Текст книги "Исповедь колдуна (СИ)"
Автор книги: София Серебрянская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Но сейчас Ринмир вовсе не ожидал прихода Мэрайи. Его занимало куда более важное занятие, чем разговоры с подругой детства: в одной из книг, оставшихся от прежнего колдуна, он вычитал, каким образом можно на время даровать жизнь мёртвому объекту.
Ринмир сосредоточенно проводил рукой по странице, словно это могло помочь ему лучше запомнить нужные сведения. Частица жизни всегда остаётся даже в мёртвом существе. Главное – нащупать эту частицу и не отпустить её, чтобы после по крупицам восстановить прежнее состояние оживляемого объекта. Разумеется, Ринмир не собирался проводить эксперименты на мёртвых телах, да и кто бы ему позволил?
Сейчас перед ним лежал засохший лесной цветок с пожелтевшими и высохшими светлыми лепестками. Погрузиться в привычное состояние, когда видимой становилась изнанка мира, для молодого колдуна не составило ни малейшего труда: за эти годы он успел вдоволь напрактиковаться. Он смотрел на цветок – и видел в нём крохотную, дрожащую ниточку с растрёпанными краями. Нить была оборвана и не тянулась, как у живых существ, за изнанку мироздания. Ринмир коснулся этой нити и потянул за неё, словно пытаясь прошить реальность невидимой иглой. С тихим хлопком нить лопнула, и вместо цветка на ладонях молодого колдуна оказался пепел.
– Что ты делаешь? – послышался неподалёку женский голос, и Ринмир увидел в окне знакомую копну жёстких светлых кудрей. Стараясь не думать о неудачном результате, он улыбнулся и произнёс:
– Не ожидал, что ты придёшь сегодня, Мэрайя. Заходи.
Девушка мигом шмыгнула к незапертой двери и оказалась в хижине. Присев рядом с Ринмиром, она недоумённо посмотрела на кучку пепла в его ладонях, затем – на засушенные цветы, сваленные в углу. Видя интерес в её взгляде, Ринмир объяснил:
– Я нарвал цветов, чтобы проверить: смогу ли я с помощью магии заставить их ожить. Это… ценная практика.
Он старался говорить как можно небрежнее, словно отрицательный результат – дело времени. Но Мэрайя поняла его сомнения. Она всегда понимала.
– У тебя не получается, да?
– Это временно! – заверил Ринмир, совсем по-детски краснея и чувствуя себя полным неудачником рядом с этой смешливой красавицей. – Я обязательно справлюсь в следующий раз! Вот, смотри…
Торопливо сграбастав очередной цветок, Ринмир сосредоточился. От волнения он вновь потянул за незримую нить слишком сильно – и очередной цветок рассыпался пеплом в его руках.
Мигом вспомнились все детские насмешки, которыми любила сыпать в адрес мальчишек Мэрайя. Ну, сейчас-то она точно решит вспомнить детские годы и засмеётся. Пусть у неё и красивый смех, но разве приятно понимать, что ты – объект её насмешек?
Неожиданно на плечо легла лёгкая, почти невесомая ладонь. Недоумённо подняв глаза на подругу детства, Ринмир увидел вместо усмешки тёплую, ободряющую улыбку:
– Ничего страшного. Когда-нибудь ты сможешь. Ты же всегда выполняешь обещания, правильно?
Ринмир не смог сдержать ответной улыбки. Действительно. Нет нужды спешить. Лучше потерпеть и ещё немного попрактиковаться. В конце концов, когда-нибудь у него всё получится.
Хотя бы потому, что он не может обмануть эту наивную веру в чудо, какая всегда неприкрыто сияет в глазах Мэрайи…
========== Глава VIII: В предчувствии счастья ==========
– Зачем ты мне всё это рассказываешь? – непонимающе спросил Лайонелл, глядя в тёмные глаза собеседника. Такие бесконечно древние и пугающие, точно две сквозных дыры в черепе, позволяющие увидеть отблески иного мира. Ринмир пожал плечами:
– Потому что хочу рассказать. Ты сам согласился выслушать мою историю, помнишь? И до рассвета, мальчик, ещё далеко.
