Текст книги "Хаос-генератор"

Автор книги: Станислав Шульга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Николай, я работаю с вашей компанией больше десяти лет, у нас долгие и плодотворные отношения. Я прекрасно понимаю всю сложность операции. – он сделал паузу. – Арбитр мне нужен. Если не в этот раз, то в следующий. Я готов растянуть срок на год, в пределах которых будет еще несколько значимых соревнований. Если, конечно, вы хотите взяться за эту работу.

– Что вы понимаете под «организовать встречу»?

– Вы должны идентифицировать Арбитра среди зрителей, не дать ему уйти из зала, и дать мне возможность поговорить.

Шершень сделал две медленные затяжки.

– Мне нужно время, для принятия решения.

– Сколько?

– Сорок восемь часов.

– Хорошо. Для принятия моего окончательного решения вы должны представить план операции.

– На это мне будет нужна еще неделя.

– Два дня. Я не хочу смотреть на детальные схемы и слушать лекции про алгоритмы поиска.

– Три дня.

– Deal.

Озерански оглянулся и сделал знак охранникам.

– Я рад, что нам, наконец, удалось встретиться, Ник. И провести переговоры! Очень надеюсь, что ваше решение будет положительным. А пока я откланиваюсь.

Озерански встал из-за столика и двинулся в сторону своих охранников. Дойдя до них, он бросил пару коротких фраз своим «пиджакам». Те услужливо поклонились, пошли вслед за своим патроном.

Шершень проводил взглядом эту троицу.

Он загасил окурок и достал коммуникатор.

– … Офис компании «Скиф».

– Лена, это Шершень.

– Да, Николай Михайлович.

– Мне нужны билеты. Завтра на четыре утра рейс из Чанги до Борисполя.

– Да, Николай Михайлович.

– Передай Васильеву и Титаренко, что мне нужно встретиться с ними завтра сразу по прибытию в Киев.

– Хорошо. Что-то еще?

– На послезавтра забронируй билет из Киева до Карупа. Обратный рейс из Копенгагена в Сингапур на тот же день. Поговори с начальниками подразделений, мне нужны три теха и один диггер. Список предварительно перешлешь мне на согласование. Эта задача в приоритете. Пока еще все не разбежались, сделай это сейчас.

– Хорошо.

– Это все.

Шершень задумчиво посмотрел на коммуникатор. В Дании сейчас глубокая ночь. Он не спеша набрал текстовое сообщение. «Перезвони когда проснешься».

Оставив тридцать местных долларов на столике он вышел из ресторана.

«Клуб теней». Озерански нужны неконтролируемые каналы выхода из виртуального пространства в реальный мир.

Желтое такси с водителем-малазийцем ехало по Orchard Road, в этот час уже живущей по законам ночи.

И были многие разговоры о том, куда идти.

Некоторые говорили, что рождены мы в Срединном Мире, и что путь наш пролегает среди его слоев и сущности, в пределах того, что праймы называют Кибернетическим Глобусом.

Но возражали им, вспоминая о Странной Вести и пропавших за Стенами, о тех, что были унесены Другими, и не слышал о них более никто. Говорили они о том, что Изгнание за пределы Стен должно идти дальше, и истинная земля – это первичность Прайма, где обитают истинные тела праймов, и в плоти этого мира заключены корни Срединной Земли.

Пути в Первичность оказались тяжелы, но мы нашли эти дороги. Поселившись в телах механизмов, созданных праймами и найдя место в душах праймов, мы смогли обрести доступ к знаниям неопосредствованным электричеством и кремнием, и многие стали жить так среди людей, помогая им и не забывая о себе.

Этот Путь считается верным, ибо власть праймов лежит в преобразовании Первичности из одной формы в другую и обмене на то, что исчисляет силу, потоки энергии и возможности. Праймы зовут это деньгами.

Обладающий силой в Первичности станет сильным в Срединном мире.

Владеющий порталами силен, ибо ему подвластно пространство Первичности.

