Текст книги "Откровения одной мужской измены"
Автор книги: Слушая Таю
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
– Не знаю, что хочу? Да нет, я-то уж как раз знаю! – Он тоже
встал.
– Мне тридцать семь лет.
– В курсе! И что? – Мы пересели за детский деревянный столик.
– Нет! Мне тридцать семь лет, и я сейчас готов жениться на
первой попавшейся девушке, лишь бы она не была помешана на
шмотках и хоть немного Мольера от мольберта отличала. И знаешь что…
– Что? – Я пошёл за оставленным возле качелей «добром».
– Что. Да сына я хочу, вот что! Чтобы до сорока лет у меня был
сын – Илья! – Костя ещё раз глянул на квадраты тёмных окон. —
Поехали домой.
– Поехали! – Я хлебнул ещё и обернулся на звук открываю-щейся двери.
22
Какая-то девушка в лёгком халатике выпорхнула из потока
подъездного света.
– Вау! А вот и первая встречная. Девушка! – Я был в каком-то
незнакомом мне состояния духа. – Девушка! Можно вас на пять
минут.
Девушка, молча и не оборачиваясь, скрылась за поворотом
дома.
– Не она! – Я опять повернулся к Косте.
– Кастильо, вот давай найдём тебе первую попавшуюся —
только обещай, что не будешь носом крутить.
Он закурил.
– Ой, да можно подумать, я такой разборчивый. Мне просто
нужна нормальная, вменяемая девушка, и всё. О! Смотри, возвращается! – Костя выбросил недокуренный стик.
– Девушка! Девушка, не бойтесь нас! Подождите! – Я быстры-ми шагами направился к ночной незнакомке.
Она остановилась.
– Девушка! Не бойтесь! Мы с другом просто оплакиваем его
вернувшуюся свободу.
– Оплакиваете, да? А я думала, обмываете. – Молодая девчонка, в стареньком халатике и мужских тапочках, видимо, бегала
в магазин за чем-то.
– Ну, так одно же логически продолжает другое. Посидите с на-ми немного? Ничего страшного не произойдет, просто мы друг
другу уже так надоели своими рассказами.
Она стояла и улыбалась. Я вдруг вспомнил Адель. Как было бы
хорошо, если б она сейчас была здесь!
– Ну, так что, разбавите нашу суровую мужскую компанию? —
Если бы она не хотела со мной разговаривать, то уже ушла бы.
Осознание этого и придавало мне сил.
– Покурю с вами и пойду домой, хорошо?
– Хорошо, мы и этому будем рады! – Я взял её под руку и повёл к детской площадке.
Костя, который, оказывается, всё это время стоял за моей спиной, пошёл за нами.
23
– Ночная незнакомка, вас зовут… – И я рукой сделал жест для
её вступления.
– Анжелика.
– Красивое имя! – Я говорил один в этой компании – Костя, как школьник, стоял в сторонке, молчал и только тайком погляды-вал на девушку.
Я продолжал:
– Это мой друг, Константин. В нормальной жизни он очень
разговорчив, но сегодня… пообещал мне, что весь вечер будет
молчать, и никто не заставит его произнести ни слова.
Девушка улыбнулась и внимательно посмотрела на него:
– Это правда?
– Да. О нет! Я нарушил своё обещание! – Костя закрыл руками
рот и присел на корточки.
Всё, общение было налажено.
– Анжелика, хотите коньяка? – Я опять продолжал. – Только
у нас больше ничего нет, даже стаканчиков! Или стоп! – Я вспомнил, что пару дней назад покупал набор бокалов в офис и забыл их
выложить, до сих пор возил в багажнике.
– Кость, посмотри у меня… хотя, ладно, сиди, сам схожу. —
Я пошёл к машине.
Моё предложение даже не было услышано. Стеснительный
Ромео уже во всех красках рассказывал об одном из своих путе-шествий, а девушка искренне смеялась и удивлялась его бай-кам.
– Вот! – Я поставил три бокала из богемского стекла на детский стол, за которым увлечённо болтали герой-любовник и наша
ночная гостья.
