Текст книги "Антихрист (СИ)"

Автор книги: Стас Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Часть 2

Глава 8. Искупление

– Маркуша, будь добр, повтори-ка этого красненького, – причмокнув толстыми губами, попросил огромный, как борец сумо, уже немолодой клиент из постоянных. Кроме него, разместившего свои необъятные телеса сразу на двух барных табуретах, за стойкой никого не было. Разве что в дальнем углу, уткнувшись лбом в столешницу, в тени храпел накидавшийся вискарем парень, целый час плакавшийся Марку про то, какие бабы сволочи, и порядком его доставший. Через танцпол, составив вместе два стола, сидела дюжина мужчин и женщин от двенадцати до примерно пятидесяти лет – клиенты расположенной неподалеку от бара гостиницы для геймеров с полным погружением. Антишумовая завеса была отключена, однако компания, наверняка клан в полном составе, была пока тихой. Что неудивительно. После недели или двух, безвылазно проведенных в игровом коконе, повытаскивав катетеры, калоприемники и иглы подачи питательного раствора, эти люди бледными тенями всегда тянулись в бар, где начинали накачиваться питательными энергетиками, постепенно восстанавливая силы. Скоро прочухаются, перейдут на этанол и начнут шуметь, обсуждая игру, но пока можно не обращать на них внимания. Больше в баре никого не было. Весь персонал – это Марк в черной футболке, джинсах и красном фартуке и бот-официант – пара манипуляторов, ездивших под потолком по сложно-переплетенным канавкам-напрявляющим.

Марк взял стакан, налил воды, поставил перед отрубившимся клиентом и, вытащив из кармашка фартука пузырек, капнул в стакан расщепитель этанола. Этот несчастный Ромео уже два дня безвылазно торчал в баре. Напьется, поплачется, вырубится, примет расщепитель, придет в себя и снова начнет нажираться.

Выполняя заказ, Марк нашел среди рядов из сотен бутылок с алкоголем нужную, с этикеткой надписанной «наливка» и рисунком вишенок. Бутылка, как и все остальные на полках, была точной копией бутылки из конца двадцатого, начала двадцать первого веков. Содержимое по рецепту также насколько это было возможным повторяло оригинальный напиток и даже по запаху казалось Марку сивухой.

– Петрух, ты уверен? Это ж, по-ходу, спиртяга с соком.

Петр Андреевич Горбунок, некогда авторитетный физик, а ныне учитель старшей школы, расплылся в улыбке:

– Тоже была такая мысль. Но вкусная, зараза.

Шел уже четвертый месяц, как Марк работал в этом баре, и пятый, как он освободился после двух с половиной лет, проведенных в тюрьме строго режима в одиночной камере. После суда, бывшего лишь формальностью, он отправился в тюрьму с настроением «а, пофиг». Через неделю изоляции понял, что попал в ад. Камера три на два, безмолвная прогулка один час в день в хороводе с угрюмыми убийцами под маленьким квадратиком голубого неба и возможность раз в неделю заказать распечатку одной художественной книги из списка одобренного Иджисом – все, что у него было в течении всего срока заключения. Если исправительный трудовой лагерь был пряником, то тюрьма оказалась кнутом. Уже через неделю Марк готов был лезть на стену, через две биться об нее лбом. Через два месяца появились мысли о суициде. Если б не глазок камеры, неусыпно бдящий за ним, и уверенность, что здесь никому не дозволено умереть раньше окончания времени заключения, Марк был не уверен, что не попробовал бы наложить на себя руки. И его срок был одним из самых низких среди всех заключенных – накинули-то всего год за два эпизода взлома и больше дать не могли. Каково же так жить десять-двадцать лет или даже всю жизнь без возможности перекинуться хоть с кем-нибудь словом? В стеклянных глазах шаркающих впереди и позади заключенных он сразу увидел ответ – эти люди уже мертвы. Заключение полностью измотало, сломило, уничтожило их.

Освободившись, Марк поклялся себе, что никогда не вернется в тюрьму. Ну его к черту Всевышнего, сеть, азиатов, войну, хактехников. Пусть этот мир сгорит в огне, лишь бы снова не попасть в в камеру три на два. Иджис отлично справился с задачей показать, что значит быть отвергнутым социумом. Ему удалось выдрессировать азартно гонявшегося за его секретами парня. Не сломал, но сломил.

