Текст книги "Гори, наш костёр!"

Автор книги: Софья Могилевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Встреча на шоссе

Вадим Николаевич усадил Васю между собой и шофёром Степаном Михайловичем.

– Теперь гляди в оба и показывай нам дорогу, – сказал Вадим Николаевич, крепко обхватив Васю за плечи.

Вася молча кивнул: ладно, мол, буду глядеть в оба.

Сквозь смотровое стекло Вася видел, как на них, словно живые, мчатся кусты, деревья, столбы с разными знаками. Иногда они догоняли проходящих людей и перегоняли их. Иногда, наоборот, люди словно сами бежали им навстречу и, промелькнув, тотчас оказывались за их спинами.

А Вадим Николаевич с шофёром перекидывались короткими фразами.

– Бабины болота, они в стороне будут, – говорил шофёр. – Знаете, туда, к Егоровке…

– Знаю, – отвечал ему начальник лагеря. – Но чего вы о болотах? Неизвестно, куда мальчики-то забредут…

– Так-то оно так, – проговорил Степан Михайлович и после некоторого молчания прибавил: – Страшное это дело – попасть в болота.

И тут же начал рассказывать про один случай, когда человек утонул в болоте. У Васьки сердце холодело от страха за Гришу и Игорька, с которыми могло случиться то же самое. И ему казалось, что едут они так медленно, так медленно… Ну прямо плетутся вроде пропавшей черепахи Тортилы. Эх, дали бы ему сейчас в руки баранку, он показал бы, какая бывает езда!

– Да не ёрзай ты, сделай милость! – прикрикнул на него Вадим Николаевич. – Сидеть неловко тебе, что ли? Так усаживайся поудобнее.

Вася ничего не ответил начальнику лагеря, но обиделся на него. Интересно, усидел бы он сам спокойно, заблудись в лесу два мальчика из его отряда, один из которых – его лучший друг? Да ещё если в этом лесу есть какие-то Бабины болота.

А потом Вася закрыл глаза, и ему стало казаться, будто он не на машине, а идёт пешком. Ноги у него устали. Ему жарко. Весь лоб потный. А в руке он держит Танину записку. Записку эту он крепко-крепко сжимает в кулаке и больше всего на свете боится её потерять. А дорога длинная, трудная. И он бежит, бежит, бежит по этой трудной и длинной дороге, а навстречу ему кусты, деревья, травинки. И они ему что-то шепчут, куда-то его торопят.

На выбоине, когда машина сворачивала на просёлок, их сильно тряхнуло, Вася открыл глаза.

Сперва он не очень-то сообразил, во сне это или наяву: навстречу ехала телега, а на телеге рядом с мальчиком-возницей сидел другой мальчик. И этот второй мальчик как две капли воды был похож на Гришку.

Машина успела промчаться мимо телеги с мальчиками, пока Вася понял, что мальчик, похожий на Гришу, и есть Гриша.

Но это же самое Вадим Николаевич понял раньше Васи. Он крикнул шофёру: «Останови!» И, когда Степан Михайлович затормозил, Вадим Николаевич, распахнув кабинную дверцу, выскочил на дорогу. Следом за ним выскочил из машины и Вася. И оба они побежали догонять телегу, громко крича, чтобы телега остановилась.

А за ними уже бежали Степан Михайлович и все остальные сидевшие в кузове.

После того как прошла первая радость этой неожиданной встречи, мальчик-возница, а звали его Костей, принялся рассказывать, как было дело. Оказывается, он с товарищами, Сенькой, Антошей и Митяем, пошли по малину к Бабину болоту. И вот там-то, почти у самого болота, наткнулись на двух парнишек.

– Этот вот, – Костя показал на Игорька, – ревел вовсю. А этот, постарше, – Костя кивнул на Гришу, – всё крутил, вертел компас и тоже, видно, собирался зареветь…

– Неправда! – возмутился Гриша. – Просто он у меня сломался и я его починял.

А потом, продолжал двои рассказ Костя, они привели вот этих самых парнишек к себе в деревню, там их накормили, напоили да хорошенько выспросили, из какого они лагеря. И тогда председатель велел запрягать и везти их домой, потому что пешком, сказал он, им нипочём не дойти.

