Текст книги "Сон волка"
Автор книги: Скотт Брэдфилд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Скотт Брэдфилд
Сон волка
Калифорниец Скотт Брэдфилд (Scott Bradfield) живет на два дома: в Лондоне и на Западном побережье Америки. Получив степень доктора философии по американской литературе в Калифорнийском университете в Ирвайне, он в течение пяти лет занимался преподавательской деятельностью. Именно тогда в различных журналах и антологиях появились его рассказы, рецензии и эссе. Он автор таких книг, как «Тайная жизнь домов» (The Secret Life of Houses), «Благие порывы» (The History of Luminous Motion), «Привет с Земли» (Greetings from Earth), «Что происходит с Америкой» (What's Wrong with America).
«„Сон волка“ (The Dream of the Wolf) первоначально был задуман как типичный рассказ об оборотнях, – объясняет Брэдфилд, – но я скоро понял, что меня больше интересует не физическое перевоплощение, а эмоциональное. Это рассказ об одиночестве и, наверное, самая грустная история, которая тогда пришла мне в голову».
После появления в британском журнале фантастики «Интерзон» (Interzone) рассказ вошел в однотомник Брэдфилда, а также был напечатан в других изданиях, включая два учебника для колледжа. Он был адаптирован Патриком МакГратом (Patrick McGrath) для одной из серий – удостоившейся премии – телевизионного фильма «Тайная комната» (The Hidden Room). «Это одна из моих лучших вещей», – говорит автор. Надеюсь, что вы согласитесь…
Без сна человек не имел бы никакого повода для деления мира на две половины.
Ф. Ницше. Человеческое, слишком человеческое.Книга для свободных умов
Прошлой ночью мне приснилось, что я превратился в аляскинского тундрового волка Canis lupus tundarum, – заявил Ларри Чамберс, глядя на тарелку горячей овсяной каши, чашку кофе и пончик с джемом. – Меня окружала бескрайняя белая равнина в заплатках скудной растительности. Я стремительно мчался, ощущая жаркое биение крови. Я чувствовал себя необычайно ловким, голодным, всемогущим. – Ларри схватил пончик – красный джем струйкой потек по руке. – У меня были огромные челюсти, мощные мозолистые лапы. – Он откусил еще кусочек пончика и начал жевать с открытым ртом. – Шкура моя была толстой, белой и теплой. Холодный ветерок доносил запахи лисы, кролика, оленя, грызунов, птиц, моллюсков…
– Кэролайн! – Шеррил Чамберс потянулась за мокрым полотенцем. – Я тебя очень прошу, ешь, пожалуйста, над столом. Ты только посмотри! Твои новые туфельки все в каше!
Кэролайн во все глаза смотрела на отца, уперев подбородок в край стола. В кулачке она крепко держала измазанную ложку.
– Я услышал шум за спиной и обернулся. – Ларри грел руки о белую кофейную чашку. – Мышь замерла – всего на какой-то миг, – и тогда я сделал бросок и придавил ее лапой. От ужаса ее глаза вылезли из орбит, сердце бешено колотилось. Ее страх наполнил воздух, словно пыльца…
– И что же ты сделал, папочка, что ты сделал с мышкой?
Ларри посмотрел на радиоприемник. Радио глухо вещало: «По данным наблюдений с вертолета нашей радиостанции на понедельник двадцать третьего марта, перевернувшийся бензовоз заблокировал движение по дороге в центр города…»
– Я ее съел, – ответил Ларри.
Часы показывали 8.15.
– Кэролайн, доедай скорее кашу, пока она не остыла.
– Но, мамочка! Папочка снова стал волком. Он поймал мышку и съел ее.
– Я абсолютно уверен, что это был tundarum, – произнес Ларри, натягивая спортивную куртку.
– Пожалуйста, Кэролайн! Я не буду повторять дважды.
– Но я хочу доесть папочкин пончик.
– Доедай свою кашу, а потом мы поговорим о папочкином пончике.
– Я, наверное, вечером снова заскочу в библиотеку. – Ларри поднялся из-за стола. Его ложка застыла в окаменевшей каше, словно реликт в Ла Бри.[1]1
Ла Бри – музей Ла Бри Тар Питс/Пэйдж. Знаменит своими палеонтологическими экспонатами.
[Закрыть]
– Конечно, дорогой. И, пожалуйста, купи на обратном пути молока. Постарайся не забыть!
– Я постараюсь, – сказал Ларри. – Я постараюсь, – добавил он, вспоминая сияющий белый лед и терпкий привкус крови во рту.
– Постой! Нагнись, пожалуйста. – Шеррил послюнила кончик салфетки. – У тебя все лицо в джеме.