Золотой Страж тяжело вздохнул, понимая, что согласием сам себя загнал в угол. Словно прочитав – а может, и в самом деле прочитав – его мысли, колдун усмехнулся:
– Хорошо. Если ты настаиваешь, я перейду к более… интересным для тебя событиям. К тем дням, когда весть о пророчестве, что предрекало падение Искажения, дошла до нашей деревни…
– Осторожней! – воскликнул Ринмир, бросаясь к оступившейся и едва не упавшей в реку спутнице. Мэрайя лишь вскинула голову и засмеялась: она, в отличие от многих девиц-кокеток, не боялась порвать или испачкать платье.
В Аргу пришла весна, за нею – лето. Так же переливалась зелёными оттенками свежая листва, пропускавшая сквозь себя золотые лучи. Казалась, даже река нынче походила на поток сверкающих драгоценных камней, весело струящийся куда-то к далёкому морю.
Неожиданно смех девушки прервался, и лицо Мэрайи вмиг стало задумчивым. Наконец, она неуверенно проговорила:
– Послушай, Ринмир…
– Что-то не так? Ты поранилась? – встревожено осведомился молодой колдун, постоянно боящийся сделать что-нибудь глупое в присутствии полюбившейся ему подруги детства. Мэрайя отрицательно покачала головой, после чего тихо спросила:
– Ты ведь знаешь, что о нас с тобой говорят в городе?
– Тебя это так беспокоит? – мгновенно всполошился молодой колдун. Только рядом с этой девушкой он, уже взрослый мужчина, чувствовал себя оплошавшим ребёнком. Как он мог не замечать, что ей не по душе пересуды соседок? А ведь вряд ли кто-то будет справедливо судить дочь старосты – скорей, из зависти наговорит гадостей вроде того, что она совсем недавно любилась с колдуном, невзирая на отсутствие меж ними брачных уз. По-хорошему, ему давно следовало бы просить руки Мэрайи, вот только при мысли о том, что придётся заговорить об этом с ней, язык сам собой завязывался тугим узлом, не давая произнести и слова.
– Не то чтобы беспокоит, – повела худыми плечами Мэрайя и небрежно откинула с лица непослушный локон. – Скорее, эти слухи не по душе моему отцу. Ты же знаешь, какой он «правильный».
Долго грустить девушка не могла, и потому сразу же после этой фразы легко спрыгнула в реку близ берега, задирая подол платья почти до колен. Ринмир отвёл взгляд, не желая показаться невоспитанным оттого, что он неприкрыто любуется на аккуратные узкие ступни с длинными пальцами, так редко выпускаемые из плена дорогих туфель. Сейчас было самое время рассказать о своих намерениях, узнать ответ возлюбленной – и Ринмир несмело заговорил:
– Слушай, я хотел сказать… ээ…
Глаза, словно светящиеся изнутри весельем и юностью, пытливо уставились на него. Мэрайя пыталась отгадать, что же он сейчас скажет. Ждёт ли она от такого, как Ринмир, предложения идти по жизни рука об руку? Или же, услышав эти слова, она засмеётся и скажет, что он для неё – лишь друг детства?
Если бы была в мире магия, способная за человека произнести его слова! Но Ринмир мог лишь несвязно мямлить, точно ребёнок, оправдывающийся за совершённую пакость:
– Я… ну, это… хотел…
– Что? – всё ещё недоумевала Мэрайя, не догадывающаяся о ходе мыслей своего друга. Неожиданно послышался преувеличенно весёлый голос:
– А, вот вы где!
Ринмир почти с благодарностью посмотрел на приближающегося Кристофа: тот спас его от необходимости объясняться перед ожидающей Мэрайей и дал возможность сменить тему. В самом деле, лучше поговорить об этом потом, не сейчас…
– Так как скорее небо рухнет, чем наш приятель заговорит, расшифрую тебе его слова: он хочет на тебе жениться.
