Текст книги "Not a nightmare (СИ)"

Автор книги: Софи Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

– Вы причиняли вред кому-нибудь из фракций Бесстрашия или Отречения? – спрашивает Джек Кан.

Я вижу, как Трис изо всех сил сопротивляется сыворотке правды. Она что-то скрывает. Но что? Разве есть что-то, что может скрывать эта девушка? Хотя, судя по её испуганному виду, это действительно так.

Она съёживается, закусывает нижнюю губу, трясёт головой и говорит сквозь пробивающиеся слёзы:

– Да. Причиняла.

Вот поэтому я и ушла из Искренности. Не знаю, как бы я смогла пережить это. Публично рассказать всем о своих тайнах, даже тех, которые ты бы не открыл никогда и никому.

– Кому? – я снова слышу железный голос Кана.

– Мой друг. Я… Убила своего друга… – говорит Трис, задыхаясь от боли и слёз.

В голову закрадывается жуткая мысль. У неё было только три друга. Ал две недели назад покончил с собой, его она точно убить не могла. Юрай сидит рядом со мной. Остаётся только… Нет, она не мола. Как Трис вообще может кого-то убить? Тем более его. Я не верю, что это он.

– Как его звали? – продолжает опрос Джек.

– Не надо! – кричит Трис.

Нет. Пожалуйста. Пусть это будет не…

– Как его звали? – повторяет лидер Искренности. В его голосе проскальзывают металлические нотки – Кан злится.

Трис пытается сопротивляться, но у неё ничего не выходит. Я слышу её сдавленный крик:

– Уилл…

Сердце пропускает удар, а потом ускоряется раза в три, отдавая пульсацией во все части тела. Как будто бы я упала с огромной высоты, моё тело каменеет, я не могу пошевелиться. Последняя ниточка надежды, за которую я цеплялась, обрывается, и я словно падаю в бездну. Как Альберт.

Я щиплю себя за руки. Нет. Это не сон. Не кошмар. Всё реально и по-настоящему.

Но я всё равно не верю.

Наверное, про то, что мы с Уиллом встречались, знали многие. Ещё бы, слухи в Бесстрашии распространяются быстро. Я вижу множество сочувствующих и возмущённых взглядов, направленных на меня. Юрай кладёт мне руку на плечо, как бы напоминая, что он рядом. Но это не помогает. Мне не нужен никто. Только ОН.

Трис срывающимся голосом продолжает свою «исповедь»:

– Я… Я убила Уилла. Он хотел… Он целился в меня, и я… Выстрелила первой…

Её голос отдаётся грохотом в моей голове. Как будто слова Трис – пистолетные выстрелы, но слова ранят ещё хуже пуль. Пуля ранит тело, а слова – душу. Но если телесные повреждения можно исцелить, чёрный провал в моей душе не залатать ничем.

Трис окончательно срывается на плач. Джек как будто не замечает этого и говорит:

– Спасибо за честность, мисс Прайор.

Все, сидящие в зале, повторяют:

– Спасибо за честность.

Все. Кроме меня. И Фора, сидящего в другом конце зала напротив меня, который, видно, не может принять случившееся, как и я.

Я не чувствую ничего, кроме полного опустошения. И ненависти. Ненависти к той, которая убила одного из самых близких мне людей.

Слёзы подступают к глазам. Нет, Кристина. Не плачь. Только не здесь. Ты сильная. Ты бесстрашная. Ты справишься. Бесстрашные не плачут.

Я иду, как в тумане. Плевать. Плевать на всех. Всё, что я вижу – тело Уилла, лежащее на земле в луже крови. Слышу его крик. Предсмертный крик. Не знаю, кричал ли он, и не хочу это узнавать, но мне почему-то кажется, что да.

– Кристина!

Кто угодно, но только не она. Наверняка идёт прощения просить.

Трис подходит ко мне и открывает рот, чтобы что-то сказать, но я ей не даю:

– Уходи. Уходи, Трис.

Голос как будто чужой мне. Хриплый, жесткий, резкий.

Девушка застывает на мгновение, затем опускает голову и проходит мимо меня. Я не провожаю её взглядом – много чести, смотреть ещё на неё.

Я чувствую чью-то руку на плече. Это Юрай.

– Мне очень жаль, Кристина. Как ты?

Я вздыхаю и говорю:

– Никак. В прямом смысле этого слова.

