Текст книги "Примерные девочки"
Автор книги: Софья де Сегюр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Глава XI
Жанета-воровка
Все хвалили Мадлен за ее поступок. Три дня прошло, как пропала куколка. Маргарита с нетерпением ждала, чтобы кто-нибудь поехал в Париж, а пока она играла куклой Мадлен.
Было жарко, дети сидели в саду в тени. Мадлен читала. Камила плела венок, Маргарита причесывала куколку. Мимо шла девочка-булочница по имени Сусанна, она несла два хлеба в кухню. Остановившись возле Маргариты, девочка внимательно посмотрела на куклу и сказала:
– У вас такая же хорошенькая кукла, барышня.
– Такая же? – возмутилась Маргарита. – Да ты такой хорошенькой и не видела!
– Извините, барышня, но я видела куклу получше вашей. И не позже как вчера вечером.
– Лучше этой? Где это, Сусанна?
– Недалеко отсюда. У нее шикарное лиловое шелковое платье! У Жанеты такая куколка.
– У Жанеты, у Мельниковой дочери? Откуда она ее взяла?
– Право, барышня, не знаю, она у нее уже три дня.
Камила, Мадлен и Маргарита переглянулись. Все три девочки стали подозревать, что новая игрушка Жанеты – не что иное, как утерянная кукла Маргариты.
– А что, у куколки на ногах деревянные башмачки? – поинтересовалась Камила.
– Ну нет, барышня, – рассмеялась Сусанна. – У нее на одной ножке хорошенький голубенький башмачок, а другая ножка голая. А еще на ней соломенная шляпка с белым пером.
– Это моя куколка, моя! – вскочила на ноги Маргарита. – Я ее четвертого дня забыла в лесу в бурю и потом не могла найти.
– Вот как! – удивилась Сусанна. – Жанета мне сказала, что куколку ей подарили, но что говорить об этом не следует, не то другие завидовать будут.
– Пусть Сусанна идет, а мы побежим, расскажем маменькам все, что она говорила, – прошептала Камила на ухо Маргарите.
И девочки тут же направились в гостиную. Там госпожа де Флервиль писала, госпожа де Розбур играла на фортепиано.
– Позвольте, позвольте нам скорее идти на мельницу! – закричали хором Камила и Мадлен. – Маргаритина куколка у Жанеты, она должна отдать ее!
– Что за глупости! – воскликнула госпожа де Розбур. – Как Маргаритина куколка могла попасть на мельницу?
– Но Сусанна видела ее там! – не унималась Мадлен. – Жанета просила ее никому не говорить об этом. Она не говорит, кто ей подарил.
– Это, верно, дешевенькая куколка в бумажном платке, – пожала плечами госпожа де Флервиль. – Жанете кто-нибудь подарил, а Сусанна никогда не видела хороших кукол, поэтому и пришла в такой восторг.
– Нет-нет, это точно моя куколка! – вмешалась Маргарита. – Сусанна говорит, на ней лиловое шелковое платье, на одной ножке голубой атласный башмачок и соломенная шляпка с белым пером.
– Позовите-ка сюда Сусанну, я сама расспрошу ее, – распорядилась госпожа де Розбур. – И если окажется, что у Жанеты действительно наша куколка, мы тотчас же пойдем на мельницу.
Маргарита полетела стрелой и через две минуты вернулась, ведя за руку Сусанну, которая упиралась, боясь войти в богатые покои, в каких она отроду не бывала.
– Не бойся, Сусанна, – успокоила девочку госпожа де Розбур. – Я только хочу тебя расспросить насчет Жанетиной куклы. Правда ли, что это очень хорошая кукла и прекрасно одета?
– Да, сударыня, – поклонилась Сусанна, – отличная куколка!
– А какое на ней платье?
– Лиловое шелковое, сударыня.
– А шляпка?
– Соломенная, сударыня, кругленькая с белым пером и отделана черным бархатом.
– А не говорила тебе Жанета, кто ей подарил эту куклу?
– Нет, сударыня, она говорит, не велели сказывать.
– А давно у нее эта кукла? – продолжила расспросы госпожа де Розбур.
– Три дня, сударыня, она говорит, что из города привезла в тот самый день, как буря была.
