355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Соня Адлер » Я тебя люблю, и я тебя тоже нет » Текст книги (страница 2)
Я тебя люблю, и я тебя тоже нет
  • Текст добавлен: 7 сентября 2016, 00:13

Текст книги "Я тебя люблю, и я тебя тоже нет"


Автор книги: Соня Адлер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Так ты будешь кушать?

– Нет, не хочу…

– Я постелила тебе в гостиной – иди ложись. А я пока соберу еще вещи.

– Я не хочу спать.

– Иди! Ты же спишь уже. – Милена поднялась и тронула меня за плечо: – Идем.

Войдя в гостиную, я села на постель. Взяла пульт и включила телевизор. Смотря сквозь свое отражение на экране, я понимала, что ничего не понимаю. Понимаю только, что устала. От непонимания. Вошла Милена.

– Ты почему не спишь?

– Не хочу!

– Ирина, ложись. Завтра рано вставать. В семь часов придет машина в аэропорт.

Я молчала, упрямо уставившись в экран.

– Ложись, пожалуйста.

– Хорошо! – Я вырубила телик и, не раздеваясь, опрокинулась на застеленный диван.

Милена улыбнулась:

– Спокойной ночи.

– Спасибо. Она вышла.

«Ну и фиг!» Я поднялась, быстро сорвала с себя одежду и зарылась в постель. Я слышала, как Милена двигалась по квартире, что-то там укладывая, видимо, в свои чемоданы. Потом все стихло. Я лежала, с упорно не закрывающимися глазами, стараясь уловить хоть какие-то звуки. Тишина.

Я села на постели. Спать я все равно не могла. От сильного возбуждения нервы гудели как провода. Я поднялась и вышла в коридор. Дверь комнаты Милены была прикрыта. Или закрыта? «Вот интересно! Нет, ну сколько можно издеваться? Пусть это будет наглым хулиганством – мне плевать» Я подошла к двери в спальню и постучала.

«Спит? Или все же слышит?» Я повторила стук громче.

– Входи. – Голос совсем даже не сонный.

Я осторожно толкнула дверь и вошла, остановившись на пороге. В сумерках комнаты белела постель, на которой лежала Милана. Я не видела, но чувствовала, что она пристально смотрит на меня. Вдруг оробев, я не могла сделать больше ни шагу… Ни назад… ни вперед… Застыла не просто я – казалось, застыла вся моя жизнь – и больше ничего! никогда! – уже не будет!

– Что ты?

– Милена… – прошептала я вновь пропавшим голосом, лихорадочно соображая, как все это превратить в шутку.

– Иди сюда…

Сумрак комнаты превратился в космическую «черную дыру», в которую, оторвав меня от пола, неумолимо засосало, закружило и, переместив в пространстве, выплеснуло прямо в нежный ворох постели Милены.

Я была в полуобмороке… от близости ее тела, такой желанной близости… такого роскошного тела… тела взрослой, казавшейся такой недоступной, такой неизведанной женщины… женщины… вдруг открывшейся тебе своим запахом, тайнами своего тела, позволившей познавать их и касаться… касаться… и сходить с ума от смеси восторга и неверия, когда она ласкала меня!.. И торжествовать.

Торжествовать от чувства победы – чувства победителя этой партии, от чувства отлично сыгранной роли, от чувства удачной охоты… Забавно… «Ну, и кто кого совратил?»

Она разбудила меня в половине седьмого. Я все же вырубилась на пару часов под самое утро. Милена была уже по-дорожному деловита, и никаких намеков на бывшее между нами этой ночью…

Я завтракала на кухне, когда услышала звонок в дверь и потом голоса вошедших. Приехали за Миленой. Это была та самая пара со вчерашней вечеринки. Я вышла, и мы поздоровались.

– Ты поедешь в аэропорт? – Спросила меня Милена.

– Ка-анешно!

В машине мы ехали с Миленой на заднем сиденье. Я или еще не проснулась, или была в легком шоке от событий последних суток, – во всяком случае как-то не въезжала в происходящее. За окном едва просыпающийся город сменился хаотичным пейзажем дачных домиков и покрытых утренним инеем серо-зеленых полей.

– Можно, я возьму твою руку? – Спросила я Милену.

– Можно.

Так мы и ехали всю дорогу. Молча. В аэропорту мы стояли вчетвером, пока ждали объявления рейса.

– Пойди посмотри, что там такое, – сказала мне Милена.

– Где посмотреть?

– Во-он там.

– Зачем?

