Текст книги "Только (не) с тобой (СИ)"

Автор книги: Софи Вариет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)

Глава 18. Часть 1

«Смирись». Легко ему говорить. Уже часа три я бесцельно бродила по комнате, ни на чём особо не сосредотачиваясь. Да и вообще чувствовала себя в какой-то прострации, что ли. В голове как набатом било лишь одно слово «смирись». Да черта с два я смирюсь! Очнулась внезапно, когда поняла, что в комнате темно. Наступила ночь, а я и не заметила. Замерла напротив окна, на лицо иногда падали лучи прожекторов. Спать в этом доме было бы глупо, но организм требовал отдыха. И пришлось идти на риск. Упала на постель, вдыхая аромат чистоты, проваливаясь в сон. Правда спокойствия в этом сне не было, я даже не спала, а дремала. Прислушивалась к каждому шороху в доме. Наверно, дело всё в том, что изнутри я запереться не могу, мою дверь поменяли. Теперь никакой преграды нет. А под утро мне вообще стало не до сна, к горлу подступила тошнота и я заперлась в ванной. Умылась холодной водой и без сил опустилась на пол, прижавшись к стене спиной. Слабость была просто невыносимой. Пришлось несколько минут посидеть, опустив голову на колени, чтобы снова не вывернуло. Я уже и забыла из-за всех этих переживаний, что во мне теперь ни одно, а два сердца бьётся. Несмотря на дурноту, я улыбнулась и погладила живот. Впервые осознав, что это правда.

– Прости меня, малыш, я постараюсь нервничать поменьше, – из глаз покатились слёзы. – Только потерпи немножко, выберусь отсюда, и всё будет хорошо. Я тебе обещаю, я вытащу нас.

Не знаю, подействовали мои слова или ещё что, но стало легче, тошнота слегка отступила. Осторожно поднялась с пола, чтобы снова не вызвать рвотный позыв. Снова умылась и тут в дверь ванны, раздался настойчивый стук, заставивший вздрогнуть от неожиданности. Машинально коснулась живота и тут же отдёрнула себя. Никто в этом доме не должен узнать о моём положении. Это может очень плохо закончиться, не для меня конечно, для ребёнка. Я прекрасно знаю, чем занимается мой отчим. У него есть партнёр по бизнесу в Питере. Я даже однажды как-то фамилию слышала. Что-то на «з». То ли Зорин, то ли Зоричев. А нет, вспомнила, Зорицкий. У него фармацевтическая фирма, которая просто прикрытие. Его фирма производит различные препараты, но я думаю, что и наркотиками они занимаются. Понятно, зачем отчиму нужен бизнес моего отца. Транспортировка этих веществ, тогда будет очень простой. Мой отец же никогда не занимался криминалом, за это его ценили, потому и доверяли.

И тут вдруг мне вспомнилась статья из газеты, которую мы разбирали вместе с Авророй. Там были упоминания о таинственном наркобароне, так может это Лазарь и есть и если так, то они точно сделают всё, чтобы получить мою подпись. То, что было до этого всего лишь цветочки. Стук повторился, и я снова вздрогнула, уже и позабыв о визитере. Теперь выходить мне было страшно.

– Варя, сколько ты ещё планируешь там отсиживаться? – расслабилась, услышав голос матери. – Выходи немедленно!

Я зажмурилась и открыла дверь, выйдя к своей родительнице. Она сидела на моей кровати, закинув ногу на ногу и покачивая одной. А ещё пила кофе из маленькой фарфоровой чашечки. И выглядела великолепно, волосы собраны в строгую прическу, бордового цвета брючный костюм, под пиджаком белый топ, на ногах чёрные лабутены. Всегда такая элегантная и красивая, годы её совсем не портят, а совсем наоборот. Рядом с ней на постели стоял поднос со стаканом апельсинового сока, тарелкой овсяной каши с кусочками свежих фруктов.

– Поешь, – кивнула мама на поднос, отставив свою чашечку на блюдце, которое стояло рядом с кашей. Вау, меня так не кормили, даже когда я жила тут на законных правах, так сказать. Думала, что кроме стакана воды и корки хлеба ничего не получу. Выглядит подозрительно, но есть хотелось безумно. Тем более сейчас не только о себе нужно волноваться. Когда я присела на кровать, мама поднялась и отошла к окну. – Пока есть такая возможность, – и она противно усмехнулась.