– Это кровь, папочка! Эта мышкина кровь!
– Спасибо, – сказал Ларри и прошел в гостиную.
Кэролайн внимательно смотрела, как захлопывается кухонная дверь. Через пару секунд она услышала, как открылась и закрылась входная дверь.
– Папочка забыл поцеловать меня на прощание, – сказала она.
Шеррил свалила кастрюльки и сковородку в раковину.
– У папочки сегодня голова не тем занята.
Кэролайн подумала с минуту. Надкусанный пончик красовался в центре стола, словно обещание.
– Папочка съел мышку, – наконец заявила она и торжествующе взмахнула ложкой.
«Canis lupus youngi, canis lupus crassodon, canis niger rufus, – думал Лари, влезая в городской автобус на Беверли– Хиллс и Фэрфакс. – Волк мечты, волк мира». Он предъявил водителю проездной. «Волки в Юте, в Северном Нью-Мексико, на Баффиновой Земле, даже в Голливуде. Волки тайно присутствуют везде», – размышлял Ларри, протискиваясь сквозь толпу в проходе.
Пожилые дамочки угнездились на своих местах, словно птички на проводах.
– Ларри! Привет, чудила! – Эндрю Притовски помахал ему своим «Уолл-стрит джорнэл». – Присаживайся. – Он положил портфель себе на колени, освобождая место у окна. – Дай отдых измученным мозгам. Они тебе еще пригодятся!
– Спасибо, – сказал Ларри и стал вспоминать экзотический послеобеденный сон. «Canis lupus chanco, тибетская газель, сумерки. Его стая завалила газель, кровь оросила серую пыль, словно капли дрожащей ртути».
– Это прибыль, Ларри. Это надежный доход. Это обеспеченная старость, летний домик, новая спортивная машина. – Эндрю потряс у него перед носом листком с последней информацией о биржевых индексах, словно делая внушение нашкодившему щенку. – Пятнадцать пунктов за две недели, как я и обещал. Ты меня слушаешь? Пятнадцать пунктов. «Консолидейтид Пластикс Инк.». Пластиковые пули – оружие будущего. Дешевые, легкие в производстве, минимум накладных расходов. Ты тоже сможешь урвать кусок, Ларри. Я даю тебе реальный шанс. Но тебе ведь одних моих слов мало, не так ли? У тебя ведь уже есть сберегательный счет, фиксированный процент, кредитные карты, бесплатные рекламные материалы. Ты приготовил себе гроб – вот что ты сделал. Фиксированный процент тебя погубит. Послушай меня, приятель. Я могу помочь. Давай поговорим о свободных от налогов муниципальных бондах.
Ларри вздохнул и уставился в закопченное окно. Около Музея естественной истории уличные торговцы продавали хот-доги, лимонад и соленые крендельки, а за их спинами из ямы с булькающей нефтяной смолой время от времени показывались древние кости.[2]2
В центре Лос-Анджелеса, рядом с Музеем искусства графства Лос-Анджелес, находится одна из самых известных городских достопримечательностей, своеобразный музей истории данного района – так называемые смоляные ямы.
В районе Лос-Анджелеса расположены залежи нефти, которая вместе с сопутствующими ей газами выходит на поверхность. С течением времени образуются довольно глубокие ямы, заполненные нефтяными смолами, поскольку более легкие фракции нефти испаряются. Процесс этот длится вот уже 40 ООО лет. В последний ледниковый период эти ямы стали ловушками для огромных мамонтов, саблезубых тигров и других животных.
И сегодня в подобные ямы, покрытые водой, пылью и опавшими листьями, попадают мелкие животные. Их кости, как и кости ископаемых животных, выталкивают на поверхность поднимающиеся из недр земли нефтяные газы.
[Закрыть]
– В долгосрочной перспективе мы имеем только безопасность. Мы имеем различные виды дохода и хорошую ликвидность. – Притовски похлопал свернутой газетой. – Улавливаешь, чудила? Сколько тебе сейчас? Тридцать с хвостиком, слегка за сорок? Так и будешь до конца жизни витать в облаках? Или все же вернешься на грешную землю и хоть что-то урвешь от жизни? Твоя малышка, как бишь ее, Кэрол, Карен? Сейчас ей пять или шесть, приятель, но колледж уже не за горами. Уже завтра, чудила. А ты ведь хочешь, чтобы твоя малышка поступила в колледж, не так ли? Ну что? Конечно, хочешь! Конечно!
Светофор переключился на зеленый. Водитель автобуса с жутким грохотом врубил сцепление. Окно окутал маслянистый серый дым.