Сложно было описать то выражение лица, с которым Мэрайя посмотрела сначала на Кристофа, а затем на своего прежнего собеседника. Ринмир готов был провалиться сквозь землю. Вот кто просил Кристофа вмешиваться?! Он бы и сам справился, он же мужчина, в конце концов, а не ребёнок, и…
– Ты шутишь? – удивлённо уставилась на Кристофа Мэрайя. Рыжеволосый юноша обречённо закрыл глаза. Значит, она думает, что это шутка! А значит, и совсем не любит его, это всё ему показалось, да и…
– Нет, не шучу. Просто боюсь состариться прежде, чем мне удастся выпить на вашей свадьбе, – засмеялся Кристоф. Тут уже Ринмир не выдержал и с воплем: «Я тебя придушу!» бросился на лучшего друга. Мэрайя отчего-то больше не смеялась: её глаза, всегда такие смешливые, сейчас смотрели серьёзно.
– Если ты против, то, конечно, я не стану даже говорить с твоим отцом, – собравшись с силами, выдавил из себя Ринмир. – Я… просто хотел знать, согласна ли ты, и…
Его почти бессвязную речь прервал тихий смех Мэрайи. Она не насмехалась: её глаза лучились счастьем.
– Согласна. И… я буду ждать, пока ты поговоришь с отцом. Нам же нельзя будет видеться до свадьбы, правильно?
Послуживший сводником Кристоф лишь меланхолично смотрел куда-то на ветви деревьев, всеми силами стараясь стать незаметным. Это было проблематично: всё же сын кузнеца обладал немалым ростом и крепким телосложением.
– Я бы на твоём месте поторопился с этим, друг. Говорят, завтра к нам в деревню прибудет сам Верховный Жрец и задержится на пару дней. Было бы здорово, если бы он успел обвенчать вас, разве нет? – Кристоф искренне радовался – в кои-то веки он помог кому-то, а не Ринмир. На него было невозможно сердиться даже за столь грубое вмешательство в личные дела. Улыбнувшись, колдун внимательно посмотрел на лучшего друга:
– Да, ты прав. Сейчас же отправлюсь к старосте!
Прежде, чем Ринмир бросился бежать в деревню, его бесцеремонно перехватили за руку. В следующий миг Мэрайя быстро чмокнула молодого мага в щеку.
– Я буду ждать, – прозвенел её озорной шёпот. Кристоф, вновь сделав вид, что его здесь нет и не было, отвернулся и принялся изучать взглядом крону одного из деревьев. Ринмир же смотрел вслед бегущей к деревне Мэрайе, и на его губах играла по-детски глупая улыбка…
========== Глава IX: Слова Предвестницы ==========
Рассвет над Аргой почему-то показался молодому колдуну не таким вдохновляющим, как прежде. Раньше он всегда вставал с восходом солнца: многие травы, необходимые для создания целебных отваров, можно было отыскать лишь в эти ранние часы от первых лучей солнца и до того момента, как красно-золотой диск оторвётся от горизонта. Но сейчас хотелось снова закрыть глаза и подремать ещё немного, будто на грудь уложили тяжёлый, неподъёмный груз, не дающий встать с постели.
Вчера Ринмиру так и не удалось повстречаться со старостой: тот, как оказалось, выехал навстречу Верховному Жрецу, дабы сопроводить его до деревни. Говорят, он должен был вернуться поздним вечером…
Ринмир устало закрыл глаза. Когда же он открыл их снова, в окна уже заглядывал луч поднявшегося над горизонтом солнца. Поняв, что сегодня он пропустил то время, когда травы приобретают целебные свойства, молодой колдун тихо выругался. Но невесёлые мысли занимали его недолго: почти сразу Ринмир вспомнил о своём обещании и торопливо поднялся. Староста наверняка уже вернулся, а значит, сейчас самое время просить руки его дочери.
Надев лучшую свою рубашку, на которой сохранилось меньше всего застиранных следов от пролитых отваров, молодой маг устремился в сторону деревни. Весело щебетали птицы, шелестели на ветру листья – что дурного могло случиться в подобный день? Не заботясь ни о ком и не о чём, Ринмир мчался по тропе. На бегу он пытался подобрать нужные слова: как начать разговор, как задать вопрос, как не оплошать перед отцом невесты…
За такими мыслями он не замечал, сколь пустынны улицы Арги, не замечал тех взглядов, что были устремлены на него из-за полуприкрытых ставен и дверей. Лишь через некоторое время он остановился, сообразив: на улицах не видно ни одного человека, хотя солнце уже довольно высоко.