– Ирина, пойди туда, посмотри там на что-нибудь.

– Ну, хорошо, – я пожала плечами и пошла разглядывать витрины магазинчиков. Обернувшись у одного из них, я поняла, что Милена говорит что-то спутникам и явно обо мне.

Объявили посадку. Я быстро вернулась, мы суетно-неловко обнялись, и Милена скрылась за турникетом. Пара тут же повернула к выходу, потащив меня за собой. В машине они спросили, где я живу, и мы поехали из аэропорта.

Возвращаясь той же дорогой, видя те же картины за окном автомобиля, я начала понимать, что что-то не так. Не было рядом Милены. Медленно, безжалостно меня стало топить в тошноте тоски.

До дому меня довезли очень быстро, или это мне показалось. Машинально входя в подъезд, открывая дверь и входя в квартиру, я содрала верхнюю одежду, кинув ее на пол, прошла в комнату и упала на кровать. Мне было зябко. Я натянула плед и закрыла глаза. Было противоречивое состояние усталости и желания сна, и нездоровой бодрости от холодного утра. Я поняла, что Милены нет больше в пространстве моей жизни. Сквозь ресницы по щекам потекла влага. Хех…

Через несколько дней у Милены был день рождения. Я отправила телеграмму. Телеграмма вернулась с сопроводиловкой. Текст был такой: «В связи с ведением военных действий на территории Югославии связь не работает». В эти дни Югославию бомбили американцы.

Я звонила несколько раз – трубку никто не брал. Написала письмо – оно кануло в неизвестность. Через год прошел слух, что Милена в Америке.

Праздник жизни закончился. На исходе октября я, наконец, сделала подарок родителям: поехала на дачу, помогать в последних в этом сезоне дачных работах.

Я мощно упахалась, но ощущение физической усталости было приятно. С моей помощью они быстро управились и уже после обеда стояли в небольшой компании самых прилежных дачников на берегу, ожидая речной трамвайчик. Мне наскучило слушать узкотематический треп, и я, оторвавшись от всех, пошла к воде.

Река в покойной мудрости смотрела на меня, тихо улыбаясь всему солнечными бликами на покрывале воды. На берегу когда-то кем-то были рассыпаны великанские бусы-камни. Я встала на один из них, таскаемый с одного бока мягкими волнами, и ощутила себя один на один со всем этим великолепием.

Открытый лик синего-синего неба, бесконечно гармоничная линия гор на противоположном берегу, бесспорная композиция осенней палитры красок невинно полураздетого леса и уверенное достоинство реки – ну кто из нас, смертных, способен создать такое? Нет, попытки упрямо и самоуверенно предпринимаются из века в век, но… как это все нелепо по сравнению с этим вечным совершенством! Боже! Да и зачем?..

Я подняла голову и встретилась взглядом с солнцем. Оно улыбнулось мне, как будто понимая. Наверно, и мое лицо засияло ответно. Захотелось оказаться на берегу в ожидании маленького теплохода.

Я перепрыгнула на другой валун, полностью лежащий в воде, и вдруг сказала ему:

Два солнца стынут – о Господи, пощади! -

Одно – на небе, другое – в моей груди.

Перепрыгивая с камня на камень, весело увертываясь от игривых шлепков волн по моим ногам, я взахлеб рассказывала о себе, только что принявшим меня в свой круг, солнцу, небу и реке:

Как эти солнца – прощу ли себе сама?

Как эти солнца сводили меня с ума!

Я уходила прочь от людей и тихо орала:

И оба стынут – не больно от их лучей!

И то остынет первым, что горячей.

– Кирка, слуш, у меня чет задержк Бум надеяться, – поднявшись, я закурила новую сигарету. В комнате висели сизые облака табачного дыма. – Фу, накурили как! Пойдем уже на воздух, надоело мне здесь.

– Угм… Беременная?

– Тьфу на тебя! Не дай бог!

– А че? Родишь.

Мы сидели вечером у меня в конторе и пили пиво.

– Спасибо! Мне сейчас только этого не хватает.

– А чем ты занята?

– Собой!.. Не мели ерунду, Кирка! И потом, я не хочу, чтобы он без отца был.

– Да это же неважно… Главное, чтобы у него кто-то был, кто его любит.

– Балда ты! Ни фига не понимаешь. За что я его должна так обидеть? Родить неизвестно от кого – от дурости! Нет, ну как так можно было!.. И как я ему потом объясню – кто его отец!

– Хочешь, я буду отцом.

– Ну, здорово! Несешь чушь всякую…

– Почему?