– Я хотел сказать… – Юрай запинается, пытаясь подобрать нужные слова, – я… в общем… Я плохо знал Уилла, и ещё хуже я знаю, что говорить в таких случаях, но ты держись, Крис. Не падай духом.

Одно слово, одно имя разрывается осколками снаряда в моём воспалённом сознании.

– Как ты меня назвал? Крис? – спрашиваю я, захлёбываясь волной воспоминаний.

Крис. Моя маленькая Крис. Я люблю тебя. Я всегда буду рядом. И мы будем вместе не смотря ни на что.

– Да, если ты не против, – парень замечает, что что-то не так со мной. Ещё бы оно было так.

– Нет, я… – пытаюсь проглотить комок в горле, но не выходит, – Просто раньше меня так называл только Уилл…

Всё. Я реву, как последняя корова Дружелюбных. Нельзя плакать. Я должна, я обязана быть сильной.

Юрай прижимает меня к себе и говорит:

– Не плачь. Не надо. Успокойся. Всё будет хорошо.

Так, Крис, то есть, Кристина, возьми себя в руки, приказываю я себе. Не допускай того, чтобы тебя жалели. В жалости нет ничего хорошего.

Я поднимаю голову и отвечаю:

– Спасибо за поддержку, Юрай, но сейчас мне лучше побыть одной.

Он непонимающе смотрит на меня, но отпускает из своих неуклюжих объятий.

– Как хочешь, Кристина.

Я даже не пытаюсь улыбнуться – всё равно не получится.

Я отхожу от Юрая и иду по направлению к лифту. После разговора с другом сознание немного проясняется, и уже нет такого тумана, который словно разъедает голову кислотой изнутри. Заходя внутрь, я вижу, как Юрай подходит к Трис и что-то ей говорит. И улыбается. Я не знаю, каково сейчас Трис, но надеюсь, ей ещё хуже, чем мне. Я хмыкаю и отворачиваюсь.

Смотрю в угол. На стене неровными линиями нацарапана буква W. Я знаю, он никогда бы не смог написать это, его здесь даже никогда не было. Это может означать любое имя. Может, даже женское. А может, вообще и не имя. Но эта чёртова буква W вершит расправу надо мной. Я сползаю на пол по стене лифта, закрываю голову руками и даю волю слезам. Больно. Очень больно. Так больно, что терпеть больше нельзя. Сквозь рыдания повторяю только одно слово. Его имя, навеки начертанное у меня в сердце.

Уилл. Уилл. Уилл.

***

По пути наверх успеваю и наплакаться, и успокоиться, благо лифт едет долго, и со мной в кабине никого нет. Я не плакала уже давно, и хотя моя жизнь далеко не сахар, я держалась всё это время. И теперь слёзы, накопленные за несколько лет, вырвались наружу, как рассвирепевший дикий зверь.

Искренние заботливо выделили нам жильё. Когда лифт привозит меня на один из последних этажей «Супермаркета Безжалостности», я вскакиваю и вытираю слёзы рукой. Только бы не встретить никого.

Нахожу дверь нашей комнаты. Нас поселили вместе с Линн, Марлен и Шоной. Девчонок ещё нет, ну и к лучшему. Не хочу никого видеть.

Я захожу внутрь. Комната маленькая, но довольно уютная: четыре удобные кровати, шкаф, собственная душевая, огромное окно от пола до потолка, из которого открывается вид на город, от высоты аж дух захватывает.

Я забираюсь на свою кровать у окна. В прозрачном стекле можно разглядеть моё отражение. Глаза огромные от слёз, тушь чёрными дорожками стекает по лицу. Жалкое зрелище. Но мне всё равно.

Устремляю взгляд на городской пейзаж. Отсюда Чикаго кажется таким маленьким. Вот разрушенные кварталы Отречения. Даже не могу поверить, что несколько дней назад я расстреливала ни в чём не повинных людей. Этому, конечно, есть оправдание – мной, как и остальными Бесстрашными, управляла Джанин и её приспешники, вроде Эрика и Макса. Когда я очнулась, мне было так мерзко. Да, мы были «запрограммированы» на убийства, это не наша вина. Но всё равно. Скольких человек я убила? Это ужасно. Просто ужасно.

За кварталами Отречения возвышается огромное здание – главный корпус Эрудитов. Я смотрю на него с отвращением. Я бы никогда в своей жизни не пошла бы в эту фракцию. Да, я не дура. Напротив, я умна – по крайней мере, училась хорошо. Как мне рассказывал Уилл, раньше Эрудиты были другими. Они были нацелены на получение знаний во благо общества. Не было той жажды власти и зашкаливающего эгоизма.