– Ну вот, я их и повёз! – закончил свой рассказ Костя.

Прощаясь с Костей, его, Антошу, Митяя и Сеню пригласили в гости в лагерь на костёр и торжественную линейку.

– Спасибо, – поблагодарил Костя. – Придём. А когда?

– Да мы за вами приедем вот на этой машине, – сказал начальник лагеря.

– Приезжайте, – сказал Костя. – Отсюда недалеко, километров восемь. Деревня наша Егоровка, а колхоз – «Заря коммунизма».

«Вот ведь, значит, какая история, – сообразил вдруг Вася, – Игорёк и Гриша всё же забрели в ту сторону, где находятся болота! Недаром Таня за них боялась… И теперь, должно быть, всё ещё боится, хотя они оба уже давно нашлись…»

– Поедемте скорей к Тане, – заторопил всех Вася. – Она ведь не знает, что они нашлись…

– Правильно! – сказал Вадим Николаевич. – Давайте скорей в лес за остальными. А затем в лагерь!..

И вот, попрощавшись с Костей, все сели на машину. Игорька Вадим Николаевич взял к себе в кабину, а Вася на этот раз сидел в кузове. Он оказался рядом с Гришей. Однако оба молчали, лишь изредка косясь друг на друга.

Первым заговорил Вася. Он спросил:

– Страшно было в лесу?

Гриша честно признался:

– Страшно! Я правда чуть не заревел…

Немного помолчав, Вася сказал:

– А Таня говорит: если не умеючи, то с компасом ещё скорее можно заблудиться…

Гриша согласился. А чего спорить, когда так оно и было…

Поздно вечером они вернулись в лагерь, захватив из леса весь пятый отряд. Слов нет – трудный выдался денёк! Но зато спали они все непробудным сном.

А утром…

Утро без Тани

А утром не успел лагерный горн пропеть свою песенку, как Вася проснулся и открыл глаза.

– А ну-ка, живей! Давай, давай, ребята! Поднимайтесь!.. – услыхал он и не Танины слова и не Танин, а чей-то другой, незнакомый голос.

В дверях спальни действительно стояла не Таня. Это был Лёша, из третьего отряда.

«Лёша? – с удивлением подумал Вася. – А где же наша Таня?»

В один миг он подлетел к нему и спросил:

– А где Таня?

– Уехала, – коротко, не глядя на Васю, ответил Лёша и стал снова всех торопить на зарядку.

«Уехала? Но как же так? Не простилась!»

Вася в каком-то недоумении пошёл на зарядку и стал на своё обычное место, рядом с Гришей.

«И почему она ни словечка не сказала, когда вернётся?»

– А наша Таня уехала, – сообщил ему Гриша, когда зарядка кончилась.

– Сам знаю, – ответил Вася и прибавил: – Она скоро вернётся.

– Кто тебе сказал?

– Никто не говорил, сам знаю.

После завтрака Леша сказал им, что сегодня они будут делать удочки, потому что завтра или послезавтра, короче говоря на днях, все отряды пойдут на рыбную ловлю.

Вася и обрадовался, и как-то ему стало не по себе: ведь Таня с ними хотела делать удочки и Таня собиралась с ними пойти ловить рыбу, неужели нельзя подождать, пока она вернётся?

– Ребята, – сказал Лёша, – в столовой я позабыл свою полевую сумку. Кто принесёт?

Лёшину полевую сумку захотели принести все. Весь пятый отряд. Но Лёша посмотрел на Васю.

– Бегун хороший? – спросил он.

– Хороший, – ответил Вася.

– Тебе поручаю: чтоб через пять минут сумка была у меня. Понятно? Засекаю время! – Лёша посмотрел на часы.

Как стрела, помчался Вася к столовой. Вот она, полевая сумка Лёши. Он схватил её и кинулся было обратно, но вдруг услышал разговор:

– Ну как же! – говорила одна подавальщица другой. – Понятное дело, снимут с работы! Простым выговором ей не обойтись. Ты учти…

– Неужели снимут? – ахнула другая, составляя на поднос кружки и тарелки.

– А ты думала! Ведь такое дело. Непременно уволят!..

– Ах, бедная Татьяна, как её жаль!

