Текст книги "Грета Гарбо. Исповедь падшего ангела"

Автор книги: Софья Бенуа

Глава 8
Постель – лучший козырь в игре!

Мерседес часто подчеркивала «интернационализм» своего ума; но интернациональными также были ее увлечения. И здесь невозможно обойтись без конкретной цитаты человека знающего: «Мерседес то и дело страстно увлекалась знаменитыми женщинами с непростыми характерами – итальянской дивой с трагическим лицом Элеонорой Дузе (впервые она увидела ее, проплывая в венецианской гондоле, когда ей было всего одиннадцать лет. Когда же Дузе скончалась в Питтсбурге, Мерседес похоронила ее в Доминиканской католической церкви на Лексингтон-авеню), русской балериной Тамарой Карсавиной, Айседорой Дункан – знаменитой танцовщицей, чья жизнь трагически оборвалась, когда конец ее шарфа запутался в колесе машины.

Мерседес впервые познакомилась с Айседорой в 1916 году и на протяжении их долгой дружбы нередко платила ее долги, а также отредактировала и опубликовала ее мемуары «Моя жизнь». „Немало дней и ночей мы провели вместе, – вспоминала Мерседес, – ели, когда испытывали голод, спали, если нас одолевала усталость, независимо от времени суток”».

Да разве о такой жене мечтал великий русский поэт, крестьянский сын, парень-рубаха с пронзительной душой?! Если б не было большевистского переворота в 1917 году, последующего уничтожения и разврата русского народа, Сергей Есенин никогда бы не встретил танцовщицу Айседору Дункан, никогда бы не женился на женщине, прозываемой им после «ведьмой»…

«Айседора часто танцевала для нее, а однажды, танцуя, напевала себе под нос что-то из «Парсифаля». В последний год своей жизни Айседора даже сочинила стихотворение, посвященное Мерседес. Написанное ее неразборчивым почерком, оно, в частности, содержит следующие строки:

 
Изящное тело, лилейные руки
Избавят меня от никчемных забот,
Белые груди, нежны и упруги,
Влекут мой изголодавшийся рот.
Два розовых, твердых бутона-соска
Заставят забыть, что такое тоска;
Мои поцелуи пчелиным роем
Колени и бедра твои покроют,
Вкушая нектар с лепестков
Столь сладких,
Что выпить готова я все без остатка.
 

Среди других женщин в жизни Мерседес были и Мари Доро, знаменитая актриса, открытая Чарльзом Фроманом». Впрочем, этот ряд неполон. «Одной из ранних подружек Мерседес была Бесси Мартери, приятельница декораторши Элси де Вольф, являвшейся также литературным агентом Герберта Уэллса, Сомерсета Моэма и Оскара Уайльда. Кроме того, благодаря ей Мерседес познакомилась с очередным ее романтическим увлечением, Аллой Назимовой, знаменитой русской актрисой».

Назимова – красавица с бездонными фиолетовыми глазами – приехала в Америку в 1906 году. В 1920-е годы ее дом стал пристанищем всех именитостей: в ее знаменитом доме-отеле «Сад Аллаха» проходили бурные вечеринки, планировались масштабные интриги, завязывались нужные связи, разбивались и возрождались сердца, утомленные любовью. Назимова скончалась в 1945 году. Ее отель пережил крах в черный для американского бизнеса 1929 год; а сама актриса вошла в историю как крестная Нэнси Рейган.

* * *

Ярким моментом среди бурных романов Мерседес де Акосты был роман с актрисой Эвой Ле Галльен. Когда они познакомились, Эве был двадцать один год, Мерседес – двадцать семь. Встреча произошла как раз накануне бракосочетания Мерседес с Абрамом Пулем, состоявшегося 11 мая 1920 года. Затем они снова встретились в ноябре 1921-го.