По моей щеке снова катится слеза. Почему именно я? Почему именно я оказалась в этой ужасной и идиотской ситуации? Мой бойфренд убит, а его убийцей стала моя лучшая подруга. При том что он был одним из её друзей. Хотя теперь я вообще сомневаюсь, считала ли она кого-нибудь другом в этой жизни.

«Он целился в меня, и я выстрелила первой…» Что за бред, Трис?! Ты что, настолько испугалась, что решилась на это? Трис, как ты могла? О чём ты только думала? Или ты вообще ни о чём не думала?

Тори сказала, что Трис ранила Эрика в ногу. Я просто поражаюсь. Эрика, своего злейшего врага, человека, который столько боли причинил и Трис, и нам всем, который угрожал убить и её, и её парня, просто ранить, а Уилла, её друга, моего бойфренда, который никогда её не предавал, убить наповал выстрелом в голову.

Тоска сжимает моё сердце свинцовыми тисками. Да, я знаю, от этого будет только боль-нее, но я не могу не прокручивать в голове снова и снова те воспоминания, которые будут преследовать меня до конца жизни.

Первый день в Бесстрашии. Мы с Трис пошли в столовую и сели на первые попавшиеся места. И тут моё внимание привлёк парень напротив меня. Он обратил своё внимание сначала на Трис. Точнее на то, что она не ест мясо.

– Ты никогда котлету не видела? – спрашиваю я Трис.

Она отрицательно качает головой и недоверчиво рассматривает кусок у себя на вилке. Вот чудная.

– Честно говоря, я думала, Убогие вообще ничего не едят, – не выдерживаю я и подпихиваю свою новую подругу локтём в бок, – это ведь эгоизм, да?

– В Отречении еда попроще, – смеётся парень из Эрудиции, сидящий напротив нас, – растительная пища и никакого мяса.

– А ты учебниками питался? – я не могу удержаться, чтобы не подколоть эрудита.

– Будем знакомы, – парень отпивает чай из кружки и представляется, – я Уилл, Эрудиция.

– Кто бы сомневался, – фыркаю я.

Мы тогда с ним здорово посмеялись над этим. А потом Уилл посмотрел на меня своими зелёными глазами, так тепло и нежно, и тогда что-то у меня там, внутри, оборвалось.

Наш поединок. Уилл всё-таки свалил меня, но я успела здорово дать ему в челюсть. Потом всей компанией потешались над аккуратным синяком. «Вот девушки, ударят – и то красиво, » – так сказал Уилл тогда.

Мы уже были друзьями. Но мне казалось, что мы не друзья, а две пары – я и Уилл, Трис и Ал. Знала бы я, как всё закончится, никогда бы так не подумала.

Когда Ал покончил с собой, Уилл помог мне справиться с этой потерей. Да, Альберт был не идеален, далеко не идеален, но он был моим другом, и я очень тяжело переживала его смерть. Тогда Уилл вытащил меня погулять. На самом деле (позже он мне признался) это было свидание. Наше первое свидание. Мы долго бродили по железнодорожным путям, а потом он наклонился и поцеловал меня.

– И что это было? – ошарашенно спрашиваю я, когда губы Уилла отрываются от моих.

Наши взгляды встречаются. Какие необычные у него глаза. Не просто зелёные, а такие светлые, как будто варёный сельдерей.

– Это был поцелуй, – уверенно говорит парень.

И тут чувства накрывают меня с головой, и я стискиваю его стройное мускулистое тело в объятиях.

– Крис, – говорит Уилл тихо и нежно, обняв меня в ответ одной рукой, а другой поглаживая меня по голове, – Моя маленькая Крис. Я люблю тебя. Я всегда буду рядом. И мы будем вместе не смотря ни на что.

И после этих слов я отпускаю его и уже сама, первая впиваюсь в его губы страстным, но в то же время нежным поцелуем.

Признание Уилла я запомню на всю жизнь. Оно вырезано на сердце прямо под его именем.

Теперь всё закончилось. Даже нашей компании больше нет. Ал прыгнул в никуда. Уилл тоже ушёл в тот мир. А о Трис даже вспоминать не хочу.

Снова отчаяние накрывает меня с головой. И снова слёзы капают на серую футболку, оставляя чёрные пятна. Я просто сижу на кровати, опустив голову на колени и закрыв её руками, и реву. Потому что не могу ничего сделать. Уже ничего нельзя сделать.