Поискав, но так и не найдя Ибрагимова, которого не видел ни разу с тех пор, как за ним закрылись двери суда, Марк начал устраивать свою жизнь. Вакансия бармена – вымершая профессия – не слишком-то его привлекла поначалу, зато заинтересовало расположение бара – вдали от мегаполисов. Война с азиатами продолжалась и все еще была тайной для большинства обывателей, но некоторые уже начали подозревать, что перебои с поставками энергии, выкинутые в сеть боевые скрипты и очень искусно разработанные и подробно описанные методики конспирации, не могли быть делом рук одних лишь хактехников. За всем этим должна стоять намного более могущественная сила.

Марк здраво рассудил, что пока по новостям не объявят о победе над азиатами, от городов лучше держаться подальше. Так и оказался он в глухом местечке на постепенно разрушающейся трассе между Петроградом и Москвой. Из четырех полос регулярно ремонтировали только одну, трафик был никакой, и кроме этого бара и гостиницы в лесу за трассой, на десять километров вокруг не было ни единого здания.

Разве на этом можно что-нибудь заработать, откуда здесь клиенты, удивлялся Марк, глядя на двухэтажную пластиковую коробку с неоновой вывеской в виде электрогитары и названием Хард-Рок. А зайдя внутрь, понял, что это место не для всех и что в некоторых кругах оно обязано иметь статус культового.

Настоящий Харли-Дэвидсон слева от входа, справа Тандерберд с открытым капотом и изумительно сложным движком внутреннего сгорания. Десяток столов, танцпол, сцена с акустической ударной установкой, гитарами – электро– и акустикой, – огромные динамики и стойка с микрофоном со шнуром. У стен игровые автоматы – с азартными и обычными, развлечься, играми. Тир с пневматикой! Бильярдный стол. На стенах фотки машин и часы – механические, с прозрачными корпусами, позволявшими разглядеть сложность конструкции этих устройств. Телевизор на стене над бутылками с алкоголем был именно телевизором. Двухмерным! Даже манипуляторы бота-официанта были похожи на манипуляторы робота, и никто не пытался обтянуть их искусственной кожей. Не бар, а музей механики и культуры конца двадцатого, начала двадцать первого веков. И стилизация под старину была выполнена искусно и с любовью. Неудивительно, что им потребовался живой бармен. Бот за стойкой только испортил бы впечатление от этого места. Места, в которое Марк влюбился сразу и навсегда.

Вот здесь я хочу жить, решил Марк, направился к ожидающему его хозяину заведения и получил работу. Бывший зэк за стойкой, отсидевший в настоящей тюрьме, очень неплохо дополнит образ этого заведения, решил владелец и оказался прав. Второй и ночной бармены хоть и выглядели как настоящие байкеры, но были слишком добродушными. Тогда как Марк полностью соответствовал образу сурового и жесткого хозяина придорожного заведения где-нибудь в американской глубинке и пару раз даже доставал из-под стойки биту, чтобы утихомирить разбушевавшихся клиентов и остановить возню, которую многие принимали за смертоубийственную драку и поднимали истеричный вой.

Поселился парень в одном из гостевых домиков на берегу озера, содержавшихся владельцами гостиницы для персонала. И даже начал засматриваться на симпатичную и пугливую системщицу, обслуживающую коконы игроков. Девчонка тоже была из геймеров, но умеренных, и хоть ее поначалу страшило тюремное прошлое Марка, в последнее время она уже не убегала при виде «свирепого» зэка, способного размозжить битой чью-нибудь черепушку. Неклюдов был без понятия, от кого пошел такой слух, и он ни разу никого не бил, тем более битой, однако благодаря этой легенде его смены всегда проходили спокойно.

Марк плеснул в пустой стакан наливки. Едва Горбунок коснулся стакана, по его стенкам по кругу побежали рекламные слоганы. Причмокнув, поднял стакан ко рту, невольно покосился на телевизор над полками и, выпив, скривился так, словно попробовал на вкус мочу.

На всякий случай Марк поднес горлышко бутылки к носу. На запах прежняя подслащенная сивуха.

– Марк, друг мой, сделай мне одолжение, – указал Горбунок на телевизор, – убери эту дрянь.

Неклюдов обернулся: с экрана вещала Матриарх. Очень красивая женщина лет сорока, с чуть полноватым вдохновенным лицом, покрывавшем голову платком и черной сутане, расписанной замысловатым узором из полумесяцев, звезд и крестов – чем-то средним между аскетским монашеским платьем и парадным богатым одеянием мусульманских мул.