Госпожа де Розбур вздохнула:
– Спасибо, Сусанна, можешь идти, вот тебе на дорогу миндалю в сахаре.
И дала девочке целый фунтик миндалю. Сусанна вспыхнула от радости, присела и ушла.
– Милый друг, – сказала госпожа де Флервиль госпоже де Розбур, – мне кажется, что у Жанеты все же куколка Маргариты. Собирайтесь! Надевайте шляпы, девочки, мы идем на мельницу.
Дети живо оделись, и вся компания отправилась в путь. Третьего дня они, расстроенные потерей, шли по этой дороге молча и медленно. Теперь же дети были в волнении, забегали вперед и возвращались, спешили и говорили все вместе.
Они шли так быстро, что через полчаса были на месте. Девочки побежали было на мельницу, но госпожа де Розбур остановила их:
– Ни слова не говорите, дети! Ничем не выражайте нетерпения, не отходите от меня и не говорите, пока не увидите куклу.
Детям трудно было сдерживать себя, глазки у них горели, ноздри раздувались, язычку так хотелось говорить, а ножкам бежать вперед. Но дамы степенно пошли вперед, и девочкам ничего не оставалось, как покорно следовать за ними.
Мельничиха выбежала навстречу, присела тысячу раз и подала стулья.
– Садитесь, сударыни! Барышни, вот стульчики пониже.
Все расселись, девочки ерзали на стульях, но госпожа де Розбур кивнула им, чтобы сидели смирно.
– Как дела, мадам Леонар? – неспешно начала госпожа де Флервиль.
– Слава Богу, сударыня, все хорошо, – поклонилась жена мельника.
– А где ваша дочка Жанета?
– Право, не знаю, должно быть на мельнице.
– Позовите ее, дети хотят ее видеть.
Мельничиха подошла к двери и выглянула на улицу:
– Жанета, Жанета! Жанета, да иди же сюда! Куда ты запропастилась? Не идет, должно быть, не смеет.
– Отчего же не смеет? – поинтересовалась госпожа де Флервиль.
– А Бог ее знает! Как увидит барышень, так и затрепещет вся, должно быть, от радости.
– Мне бы хотелось поговорить с ней. Если она умная и добрая девочка, я ей принесу шелковую косынку и передник, чтобы надевать по праздникам.
Мадам Леонар засуетилась, стала звать дочку, побежала из дома на мельницу. Жанета было спряталась, но мать схватила ее за руку и потащила в дом. Девочка упиралась.
– Пойдем, противная девчонка!
– Я не хочу идти, пустите меня, я боюсь, – плакала Жанета.
– Да чего ты ревешь? Съедят они тебя, что ли? – сердилась мельничиха.
Жанета продолжала сопротивляться. Наконец ей удалось вырваться, и она убежала в свою каморку. Мадам Леонар рассердилась не на шутку, поскольку боялась, что придется проститься с обещанными косынкой и передником:
– Дура ты этакая! Я тебе спрячусь! Выдеру так, что долго будешь помнить!
Госпожа де Флервиль остановила ее:
– Полно-те, мадам Леонар. Я сама пойду к ней и поговорю. Не беспокойтесь, я дорогу знаю.
И госпожа де Флервиль вошла к Жанете, мельничиха последовала за ней. Девочка спряталась за стулом, госпожа де Флервиль молча вытащила ее оттуда, села на стул и, держа девочку за обе руки, сказала:
– Отчего ты прячешься, Жанета? Прежде ты выбегала мне навстречу.
Жанета молча опустила голову.
– И откуда у тебя взялась хорошая кукла? Ее видели у тебя намедни…
Жанета вспыхнула:
– Сусанна – лгунья! Она вовсе не видела куклу, я ничего ей не говорила, она все вам наврала!
– Отчего же ты думаешь, что это Сусанна мне сказала про это?
– Потому что она про меня всегда выдумает! Наговорила вам всяких глупостей!
– Почему ты бранишь именно Сусанну? Ведь я ее по имени не называла.
– Не верьте ни Сусанне, ни другим! – выкрикнула девочка. – Я не говорила, что мне подарили куклу, у меня даже и куклы никакой нет, все это враки!