Я налегла на кашу так, как будто не ела уже целую вечность и мамину шпильку пропустила мимо ушей. Сейчас я ощущала себя хомячком, очень страшно было, что опять вырвет, поэтому закидывала всё в рот и когда жевала, щеки забавно раздувались. Очень порадовало и то, что мать в мою сторону не смотрела, иначе она бы точно всё поняла, как женщина заметила точно. Прикончила свой завтрак достаточно быстро и всё запила соком. Сразу даже на душе как-то легче стало. И мысли стали яснее. Теперь всё не казалось таким невинным, и этот завтрак, скорее всего небольшой подкуп и то, что мама сама его принесла тоже.

– Ты же понимаешь, что я ничего не подпишу, да? – риторический вопрос просто, чтобы привлечь к себе внимание. Мама, казалось, очень сильно задумалась, высматривая, что-то в окне.

– Само собой, – задумчиво произнесла она и обернулась ко мне. – Только вот совсем не понимаю твою принципиальность. От тебя нужна только подпись, а потом ты будешь богатой, хорошо обеспеченной девушкой, не в чем не будешь нуждаться. Тебе никогда не придётся делать, что-то самой.

– Мне не нужны эти деньги. И я не хочу, чтобы бизнес моего отца строился на крови. Или ты думаешь, я не знаю, что планирует транспортировать отчим? Сколько жизней будет тогда загублено? – конечно, ей было плевать на всё и на всех. В ней всегда было больше меркантильности. Хотя раньше, она была не такой, она была доброй, отзывчивой и весёлой. Что же пошло не так.

Она очень долго молчала, внимательно меня разглядывала, а когда заговорила, голос сочился ядом.

– Ну, конечно, как я могла предположить такое, как мне вообще могло прийти это в голову? – Она яростно усмехнулась. – Ты такая моралистка, – тяжело вздохнула и со злостью произнесла фразу, которая и предназначалась даже не мне, это были скорее просто мысли вслух. – Вся в мать.

– Что?! – бестолково переспросила, потому что не совсем уловила смысл, хотя может мне этого просто не хотелось. Но, почему она говорит о себе в третьем лице или так будто о другом человеке? Подсознательно я уже знала ответ. Женщина посмотрела на меня удивлённо. Похоже, лицо моё выглядело ошалело, и она весело рассмеялась.

– Так Янка тебе не рассказала? – теперь она прямо лучилась.

– О чём? – в горле резко пересохло.

– Я тебе не мать, дорогая, – дыхание перехватило, сердце забилось быстрее. – О как же я мечтала увидеть твою реакции. Столько лет представляла, как это будет. И признаюсь, ты не разочаровала меня, милая.

Я поднялась с постели и замерла. Казалось, сделаю ещё хоть шаг и упаду.

– Как… – голос был хриплым и я прокашлялась. – Как такое возможно? – спросила, качнув головой. – Я же видела фотографию. Там ты беременная стоишь рядом с папой, – да я и правда видела эту фотографию, прямо перед тем, как мама избавилась от них всех.