Эва Ле Галльен, родившаяся в 1899 году, была дочерью английского литературного критика и поэта Ричарда де Галльена (друга Оскара Уайльда) и его датчанки-жены, журналистки Юлии Норрегард. Родители Эвы разошлись в 1903 году, и ее детские годы прошли в Париже. В семь лет девочку привели на спектакль «Спящая красавица», в котором роль принца исполняла Сара Бернар, и в душе Эвы зародилось желание стать актрисой. Актерский дебют Эвы состоялся в Лондоне в 1914-м, а год спустя она отправилась в Нью-Йорк. Она получила свои роли и признание американской публики. И, как позже и Грета Гарбо, жила затворницей, предпочитая покой шумным дружеским посиделкам и ночным бдениям в многочисленных клубах. О подобных сомнительных развлечениях ее подруга Мерседес напишет: «Теперь трудно понять, что мы находили во всем этом хорошего. Полагаю, что это был недавно открытый нами соблазн однополой любви, которая после войны пышным цветом расцвела в ночных клубах и кабаре, где молодые люди одевались, как девушки. Эта любовь, как и спиртное, была под запретом и нередко влекла за собой полицейские облавы, отчего запретный плод казался еще слаще. Молодежь взбунтовалась, ей ничего не стоило обвести власти и полицию вокруг пальца, и это только придавало ощущениям особую остроту».

Некоторое время Эва пребывала в заблуждении, брак Мерседес с Абрамом казался ей истинным, порядочным, почти незыблемым. Однако все кончилось в одно мгновение, когда женщины остались наедине… «Безраздельно отдавшись Мерседес, Эва приходила в ужас от одной только мысли, что может ее потерять. Она писала, что мысль об Абраме или ком-то еще в объятиях подруги была для нее просто невыносима».

Самое смешное, что когда Мерседес приболела, Абрам Пуль известил телеграммой любовницу жены – Эву. А тут еще появилась прежняя подружка Мерседес Билли Маккивер. «Это была жительница Нью-Йорка, дама без предрассудков, происходившая, впрочем, из весьма консервативной семьи. Мерседес написала о ней следующие строки: «Она подобна ртути… дерзкая, необузданная, было в ней нечто «восхитительно потустороннее».

Вскоре после выздоровления Мерседес отплыла на борту «Олимпика» в Европу. А через два дня любящая и ревнующая Эва отправилась вслед за Мерседес на борту «Мавритании». Они ездили по великолепным городам, любуясь архитектурой и друг другом, останавливались в роскошных отелях. Пока не пришла пора Эве уступить место Абраму. Все это кажется слишком забавным.

И далее все продолжалось как в плохом романе: мучения, страсть, ревность, расставания, новые объятия и нежные слова.

Уже дома, на американском континенте, Мерседес, длившая свое прерывистое влечение русской актрисой Аллой Назимовой, подружилась с Павловой и Карсавиной, и троица вместе развлекалась в Нью-Йорке. Так продолжалось еще какое-то время: «Эва колесила по стране с гастролями, а Мерседес крутила новые романы, развлекалась и строила новые планы». Стройная, подвижная, наделенная острым умом испанка продолжала приковывать к себе взгляды своими огромными черными глазами и густыми каштановыми волосами.

Тянувшийся три с половиной года роман Эвы и Мерседес наконец завершился. Его завершение ускорил тот факт, что у Мерседес появился новый приятель – молодой драматург Ноэль Кауэрд. Он с помощниками приехал в США для постановки некоей «изощренной пьесы о наркотиках». Наверное пьеса имела успех, коль имя драматурга стало известным в Америке.

Полагают также, что разрыву Мерседес с Эвой поспособствовали финансовые авантюры. «Мерседес втянула ее в две авантюры, закончившиеся провалом. Самый длительный разрыв имел место, когда Эва познакомилась с Элис Деламар, наследницей значительного состояния. Мерседес намеками, однако с горечью, упоминает в своих мемуарах, что одно жизненное обстоятельство в течение сезона «Сивик Репертори Тиэтр» как раз и снабдило ее необходимыми для этого средствами. Разумеется, здесь не обошлось без финансовой поддержки со стороны Элис, а также финансиста Отто Кана. Отношения с Деламар позднее еще более упрочились, после того как Элис приобрела участок земли в Вестоне, штат Коннектикут, а Эва поселилась неподалеку».