– Отстань! – Я плеснула в кружку остатки пива из бутылки и проглотила.

– Ладно, может, просто задержка и ничего там у тебя нет, – примирительно сказала Кирка.

– Угу, – Кирка залпом осушила свою бутылку и принялась наводить в комнате порядок. Я с любопытством наблюдала за ней. У нее был забавно-хозяйский вид – она явно получала удовольствие, оттого что может поухаживать за мной, даже просто вытряхивая пепельницу, и была в нелепой гордости, оттого что знает, что и куда поставить.

Докурив, я неспешно упаковалась, собрала сумку и поторопила Кирку:

– Ну, хватит, потопали уже!

Через пару дней я купила тест, и он показал положительный результат. «Бляя…» Я ринулась к телефону:

– Ки-и-ирка! Катастрофа…

– Че случилось? Снова влюбилась?

– Дура! Беременная я!

– Откуда ты знаешь?

– Тест показал!

– Ну, может, там ошибка…

– Какая еще ошибка?! Залетела я!

– Ну, так это хорошо. Ты не рада?

– Не надо издеваться, Кир. Я в ауте…

– Да… Слушай, ты сходи к врачу… Может, тест какой-нибудь просроченный.

– Придется, конечно. Но я точно залетела – я чувствую…

– Че, уже шевелится?

– Кир, прекрати, а? Лан-но… ты когда приехать седня сможешь?

– Могу сейчас.

– Приезжай! Выпить надо…

На следующее утро я потащилась к гинекологу. Блеклая сухая дама в очках, быстро ткнув в меня обутыми в резину пальцами, заявила:

– Беременность три недели. Можете одеваться, – и, забыв обо мне, вся ушла в литературное творчество в медицинском жанре на желтых страницах моей карточки. Натягивая на себя доспехи, я робко оборвала поток ее вдохновения:

– Скажите… понимаете, это все так незапланированно… наверное… мне надо сделать аборт…

Линзы ее очков уставились на меня:

– Вы замужем?

– Нет.

– И не собираетесь?

– Вряд ли…

– У вас первая беременность, я не советовала бы вам делать аборт. С кем вы живете?

– Ни с кем… – запнувшись, ответила я.

– Родственники далеко?

– Нет… Родители здесь.

– Ну, поговорите с ними. Они наверняка помогут вам.

– Я не знаю…

– Ну, смотрите. Возраст у вас уже не такой уж молодой.

– Я курю много… и алкоголь эти дни принимала…

– Курить надо бросить. С алкоголем тоже аккуратнее.

Я продолжала мяться, не зная, что еще приду мать в пользу аборта.

– У вас все в порядке. Рожайте.

– Не знаю…

Она неодобрительно помолчала.

– Вам решать, конечно. Мини делать уже поздно, но не затягивайте – аборт делают до семи недель, собирайте пока анализы, направления я вам выпишу. И подумайте.

Я кивнула.

Мы сидели с Киркой в шашлычной и заливались пивом.

– Ну, чего мне делать-то? Рожать, что ли??

– Рожай, ка-анешно. – Кирка смешно щурилась от дыма собственной сигареты, неумело затягиваясь. Полгода таскает у меня из пачки, но так и не научилась курить. Нафига только дым гоняет?

– А кормить я его чем буду?

– Грудью, наверное.

– Дура! Это ж такая ответственность, как ты не понимаешь.

– Вот и хорошо.

– Что «хорошо»??

– Научишься отвечать за кого-то. Повзрослеешь, может.

– Таааак… Ну, спасибо! Значит, по-твоему, я – дура малолетняя?

– Нет, ты умная. Но ты – дура… старая.

– Ну, спасибо, дорогая! Кирка несмело засмеялась.

– А че, не так, что ли?

– Да иди ты! Умеешь утешить. Еще пива возьмем?

– Давай. Может, еще по шашлыку?

– Себе можешь взять, я не хочу.

Она потопала к стойке, а я распаковала новую пачку сигарет и закурила.

– А может, правда родить? – Ошарашила я возвратившуюся Кирку.

– Ты много куришь. Отравила его там уже, наверное.

– Перестань!.. Ващет, действительно… придется бросить! – Я разлила пиво по стаканчикам. – И пить больше не буду!

Кирка, подавившись шашлыком, озадаченно взглянула на меня:

– Так ты будешь рожать?

– Не знаю… – я сделала большой глоток. – Ващет, пора уже… тридцать два скоро стукнет! Может, больше такого случая и не будет.