– Ах да, конечно, та, – она притворно задумалась. – Наверно, стоит пояснить, чтобы ты поняла, наконец. Твоя мать моя сестра-близнец… О, я вижу это осознание в твоих глазках. Да, нас всегда было двое – Кира и Тина, – она усмехнулась, но вскоре снова стала серьёзной. – Но мы никогда на самом деле не были близки. Тинка была не такой как я. Совсем не такой, – она усмехнулась, погружаясь в воспоминания. – Когда мы только родились, она была очень слаба. Врачи думали, вообще не смогут её спасти, но она выкарабкалась. Правда всю жизнь мучилась, проблемы у неё серьёзные с сердцем были. Но вот, что самое интересное, я родилась здоровой, почти. Я не могу иметь детей. Вот ведь ирония судьбы, – она посмотрела мне в глаза. – Тинка встретила твоего отца на первом курсе института культуры, я в это время была в Санкт-Петербурге. А когда приехала у них уже была любовь. Такая, о какой я и мечтать не могла. Ты бы знала, как он на неё смотрел, как заботился, буквально пылинки сдувал, вёл себя так, будто она хрустальная. Когда Тина только познакомила меня с Лёшкой я признаться и внимания-то на него не обратила. Мы виделись всего несколько минут. Твоя мать только и успела представить нас друг другу, потом твой отец уехал на какую-то встречу, я уже и не помню. Тогда я была под впечатлением от Питера и не могла думать о чём-то другом. Но вот потом, когда я увидела его второй раз. Он встречал нас с Тиной после её сессии. Тогда-то я его уже рассмотрела. И тут же влюбилась. Ты же помнишь, как красив был твой отец? До твоего рождения он был ещё красивее. В такого любая бы влюбилась. Но он был поглощен твоей матерью так, что на других женщин внимания не обращал даже. Хоть мы и были внешне похожи, но Лёша видел в Тинке то, чего не было во мне. Её чистое сердце, не омрачённое завистью, темнотой и жестокостью этого мира. Она не была наивной, нет, она просто была доброй. На всё смотрела с оптимизмом. Видела хорошее там, где казалось, его и не было. Но она была слабой и не хотела становиться другой. Но вот их отношения с твоим отцом. Их любовь подарила ей крылья. Ты, конечно же, не знаешь, но она была художницей. И постоянно рисовала. Это было не просто увлечением для неё – это было её одержимостью. А когда она встретила твоего отца, почти не рисовала, захваченная чувствами. Но когда всё же изредка брала в руки кисть, картины её оживали, были яркими и красивыми, рождали в душе тепло. А разделял с ней это тепло твой отец. И в эти моменты я ей завидовала до дрожи. Мне хотелось того, что имела она. Сколько бы я не боролась, сколько бы ни привлекала к себе внимания, Алексей игнорировал всё. А один раз прямо заявил, что любит мою сестру и пытаюсь я напрасно. Он был очень умным и, конечно, всё понял. Он был ласков и нежен, только по отношению к Тинке. И просто отказал мне. Меня это разозлило и унизило. И я отступила ненадолго, выжидая подходящего момента. Спустя какое-то время Лёша сам позвонил мне. Уже обрадовалась, но он звонил, чтобы сообщить о том, что Тинка попала в больницу. Естественно я рванула туда, как бы я не относилась к её парню и какие бы чувства не испытывала, она всё-таки моя сестра. Когда приехала, узнала, что она ждёт ребёнка. Оттого ей и было плохо в тот день. Я уже не раз говорила, она была слабой. Так и врачи говорили. Предупреждали, что она может не выжить, что лучший вариант сделать аборт. Но она так тебя хотела, – если до этого женщина говорила спокойно, то эти слова выплюнула с яростью. – Она была очень упряма. Говорила: даже если умру, мне будет приятно знать, что я хоть что-то после себя оставлю. Она сразу сказала, что у неё девочка будет, она это чувствовала. И они оба решили рискнуть. Тинка пила витамины, часто была у своего врача, а Лёшка заботился о ней ещё тщательнее. И беременность её протекала хорошо, без каких либо осложнений. Но вот роды были тяжелыми и она не выдержала. Да и тебя еле спасли, думали, не выживешь, но ты будто наперекор судьбе начала бороться за свою жизнь. И стала единственным якорем держащим Лёшку в этой жизни. Смерть Тинки сильно подкосила его, но ты не позволяла ему сдаваться. Твой отец просто сошёл с ума от горя. Мы все понимали, одному с ребёнком ему не справиться. После похорон я поняла одно – это мой шанс получить то, чего желаю. И я пришла к нему. Убедила, что нельзя, чтобы девочка была лишена материнской любви. И он принял меня. Тогда я поклялась себе, что раз Бог никогда не наградит меня детьми, полюблю тебя как собственную дочь. А воспоминание о твоей матери мы похоронили. Договорились, что забудем прошлое и вырастим тебя вместе, – она впервые за всё время искренне улыбнулась, а потом по её щеке скатилась одинокая слеза. Правда теперь я не верила в её искренность. Хотя может, это и было искренне, только вот, что она оплакивала? – Всё было просто прекрасно. До поры до времени. Твой отец часто стал называть меня её именем. Я постоянно отдергивала его, он извинялся, но всё повторялось раз за разом. Пока я не пригрозила, что уеду. И оставлю вас одних. Это подействовало, Лёша пришёл в себя и всё вернулось. Мы были счастливы. Вскоре ты подросла и стала очень похожей на мать. Всем. Теперь он сам забыл обо мне, всё его внимание принадлежало тебе. Вся его любовь принадлежала тебе. Как бы я не пыталась, этого было не изменить. Ведь ты точная копия Тинки, такая же светлая и выглядишь так же. И я возненавидела тебя всей душой. Сначала, твоя мать отняла у меня всё, потом и ты, – мне было ужасно больно от её слов. А ещё от осознания того, что на самом деле я ни одного дня не была знакома со своей мамой. И сегодня я узнала о ней больше, чем когда, как думала, жила с ней в одном доме. Оказалось, что я плачу, а ведь даже и не заметила этого. Так больно мне сейчас было. Но ей этого показалось мало, и она решила добить меня: – И знаешь кто ты теперь? Ты просто маленькая, бедная сиротка.