После марта 1926 года Эва и Мерседес практически не общались.

…В конце лета 1925 года, вскоре по возвращении из Европы на борту «Маджестик» вместе с Эвой и драматургом Ноэлем Кауэрдом, Мерседес получила записку от знакомого фотографа Арнольда Гента; в записке говорилось, что он снимает портрет самой прекрасной из когда-либо виденных им женщин и хочет, чтобы Мерседес тоже познакомилась с ней. Речь шла о Грете Гарбо.

Глава 9
«Чтобы понять Грету, вам надо понять север»

В 1930-м Гарбо снималась в фильме «Мата Хари» (вышел на экраны в конце 1931 г.). Ее близкая подруга Мерседес де Акоста считала сценарий неудачным по той причине, что была хорошо знакома с прототипом киноленты. Мата Хари в свое время была любовницей Фила Лайдига, деверя Мерседес. Конечно же, Гарбо внешне мало походила на Мату Хари, к тому же ее партнер по фильму Рамон Новарро был слишком мал ростом, и это бросалось в глаза.

Гарбо понравилась Мерседес лишь в заключительной сцене расстрела.

«В длинной черной накидке, с гладко зачесанными назад волосами, с напряженным выражением лица, она никогда еще не выглядела столь прекрасно и столь трагично».

В 1932 году, вскоре после завершения работы над картиной «Гранд-отель», Гарбо перебралась жить к Мерседес. В том же 1932-м актриса снялась в фильме «Если ты желаешь меня», а после вдруг бросила все, уехала в Нью-Йорк, а затем домой, в Швецию.

Это произошло вскоре после ее встречи с Сесилем на вечеринке у Гулдингов, к тому же все это время она ссорилась со своей возлюбленной Мерседес.

Мерседес писала о поступке подруги так: «Чтобы понять Грету, вам надо понять Север. И пусть оставшиеся годы она проведет в южном климате, все равно останется северянкой, со свойственными Северу трезвостью ума и замкнутостью. Чтобы понять ее, вы должны по-настоящему понять ветер, дождь, угрюмое, низкое небо. Она создана именно из этих стихий, в прямом и переносном смысле. В этой своей инкарнации она до конца своих дней останется «ребенком викингов», которому не дает покоя мечта о снеге».

После отъезда Гарбо Мерседес тесно сошлась с Марлен Дитрих, которая буквально засыпала ее дом букетами роз.

А произошло все тоже банально. Сесиль Битон, находившийся на тот момент в Голливуде, как-то пригласил Мерседес провести с ним вечер на концерте знаменитого немецкого танцора Харальда Кройцберга.

Темноволосая и темноглазая Мерседес надела белые брюки, белую водолазку и белое пальто. Когда они с Сесилем заняли свои места, Мерседес тут же заметила впереди привлекательную блондинку, бросившую в ее сторону робкий, но призывный взгляд.

То была 31-летняя Марлен Дитрих – необузданно-сексуальная и соблазнительная актриса, получившая прозвище «женщина-вамп»

* * *

В эти же годы друг Гарбо – фотограф Сесиль Битон, вымученный любовной лихорадкой к Питеру Уотсону, любовнику дизайнера и декоратора Оливера Месселя, тоже пытался наладить свою жизнь. В какой-то момент неприступный, пренебрегающий словами и чувствами воздыхателя Питер посоветовал тому обзавестись любовницей.

«Сесиль так и поступил, – сообщает Виккерс, – совершив очередную вылазку на «гетеросексуальную почву», где завел роман с блистательной виконтессой Каслросс, которая, пребывая в высокомерном неведении, полюбила его всей душой и, как следовало ожидать, соблазнила в комнате, наполненной ароматом тубероз, в Фарингдоне – эксцентричном оксфордширском поместье эксцентричного пэра лорда Бернерса. Озадаченные гости этих стен, немало повидавших на своем веку, поднялись наверх, чтобы подслушать под дверью.