– Чем ты больше говоришь, тем я больше вижу, что это ты лжешь, – сказала госпожа де Флервиль. – Уж не ты ли припрятала куклу, которую нашла в лесу в тот день, когда была буря?
– Ничего я не находила под дубом! Нет у меня куклы барышни Маргариты! – залилась краской Жанета.
– Тогда с чего ты взяла, что я говорю о Маргаритиной кукле и что она была под дубом?
Жанета, видя, что залгалась, начала кричать и вырываться. Госпожа де Флервиль выпустила ее и стала искать куклу. Она отворила шкаф и сундук, но там ее не было. Заметив, что Жанета побежала к кровати, точно желая, чтобы туда не подходили, госпожа де Флервиль подошла, наклонилась и увидела, что кукла лежит на кровати у стенки.
Дама обернулась к мельничихе и строго приказала достать куклу. Мадам Леонар задрожала всем телом и подала куклу.
– Вы знали, что у вашей дочки была эта кукла?
– Ей-Богу, нет, милая барыня, – ответила мельничиха. – Знай я об этом, сейчас же велела бы отнести куклу в замок. Ведь Жанета знает, чья это кукла, мы любовались ею еще в прошлый раз, когда барышня была здесь.
Потом мадам Леонар обернулась к дочери:
– Ах, негодяйка! Воровка дрянная, я тебя проучу! Я тебе покажу, что значит врать и воровать! Ишь, как ты напугала меня, я вся дрожу! Как ты только рот открыла, я поняла, что ты все врешь. Сейчас я тебя плеткой высеку, долго ждать не придется!
Жанета плакала, кричала, умоляла, уверяла, что больше не будет, но мадам Леонар была непреклонна.
Госпожа де Флервиль, боясь, что девочку накажут чересчур строго, старалась успокоить мельничиху и добилась от нее обещания, что она не будет сечь дочку, а только посадит на целый день в пустую комнату.
Дети были взволнованы этой сценой, ложью Жанеты, ее смущением, когда кукла нашлась, гневом и угрозами ее матери. Госпожа де Флервиль молча подала куклу Маргарите, простилась с мадам Леонар и вышла с госпожой де Розбур и детьми.
Они молча шли некоторое время, как вдруг громкий крик заставил их остановиться. За первым криком последовали другие вопли и стоны: это мадам Леонар расправлялась с маленькой воровкой – мельничиха не сдержала своего обещания не сечь дочь.
Дети целый день оставались под страшным впечатлением всего случившегося.
Глава XII
В гостях у Сони
«Милыи май друзья, преезжайте завтра ко мне обедать, маменька преглошает вашу маму, мы паобедаем в пять, до обеда паиграем, а поели обеда пагуляем. Ошибок я знаю, што наделала, не смейтеся пожалуста!
Ваш друк Соня».
Камила получила это письмо через несколько дней после истории с куколкой. Она расхохоталась, видя такую пропасть ошибок в правописании, но, по доброте своей, никому не показала письма и пошла к матери.
– Маменька, Соня пишет мне, что госпожа Фичини приглашает нас завтра к себе обедать.
– Ай, какая скука! – отозвалась госпожа де Флервиль. – А тебе хочется ехать, Камила?
– Очень, маменька! Я люблю бедняжку Соню, она такая несчастная.
– Ты очень добра, Камила, а тебе ведь два раза досталось из-за нее, – заметила мать.
– Ах, маменька, но ведь Соня сама потом раскаивалась…
– Это прекрасно с твоей стороны, Камила. Напиши в ответ, что мы непременно завтра будем.
Камила поблагодарила мать, побежала сказать о завтрашнем обеде Мадлен и Маргарите и написала Соне следующую записку:
«Милая Соня!
Маменька и госпожа де Розбур приедут завтра обедать к твоей маме, они возьмут и нас: Мадлен, Маргариту и меня. Мы очень рады и оденемся попроще, чтобы поиграть на свободе. Прощай, милая Соня, целую тебя.
Камила де Флервиль».
Все утро девочки протолковали о завтрашней поездке. Маргарита хотела надеть белое кисейное платье, Мадлен и Камила – простые холстинковые. Госпожа де Розбур решила вопрос в пользу холстинковых платьев.