Эти слова острым ножом полоснули по сердцу, но и принесли облегчение, а ещё злость. Я в последний раз всхлипнула и стёрла слёзы.

– Я и так всегда считала, что у меня нет матери, – зло выплюнула я. – Уж ты позаботилась об этом! Хотела сделать мне больно? Что ж не вышло! Я и так считала себя сиротой! Но знаешь что? Я всю жизнь думала, что со мной не так! Почему ты так ненавидишь меня? А дело не во мне – дело в тебе. В твоём эгоизме, в твоей зависти! – Голос сорвался на крик, а на последнем предложении стал подрагивать от ярости. – И я очень сожалею, что нас связывает хоть какое-то родство!

Она усмехнулась и подошла ко мне вплотную, я заставила себя стоять на месте. Не позволю ей больше причинить мне боль.

– Прости, милая, но всё-таки мы родня. В твоих венах течёт та же кровь, – не могу поверить, что когда-то любила эту женщину. Почему же не заметила ничего? Почему была такой жалкой и безвольной. Уверена, моя мама бы так никогда не поступила и никогда не стала бы опускать руки.

– К сожалению всё так, но это не значит, что я буду похожей на тебя, – я уверено посмотрела ей в глаза и решила, раз она сделала больно мне, я должна отплатить ей той же монетой. Если у неё есть хоть какие-то чувства, в чём сейчас я очень сомневалась. – Ты сказала, мама была слабой, уверена ты имела в виду не только её здоровье, но и взгляды. Ты принимала доброту за слабость. На самом деле слабая здесь только ты! Моя мама зная, что может умереть родила меня, ты бы не смогла. Ты слишком эгоистичная! Хоть я и не знала свою маму, но могу сказать точно, её было за что любить, а вот тебя нет! И отец правильно поступил, когда не выбрал тебя.

Её дыхание сбилось, было гневным. Лицо ничего не выражало, но она прикусывала нижнюю губу. Она всегда делала так, когда её сильно задевали. И я победно улыбнулась, не отступая ни на шаг назад. Женщина заметила это и в ярости замахнулась. Раньше, я бы не стала ей перечить или уклоняться, но теперь… Теперь всё изменилось. И я перехватила её руку, крепко сжав. Спасибо тренировкам, которые проводил для меня Андрей по моей собственной просьбе, я действительно в физическом плане стала сильнее. И теперь была готова дать отпор.

– Ты больше никогда не ударишь меня, ты не имеешь на этот никаких прав, – она зло фыркнула, но в глубине её зрачка уловила страх. Она пыталась вырвать руку, но держала я крепко. – И не думай, что я всё забуду, – она снова дёрнулась, и я её отпустила. Видела, как сильно ей хотелось схватиться за покрасневшее запястье, но это пошло бы в разрез с её моральными принципами. И она надменно поправила пиджак и вздёрнула подбородок.

– Ты ещё пожалеешь об этом, паршивка! – сквозь зубы процедила она. – Теперь с тобой никто цацкаться не будет. Всё, игры закончились. Считай, что твоё время истекло, – она развернулась и вышла за дверь.