Звук был выключен, но что именно говорила Матриарх, было ясно без слов. Каждый вечер сия дама появлялась в своем шоу и хорошо поставленным голосом с помощью методов нейро-лингвистического программирования убеждала свою паству быть счастливой, смиренной и великодушной. Этакий ежедневный сеанс групповой психотерапии и легкого внушения. И стоило кому-нибудь заинтересоваться очень интересным и чувственным лицом этой женщины, прислушаться к ее словам, как его проблемы отступали, и на него словно бы сходила божественная благодать. Красивое лицо, харизма, поставленный голос, живой ум и способность к самоиронии делали эту женщину идеальным кандидатом на роль посла Господа на грешной Земле. Малышня видела в ней добрую мать, подростки – авторитетного учителя, мужчины – понимающую жену, женщины – верную подругу, старики – любящую дочь. Неудивительно, что ежедневные речи Матриарха выслушивали миллиарды человек. Они были зависимы от нее, они подсели на нее. Матриарх стала для них наркотиком.

Пока Марк вспоминал, где пульт, Горбунок ворчал:

– Эта дрянь не понимает, что творит. Наука от Сатаны, ибо пытаться познать суть материи мира есть ни что иное как пытаться вскрыть грудь Господа, дабы лицезреть внутреннее устройство его. Но Господа нельзя познать, его нужно просто принять, – процитировал физик. Он один из немногих понимал, кем управляется САС и кто стоит за спиной порицающей науку Матриарха. Горбунок единственный поверил Марку, когда тот честно ответил, за что его упекли в тюрьму. – Тьфу! Я еще понимаю, почему Иджис ограничивает генетиков – иначе они такого б могли наворотить… Но чем ему помешал мой токомак? Какой вред от термоядерного синтеза, дармовой энергии? У меня были надежные результаты! Уже все работало, оставалось оптимизировать технологию, и все! А нашу лабораторию взяли и прикрыли, заставили подписать отказ от дальнейших исследований. Ну как так?! И они еще собрались на Марс. Да что они там будут делать без энергии?

– А Солнце? – спросил Марк. Нашел наконец пульт в фартуке и принялся переключать каналы.

– А песчаные бури? Некоторые длятся месяцами!

– Ядерная энергия?

– Будут использовать ее. Но какой смысл тащить на другую планету тонны опасного и грязного топлива и стоить допотопные генераторы, если можно обойтись одной экологически чистой установкой?

Неклюдов пожал плечами:

– Петрух, ты же понимаешь, что вашу лабораторию прикрыли, чтобы у вас ничего не получилось. Чтобы ваша разработка даже в теории не могла попасть к азиатам или арабам.

– Ага, лучше сожжем дом, который мы строили, чтобы соседи не увидели, как мы его строили и не могли построить такой же. – Горбунок всплеснул руками. – И это в середине двадцать третьего века! – Он резко выпрямился. – О, бокс! Оставь!

На экране два тяжеловеса в шлемах со стеклянными забралами мутузили друг друга толстенными перчатками.

– Это не бокс, а бой на подушках, – презрительно скривился Марк, но все же отложил пульт. – Настоящий бокс закончился ближе к концу двадцатого века. Тогда мужики были по-настоящему крутыми. Знали, что на ринге могут покалечить и убить, и все равно выходили драться. Черт, в двадцатом веке даже правители были что надо. Гитлер, Сталин – наимощнейшие дядьки, легенды. После них пошли одни соплежуи и актеры.

– Правду глаголешь, отрок, – улыбнулся Горбунок. – Плесни-ка мне еще…

Входная дверь резко, словно ее открыли с пинка, хлопнула о стенку, зазвучали громкие мужские голоса. Из короткого коридорчика в бар ввалилась троица парней. Молодые, крепкие, пьяные и наглые. При их появлении геймеры притихли и уставились на вновь прибывших, явно ожидая неприятностей.

Осмотревшись, троица подошла к стойке.

– Слышь, парниша, – развязно, чуть растягивая слова обратился к Марку, видимо, их лидер, – где здесь сортир?

– На улице под любым кустом, – грубо ответил Марк, наливая съежившемуся Горбунку наливку.

– Тебе чо, впадлу пустить нас к унитазам?

– А тебе чо, впадлу вежливо попросить?

Троица, столь сильно напоминавшая своим поведением блатовавших заключенных из Сахары, опешила. Привыкнув всегда добиваться своего напором и наглостью, они не ожидали получить отпор от какого-то бармена.