– А мне почему-то кажется, что ты будешь хорошей матерью.

– Это почему же?

– Ты хорошая.

– Много выпила, что ли?

Кирка улыбнулась.

– Давай рожай, будем вместе воспитывать. Как муж и жена.

– Иди ты! А ты хочешь детей?

– Хочу. – Кирка утвердительно кивнула.

– Вот сама и рожай!

– Я не могу, – Кирка жадно поглощала испачканные в кетчупе куски мяса. Я не устаю удивляться ее аппетиту. В любой ситуации – поесть она никогда не откажется.

– Почему это не можешь?

– Не от кого, – вздохнула она и потянулась за своим пивом. – От тебя же не получится.

– Ой! – Я поморщилась. – Опять ты со своими пошлостями.

Кирка молча пожала плечами.

Я сидела поздно вечером у себя на кухне в полном одиночестве и прилежно поглощала кефир. Полезный продукт, между прочим, Он там, наверное, благодарен, что это не пиво и сигареты.

И тут пришло явное осознание, что я не одна сей час на кухне сижу и пью кефир… Кто-то живой и странно незнакомый-родной присутствовал во мне. И никогда ранее не испытанное, удивительное чувство светлой радости родилось и осветило полуночную кухню.

Меня начал изводить токсикоз. Капризы организма измучили безумно – то хотелось есть, просто жрать! – то тошнило уже от запаха любого продукта. Я раздраженно хлопала дверкой холодильника в безнадежных поисках непонятно чего. Кирка хлопотливо металась по магазинам, таская мне фрукты, соки и витамины. Мне уже конкретно хотелось во что бы то ни стало избавиться от дискомфортно го состояния, и я позвонила подполковнику.

– Привет! Слушай, у меня тут проблема возникла одна… Надо поговорить.

Он почему-то сразу понял и примчался ко мне через пятнадцать минут.

– Когда это мы с тобой успели? – глаза его удовлетворенно светились, и весь он был похож на самовлюбленного павлина. Вот идиот!

– Надо делать аборт. – Прервала я его эйфорию. Хех, у меня все же была непонятная надежда, что он возмутится и предложит мне рожать, поклявшись никогда не оставить своим вниманием будущего ребенка. Ни фига подобного!

– Я найду тебе врача хорошего. Есть знакомые. Только давай скажем, что ты моя племянница.

«Ска-а-атина!»

– Хорошо, но времени осталось мало. Надо быстрее.

– Я перезвоню тебе сегодня вечером.

Через неделю меня распяли.

Был мой самый нелюбимый месяц – ноябрь. Земля и небо стали одного цвета.

Видеть что-то никого не хотелось, и когда позвонила Кирка с робким вопросом о встрече, я ответила грубо. Кирка растерялась, но продолжала висеть на телефоне.

– Кир, ну что еще?

Кирка вздохнула в трубку и виновато прошептала:

– Скучаю…

– А я что должна делать? Станцевать перед тобой?

Трубка печально затихла.

– Все, Кир, извини, мне работать надо.

– Можно я приеду? – В ее голосе было робкое отчаяние.

– Мммм… Как хочешь!

– Но ты же не хочешь…

– Мне все равно!

– Тогда я приеду, – через паузу прошелестел ее голос.

– О, господи! Кир, делай что хочешь… – я впечатала трубку в телефонный аппарат.

А через пару часов меня обрадовал звонком подполковник:

– Привет, Ириш! – Весело провещал он.

– Как настроение? – Его голос слегка сбился.

– Замечччательно!

– А мне нехорошо… Давай повидаемся… – тут я заметила, что он явно был нетрезв.

– Что??

– Ириш… мне надо тебя увидеть. Бля, да что им от меня всем надо?!

– Толя, а мне нет. Я работаю и очень устала. После работы поеду спать.

– Мне плохо…

– И что я должна сделать?!

– Я люблю тебя… – вдруг жалобно выдохнул он.

– А я тебя нет.

В трубке зависло молчание. Мне стало его жаль.

– Толя, ты извини, конечно…

– Ириш! – Суетливо прервал он меня. – Ничего… Это хорошо, что сказала.

Я молчала, слушая.

– Пусть так будет… а я… а у меня такого никогда не было… Веришь? Впервые так влюбился…

– Рада за тебя.

Он пьяно хмыкнул и замолчал.

– Толик, все, извини, мне работать…

– Ириш!

– Толя, я не хочу видеть сегодня ни тебя, ни кого-то еще. Это можно понять? Да и вообще… Зачем тебе? Я же тебе ничего не даю – разве не видишь?!

