Текст книги "Жестокая любовь (ЛП)"

Автор книги: Скай Уоррен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Заметил ли он пропажу сигар, которые я взяла?

В таком случае у меня будут неприятности. Но их будет еще больше, если он узнает, что я тайком убегала из дома.

Мои ладони вспотели, а дыхание прерывистое. Как только я постучу в дверь, то сразу же услышу голос отца. Входите. Он всегда так отвечает. Он говорит мне это слово чаще, чем называет мое собственное имя. Его слова успокаивают и пугают одновременно.

Когда меня пригласили спуститься вниз, я подумала, не пойти ли к сестре. Мне нужно было, чтобы она обняла меня и сказала, что все будет хорошо. Но у нее есть свои проблемы, в том числе опухший глаз и разбитая губа.

И я достаточно взрослая, чтобы осознавать, что ее обещания пусты.

Она не может быть уверена, что все будет хорошо. Ни для меня, ни для себя.

Я делаю глубокий вдох и выдох. Затем стучу в дверь.

‒ Войдите.

Мурашки пробегают по спине. Я не могу заставить себя двигаться. Я точно знаю, чей это голос. Не моего отца.

Дверь передо мной открывается. Это не так же приятно, как когда подобное для меня делает Джованни. Не по-рыцарски. Байрон выглядит нетерпеливым.

‒ Я сказал «входи», ‒ рявкает он.

Я подпрыгиваю, представляя, как этот голос огрызается на Хонор, как эти руки причиняют ей боль. Он не ждет, последую ли я за ним... он уже знает, что я пойду. Закрываю за собой дверь, чувствуя пустоту в животе. Я сожалею, что не вижу сейчас сестру, хотя это и не помогло бы. На самом деле она могла бы настоять на том, чтобы пойти со мной в знак поддержки, и это причинило бы ей еще больше боли.

Если кто и пострадает сейчас, то это буду я.

‒ Садись, ‒ более спокойно говорит Байрон, присаживаясь на край стола.

Отец сидит в кресле и смотрит на меня пустым взглядом. Почему он не сказал мне войти? Потому что теперь он просто подставное лицо. Он знает это. Я знаю это.

И Байрон, черт побери, точно это знает.

Отец наклоняется вперед.

‒ Я говорил с Байроном о твоей работе. Я показал ему некоторые из твоих картин.

Мои брови взлетают вверх. Я думала, он едва знает о моем увлечении к рисованию. И подумать только, он показал мои картины кому-то еще, как гордый отец? У меня сжимается горло.

‒ Для молодых девушек важно иметь хобби, ‒ говорит Байрон. ‒ Я пытался уговорить Хонор заняться верховой ездой, но она утверждает, что боится лошадей.

Мои глаза сужаются, но я заставляю себя не выказывать никаких эмоций. Хонор не утверждает, что боится лошадей... она и вправду их боится. И возможно, если бы она не была занята уклонением от его кулаков и лечением себя, у нее было бы больше времени для других хобби.

Словно почувствовав мой гнев, Байрон улыбается.

‒ Но ты не такая, как она, не так ли?

Это удар по моей сомнительной родословной? Я перевожу взгляд на отца. Что-то темное мелькает в его глазах. И этим все сказано. Было время, когда человека можно было побить даже за намек на бесчестье. И вот этому человеку в блестящих ботинках, с зализанными волосами и задницей на столе моего отца, все сходит с рук.

Все это злит меня.

‒ Зачем ты позвал меня, папа?

‒ Мы с Байроном хотели бы, чтобы ты присутствовала на вечеринке.

Мило. Наконец-то я становлюсь частью чего-то. И, эй, это вечеринка по случаю помолвки моей сестры. Даже если она обручается с монстром, я должна быть там.

Так же быстро меня охватывает подозрение.

‒ На прошлой неделе ты говорил, что я слишком молода. Почему ты передумал?

Жесткое выражение лица отца исчезает, и на мгновение я вижу тщательно скрываемое отчаяние. Как у человека, цепляющегося за край выступа. И в один прекрасный день его столкнут... и этим человеком будет мужчина, сидящий на его столе.