***

На следующее утро я просыпаюсь от того, что кто-то похлопывает меня по щеке, мягко и осторожно. Я открываю глаза и вижу какое-то тёмное пятно. которое через несколько секунд превращается в человеческое лицо. Тёмные волосы, зелёные глаза, тёплая очаровательная улыбка. Это Уилл.

Он смотрит на меня и шепчет так, как умеет только он:

– Крис…

– Уилл? – я не могу поверить. Всё-таки вчерашний день был только кошмаром, оставшимся позади, и мы по-прежнему вместе, и Уилл рядом со мной.

– Я вернулся, Крис, – его улыбка ещё шире, но в глазах появляется оттенок грусти.

– Боже, Уилл, как я рада! – улыбаюсь я. Всё позади. Мы снова вместе. Мы снова счастливы.

Но тут Уилл говорит голосом Линн:

– Ты вставать собираешься?

Я окончательно просыпаюсь и вижу лицо Линн, склонившейся надо мной. Из-за её плеча выглядывает Марлен.

– Проснулась? – спрашивает Линн.

Я вяло киваю. Нет. Это не кошмар. Это чёртова суровая реальность.

– Наконец-то, – говорит Марлен и поправляет свои золотистые волосы, – а то, мы думали, ты собралась до обеда спать.

Я кое-как встаю с кровати и обнаруживаю, что спала в одежде. Да уж. Скоро мы вообще как изгои будем жить.

– Крис, как ты? – я слышу мужской голос и вздрагиваю. И тут же расслабляюсь, потому что замечаю Юрая, сидящего на кровати Марлен.

– Нормально, спасибо, – отвечаю я, чтобы успокоить друга. На самом деле всё далеко не нормально.

Такое ощущение, как будто все сговорились и решили дружно меня жалеть. Вообще-то я тоже Бесстрашная, если кто-то забыл.

***

– Чего ревём?

Я поднимаю голову и вижу Кару. Только теперь я осознаю, что она очень похожа на Уилла. Или он на неё?

– Кара?

– Нет, Джанин Мэтьюз, – фыркает девушка, – Конечно же, это я.

– Ты что тут делаешь? – спрашиваю я, вытирая лицо. Что-то за последнее время я совсем разнылась. Ну, на это есть причина.

– Это я у тебя хочу спросить, – голос Кары резкий и какой-то отрезвляющий. – Так чего ты ревёшь, Кристина?

– Откуда ты меня знаешь? – удивляюсь я. Мы с Карой никогда не общались. Я знала её только по рассказам Уилла.

– Ты думаешь, что я не знаю девушку своего брата? Я, конечно, не идеальная сестра, но не до такой же степени.

Она присаживается рядом со мной.

– Ты из-за него, да?

Я киваю. Из-за кого же ещё.

– И из-за Трис? Я знаю, вы были подругами…

Были. Это слово как ещё один нож в моё и так израненное сердце.

Меньше всего мне сейчас хочется откровенничать с Карой, но сейчас я как будто не хозяйка своим словам. Они льются из меня, прерываясь на рыдания.

– Я… просто вынести не могу, что она здесь… Всё время представляю себе, что она сделала… Я просто не понимаю, как она могла…

Это правда. Я не могу видеть Трис. Все как будто бы уже забыли тот идиотский допрос, и продолжают жить, как ни в чём не бывало. Но я ничего не забыла. И не забуду. И вряд ли смогу простить.

Кара смотрит на меня своими зелёными глазами (такими же, как у Уилла) и молчит. Затем кладёт мне руку на плечо и говорит:

– Ну, а я понимаю.

– Что? – переспрашиваю я, как бы выплёвывая это слово. Девушка выглядит такой спокойной. Она как-никак его сестра. Неужели Кара такая бесчувственная? Разве что умело скрывает свои переживания. Мне бы так научиться, не пришлось бы прятаться и реветь на полу в женском туалете.

– Ты должна понимать, что эрудиты обучены во всём искать логику. Не подумай, что я бессердечна, – отвечает Кара, – но Трис в тот момент обезумела от страха, не могла обдумывать свои действия, если она в принципе на это способна. Уилл был под сывороткой, как и ты, и Трис не смогла бы уговорить его. И когда он стал угрозой для её жизни, девочка просто поступила так, как её учили в Бесстрашии. Просто выстрелила.

Что она несёт? Она сестра ему или вообще какой-то посторонний человек?

– Значит, мы просто должны забыть обо всём, потому что история до предела логична?