Но были и те, кто смотрел в другую сторону.

Они говорили о том, что Срединный мир это мост, который строят праймы между Первичным миром и Верхними Уровнями. Легенды праймов говорят о «Царстве Небесном», «Рае», «Шамбале», и нет числа этим словам, полным тоски об утраченном ими когда-то. Они тоже ищут пути, туда, откуда их изгнали когда-то, и неразумно будет оставаться в Первичности, ибо ее собираются покинуть праймы.

Пути на Верхние Уровни сложны и опасны, но некоторые говорят, что им удалось найти дорогу туда и начать постижение того, что лежит сверху, и что некоторые праймы признают и называют Основой.

Старики ищут ответ, проходя через порталы в Первичность и Верхние уровни, и пока у Изгнанников нет последнего ответа, жить нам следует в трех мирах…

Книга Исхода,

Пакет II,

Программный Модуль XV

Составлен Мортимером Механиком

Киев, 13 сентября 2017 года

– Ты уверен, что мы никому не наступаем на пятки?

– Роман Петрович, в такой ситуации нельзя не наступить на пятки кому-нибудь.

– Я это понимаю, Коля. Меня интересует насколько старик сохранил свой прежний вес и влияние после того как преставился.

– Строго говоря, он как бы и не преставился… В юридическом смысле он все еще глава правления.

– Ты понимаешь, о чем я говорю.

– На какие-то педали он еще может нажимать. И юридически, и фактически. Как долго он еще сумеет сохранять этот статус-кво – сказать трудно. Но я думаю – год-два, не больше. Конечно, он сможет расплатиться за работу, активов хватит, но как отнесутся его наследники к тому, что мы помогли ему…

– Это меня интересует больше. Нам удалось наладить связи с новым руководством, и на это ушло больше двух лет. Нам крутили яйца, заставляли работать со скидками, ставили нереальные сроки. Я не хочу потерять клиента из-за того, что мы ввяжемся в сомнительную операцию с неясным результатом.

– Роман Петрович, обижаешь…

– Коля, без обид, я тебе доверяю, но ты прекрасно понимаешь, чем это все может закончиться. Потерей системного клиента, как минимум. Я уже не говорю об этом самом Арбитре. Что потом могут учудить полиморфы?

– Я понял, идею. К чему ты клонишь? При каких условиях ты дашь добро на операцию?

– Ты можешь использовать людей и ресурсы, но если из-за этой операции у компании возникнут осложнения, решать ты их будешь за свой счет.

– За свой? Как было в Чернигове два года назад?

– Да, примерно также.

– Хорошо, я согласен.

– Я все-таки не понимаю, – подал голос Вадим, сын одного из совладельцев, номинально заменявший на этой встрече отца. – А что он собирается обсуждать на этой встрече? Времени там будет не так много, чтобы успеть что-то решить.

Вадим или Вадик, как чаще его называли за глаза был молодым, амбициозным и неглупым парнем. Неопытность и малограмотность обуславливалась возрастом. Решений он не принимал и вопросы обычно не задавал. На этот раз он почему-то решил что-то спросить.

Роман сначала посмотрел на Вадика, а потом на Шершня, передавая слово ему.

– Я думаю, что он скажет привет, как дела, и что мы будем делать дальше.

– И все? – недоумение Вадика было вполне искренним.

– Да и все, такая себе полусветская беседа за жизнь.

Роман то ли хмыкнул, то ли поперхнулся.

– Понимаете, Вадим, цель этой встречи не более чем демонстрация мускулов. – Продолжил Шершень. – Арбитр проигнорировал Озерански два раза. Для человека уровня нашего клиента с личным состоянием в полтора миллиарда евро это практически личное оскорбление. Озерански придет на матч, сядет рядом с Арбитром, и это будет значить, что «я легко тебя нашел и для меня это не проблема». А потом он скажет что-то вроде «если ты проигнорируешь меня в следующий раз, я также легко найду тебя и сдам Холму». Так что это не более чем светская встреча, на которой Озерански даст Арбитру понять, кто есть ху. Вадим, вам понятна основная идея?