– Где все?.. – пробормотал он себе под нос, но всё же двинулся вперёд, к дому старосты. Как ни странно, там он получил ответ на свой вопрос: большинство деревенских жителей столпились вкруг хижины старосты. Сейчас их вниманием завладел вовсе не он, нет: прямо перед хижиной расположился наскоро сложенный постамент, на котором разместились трое незнакомцев. Двое были воинами; третий, в богатых жреческих одеяниях, смотрел на мир с таким презрением, что, казалось, в прозрачном синем сапфире на его крупном перстне было больше жизни, чем в сощуренных старческих глазах. Он говорил людям о чём-то – и Ринмир немо наблюдал, как люди разом оглядываются, шепчутся о чём-то, смотрят на него…
Наконец, перешептывания стихли. Ринмир стоял напротив толпы односельчан, пытаясь понять, отчего за столь краткий срок они переменили своё отношение. Сейчас те, кто был ему благодарен, смотрели не с уважением, а с сожалением и страхом. Солнце скрылось за набежавшей тучей, и тени словно разрослись, укрывая собой всю деревню…
– Это – ваш колдун? – негромко спросил жрец. В воцарившейся тишине его шёпот показался громче самого пронзительного крика, и Ринмир попятился. Он не знал, какие слова ему сейчас будет суждено услышать. Просто он видел, как черны те нити, что связывают Верховного Жреца с иным миром. Будто марионетка, он барахтался в этих нитях и не мог освободиться из них. Если бы только было можно применить магию, которая как-то очистила бы эти нити, не дала им отравлять старика… Наверное, он сильно болен.
– Да, это он, – шепнул кто-то в толпе. Ринмир не узнал голос этого человека: его внимание было сосредоточено на чёрных нитях, опутывающих жреца.
– Скажи, – старик тяжело поднялся, приближаясь к юноше и сверля его пронзительным взглядом, – тебе нравится применять магию? Расскажи, что ты чувствуешь, когда тебе приходится колдовать?
Только растерянностью и непониманием происходящего можно было объяснить, что Ринмир ответил правду:
– Гордость. Моя магия спасла множество людей. Без неё я бы не добился нужного результата.
Старик на удивление печально посмотрел на молодого мага, будто и ему тоже были свойственны сожаления. Затем он заговорил, и каждое его слово отдавалось эхом где-то в глубине души, вырезалось на сердце кровоточащими буквами:
– Совсем недавно Предвестница говорила с нами. И она сказала: магия – зло, которое погубит мир, обречёт его на падение…
– Что за ерунда?! – воскликнул Ринмир, забывая о том, с кем ему сейчас пришлось говорить. Старик устало опустил голову, потирая сапфировый перстень:
– Значит, ты не раскаиваешься?..
– В том, что спасал людей?! – недоумённо пробормотал Ринмир, всё ещё не понимая до конца, что происходит. Эхом пронёсся над деревней его ответ:
– Мне не в чем раскаиваться.
– Вот как.
Больше старик не произнёс ни слова. Он лишь обернулся к своим воинам, подавая им знак схватить юношу…
========== Глава X: Несправедливый суд ==========
Ринмир царапнул ногтями деревянную ставню, и послышался тихий скрип. Лайонелл вздрогнул, понимая, что до того даже не смотрел на колдуна. Словно перед его внутренним взором проносились эти обрывки чужой жизни; словно он сам присутствовал там, в той давно забытой деревне, где сейчас нет и следа жизни.
– Значит, ты…
– Нет, я не пытаюсь тебя разжалобить, мальчик, – уже слегка раздражённо прервал Лайонелла колдун. Золотой Страж поспешно исправился:
– Я не это хотел сказать! Просто… Наверное, тебе больно? Из-за того, что произошло?
– Время лечит боль, и это не пустые слова. Тогда – может быть, было больно. Сейчас я уже не помню, да и что толку от боли? – колдун говорил ровно, без малейшего сомнения в своих словах. Затем, запрокинув голову и посмотрев куда-то в потрескавшийся потолок, Ринмир спросил:
– Знаешь, что может быть страшнее боли?.. Страшнее, чем осознание грядущей гибели?