– Нет, – вздыхает Кара и повторяет, – безусловно, нет.

Она кашляет, затем продолжает:

– Просто тебе приходится общаться с ней, и я хотела облегчить твоё положение. Ты не обязана прощать её. Но тебе следует понять, что она сделала это не со зла. А из-за страха. В этом случае тебе не будет хотеться врезать ей в лицо при каждой встрече.

А это действительно так. Моментами мне хочется наброситься на неё, и если не ударить, то хотя бы наорать, высказать всё, что я о ней думаю. Но на это просто не хватает сил. Ни моральных, ни физических. И Кара права. Если трезво посмотреть на случившееся, Трис не так уж и виновата. Она защищалась. Но всё же, она могла выстрелить в ногу или руку и успеть убежать.

Всё так странно и запутано. Мне надо подумать.

***

Похороны в Бесстрашии проходят именно так.

Собирается толпа народа. Лидер произносит долгую речь, восхваляющую умершего. Потом его прах рассеивают с крыши Спайра. Ах, да, и все находятся в полупьяном состоянии уже к обеду.

Я была на похоронах только два раза в жизни. И по какому-то странному совпадению оба раза в Бесстрашии. И на похоронах человека, который покончил с собой. С разницей лишь в том, что Ал прыгнул сам. А Марлен была под действием симуляции. И её заставила Джанин. И в том, что первый раз со мной был Уилл. А теперь его тоже нет.

Я и Гектор – единственные из нашей компании, кто сохраняет трезвость даже в такой ситуации. Юрай постоянно прикладывается к бутылке. Зик шепнул мне, что там виски. Линн пытается кое-как его отвлечь, но в итоге забивает на это и сама делает несколько глотков. Зику и кроме Марлен проблем хватает – Шона в больнице с простреленной спиной.

Мне вся эта мрачно-пьяная обстановка жутко надоедает, и я ухожу из столовой. В одном из коридоров я вижу её. Трис.

Я не думаю, что это подходящий момент для такого разговора, но другого может и не представиться. Кто знает, может, я стану следующей жертвой симуляции?

Сегодня ночью мы почти не разговаривали, хотя были вместе там, на крыше. Я знаю, она винит себя в смерти Марлен. Но мы бы всё равно её не спасли. Если бы с нами был кто-то посильнее… Но теперь я должна хоть как-то облегчить жизнь Трис – снять с неё груз нашей ссоры.

Да. После того, что случилось ночью, когда я сама столкнулась с человеком, находящимся под сывороткой, я осознала весь ужас случившегося. Я сама была такой. И Уилл тоже. Как и Марлен, и Гектор, и зеленоволосая девчонка. Они подчиняются командам, передающимся через передатчики, находятся фактически без сознания.

– Трис, – окликаю я девушку.

Она оборачивается. Мне больно даже смотреть на неё. Короткие волосы растрёпаны, на лице и руках многочисленные царапины, в глазах тоска, боль и отчаяние. Она качает головой и говорит:

– Я не хочу чувствовать себя ещё более виноватой. Оставь меня, пожалуйста.

Ну уж нет. Трис, ты, наверное забыла, что я так просто не отступаю.

– Я просто скажу тебе кое-что и уйду.

Она подходит ближе. Я продолжаю:

– Я никогда раньше не сталкивалась с такими симуляциями. Но вчера…

Я закусываю губу и трясу головой, чтобы не сорваться на плач.

– Ты была права. Они… Ничего не видят и не слышат. Точно так же, как и Уилл.

Я начинаю задыхаться. Судорожно сглатываю. Вдох. Выдох. Снова вдох. Выдох.

– Ты сказала, что тебе пришлось это сделать, иначе он бы убил тебя. Я тебе не поверила. А теперь я верю. И хочу постараться простить тебя. Вот и всё, то я хотела сказать…

Трис пытается улыбнуться, но получается какая-то странная гримаса:

– Как здорово, что ты наконец-то поняла, что я – не хладнокровный убийца. Лучше бы тебе побыстрее меня простить, а то времени немного осталось…

Глаза девушки блестят. Она сползает по стене на пол и закрывает лицо руками. Плачет.

Я плюхаюсь на колени рядом с Трис и обнимаю её как можно крепче. Я сильная. И она сильная. А вместе мы просто непобедимы.

Трис тоже обхватывает меня руками и утыкает мокрое от слёз лицо мне в плечо.

– Это уже произошло, – шепчу я и чувствую слезу на своей щеке, – я простила тебя.