Добродушное выражение лица Байрона не обманет меня ни на секунду.

‒ Я убедил его, что ты большая девочка, ‒ говорит он, подмигивая. ‒ Так и есть, правда же?

Что заурод.

‒ Конечно.

Взгляд, который он бросает на мое тело, дерзкий и отвратительный. Его взгляд останавливается на моей груди, и большая девочка приобретает совершенно другое значение. Уголок его рта приподнимается в легкой усмешке. Чувствую, будто могу принимать душ в течение нескольких дней и никогда не отмыться.

‒ Теперь я могу идти? ‒ спрашиваю я, стараясь говорить как можно ровнее. ‒ Мне нужно придумать, какое платье надеть, если завтра вечером я иду на вечеринку.

‒ Конечно, ‒ говорит отец, отмахиваясь от меня.

‒ О, и еще кое-что, Клара. ‒ Байрон держит ручку так, что это выглядит угрожающе.

‒ Постарайся выглядеть как можно лучше. Есть несколько моих друзей, с которыми я хочу тебя познакомить.

* * *

Я НЕ ПРЕУВЕЛИЧИВАЛА насчет платья. Проведя большую часть жизни взаперти в своей спальне или библиотеке, я не могу позволить себе наряды, которые будут сегодня на всех.

‒ Можешь надеть одно из моих, ‒ говорит Хонор, когда я сообщаю ей хорошие новости. Ну, такие себе хорошие новости. Перспектива пойти на вечеринку казалась менее захватывающей после того жуткого взгляда Байрона. И его упоминание о друзьях. У меня нет желания встречаться с кем-то, кого он назвал бы другом.

Тем не менее, я не могу отрицать, что я в восторге. Моя первая вечеринка.

‒ Не думаю, что это сработает, ‒ честно говорю я ей.

Хонор стройная. А я... нет. Я на пять лет моложе сестры, но почему-то моя грудь больше. Как и бедра.

Она закатывает глаза, но при этом все еще умудряется выглядеть стильной и зрелой.

‒ Если придется, мы внесем кое-какие изменения.

‒ Если придется? О, нам придется. И под изменениями, я полагаю, ты подразумеваешь пришивание целого дополнительного платья. Ведь если мы соединим их вместе, ткани будет достаточно.

Ее губы неодобрительно скривились.

‒ Мы не настолько уж разные, Клара.

Да, конечно же. Мы разные во всех отношениях. Она брюнетка, а я блондинка. Ее гладкая оливковая кожа против моей розовой с веснушками. Ее стройное тело против моего полного.

‒ Когда в последний раз ты смотрелась в зеркало? Ты прекрасна.

‒ О чем ты говоришь? Клара, ты великолепна. Множество женщин хотели бы иметь твои изгибы. И твои красивые волосы.

Я просто смотрю на нее, совершенно ей не веря.

Она вздыхает. Хонор, должно быть, поняла, что я безнадежна.

‒ Ты понятия не имеешь, как очаровательны твои веснушки, не так ли?

‒ Именно такой хочет быть каждая девушка. Обворожительной. Ты выглядишь как Одри Хепберн, которая ожила.

Мои слова заставляют ее смеяться.

‒ Вот же здорово было бы. Я могла бы поехать на каникулы в Рим.

‒ Сначала тебе придется сбежать, ‒ напоминаю я ей. Это именно то, с чего развивается сюжет фильма. Мы обе смотрели его сотни раз. Существует так много всего, чем вы можете себя занять, когда заперты в особняке. Читать книги. Практиковать йогу с DVD-инструктором.

‒ Ну, ‒ беспечно говорит она. ‒ Это можно отложить на потом. А сейчас нам нужно одеть тебя. И у меня есть идея.

Она роется в шкафу и достает черное платье. Ткань достаточно эластична, так что я могу его надеть. Оно растягивается, облегая мои бедра, спускаясь ниже колен, а не выше, при этом выглядя кокетливым, а не винтажным. Оно милое.

Я смотрю на себя в зеркало. Действительно милое.

За исключением...