Её последние слова были не предупреждением, а угрозой. А если она угрожает, значит опасаться стоит. Не её, конечно, а Лазаря с Фартовым. Защищать здесь меня никто не будет. К этому надо бы уже привыкнуть и научиться защищаться самой.

Глава 18. Часть 2

До сих пор не могу поверить, что женщина, с которой я прожила всю свою жизнь, практически никто мне. После того, как она оставила меня одну в комнате я заперлась в ванной и приняла тёплый душ. Хотелось смыть переживания всех лет. Слёзы стекали по щекам, смешиваясь с водой и утекая вместе с болью. Теперь всё мне было понятно. Каждый жест, каждое слово этой женщины. Её постоянные нотации и эти жестокие слова о моей никчёмности и ненужности. Эти фразы по типу: «Ты нам обязана всем», «Ты должна быть благодарна». Она имела в виду тогда именно то, что у меня полная семья, а могло быть иначе. Может я и должна быть благодарной ей, но только за то, что она не дала моему отцу скатиться в пропасть. Она сказала, что он сошел с ума от горя. Это и понятно. Но я помню его счастливым и абсолютно адекватным. Возможно, Кира приложила к этому руку, но в основном больше ничего и не сделала. Вообще в голове не укладывается, как она может быть такой эгоисткой. Лично мне вообще сложно такое понять. Она же должна была радоваться счастью сестры, а не завидовать ей. Покачала головой и отогнала от себя все неприятные мысли. Не время сейчас раскисать. Поплакать и пожалеть себя я успею и после того как выберусь отсюда. Если выберусь, конечно. А ещё обязательно нужно будет встретиться с Яной и потребовать объяснений. Ведь они с дядей Лёней по сути единственные родные для меня люди остались. Как они могли скрывать от меня такое столько лет? У них была уйма возможностей рассказать мне правду. Особенно когда я стала работать на них… Так всё, хватит. Что бы найти выход из всего этого, нужно оставлять рассудок чистым. Правильно ма… Кира сказала, игры закончились. Теперь всё серьёзно. Значит, и подойти ко всему нужно с особой тщательностью. Продумывать каждое слово, каждый шаг. Выиграть для себя как можно больше времени. Пока точно не буду уверена в своей безопасности.

Завернулась в халат, высушила феном волосы. В комнате открыла шкаф и задумалась, что надеть. В итоге выбрала самое безобидное, что было в моём гардеробе. Белое, коктейльное, летящее шифоновое платье, с короткими рукавами и длиной оно было чуть ниже колен со струящейся юбкой. Волосы, чтобы не мешались, заплела в сложную косу, укорачивая саму длину. Пока я была в душе, поднос исчез, а шахматы, валящиеся на полу, сейчас снова стояли на доске. Больше никаких изменений.

Солнце уже было высоко, когда дверь в комнату открылась. Я сидела на кровати и читала какой-то роман, но смысла не понимала, мысли мои были далеки от вымышленной любви. Обернулась посмотреть, кто пришел на этот раз. У двери стоял человек отчима, когда наши взгляды встретились, он махнул головой в молчаливом приказе «за мной». Я откинула книгу в сторону и поднялась. К встрече с отчимом я готова давно. Мне лишь нужно найти малейший шанс вырваться за пределы особняка. А сидя в комнате ничего не выйдет. Я должна делать и говорить всё, чтобы запудрить им мозги. Врать, блефовать, изворачиваться. Всё что угодно, но я обязана найти выход. Ради своего счастливого будущего.

В кабинете как всегда было холодно, и я пожалела, что не прихватила кофту. Фартового, кстати не было. Судя по всему Миши вообще сейчас нет в доме отчима (Тьфу, привыкла уже называть Виктора отчимом). Так даже лучше. Виктор Юрьевич как всегда сидел в своём кресле, а женщина, которую я считала матерью стояла у окна, даже не взглянув в мою сторону. Мужчина, что привел меня сюда, замер у двери, перекрывая её своим телом. Глубоко вздохнула и прошла вперёд, останавливаясь недалеко от стола. Там же где стояла, когда мы заключали с ним сделку. Ту самую в случае проигрыша которой я бы подчинялась этому человеку беспрекословно. А так бы, скорее всего и было, если бы я не встретила Андрея. Наша встреча перечеркнула все их планы. Поэтому они и стали действовать открыто, потому что у меня появилась защита, стена, прикрытие, с которым они справиться не могут.