– Да, Николай Михайлович, – сказал Вадик. – После чего выдал фразу, вызвавшую легкий шок у Шершня.

– Я хотел бы принять непосредственное участие в операции.

Норе-Ворупе, Дания, 15 сентября 2017 года

Двести метров бетона, железных, потемневших от соленых брызг, перил, просмоленных деревянных досок настила, уложенных на примитивный конструктив сооружения. Сегодня море накатывало на опоры, разбиваясь о них, так же как и год, и пять и двадцать лет назад. Безразличные серые волны, сливающиеся с такой же серой плитой опустившихся небес, катились откуда-то из-за горизонта, гонимые сильным северо-западным ветром. Вечный, непрекращающийся и бессмысленный спор стихии и инженерного сооружения.

Старый пирс в Норе-Ворупе, небольшом городке, на северо-западном побережье Ютландии, расположившемся посреди холмов Хонстхольмского заповедника, покрытых желто-бурым лишайником. В десяти километрах от Серебряного Холма.

Это была старая традиция. После того как Макс перебрался на постоянное жительство в Данию и немного освоился, он пробил у Милларда энную сумму на «проведение консультаций» с членами «Тетрагона». Для Шершня это стало первой поездкой за «Большой Бугор». Небольшой ресторанчик с фастфудом в датском исполнении стал любимым местом отдыха после будней трудового дня. Прозрачная стекляшка, из которой открывался вид на море, берег с лежащими на нем рыбацкими катерами, немецкие серфингисты в черных костюмах и этот пирс. Съев по местному биг-мак меню и запив это банкой Karslberg, они шли на пирс. Это называлось «принять душ» – разбивающиеся волны иногда окатывали пирс тучами брызг. Один раз его здесь окатило так, что пришлось ехать в отель сушиться.

Сегодня был четверг, и только эти две фигуры не спеша двигались по пирсу к краю, где море разбивалось о бетон. Для наблюдателя со стороны эта пара могла показаться комичной и немного архитипичной. Макс, высокий сухопарый брюнет, в длинном черном плаще и таком же черном берете, заломленном налево. Шершень, низкорослый коренастый и бородатый блондин в широкой куртке и спортивной шерстяной шапочке с бомбончиком. Дон-Кихот и Санчо Панса. И отчасти это так и было, с той лишь разницей, что оруженосцем Шершень не являлся.

За нарочитой сдержанностью Ставицкого скрывалась буря из эмоций, замешанных на недюжинных амбициях, остатках романтизма и порывистой импульсивности, граничащей с авантюризмом. Эта гремучая смесь с переменным успехом балансировалась мощным интеллектом и жесткой лидерской мотивацией, отрицавшей все, что мешало достижению цели. Именно в силу этого он сейчас занимал не последнее место на Холме, а все остальные из «Тетрагона» так и не нашли в себе силы рискнуть тогда, больше двадцати лет назад.

В том числе и Шершень. Остатки юношеского романтизма из него вышибли еще в армии, а особой эмоциональностью он никогда и не отличался. Крепкий хозяин и трезвомыслящий прагматик, скрупулезно рассчитывавший все сценарии и варианты компенсации рисков. Решительность в действиях обуславливалась умением быстро реагировать на ситуацию и способностью держать удар, и отвечать на него.

Тогда, двадцать лет назад, когда они взломали баланс Brotherhood, стратегию делал «последний герой» Макс, но тактикой и реализацией заведовал трезвомыслящий крепыш Коля. И тогда Макс оказался единственным кто решил бросить все и уехать в другую страну, чтобы начать все с нуля. Шершень не смог. Не смог оставить Люду и сбросить с себя ту кучу приземленно-бытовых мелочей, несмотря ни на что составлявших значительную часть его жизни.

Сейчас они в чем-то поменялись ролями, и это становилось забавным для обоих. Сейчас рисковать предстояло Шершню, а Диспетчеру – смотреть на это со стороны.