– Ого, какие красивые! – Девушка сразу же переключила внимание на ничем, по-моему, не примечательные, бокалы.
– Давайте я налью, – предложил я.
Но Костя резко выхватил бутылку у меня из рук и с проворно-стью бывалого бармена наполнил бокалы.
Я сел на лавочку возле стола.
24
– Анжелика, так зачем вы ходили так поздно в магазин?
Мне не интересен был ответ на этот вопрос, просто хотел поддержать Костю, поток удивительных историй которого, временно
иссяк.
– Я за хлебом ходила. Завтра папе бутерброды нужно сделать
на работу, а хлеб закончился. Сегодня этот круглосуточный
почему-то не работает, ну ничего страшного, завтра с утра ещё раз
схожу.
«Милая, общительная девушка, работающая продавцом в ближайшем магазине и имеющая девять классов образования, в будущем отличная жена для смазливого сантехника-алкоголика».
Картинка в моей голове сложилась сама собой.
– Понятно, а чем вообще занимаетесь? – Мне хотелось подтвердить свои догадки.
– Работаю вон там. – Она показала рукой в темноту, на магазин бытовой химии.
– Ясно. – Я допил залпом оставшееся в бокале и пошёл в машину за телефоном. Догадки подтвердились, и у меня почему-то
сразу пропал интерес к этому общению.
«Любимая» – пять пропущенных.
– Диан, я сейчас уже выезжаю, ты же знаешь его… Да ладно, не
ругайся! Правда, через десять минут буду дома.
Я поставил телефон на зарядку и, глянув на то, как по-дебильному начинает вести себя Костя, решил, что действительно
надо ехать домой. Когда я уже собирался сдавать назад, подбежал
герой-любовник.
– Слушай, – он залез почти по самый пояс в окно, – может, покатаемся ещё все вместе.
– Да, шашечки только сниму! Константин Михайлович, выле-зайте из окна и не пейте больше.
– Ты что, обиделся? – Он тут же открыл дверь и плюхнулся на
переднее сиденье.
– Нет. Давай, я поеду. Ты не забыл, завтра надо, чтобы Ваген
все подписал с утра.
25
– Ну не обижайся, такая девочка хорошая! – Добрый ненавяз-чивый тон, иногда мне просто хотелось убить его за эту душев-ность.
– Я рад за тебя и не обижаюсь. Иди, не балуйся там. Завтра
хоть к часу придёшь в центр?
Он заулыбался:
– Ой, да ладно, езжай уже! Приду, конечно…
Я медленно выехал со двора и, посмотрев на часы в сотовом, решил, что не домой ехать уже слишком поздно.
* * *
– Ди, спишь? – Я поцеловал её, она скривилась и перевернулась на другой бок.
– Дорогой мой, ты на часы смотрел? – Она не злилась, просто
я её разбудил.
– Малыш, ну пока уложил этого брошенку, пока доехал.
Я вышел в другую комнату, чтобы переодеться.
Женское любопытство всё-таки одержало верх, и через секунду
она уже стояла около меня.
– Ну, так и что там у него? Ты есть будешь? – Она была в лег-ком розовом халатике, я понимал, к чему это.
– Что-нибудь перекусил бы. Да что, бросила его эта барышня ра-ди какого-то качка или инструктора. – Я обнял её и почувствовал, что она без нижнего белья. – Я ему уже давно говорил, чтобы он ей
какое-нибудь дело придумал, а то сидит одна дома с утра до вечера, вот и тянет её на всякие приключения. А ещё лучше, завели бы ребёнка. – Я не подумал, что сказал, Диана сразу отвела глаза.
– Знаешь, а мы буквально вчера, абсолютно случайно с этой
Вероникой встретились, разговорились. Так вот она мне сказала, что у какого-то специалиста по налаживанию личной жизни была, 26
и он вроде ей помог всё устроить. В общем, бред, но она так увлечённо рассказывала, что аж мне захотелось пойти попробовать!
– Ой, Диан, давай ты еще не выдумывай.
– А что? Вот пойду и попрошу, чтобы мой муж меня никогда не
обманывал. – Она подошла ко мне ещё ближе.