– Почему ты думаешь, что не даешь…

– Знаешь, Толя, давай больше не будем встречаться.

В трубе снова зависла тишина. Я ждала.

– Хорошо… Извини. – Его голос изменился, похоже, даже протрезвел.

– Ну, вот и отлично. Пока! Удачи тебе. – Я положила трубку.

Под конец рабочего дня ко мне на службу приперлась Кирка. Она вошла в комнату с испуганно-вражеским выражением физиономии, как будто ожидая пули из-за угла.

Мое настроение было ниже нуля и не было никакого желания и сил ломать Киркину психологическую установку. Словом, приветливой улыбкой ее не встретила, но и не оправдала ее ожиданий насчет убийственного выстрела. Кирка несмело присела на стул, не раздеваясь, и принялась молчать, изредка кидая на меня осторожные взгляды. Я неспешно продолжала чертить, все более раздражаясь Киркиным поведением.

– Как дела? – Бесцветным тоном прервала я надоевшую молчанку, не отрываясь от листа на кульмане.

– Нормально, – в тон мне ответила Кирка и снова затихла.

Я отложила карандаш и повернулась к ней.

– Ну, расскажи что-нить!

Кирка пожала плечами:

– Что рассказать?..

– Ну, не знаю, – усмехнулась я. – Ты же пришла ко мне. Или, чтобы просто сидеть и молчать?!

– Ага… – Кирка вознамерилась уйти на свою обычную оборонительную позицию упрямой овцы.

Я подавилась собственной злостью, сверля Кирку ненавидящим взглядом. В ее глазах появился испуг. Мы молчали некоторое время. Я не выдержала первая:

– Послушай, а ты по-человечески можешь себя вести?

– Не… – снова выставила она свой овечий лоб.

– А нафига тогда пришла?! Издеваться?

Кирка сжалась, потом медленно поднялась и, ро6ко кивнув кому-то в пространстве между мной и кульманом, повернулась и двинулась к выходу. Я молча наблюдала за ней, чувствуя, как ртутный шарик моего раздражения полез за предельную отметку. Кирка уже была в дверном проеме.

– Так, ну-ка вернись!

Кирка остановилась на пороге, полуобернувшись.

– Это как понять?!

– Чего?.. – Промямлила Кирка.

– Вернись, пожалуйста. – Велела я, переведя свой гнев в твердость.

Кирка потопталась и неуверенно повернула назад. Она, демонстрируя неохоту, долго искала место, куда пристроить свою сумку, потом все же снова села. Взглянула на меня и тут же опустила глаза. Я молчала. Кирка вновь бросила на меня взгляд, окрашенный теперь виной:

– Хочешь пива?

– Хочу!

Она полезла в свою бездонную сумку и добыла оттуда две бутылки. Я принесла открывашку и два стакана, открыла свою и передала открывашку Кирке. Она тоже откупорила бутылку и плеснула себе в стакан. Все это мы делали молча, в каком-то напряженном ожидании. Я отпивала пиво, покачиваясь на стуле, и наблюдала за Киркой с прежним, еле сдерживаемым раздражением. Она не выдержала первая:

– Как твое здоровье?

Я фыркнула и сделала очередной глоток. Кирка снова испуганно заткнулась.

– Вот, ты можешь мне объяснить, – я поставила стакан и потянулась за сигаретой, – почему ты приходишь ко мне с таким настроением и при этом даже не поинтересуешься – как я, что у меня сегодня произошло?! Может, у меня был день паршивый? – Я закурила.

– Я интересуюсь… – Кирка несмело кивнула головой, нарисовав знак вопроса во взгляде. Я возмущенно вытолкнула дым:

– Ты интересуешься?! Ты пришла, уселась и надулась, как мышь на крупу! А потом собралась уходить, без «здрасти-досвидания»! Это как понять?

– Потому что ты наезжаешь на меня. – Кирка схватила свою бутылку, как боевое оружие, и коротко отхлебнула прямо из горлышка.

– Я наезжаю?!

Кирка приняла оборонительную стойку: – Да!

– Я?! Наезжаю?! Ты зачем пришла?! Чтобы добивать меня? Вместо того чтобы поговорить по-человечески, выслушать… может, я ревела весь день?! – Я уничтожила сигарету о дно пепельницы.

Кирка придавленно молчала.