– А что насчет этой маленькой чертовки, твоей жены? Послушай меня, чудила. Женщины всегда ищут лужайки, где травка позеленее. Это не их вина, это их природа. Эй, Ларри! – Свернутая газета уткнулась Ларри в бок. – Ты меня слушаешь?
– Конечно, – сказал Ларри, и в этот момент автобус въехал в Беверли-Хиллс. Замысловатые купола сияли на солнце, как чаша Грааля. – Хорошая ликвидность, различные сферы интересов. Я подумаю. Обещаю. Просто сейчас у меня голова не тем занята. Короче, я еще вернусь к этой теме. Непременно. «Canis lupus arabs, pallipes, baileyi, nubilis, monstrabilis, – думал он. – Волки мечты, волки мира».
– Тебя все еще мучат эти бредовые сны, чудила? Твоя жена рассказала моей. Тебе снится, что ты собака или типа того?
– Волк. Canis lupus. Волк и собака – представители совершенно разных подвидов.
– Ой-ой-ой! – Эндрю засунул газету под сиденье. – Конечно.
– Волк умнее любой собаки. Они лучшие охотники, верные спутники жизни. Возьми хотя бы их социальное устройство…
– Ладно, ладно. Я понял. Готов поспорить, что в своих снах ты реально оттягиваешься на всю катушку со своими дурацкими собаками. Эй, Ларри, дружок, – произнес Эндрю и, прихватив портфель, сошел на бульваре Вест-Вуд.
Когда автобус подъехал к 27-й авеню, Ларри протиснулся сквозь толпу пассажиров. Они стояли и сидели, уткнувшись в газеты и журналы или отрешенно жуя конфеты «Сертс», орешки из пакетиков, жвачку, словно стадо буйволов на лугу, в то время как волк – волк в голове Ларри – спокойно бродил среди них, отыскивая слабых, больных и раненых. Тех, что непременно себя выдают быстрым, озабоченным взглядом. Это и пожилая женщина с алюминиевыми ходунками, и застенчивый юнец с плохим цветом лица и гнилыми зубами. «Волки в Тибете, Монтане, Микронезии», – размышлял Ларри, высаживаясь на 25-й авеню и входя в цитадель компании «Покрышки и резина». Предъявив охраннику пропуск, он поднялся на дребезжащем лифте на двенадцатый этаж. Когда он вошел в приемную, секретарши, облепившие стойку администратора, обменялись быстрыми многозначительными взглядами, словно передавая служебную записку для внутреннего пользования. Ларри слышал, как они хихикают у него за спиной, пока шел по лабиринту высоких белых перегородок, отделявших рабочие места и делавших офис похожим на соты в улье. Ларри вошел в свой офис.
– Ну как, морально готов к понедельнику? – спросил Марти Кабрилло.
Ларри повесил пальто на вешалку и повернулся.
Директор по маркетингу стоял напротив алюминиевого стеллажа, рассеянно разглядывая корешки больших серых папок.
– По правде говоря, – сказал Марти, – я бы с большим удовольствием оказался в Маунт-Шасте.[3]3
Маунт-Шаста, или просто Шаста, – живописный городок у подножия горы Шаста, самого большого (высота 4322 метра) вулканического пика в США. Это одно из красивейших мест – настоящая «приемная по вопросам души».
[Закрыть] А как ты провел уик-энд?
– Прекрасно, просто прекрасно, – сказал Ларри, сел за стол и открыл верхний ящик.
– Я решил заскочить и проверить, готовы ли данные о продажах в графстве Оранж. Я, конечно, не хочу лезть не в свое дело. Ну, сам понимаешь.
– Пожалуйста. Не стесняйся. – Ларри сделал правой рукой неопределенный жест, продолжая левой рыться в ящике стола.
– Эд Конклин звонил из Коста-Месы и сообщил, что все еще не получил гудиировские рекламные проспекты. Я сказал ему, что нет проблем – ты с ними свяжешься. Хорошо?
– Хорошо. – Ларри задвинул один ящик и выдвинул другой. – Нет проблем. Ну вот… – Он достал большую книгу в твердом зеленом переплете. Уголок книги вздулся от загнутых страниц. Ларри вытер книгу о штаны, смахнув пыль. «Волки Северной Америки: Часть 1. Классификация волков».
Марти небрежно сунул руку в карман.
– Не пойми меня превратно, Ларри… То есть я хочу сказать, что не собираюсь на тебя давить. Но, может быть, ты постараешься быть чуть-чуть повнимательнее хотя бы неделю-другую. Прими это как дружеское предупреждение, хорошо?
Ларри оторвался от книги.