‒ Его точно не придется обрезать, ‒ говорит Хонор, глядя на мое декольте. Трудно не пялиться. Мое декольте практически выскакивает из этого платья, оставляя верхнюю часть груди открытой.

Думаю, выставлять все свои прелести не лучший вариант.

‒ Я безнадежна.

Она качает головой.

‒ Нет ничего, что бы не смог решить двусторонний скотч. Мы добавим шаль, которая прикроет все остальное.

Хонор исчезает, чтобы найти тот волшебный скотч и шаль, которые должны исправить мой образ. Когда она ушла, я втягиваю живот и приподнимаюсь в соблазнительной позе. По правде говоря, я понятия не имею, что такое соблазнение. Вспоминаю, как рука Джованни гладила мои волосы, шею. Его большой палец поглаживает мои губы. А потом проскальзывает между ними, касаясь моего языка.

Все тело обдает жаром.

Представляю, как оказываюсь в комнате наедине с Джованни. Что он подумает об этом платье?

Что он подумает об этом декольте? Интересно, будет ли у меня шанс показаться ему в этом платье. Он может быть на вечеринке. Мой разум затопило в фантазиях. Как мы танцуем в танцевальном зале. Как он украдет поцелуй в саду.

Я знаю, что это глупые мечты. Его отец ‒ пехотинец... их не часто приглашают на подобные мероприятия, не говоря уже о несовершеннолетних сыновьях. И даже если Джо придет, потанцует ли он со мной? Или это покажет нашим отцам, что мы знаем друг друга?

Существуют сотни причин, почему это плохая идея. Но иногда мне кажется, что если я буду желать этого достаточно сильно, то так и произойдет в любом случае.

* * *

МЫ РАСКАЧИВАЕМСЯ из стороны в сторону, развалившись на старом затхлом диване. Один наушник у меня в левом ухе, второй ‒ у Джо в правом. Над нами в лунном свете летает пыль. Я снова в своих стандартных джинсах и майке. Больше не гламурная или сверх сексуальная. Но этот момент кажется таким идеальным, что почти причиняет боль. Я хочу миллион таких моментов, нанизанных, как бусины на ожерелье, одно за другим.

Когда начинается третья песня хора, Джованни бросает на меня мрачный взгляд, который заставляет меня хихикать.

‒ Что? ‒ спрашиваю я невинно. Но мне это не совсем удается. Мне нравится заставлять его страдать, слушая веселые песни. Он не так много рассказывает мне о своей жизни за пределами наших ночных встреч, но я знаю, что в ней недостаточно веселья.

‒ Серьезно? ‒ говорит он.

Я подпеваю:

‒ Не переставай верить...

Он стонет, но я вижу улыбку, играющую на его губах. Ему нравится.

‒ Ты ведь понимаешь, что средняя школа совершенно не похожа на то, что показано в этом ТВ-шоу?

‒ Ага, ‒ говорю я. ‒ Это же нереально. Школа, скорее всего, больше похожа на «Баффи ‒ истребительницу вампиров».

Он легонько проводит своими толстыми пальцами по моей руке.

‒ Острячка.

Я высовываю язык, что, вероятно, доказывает его правоту. Меня это не волнует.

‒ Эй, это не моя вина, что я никогда там не была. Если бы это зависело от меня, мне бы не пришлось гадать, что такое средняя школа. Я бы уже знала.

‒ Я не согласен с большей частью того, что делает твой отец, но думаю, что он правильно понял эту.

Уязвленная, я снова пялюсь в потолок.

‒ Без разницы.

‒ Я просто говорю, что люди узнали бы, кто твой отец. Это сделало бы тебя мишенью.

‒ То есть у меня не должно быть жизни из-за этого, ты это хочешь сказать? Я должна оставаться взаперти, выйти замуж за того, за кого он мне скажет, и одеваться так, как скажет Байрон...

‒ О чем, черт возьми, ты говоришь? Что Байрон тебе сказал? ‒ Он смотрит на меня, его глаза немного дикие.