Больше Вася и слушать не стал. Всё ему было ясно. Значит, Таня больше не вернётся… Значит, она уехала от них навсегда, а у них будет вожатым Лёша. Да разве Таня виновата, что Гришке с Игорьком случилось потеряться в лесу?

Вот ведь как иногда бывает! Как мечтал когда-то Вася, чтобы именно Лёша был у них вожатым! Ему хотелось, чтобы вожатый был и рыболовом, и футболистом, и всем на свете! Ему было обидно, что им распоряжается какая-то девчонка. Сколько раз, бывало, он убегал от неё? Сколько раз не слушался! Однажды прямо в глаза назвал её малявкой. И вот теперь Таня уехала, и никогда больше они её не увидят…

Вася шёл медленно. Он совершенно забыл, что Лёша велел ему сбегать, за пять минут и даже засёк на часах время.

– Эх ты, бегун! – насмешливо сказал Лёша, когда Вася, вернувшись, отдал ему его полевую сумку. – Какие же это пять минут? – Он посмотрел на часы, потом на Васю и спросил: – А ты чего вдруг как в воду опущенный?

– Никуда я не опущенный, – хмуро ответил Вася, с неприязнью взглянув на Лёшу.

Хотя Лёша-то чем был виноват, что из-за Гришки и Игорька Таня никогда больше не будет с ними?

– Ты, Вася, на меня не сердишься? – спросил Гриша, не понимая, почему Вася посмотрел на него злыми глазами.

– Отвяжись! – повернувшись к Грише спиной, отрезал Вася.

– Хочешь, возьми себе золотенький колокольчик, – пытаясь заглянуть Васе в лицо, не отставал Гриша. – Насовсем бери. Я тебе дарю.

– Не нужны мне твои колокольчики! – по-прежнему не глядя на Гришу, процедил сквозь зубы Вася.

Гриша вздохнул: не успели они с Васей помириться – и вот-вот снова рассорятся. Подумать только – и золотой колокольчик не захотел брать!

„Удочная мастерская“

Мальчики из третьего отряда, по просьбе Лёши, сходили в лес и вернулись оттуда с ворохом длинных ореховых ветвей. И на терраске пятого отряда открылась «удочная мастерская».

Главным мастером в ней был, конечно, Лёша.

Его помощниками – пионеры из третьего отряда.

А все остальные – подручными, учениками.

– Вы, ребята, – сказал пионерам Лёша, – делайте поплавки, а мы начнём готовить удилища.

Он дал каждому из малышового отряда по ореховому пруту и велел снимать с него всё лишнее – сучки, боковые веточки, листья.

– Нужно, чтобы получился ровный, гладкий хлыст, понятно? – учил Лёша. – Только работайте поаккуратнее, пальцев не режьте.

В углу терраски были свалены куски сосновой коры. Ещё с Таней они притащили кору из леса. Из этой коры старшие мальчики стали делать поплавки. Поплавки выходили у них самые разнообразные: одни продолговатые, слегка похожие на сосновые шишки; другие совсем круглые, вроде грецких орехов; а иные получались плоскими лепёшками. В каждом мальчики буравили шилом дырку, чтобы продёргивать сквозь неё леску.

Старшие мальчики слушались его беспрекословно, а о младших и говорить нечего. На терраске поминутно раздавалось:

– Лёша, а это как?

– Лёша, срезать здесь или здесь?

– Лёша, у меня не получается.

– Лёша…

Даже девочки – уж какие они удильщицы! – и те, бросив свою любимую игру в «дочки-матери», прилежно делали для себя удочки.

Казалось, Таня всеми забыта полностью и навсегда. Казалось, никто о ней уже не помнит.

Только у Васи как-то ничего не ладилось. Он испортил три прута и слегка порезал ножом палец. Ему пришлось сбегать к медицинской сестре и помазать палец йодом. Вернувшись, он по-прежнему ни на кого не глядел, и лицо у него оставалось пасмурным.

– Нужно бы их ярко раскрасить, – сказал Лёша, рассматривая готовые поплавки. – Они будут заметнее на воде.

– Каких красок притащить? – спросил Гриша, когда Лёша сказал, что поплавки нужно раскрасить.

