Текст книги ""Vse poteriat i zanovo." (СИ)"

Автор книги: Станислав Радинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Радинский Станислав Вадимович
«Vse poteriat i zanovo.»

Мои ладони вспотели, честно говоря, я был взволнован, так как оказался в этом месте спустя несколько лет. Наркологический диспансер моего старого района, стены которого уже были покрыты полопавшейся плиткой, как в психушках, все та же ветхая мебель, старый протертый линолеум, который просто накидали кусками на пол рабочие, в желании быстрее свалить из этого нагоняющего ужас места. А то и верно, на кой черт государству вкладывать кучу денег в безнадежных и уже стоящих одной ногой в аду глупцов, коим когда-то был и я сам. Снова накатывает волна воспоминаний, которая захлестывает меня с головой в мой маленький мир.

– Андрей Юрьевич! Андрей?!

– Да, простите.

– Прошу Вас выйти и рассказать собравшимся свою историю жизни. Думаю, она многим поможет побороть своего злейшего врага.

– Конечно, милая моя.

Медленно встав с ветхого кресла, взятого из старого актового зала, я неуверенно зашагал в сторону стола, поставленного для меня двумя молодыми наркоманами. Покрашенные желтой краской стены были еле потрепаны временем. Тусклый свет пыльных ламп освещал лица присутствующих, их было порядка сорока, но только одно из них выделялось особой жизненной энергией, эта женщина, пригласившая сегодня меня сюда и давшая мне в былые времена хороший жизненный толчок, являлась куратором группы в реабилитационном центре. Усевшись за стол, я еще раз окинул взглядом мою аудиторию, волнение не утихало. Что я им скажу? Может банальность, вроде: "Жизнь прекрасна", "Что вы творите с собой?", "Вам еще детей рожать" и т.д. Они просят историю! А стоит ли? Они же могут меня не так понять, или того хуже встанут и уйдут на середине истории, приняв ее за вранье.

– Андрей. Будьте любезны рассказать нам все, даже самые мелочи в вашей жизни, которые повлияли на дальнейший ход событий. Как вы покинули стены этого центра и стали столь успешным человеком – все никак не унималась куратор.

– Хорошо. Меня зовут Андрей Хоцкий...

– Здравствуй, Андрей. – в один голос ответила аудитория.

– А это история моей жизни...

Глава 1 – Как и все.

Я был рожден в семье со средним достатком. Мы проживали в двухкомнатной квартире на окраине города. Мой отец, по словам матери, много пил и в скором времени исчез из нашей скромной жизни. Единственное что я помню о нем, так это постоянно задумчивый взгляд и некоторые теоретические высказывания, что-то вроде философии жизни. Конечно же воспитание одной матерью, которая работала ради меня и пыталась прокормить, сказалось на моем восприятии мира.

Еще со школьных времен мне пришлось искать себя во многих "профессиях": продавца побрекушек, билетов в кино и даже вора столовских пирогов для перепродажи их одноклассникам после обеда, что выглядит для меня, на данный момент, очень забавно. Моя мать умерла вскоре после окончания мною школы. После чего я не потерял надежду на хорошее будущее и поступил в химический институт Москвы.

Как вы знаете, половина из всех приезжих из-за "МКАДА" студентов остается работать и жить в столице ненадолго. Если вы не знаете почему, то я поясню. Во-первых, что касаемо поступления, то бюджетные и льготные места давно заняты всякими недоразвитыми людьми вроде меня, у которых нет родителей, есть болезни, инвалиды ну и прочая херь. Что же касаемо платных мест, то это всегда пожалуйста, как говориться: "Любой каприз за ваши деньги", а главное какие! От этих цен меня и до сих пор пробирает дрожь по телу. И это не от жадности, а от страха прогореть на сессии и слить мешок денег в сточную канаву. "Бюджетникам предоставляют общежитие" говорят платники "там так весело, тусовки и т.д." Что правда? Нет, я конечно понимаю что у вас квартиры в Москве и вы имеете все, к чему стремиться приезжий издалека студент. Но вам скучно! Так вот у вас какая проблема! Вам, ребята, очень видите ли скучно! Мне было необходимо платить за проживание в общежитии, да еще б пожрать чего купить не мешало. И как только я поступил в институт тут же смекнул, что стипендия в 1500 рублей в месяц меня не очень радовала. Да и вообще только за общагу 2300 рублей надо платить. Кто-то скажет для вас льготников есть социальная поддержка. Я конечно извиняюсь за такую наглость, но при потере кормильцев твоя поддержка составляет 5000 рублей в каждую половину учебного года. Во-вторых, если ты случайно поступил, но не заселен в общежитие – снимать квартиру не вариант, комнату с приятелем или незнакомкой – пойдет, но быстро надоест. Так что ребята, забудьте эти заношенные стереотипы "мы как москвичи", поверьте ваше показное состояние никого не удивит, а только заставят смеяться пуще прежнего. Видел кстати таких, которые ради нового телефона откладывали присланные родителями деньги на еду, а что "здоровая концепция" современной молодежи, которая совмещает сельский понт и здоровый образ жизни: откладываю – не жру, если только доширак соседа по комнате, не жру – худею, зато с мобилой последней версии. Я жил в общежитии и мне было невообразимо "весело". Когда 12 человек в одном блоке, куда входили три маленькие комнаты и сан.узел, размером 2х2 метра. Где каждый занимается какой-либо ерундой, где вонь, шум, всякие недоразвитые, которые сушат в комнате, где вы еще спите, свои волосы феном в 6 утра, так как им надо ехать на учебу, очереди в покрытую плесенью ванную комнату становятся обыденностью – появляется безразличие и ненависть.

