Текст книги "Клад под старым дубом (сборник)"

Автор книги: Софья Прокофьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава десятая
о том, что случилось с Катей на чердаке

Катя, держа в одной руке ведро, а в другой тряпку, поднялась на чердак.

Там было темно. Слабо светила лампочка, затянутая паутиной.

Катя поставила ведро, положила в него тряпку и стала оглядывать чердак. Сбоку на потолке она увидела большую дыру.

Тук-тук-дзынь!.. – стучали капли дождя и мелкими брызгами разлетались по чердаку.

И вдруг Катя испуганно вскрикнула и попятилась. Да и кто бы на её месте не испугался! Она увидела лежащую поперёк чердака огромную госпожу Жадность. Катя прижала дрожащую ладошку к губам.

Госпожа Жадность с улыбкой посмотрела на Катю. От её улыбки Катя побледнела и сжалась в комочек.

– Не бойся меня, милая девочка, – услышала Катя сладкий, приторно-ласковый голос. – Ну, подойди ко мне ближе! Ближе, ещё ближе… Нам давно пора познакомиться. Я – госпожа Жадность!

Катя повернула назад и бегом бросилась к двери. Но госпожа Жадность протянула свою длинную-предлинную руку, захлопнула дверь и прижала её пальцами.

– Послушай меня, девочка. Я не сделаю тебе ничего плохого. Наоборот, я сделаю для тебя много хорошего, – сказала госпожа Жадность и улыбнулась. Она изо всех сил старалась казаться ласковой и доброй. – Но только ты не должна смотреть на меня своими светлыми глазами. Это мне очень неприятно. Я могу даже заболеть от этого. И не надо меня бояться.

– А я вас не боюсь, – тихо сказала Катя, хотя на самом деле ей было ужас как страшно.

– Алёшка – мой! Он мне самой нужен, понимаешь? – продолжала госпожа Жадность. – А тебе он совсем ни к чему. Посмотри, сколько хороших ребят у вас в классе. Они все благородные, добрые. Да что там в классе – на каждом заборе всегда найдётся пара хороших, смелых мальчишек. Зачем тебе Алёшка? Он плохой, жадный.

– Он не плохой. Его бабушка забаловала, – еле слышно прошептала Катя.

– Нет, плохой. Я его лучше знаю, – ухмыльнулась госпожа Жадность, тяжело подползая поближе к Кате. – Только не смотри на меня своими ясными глазами. Слышишь? У меня от этого заболит голова.

Катя послушно опустила глаза и стала смотреть на пыльный пол чердака.

– Дай честное слово, что больше не будешь дружить с моим Алёшкой! Поклянись, что ты больше не будешь с ним разговаривать и вместе учить уроки!

Катя попятилась и заморгала глазами.

– За это я награжу тебя! – проговорила госпожа Жадность. – Ты будешь самой богатой девочкой на свете. У тебя будут самые красивые платья. И банты всех цветов радуги. Все твои подружки лопнут от зависти.

– А я не хочу, чтобы они лопнули, – прошептала Катя.

– я ничего для тебя не пожалею!

Госпожа Жадность щёлкнула пальцами.

В ту же минуту в воздухе вокруг Кати что-то заблестело. Она почувствовала, как что-то холодное и тяжёлое пригибает её голову книзу.

Катя посмотрела в тусклое, расколотое зеркало – на голове у неё была корона.

Катя сняла корону. Она была вся золотая, а прозрачные камни на ней блестели так, что глазам стало больно. Катя повертела корону в руках, не зная, куда её девать.

– Теперь надень ещё это кольцо! – с торжеством прошипела госпожа Жадность. Она протянула свою длинную руку. На её кривом пальце болталось сверкающее кольцо. – Только обещай, что ты никогда ни слова не скажешь моему Алёшке!

– Нет, скажу! И дружить с ним буду! – Голос Кати неожиданно зазвенел. – А когда мы подрастём, мы, может, ещё поженимся. Вот! Забирайте вашу корону, она мне не нужна нисколечко! Её лучше в музей отнести. И бусы ваши возьмите. А я с Алёшей…

– Ах ты, маленькая негодяйка! Тогда ты погибнешь! – завизжала госпожа Жадность, хватая Катю своей огромной рукой. – Я не отдам тебе мальчишку. Он мой, мой!