Лёша велел нести три цвета – красный, зелёный и белый. Зелёным, объяснил он, покрасят низ поплавков: рыбе будет его незаметно под водой. Красным у поплавка будет верх, чтобы на воде его было виднее. А белым они проведут черту между зелёным и красным.

Время в «удочной мастерской» летело так быстро, что оглянуться не успели, как пришлось идти ужинать. Однако пятнадцать удочек уже были готовы и выстроились одна к одной вдоль террасной стены.

Вдруг Игорёк жалобно сказал:

– А где наша Таня? Почему она так долго не идёт?

Обе Сони – и беленькая и чёрненькая – подхватили:

– Всё нет её и нет! Куда она делась? Нам без неё скучно.

И все остальные, сразу вспомнив про Таню, стали удивляться, почему же её нет с ними целый день.

Один Вася молчал. Он-то знал, почему Тани нет в пятом отряде. Он один знал, что она уехала от них навсегда.

А край неба за лесом медленно затягивался тяжёлыми лиловыми тучами…

Под дождём

Дождь начался сразу после ужина.

Пока они были в столовой, туча приползла прямо к лагерю и так низко свесилась над деревьями, что, казалось, вот-вот уляжется на мохнатые верхушки сосен.

Стало вдруг темно и прохладно. В воздухе запахло грибной сыростью.

Сперва где-то наверху, но постепенно всё ниже и ниже и наконец над самой землёй заметался ветер. Травинки затрепетали и полегли.

– Ой! – крикнул Вася. – Уже цапнуло!

Он первым выскочил после ужина из столовой. Гриша – следом за ним.

– Где, где капнуло? – Гриша подставил под небо растопыренную ладонь. – Ничего не капнуло! Ну где, где?

Но в ту же секунду большая дождевая капля уселась в самую серёдку этой растопыренной ладошки. А вторая упала на лоб. И ещё одна снова на руку. И на щёку. На голову.

– Марш за мной! – скомандовал Лёша. – До дождя успеем.

Они успели, но едва-едва. Дождь словно того и дожидался, чтобы они укрылись на терраске. По железной крыше, по дорожке, по траве, по листьям сразу шумно и весело заскакали, застучали, запрыгали, забарабанили крупные, быстрые капли. Из водосточных труб по углам дома, пенясь, хлынула вода. И уже ничего нельзя было разобрать, кроме косых водяных струй. Весь мир будто превратился в сплошной дождь, и они – пятнадцать, вместе с Лёшей, – будто одни-одинёшеньки, затерялись на маленьком сухом островке среди этого сплошного дождя.

И вдруг прямо из дождя выехал грузовик. Он был совершенно мокрый, вода с него лилась вроде как из водосточной трубы, а дождевые капли стучали по нему, словно крупные горошины.

Дверца кабины открылась, и все увидели Таню. Смеясь, она помахала им рукой и, юркнув обратно в кабину, захлопнула за собой дверцу.

– Приехала! – закричал Васька.

И не успел Лёша глазом моргнуть, как он сорвался с места и, выскочив прямо под дождь, помчался к грузовику. Брызги так и разлетались из-под его ног!

Тогда Таня выскочила из машины и побежала Васе навстречу.

– Да зачем же ты? – кричала она ему. – Да вымокнешь же! Да Вася же…

Шум дождя заглушал её голос. Впрочем, Вася всё равно уже вымок до нитки.

– А мы ждали тебя только дня через два или через три, – сказал Лёша, когда Таня и Вася, мокрые, весёлые, вместе вбежали на терраску.

Отжимая свои длинные косы, Таня проговорила:

– Я так и собиралась денька два пожить дома. Но узнала, что Степан Михайлович едет нынче в лагерь, живо собралась и поехала. Как у тебя? – спросила она Лёшу, обводя взглядом весь пятый отряд. – Всё благополучно? Ребята здоровы?

– Конечно, здоровы! Перед тобой же все.

Лёша чуть улыбнулся. Улыбка у него была хорошая. Он положил ладонь на мокрую Васину голову.

– Хоть я им устроил, как ты велела, удочную мастерскую, да они без тебя прямо жить не могут! Ну и скучали!