Лайонелл молчал. В тёмных глазах колдуна промелькнула грусть. Промелькнула – и тут же исчезла:
– Хорошо. Тогда я расскажу тебе…
В подвале, похожем на каменный мешок, не было видно света; лишь один луч пробивался сквозь крошечное окно под самым потолком. До него легко можно было дотянуться, чтобы увидеть густую траву и крохотный кусочек неба, почти полностью спрятавшийся за травяными зарослями.
Ринмир знал: сейчас там, снаружи, идёт суд. Судят его – без возможности оправдаться, без возможности сказать хоть одно слово. Он не слышал чужих речей, но в душе жила надежда: деревенские жители, которым он столько лет помогал, не дадут его в обиду, оправдают перед Верховным Жрецом. Не станет же тот, в самом деле, за одного колдуна уничтожать целую деревню?
Неожиданно дверь подвала открылась, и Ринмир часто заморгал, протирая заслезившиеся от слишком яркого света глаза. Он ожидал своих судей, но вместо этого увидел… Мэрайю. Девушку вёл перед собой один из тех воинов, сопровождавших жреца – высокий мужчина в позолоченных доспехах. Ринмир вскочил и тут же ударился головой о низко нависавшую балку.
Не спускаясь в подвал, воин подтолкнул девушку вперёд – и та покорно спустилась следом. Стоило двери закрыться за спиной их тюремщика, как Ринмир бросился к невесте:
– Почему ты здесь?! Ты же не маг! Почему они привели тебя сюда?
Мэрайя молчала; бледные пальцы, словно светящиеся в полумраке, нервно теребили рукав платья. С каждым мгновением тишины становилось всё тревожнее, хотя Ринмир и понимал, что обвинить девушку Верховному Жрецу не в чем. Она не колдунья, а значит, её не за что осуждать.
– Мэрайя, почему ты здесь? – настойчиво повторил Ринмир, накрывая ладонь девушки своей. Отчего-то дочь старосты вздрогнула. Быть может, смутилась или не ожидала прикосновения со стороны своего жениха?
Девушка молчала, глядя на возлюбленного со смятением во взгляде. Казалось, она силилась подобрать нужные слова, но не могла их найти – они застревали где-то в горле, душили её. Всё так же безмолвно Мэрайя присела на пол у окна. Ринмир не понимал, почему она не желает говорить с ним, почему молчит. До тех самых пор, пока она, закрыв лицо руками, не заплакала: горько, безысходно.
Ринмир торопливо присел рядом, ласково обнимая её за плечи и пытаясь сообразить, что он может сказать своей невесте. Ему было тревожно видеть её слёзы, но он и понятия не имел, как успокоить плачущую девушку: до того Мэрайя, смешливая и не любящая, чтобы её жалели, никогда не плакала.
– Они… они… – повторяла сквозь слёзы дочь старосты, то и дело раздражённо смахивая рукавом текущие по щекам капли: она злилась. Скорее всего – на себя, за то, что не может сейчас удержаться от рыданий. Ринмир осторожно положил руки на вздрагивающие плечи, заглядывая в покрасневшие глаза невесты. Мэрайя, увидев этот взгляд, снова вздрогнула. Распрямив спину, точно солдат перед командиром, она сглотнула, пытаясь проглотить ком в горле. Затем всё же нашла в себе силы произнести:
– Кто-то рассказал о том, что мы с тобой… И тогда Верховный Жрец сказал, что меня тоже должны судить. Как и тебя.
На этих словах у неё вновь иссякли силы, и дочь старосты вновь зашлась в рыданиях. Ринмир молчал. Что он, тот, кто косвенно послужил причиной ареста девушки, мог сказать, чтобы утешить её?..
========== Глава XI: Осознание ==========
– Что за бред?! – воскликнул Лайонелл. – Её могли бы судить, только если бы она укрывала тебя от Верховного Жреца! Остальное – глупость, предрассудки! Неужели из-за них…
Золотой Страж не договорил, но Ринмир прекрасно понял невысказанный вопрос. Понял – и засмеялся, словно это была замечательная шутка.
– Ты думаешь, это действительно страшно? Ты не знаешь… не знаешь, что такое боль, мальчик. И я рад: лучше не знать, чем жить с нею.
Теперь Лайонелл уже не пытался задавать вопросы. Он просто слушал. Луна миновала середину неба…
До рассвета оставалось несколько часов.