– Я хочу увидеть завещание отца, – да прозвучало грубо, но иначе никак. Смотрела я уверено и была просто непреклонна. Кира у окна вздрогнула от моего голоса. Признаюсь, мне это польстило.

– Смотри, – кивнул отчим и вытащил из какой-то папки документ, положил его на край стола. Подошла и взяла лист в руки. Это была копия завещания. Всё как положено с подписями, заверенное нотариусом. Да всё именно так как и говорили. Завещание вступает в силу после моей свадьбы, причём отец не указал кандидатов. Доверял моему мнению? Это он, конечно, зря… И тут взгляд зацепился за одну фразу. Смысл сводился к тому, что в случай моей смерти до замужества, всё имущество Белозёрского будет распродано, а деньги уйдут благотворительному фонду. Если я умру сейчас, никто ничего не получит. В случае моей смерти… Это можно использовать. Ещё раз прочитала копию и вернула на стол.

– Ну, что? Увидела? – спросил мужчина, подняв бровь.

– Увидела, – кивнула и спросила. – И, что я должна подписать для вас? – конечно, ничего подписывать я не буду. Отчим опять открыл папку и повернул её ко мне.

– Брачный договор.

– И моим мужем, конечно, будет Миша и он же получит всё, если мы разведёмся или если я вдруг скончаюсь?

– Разумеется, – обернулась Кира, прожигая меня взглядом. – Даже больше скажу, сразу после свадьбы тебя…

– Кира, – одёрнул её Виктор, отчего я вздрогнула. Она не договорила, но я и так всё поняла. Женщина снова отвернулась к окну, фыркнув.

– Смею вас разочаровать, я ничего подписывать не буду! И я уже неоднократно говорила об этом. И ответ мой всегда будет таким, что бы вы ни сделали, – сначала говорила яростно, а потом серьёзно, – Вы теперь не имеете надо мной власти. У вас есть связи? Отлично! У меня тоже и ни абы какие, – сложила руки на груди и высокомерно посмотрела на Виктора Юрьевича.

– Короля имеешь в виду? – поднялся мужчина из-за стола.

– Конечно, – он зло засмеялся.

– Да, что ты говоришь, – отсмеявшись, язвительно покачал головой. – Какой смысл ему тебя спасать? То, что ты спишь с его человеком, ровным счётом ничего не значит, – слова как пощёчина, но я не обратила на них внимания. Если бы он только знал, кем на самом деле Андрей приходится Королькову так уверено не говорил. Конечно, плюс, что он не знает, но в данном случае плохо. Хотя я и сама не уверена, что Артемий Владиславович рискнул бы чем-то ради меня. Да он рассказал мне правду, но что бы спасать, сомнительно. Но в моём положении нужно использовать все козыри.

– Пусть и не значит. Но не забывайте, сейчас вы не имеете на меня давления, и заставить меня сделать то, чего я не хочу, не можете.

– А я говорила, что с этой девчонкой будут проблемы, – обернувшись, задумчиво покачала головой Кира. – Упрямая до невозможности.

– Да, ты права, – кивнул он ей и посмотрел мне в глаза. – Подумай, девочка, к чему приведёт тебя это упрямство. Качество явно досталось тебе от Белозёрского. Тот тоже был тем ещё упрямцем. Не захотел продать мне свой бизнес и что с ним случилось? Он умер.

– Не смейте… – чуть повысила голос. – Не смейте омрачать память моего отца своими замечаниями. Не смейте даже упоминать его. Вы его не знали.

– Ошибаешься, – усмехнулся мужчина. – Это ты совсем его не знала. Думаешь, за шестнадцать лет, могла изучить его? – он обошёл стол и встал напротив. Я же нахмурилась, уловив в его голосе, что-то странное… Угрозу? – Когда-то мы начинали с ним вместе бизнес, потом разошлись. Взгляды не совпали. Он пошёл своей дорогой, я своей. Он смог достичь огромного успеха на своём поприще. Я предложил ему работать вместе. Но он отказался.

