тут становится просто невыносимо.

– Это в такую-то непогоду? Да это же равносильно самоубийству, старина. Ветер живо перевернет... Постойте! Вы сказали, что Уго...

– Погиб, – повторил ученый.

Внезапно с оглушительным треском вспыхнули яростным пламенем все окна, электросеть вторично вышла из строя. Шум был настолько сильным, что Жоаким даже толком не услышал его. Ему показалось, что барабанные перепонки не выдержали нагрузки, и ученый плашмя упал на пол.

Некоторое время он пролежал в этом положении, прикрыв голову руками. Наконец до его слуха стали доходить неясные шумы. Что-то слабо зашевелилось совсем рядом. Он страшно перепугался и принялся на ощупь разыскивать потерявшуюся в суматохе лампу. Осветил снопом света участок вокруг себя. Звук, оказывается, исходил от скрежетавшей по каменному полу болтавшейся на шнуре телефонной трубки. Он приложил её к уху, произнеся несколько раз подряд: "Алло!" Но его попытки восстановить связь успехом не увенчались.

Биолог взглянул на Марту. Молодая женщина лежала в кресле неподвижно. Выглядела как покойница. Потрясенный Жоаким принялся щупать пульс. Убедившись, что она жива, ученый облегченно вздохнул.

– Оставайтесь на месте! – приказал он. – Я сам займусь всеми проблемами.

Но какими именно? Он куда-то побрел, сам не зная толком зачем, постоял в нерешительности, наконец, вроде, принял какое-то решение.

Найдя зажигалку, он задействовал три старых-престарых керосиновых лампы. Затем, подхватив заброшенный Мартой в угол по возвращении в замок чемодан, напихал туда кое-что из своего личного гардероба, а также несколько платьев из числа находившихся в комнате молодой женщины.

– Уходить, – шептал он, как заклинание. – Немедленно прочь отсюда.

Биолог обежал взглядом шкаф, где при низкой температуре хранились образцы тканей, взятых в свое время Мартой у дочки. Вытряхнув из чемодана часть белья, чтобы освободить место, он все же подошел к холодильнику и, малость поколебавшись, открыл его, вытащив несколько пробирок.

Но его тут же стали одолевать сомнения. Что-то было явно не в норме. Они были теплыми! Присмотревшись повнимательней, ученый состроил гримасу. Под давлением газов вылетели пробки. А все содержимое, судя по запаху, прогнило. Тогда он решительно забросил их вовнутрь холодильника, так и не решив для себя: опечалило ли его это открытие или же, наоборот, освободило от тяжкого бремени на душе. В любом случае одно было ясно: этому дьявольскому эксперименту впредь не бывать.

Набросив на плечи Марты манто, он взял её за руку. Молодая женщина покорно встала, не произнося ни слова. Подхватив чемодан, он увлек её за собой. В подражание бедняге Уго он приладил лампу на груди.

В зале для стражи все так же неутомимо ползала змея с человеческой кожей. Она достигала теперь в толщину тридцати сантиметров. Выглядела бесконечной, вползая в одну и исчезая в другой двери. Исстеганное дождем чудище оставляло за собой мокрый след, стирая когда-то расписанные девчонками мелом на полу классы.

– Осторожно, Бога ради не дотроньтесь до нее! – предупредил Жоаким.

Он помог Марте перешагнуть через монстра, и его сердце буквально замерло, когда длинное манто Марты слегка коснулось "животного".

Влажная шкура последнего вздрогнула от этого контакта. Несколько метров этой длинной телесной кишки покрылись рябью.

– Вот и всё, что осталось от них, – тихо прошептал Жоаким. – Они все взаиморастворились друг в друге, и только Богу известно, какая таинственная жизнь оживляет это...

Он так и не нашел определения змееобразному страшилищу. Заметив, что разговаривает сам с собой, ученый в недоумении пожал плечами.

Жоаким подтолкнул Марту к лабиринту, который выводил к фуникулеру. И в этот момент в сознание закрались две ужаснувшие его мысли: найдет ли он без Уго дорогу и как справится с гигантскими пауками-стражами?

Тем не менее биолог продолжал решительно шагать вперед, поскольку полагал, что все равно ничего более отвратительного, чем то, что осталось позади, он уже не встретит.

Он попытался выведать у Марты хотя бы крохи сведений относительно маршрута, которым предстояло следовать. Но та выглядела абсолютно невменяемой. Она просто плелась за ним, как робот. К счастью, Жоаким вскоре разобрался, что не нуждается ни в чьей помощи. После многократных прохождений тропа была достаточно проторена предшествовавшими поколениями. Так что вполне достаточно было присматриваться к внешним признакам, свидетельствовавшим о том, что ту или иную галерею посещали чаще, чем другие, и избегать тех, где, на первый взгляд, нога человека почти не ступала. Впрочем, определить это не составляло большого труда, так как в последних скопилось намного больше грязи.

Что касалось пауков, то от вида первого из встреченных Жоаким шарахнулся на полметра назад. Но не по причине опасности с его стороны, а потому что уж очень неприглядным был его труп – груда расколотых и пустых внутри лап, как от выеденного лангуста.

Сдерживая отвращение, ученый прошел мимо опустевшей клетки, в которой висела теперь уже бесполезная цепь. Его подошвы кромсали остатки хитинового панциря. В подобном же состоянии оказался и второй гигант, затем – третий, как и все остальные. Уж не порезвились ли тут близняшки?

Ученый ускорил шаг, Твердо вознамерившись залечь и никуда больше не рыпаться после того, как достигнет мостика фуникулера. Там он будет терпеливо поджидать спасателей снизу, которые, по его разумению, должны будут вскоре обеспокоиться его молчанием и подняться к замку для выяснения причин этого.

Он постарается увезти Марту в другой уголок универсума и принять все меры к тому, чтобы она забыла о пережитых на Земле ужасах.