Ринмиру казалось, что их решили похоронить заживо в этом подвале – его и Мэрайю. Девушка почти не говорила с ним, только тихо плакала, забившись в угол. Когда заканчивались слёзы, из её груди вырывались сухие всхлипы. На глупые утешения и попытки обнять её Мэрайя не реагировала, лишь пыталась слиться со стеной и забиться ещё куда подальше.
Целый день они провели там, в подвале, без еды и питья. Когда же Ринмиру уже казалось, что о них попросту забыли, снова открылась ведущая в подвал дверь, и воин в позолоченных доспехах приказал следовать за ним.
Ринмир брёл вперёд, пытаясь поддержать шатающуюся от слабости в коленях невесту. Почему-то девушка не смотрела на него; дочь старосты глядела лишь прямо перед собой, упрямо сжав губы и пытаясь не плакать. В этом вся Мэрайя: слабая, как и многие девушки, но упорно пытающаяся казаться сильнее.
Верховный жрец ожидал их там же, близ хижины старосты. По правую руку от него сейчас стоял сам глава деревни. Мэрайя с надеждой смотрела на отца, но тот молчал, замерев и сгорбившись, будто некая статуя скорби. Привычным движением потерев сапфировый перстень, Верховный Жрец заговорил:
– Предвестница молвила: мир обречёт на погибель маг. А значит, единственный шанс спасти этот мир – сделать так, чтобы в нём не оставалось магов, ни одного.
Эта тишина, в которой не было ни единого звука, кроме голоса Верховного Жреца, пугала. Опутанный чёрными нитями, он смотрел на Ринмира, как на врага. Юноша открыл рот, собираясь сказать хоть слово в защиту себя и возлюбленной, но неожиданно громко прозвучали слова Мэрайи:
– Почему вы судите меня?! Что я-то вам сделала?!
Ринмир молчал, лишь растерянно смотрел то на жреца, то на невесту, то на молчаливых односельчан. Он ждал, что же скажет девушка, попытается ли она сказать хоть слово, чтобы защитить не только себя. Но Мэрайя будто разом забыла, что человек рядом – её возлюбленный. В светлых глазах полыхало лишь одно желание: дикое, животное желание жить, а не погибнуть лишь из-за связи с колдуном.
Верховный Жрец с брезгливым недоумением смотрел на девушку. Так смотрят на надоедливое насекомое – без страха, лишь с отвращением.
Не видя, как меняется лицо Ринмира, девушка уверенно продолжала:
– Он околдовал меня, заставил связаться с ним! Но теперь, когда он у вас в плену, я свободна от чар и могу говорить, не боясь, что он убьёт меня за неповиновение!
– Мэрайя, о чём ты… – Ринмир попытался взять невесту за руку, но девушка резво отпрыгнула в сторону:
– Не подходи!
Ринмир смотрел в знакомые глаза – и не видел в них ничего, кроме страха. Она, та, что знала его лучше, чем кто-либо в этой деревне, поверила одному слову жреца! На языке крутилось множество слов, но ни одно из них не могло вырваться; лишь судорожно приоткрывался в немом изумлении рот.
– Вы… – Ринмир беспомощно смотрел на жителей родной деревни. И везде, повсюду он видел одинаково пустые, преисполненные страха взгляды. Кто-то из этих людей мог бы умереть без его магии, но сейчас они словно разом позабыли о всём том, что сделал для них молодой колдун. Как вещь, он был удобен им, пока помогал; как только он, по словам жреца, поставил их жизни под угрозу, люди предпочли просто забыть обо всём, что он совершил. Даже Мэрайя, казавшаяся такой преданной, сейчас просто предала его. Молчал и Кристоф, спрятавшийся за спиной отца, будто бы это могло скрыть от взглядов такого мощно сложенного детину, как он. Все молчали, когда Верховный Жрец, устало улыбаясь, произнёс:
– Отпустите девушку и проверьте. Если вы не найдёте на ней следов магии – значит, она и в самом деле невиновна. Этот маг околдовал вас всех, заставил вас доверять ему, а между тем приближал наш мир к погибели! Такие, как он, должны умереть, как бы это ни было прискорбно. Либо они, либо весь мир…
Ринмир так же, как и прежде, не произносил ни слова. Почему-то разом стало неважно, что сейчас говорит старик. Раньше он готов был поверить, что ничто в этом мире не напугает его.