– Ага, как в этом фильме старом, «Лжец» помнишь? – Я начал
корчиться и кривляться. – Не могу обманывать свою жену, не
могу-у-у!
– Да, уж было бы хорошо, если б так. – Она улыбнулась, и я не
совсем разобрался в этой улыбке: то ли она пыталась меня соблаз-нить, то ли намекала на недавние события. Поэтому, дабы не давать опять её мыслям хода, я решил, что поем немного попозже…
* * *
Мой город. Раннее сонное утро. Я решил сегодня пройтись пешком.
Огромные глаза плазменной рекламы на здании, которому уже
больше трёхсот лет, люди, закутанные в собственные мысли, как
в пуховые шали, идущие навстречу, моё отражение в витрине
брендового магазина.
Давным-давно, когда я только переехал в этот город, проходя ми-мо магазинов, подобных этому, я думал, что никогда не смогу даже
на порог встать, не говоря уже о том, чтобы что-нибудь купить!
А сейчас эти магазины наперебой шлют именные поздравления
в день моего рождения и заманивают псевдовыгодными предложениями, лишь бы я переступил их порог.
Так странно, но иногда мечты, превращаясь в реальность, приносят с собой не умиротворенность от обладания, а беспокойство
и апатию.
Знакомая дорога – несколько месяцев назад я также шёл по
ней и попал в другой мир, из которого до сих пор не могу найти
выхода.
Вроде бы все предметы и люди в этом мире те же, но что-то всё-таки не так, какая-то параллельная реальность, параллельная
жизнь завладела мной. И что самое опасное, я покорно ей сдался.
27
Адель. Вот она, как и тогда, сидит, склонив набок головку, маленькие завитушки волос пружинят из-за резких движений рукой, серьёзное личико, сжатые губки.
Адель! Как мало я знал о тебе тогда и как много знаю сейчас.
То же место, тот же человек, та же дорога, но я другой, я совсем
другой.
Она рисовала какого-то мужчину. Посматривала на него мель-ком, а потом долго что-то черкала на листе. Я остановился. Мне захотелось посмотреть на неё издалека, увидеть с того ракурса, с которого видят её обыкновенные прохожие.
И, выбрав отличное месторасположение – угол здания, скрывающий меня, но позволяющий наблюдать за ней, я затаился.
«Любовь, Диана, дом – да пропади оно всё! Я просто хочу заме-реть и наблюдать за ней, ловить каждый её вздох, не шевелясь».
Адель. Только Адель. Склонённая головка (сколько раз она лежала на моём плече). Выбивающаяся прядь волос, резкие движения маленьких пальчиков.
Я мог бы сейчас подойти, выкинуть этого мужика вместе с ри-сунками, схватить её и увезти куда-нибудь за горизонт этой вселенной. И не думать о том, как мы будем жить, а просто любить ее
до безумия, пока отрезвление вместе с отуплением не наступит одним прекрасным утром.
Вдруг во мне появилось какое-то непонятное раздражение —
нервозность или просто ревность.
Рисунок, видимо, был готов, потому что она протянула его мужчине в чёрном плаще, я вышел из своего укрытия и направился
к ней.
– Так зайти дня через три? – Я уже слышал их речь.
– Да, ты же помнишь адрес? – Адель улыбнулась, какой-то не-знакомой мне улыбкой.
И вдруг этот натурщик неожиданно привстал и поцеловал ее
в губы…
Во мне что-то оборвалось. Я подбежал и резко ударил его в область уха. Он упал, её рисунки разлетелись, она тоже упала с ма-28
ленького стула и закрыла лицо руками. Мужик встал. Он оказался
гораздо больше, чем казался мне издалека, что-то крикнул и с раз-ворота ударил меня в челюсть. Я поскользнулся, упал на спину, бугай подскочил ко мне и со всей дури начал бить ногами в живот.
Крики.
Адель бросилась на него, кто-то ещё подбежал, бугай замешкал-ся. У меня внутри всё кипело! Я резко, насколько мог, поднялся, схватил маленький раскладной стул и, размахнувшись, ударил его
по спине. Бугай упал сначала на колени, потом ровно, как солда-тик, лицом вниз на асфальт. Тут я почувствовал солёность во рту
и дикую боль внизу живота. Промокнув рукавом кровь с носа, я приблизился к Адель, она собирала листки.