Маргарита решила взять с собою куклу.
– Не бери, Маргарита, – отговаривали ее Камила и Мадлен, – вспомни о дубе и Жанете!
– Так ведь завтра не будет ни бури, ни леса, ни Жанеты.
– Но ты можешь ее забыть, уронить, разбить, – увещевала малышку Мадлен.
– И что? – не сдавалась та. – Теперь придется вечно оставлять куколку дома? Бедняжка! Ей скучно! Она нигде не бывает, никого не видит!
Камила и Мадлен расхохотались, Маргарита немного погодя тоже засмеялась и призналась, что лучше куколку оставить дома.
На следующее утро девочки занимались, как обычно, в два часа они пошли одеваться, в половине третьего сели в открытую коляску. Дамы заняли заднюю скамейку, девочки втроем разместились на передней.
Погода стояла отличная, до замка госпожи Фичини было всего двадцать минут езды. Толстая мачеха Сони ждала их на крыльце, а ее падчерица стояла позади и не смела пойти навстречу гостям.
– Здравствуйте, здравствуйте, милые гостьи, – заговорила госпожа Фичини, – как хорошо вы сделали, что приехали пораньше! Дети успеют наиграться, а мы, матери, потолкуем. У меня, кстати, есть к вам просьба, милые дамы, я объясню вам, какая. Это насчет моей негодной Сони. Я хочу вам подкинуть ее на несколько недель, если вы только согласны, а сама немного попутешествую.
Госпожа де Флервиль была так удивлена, что ничего не ответила. Дамы вошли в гостиную, дети остались в прихожей.
– Что это сказала твоя мачеха, Соня? – спросила Маргарита. – Она хочет, чтобы ты жила у нас? Куда же она едет?
– Ничего не понимаю, – вздохнула Соня, – знаю только, что последние полторы недели она меня часто бьет и хочет бросить здесь одну, а сама поедет в Италию.
– Разве тебе это неприятно? – спросила Камила.
– Напротив, особенно если придется жить у вас. С вами я буду так счастлива! Меня не будут ни бить, ни бранить напрасно, я не буду у вас сидеть по целым дням одна, ничему не учась, не зная, куда деться от скуки. Мне часто случается плакать несколько часов подряд, и никто не обращает на меня внимания, никто и не подумает утешить меня.
И у бедняжки слезы выступили на глазах. Три девочки окружили ее, принялись обнимать и целовать, и наконец им удалось утешить Соню. Через десять минут они побежали в сад и стали играть в прятки. Соня смеялась и веселилась не меньше других.
После почти двух часов беготни детям стало очень жарко, и они вошли в комнату.
– Боже, как пить хочется! – вздохнула Соня.
– Отчего же ты не попьешь? – удивилась Мадлен.
– Мачеха не велит.
– Как? – расширила глаза Маргарита. – Тебе и стакана воды выпить нельзя?
– До обеда ни капли, а за обедом только стакан.
– Какой ужас! Бедняжка Соня!
– Соня, Соня! – раздался в это время сердитый голос госпожи Фичини. – Пожалуйте сюда, сударыня, да поскорее!
Побледневшая Соня, дрожа всем телом, торопливо вошла в гостиную. Камила, Мадлен и Маргарита испугались за подругу, но остались в малой гостиной, чутко прислушиваясь.
– Иди-ка сюда, воровка! – раздался сердитый голос госпожи Фичини. – Зачем ты выпила вино?
– Какое вино, маменька? – сдавленно проговорила Соня. – Я не пила вина.
– Какое вино, лгунья? – мачеха грубо толкнула девочку. – Из графина, что у меня в спальне!
– Честное слово, маменька, я не пила вина, я даже не входила к вам в комнату, – заплакала Соня.
– Ах, ты даже не входила ко мне в спальню? И в окно ты не влезала! Отчего же на песке следы твоих ног, под окном спальни?
– Честное слово, маменька…
Госпожа Фичини не дала падчерице договорить. Она схватила ее за ухо, потащила в боковую комнату и, несмотря на просьбы и уверения Сони, принялась бить девочку, пока не устали руки.