Как оказалось, осознание предательства может напугать сильнее, чем любое существо из мира по ту сторону Искажения.
========== Глава XII: Сильнее смерти ==========
Лайонелл смотрел на колдуна, силясь понять, зачем колдун рассказывает ему о том, что произошло столько веков назад. Он уже не верил, что его хотят разжалобить или вымолить прощение за свою магию, как это делали многие до Ринмира. Маг, казалось, даже не боялся. В его лице не было боли или страха. Он не жаловался на судьбу; он лишь рассказывал без лишних эмоций о том, что некогда пережил. Наконец, Лайонелл робко произнёс:
– Наверное, оно и к лучшему… Если бы даже ты стал супругом той девушки, рано или поздно она предала бы тебя.
– К лучшему? Да, может быть, – спокойно улыбнулся колдун, словно его забавляли рассуждения Золотого Стража. – Сейчас я тоже так думаю.
Рассвет неумолимо приближался – и маг, торопясь, продолжил свой рассказ…
Верховный жрец перевёл взгляд на Ринмира, словно размышляя о чём-то. Наконец, он негромко спросил, поправляя сапфировый перстень:
– Как бы ты хотел умереть, маг? Я готов даровать тебе ту смерть, какую ты пожелаешь. Мы – не преступники, и не испытываем удовольствия от криков мучимой жертвы.
По этому поводу юноша испытывал определённые сомнения. Значит, они не считают себя преступниками? Эти люди, опутанные чёрными нитями, готовые по одному слову Предвестницы вырезать невинных лишь потому, что те имели несчастье заниматься магическими искусствами?! Вскинув голову, Ринмир в очередной раз огляделся. Наверное, он по-детски пытался отыскать поддержку хотя бы в одном взгляде. Но нет, сейчас почему-то никто не желал вступиться за мага…
Глядя на старого жреца, Ринмир молчал. Видя, что юноша не собирается отвечать на его вопрос, старик чуть склонил голову:
– Тогда я сам решу. Эдвин, Морай! Отведите этого колдуна подальше от деревни и убейте. Делайте, что пожелаете – я отдаю его в ваше распоряжение.
Ринмир всё ещё не мог понять, что происходит. За какой-то день всё встало с ног на голову, и ему сейчас желают смерти те, кому он всегда служил поддержкой и опорой. Даже Мэрайя больше хотела жить, чем остаться рядом с ним. Можно ли винить её за это?.. Можно ли винить людей за их страх?..
Воины в позолоченных доспехах вели Ринмира куда-то за околицу – и он знал, что совсем скоро они выйдут на берег реки. Может, эти люди решат утопить его? Нет, это ненадёжно, тем более что один из них слишком уж часто косился на свой клинок. Значит, зарубят.
– Слушай, говорят, у тебя дочь в городе осталась? Не боишься ты девку-то одну бросать?
– Почему ж сразу «одну»? – возражал Эдвин своему собеседнику, не забывая подталкивать вперёд их пленника. – У ней бабка по матери есть, вот с ней-то дочка и осталась. Ничего, зато будет потом внукам рассказывать, что папа у неё – герой, мир от уничтожения, значит, защищал.
Ринмир слушал, и не мог не понять: все эти пустые слова сказаны совершенно искренне. Если Верховный Жрец ещё сомневался, то его спутники уже давно окрестили себя героями и спасителями мира. Они гордятся тем, что им приходится убивать невинных…
Впереди показалась река, и воины в позолоченных доспехах умолкли. Ринмир смотрел на воду – прозрачную, весело бегущую по камням. Он не почувствовал боли тогда, когда вода окрасилась в алый цвет, а грудную клетку прорвало насквозь остро заточенное лезвие. Он смотрел на текущие капли, будто это не его кровь сейчас смешивалась с беззаботными водами речушки. Молодой колдун рухнул лицом вниз – и одновременно остался стоять, глядя на своё тело будто со стороны.