– Помогите! – отчаянно закричала Катя, изо всех сил стараясь вырваться. Но рука госпожи Жадности была холодной и твёрдой, как камень. – Алёша! Алёша!.. Ой!..

Глава одиннадцатая,
и последняя, в ней ты узнаешь, чем кончилась вся эта удивительная история

На улице вовсю хлестал дождь.

Алёшка, перескакивая через лужи, полные пузырей, добежал до старого дуба. Под ним был кружок сухой земли, а на скамейке всего несколько тёмных мокрых пятнышек. Алёшка перевёл дух.

А может, и хорошо, что такой ливень. Во дворе пусто, ни души. Самое милое дело копать клад в такую погоду.

Небо разорвала яркая молния, похожая на серебряное дерево. Сразу вслед за ней обрушился гром, похожий на грохот камней. Всё вокруг потемнело. В некоторых окнах зажглись разноцветные люстры.

Алёшка прижался к дубу. Дуб был сухой, корявый и, как показалось Алёшке, – добрый.

Так, интересно, а чем копать? Не руками же! В тот же миг Алёшка увидел большую лопату с гладкой, словно отполированной, длинной ручкой. Она стояла под дубом; просто удивительно, как он её сразу не заметил! Алёшка вонзил лопату в землю между корнями. Надо быстрей, пока никто не видит. Во все стороны полетели комья земли и кучки тощей городской травы.

«Буду копать, пока не найду, – подумал Алёшка, изо всех сил налегая на лопату. – Пусть всё тут перекопаю».

И вдруг лопата звякнула, наткнувшись на что-то твёрдое. Алёшка опустился на колени, стал дрожащими руками выкидывать землю из ямы.

Показалась деревянная крышка, обитая по углам медью. Алёшка поднатужился и вытащил из ямы старинный сундук. Подгнил, конечно, но так и должно быть. Он, может, сто лет пролежал в земле, а то и тысячу. Это уже вряд ли, но всё равно, сразу видно – старинный сундучок, настоящий разбойничий. Вон как в нём монеты звенят. Того и гляди, развалится на мелкие дощечки, до того старинный!

Алёшка попробовал открыть сундучок – заперт. Сердце Алёшки билось так, будто хотело вдребезги разнести рёбра. Он сунул ключ в замочную скважину. Крышка откинулась с неожиданным музыкальным звоном.

Алёшка заглянул в сундучок – оттуда брызнул золотистый свет. Сундучок был полон старинных монет, больших и маленьких.

Неожиданно по небу полоснула молния. Алёшке показалось, что она целится прямо в него. Он испуганно сжался.

«Чего я, честное слово, я не вор какой-нибудь, своё копаю. Мне тётка Жадность подсказала, где клад зарыт. Она – добрая… для меня», – подумал Алёшка и почему-то вспомнил Катю. А, не до неё сейчас.

Главное – сундучок на чердак перетащить. Пусть его там госпожа Жадность стережёт. Она к нему никого не подпустит.

Алёшка попробовал приподнять сундучок, и тут же в щели полились монеты, мешаясь с мокрой землёй.

Алёшка торопливо сгрёб монеты, прямо вместе с комьями земли и травой, сунул в карман.

Где-то грохнула входная дверь. Алёшка испуганно оглянулся, навалился животом на сундучок, закрывая его.

Мимо прошёл сердитый старикашка. В одной руке палка, в другой раскрытый зонт. На носу тёмные очки. И зачем ему очки в такой дождь?

Старичок ткнул палкой в яму и сказал недовольным голосом:

– Не понимаю, зачем это роют во дворе такие глубокие ямы? Надо пожаловаться…

Старичок, разбрызгивая палкой воду, прошёл мимо, обходя лужи.

«Куда же спрятать сундук? – в растерянности подумал Алёшка. – Если я его на чердак понесу – развалится по дороге, это уж точно! Что же придумать? Делать нечего, придётся, видно, мой сундучок до поры до времени опять под дубом закопать. А что? Потом приду как-нибудь ночью, когда луны не будет. С мешком, с фонариком…»

Алёшка с нежностью погладил крышку сундучка. Потом тяжело вздохнул и опустил его обратно на дно ямы. Кинул первую лопату земли, вторую. Нет, надо закопать его как следует. Разровнял над ним землю. Потом лопатой поддел кусок дёрна, положил сверху. Теперь никто не догадается, какое тут богатство спрятано.