– Это не я, Ларри. – Марти многозначительно прижал руку к сердцу. – Ты ведь меня знаешь. Но региональные менеджеры уже начали жаловаться. Задержка с заказами, невыписанные счета ну и прочая чепуха. Ерунда, ничего страшного. Ничего такого, что я не мог бы прикрыть. Но те парни там, наверху, не такие терпеливые – вот все, что я хочу тебе сказать. Я имею в виду, что это и моя работа тоже. Договорились?
Ларри наконец нашел указатель подвидов tundarum. Местообитание: мыс Барроу, Аляска. Подвид: No. 16748, возможно женская особь, только череп, Национальный музей США; получен лейтенантом P. X. Рэйем.
– Только, ради бога, не принимай на свой счет. Все не так страшно. У каждого бывают трудные дни – это закон жизни. Люди становятся, как бы это сказать, рассеянными.
– Я знал! – Ларри ткнул пальцем в книгу. – Так я и думал. Ты только послушай! Tundarum тесно связан с ратbisileus. Именно это я и предполагал. Расположение зубов – вот подсказка.
Марти вытащил сигарету из кармана рубашки и зажигалку «Бик» из кармана слаксов.
– Хорошо, – сказал он, сделав длинную затяжку. Затем, помолчав с минуту, добавил: – Знаешь, Ларри, мы с Беатрис и сами неравнодушны к проблемам экологии. Ты должен непременно как-нибудь посетить наш домик в Шасте. Это нечто – чистый воздух, деревья, уединение. В прошлом году мы даже вступили в Сьерра-Клуб.[4]4
Сьерра-Клуб – одна из сильнейших природоохранных организаций США. Создан в конце 1890-х годов Джоном Мьюром (1838–1914), известным ученым и исследователем, организатором американской службы национальных парков. – Прим. ред.
[Закрыть] Но послушай меня! Я, конечно, тоже могу хоть целый день говорить о всех этих вещах, но нам с тобой – обоим – надо вернуться к работе, хорошо? – Марти чуть задержался у выхода. – Давай как-нибудь сходим вместе пообедать и все обсудим, ладно? И может быть, ты все же забросишь в мой офис данные о продажах чуть позже? Может, до обеда?
Этим вечером Ларри вернулся домой, когда посуда, оставшаяся после обеда, уже была вымыта. Он заглянул в комнату Кэролайн. Девочка спала. Игрушечные волки, их детеныши и мифический единорог были свалены вокруг нее на постели, словно костяшки домино. Он нашел Шеррил в спальне. Она накручивала волосы на моментальные бигуди. На коленях у нее лежал черный прямоугольный приборчик.
Ларри присел на краешек кровати и бросил взгляд в мутное зеркало. Этим утром он забыл побриться. Глаза потемнели и опухли, взгляд мрачный. (Одинокий волк бежит по пустынной равнине. Вечереет. Небо голубое и ясное. Из-за горизонта выплывает бледный полумесяц. Где-то вдали воют волки.)
Ларри повернулся к жене:
– Я прошел пешком до Научной библиотеки Калифорнийского университета, затем нашел школьную библиотеку внутри квартала. Библиотека закрылась в пять.
– Ужасно, дорогой. Ты не мог бы включить эту штуковину?
Шеррил натянула на голову пластиковую шапочку. Два черных проводка соединяли шапочку с прямоугольной коробочкой. Ларри вставил штепсельную вилку в розетку, и черная коробочка зажужжала. Пластиковая шапочка стала медленно надуваться.
– Ларри, не знаю, как бы поделикатнее выразиться, но последнее время это не выходит у меня из головы. – Шеррил перевернула страницу каталога розничных товаров супермаркетов «Кей-Март». – Ты, конечно, можешь мне не поверить, но в этом мире остались люди, которые любят поговорить еще о чем-нибудь, кроме волков. Хоть однажды под грустной луной.[5]5
Слова из популярной песни «Однажды под грустной луной» (One in a Blue Moon), хита 1985 года:
Но однажды под грустной луной я снова стану хорошим — совсем как раньше.И однажды под грустной луной ты найдешь со мной свое счастье.
[Закрыть]
Ларри снова погрузился в размышления. Он забыл закончить отчет о продажах для Кабрилло. Завтра, успокоил он себя. Первым делом.
– Я помню, что мы когда-то могли нормально разговаривать. Время от времени мы куда-нибудь ходили. В кино, иногда даже на танцы. Ты можешь сказать, когда мы в последний раз выходили куда-нибудь вдвоем – я имею в виду из дому? Это была та ужасная встреча Родительской ассоциации прошлой осенью с этими жуткими тетками – горбатыми, в большущих очках. Ты помнишь? Что-то посвященное распродаже всякого барахла и новых семейных игр с мячом? Ты знаешь, как давно это было? И честно говоря, Ларри, я бы не отказалась куда-нибудь пойти.