– Покажи. – У неё тоже был маленький подтёк над губой. Она
резко отдёрнула мою руку.
– Отстань от меня! Это всё из-за тебя! Зачем ты пришел? —
Она плакала и, не смотря на меня, складывала рисунки в папку.
– Так он же…
– Ну и что! Тебе какая разница! Уходи отсюда, понял! – Она
подняла на меня свои заплаканные глаза, это были совсем не вселенные, а два мелких озера.
Потом собрала рисунки и подошла к бугаю. Присела, как-то бережно перевернула его и начала вытирать кровь и грязь с лица. Он, кажется, начал приходить в себя.
– Адель, да что ты делаешь?! – Я подошёл и схватил её за ру-ку. – Кто он тебе такой?
– Отстань! Иди отсюда! Уходи! – Она вырвала руку и продолжила свое непонятное занятие.
Я отошел от неё, огляделся и только сейчас заметил, что вокруг
собралась целая толпа зевак.
Отряхнувшись, насколько это было возможно, и, вытерев ещё
раз рукавом кровь, я ушёл, не оборачиваясь.
Часть 6
– Так, Ирина, только без криков! Принесите мне льда и… у ме-ня в актовом зале висит рубашка и пиджак – тоже возьмите.
Она бросила телефонную трубку и с выпученными глазами побежала по коридору.
Я пошел в туалет, умылся и посмотрел на себя в зеркало: распух-шая губа, синий подтёк по всей левой части челюсти, кровь на рубашке – Брюс Уиллис, не иначе.
– Вот. – Ирина держала в руках костюм, всё с тем же придур-ковато-испуганным выражением лица.
– Ну, в туалет, допустим, заходить не стоило. Положите на диван.
– Ой, извините! Просто дверь открыта, и вы тут…
– Ясно. И, Ирин, завари, пожалуйста, чаю, того, что эти япошки подарили.
– Да, сейчас! Может, вам ещё что-нибудь?..
– Нет пока.
Сильно болел живот. Насчитав пять ссадин и три огромных си-няка, я пошёл переодеваться.
«Зачем я действительно полез? Я ничего не знаю о ней. Может, это её муж, любовник да кто угодно! Она никогда меня ни о чём не
спрашивает и о себе не говорит, и теперь я понимаю, что, наверное, правильно делает! Да и кто она мне?! Я никогда не брошу Диану, а Адель – это попытка убежать от ежедневной предсказуемо-сти. Поэтому какое мне, собственно, дело, с кем она ещё спит, кроме меня, и где работает. Она – просто секс, и ничего больше!
Диана – вот моя жизнь!»
– Слушай, ну ты меня переплюнул! – Костя возник передо
мной, как будто из-под земли.
– Что ты пугаешь? Стучать не учили? – Я сидел на диване и об-рабатывал ссадины.
– Может, ещё на «вы» перейдем? Уже весь центр знает! Где ты
так? – Костя был в прекрасном расположении духа, прыгнул на
диван и слишком по-свойски на нём развалился.
30
– Да, упал.
– На бордюр? Слушай, что с тобой происходит? Недавно Диана
приходила, тут такую истерику устроила! Мне уже пятый раз звонят из-за того, что в этом году выставка по текстилю срывается! Ты
приходишь весь побитый! Может, расскажешь?
– Нет! – Он меня начал уже немного утомлять.
– Нет! Ну конечно же нет! Что ещё можно было от тебя услышать! У тебя кто-то появился?
Я молчал.
– Боже мой! Наш честный семьянин нарушил святые запове-ди! – Костя вскочил и начал прыгать передо мной. – Кто она?
Давно? Я её знаю? Ну, ты жжёшь, напарничек! Хоть бы она оказалась женой инструктора этого грёбаного! Представляешь, вчера
пришла, и говорит, что полдома её, чтобы я продавал его и выпла-чивал ей моральную компенсацию!
– Так вы же не были женаты?