Сполоснул в луже лопату и снова прислонил её к дубу как стояла.

Дождь лил не переставая. Алёшка стоял под дубом, и на него падали тяжёлые редкие капли с листьев.

Ему стало вдруг тоскливо и холодно. Куртка на плечах промокла насквозь. Как-то пусто на душе, будто ничего не случилось и вовсе он не откопал клад.

И вообще…

Тут Алёшка вспомнил о госпоже Жадности и помрачнел ещё больше.

– Надо было мне всё-таки с Катькой пойти, – пробормотал он. – Зря я её одну отпустил. Девчонка всё-таки. Испугается ещё с непривычки…

Алёшка стал неохотно подниматься по лестнице, волоча ноги.

На третьем этаже около батареи сидела кошка Мурка. Она пристально посмотрела на Алёшку круглыми пустыми глазами.

Алёшка прошёл мимо неё и услышал, как она тяжело затопала по ступенькам вслед за ним.

На пятом этаже сидели три кошки-копилки. Они проводили Алёшку подозрительными взглядами и тоже запрыгали вслед за ним по ступенькам.

На шестом этаже восемь кошек-копилок преградили ему путь. Алёшка перешагнул через них и подошёл к лестнице, ведущей на чердак. И тут он увидел, что на каждой ступеньке сидит не меньше десяти кошек.

Они сидели рядами и угрюмо, недобро смотрели на Алёшку.

Алёшка потоптался на месте, не зная, куда ему поставить ногу.

– Да что вы, с ума посходили, что ли? – сказал он. – А ну пропустите!

– А Катя уже домой пошла… Она уже чай пьёт… Она уже спать легла… – наперебой замяукали кошки-копилки.

– Ну и ладно, – пробормотал Алёшка. – И я пойду полежу. Устал что-то. Не привык я ещё клады откапывать.

Он махнул рукой и стал спускаться вниз.

Кошки-копилки с довольным мурлыканьем запрыгали вслед за ним.

И вдруг Алёшке показалось, что кто-то его зовёт. Так тихо-тихо, еле слышно, совсем слабо.

Алёшка снова повернулся к лестнице. У кошек-копилок злобно блеснули глаза. Они загородили ему дорогу и громко застучали глиняными хвостами по ступенькам.

«Что их, бешеная собака перекусала, что ли?» – подумал Алёшка и остановился.

– Алёша! – услышал он опять чей-то тоненький голос.

– Да это же Катька! – в ужасе воскликнул Алёшка и не глядя прыгнул вперёд.

Глиняные кошки шарахнулись в стороны.

Алёшка опрометью взбежал по лестнице и распахнул дверь на чердак.

Он увидел Катю. Она из последних сил вырывалась из рук госпожи Жадности.

– Как ты сюда попал, моё сокровище? – с затаённой злобой проворчала госпожа Жадность. – Проклятые кошки! Глиняные головы! Ничего им нельзя поручить!

– Отпусти её сейчас же! Слышишь! – заорал Алёшка, бросаясь к Кате.

Но госпожа Жадность одним пальцем без труда оттолкнула Алёшку:

– Ну, ну, потише! Скажи, зачем она тебе, моё сокровище? Смотри, сколько я тебе дала: и конфеты, и велосипед, и ещё клад бесценный. Неужели ты не отдашь мне за это какую-то жалкую девчонку?

– Она не жалкая! – Алёшка бросился на госпожу Жадность и попробовал разжать её ледяные каменные пальцы. Но госпожа Жадность только ещё крепче стиснула Катю. Алёшка увидел Катино запрокинутое бледное лицо. – Не нужен мне твой велосипед и клад тоже не нужен! Отпусти Катьку! Слышишь? – не своим голосом закричал Алёшка.

Госпожа Жадность заскрежетала зубами от ярости:

– Как? Тебе не нужен клад? Настоящий клад, золотые монеты?.. О, что со мной? Я уменьшаюсь! Это всё девчонка, она, она во всём виновата! Нет, пора с ней покончить. Эй, голодные мыши, берите себе эту девчонку! Берите, хватайте её, это ваша добыча!

Из тёмных углов показались мыши.

Они оскалили острые зубы, зашевелили длинными усами. Их было великое множество, не сосчитать. Целая армия мышей. Со всех сторон они двинулись к Кате.