– Да что ты? – воскликнула Таня и, опять засмеявшись, сказала: – А я? И я без них прямо жить не могу! Тоже ужасно соскучилась. – И тут же она накинулась на Васю: – Как! Ты ещё здесь? Ещё не переоделся? Ну, я тебе сейчас покажу!..

С громким смехом они оба убежали в дом, чтобы переодеться во всё сухое.

А дождь припустил ещё шибче. Будто озорничая и дразнясь, он отстукивал свою весёлую дождевую песенку:

 
Ни за что не перестану!
Нипочём не перестану!
Даже если и устану.
Всё равно не перестану.
 

Но в конце концов всё же перестал. И тогда небо засветилось звёздами. Такие ясные и такие чистые они сияли в вышине, что казалось, будто каждая звёздочка, даже чуть видная, умылась этим сильным проливным дождём.

Гриша и Вася закинули удочки

На рыбную ловлю пятый отряд вышел в полном составе – пятнадцать мальчиков и девочек с Таней во главе. И Лёша, конечно, тоже пошёл с ними.

Когда они гуськом, один за другим, с удочками на плечах спускались вниз к реке, их вышел провожать чуть ли не весь лагерь.

Девочки вдогонку кричали:

– Ловить вам не переловить!

Мальчики помалкивали. Они знали старую рыбацкую примету – раньше времени болтать и трещать не годится: улова не будет!

Лёша привёл их на совершенно новое, никому не известное место. Река тут сильно изгибалась, обрывистый берег круто падал прямо в воду и вся заводь лежали среди густых зелёных кустов. Лишь на одном своём изгибе крутизна немного отступала от воды и река тут словно нежилась на мягкой жёлтой отмели, и, урча, переливалась через брошенную кем-то корягу.

«Вот нас сколько! – подумал Гриша, после того как Лёша рассадил их всех вдоль берега. – Вся река в рыбаках. Должны много рыбы наловить!»

– Гришка, – шепнул ему на ухо Вася, – давай рыбачить рядом, хочешь?

Гриша кивнул: Лёша не позволил им громко болтать – «а то всю рыбу разгоните».

Теперь Гриша и Вася решили дружить всю жизнь, и Таня позволила им вместе устроиться за этими вот ольховыми кустами, в отдалении от остальных рыбаков. «На тебя я надеюсь, – сказала она Грише. – Знаю, баловаться не будешь!» На Васю же она только глянула, но Вася и без лишних слов понял: на него она надеется ещё больше. Он за себя и за Гришу ответил:

– Ладно!

Здесь, в этом укромном уголке, они были точно одни в целом свете. Синее небо да синяя вода. Зелёные кусты да зелёная трава. Вася с удочкой да Гриша с удочкой. А больше никого и ничего.

Да ещё там, под водой, ходит уйма рыбы, половину из которой они обязательно поймают. У Васи жадно блестели глаза, когда он глядел на реку. Гриша нетерпеливыми пальцами насаживал на крючок червяка. Однако здорово приходится попыхтеть, если это делаешь первый раз в жизни. Наконец Гриша сказал:

– Готово!

– И у меня готово! – тут же откликнулся Вася. – Теперь нужно поплевать на червяка.

– Поплевать? – Гриша с удивлением уставился на Васю.

– Так нужно, – твёрдым голосом повторил Вася. – Все это делают, и Лёша тоже.

Раз все и даже Лёша, – спорить не приходилось: Гриша старательно поплевал на червяка и закинул удочку. Вася сделал то же самое.

Теперь они сидели на бережку, как два опытных рыбака: ноги опустили вниз и пристально смотрели на свои красные поплавки, которые, качаясь-колыхаясь, плавали на воде. А грузильце и крючок с червяком ушли вниз, в тёмное подводное царство, где видимо-невидимо разной рыбы, и большой и маленькой, и ершей и плотиц, и окуньков и голавлей, и где плавает, всех распугивая, огромный, злой и хитрый шереспёр.

Гришины глаза хоть и следят за поплавком… но вот стрекоза. Неужто долетит на тот берег? Какая там рожь стоит! Высокая, золотая. Ветер шевелит каждый колосок.