Госпожа Фичини вышла в гостиную, вся красная от гнева. Бедная Соня шла за нею, захлебываясь от рыданий. Когда она выходила из гостиной в комнату, где ее ждали подруги, госпожа Фичини обернулась к падчерице и еще раз ударила ее по лицу так, что та чуть не упала.
Наконец мачеха, запыхавшись, уселась на диван. Гостьи не могли говорить от негодования. Кроме того, они боялись, что, если выразят свои чувства, эта злая женщина еще больше рассердится и переменит свое намерение оставить падчерицу у госпожи Флервиль на время путешествия. Все трое молчали, госпожа Фичини опахивалась веером. Госпожи де Флервиль и де Розбур молча вышивали.
– Случившееся сейчас, дамы, – проговорила госпожа Фичини, – заставляет меня сильнее, чем когда бы то ни было, желать расстаться с Соней. Я только боюсь, что вы не согласитесь взять к себе такую несносную девочку.
– Не думаю, что Соня так уж несносна, – холодно заметила госпожа де Флервиль. – Я уверена, что без труда заставлю ее слушаться.
– Так вы, значит, согласны избавить меня от нее? – обрадовалась госпожа Фичини. – Предупреждаю вас, что я еду надолго, может быть, на два-три месяца.
Тон госпожи де Флервиль был таким же ледяным:
– Не беспокойтесь о скором возвращении, я буду рада услужить вам.
– Боже, как вы добры! Как я вам благодарна! Стало быть, я могу собираться в дорогу?
– Как угодно.
– И могу уехать через три дня?
– Даже завтра, если вам угодно.
– Какое счастье! Я пришлю вам Соню послезавтра. Только, пожалуйста, не балуйте ее, наказывайте беспощадно. Вы видели, как с ней надо поступать.
Между тем Соня пошла к подругам, они ожидали ее, бледные от испуга и беспокойства. Девочки все слышали. Они думали, что Соня от сильной жажды действительно выпила вино и не посмела сознаться, боясь побоев.
– Бедняжка Соня, – сказала Камила, пожимая руку рыдающей Соне, – как мне жаль тебя! Как я жалела, что ты не созналась мачехе, что выпила вино оттого, что умирала от жажды. Она бы не так сильно тебя высекла, даже, может быть, простила бы.
– Я не пила вина! – воскликнула сквозь слезы Соня. – Честное слово, не пила!
– Но что же значат следы на песке, про которые говорила твоя мачеха? Если не ты, кто же выскочил из окна? – спросила Маргарита.
– Нет-нет, не я. Тебе я бы не стала лгать. Уверяю тебя, что не лазила в окно и не дотрагивалась до вина.
Поговорив еще немного и все-таки не решив, кто виноват, дети стали приводить бедняжку Соню в порядок. Камила оправила ей платье, Мадлен причесала ей головку. Маргарита обмыла лицо и руки, но глаза у Сони остались распухшими. Они отправились в сад – посмотреть цветы, нарвать букеты и навестить садовницу.
Глава XIII
На огороде
Соне было грустно, она не могла бегать после побоев, поэтому, пока подруги любовались цветами и делали букеты, пошла отдохнуть к садовнице.
– Здравствуйте барышня, – приветствовала девочку садовница. – Что это вы прихрамываете? Уж не больны ли вы, как Пальмира? Та вывихнула ногу и почти не может ходить.
– Нет, мадам Луше, я здорова.
– А, значит, маменька опять учила вас? Ей только попадись, она не станет разбирать, всему достанется: и голове, и шее, и рукам.
Соня, не ответив, заплакала.
– Полно-те, барышня, незачем плакать, нечего стыдиться, только себя тревожите. Мы знаем, что у вас житье не сахар. Я всегда говорю Пальмире: «Ох, кабы я тебя учила, как барыня свою падчерицу, ты бы меня слушалась». Если бы видели, в каком виде она домой воротилась: платье все в пятнах, руки и лицо все в песке. Видите ли, упала она!
– Как же она упала? – поинтересовалась Соня.
– А не знаю, право, спрашивала – не говорит. Верно, играла в замке. У нас тут и песка-то нет, а потом у нее платье в красных пятнах, точно вином облито. Мы сами вина не держим, сами знаете, пьем яблочный сок.