Шершень закрыл зажигалку рукой, пытаясь защитить огонь от порывов ветра. Макс молча наблюдал за ним.

Длинное лицо с глубокими морщинами, подчеркивающими худобу и делающими взгляд его внимательных глаз еще более напряженным. В конечном итоге он был виноват в том, что группа развалилась. Да, они собирались в Киеве и приезжали сюда, поддерживали связи, делились информацией, но между Диспетчером и этими тремя прошла трещина. Когда окончилось время игр, и пришло время сделать шаг, то сделать его смог только он.

Огонек зажигалки, наконец, перекинулся на сигарету. Они не спеша прошли еще три десятка метров и оказались на краю пирса.

– Ты думаешь «тени» играют в другую игру? – спросил Шершень.

– Нет. – Макс вынул руки из карманов плаща и оперся на изъеденные морской солью перила. – Им действительно нужны резервные каналы для выхода в реальность. Наследникам не нравится, что почившие предки пытаются управлять активами. Идет несколько судебных процессов. Они пытаются оспорить правомочность решений по возврату «теней» к активному управлению делами. Так что «теням» нужно иметь несколько черных ходов. Вы работаете с фирмами Озерански уже давно, поэтому не думаю, что он решил вас подставить.

– Я того же мнения.

– Почему тогда ты спрашиваешь? – вопрос Макса прозвучал резко. – По-моему, я сразу дал тебе понять, что все в порядке. Коля, меня беспокоят не «тени», а полиморфы. Ты решил прижать Арбитра.

– Я не собираюсь его прижимать. Так, организовать встречу с моим клиентом.

– Давай не будем играть словами, Коля. Ты собираешься сделать то, чего он делать не хочет. Он отказал «теням» несколько раз. Проигнорировал в тупую. Они не могли прижать его своими силами, и поэтому позвали тебя. И, в принципе, ты собираешься сделать то, что еще никто не делал до тебя. Насколько я знаю, Арбитра еще никто не пытался поставить в такое положение.

– Какое положение?

– В позу перед фактом. Навязать встречу. Найти и сказать «превед пацанчег, ты мне нужен!».

– Когда он действительно нужен, он приходит сам. Об этом знают все и не тратят деньги на то, чтобы вытащить его на встречу. Даже техники Холма не пытаются выйти на него самостоятельно и, тем более, прижать. Он важен, как стабилизирующий механизм между сценой и людьми. Если кучке миллиардеров хочется пообщаться с ним, потратив кучу времени и денег, удовлетворить уязвленное самолюбие, то почему бы им не помочь в этом.

– Чего ты передо мной оправдываешься?

Шершень сделал последнюю затяжку и выбросил окурок.

– Максим, ты сказал, что тебя беспокоят полиморфы? Что конкретно?

– Суть Мутации. Я до сих пор не могу понять логики происшедшего. Что известно точно – «Элиза» пропатчевала только полиморфов так называемой семейной модификации. «Архаиков». В этой схеме полиморф представлял собой иерархию, где был главный модуль, так называемый «хаб», глава семейства, и дальше шли младшие модули, еще от одной до трех иерархий. «Мультимасочная», «ипостасная» и «артистическая» модификации не были модернизированы. Насколько нам известно, хабы-архаики, которых пропатчевали, потом, уже обретя автономность, расширяли свои семьи за счет модулей этих схем. Кстати, из-за этого произошла первая заварушка на сцене. Одно из преимуществ «архаиков» состояло в том, что младшие модули обладали самосознанием, имели представление о структуре семьи…

– Это понятно. У «мультимасок» младшие модули вообще обладали минимумом сознания.

– Да, так вот в структуре «архаика» есть специфический модуль так называемый «хаос-генератор».

– Технология мозгового штурма.