Ларри легонько провел рукой по гладкому краю жужжащей черной коробочки.
– Послушай, солнышко, я знаю, что иногда становлюсь немножко неуправляемым. Я это знаю. Особенно в последнее время. – Он приложил руку ко лбу. Голова, казалось, постепенно набухала подобно надувавшейся пластиковой шапочке. – Я становлюсь забывчивым и прекрасно понимаю, что иногда кажусь чокнутым.
«Волки, – думал он, стараясь взять себя в руки. – Зов стаи, лунная дорожка, горячие, сильные толчки крови». Но волки внезапно оказались очень далеко.
– Я знаю, ты не понимаешь. Я и сам-то не понимаю… Но это не только сны. Когда я волк, я настоящий. Места, которые я вижу, чувства, которые испытываю, – все это реально, так же реально, как и то, что я сейчас с тобой говорю. Так же реально, как эта кровать. – Он сжал шелковое покрывало. – Я не выдумываю. И я попытаюсь быть повнимательнее. В эти выходные мы обязательно сходим куда-нибудь, обещаю. Но потерпи меня еще немножко. Поверь мне хоть чуть-чуть. Это все…
Шеррил подняла глаза. Она взяла у него из рук жужжащую коробочку.
– Ты что-то сказал, любимый? – Она погладила пластиковую шапочку. – Подержи, через минуту я буду готова.
Она перевернула страницу каталога. Затем жирным красным маркером обвела цену носовых платков.
Ларри прошел в ванную комнату и почистил свои блестящие белые зубы.
* * *
– Прошлой ночью мне снился плейстоцен.
– А где это, папочка?
– Это не место, солнышко. Это время. Много, много лет назад.
– Ты имеешь в виду динозавров, папочка? Тебе снилось, что ты динозавр?
– Нет, дорогая. К тому времени динозавры уже вымерли. Полагаю, я был canis dirus. Я проверю. Тундра была холоднее и пустыннее, чем раньше. Небо было затянуто фантастическим красным маревом, какого я никогда не видел, словно атмосфера чужой планеты. В стае нас осталось только трое. Моя подруга умерла накануне ночью под пологом льда, а остальные сгрудились вокруг, чтобы ее согреть. Я, как вожак стаи, повел остальных через белый лед. Хвост мой был слегка поднят. Мы ужасно замерзли, устали, проголодались…
– А разве там не было мышек, папочка? Или каких-нибудь улиток?
– Нет. Мы шли уже много-много дней. Мы не обнаружили никаких следов. За исключением одного.
– Это был олень, папочка? Ты убил оленя и съел его?
– Нет. Это был след человека. Мы искали стоянку людей. – Он обернулся. Шеррил разбивала яйца, выливала их в миску и смотрела по переносному телевизору выступление Дэвида Хартмана. – Шеррил, и тут началось самое странное. Я об этом читал. Антропологи выдвигали такую гипотезу: доисторическую, общинную связь между человеком и волком. Мы нисколько не боялись. Мы искали у них укрытия, еду, товарищеское общение, союзников в охоте.
Ларри внимательно следил за женой. Через секунду она сказала:
– Очень мило, дорогой.
Дэвид Хартман заявил: «В конце этого получаса мы встретимся с Лорной Бакус, чтобы обсудить ее новый хитовый альбом, а затем отправимся в идиллическое путешествие по живописному побережью Нью-Гэмпшира, штата садов. Это будет одна из серий нашего проекта „Штаты Америки“. Пожалуйста, оставайтесь с нами».
– Я всегда хотела жить в Нью-Гэмпшире, – сказала Шеррил.
Каждый день, возвращаясь с работы домой, Ларри заходил в отделение библиотеки Фэрфакса. Многие из необходимых ему книг приходилось заказывать из межбиблиотечных фондов. Он прочитал труды Лопеса «О волках и людях», Фокса «Душа волка», Меша «Волк: Экология и поведение опасных видов», Пимлота «Мир волка», Моуэта «Не кричи: „Волки!“», Эвера «Хищники», а также специальные статьи и материалы конференций, опубликованные в журналах «Американский зоолог», «Американский ученый», «Журнал зоологии», «Журнал маммалиологии»,[6]6
Маммалиология – раздел зоологии, изучающий млекопитающих. – Прим. ред.
[Закрыть] «Канадский полевой натуралист».
Как-то раз Шеррил перестилала постель, и из одеяла на пол вывалились три книжки.
– Мне бы очень хотелось, Ларри, чтобы ты убирал за собой. Ты же не Кэролайн. И посмотри – эту ты задержал почти на месяц.