Один из троицы прищурился:

– Чего такой дерзкий? Можешь плохо кончить. Знаешь где?

– В канаве, что ли? – иронично повел бровью Марк. – Все может быть. Зато я точно знаю, где кончите вы. Недавно оттуда выпустили.

Парни все поняли правильно. Переглянулись, один из них стащил со стойки стопку салфеток, и все трое направились к выходу.

– Вот уроды, – хмыкнул Марк, доставая новую упаковку салфеток.

Горбунок, сидевший до того съежившись и стараясь, правда, безуспешно, выглядеть незаметным, выдохнул и опрокинул стакан в рот.

– Да, друг мой, тяжелый у тебя характер. Чуть на ровном месте не устроил драку.

– Под таких нельзя прогибаться ни на сколько, – пояснил Марк. – Один раз уступишь в чем-то, в любой мелочи – посчитают слабаком и будут давить все сильней и сильней. Нужно сразу ставить их на место.

– Но из-за туалета…

– Не из-за туалета. А из-за отношения. Я бы пустил, если бы вели себя прилично. А такие все обоссут. Могут даже стены дерьмом измазать. Они так, типо, метят территорию. Поверь мне, Петруха, я с этой породой…

Дверь на улицу снова чуть приоткрылась, донеслись звуки потасовки – вскрики, охи, что-то упало и разбилось, – дверь захлопнулась, все стихло.

– И когда таких вынуждают отступить, у них появляется сильное, прям непреодолимое желание доказать самим себе, что они не лохи, – неспеша произнес Марк и достал из-под стойки биту. – Для них самый простой способ доказать себе, что они не лохи, это избить какого-нибудь лоха. Такой вот парадокс. – Нырнув под столешницу, Марк толкнул низенькую дверцу и вылез в зал. – Петр, присмотри здесь.

Геймеры все как один уставились на спешащего к выходу бармена. На лицах мужчин и женщин вместе с тревогой читалась зависть. Это в игре они были могучими воинами с огромными мечами и дубинами и могли косить врагов направо и налево. В реальности троица обдолбанных чем-то – алкоголем, Конопливитом или, скорее всего, всем вместе – молодчиков перепугала их одним своим присутствием.

Черт, думал на ходу Марк, скоро вся гостиница узнает, что бармен из Хард-Рок опять кидался с битой на людей. И что он, возможно, кого-то даже покалечил или убил. Черт! Надо будет сегодня подойти к системщице и объясниться. А то эти задроты окончательно порушат его репутацию. Достало, что все в гостинице шарахаются от него как от буйно-помешанного.

Потянув дверь, набрав полные легкие воздуха, Марк выскочил в летний знойный вечер на узкую стоянку вдоль трассы, готовясь криком остановить драку, – и выдавил из себя лишь невнятное «э-э-э-э».

Перед ним на бетонной площадке в окружении осколков бутылки лежал, свернувшись калачиком и держась за голову, Ибрагимов. Троица парней азартно и зло запинывала Рустама ногами, но тот и не думал сопротивляться.

Перехватив биту за концы, держа ее перед собой, Марк со спины налетел на ближайшего противника. От мощного толчка в спину, тот перелетел через Рустама и проехался лицом по бетонной крошке и камешкам. Разворачиваясь, Марк ногой пробил сбоку по колену второму парню, перехватил биту для удара и махнул ей перед лицом третьего. Ударный конец биты просвистел в миллиметрах от кончика носа парня. Тот дернулся назад, шлепнулся на задницу, нелепо перебирая руками и ногами, отполз подальше и, вскочив, побежал к машине. Сработал стадный инстинкт, и оставшаяся парочка также побежала и похромала за своим.

Угроза насилия и демонстрация способности исполнить эту угрозу намного эффективнее самого насилия – так объяснил ему Рустам. Пока что действовало на всех.

Когда старенький помятый джип загудел электродвигателем и сорвался с места, Марк протянул Рустаму руку, помогая встать. Нужно было что-нибудь сказать, и первое, что пришло в голову, было:

– Не знал, что тебя можно вырубить бутылкой.

Ибрагимов встал, под просвечивающей под короткими волосами коже не было ни царапины, ни капли крови. Потом Рустам сделал то, чего Марк ждал от него меньше всего, – раскинув руки для объятий, он разрыдался.