Сейчас весь мир пульсировал и окрасился в цвет той фиолетовой пустоты, что доводилось видеть Ринмиру за изнанкой мироздания. Линии складывались в огромную воронку, и юноша понимал: ещё немного, и его затянет внутрь этой пугающей воронки, он растворится в ином мире, станет его частью…
В каком-то отчаянии он снова посмотрел на своё тело – и увидел дрожащую, оборванную нить. Разум стал ясным, как никогда ранее. Протянув руку, он представил, что в его руках – игла. Сейчас он – портной, а мир – его полотно, готовое послушно расступиться по его желанию.
Ринмир потянул за бледную, гаснущую нить – и вонзил её в самый центр воронки, отчаянно желая, чтобы в этот раз всё вышло так, как требуется. Он обещал той, что предала его: когда-нибудь он сможет выполнить обещание. Когда-нибудь цветок в его руках не рассыплется пеплом, а распустится, будто не его лепестки только что желтели и рассыпались меж пальцев.
Нить натянулась… и не порвалась, как прежде. Он лежал, глядя куда-то вниз, и понимал: из груди всё так же течёт кровь, за спиной слышны шаги удаляющихся воинов в позолоченных доспехах. Но боли больше не было, а тело оказалось на удивление лёгким. Ринмиру не составило труда подняться, когда посчитавшие свой долг исполненным воины удалялись.
Прежняя жизнь кончилась. Начиналась вторая – та, что напрямую была связана с магией, что теперь текла по его жилам вместо остывающей крови…
========== Глава XIII: Тень возмездия ==========
Лайонелл почти со страхом посмотрел в тёмные глаза Ринмира:
– Выходит, ты умер тогда?!
– Мертвец – это тот, чья сущность уже на иной стороне мироздания. Я же – я всё ещё здесь, – парировал колдун, скрещивая на груди руки и чуть приоткрывая ставни, так, чтобы в комнату ворвалась струя пахнущего дымом с близлежащей фабрики воздуха. Золотой Страж непонимающе глядел на собеседника, пытаясь понять: кто он? Или что он такое?
– Значит, вот как ты стал… таким, какой ты сейчас? Об этом ты хотел рассказать?.. – Золотой Страж всё ещё панически пытался убедить себя: колдун стремится его разжалобить, дать понять, что и ему не чуждо ничто человеческое. Но почему-то в полумраке гостиничной комнаты сверкнула горькая усмешка:
– Выжив тогда, я смог исполнить своё давнее обещание. Несколько лет я скрывался, не наведываясь в родную деревню и ожидая, когда они забудут меня. Но мне не давала покоя одна мысль: та, кому я дал то обещание, не знала о его исполнении. И я решил… рассказать ей об этом.
Усмешка превратилась в оскал, полный холодной, давно остывшей ненависти. Золотой Страж поёжился, продолжая вслушиваться в слова древнего колдуна…
Арга совершенно не изменилась за прошедшие годы; будто время замерло в этой деревне с тех пор, как Ринмир вынужден был покинуть её. На всякий случай он укрыл себя от чужих взглядов капюшоном плаща и намотанным до самых глаз шарфом. Никого не удивлял подобный его облик: зимой, тем более ночью, здесь всегда было морозно.
Одна из бывших соседок, засидевшая допоздна в гостях у сестры, окликнула Ринмира – и юноша торопливо поправил шарф, боясь, что его узнают. Но женщина лишь с интересом спросила:
– Кто вы? Давненько я не видала незнакомцев в наших краях.
Ринмир испытывал острое желание открыть своё лицо, сказать о том, кто он. Но сейчас он явился не для этого, и потому, склонив голову, молодой колдун произнёс:
– У меня послание для дочери старосты. Могу ли я её увидеть?
– Ну, если послание срочное, то, думаю, она вас примет. Правда, я бы на вашем месте подождала до утра – у неё ребёнок совсем маленький, чай, разбудите. Да и что муж-то её скажет, ежели узнает, что она вечерами с незнакомцами треплется!
Известие о ребёнке, о том, что Мэрайя уже замужем за другим, почему-то не удивило и даже не шокировало. Ещё тогда, когда невеста отреклась от него, было ясно: она вовсе не желала связывать свою жизнь с деревенским колдуном. Быть может, он казался ей выгодной партией, а может, она понимала, что им сможет вертеть как пожелает… Этого Ринмир не знал.