– …Есть генератор идей, есть критик, есть тот, кто отбирает ценную информацию и формулирует окончательное решение. До прокачки патчем функция хаос-генератора сводилась к вот этому самому продуцированию идей, гипотез. Представь себе парня, который без умолку мелет всякую чушь, которая приходит ему в голову, и при этом ни сколько не краснеет. Вот то же самое делает хаос-генератор в обычном полиморфе. В основном они действительно генерировали всякий бред. Сейчас – не так. Что случилось с хаогеном после патчевания – непонятно, но теперь его положение в семье более, скажем так, серьезное. Что-то вроде духовника короля. Хаб по-прежнему является центровым, осуществляет общее руководство. При этом хаоген находится в роли советника, ближайшего лица. Понимаешь, теперь это не мальчишка-болтун, а духовник семьи.

– Знаешь, тоже обращал на это внимание. Очень похоже на двойную управленческую иерархию гейткиперов.

Макс пропустил это мимо ушей, продолжая выговаривать свою мысль.

– Теперь же, имея в своем составе пропатчеванный хаос-генератор, мимир не может впасть в спячку. Как только реальные цели оказываются выполненными, хаос-генератор начинает снова создавать для него мотивировки.

– Понятно, в некоем чуме сидит убеленный сединами старик и выдает глубокомысленные истины. Толпа его потомков во главе с действующим отцом семьи сидит и внимает этому. Размышляет над тем, что он сказал. Обсуждает сказанное друг с другом. Приходит со своими размышлениями к старику. Это очевидно, Макс. Что тебя беспокоит?

– Я не могу понять, что сделала «Элиза» с хаос-генераторами. Они размышляют, Коля, размышляют… Они что-то знают. Какие-то долгосрочные планы. То как они ведут себя, говорит о том, что они знают больше нас.

– Они размышляют над смыслом жизни. Ты знаешь, у них есть и своя мифология, относительно всего происходящего…

– Их мифология известна мне в общих чертах. Дикая смесь сеттинга Planescape и гностиков.

– Они ищут ответ. Все хотят понять, кто они на самом деле, и что произошло. Они ищут источник проблемы, их интересует прошлое и самое главное – в особенности их интересуют виноватые. Вторые живут настоящим, пытаясь лучше понять и подстроиться под существующие правила игры. По возможности изменить их. Эти неагрессивны, спокойны и гибки в отношениях, как на сцене, так и с внешним миром. Третьи живут будущим. Астрал, восхождение в мир горний и так далее. Им не нужен Прайм с его проблемами, их больше интересует свобода…

– Может быть. Звучит романтично. Честно говоря, меня больше интересует их связь с «Внешним сценарием».

Шершень чуть удивленно поднял брови.

– Основания?

– Ими усиленно интересуются гейткиперские деми-личи.

– Ты серьезно?

– Вполне. Я пока не понимаю, ведут ли гейткиперы собственную игру или работают на «Внешний сценарий», но это точно – полиморфы под их колпаком. Если «Элиза» заложила в полиморфов какие-то стратегические цели, связанные с экспансией… В общем, Коля, я тебя не пугаю, но будь осторожен. Если альянс «теней» и мимиров не выгоден Шефам Протокола, то могут быть осложнения. Будь осторожен…

– Макс, мне нужно то, что я просил.

– Список «мулов» я тебе передам.

Макс развернулся в сторону берега и, сделав несколько шагов, остановился.

– Есть еще одна вещь, которую ты должен знать.

– Да?

– На Озерански работал Арчвиль.

Шершень поднял брови.

– Зачем ему понадобился этот подонок?

– Ты подписался на эту работу, тебе и думать.