Отвращение к одногруппникам, подъезжавшим к институту на крутых иномарках и говоривших что-то вроде "ну я купил", "ну я поставил в нее музыку" и т.д. а кто вы такие вообще, мать вашу? Очередной выскочка, который в жизни из себя ничего не представляет, но понимает прекрасно, что его пятая точка будет нежиться под лучами теплого солнца в кабинете рядом с отцом, человеком, который рисковал всем, чтобы добиться цели.

Что же делать парню, который после смерти матери остался один против всего мира, чтобы не сойти с ума и не остаться с голыми руками на улице? Одним словом я устроился на работу курьером в один интернет-магазин, потом менеджером по продажам, в этих стальных клетках для лохов, где бешенные штрафы и маленькие заработные планы, но деньги были жизненно необходимы и жизнь вроде бы как стала налаживаться.

Кое-что вспомнил из того времени. Уже который вечер я лежу в постели в раздумьях. Стоило ли вообще жить и стремиться к идеалу человека, имея перед собой только веру в задранную планку цели и раздутое по неизвестным причинам внутреннее эго. Думаю найти ответ на такой сложный вопрос поможет мне сон, в котором я посылаю все к черту и собираю все мысли воедино.

Проснувшись с утра, я понимаю, что сон срубил меня как шрапнель снаряда, не оставив и шанса на помыслы о добре и зле. Подчиняя себя течению я уже спускаюсь в метро, где как и каждое утро дежурят барыги, продавая разливной одеколон в красивых флаконах, и наряд полиции, разгоняющий бомжей по всему району из перехода. Зайдя в вагон сразу же уступаю место очередному недочеловеку с кислой рожей, который и не собирается поблагодарить за сделанное мною для него добро. Встал у дверей и мысленно проклинаю обладателей пластиковых социальных карт за их воспитание. А на самом деле, откуда нам знать, кто они такие!? Может они всю жизнь унижали и обижали людей, которые этого не заслуживали? Может те, кому мы уступаем места после трудного рабочего дня, были в свое время врагами государства или того хуже насильниками и ворами! Этого уже никогда не узнать, но если такое и было, то они , те кто бежит занимать места в общественном транспорте расталкивая всех по сторонам словно капитан университетской сборной по хоккею, а потом всем жалуется, что все болит и вообще инвалид (наверное на голову), унесут все тайны своего «правильного образа жизни» с собой в могилу.

Когда шел по переходу на кольцевую линию, то увидел интересную картину под названием «мне на всех плевать». Две женщины мучились со своими большими сумками, которые собирают переживающие родители своим детям в лагерь или общежитие, и что самое интересное из всей увиденной мною картины, то это то, что никто не то чтоб помочь, даже посмотреть в сторону бедняжек не осилил, пряча глаза в свой бесполезный мобильный. Если сказать кратко, помог тем двум женщинам спустить два здоровых баула вниз, ну хоть они поблагодарили и то, день прошел не зря. И так каждый день.