Глава 9. Друг

– Никогда бы не подумал, что ты начнешь пить, – сказал Марк, наливая из-под крана уже четвертый стакан пива. Первый Рустам выдул залпом, второй прикончил в два захода и только затем сбавил обороты.

– Приходится, – пробурчал Ибрагимов. – Эта штука у меня в голове… Только так хоть немного прихожу в норму.

Близилась полночь, и все посетители разошлись по домам, кроме дрыхнущего за стойкой парня. Был понедельник, новых клиентов не ожидалось, и от беседы никто не отвлекал.

Рустам несколько изменился. Из-за переизбытка в крови женских гормонов его лицо округлилось, взгляд стал мягким, движения плавными, вокруг талии нарос жирок. Мышцы больше не бугрились под серой футболкой, волос на руках и торчащих из коротких шорт ногах заметно поубавилось, даже легкая щетина на лице стала реже. Но сильнее всего изменилось его поведение. От железобетонной стены уверенности, прежде окружавшей горца, не осталось и следа. Из горячего и вспыльчиво мастера боевых исскуств он превратился в неуверенного себе, забитого и запуганного мальчишку. Три года назад он был готов, будучи сильно избитым и скованным Стражем, продолжать драться со своим обидчиком. Теперь же спасовал перед тремя пьяными парнями – на вид уже взрослыми, но по поведению подростками, – когда те наткнулись на него у выхода из бара и попытались отнять у него бутылку виски.

Если бы попытался отбиваться, было бы хуже, пояснил Рустам.

– Когда освободился, я пытался тебя найти, – сообщил Марк. – Но твой соцаккаунт уже давно неактивен.

– Я сам не хотел, чтобы меня кто-нибудь искал. Я поставил мимикратор, нанял дропа – какого-то алкаша из глуши, и мы обменялись идентификаторами. Теперь я для всех Антон Коробейников. А Антон Коробейников это Рустам Ибрагимов. Был им.

– Был? – не понял Марк.

– Ага. Когда срок договора истек и я попытался вернуть личность, оказалось, что мой двойник утонул, никто его так и не нашел. Так что Рустам Ибрагимов теперь мертв.

Брови Марка поползли вверх. На такие меры конспирации шли только когда дело совсем плохо. Обычно чтобы суметь свалить из САС в Независимые воды и избежать серьезных сроков в тюрьме. Либо для совершения преступления.

– О как, – только и смог произнести Марк. – Зачем все это?

– Я принимал Тэкс и выступал на боях. Промоутеры обычно проверяют участников, поэтому не хотел, чтобы всплыла инфа про гормональный чип. Они бы сразу поняли, что я на Тэксе. Могли и настучать властям и начать шантаж, чтобы я сливал бои.

– Что еще за Тэкс?

Рустам глотнул пива. Грустно улыбнулся.

– Ах да, ты уже сидел, когда он появился. Разве ты не заходил на форумы хактехников? Всевышний не все подтер про Тэкс.

– Так, пролистал пару страниц. Мельком, – признался Марк. – Я теперь законопослушный. Я скинул то, что узнал про Иджис, но мне никто не поверил. Доказательств у меня ноль, а каждый месяц какой-нибудь придурок объявляет, что взломал Всевышнего.

– Такая же хрень, – горько ухмыльнулся Рустам. – Мне никто не верит, что я втащил Стражу. Особенно сейчас, когда я такой… жалкий.

– Так что за Тэкс?

– Когда мне поставили чип, я начал искать способы отключить его. Или хотя бы снизить влияние на организм. Пробовал жрать тестостерон, но эта штука, – Рустам постучал по виску пальцем, – вырубает все гормоны извне. Его нереально удалить, нужен живой нейрохирург и специальный медицинский кокон. Таких на весь САС три штуки. А потом на черный рынок кто-то выкинул партию таблеток Тэкс и описание технологии их синтеза. Тэкс блокирует гормональный чип. Полностью. Это единственная штука, которая работает. Кроме староверов никто не смог разобраться, как их производить. Там все слишком сложно, связано с нанороботами, и нужно очень сильно модернизировать наши принтеры, чтобы они смогли печатать эти таблетки. Староверы пообещали оптимизировать технологию, и вскоре в твоей бывшей общине открылся филиал Корпуса Стражей. Прикрыли эту вольницу, половина староверов разбежалась. – Рустам разочарованно шмыгнул носом, показалось, что на его глаза навернулись слезы. – Думаю, ты уже догадался, откуда выплыл этот Тэкс.