Самая большая, самая старая мышь уже поставила свои лапы на Катину туфельку.

– Ай! – закричала Катя.

– Сейчас, Катька, погоди!

Трясущимися руками Алёшка схватил за углы наволочку и встряхнул её. Из наволочки посыпались разноцветные конфеты. На пол плоско скользнули плитки шоколада в ярких обёртках.

– Мыши, мыши, сюда! – закричал Алёшка. – Я дам вам конфет и шоколада!

Алёшка стал хватать конфеты целыми пригоршнями и разбрасывать их по полу.

Мыши запищали тонкими голосами и бросились на конфеты. Они прыгали, стегали друг друга длинными хвостами. Пять мышей подрались из-за одной плитки шоколада, а старая, беззубая мышь набрала полный рот конфет и металась по чердаку с вытаращенными глазами.

– Что ты делаешь? Зачем ты отдал конфеты? – отчаянным голосом закричала госпожа Жадность. – Смотри, как я похудела! О, мои драгоценные камни! Они тускнеют, гаснут…

Алёшка посмотрел на госпожу Жадность и увидел, что она и вправду стала гораздо меньше. Она уже не могла стоять на чердаке, вытянувшись во весь рост.

Катя перепрыгнула через десяток мышей и бросилась к Алёшке.

– Эй, кошки-копилки! – взвизгнула госпожа Жадность. – Держите девчонку! Не пускайте её к мальчишке!

Кошки-копилки преградили Кате путь. Катя споткнулась и упала. Кошки-копилки навалились на неё, прижали руки к полу. Глиняная Мурка с победным видом вскочила Кате на спину.

– Всё! Попалась девчонка! Теперь не выпустим, – приплясывая, зашипела кошка Мурка.

– Сейчас, Катька, я тебе помогу! – в отчаянии крикнул Алёшка.

Он с усилием поднял бабушкину клетчатую сумку и вытряхнул из неё все деньги. Монеты со звоном и дребезгом посыпались на пол. Кошки-копилки обернулись на этот звук.

– Вот вам ещё, берите! – Алёшка вытащил из карманов золотые монеты и швырнул их кошкам-копилкам. – Это настоящие, разбойничьи… Из сундука…

Ох, что тут началось!

Кошки-копилки, забыв обо всём на свете, бросились подбирать деньги. Они дрались из-за каждой монетки и били друг друга толстыми лапами.

Кошка Мурка и кошка Дашка стукнулись лбами и раскололись на кусочки. От них остались только грубые глиняные черепки. Монеты, которые они проглотили, посыпались на рассохшийся пол и закатились в щели между досками.

– Катька, давай к двери! Бегом! – закричал Алёшка.

– Эй, кошки-копилки! – в ярости завопила госпожа Жадность. – Не упустите девчонку! Хватайте её, не то убежит! Ну, чего вы стоите?

Но кошки-копилки только сыто замурлыкали и вяло зашевелили лапами. Они так набили животы монетами, что больше не могли сдвинуться с места.

– А, проклятый мальчишка! – взвизгнула госпожа Жадность. Да, что и говорить, она стала гораздо меньше. Но даже и сейчас она была раза в три выше Алёшки. – Ты обманул меня. На самом деле ты вовсе не жадный. Но у меня ещё хватит сил! Ты не отдал мне эту девчонку и за это погибнешь!

– Нет! Нет! Я не хочу! – громко зарыдала Катя, обхватив руками Алёшку.

Но госпожа Жадность схватила Алёшку и подняла его под самый потолок.

– Всё равно я Катьку не отдам! – отбиваясь изо всех сил, закричал Алёшка. – Лучше погибну!

Что тут случилось!

Госпожа Жадность пошатнулась и выпустила Алёшку. Её лицо позеленело от злобы. В бессильной ярости она подняла кверху стиснутые кулаки, а сама прямо на глазах стала уменьшаться, сжиматься, таять… Она стала совсем маленькой, прозрачной, драгоценности рассыпались в прах.

– Зачем, зачем ты сказал эти ужасные слова? – прошептала госпожа Жадность, голос её угасал, звучал всё тише и тише. – Ведь жизнь – это самое дорогое на свете. А ты согласился отдать её ради какой-то девчонки. Ты погубил меня…

Голос Жадности затих. Она превратилась в тёмную струйку дыма и улетела в большую дыру, которую сама же проделала в крыше.