Стою в вагоне метро на линии, направленной в сторону работы, оглядываюсь по сторонам в поисках единомышленников, но встречаю усталые от жизни глаза людей, которые живут от зарплаты до зарплаты, которых уже достали коллекторы, выбивая угрозами долги по просроченным давно кредитам. Попробуйте оглядеться по сторонам, где обычно вы гуляете, работаете или просто проходите мимо. Вокруг одна реклама, внушающая нам то, что по сути своей не нужно и тем более не имеет ценность для нас. Те же газеты и журналы, диктующие нам моду и технологии, которые нам якобы жизненно необходимы для жизни в современном обществе. Религия, созданная как еще одна кормушка и борозда духовного правления массами людей.

Учеба моя продолжалась нудно, химию я конечно знал отменно, да и другие предметы по специальности тоже, но что касается общеобразовательных предметов, то у меня не было для них интереса и тем более времени. Поэтому мне пришлось расстаться с одногруппниками и институтом, закончив его с горем пополам ради дипломной корочки, на пятом курсе и уйти служить в великую армию России. Отслужив в ней, я вернулся на гражданку в звании лейтенанта. Как я служил рассказывать не буду, не удивлю уж точно, но то что могло литься – лилось, что могло сгореть – сгорело, что могло продаться – продавалось. Вернувшись, устроился работать инженером – химиком на крупное производство технических пластмасс и резины. Работал отменно, пытался сделать карьеру до директора завода, но все мы знаем поговорку: «Свято место пусто не бывает!». И следуя русской концепции, «все свои, да наши», на время об управлении предприятием пришлось забыть. Но в один «прекрасный» день в моей жизни произошли неистовые изменения.

Глава 2 – Время лечит.

Ровно в два часа ночи раздался звонок на мой мобильный. Взял телефон в руку и посмотрел на цифры не определившегося номера. Внутренний голос подсказывал, что что-то неладное должно случиться.

– Слушаю вас...

– Хоцкий Андрей Юрьевич? – задала вопрос дрожащим голосом собеседница.

– Да, это я... Вы что-то хотели?

– Андрей Юрьевич, это секретарь вашего отца, меня зовут Светлана.

– Отца!? – в недоумении переспросил я. Ведь мы с ним не виделись, а уж тем более и словом не перемолвились с момента его ухода от нас с матерью.

– Да. К моему сожалению, Юрий Михайлович сегодня вечером скончался.

– Да, но ... – от такой горестной новости пересохло в горле и сдавило легкие в области солнечного сплетения.

– Андрей Юрьевич, ваш отец попросил меня, перед смертью, сообщить вам о его кончине. Похороны состоятся в центральном храме, утром, через три дня.

Сердце мое сжалось из-за появления отца в моей жизни при столь плачевных обстоятельствах.

– Несомненно буду...– отяжелевшим от горя голосом произнес я.

– Еще Юрий Михайлович попросил вам кое-что передать, но это при встрече.

– Хорошо, тогда до встречи через три дня.

– Еще раз приношу свои извинения из-за нашего знакомства при столь печальных обстоятельствах. До свидания...

Закончив разговор, я достал сигарету из пачки. Поднес пламя к лицу, чтобы прикурить, но в этом ярком блеске пламени, на мгновение, я увидел как, якобы в этот момент, происходит последняя наша встреча с отцом, перед его уходом из семьи. Закурил. Пуская дым, подошел к кухонному шкафу с выпивкой. Достал початую когда-то бутылку добротного виски, налил в стакан, кинул льда и уселся в кресло. Мысли о прошлом, настоящем и будущем не оставляли меня в покое. Воспоминания, которые только больнее делали моей душе, пожирали меня и загоняли в угол моих самых ужасных кошмаров.

С самого утра я почувствовал тупую боль в своей голове из-за выпитой ночью бутылки виски. Так оно обычно и случается. Человек, по сути своей, очень слаб и при каждом, непредвиденно возникшем, препятствием пасует, жалеет себя и пытается заглушить горечь потери, либо поражения, алкоголем.

Собравшись с утра, в морально разбитом состоянии, я вышел на работу. Сегодня пятница, а это для меня теперь может значить лишь одно, то, что не дает мне покоя ночью и днем, похороны состоятся в это воскресенье. Закончив рабочий день, который прошел просто ужасно по причине тупых вопросов начальства по поводу моего настроения, я в очередной раз надрался до беспамятства и вырубился на кухне. Суббота прошла в делах. Я кое-как встал посередине дня, не имея желания поесть, собрался купить костюм на панихиду. Купив простой и строгий черный костюм, остановился на выборе алкоголя к этому вечеру, который сулил мне очередные раздумья в одиночестве. Мысли о знакомстве с близкими моему отцу людьми, коим я вряд ли являлся, засели глубоко в моей черепной коробке. В попытке думать о нашей с ними встрече меня сжигал изнутри интерес, и в то же время отталкивал страх быть лишним на завтрашних похоронах моего отца.