– Скажи, пожалуйста, почему я должна долбиться, чтобы получить от тебя хоть какое-то человеческое слово? – Я чуть успокоилась и потянулась за следующей сигаретой. Кирка тоже вытащила одну из кармана и тоже прикурила дрожащими пальцами. Громко выдохнув дым, она сказала:

– У меня не получается…

– Бля, что не получается? А усилие сделать можно?! Проще, ка-анешно, тянуть из другого, а самой подарить тепло, что – жалко затратить сил?

– Не жалко… У меня их просто нет.

– Ка-а-ак удобно! А у меня, значит, до фига? И можно брать и брать??

– Да… ты сильная, – Кирка кивнула.

– А не пошла бы ты??

Кирка, прищурившись от неловко выдохнутого дыма, кинула на меня испуганно-вопросительный взгляд, но продолжала сидеть. Но я понимала, что я бросила рисковую фразу. Нацедив себе полный стакан, я занялась поглощением пива, повесив в нашей милой беседе паузу. Кирка тоже молчала, нервно выдувая дым в пол. Тихая злость вновь начала расти внутри меня, топя желание тормошить Киркину заторможенность.

– А че ты ревела?.. – Робко и почти заикаясь, прозвучала она.

– Все! Надоело – все!

– Что – все?..

– Оставь меня, а?!

– Оставить?.. – Она растерялась.

– Я неясно выразилась?

Кирка поднялась, зачем-то аккуратно задвинула стул и принялась медленно застегивать многочисленные карманы своей сумки. Я наблюдала, зло гоня дым в потолок. Она долго упаковывалась в свое полупальто, при этом забыв его застегнуть, и не глядя на меня, немая, в очередной раз двинулась к выходу.

– Послушай, дорогая, может, ты хоть что-то скажешь?! «До свидания», например? – кинула я ей в спину. Киркина сутулая спина не прореагировала, и она продолжала медленно уходить.

Я вскочила. Резкое движение было неловким – сильно качнулся стол, и на пол с грохотом полетела бутылка. Я тут же пнула ее, и она неслабо ударила по Киркиной лодыжке. От неожиданности Кирка остановилась, а я уже была рядом, пытаясь зачем-то схватить ее за плечо.

– Издеваешься?! Ты издеваешься?! – Шипела я в беспамятстве.

Кирка испуганно пыталась вырваться, но мои пальцы намертво вцепились в толстый драп. Кирка сильно дернулась и выскользнула из рукава. Почему-то это взбесило меня еще больше.

– Дерьмо! Ну, какое же ты – дерьмо!! – Вопила я, чувствуя, как на глаза лезут слезы, и хватала отчаянно вырывающуюся Кирку за ворот, капюшон и что там еще попадалось под руки. И тут услышала внезапный удар в челюсть. От неожиданной резкой боли я выпустила Киркино многострадальное пальто и, потеряв равновесие, ушла в невесомый полет, который затормозил книжный стеллаж, в довершение припорошивший меня растрепанными книгами.

На несвойственный нашей сонной конторе шум из соседней комнаты, где задержались для халтуры пара архитекторов и конструктор, выскочила Ленка.

– Что здесь такое?

Кирка растерянно стояла и молчала. Ко мне, медленно обретавшей чувство гравитации, стало приходить осознание, что меня только что ударили по лицу. Впервые в жизни. Ненавидя и изумляясь одновременно, я медленно приближалась к Кирке.

– Пре-е-екрасно! Может, попробуешь еще раз? – Я снова начала зажигаться. – Ну? Давай!

Кирка испуганно отступила.

– Давай! Еще раз! Бей!

– Ира! – вмешалась Ленка, – перестань, ты что?

– Ну, бей!! – Не обращая внимания на третьего, я продолжала наступать на Кирку.

– Ира! – Ленка попыталась схватить меня за руку. – Не надо, остановись!

Оставшиеся в комнате сослуживцы испуганно притихли.

– Да бей же! – Кричала я.

– Ира! – Все пыталась остановить меня Ленка. – Тебе же потом будет стыдно!

Кирка, сжавшись, уже стояла у самой стены.

– Ну, что же ты?! Бей! Давай! Бей!!! – Мне вдруг стало себя жалко – я захлебнулась на очередном выкрике и резко повернула в свою комнату.

Хлопнув дверью, я вытряхнула в себя остатки пива из Киркиной бутылки и упала на стул. Челюсть неслабо ныла. Я потрогала ее и подошла к зеркалу. Ну, синяка не видать. Не дай бог завтра проявится!.. Черт! И как она посмела?! Ну что же – даже отлично! Теперь у меня есть бесспорный повод порвать с ней. ЭТОГО я ей никогда не прощу! Бля! И это благодарность за все… Ничтожество!.. Кстати, и где оно сейчас? Съездило меня по лицу и удовлетворенно утопало?!