Алёшка и Катя долго стояли рядом, в изумлении глядя на пустое место, где только что стояла госпожа Жадность.

– Ой, Катька, – сказал Алёшка, который не очень-то любил молчать. – Посмотри, ничего нет. Ни конфет, ни велосипеда. И кошек-копилок нет. Одни черепки валяются.

И правда, на чердаке было пусто. Только из чёрных нор кое-где ещё торчали измазанные шоколадом острые мышиные морды.

Алёшка толкнул раму. В открытое окно влетел свежий воздух, полный запахов мокрой земли, листьев, освежённой травы.

Он увидел под старым дубом глубокую пустую яму, из неё, извиваясь, поднималась струйка чёрного дыма. Лопата тоже исчезла.

«Всё, нету клада, ну и пусть, – легко подумал Алёшка. – Главное, что Жадность пропала, а без клада я уж как-нибудь проживу…»

– Ты о чём задумался? – Катя заглянула ему в глаза. – Пошли скорее отсюда. Я знаешь какая трусиха!

Алёшка засмеялся и взял Катю за руку.

– И в театр завтра пойдём. Правда? – улыбнулась Катя.

Алёшка и Катя, взявшись за руки, пошли с чердака. А на верхней площадке лестницы с бледными лицами стояли Алёшкина бабушка и Катина мама.

– Господи, Алёшенька, что случилось? – дрожащим голосом спросила бабушка.

– Зачем вы пошли на чердак? Прихожу, дверь в квартиру настежь… – сказала Катина мама.

– Там в крыше дыра, – сказал Алёшка.

Бабушка и Катина мама посмотрели на Алёшку с большим удивлением, потому что у Алёшки было такое счастливое лицо, как будто он сообщил им не о дыре в крыше, а о чём-то очень-очень хорошем, что случилось в его жизни.

Тайна забытого чердака

Глава первая
Сундучок

Дело дрянь! Надо решаться!

Но то, что Сашка задумал, почему-то нельзя было сделать дома. Нельзя, и всё. Сашка сам даже не знал почему.

И вот его словно каким-то ветром занесло в тёмный подъезд Катькиного дома. Это был, наверно, самый старый дом в их городе. Только церквушка на том берегу реки, напротив стадиона, была, наверно, ещё старинней.

Сашка попробовал пристроиться к высокому пыльному окну, где в паутине брыкалась и уныло жужжала муха.

Но по старой Катькиной лестнице всё время без толку ходили какие-то люди. Одни вверх, другие вниз. И уже две какие-то старушки подозрительно оглядели Сашку. Потом они с понимающим видом переглянулись и обе покачали головами.

Нет, здесь было неподходящее место. Сашка боялся: только он откроет портфель, тут же из-за его плеча вылезет чей-нибудь длинный нос: «А ты чем тут занимаешься, мальчик, а‑а?»

Сашка стал подниматься вверх по лестнице. Но всюду за дверьми были люди. Они смеялись, разговаривали, что-то заколачивали.

Невольно став на цыпочки, Сашка осторожно прошёл мимо двери, на которой висела табличка:

«Зубной врач Петрова. Лечение и удаление зубов без боли».

По спине пробежал неприятный холодок.

Из-за двери, обитой толстой чёрной клеёнкой, до Сашки донёсся гнусный скрежет бормашины и чей-то стон.

– И нисколечко не больно, – проскрипела доктор Петрова.

Никакая клеёнка не могла заглушить её голос.

Сашка поднялся на самый верх.

Здесь была только одна дверь, забитая грубыми, шершавыми досками. Сашка отодрал доску, державшуюся на ржавом гвозде, и боком пролез на чердак.

На чердаке царила темнота. Свет еле-еле проходил через полукруглое окно, похожее на кошачий глаз.

Из темноты отовсюду вылезал какой-то хлам. От пыли и паутины всё казалось косматым и лохматым.

Велосипед с одним колесом обнял рулём сломанный стул. Сбоку к нему пристроилось потухшее зеркало.

В глубине под досками что-то слабо блестело. Что-то круглое, металлическое. Сашка изо всех сил вытянул шею. Не разберёшь: не то самовар, не то рыцарский шлем.

Сашка осторожно протянул в темноту руки и тронул пыльные доски. Неслышно рвалась под пальцами паутина. Кто-то маленький, у кого было очень много ног, побежал по Сашкиной руке прямо в рукав. Сашка яростно затряс рукавом.