– И тогда вы устраивали ему разные подлянки? – брезгливо спросила и так зная ответ.

– Да, но твоего отца сложно было провести и пришлось идти на крайние меры, – я тут же напряглась. Голос Виктора Юрьевича стал таким холодным. – Знаешь, а ведь у твоего отца никогда не было проблем с сердцем.

– На что вы намекаете? – усмехнулась хриплым голосом. Это же не значит, что они… Что он… Он же не причастен к смерти моего отца? Ведь он не мог? Хотя нет, он-то как раз мог.

– Современная медицина продвинулась, но многое осталось таким же, как было. Лекарство может спасти жизнь, если принимать в правильной дозе, а может стать ядом.

– Вы… Вы убили моего отца? – в его глазах я увидела отражение своего лица. По щеке скатилась слеза, у меня не было сил поднять руку, чтобы смахнуть её, и не было сил отвести взгляд от холодных глаз мужчины. – Но в крови не нашли следов никаких препаратов.

– Конечно, не нашли, – он схватил меня за подбородок и наклонился ко мне, зашептав на ухо. – Это особый препарат, не оставляющий следов. Зорицкий знает своё дело. Кира по моей просьбе подмешала Алексею в кофе.

Он на шаг отошёл, чтобы посмотреть какое впечатление произвели на меня эти слова. А они произвели…

– Вы просто монстр, – я впервые встречаю человека, который так спокойно говорит о том, что убил человека чужими руками. – Чудовище!

– Ох, девочка, только так можно выжить в этом мире, – я усмехнулась. Конечно, какой ещё мог быть ответ?

– Вы убили моего отца, – яростно произнесла я, чтобы окончательно поставить точку в этом. Мне казалось, что когда я произнесу это вслух, мне станет легче. Жаль, что это так не работает.

– Я и тебя убью, если понадобится. Кира права, от тебя слишком много проблем.

– Так убейте, тогда не получите ничего и всё будет зря. Не думаю, что вы готовы пойти на это. Вы столько сил и времени потратили на всё, чтобы вот так просто отказаться сейчас, – пыталась говорить ровно, а в душе боялась. Ведь он и правда может от меня избавиться в любой момент и его вряд ли, что-то остановит.

– В какой-то степени ты права, поэтому пусть Фартовый сам с тобой разбирается. Он-то сможет обуздать твой нрав, – я вздрогнула, чем подтвердила, что мужчина выбрал правильную тактику, да и мой страх без сомнения был написан на лице. – Неожиданно. Такая вся смелая была, а тут вдруг побледнела – с коварной улыбкой он посмотрел на Киру, она тоже улыбнулась. Вот как важно уметь брать под контроль эмоции. Почему сейчас я дала такую слабину? В самый неподходящий момент. – Увёди её, – кивнул Виктор Юрьевич мужчине у двери. Я резко обернулась была шальная мысль бежать, сразу же. Но так я бы точно подставилась ещё сильнее, да и охрана, ворота, камеры. Сжала кулаки, чтобы не выдать дрожь. И позволила отвести и запереть меня в комнате. Облокотилась спиной о стену и сползла по ней на пол.

Господи, ну чем я всё это заслужила? Почему всё так? Моя жизнь по крупицам рушится, и каждый осколок больно впивается в сердце и душу. И я не знаю, когда моим страданиям придёт конец. Сколько ещё я смогу выдержать испытаний, что посылает мне Бог? И сколько их ещё будет?

Сейчас я уже не сдерживала своих слёз. Так старательно отгоняла от себя все мысли, но сил не осталось. Я просто устала быть сильной. Устала терпеть всё, что подкидывает мне судьба. Просто сидела на полу у двери, обхватив коленки руками, и рыдала. Кого я пыталась обмануть? Одной мне не справиться! Я хочу, чтобы всё это прекратилось! Но я не хочу, чтобы кто-то пострадал из-за меня! И есть только один способ всё это разом оборвать. И я бы оборвала, если бы не ребёнок.