– Так вот и я ей это же говорю! Мол, иди-ка ты, моя милая, и продавай тренажёрный зал своего инструктора по траханью, а от
меня ты хрен что получишь! Ну ладно, не об этом. Рассказывай! —
Он опять плюхнулся на диван и почти готов был меня обнять.
– Да нечего рассказывать. – Я подумал, что иногда его осве-домлённость может быть мне полезна. – Познакомился на выставке с одной девушкой, так ничего серьёзного, просто для разно-образия.
– Ну да, ну да. Слушай, ну ты, конечно… У тебя же Диана ещё
вполне… – Костя зажмурил глаза.
– Эй! Поаккуратней в желаниях! – Я слегка толкнул его
в плечо. – Она моя жена, между прочим! Я тебе это рассказываю, чтобы ты, в случае чего, мне подыграл, а не для того чтобы
ты мою жену сразу же начал в эротических фантазиях представ-лять, понял?!
– Да, друг! Алиби тебе всегда обеспечено, только позвони. —
И он всё-таки меня обнял.
31
Мне стало как-то не по себе. В мою тайну, в мою частичку никому не ведомой жизни только что кто-то влетел, ворвался, и сразу
же стало тесно.
– Ладно, я пойду. Да и серьёзно, что с выставкой по текстилю
случилось-то?
– Да ничего, не будет её в этом году, не успел я площади вы-бить. У нас же «ПродМаш» задержали на несколько дней, и всё расписание сдвинулось.
– Слушай, а может, нам закрыть всё к чёртовой матери?
Меня удивил его вопрос, я внимательно посмотрел на него – он
улыбался.
– Нет, серьёзно. Я же вижу, что ты в последнее время вообще ко
всему этому, – он обвёл рукой мой кабинет, – интерес потерял.
– Кость, да что ты несёшь? Ничего я не потерял… Просто, видишь, как всё складывается…
– Так кто ж складывает?! Ну, ладно. Позже зайду, поговорим.
Может, завтра в зал сходим, давно ведь уже не были?
– Посмотрим…
Он встал, хлопнул меня ещё раз по плечу, подмигнул и вышел.
Закрыть? Да… В последнее время действительно весь этот выставочный бизнес стал меня порядком утомлять. Терял ли я интерес
к своему делу? Нет, скорее, интерес уже давно был потерян, а сейчас
я начинал терять уже сам бизнес… Десять лет мне понадобилось, чтобы понять, что это совсем не то дело, которым я хотел бы заниматься.
Только когда Костя ушёл, я вспомнил, что так и не спросил его
про эту Анжелику-Веронику. Но, видимо, ничего особенного и не
произошло, иначе он сам уже описал бы всё в самых сочных красках. Да и не может между ними ничего завязаться, Костя совсем
не ее уровень.
Магазин за углом, покурить в мужских тапочках, и мой Костян, совладелец крупного выставочного центра, рассекающий воздух
ночного города на глянцевой «ешке». Чтобы он там ни говорил про
первую встречную, но эта девушка явно была не для него, точнее, он не для нее. Он любит драму и высокие запросы стервозных ба-рышень, а тут все слишком просто.
32
Подойдя еще раз к зеркалу, я вспомнил сегодняшнюю нашу ссору, нашу первую ссору! Я поймал себя на мысли, что уже совершенно не обижаюсь на неё. Будто все это было не со мной, и только
опухшая физиономия, смотревшая на меня из отражения в зерка-ле, возвращала к реальности произошедшего.
«Всему этому, я уверен, есть какое-то логическое объяснение.
Вечером поеду и всё выясню!»
В шесть я закончил все дела, предупредил секретаря, что еду на
встречу по поводу выставки в Дрездене, взял рабочую машину, так
как свою сегодня оставил дома и… не поехал – полетел к любимым красным воротам.
У нас было ещё одно неписаное правило: я подъезжал с заднего
входа, мигал пару раз фарами, оставлял машину и шёл к красным
воротам.
Адель открывала мне и бежала быстро в дом, а я потихоньку
проходил и искал её потом по всем комнатам. Правда, её фантазия
дальше спальни, как правило, не заводила.