Да… Этот чердак не простой! А чего удивляться? В Катькином доме и чердак должен быть не такой, как у других. Порыться бы тут неплохо. Но только не сейчас. Сейчас не до этого.

Сашка сел на ящик у окна. Вернее, это был не ящик, а какой-то старый, хлипкий сундучишко. Он пронзительно скрипнул да весь так и заходил под Сашкой, как живой, когда тот на него уселся.

Со вздохом, похожим на стон, Сашка вытащил из портфеля дневник и раскрыл его.

Сердце тоскливо сжалось.

Вот она, проклятая! Двойка. Стоит себе как миленькая. Такая закорючка, а всю жизнь человеку портит.

А ведь до этого всё было просто прекрасно. До Сашкиного дня рождения оставались всего пятница и суббота. Надо было только их как-нибудь прожить, протерпеть, и всё. Ну, спать, что ли, побольше, чтобы время поскорей прошло.

А в воскресенье папа обещал покатать весь Сашкин пятый «А» на своём катере «Степан Разин». Папа был там капитаном.

И Сашка миллион раз представлял себе, как он стоит на носу катера рядом с Катей. Лёд сошёл совсем недавно. Ещё вполне может пойти дождь, а то и снег.

Он дождётся, когда Катя как следует промёрзнет, задрожит, как овечий хвост, и её знаменитая чёлка намокнет.

Тогда он снимет с себя и отдаст ей всё: и шарф, и пальто, и шапку. И Катя поглядит на него своими светлыми взрослыми глазами.

А может быть, и спасти её удастся. Вдруг повезёт, и она свалится за борт. В крайнем случае дать ей как-нибудь пинка незаметно. Борька начнёт кричать, придумывать что-нибудь умное. А Сашка нет, он думать не будет. Он раз за борт – и спасёт. А когда уж он её спасёт, всем будет наплевать, как она там очутилась.

Но теперь всё лопнуло. Потому что папа был просто какой-то ненормальный с этой математикой.

Нет, это не зря говорят, что понедельник – самый несчастный день. Контрольная была как раз в понедельник. И вот пожалуйста – двойка.

Сашка проглотил колючую слюну. Он решительно вытащил из пенала ластик, потёр грязный уголок о штанину и, задержав дыхание в груди, осторожно стал стирать двойку.

Стирать её надо было ой как осторожно. Бумага так и сходила плёнками.

Сашка поёрзал на сундуке, чтобы усесться поудобней. Но вдруг под ним что-то хрюкнуло, хрустнуло, подломилось, и Сашка ухнул вниз, прямо в сундучок, так что коленки оказались выше головы. Острая щепка упёрлась в бок. А слева был ещё гвоздь. Он прошёл через штаны и немного уже вошёл в Сашку.

Сашка глянул на дневник и с шипением втянул в себя воздух. На месте двойки чернела дыра.

Он яростно и бестолково забарахтался, стараясь вылезти из сундучка.

Сам всё испортил! Такой дневник и вовсе папе не покажешь. По этой дырке кто хочешь сразу обо всём догадается.

Наконец Сашка с трудом встал на ноги. Не выдержав, со злостью изо всех сил ударил сундучок ногой. Сухие звонкие доски развалились, разлетелись в стороны.

Вот тут-то Сашка всё и увидел.

На дне сундука горкой, одна на другой, лежали какие-то удивительные книги.

Книги были не простые. Это Сашка сразу понял. Наверно, таких ни в одной библиотеке не сыщешь. Разве только в музее.

Книги были старинные, даже совсем древние. С застёжками из меди, а может, и из золота. А уж толстые! Одна книжечка как папин портфель.

Двумя руками Сашка с трудом поднял верхнюю книгу. До чего ж тяжёлая! А пылищи на ней…

Сашка плюнул на обложку и растёр рукавом.

На старой тёмной коже блеснули глубокие золотые буквы. Сашка прочел:

«ПОЛНАЯ ВОЛШЕБНАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ»

Внизу блестели золотенькие буквы поменьше:

В шести томах

Том 1

Эти слова как-то не сразу дошли до Сашки и вдруг словно взорвались в нём. Сашка покачнулся. Его руки судорожно вцепились в книгу, будто она могла вырваться от него, удрать или улететь, как птица.