– Азиаты? – на всякий случай уточнил Марк. Взял стакан и принялся наливать себе пиво.

– Они самые, – кивнул Рустам. – В общем, когда люди поняли, что Тэкс работает, его буквально смели. Мне удалось достать всего одну упаковку. Ради нее я продал все, что имел. Но таблеток хватило всего на год. И все, больше их нет. Всевышний вымел из сети почти всю информацию о нем. Теперь Тэкс городская легенда. А я, – он развел руками, – просто никакой. Я даже боюсь разозлиться. Если выделится адреналин, меня начинает всего коротить – это похоже на эпилептический припадок. Все, что мне хочется, это постоянно жрать, плакать и смотреть медиа-программы. Тренировки? После легкой пробежки я выдыхаюсь. Собраться, сконцентрироваться? Не, это не ко мне. Вечно отвлекаюсь, начинаю думать о постороннем. Мотивации нет никакой. Зато у меня повышен уровень окситоцина, и я теперь всех и все люблю, особенно что-нибудь миленькое и розовенькое. Ну, хотя бы начал легко сходиться с людьми. И самое стремное – у меня недавно встал на мужика.

– Мда, – только и смог ответить Марк. Глотнул пиво.

– Я помню, каким был. Сейчас, когда смотрю в зеркало, начинает тошнить. Лучше бы меня сунули в клекту или убили. Потому что так жить нельзя. Я больше так не могу, не хочу.

Ибрагимов снова шмыгнул носом. Залпом допил пиво и протянул пустой стакан Марку.

– Почему не пытался найти меня раньше? – спросил Неклюдов. – Я даже не прятался. Я сразу подредактировал обязательный соцаккаунт и указал, где меня искать. Мог хотя бы письмо чиркануть.

– Да, я видел, что ты освободился, – признался Рустам, принимая полный стакан пива. – Просто не хотел появляться вот таким. Еще была надежда отыскать Тэкс. Но сейчас весь Тэкс – подделки. – Он выпрямился и с надеждой уставился на Марка. – Я понимаю, что все, что случилось со мной, это моя вина. Ты пытался меня отговорить, я не послушался – вот расплата. Но… я пробовал уже все: нанимал лучших хактехников, искал покупателей Тэкса, размещал объявления о покупке. Все бесполезно. Осталось последнее – я должен бежать в Азиатский союз. И мне нужна помощь.

Поперхнувшись пивом, Марк закашлялся. Сиплым голосом спросил:

– Во время войны? Думаю, сейчас проще попасть на Марс. И с чего ты решил, что азиаты ждут тебя? Ты гражданин государства, с которым они в состоянии войны. Тебя сразу пристрелят как диверсанта или шпиона. Это если произойдет чудо и ты сумеешь проскочить границу. Скорее всего, тебя отловят в нашей приграничной зоне. С мимикратором и левым идентификатором ты снова отправишься в Сахару или Северный полюс. Не, это бред.

Ибрагимов словно весь сдулся. Уткнулся взглядом в стакан.

– Значит, не поможешь?

Марк стукнул краем полупустого стакана по стакану Рустама. Сказал:

– Рад тебя видеть. И за мной должек. Целая жизнь. Поэтому я точно не собираюсь помогать тебе покончить со своей. – Он достал с полки бутылку водки, поставил на стойку две стопки, плеснул в них алкоголь. Печально вздохнул: – Мне так здесь нравиться. Только начал обживаться, даже планы на семью появились. Черт! Ты точно не хочешь подождать, пожить здесь? Раз технология синтеза Тэкс появилась в сети и он пользуется спросом, значит, его производство будет налажено. Обязательно. Это закон рынка.

– У меня осталось мало времени. Не больше года. Мозг пластичен и постепенно перестраивается под текущий гормональный фон. Перемены в личности и модели поведения закрепятся навсегда. Даже если потом отключить чип, я никогда не стану полностью прежним. Я много читал об этом.

– Вот как? Не знал. Ну ладно, тогда, – Марк набрал полные легкие воздуха, поднял стопку, – прощай спокойная жизнь и Хард-Рок! – Он выпил, сморщился и поспешно запил пивом отвратный вкус водки. – Значит так. Бежать к азиатам слишком опасно, но бежать к ним необязательно. Они уже здесь, на территории САС. Поэтому поступим так: вычислим кого-нибудь из них, повяжем и расспросим про Тэкс.