В тот же вечер Ларри вернул книги в библиотеку, сдал еще три и отксерокопировал статью «Дикие собаки» из энциклопедии Гржимека «Жизнь животных».
Уже на выходе он заметил каталожную карточку три на пять, прикрепленную к доске объявлений: «Спиритические консультации, анализ снов, разумные цены, бесплатная парковка».
Ее звали Анита Луиз. Она жила на верхнем этаже обветшавшего особняка на бульваре Сансет и претендовала на дальние родственные связи с Тиной Луиз, бывшей звездой, известной по сериалу «Остров Джиллигана». Ее гостиная была обставлена ветхими садовыми креслами и оранжевыми стеллажами. Она потребовала какую-нибудь личную вещь. Ларри отдал ей свои часы. Она закрыла глаза.
– Я вижу волка, – сказала она, погладила стекло циферблата, повернула заводную головку, проверила гибкий металлический браслет. – Когда он ведет вас через лес жизни, он предупреждает о тернистых путях. Когда придет время, он проводит вас в рай.
– Волк не ведет меня, – возразил Ларри. – Это я – волк. Иногда я – проводник, вожак моей стаи.
– Пути духов иного мира нередко неисповедимы и ведут в неизведанное, – сказала ему Анита. – Я принимаю «Визу» и «Мастеркард», а также чеки, но мне необходимы как минимум два удостоверения личности.
Перед тем как уйти, Ларри напомнил ей о часах.
– Я не знаю, Эвелин. Я действительно не знаю. Я хочу сказать, что люблю Ларри и все такое, но ты даже представить себе не можешь, как тяжело стало жить в последнее время, особенно в последние несколько месяцев. – Шеррил держала трубку в левой руке, а в правой – чашку холодного кофе. Минуту она слушала собеседницу. – Нет, Эвелин, не думаю, что ты понимаешь. Это вовсе не хобби. Если бы Ларри собирал марки или увлекался боулингом или чем-то в этом роде… Это я еще могу понять. Это можно понять. Но Ларри говорит только о волках. Волки то, волки се. О волках за обедом, о волках в постели, о волках даже во время поездки в магазин. Он все время твердит, что волки – они везде. И если честно, Эвелин, иногда я готова ему поверить. Я начинаю оборачиваться. Я слышу лай собаки и проверяю, закрыта ли дверь… Конечно, я стараюсь проявлять понимание. Именно это я и пытаюсь тебе объяснить. Но мне надо думать и о Кэролайн, сама знаешь… Вот послушай, что вчера произошло. Мы сидели за завтраком, и Ларри начал рассказывать Кэролайн – обрати внимание: четырехлетней девочке, – что он где-то в лесах, одному богу известно где, и встречает самку собаки. Нет, не могу продолжать… Нет, просто не могу. Мне действительно неловко… Нет, Эвелин. Ты ничегошеньки не поняла. Это сезон спаривания, усекла? И Ларри начал во всех подробностях объяснять… Ну, может быть. Но это еще цветочки. Не вешай трубку, я тебе расскажу. Они, не знаю, как бы поделикатнее выразиться… Он насадил… Нет, Эвелин. Честно говоря, иногда мне кажется, что ты просто меня не слушаешь. Они сцепились в замок. Ты можешь себе представить? Что я хочу сказать? Кэролайн не получит психологическую травму. Это я тебе обещаю. – Шеррил услышала, как сзади открылась кухонная дверь. – Не вешай трубку, Эвелин, – сказала она и обернулась. Кэролайн придерживала дверь ногой.
– О чем это вы разговариваете?
В одной руке девочка крепко сжимала пластиковую мерную ложечку, а в другой держала за шею игрушечного койота Вилли.[7]7
Койот Вилли – герой популярного мультсериала «Веселые мелодии: Койот Вилли и другие», снятого в 1940 году. – Прим. ред.
[Закрыть] Голова его бессильно болталась, изо рта торчала маленькая розовая таблетка.
– Это Эвелин, дорогая. Мы просто разговариваем.
Ротик Кэролайн покраснел и чуть припух; ее белое платьице было усеяно алыми пятнами. Она подумала с минуту, взяла конфету, сунула в рот и начала жевать. Наконец она сказала:
– Мне кажется, кто-то пролил виноградный сок на одну из папочкиных книг о волках.
Ларри прочел книги Гая Эндора «Оборотень в Париже», Гессе «Степной волк», Верил Роуланд «Животные с человеческим лицом», Полларда «Волки и оборотни», Лейна «Дикарь из Аверона», Мэлсона «Дети волков и проблемы человеческой природы». Марти дал ему визитку последователя учения Юнга[8]8
Юнг Карл Густав (1875–1961) – швейцарский психолог, основоположник одного из направлений глубинной психологии – аналитической психологии. Юнг развил учение о коллективном бессознательном, в образах (архетипах) которого видел истоки общечеловеческой символики, в том числе мифов и снов.