«О боже, боже, боже!» – доносилось восторженное восклицание Сесиля из святая святых – спальни Дорис. Она соблазнила Битона вкусить запретный плод, а чтобы он не слишком переусердствовал, заставляла думать в момент любовного акта о бракосочетании собственной сестры. Этот роман весьма позабавил лондонское общество, и однажды вечером лорд Каслросс, обедая в ресторане, заметил Сесиля в обществе своей бывшей супруги. «Вот уж ни за что бы не подумал, что Дорис лесбиянка», – заметил он.

Помимо этого, Сесиль оказался в постели еще с одной женщиной, Лилией Ралли, подругой детства югославской принцессы Ольги и ее сестры, герцогини Кентской. Эта дама тоже была без ума от Сесиля, с которым на протяжении всей своей жизни оставалась в близких отношениях.

Кстати, этот роман положительно сказался на карьере Битона, поскольку ему приходилось снимать семейство Кентов, принцессу Ольгу, а вскоре после этого и королеву Елизавету – впоследствии королеву-мать».

И если на родине, в Англии, Сесиль пытался вести себя чуть благопристойней, то попадая в Голливуд, крутил сиюминутные романы (из самых известных в тот период нам называют актера Гэри Купера). Также Сесиль часто отправлялся на оргии в турецкие бани.

О Сесиле Битоне ходило множество слухов, вернее, о его любовных подвигах.

После случая с актрисой Корал Браун его прозвали чересчур пылким. Однажды тот получил заказ сфотографировать актрису и, к величайшему удивлению последней, набросился на нее прямо в театральной гостиной.

Когда же в дневниках Сесиля появились заметки, касающиеся его романа с Гарбо, Корал заметила: «Все до единого в Голливуде покатываются над ним со смеху…».

Во взаимоотношения Сесиля и Корал Браун неожиданно влезла секретарша фотографа Мод Нельсон – лесбиянка, которая принялась распространять слухи-сплетни. Меж тем у Корал был мужчина, отношениями с которым она дорожила, и в какой-то момент она решается на самоубийство, лишь бы пресечь все негативные домыслы. Но все в конец концов обошлось, и актриса даже подумывала о том, чтобы перенести пережитую ей драму на экран.

И пока Грета Гарбо пряталась от мира на родине, популярность Сесиля Битона у представителей обоего пола только росла…

Глава 10
Начало великой эры женских брюк

Сразу после съемок в 1932 году Гарбо на целых восемь месяцев скрылась в Швеции. Репортеры откопали Гарбо в ее «убежище», что находилось в часе езды от Стокгольма, – актриса уединилась от мира в лесу на роскошной вилле с видом на озеро.

Воспользовавшись примерами из книг биографов Греты Гарбо, мы прочтем, что же шведка рассказывала журналистам. Этот искренний монолог – надо заметить, редчайший – хорошо характеризует настоящую сторону актрисы, вовлеченной в неблаговидные связи, «светские» интриги и финансовые делишки.

«Многие люди утверждают, что я задавака и ко мне не подойти с вопросом, – и все из-за того, что я не «оголливудилась», что не общаюсь с остальной киношной братией. Это вовсе не соответствует действительности. Единственная причина того, почему я предпочитаю уединение, заключается в том, что мне необходимо восстановить силы после напряженной работы, иначе я просто не смогу сниматься дальше. Не стану спорить, мне доставляет большее удовольствие прочитать какую-нибудь увлекательную книгу, чем тратить попусту время на вечеринки. Всем моим настоящим друзьям это прекрасно известно. А если у вас есть хорошее радио, с которым вы мысленно можете совершать кругосветные путешествия, то у вас есть все основания быть довольной жизнью. Моим величайшим желанием всегда было обретение внутренней гармонии. Знаете, ведь и у кинозвезд бывают проблемы, пусть даже не материальные, – но разве у нас, как и у всех, нет души?