Я подъехал. На удивление света в окнах не было. Я поморгал.
Тишина. Ещё раз. Тишина. Я вышел из машины, подошёл к окну, постучал. Тишина. Я обошёл дом, стал стучать в ворота. Тишина.
Такого раньше никогда не было. Я стучал, потом начал бить ногами и кулаками.
– Вы что, с ума сошли?! Что вы так стучите? Они уехали, брат
сегодня вернулся и увёз её. Наконец-то, не будет тут публичные до-ма устраивать! – Что-то большое женского пола прокрякало из-за
соседней калитки.
Меня как холодным душем окатило. «Брат. Мы уедем в Прагу.
Брат скоро вернется, и я вас познакомлю».
А этот бугай? Кто он? И все ли с ней хорошо?! Уехала. Уехала…
У меня начали сильно пульсировать виски. Я вернулся к машине и сел за руль. Уехала. Она даже не попрощалась со мной. Уехала.
Этого не может быть, она же должна была сказать. Разве можно
так просто уехать? И куда?
Часть 7
– О господи! Что случилось! Боже мой! – Диана начала бегать
вокруг меня как курица. – Боже мой, на тебя что, напали? Да что
же случилось?
Я уже совсем и забыл, что стало с моим лицом.
– Да ничего страшного!
– Ты что, издеваешься? – Она была в панике. – Да на тебе жи-вого места нет! – Она хватала то мой пиджак, то шарф, не зная, что делать.
– Диан, я сказал, все нормально. Не приставай ко мне сейчас.
Я тебе потом все расскажу.
Я отодвинул ее, молча прошел на балкон, закрыв дверь со своей
стороны, сел на диван, взял пачку сигарет, лежавшую на столике, отец Дианы оставлял всегда, когда приходил в гости, и закурил.
Я не курил восемнадцать лет.
* * *
День. Опять день. Опять повторение вчерашнего. Всё всегда
предсказуемо и известно заранее, но не нам, к сожалению, не нам.
Уже больше недели я каждое утро проходил мимо знакомого парка
в надежде, что встречу её. По вечерам иногда случайно оказывался
возле красных ворот, иногда стучал, иногда заглядывал в окна, но
отвечала мне только старая соседка из дома напротив.
– Да сколько же это может продолжаться?!. – Я смотрел на Диану и не мог понять, о чём она говорит.
– Что «продолжаться»?
– Не передергивай! – Она швырнула в меня каким-то лист-ком. Я ел суп, так что край этого листочка мгновенно стал оранже-вым. Вытащив бумажку и развернув её, я, кажется, мгновенно по-седел. Губы. Красивые, словно выдавленные. Сомнений не было —
это именно тот самый рисунок. Но быть этого не могло никак!
– Диан, вот не поверишь, я тебе клянусь, понятия не имею, откуда он взялся! – Она смотрела на меня опять тем вымаливающим
любого логического объяснения взглядом. – А где ты его нашла?
34
– Какая разница… – Еще слово, и будут слёзы.
Мне пришлось оторваться от супа.
– Малыш, вот сейчас серьёзно. Даже предположить не могу, как он у нас в доме появился.
– Опять начинается? – Она опустилась на стул.
– Что «начинается»? Я тебе серьезно говорю, я понятия не
имею, откуда этот листок тут появился. Смотри, что мы сейчас сде-лаем.
Я схватил рисунок, встал, взял зажигалку и поджег, а когда он
окончательно сгорел, бросил в раковину.
– Всё. Правда, не знаю, откуда он появился. Давай лучше, знаешь что, я доем, и мы с тобой все-таки съездим, посмотрим диваны
в столовую, хорошо?
– Да что ты мне зубы заговариваешь! Ты думаешь, я ничего не
понимаю, что ли? – Её голос стал твёрдым и тихим, а взгляд проникающим.
– Я чувствую, что что-то не так, но не перестаю надеяться, что
ты скоро успокоишься. Правда, ведь?
Она смотрела на меня спокойным, ровным взглядом.
– Диан, – я погладил её по руке, – я тебе клянусь, лучше тебя
нет ни одной женщины на свете.