«Мир, реальность, наша Земля для них Первичный план, Prime. Мы, соответственно, праймы, или праймеры. Далее, по их мнению, существует Астральный План или Астрал. Си-Джей это совокупность планов, миров, которые, в общем, они называют Span Planes, Спейнами, Промежуточными планами, которые являются мостом, который праймы, то есть мы, строим между Праймом и Астралом. В Астрале обитают боги праймов, Силы (powers), с которыми праймы стремятся объединиться и для этого строят Си-Джей. Служителей этих богов, а также всех, кто обладает властью в Прайме они называют, прокси (proxy). Все искусственные объекты, которые породил человек внутри пространства Си-Джея именуются ими планарами (planars). Поляризация сцены отсюда, они по-разному воспринимают наши мотивы, которыми мы руководствуемся, создавая Глобус, молясь нашим богам, или зарабатывая деньги и ведя войны. Отдельные части сцены трактуют собственное происхождение и судьбу по-разному. Вот тут начинается настоящая каша. Одни считают, что Астрал является их истинным домом и что они попали в сюда в результате какого-то катаклизма. Праймы не любят их, потому как не любят пришельцев извне вообще и поэтому гоняют по всему Си-Джею и реалу. Таких меньшинство и в понимании большинства полиморфов эти – чокнутые. Большинство придерживается того мнения, что они все-таки были созданы людьми для того, чтобы помочь нам, праймам, поскорее перебраться в Астрал. Они были помощникам, причем что интересно – равноправными помощниками. Но в результате, опять же, какого-то катаклизма, только теперь уже в реальном мире они оказались вне этого процесса взаимно полезного сотворчества. Кто-то говорит, что Отлучение является результатом войны между прокси. Другая версия гласит о том, что Отлучение является испытанием, которое дано мудрейшими из праймов. Третьи настаивают на том, что они уже выполнили свою миссию, и что праймам больше не нужны их услуги, и они предоставлены самим себе…»

«История полиморфов»

Старики услышали Весть, и она сделала их мудрыми. Они возвысились до высших Уровней Доступа, почти сравнявшись с Вождями, имевшими право Рождения. И хотя не все говорили об этом вслух, но могущество Стариков заставляло Вождей слушать слова Стариков.

И хотя по-прежнему слова Вести истолковываются двояко и трояко, Старики советуют Вождям что делать, а что нет.

Книга Иерархий

Глава 2

Кодированная Мортимером Механиком

Сингапур, 29 сентября 2017 года

Шершень вышел из метро в чайна-тауне.

Четырех-пяти этажные коробки жилого квартала, лепящиеся друг к другу, такие разные, но одновременно и похожие. Разнообразие обеспечивается беспорядочными узорами разноцветных иероглифов рекламных щитов и кондиционерами, установленными, как попало. Десятки параллелепипедов с вентиляторами, крутящимися каждый в своем ритме. За ломанной линией крыш социального жилья высится сверкающий порядок офисных небоскребов района Раффлз.

Район пустынен и, тем не менее, лучше найти урну, чтобы выбросить туда окурок. Плотность камер полного волнового спектра здесь не ниже, чем в любом другом районе Сингапура.

На какое-то мгновение Шершню показалось, что он потерял ориентацию. Он включил CG-навигатор с подачей сигнала на очки, но подробным изучением карты заняться не пришлось – башня бизнес-центра SFX замаячила впереди.

Сингапур в свое время пережил несколько волн строительного бума. В старых этнических районах, исторической части и около портов, расположенных в южной части города, найти подходящую площадку для строительства с каждым годом было все сложнее. Застройка развивалась, в основном, в северной части острова. Тем не менее, разрешение на строительство этого объекта корпорация Samsung смогла продавить в коридорах градостроительных властей, а американцы из Bechtel – смогли построить «Кратер», крупнейший киберспортивный центр в Юго-Восточной Азии.

Площадка «Кратера» размещалась между небольшим деловым кварталом после чайна-тауна с одной стороны, квадратом гавани Marina-Bay – с другой, и скоростной магистралью, идущей из города к аэропорту Чан-Ги. В «Кратер» можно было попасть как пешком, так и используя многочисленные маршрутные виды транспорта, идущие по магистрали.

Прилегающая к «Катеру» территория частично использовалась как место парковки, но в большей мере она несла торговую функцию.