Знаете, я давно уже не испытывала подобного удовольствия, как в эти месяцы, пока жила в Стокгольме. Это было просто изумительно! Как-то раз вечером я пошла на собрание, организованное «Армией спасения». Моя мечта – сыграть в картине девчушку из «Армии спасения». По-моему, существует немало тем, из которых хороший сценарист при желании может сделать конфетку. Как-то раз я также посетила Риксдаг, чтобы послушать дебаты. Это тоже показалось мне ужасно интересным, хотя из этого вряд ли получится фильм. Я посетила немало лекций. Я была в восторге, что меня никто не узнает. Ведь случись мне быть узнанной, как вся прелесть этого вечера попросту пошла бы насмарку.

Я бесконечно счастлива – возможно, главным образом потому, что как никогда хорошо себя чувствую. Уже давно я не испытывала такого прилива сил».

И, значит, права была ее подруга-поэтесса, обозначившая: чтобы понять Грету, нужно понять Север…

Гарбо возвратилась из Швеции в апреле 1933 года. Первым ее порывом было возобновление отношений с Мерседес. Она написала ей письмо с борта судна, на котором плыла, и вот уже Мерседес занята только тем, чтобы быстро подыскать для подруги новое жилье. Эту новость Мерседес де Акоста сообщила письмом своей новой подружке – Марлен Дитрих, прибавив, что Грета должна сняться в фильме «Королева Христина» у режиссера Рубена Мамуляна.

Возвращение кинодивы не помешало Мерседес любить других. В письме к Марлен Мерседес откровенничает: «Постараться объяснить, какие чувства я испытываю к Грете, было бы просто невозможно, поскольку подчас я не понимаю самое себя… Мой разум видит реальность – человека, девчонку-служанку из Швеции, с лицом, которого с любовью коснулся творец, заинтересованную исключительно в деньгах, собственном здоровье, сексе, пище и сне. И все же это лицо обманчиво, и моя душа пытается воплотить ее образ в нечто такое, чего не приемлет мой разум. Да, я люблю ее, но я люблю созданный мною образ, а не конкретного человека из плоти и крови…»

И, славно выполняя традиции развратных Маргариток (помните, один из дружков Мерседес придумал нечто вроде игры, которую назвал Международной цепочкой Маргариток, – ее цель в том, чтобы «слить в любовных объятьях как можно больше людей, используя при этом как можно меньше постелей»), писательница предлагала ревнивой Марлен Дитрих: «Я приведу к тебе в постель кого ты пожелаешь! И вовсе не потому, что я недостаточно люблю тебя, а потому, что люблю всей душой!» Да уж, странная любовь была у этих барышень…

* * *

Мерседес, страдающая от депрессии и жутких головных болей, как-то в припадке ярости мчась по дороге, попала в аварию, вылетела из машины и ударилась головой. Проведя в больнице продолжительное время, она не переставала писать письма той и этой подругам, сочинять сценарии для будущих фильмов, в которых бы снялась Грета.

Когда кризис болезни миновал, Мерседес повела Грету в один их небольших магазинов-ателье, в котором работал великолепный портной мужской одежды. Грета получила в подарок вельветовые брюки, в которых и появилась на людях. Этот момент удалось запечатлеть папарацци, и снимок стал достоянием общественности.

Этот момент – с подачи Мерседес – считается началом мужских вещей в женском гардеробе. Конечно же, это преувеличение; брюки в гардероб женщины уже успешно ввела Коко Шанель – великая кутюрье, чье телосложение походило на мальчишечье и которая также обожала штаны, ибо, помимо всего прочего, увлекалась конным спортом.

Любопытно, что пока Гарбо была в отпуске на родине, Мерседес приводила к этому портному свою подружку Марлен, и та заказала у него аж шестнадцать комплектов мужской одежды.