– Вином? – удивилась Соня. – Где же она вина достала?
– Не могу сказать, – пожала плечами садовница. – Она молчит, как воды в рот набрала.
– А не пила ли она вина у моей маменьки в спальне?
– Чего доброго! Она часто относит туда разные травы вашей маменьке для ванны. Может, она там и хлебнула винца, да сказать не смеет. Знай я это, я бы ее так высекла, как вас мачеха сечет.
– Меня мачеха высекла, потому что думала, будто это я вино выпила, – вздохнула Соня. – А я и не думала!
Мадам Луше изменилась в лице и с негодованием сказала:
– Возможно, барышня, и впрямь Пальмира напроказила, а вам за нее досталось. Ну и девчонка!.. Пальмира, поди-ка сюда, мне надо поговорить с тобой.
– Не могу, мама, нога очень болит, – отозвалась Пальмира из соседней комнаты.
– Ну, так я сама к тебе приду, и с барышней вместе.
Они вошли к Пальмире, которая лежала на постели, нога была разута и опухла.
– Скажи-ка, негодяйка, где это ты ногу себе так поранила? – недобро прищурилась садовница.
Пальмира вспыхнула, но промолчала.
– Так я тебе сама скажу, – подступая к дочери, повысила голос мадам Луше. – Ты понесла барыне травы для ванны, вошла в спальню, увидела бутылку, стала пить и облила платье. Как быть? Тогда ты решила выскочить в окно и упала. И не посмела сознаться, зная, что тебе даром это не пройдет. Ну, так?
– Да, мама, так, – заплакала Пальмира. – Все так и было, но Бог наказал меня: и рука, и нога ужас как болят!
– А знаешь ли, что из-за тебя барышню высекли? – не унималась садовница. – Что ей больно было, что все тело у нее теперь в рубцах? Не думай, что тебе это сойдет с рук, уж я тебя проучу!
– Нет-нет, мадам Луше, пожалуйста! – вмешалась с испугом Соня. – Если любите меня, не наказывайте ее! Видите, как у нее ножка болит. Уж это вино! Сколько оно бед наделало, позабудьте о нем, мадам Луше. Простите Пальмиру, как я ее прощаю.
– Ах, барышня, какая вы добрая! – воскликнула Пальмира. – Как мне жалко, что из-за меня вам досталось! Ах, если бы я знала! Никогда больше не дотронусь до вина. Простите, простите меня! Господь заплатит вам за меня.
Соня подошла к постели Пальмиры, взяла ее за руки и поцеловала. У мадам Луше на глазах показались слезы.
– Видишь, Пальмира, что значит обманывать? Видишь, барышня вся точно кошками исцарапана? И все это из-за тебя! И что же? Сердится она на тебя? Ничуть, да еще просит тебя простить. Ты за ее здоровье свечку должна поставить! Досталось бы тебе от меня! Но ради доброй барышни я тебя прощаю, молись, чтобы и Господь простил тебя! Ты сделала гадкое дело, гляди, исправься!
Пальмира плакала слезами раскаяния, Соня была счастлива, что избавила девочку от наказания, жестокость которого испытала на себе. Мадам Луше была рада, что не пришлось наказывать дочку, которую очень любила и наказывать которую было для нее истинным испытанием. Женщина от всего сердца благодарила Соню.
Среди этой сцены вошли Камила, Мадлен и Маргарита. Садовница рассказала им обо всем случившемся и о том, как Соня великодушно вела себя относительно Пальмиры. Подруги расцеловали Соню и похвалили ее.
– Милая Соня, – спросила ее Камила, – разве ты не чувствовала себя счастливой, избавив Пальмиру от заслуженного ею наказания и победив в себе желание отомстить за то, что по ее вине тебя так жестоко и несправедливо наказали?
– Да, Камила, – кивнула Соня. – Я рада, что выпросила Пальмире прощенье, но мне вовсе и не хотелось отомстить ей, я знаю, какое жестокое наказание ей грозило, и боялась за нее так же сильно, как боюсь за себя.
Камила и Мадлен еще раз поцеловали Соню, потом все четверо простились с Пальмирой и мадам Луше и вернулись в комнаты, услышав звонок к обеду.