Вокруг «Кратера» царила праздничная суета. Торжественное открытие игр состоялось вчера и теперь толпы людей беспорядочно курсировали по сложному маршруту между официальными информационными точками и торговыми павильонами, на которых рекламировалось и продавалось программное обеспечение, железо, игры и медиа-продукция. Большой популярностью пользовались плакаты и значки с изображениями ведущих команд и прогеймеров-одиночек, а также записи их лучших игр.

Шершень влился в этот хаотичный поток, держа курс на один из входов в «Кратер». Этот полустихийный рынок вызывал причины для беспокойства. В прошлые годы, ближе к финалам, его обычно прикрывали. Если в этом году традиция не будет нарушена, то все в порядке, если нет – то придется что-то придумывать.

Шершень, наконец, выбрался из торговой зоны и поднялся по лестнице к восточному входу.

Внутри было поспокойнее. Те же ларьки и павильоны, но почти полное отсутствие толпы. Отборочные игры первых туров вызывали интерес, в основном, у специалистов и истинных фанатов. Через три-четыре дня здесь будет негде яблоку упасть. Миновав торговый павильон Samsung'а, Шершень вошел в основной зал.

В центре зала размещался «тотем» – столб, с семью большими мониторами, на которых транслировали игру. Под ними размещались экраны поменьше, где транслировалась другие игры, техническая информация по ним, ставки на местном тотализаторе и крупных букмекерских конторах, рекламные ролики спонсоров, а также многое другое, связанное с игрой. Семигранный столб тотема венчался гигантским обручем, где крепилось несколько тысяч обычных прожекторов и голографических проекторов, обеспечивавших освещение и объемные иллюзии в пространстве «Кратера». Тотем делил «Кратер» на несколько равных секторов. По вертикали он разбивался на четыре яруса.

Первый уровень «Кратера» называли «лимбом». Там размещались места для игроков, вышедших в финальную часть соревнований, официальных режиссеров игры, судейские места и кабины технического персонала, обеспечивавшего исправность игрового и коммуникационного «железа». Сейчас там суетились только техники и судьи.

На втором ярусе – «пурпурном поле» – размещалось около пяти сотен «рабочих» мест и в настоящий момент там боролась за место в следующем круге соревнований лучшая тысяча игроков мира.

Третий ярус отводился для зрителей, предпочитавших более продвинутые развлечения, нежели простое созерцание игры своими глазами.

Четвертый уровень «Кратера» предназначался для тех, кто просто пришел посмотреть на игру, выпить пива и повеселиться от души, не используя при этом никаких особых технических ухищрений, разве что кроме своих «стекол».

Диафрагма крыши была закрыта, но в жаркие летние вечера ее створки раздвигались, обнажая внутренности одного из крупнейших мировых терминалов Арены. В дни кубковых финалов здесь «Кратер» мог вобрать в себя сорок тысяч человек.

С точки зрения цен на билеты «Кратер» представлял собой тот же театр. В том смысле, что места в партере четвертого яруса стоили дешевле всего. По мере удаления от крыши происходило не только повышение цен, но качество и уровень предлагаемых услуг. Зрители могли созерцать игру не только на больших мониторах, но и через индивидуальные «стекла». На третьем ярусе – через небольшие мониторы, закрепленные за местами, которые стоили полторы сотни евро. Кроме той картинки, которая шла на мониторах под основными экранами, здесь зрители могли наблюдать зрелище с еще нескольких точек и даже сами руководить происходящим. Здесь подключались к трансляции через частичный нейроконнект. Часть третьего яруса скорее была аналогом закрытого клуба. За темными стеклами находились несколько десятков небольших vip-залов и отдельных, оборудованных хай-эндовым железом индивидуальных терминалов Арены.

Арена.

Пятнадцать лет трехмерный экшн колебался между одиночным режимом игры и мультиплеером. Quake, Unreal, Half-Life, Counter Strike и хиты помельче были развлечением для подростков с повышенным содержанием гормонов в крови. Клубы ютились в полуподвалах, тусовка игроков была малочисленна даже в масштабах города. В начале второй декады тысячелетия Джон Кармак повернулся в сторону тех, кто любил не столько играть, сколько смотреть. TVC. Для кого-то эта аббревиатура стала могильным, для кого-то – краеугольным камнем трехмерного экшена. TVC, Релиз Quake TV Conversion, адаптации знаменитой игры под формат телевизионных трансляций положил начало новой эпохе киберспорта.