Если бы она сейчас начала устраивать истерики, сыпать обви-нениями и угрозами – я бы ушёл. Я бы действительно ушёл. Последнее время эта мысль часто пронизывала меня насквозь, но ее
слова, тембр голоса и спокойствие… И вот я уже казнён сам собою
в тысячу раз сильнее, чем любым из ее возможных слов.
– Этот рисунок был в почтовом ящике!
Диана смыла в раковине остатки бумаги и вышла из кухни. Есть
больше уже не хотелось.
Я пошёл за ней в спальню, дверь была закрыта с другой стороны.
– Диан, – я постучал, – слушай, ну давай поговорим. Это
какой-то тупой розыгрыш. – Она не отвечала. – Ну сама подумай.
Это же глупость какая-то.
Она не отвечала. Я сел на пол, опёршись спиной о стену.
35
– Я так тебе благодарен за это понимание, за твои слова. Малыш, у меня есть только ты и Катенок, и никого больше. А твои догадки – да, возможно, что-то и было, но это настолько незначи-тельно для меня. – Я не знал, как ее успокоить. Казалось, что слов
в моём словарном запасе какое-то очень ограниченное количество
и ни одно из них не подходит для этого разговора.
Замок медленно скрипнул. Диана, вся заплаканная, вышла.
– Господи, ну что я делаю не так?
Я встал и попробовал к ней прикоснуться, она отбросила мою
руку.
– В чём я виновата перед тобой?
– Малыш, да что ты такое говоришь, ну перестань. – Я опять
попробовал ее обнять, она увернулась.
Ну как я мог ей объяснить то, чего и сам не знал?
– Знаешь, – она вытерла слёзы, – это так больно! – И, посмотрев мне в глаза, нет даже не в глаза, а куда-то ещё глубже, достав
своим взглядом до самого дна, опять ушла в спальню.
Я знал, что дальнейшее выяснение отношений бесполезно, поэтому спокойно пошёл спать в спальню Катенка.
**
Я зашёл в комнату и тут же забыл о ссоре. Ничего на самом деле
меня не трогало, ничего не проникало вовнутрь!
Или я так уверен, что она никуда от меня не уйдет, или мне на
самом деле пофигу на любой исход событий.
Будто есть фасад, на котором бушуют страсти, горят мосты, взрываются принципы, но за фасадом, внутри, тихо, спокойно
и пофигу.
Катина комната. Стены, на которых люминесцентной краской
написаны какие-то иностранные слова, покрывало на кровати
с голубыми единорогами, а в углу – черные берцы на высокой по-дошве. На тумбочке у кровати лежали: раскрытая книга Кундеры, треснутый айпад и один беспроводной наушник…
36
Да, за два года у Катенка появились своя комната и своё место
в нашей жизни. Если бы у нас были дети, я бы очень хотел, чтобы
они были похожи на нее. Этот ребёнок что-то знал о жизни и смер-ти, знал и понимал больше, чем мы.
Ее мать погибла в автокатастрофе два года назад, отец не вынес
одиночества и перспективы воспитывать дочь, однажды привез ее
к нам на лето, да так больше и не забрал.
Диана долго пыталась связаться с «убитым горем» родственни-ком, но тот не отвечал на ее звонки, а вскоре и вовсе пропал со
всех радаров. Мы долго подбирали слова, чтобы объясниться с Катенком, но она, не дав нам возможности запутаться в нелепых объ-яснениях, сама грамотно все объяснила и распланировала всю на-шу дальнейшую совместную жизнь, что наши с Дианой любые дополнения были бы просто уже не уместны.
И что удивительно, Катя, тогда еще совсем ребёнок, не озлоби-лась на мир и людей, она увидела в этом какое-то свое, понятное
лишь ей объяснение и приняла его со спокойствием. Я никогда не
понимал этой ее философии, и оттого считал ее внутреннюю силу
какой-то непостижимой для меня тайной.
Часть 8
Она была дома и сразу же открыла мне ворота. Всё как раньше.
Вернулась. Что-то во мне тут же успокоилось.
– Зачем ты это сделала? – Я смотрел на Адель и ничего, кроме