Наступило воскресное утро, которое для всех граждан моей страны ознаменовано как выходной день, но не для людей, что придут проводить моего отца в последний путь, и уж тем более не для меня. Сегодня будет много слез и горя на лицах сострадающих.

Выйдя из такси, одетый в черный костюм, я устремил свой взгляд на центральный храм. Архитектура храма завораживала, эти античные колонны, эти готические своды, которые словно под тяжестью веков решили склониться к проходящим мимо и скорбящим о потери людям и сказать им, так тихо, чтобы было еле слышно, практически шепотом, о том что жизнь полна скорби и страданий, однако прошлого не вернешь, а будущее можно изменить. И с этим приходится смириться, потому что как только подходишь к этим высоким монолитным стенам с бойницами, на состояние которых не повлияло даже время, осознаешь всю мощь, которую хотят передать во власть людям те самые нависшие своды. Врата храма были сделаны для того, чтобы держать оборону от врагов. Их толщина была примерно полметра, высота в районе пяти. Потемневший от времени и погодных условий дуб, из которого и были сделаны церковные врата, был украшен узорами из золота, которые создавали полную картину, в центре которой находился Иисус, несущий на себе огромных размеров крест, а вокруг него люди, животные, птицы и все те, кто присутствовал при последних минутах жизни до распятия.

Войдя в чуть приоткрытые врата, которые по мысленным ощущениям направляют тебя прямиком в ад, нежели в храм богослужения, становится неистово тяжело на душе. Люди убитые горем во всю показывают свое разочарование другим, в надежде быть, таким образом, не показчиками скорби, а людьми, в сердце которых покойный имел большую долю любви и понимания.

Войдя в храм, в нос ударил запах тлеющего ладана, вот я и на месте. По центру святыни на каменном, прямоугольном валуне, расписанным религиозной резьбой и украшенном золотым орнаментом, находился гроб покойного, сделанный из дорогого дерева и покрытый толстым слоем черного лака, внутренняя обшивка его сделана из белого шелкового материала. Позолоченные ручки, за которые будут нести гроб на кладбище, ярко блестели от зажженных свечей и лампадок. Венки, стоящие позади возвышения, были сделаны на заказ из дорогих, настоящих живых цветов. Фотография, на которой находился мой отец, была расположена строго по центру между венками. На ней он уже не был похож на того человека, что я помню из детства.

Я стоял недалеко от гроба, в надежде подойти и попрощаться с отцом после скопившейся возле него толпы. Бросив взгляд на толпу, мне было не тяжело заметить одну даму, которая по-настоящему была убита горем. Молода и прекрасна, с черными цветом, как и покрытый лаком гроб, волосами, одетая в черное, полностью закрывающее все платье. Эта девушка, на первый взгляд, которая выглядела максимум на тридцать лет, сжимала руку маленькой девочки. Это дитя еще не понимало, что произошло и по какой причине она и молодая незнакомка находятся среди собравшихся здесь людей, пустивших слезу ради чужого мнения о корыстных чувствах. Из-за огромного любопытства я двинулся в их направлении, но мне пришлось отложить свой интерес на второй план из-за наступления их очереди прощания с умершим. Подходя к возвышавшемуся над валуном покойному, незнакомка с неистовой любовью провела рукой по крышке гроба, которая закрывала ноги лежащего в нем, в великолепном черном смокинге, моего отца. Наклонившись к телу, незнакомка перестала плакать и поцеловала отца в лоб, потом немного приподнявши голову, почти шепотом, произнесла: "Почему ты меня оставил?". Приподняв девочку над покойным, чтобы та увидела лицо, тихонько заплакала и отошла за стоящие за валуном венки и фотографию погибшего. Я понял, что эта девушка была дорога моему отцу, как и он ей.

Настал мой черед прощаться, я подошел, положил свою руку на холодные руки отца, взглянул в его безжизненное лицо, и поцеловав в лоб, удалился в угол зала, в надежде что меня никто не будет пытать вопросами.

– Андрей? – подходя ко мне, с заплаканными от горя глазами, произнесла незнакомка.

– Да, мы знакомы?

– Светлана, я звонила вам ранним утром в пятницу и сообщила о случившемся.