– Гришка, – услыхал он яростный Васин шёпот, – тащи скорей! Клюнула. Говорят, тащи! Упустишь, рыбина поймалась.

Гришин поплавок так и прыгал, так и нырял. По воде от него расходились широкие быстрые круги.

– Тащи, тащи, тащи! – отчаянным голосом уже не шептал, а кричал Васька. – Подсекай. Ух ты, какая рыбина под водой ходит! Ух ты!

Отбросив в сторону свою удочку, Вася кинулся помогать.

Но Гриша крикнул:

– Я сам! – и принялся отпихиваться от Васьки. – Пусти! Говорят, я сам.

Двумя руками он изо всех сил дёрнул на себя удочку. Поплавок, выскочив из воды вместе с крючком и грузильцем, перелетел через Гришину голову.

Васька кинулся смотреть: ну, что поймалось?

Но на крючке ничего не было. Даже червяка – и того не было.

– Эх, ты! – Вася почти с презрением махнул на Гришу рукой. – Такую рыбину упустил!

Гриша смотрел на пустой крючок и чуть не плакал: разиня он, вот кто! Самый настоящий разиня…

Впрочем, не так сильно его огорчала рыба, которая, проглотив червяка, не захотела попасться на его крючок, как презрение, с которым Васька махнул на него рукой. Рыба-то ладно, лишь бы Вася не перестал с ним дружить!

Игорёк зовёт на помощь

А Игорька Таня пристроила как раз на том отлогом берегу, где был песок и где лежала гнилая коряга, через которую, булькая, переливалась вода. Она подтащила поближе к воде хороший плоский камень, посадила на него Игорька и велела никуда с него не уходить.

– Я скоро вернусь, будем вместе удить, – сказала она. – Смотри в воду не лезь. Нужно будет, позови Люсю, она тут рядом. Понял?

– Понял, – кивнул Игорёк.

С помощью Тани закинув удочку, он принялся смотреть на свой поплавок.

А вообще-то Игорьку было всё равно, какая рыба попадётся на его крючок – большая или маленькая, щука или плотица. Пусть лучше никакая не попадается! Вон какие проворные резвятся они на солнышке.

Игорьку было грустно, и много к тому имелось причин: до сих пор не нашлась его дорогая Тортила, хоть искал он её упрямо каждый день; и Гриша теперь не отходил от Васи, точно совсем позабыл, что на свете существует ещё один его друг, по имени Игорёк. Но, пожалуй, самое главное, – Игорёк очень соскучился без мамы и без папы. «И ещё без бабушки», – прошептал он и тихонько вздохнул.

А поплавок на его удочке между тем метнулся в сторону, потом нырнул вниз и весь ушёл под воду. Леска сильно натянулась, согнув кончик удочки. Игорёк почувствовал короткий и резкий рывок, будто там, внизу, под водой, кто-то сильный хочет выдернуть из его рук удочку.

И в ту же секунду большая светлая рыба выбросилась из воды и, упруго потянув к себе леску, снова ушла вниз.

Игорёк громко закричал и двумя руками вцепился в удочку.

– Ты чего? – спросила толстая Люся, занятая куском пирога, который у неё остался от завтрака и который она дожёвывала.

– У меня рыба поймалась! – жалобным голосом крикнул Игорёк.

– Вытаскивай, раз поймалась, – посоветовала Люся, продолжая лениво жевать.

– Я не могу…

– Дёргай на себя, и дело с концом!

– Она упирается!

– Упирается? – Люся перестала жевать.

– Она большая. Она сейчас меня утянет. Ой!

Тут Люся не стала медлить. Она сунула в карман остаток пирога и побежала к Игорьку.

А Игорёк уже стоял по колено в воде, хотя Таня строго-настрого велела ему даже близко не подходить к реке. Удочку он держал крепко, но удилище с натянутой, как струна, леской согнулось дугой и почти касалось своим концом поверхности реки.

– Давай, я сейчас вытащу рыбу, – сказала Люся, смело берясь за удочку.

Но едва она прикоснулась, как большая рыба снова выплеснулась из воды, ослепительно сверкнув на солнце серебром чешуи.

Люся с Игорьком испуганно переглянулись, и оба, не сговариваясь, закричали на всю реку:

– Таня! Таня! Таня!