Я вышла в коридор. В соседней комнате оживленно шелестел встревоженный улей коллег. Я открыла дверь и без малейшего смущения вошла в комнату. Кирка была там. Увидев меня, Ленка загородила ее своей узкой спинкой, возмущенно округлив на меня глаза. Все замолчали. Мне стало смешно.

– Нда… и что же тут делаешь? Спасаешься у добрых людей? От меня, ужасной?

– Да как тебе не стыдно! – Ленка продолжала стоять между мной и затихшей Киркой. – Оставь человека в покое!

– Идем! – не обращая внимания на геройскую оборону и едва сдерживая нервную злую дрожь, сказала я Кирке.

– Никуда она не пойдет!

Кирка не двигалась, но она явно растерялась. – Ну?!

– Не трогай ее! Она останется здесь! Мне снова стало смешно,

– Да ну? – Я впервые обратила свое внимание на троицу «спасителей». И вновь повернувшись к Кирке:

– Ты пойдешь со мной. Кирка заметно заколебалась.

– Долго мне тут стоять? Идем! – Я решительно подошла и потянула Кирку за рукав. Ленка попыталась помешать мне, но тут Кирка послушно поддалась моей руке и вылезла из-за Ленкиной спины. Ленка недоуменно остановилась, а Кирка уже покорно и совершенно спокойно потянулась за мной из комнаты.

Мы молча вернулись ко мне, я собралась, и в таком же непрерывном молчании мы вышли из конторы. Я остановила такси, Кирка молча загрузилась вслед за мной. Я тормознула тачку там, где нужно было выйти Кирке, она вылезла из машины и только тут, задержав дверку, наклонившись, тихо сказала:

– Пока…

– Давай! – Махнула я ей и, перехватив дверцу, сама ее захлопнула.

Приехав домой, я долго была под душем, а потом сразу завалилась спать.

Кирка позвонила мне на следующий же день. – Да?

– Это я…

– Я слышу.

Молчание.

– Что ты хочешь?

– Ничего… – через паузу.

– Зачем звонишь? – Терпеливо выясняла я.

– Не знаю…

Теперь паузу выдержала я.

– Приезжай вечером, поговорим.

– На работу?

– Да.

– Я не хочу туда.

– Это почему?

– Не хочу, чтобы меня там видели.

– Ну надо же! Лупить меня по лицу смелости хватило, а теперь вдруг засмущалась?

– Может, ко мне поедем?..

– Я не хочу!

– Тогда давай в шашлычной.

– Кира, мне удобнее у меня на службе, после шести. Не хочешь – не приходи. А я никуда не поеду.

– Хорошо! Я приду. – Поспешила ответить она.

Кирка пришла раньше. Аля с Женькой еще не ушли – они пили чай и трепались. Я еще работала. Кирка несмело поздоровалась с присутствующими и затопталась у порога. Аля с Женькой с преувеличенным дружелюбием ответили на Киркино приветствие, с интересом уставившись на нее, – они были в курсе вчерашней разборки.

– Подожди, я закончу лист. Посиди пока. – Я кивнула ей на стул рядом с собой.

– Может, сходить – что-нибудь купить? – Не смело спросила она, приблизившись ко мне.

– Ну давай.

– А что?

– Да все равно. Есть я не хочу. Пить вот хочется.

– Пива?

– Можно.

Кирка послушно кивнула и спешно смылась из комнаты. Отсутствовала она довольно долго. Аля уже умотала домой, а Женька ушла в свою комнату, когда вновь нарисовалась Кирка и стала выгребать на стол продукты, как Дед Мороз – подарки. Кроме пива, она вытащила из сумки два хот-дога, бананы и кофе. Кофе я обрадовалась – быстро загрузила чайник водой, включила его и, прихватив пиво, направилась в курилку.

– Пойдем покурим.

В курилке мы уселись друг против друга и сна чала молчали. Я тронула челюсть.

– Болит, меж прочим. Боюсь, не сломала ли.

– Ну… сама виновата.

– Что?!

– Я же защищалась.

– Вот как?

– Я испугалась. Ты была в таком состоянии… Неизвестно, что от тебя можно было ожидать…

– И ты решила таким способом привести меня в чувство?!

– Да.

– Мило.

Кирка испуганно уронила взгляд в пол и не отвечала.