– Прошу прощения, секретарь моего отца... Верно?

– Да.

– Я так понимаю, вы были очень близки с моим отцом. И ваше горе мне очень знакомо.

– Да, Юра помог мне выбраться из нищеты и найти работу. Помогал во всем, дал возможность получить образование, за все, что он для меня сделал, я буду до конца дней ему благодарна. В конечном итоге мы с ним полюбили друг – друга. А последний год для нас с ним дался очень тяжелым, эта болезнь...

Она заплакала и склонилась к моему плечу, в надежде получить утешение.

– Он был таким... – всхлипывая, произнесла любовница отца.

– Тише, тише! Все в порядке... – было начал я.

– Мама! – подбежала та самая маленькая девочка, лет пяти от роду, и уткнулась в ногу Светланы, как обычно это делают дети, когда стесняются, или бояться.

– Будь добра рассказать, что это за милое дитя? – с интересом спросил я при виде этого чудесного, находящегося в растерянности ребенка.

Вытирая слезы платком, который я медленно достал из кармана пиджака, Светлана приподняла ребенка на уровень своих глаз, чтобы мне было лучше видеть ее милое лицо.

– Андрей, это Кристина, наша с Юрой внебрачная дочь, твоя сводная сестра.

Вот это поворот событий, я, конечно, догадывался, когда их увидел, но узнав правду, я немного опешил.

– Пожалуй, я выйду на улицу подышать, если вы не возражаете, – произнес я, пытаясь немного придти в себя после шокирующей новости.

– Да, конечно, прошу понять и простить отца, за то, что он не смог тебя увидеть и сказать лично. Возьми это, твой отец просил отдать тебе его после прощания.

Дрожащей рукой Светлана достала из маленькой сумочки письмо в конверте и передала его мне.

– Спасибо, – только и смог ответить я взамен.

Развернувшись спиной к алтарю, я направился к выходу. Волна свежего воздуха заполнила легкие, как только я оказался на ступенях, ведущих из храма. Сделав десяток шагов, я уселся на лавку при церковном дворе. Открыл письмо, собрал мысли воедино, закурил сигарету и начал читать текст, написанный почерком моего отца, который мне известен по подписанным фотографиям детства в моем альбоме.

Андрей, сын мой, если ты это читаешь, то значит меня уже нет в живых. Болезнь подкосила меня еще год назад. Хочу извиниться за то, что я ушел из семьи и оставил тебя с твоей мамой. Поверь, на то были причины. Все же я всегда был рядом и помогал вам. Мне очень жаль твою маму. На ее похоронах я стоял в трех метрах позади тебя, видел твое горе, но был не в силах решиться подойти к тебе и заговорить. Прости меня, ведь каждый человек, смотря в глаза смерти, ищет прощения у тех, кого любит, но сделал им больно. Ты мой сын, ты мой наследник, теперь моя компания принадлежит тебе, имущество, деньги, все теперь твое. Моя внебрачная дочь Кристина еще мала. Будь с ней так же добр, как и с любым членом семьи, прошу тебя. Поддерживай ее и Светлану. На этой грустной ноте я с тобой прощаюсь и надеюсь, сын мой, что ты все в этой жизни сделаешь правильно. Света введет тебя в курс дела и поможет осознать то, с чем теперь тебе придется столкнуться. Запомни "Все потеряв, можно добиться заново". Прощай и прости.

С любовью, твой отец.

Прочитав письмо, я небрежно сложил его и поместил во внутренний карман пиджака. Теперь мне предстояло о многом подумать. Мысли, собранные воедино до прочтения мною письма, написанного моим покойным отцом, были как четкая система механизмов, а теперь, узнав много интересных фактов стали хаотично курсировать в моей, и без того не спокойной, голове. Компания, созданная моим отцом теперь принадлежит мне, я ,конечно, слышал, что мой отец из тех людей, что добились высокого уровня в жизни и были обеспеченны всем необходимым. Однако я до сих пор не могу поверить, что получаю самое желанное в своей жизни, да и в жизни многих людей, то, что мне досталось не за заслуги, а по трагической случайности.