Вот строки из мемуаров Мерседес де Акоста: «С той секунды женщины всего мира натянули на себя брюки. Это стало началом Великой Эры Женских Брюк! Боюсь, что я и есть та самая виновница, которая дала всему этому толчок. Толстые и худые, высокие и низкорослые, молодые и старые, женщины во всем мире решили, что, облачившись в брюки, они будут смотреться не хуже Марлен (ее фото в этом предмете гардероба также было напечатано в журналах. – Авт.). Каждое ее фото, которое появлялось в печати, влекло за собой продажу новой тысячи пар брюк, и магазины просто захлебывались от покупательниц. Война, разразившаяся несколько лет спустя, распространила эту моду дальше, так как женщины, занятые на военных работах, все до одной переоделись в брюки».

Даже полностью отойдя от дел, пребывая в глубоко престарелом возрасте, Грета признается журналистам, что носит только брюки и свитер с высоким горлом. «Я привезла из Нью-Йорка шестнадцать брюк. В моем чемодане вы не найдете ни одного платья или юбки. Я горжусь, что ввела в женскую моду рубашки-поло и заинтересовала ими женщин. Кэтрин Хепберн помогла мне в этом. Не скрою, что борьба женщин за право носить брюки доставила мне большое удовольствие. Они явились здоровой альтернативой традиционному женскому костюму».

* * *

Весьма примечательна и история развода подруги Греты Гарбо – испанки Мерседес.

Давно оставленный ею на произвол судьбы муж Абрам Пуль в 1935 году наконец решает подать на развод. Его гулящая напропалую супруга объяснила, что… впрочем, дадим ей слово. «Я искренне была привязана к нему и глубоко переживала, что он одинок. Зная, что Абрам неравнодушен к одной манекенщице, я написала ему письмо, в котором предложила ему сделать ее своей любовницей. Он почему-то воспринял это предложение совершенно неправильным образом и прислал мне в ответ разгневанное письмо, в котором обвинял меня в полном отсутствии моральных принципов. Однако вскоре после этого до меня дошли сведения, что он уже давно воплотил в жизнь мое предложение»; «Ведь, в конце концов, мы любили друг друга. Мы были друзьями и прожили вместе пятнадцать лет. А то, что наши интимные отношения уже давно утратили ощущение новизны, разве могло служить поводом к разводу?»

Как мог супруг пенять жене на «полное отсутствие моральных принципов», если эта женщина никогда даже не знала, что это вообще такое…

Искательница приключений, поссорившись с мужем, отправилась в длительное путешествие по Европе с посещением Парижа и прочих примечательных мест. В Италии она гостила в женском монастыре; в Австрии – в поместье у Элеоноры фон Мендельсон.

Вернувшись в Нью-Йорк, путешественница получает телеграмму от Греты, которая приглашает ее в Стокгольм: «Я жду тебя к обеду в следующий вторник, в восемь часов вечера в обеденном зале „Гранд-отеля”». Понятное дело, Мерседес прибыла вовремя. «Обед состоялся, как и было запланировано: «вечер прошел в сентиментальной атмосфере», с икрой, шампанским, под оркестр, исполнявший любимые мелодии. После этого Гарбо и Мерседес отправились погостить с графом и графиней Вахмаистер, и Гарбо свозила подругу взглянуть на домик, в котором она родилась.

«Она (Грета) не стала ничего рассказывать. Мы просто немного постояли молча. Я была ужасно растрогана. Растрогана потому, что вижу дом, где она появилась на свет, и потому, что она привезла меня сюда. Я знала, что этот жест многое для меня значит. Когда мы отправились в обратный путь, никто из нас не проронил ни слова»…»

В конце 1935 года женщины покинули холодную Швецию, чтобы прибыть в Голливуд. Гарбо предстояло сняться в «Анне Карениной». Сюжет этого фильма, как мы помним, был ее любимым, был самым близким и трогательным для ее северной души.

На следующий год Грета Гарбо снялась в «Камилле» Джорджа Кьюкора.