– Знаешь, – я прикурила следующую сигарету, – меня впервые ударили по лицу. Я тебя прощу – уже простила, но никогда не забуду этого. Понимаешь, о чем я?

Кирка подняла глаза – в них появилась незнакомая мне краска. Она затушила сигарету и, запихав руки глубоко в карманы, откинулась на спинку, не отводя взгляда от меня:

– Это я тебе никогда не прощу!

– Ка-а-ак интересно! Чего же?

– Я не прощу, что мне пришлось ударить тебя, – повторила она, четко выговаривая слова дрожащим голосом.

– Боже!! Страсти-то, какие! Пафосу-то!

– Можешь смеяться, – в Киркином голосе мелькнула обида, – тебе все равно не понять этого.

Я, действительно, не удержалась от смеха.

– И чего же такого мне не понять??

Кирка подавленно молчала, упорно не вытаскивая руки из карманов. Мне стало скучно. Хмыкнув, я отвернулась к окну и, цедя пиво, ушла в разглядывание тающего в сумерках пейзажа за чистым стеклом. Мне стало скучно и обидно. Обидно от очередного разочарования в человеке. От мысли, что я – безнадежно одинока. Безнадежно. Тупо уставившись на серую картинку в раме окна, я чувствовала на себе напряженный взгляд Кирки.

– Я люблю тебя. – Услышала я в очередной раз надоевшую мне фразу.

Я резко повернулась:

– Любишь? Значит, это ты так любишь… А что ты называешь любовью? Да ты уверена, что умеешь любить??

– Да, умею.

Я устало вздохнула.

– Кир, любовь – это щедрость… Бескорыстное чувство такое… – Я пресно, медленно выговаривала слова, чувствуя подползающую тошноту от темы разговора. – Не утверждение собственной важности за счет любви другого, а просто… способность и желание – желание! – дарить. Дарить! Понимаешь…

– Да. Я дарю! Ты просто этого не видишь.

– Да вижу я все… – мне было совсем уже скучно.

– Тебе этого не надо. Ты сама не умеешь любить. Ты никого не любишь и никогда не любила!

Я слабо усмехнулась и вновь уединилась с пивом. Кирка помолчала, чего-то выжидая, закурила новую сигарету и сказала с робкой надеждой в голосе:

– И меня ты не любишь.

– Да люблю я тебя, – небрежно бросила я, отмахиваясь от залпа дыма, выдохнутого Киркой прямо на меня. – По-своему, ка-анешно, но люблю. Дело не в этом… – я затушила сигарету, вознамерившись сказать, наконец, то, что хотела. Кирка напряглась.

– Мне с тобой стало неинтересно. – Я взглянула на Кирку. Она сидела уже в своей позе «кучера» – руки на широко расставленных коленях, голова в пол – и беспорядочно затягивалась, смешно щурясь от собственного дыма. Я вздохнула.

– Я не говорю сейчас об интиме или чем-то подобном. Мне просто неинтересно с тобой общаться. Извини. – Я замолчала.

– Почему? – пробился сквозь клубы дыма Киркин голос.

– Я не знаю.

– А раньше было интересно? – Вновь донеслось из никотинового тумана.

– Да. Было. Было, – я радовалась каждой встрече с тобой. Мне хотелось тебя все время видеть, и я даже… Я даже была счастлива. Но все прошло. Так бывает.

– Нет! Так не бывает!

– Бывает.

– Ты меня разлюбила?

– Не разлюбила, Кир. Устала.

– Мы не будем встречаться?

– Ну почему… Все еще может быть. Но… меня стали напрягать встречи с тобой. И эти разборки… На фига мне это?

– Меня нельзя не любить!

– Ка-анешно. Только это буду не я. Прости, Кир.

– Я тебя ненавижу!

– Ну, спасибо.

Она вдруг резко вскочила и, не вытащив головы из сутулых плеч, загрохотала башмаками вниз по лестнице.

– Ненавижу!..

Плачет, наверное. Хех… Входная дверь сильно хлопнула, и все затихло. Вот и хорошо. Одна…

– Ира! – Услышала я возмущенно-громкий голос Женьки, – Ты где?? У тебя весь чайник выкипел!

– Тьфу, блин! – Я ринулась в комнату. – Забыла совсем… – Я пролетела мимо укоризненной физиономии Женьки и подняла крышку. Нда… Сожгла.

На столе скучал натюрморт из бананов и остывших хот-догов. Я закинула все это в холодильник. Вытряхнув из пачки последнюю сигарету, вернулась в курилку и стала у окна.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

  • wait_for_cache