Тихонько, осторожненько, боясь дохнуть, Сашка открыл книгу. Буквы так и запрыгали у него перед глазами: тяжёлые, красивые, все в завитушках.

– «Ведь-ма о‑бык-но-вен-ная», – по складам прочёл Сашка. В голове было пусто и гулко. – Ух ты! Ведьма! А в скобках вон ещё написано: «На помеле и без помела». «Волшебники добрые». «Волшебники злые». «Вруны и враньё». И ещё стихи какие-то.

Не веря своим глазам, Сашка прочёл:

 
– Волки, войте на луну!
Раки, ползайте по дну!
В полночь каркнет вороньё,
И станет правдой всё враньё!
 
 
Окер-покер,
Доминокер,
Спин-спан,
Мускидан.
 

Этот «окер-покер» вдруг как-то остро огорчил Сашку. Он как-то всё испортил. Из-за него всё сразу стало каким-то дурацким, несерьёзным. Разве так должно быть, если всё настоящее, волшебное?

Сашка стал читать дальше:

«Примечание I. О врун! Твоё враньё станет правдой, только если тебе поверят. Если тебе не поверят, твоё враньё останется просто враньём.

Примечание II. О несчастный! Если ты, сгибаясь под тяжестью вранья, захочешь, чтобы всё было опять как прежде, то…»

Дальше почти ничего нельзя было разобрать. Низ страницы был весь в дырках и пятнах. Как будто книгу грызли мыши. Да ещё к тому же кто-то из волшебников читал её за обедом и переворачивал страницы жирными пальцами.

Сашка с трудом прочёл:

 
– Мне свидетель звёздный Лев,
Свет Стрельца и Водолея!
Волшебства сломай печать!
Только жи… не жа…
И себя преодо…
Смо… сно… всё на…
 

Нет, ничего толком не разберёшь, особенно последние строчки.

Но Сашка не стал ломать голову, догадываться, что там написано. Подумаешь, звёздный Лев какой-то… Чепуха!

Главным было совсем другое. Волшебство! Неужели и вправду… оно существует?

Сашка задохнулся. Он шагнул к окошку, высунулся и жадно глотнул острого, холодноватого воздуха.

Он увидел пустой солнечный двор. Красный зонт переходил улицу. В доме напротив на балконе какая-то тётя с голыми руками, закутав голову тёплым платком, била палкой ватное одеяло. На карниз сел такой славный воробей. Потом прилетел раскормленный, жирный голубь.

Всё было совсем простое, обыкновенное. Да нету никакого волшебства. И быть не может. Это ещё Анна Семёновна в школе объясняла. Откуда ему взяться?

Сашка оглянулся во тьму чердака. Может, и книг нет никаких, просто померещилось?

Но нет. Старые книги по-прежнему лежали среди груды досок, всё так же важно и слабо поблёскивая из темноты медью застёжек.

Так… А их, что ж, выходит, просто так писали? Для шуточки?..

Нет… Может, оно всё же есть, это волшебство. Ну, не на солнышке, не во дворе, а ночью или тут на чердаке. А что? В этом доме прежде жил волшебник. Потом он умер, потому что волшебники ведь тоже умирают, и вещи его снесли на чердак. А может, он и просто так приходил сюда поколдовать, потому что при соседях неудобно. Похоже, что всё было именно так. Ну, а если это правда, то тогда, тогда…

Всё равно, как бы то ни было, а заклинание надо прочесть. Хотя бы на всякий случай…

Сашка не своим, каким-то охрипшим голосом прочёл:

 
– Волки, войте на луну!
Раки, ползайте по дну!
В полночь каркнет вороньё,
И станет правдой всё враньё!
 
 
Окер-покер,
Доминокер,
Спин-спан,
Мускидан.
 

Никогда Сашка так не старался. Даже когда читал в школе на вечере «Белеет парус одинокий». Его голос звучал как-то очень странно на чёрном чердаке. Вспугнутая темнота шевелилась в углах.

Сашка бережно закрыл книгу, положил её к остальным и сверху завалил досками. Ему показалось, что доски снизу слабо светились красноватым светом. Нет, это просто луч солнца как-то пробрался сквозь пыльное окошко и стрельнул в глубь чердака.

Сашка дрожащими руками сунул дневник в портфель, неуклюже пролез в щель и снова заложил её корявой доской.