[Закрыть] из Топанья-Каньон. Тот усадил Ларри в плюшевое кресло, несколько раз произнес слово «архетип», сообщил ему, что любого завораживает зло, садизм, боль – «это совершенно нормально, совершенно по-человечески», – порекомендовал ему книгу Роберта Эйслера «Человек в волке», взял плату в семьдесят пять долларов и предложил рецепт на валиум.[9]9
Валиум – легкий транквилизатор, лекарственное средство, уменьшающее тревогу, страх.
[Закрыть]
– Но когда я волк, я не знаю зла, – возразил Ларри, когда его выпроваживала белокурая секретарша. – Когда я волк, я чувствую только умиротворение.
– Не знаю, Ларри. У меня от этого мурашки ползут, – сказала Шеррил этим вечером, уложив Кэролайн в постель. – Это нелепо, просто нелепо. Запугивать бедных беззащитных мышек и оленей, которые никому не причинили зла. Говорить об убийствах, и крови, и о льде, причем за завтраком.
Ларри не ложился спать до двух ночи. Он смотрел «Человек-Волк»[10]10
«Человек-Волк» – оригинальный классический фильм ужасов студии «Универсал», вышедший на экраны в 1941 году. – Прим. ред.
[Закрыть] по пятому каналу. Клод Рейн сказал: «В душе каждого человека живут добро и зло. В таком случае зло принимает образ волка». «Нет, – подумал Ларри и прочел работу Фрейда „Случай Человека-Волка“ и первую главу книги Мака „Ночные кошмары и конфликт человеческой личности“. – Нет». Потом он пошел спать, и ему приснились волки.
– Принято считать, что душа волка wakan, то есть священна, в переводе с языка индейцев омаха, – сказал Голодный Медведь, положив ноги на стол. Он затушил сигарету о краешек металлической корзины для мусора и приготовился зажечь новую. – В большинстве племен считается, что волчий вой предвещает беду. Как говорят индейцы лакота, «человек, который мечтает о волке, нередко теряет бдительность, но человек, который бесстрашно закрывает глаза, всегда находится настороже». Не знаю, что это в точности означает, но где-то я это вычитал.
Голодный Медведь снова налил себе красного вина. Его замызганная футболка плотно обтягивала огромный живот, над ремнем виднелась полоска бледной кожи. Волосы были заплетены в косы, на голове красовался клетчатый ирландский котелок.
– Я стараюсь извлечь максимум пользы от чтения, – заявил он и потянулся за похудевшей пачкой «Салема».
– Я тоже, – согласился Ларри. – Может быть, вы порекомендуете…
– Не думаю, что волка когда-либо обожествляли, но я могу ошибаться. – Голодный Медведь задумчиво следил за дымком своей сигареты. – И все же вам не стоит особо беспокоиться. Дух животного очень часто овладевает человеком. Духи используют его тело, когда тот спит. Когда человек просыпается, то ничего не может вспомнить… Но постойте-ка. Это не совсем так, не правда ли? Вы сказали, что помните свои сны. Может, я ошибаюсь… Вы вполне могли помнить. Естественно, почему бы и нет, – подвел итог Голодный Медведь и плеснул себе еще красного вина.
– Я вселяюсь в тело волка, – сказал Ларри, постепенно теряя интерес, и оглядел грязный, захламленный офис. Жалюзи были пыльными и потрескавшимися, на полу валялись обрывки журналов для мужчин, пустые винные бутылки и скомканные сигаретные пачки. Подумав с минуту, он добавил: – Я даже не знаю, как мне вас называть. Мистер Медведь?
– Нет, конечно нет. – Голодный Медведь отмел рукой такую нелепую мысль, разогнав клубы дыма. – Зовите меня Джим. Это мое настоящее имя. Джим Придо. Я называю себя Голодным Медведем только для бизнеса. Если помните, «Голодный медведь» – так назывался отвратительный консервированный чили. Его перестали выпускать сразу после войны. – Он проверил карман рубашки. – Там где-нибудь случайно не завалялась пачка сигарет? Похоже, курево кончается.
– Так вы не индеец? – спросил Ларри.
– Конечно же, я индеец. На одну восьмую чистокровный шошон. Моя прабабка была дочерью шошонского вождя. Ну, может, и не вождя. Но ее отец был настоящим знахарем. Я унаследовал его дар. – Джим Придо порылся в бумагах на столе. – Вы точно не видите? Уверен, что купил пачку меньше часу назад.