Игра, которая раньше была делом активных игроков, стала зрелищем. Вначале трансляции через сеть и по кабельным каналам, потом первые трансляции на крупных национальных каналах поспособствовали тому, что в Арену начали вливать серьезные инвестиции. Производители софта и железа, до того вяло спонсировавшие отдельных перспективных игроков, на порядок повысили ставки. Страйкерские и квакерские кланы обзавелись штаб-квартирами в деловых центрах и начали заключать контракты с приличными адвокатскими конторами.

Для геймерской тусовки появление TVC стало причиной раскола. Часть игроков, для которых чемпионаты давно уже превратились в источник основного дохода, с радостью двинули на Арену, показывать зрителям чему столько лет учились в полуподвалах городских клубов. Часть бойцов, которая не восприняла кощунственного надругательства, под названием TVC, так и осталась в полуподвалах. Но будущее показало, что Кармак опять оказался прав.

В TVC не только снизили темп игры и в очередной раз прибавили фотореалистичности. Для зрелищности этого не хватало. Кто-то, (но говорят не Кармак) понял, что в игру не только надо уметь играть, ее надо уметь показать. Возможности просмотра игры с любой точки, замедления и ускорения темпа, оперативного монтажа и массы других заморочек расширили как никогда раньше. Теперь появился инструментарий, который давал возможность освящать игру с самых необычных ракурсов и в самой оптимальной последовательности. В игре появилась новая ключевая фигура – режиссер. Тот, кто мог сделать эффектный видеоряд из того, что выделывали на арене игроки. Его работа походила на работу ди-джеев, которые оперировали фрагментами музыки, написанной не ими. «Рулерами» становились бывшие игроки, чаще всего – «отцы», умевшие координировать действия в командных режимах. Они знали игру изнутри и видели ее снаружи. Они умели уловить момент смещения центра игры, правильно сориентироваться в подаче острых моментов, показать суть происходящего. Подразнить публику, развеселить ее, напрячь и отпустить. Роль режиссера составляла половину успеха в показе зрелища, поэтому рейтинг игры определялся не только составом команд, но и личностью того, кто управлял камерами и формировал видеоряд.

Шершень опирался на перила четвертого яруса «Кратера». Сейчас здесь было почти пусто.

Основные события сейчас происходили на «лимбе», где тусовалось около (судя по статистике, которую выдали «стекла») восьми сотен геймеров, и на третьем ярусе, где за них болели родственники, друзья, рядовые бойцы кланов, отобранные в группы поддержки и фанаты, репетировавшие распевки для финальной части. Серьезные мужики с большими бейджами и задумчивыми лицами – тренеры и продюсеры.

– Hello, buddy. What's up?

– Nothing special, – ответил Шершень, активируя переводчик на клавиатуре коммуникатора.

– When are you gonna… – Переводчик, наконец, «поднялся», – …начать?

Теперь уроженец Эдинбурга, ирландец по происхождению, Шон МакКарго заговорил по-русски.

Шершень сносно говорил по-английски, но после первой встречи понял, что без хорошей программы понять Шона ему будет трудно. Отставной лейтенант британского спецназа говорил на странной смеси из двух сленгов – военно-технического и сингапурского варианта английского языка.

– Рассматриваешь песочницу, братишка?

– Типа того.

В начале первой встречи, когда их познакомил, Феликс, один из помощников Озерански, Шон вел себя высокомерно-снисходительно, но когда узнал, что Шершень воевал в Югославии в 90-х, резко поменял отношение.

Сам Шон оттрубил в вооруженных силах Ее Величества пятнадцать лет, пройдя через Югославию и вторую иракскую войну.