Так я просидел еще с четверть часа, но выходящие из церковных дверей люди заставили отвлечься от нагнетающих мыслей и сфокусировать свое мышление на происходящем. Несколько человек вынесли закрытый гроб и, пройдя несколько метров, положили в припаркованный на обочине подъездной дороги из брусчатки, катафалк. За выносящими гроб людьми следовала Светлана со своей дочерью, увидев меня на месте, она вздохнула с облегчением, видимо это знакомство для нее тоже нелегкая задача, так как считала, что узнав о ней с моим отцом, я уеду и не смогу принять тот факт, что они – моя родня. Да, честно говоря, я и сам никак не могу осознать, но вести себя надо по-человечески, так как это необходимо, так как этого хотел от меня мой покойный отец. После того, как гроб поместили в автомобиль, Светлана отдала дочурку в руки пожилой дамы, которая была приближенна к их семье, и подошла ко мне.

– Прочитал?

– Да.

– Я знаю не все что там написано, но помогать тебе – моя обязанность. Но подробнее после процессии.

– Согласен. Сейчас не время и не место разговаривать на подобные темы, – мне стало подозрительно, почему же она постоянно хочет втереться ко мне в доверия и завести разговор с акцентом на тему компании отца.

– Ты прав ... Приехал на своем автомобиле?

– Нет, на такси.

– Может тогда поедешь с нами?

Получив согласие, она приободрилась. Ее глаза, как будто были полны надеждой и жизнью, будто никакого горя нет. Меня это в очередной раз смутило и заставило усомниться в ее настоящих чувствах к моему отцу и его гибели.

Светлана сопроводила меня до черного большого по своим размерам внедорожника американского происхождения, сославшись на то, что это любимый автомобиль моего покойного отца. Бросив взгляд на авто, этого монстра дорог, который съедает топлива больше, чем ракета, запущенная в космос с ракетной станции, я заметил личного водителя за рулем этой иномарки, сводную сестру на заднем сидении, с которой меня роднили только фамилия и причастность отца к нашему появлению на свет.

– Садись вперед, а я сяду с дочкой сзади, – произнесла Светлана и скрылась за тонированным стеклом автомобильной двери.

Я, как и было мне сказано, сел на пассажирское сидение радом с водителем, поздоровался, и мы двинулись, выстраиваясь в колонну за катафалком.

Через минут тридцать мы достигли кладбища на окраине города. Все вышли из машин и понесли черный гроб с покойником к его могиле. Прекрасное место для последней остановки умершего, вокруг лес, тишина, девственная природа, лишь только шум ветра в кронах деревьев и звуки плача скорбящих людей, сливаясь в унисон, нарушали молчание здешней природы.

Ну вот и все, могильщики опустили гроб на толстых канатах в могилу, при этом не обрушив ни единой эмоции сожаления и сочувствия на свои лица, но их можно понять, для них могила – хлеб. Каждый из присутствующих начал подходить и бросать горсть холодной, взятой из небольшой кучи, выкопанной земли, рядом с могилой, на крышку гроба, от издающегося звука из могилы становилось немного страшновато, ведь все мы смертны и каждому предстоит это пройти, но как, когда и кому – остается неизвестно. Когда подошла моя очередь, то я медленно взял пригоршню влажной земли и бросил ее вниз, мысленно обещая отцу исполнить его последнюю просьбу, но больше это было нужно, наверное, для меня. Отошел в сторону, наблюдая за тем, как могильщики засыпают землей недавно вырытую ими же могилу при помощи лопат.

– Ты в порядке? – поинтересовался я у стоящей рядом любовницы моего отца.

– Да, держусь.

– Пожалуй, я поеду домой.

– А как же поминки?

– Это не для меня. Не могу смотреть на лица лицемерных людей и слушать лукавые слова, да и еще при таких обстоятельствах.

– Может сказать шоферу, чтобы довез тебя?

– Это не обязательно. Но спасибо за заботу.

– Будь добр заехать после периода траура в теперешний свой офис, и мы начнем работу с юристами и делами компании. Вот адрес.

Собеседница протянула мне листок из записной книжки, на котором небрежно, вероятно из-за торопливости, был написан адрес компании с офисом моего отца.

– Я предварительно позвоню. До скорого.

– До свидания, Андрей.

На этом наше прощание и дивные беседы с любовницей моего отца закончились. Еще раз бросил взгляд на окружающих и зашагал в ту сторону, откуда мы пришли в это место. Выйдя на дорогу, тут же остановил такси. Сел в автомобиль.

– Вам куда? – спросил таксист.

– Домой...

Продиктовав адрес, я бросил прощальный взгляд на собирающихся на поминки, знакомых моего отца. Мы тронулись и уехали с того места, которое теперь осталось навсегда в моей памяти.