– Это так приятно, – сказала Шеррил, проглотив последний кусочек рыбы. Она изящно вытерла рот салфеткой. – Как приятно выбраться для разнообразия из дому. Ты даже не представляешь себе насколько.
– Конечно, представляю, дорогая. – Эндрю Притовски налил еще немного белого вина.
– Нет, думаю, не представляешь, Энди. Ведь твоя-то жена, Даниэль, нормальная. Ты даже не знаешь, каково это – жить с кем-то таким… ну, неустойчивым, как Ларри, судя по его поведению в последнее время.
– Я понимаю, тебе пришлось нелегко.
– Марти Кабрилло, начальник Ларри, свел его с доктором, хорошим доктором. Ларри сходил к нему только раз, а затем заявил, что с него довольно, больше он не пойдет. Я сказала Ларри: «А ты не думаешь, что он может тебе помочь?» А Ларри сказал, что нет, не может. Он говорит, что доктор – дурак. Представляешь?! А я говорю Ларри, что этот человек – доктор медицины. Разве можно просто так взять и назвать человека со степенью доктора медицины дураком! И тогда Ларри заявил, что я тоже не понимаю, о чем говорю. Ларри полагает, что знает больше, чем человек со степенью доктора медицины. Именно так он и думает.
– Послушай! Почему ты не пьешь? – Эндрю поставил пустую бутылку и посигналил официанту картой «Мастеркард».
– Прости, Энди. – Шеррил промокнула глаза салфеткой. – Я в последнее время сама не своя. Я ничего такого не прошу. Только нормальную жизнь. Это не так уж много! Хороший дом, нормального мужа, который мог бы хоть чуть-чуть помочь мне и поддержать меня. Разве это так уж много? Как думаешь?
– Конечно нет. – Эндрю подписал чек. Когда официант ушел, он сказал: – Я рад, что мы смогли это сделать.
Шеррил сложила салфетку и положила ее на стол.
– Спасибо, что позвонил. Было очень приятно.
– Мы обязательно сделаем это снова?
– Конечно, – сказала Шеррил. – Мы непременно должны это сделать.
Две недели спустя Ларри вернулся с работы домой и нашел на письменном столе записку.
«Дорогой Ларри!
Я знаю, ты можешь все неправильно понять, и только надеюсь, что ты представляешь, как мы с Кэролайн волнуемся за тебя. Но я много об этом думала и даже обратилась один раз за профессиональной консультацией, а потому считаю, что сейчас это для нас – единственно правильное решение. Особенно для Кэролайн, которая находится в самом нежном возрасте. Пожалуйста, не пытайся звонить, так как я велела маме какое-то время не говорить, где мы. Пожалуйста, пойми: я вовсе не хочу причинить тебе боль, а так, возможно, будет лучше для нас обоих. Надеюсь, что ты справишься со своими трудностями, а я всегда буду мысленно с тобой.
Шеррил»
– Ларри, ты не должен постоянно хандрить. Все наладится – надо только немножко подождать. Я чувствую, в твоей жизни намечаются перемены к лучшему. Но сначала ты должен стать повнимательнее на работе. – Марти присел на краешек стола Ларри. Он автоматически теребил зажим на прозрачной пластиковой папке. – Я тебе говорил, что Хендерсон вчера спрашивал о тебе? Спрашивал о тебе персонально. Нет, я вовсе не хочу, чтобы у тебя крышу снесло, но если уж Хендерсон тобой интересуется, то наверняка и все остальные парни из руководства постоянно мусолят твое имя. Хендерсон – неплохой парень, Ларри. Совсем неплохой. Но возникло некоторое беспокойство… искреннее беспокойство относительно того, как ты в последнее время справляешься со своими обязанностями. И не думай, что я не понимаю. Ларри, я очень за тебя переживаю. Мы с Беатрис тоже пару раз были на грани развода. Мне даже страшно себе представить, что бы я делал без Бетти и ребятишек. Но ты должен держать хвост пистолетом, приятель. Полный вперед! И помни, я на твоей стороне!
Сидя за столом, Ларри сделал несколько аккуратных пометок на листе линованной бумаги. За последние пару недель повторяемость снов увеличилась: прямая на графике пошла вверх. Нередко три, иногда четыре раза за ночь он просыпался, включал ночник и тянулся за ручкой и блокнотом на тумбочке. Делал лихорадочные записи об особенностях местности и характеристиках подвидов, в то время как аромат леса, пустыни и тундры постепенно вытеснялся запахами грязных простыней, остатков готовых замороженных обедов и дезодоранта для дома «Джонсон и Джонсон».