«Прости… Надеюсь, ты меня слышишь… Я должна быть сильной ради тебя. Спасибо, малыш, что ты есть. Ты всегда будешь держать меня в этом мире», – истерика как-то сама постепенно стихла. Стоило мне заговорить с ним. Сама мысль о ребёнке придавала мне сил. Я бы обязательно сломалась под тяжестью груза прошлого, и ведь уже была на грани. Но как я могла забыть о том хорошем, что было со мной? Да, светлого в моей жизни мало, но того что было хватит, чтобы развеять всю тьму. Мои чувства, моя любовь они же сильнее всего на свете. И нужно думать только об этом. Андрей, наш ребёнок, мои друзья, мои увлечения. Всё это имеет право на существование. И никто не отнимет это у меня. Мои воспоминания, мои чувства и моё будущее. Я бежала от привязанностей, не осознавая, что в этом моя сила. Да, иногда привязанности настолько сильны, что лишившись их, теряешь часть себя. Но если суметь их сохранить, то многое можно преодолеть и восполнить потери в полной мере, даже в большей степени.

Тяжело поднялась и пошла в ванную. Умылась прохладной водой. Когда вышла, в комнате на тумбочке у кровати, стоял поднос. На этот раз был суп, тосты с маслом и зелёный чай. Тяжело вздохнула. Есть теперь хотелось почти постоянно, но страшновато, учитывая все обстоятельства. А вдруг и мне, что подмешали? Ай, была не была. Не с голоду же умирать? Может, этого они от меня и ждут. Хотят заставить меня бояться? Не выйдет! Съела всё до последней крошечки и вроде никаких изменений не почувствовала. Да и вкус был обычным. Может, я и слишком накрутила себя. По крайней мере, Фартовому я нужна живой. А рулит всем он, в этом я уже убедилась. Он оставил меня здесь, потому что прекрасно знает, из этого дома мне не сбежать. Если я смогу убедить его увести меня отсюда, тогда будет шанс. Но вот как это сделать? Мне несколько раз удавалось перехитрить его, всего-то и нужен ещё один разочек. Ну или не выбраться из этого дома, а хотя бы заполучить телефон. С этим тоже не так легко. Встала и начала расхаживать по комнате. Что же делать? Что же делать?

Посмотрела в окно, наталкиваясь на глухие решётки. Они стаяли на окне всё время, что себя помню. Изящные в форме цветочной лозы, золотистого цвета, но всё-таки это решётки, и их красивый вид ничего не меняет. Даже если клетку украсить, она останется клеткой. И если я подпишу этот дурацкий брачный договор, соглашусь на свадьбу, навсегда останусь птичкой заточенной в золотой клетке. И им даже не придётся убивать меня, я сама зачахну здесь. Открыла окно и провела по лозе пальцами. Холодная, как и всё в этом доме.

За то время, что я была в кабинете Виктора Юрьевича, погода на улице испортилась. Поднялся сильный ветер, небо заволокло тучами и кажется, вот-вот начнется дождь. Вдалеке сверкнула молния, а спустя минуту прогрел гром. Сильный порыв ветра заставил поежиться, и я закрыла окно, но не отошла. Наблюдала за небом, выискивая хотя бы один пробивающийся лучик солнца. Чем больше смотрела, тем темнее становилось небо, и комната погрузилась в темноту. На территории даже зажглись прожектора. А люди на улицах спешили побыстрее найти укрытие, птицы попрятались. А через некоторое время на окно стали падать капли. Начался неспешный дождик, который постепенно перерос в настоящий ливень. Даже погода соответствует моему внутреннему состоянию.

За спиной послышался шорох, и я обернулась, вздрогнув.

– Виктор, говорит, что ты всё упираешься, – Миша так тихо вошёл, что я даже стука двери не услышала.

– Не подходи, – на удивление голос звучал ровно, не дрожал, чего нельзя сказать обо мне. Вряд ли мои слова произвели на него впечатление, но он замер. Как, оказалось, остановился он, чтобы хорошо меня рассмотреть, прямо с ног до головы. И от этого взгляда становилось не по себе. Обхватила себя руками за плечи и бочком отошла от окна, приближаясь к двери ванной. Заметив мой манёвр Фартовый быстро приблизился и прижал меня к стене, всего в нескольких шагах от спасительной двери. Так близко.