Меня охватывает беспокойство. Джо и я, у нас были наши маленькие размолвки. Это естественная часть поддразниваний, которые заставляют нас дуться друг на друга и мириться. Но я никогда не видела его таким напряженным. За исключением, может быть, в отношении его отца. Но он в основном закрывается, если поднимается эта тема.

Он не закрывается сейчас. На его лице ярость и ожидание.

‒ Он мне ничего не говорил, ‒ отвечаю я, пытаясь его успокоить. ‒ Он просто сказал, что я иду на вечеринку. И что я должна выглядеть как можно лучше, что бы это ни значило.

Джо ругается по-итальянски. Я не понимаю большую часть слов, но знаю, что они плохие.

‒ Ублюдок, ‒ говорит он.

Ладно, это я знаю.

‒ Это не важно.

‒ Это чертовски важно. Он должен держать свои грязные руки от тебя под...

‒ Он не трогал меня.

Я встревожено приподнимаюсь на локте. Осторожно, словно приближаясь к дикому животному, я кладу руку на плечо Джо.

‒ Он меня не трогал, ясно?

Я смотрю, как Джо делает глубокие вдохи и выдохи. Он медленно успокаивается, хоть я и чувствую, что гнев все еще кипит под сдержанным лицом. Через мгновение я снова ложусь. Включается песня «Ангелы, которых мы слышали на небесах». Сейчас только начало мая, но я люблю рождественскую музыку в любое время года. Это так обнадеживает. Особенно мне нравится хоровая версия.

Возможно, я действительно думала, что средняя школа была немного такой...

‒ Я думал, что тебе не разрешили пойти на вечеринку, ‒ тихо говорит он.

Я пожимаю плечами.

‒ Кажется, они передумали.

‒ Для тебя это небезопасно.

Ммм...

‒ Все будут там.

‒ Именно поэтому это и небезопасно.

‒ А ты будешь там? ‒ с надеждой спрашиваю я. Я не беспокоюсь о безопасности этой вечеринки. Я имею в виду... это же вечеринка. Но я все равно хочу, чтобы он был там. ‒ Ты можешь защитить меня.

Он издает звук отвращения.

‒ Нет. На тот вечер у меня есть работа.

Работа. Звучит зловеще. Не то чтобы у него были смены в кинотеатре или что-то в этом роде. Работа значит выполнить кое-какие поручения его отца. Что-нибудь для семьи. Если что-то пойдет не так? Что, если он пострадает? У него до сих пор синяки от того, что случилось прошлой ночью. Как смеет отец посылать его на подобные жестокие и опасные миссии?

С другой стороны, это именно то, что мой отец делает с Хонор.

‒ Мы увидимся после вечеринки, ‒ говорю я. Подумывала сказать ему, что мы можем пропустить ту ночь, но лежать здесь с ним сейчас, это слишком больно. И теперь, когда я знаю, что у него есть работа, я буду волноваться за него, пока не увижу снова.

‒ Вечеринка будет допоздна.

‒ Я уйду пораньше. Скажу им, что меня тошнит. ‒ Не отмечаю, что меня уже тошнит. Я всегда хотела пойти на вечеринку, на что угодно. Но теперь, когда я вот-вот на нее попаду, все кажется неправильным. Речь не о танцах в бальных залах и поцелуях в саду. А в том чтобы быть выставленной напоказ перед друзьями Байрона, в то время как Джо где-то рискует своей жизнью. ‒ Пожалуйста. Мне нужно увидеться с тобой после вечеринки. Жди меня здесь.

Он хмыкает, все еще глядя в потолок.

‒ Возможно.

ГЛАВА 4

ВЕЧЕРИНКА явно имеет успех. Я знаю это по тому, что, по крайней мере, пять человек сказали мне об этом. Какие вкусные закуски. Как красивы цветы. Какой взрослой я выгляжу в этом платье. Все это заставляет меня думать, будто им что-то от меня нужно.

Возможно, я просто цинична. Люди кажутся очень милыми... хоть и слегка поверхностными. Каждая беседа о погоде и лучшем винном урожае. И снова о погоде.

Я скучаю за ленивым просиживанием на диване, потягиванием виски или тем, как слушала музыку. Мне не хватает ощущения сильного бедра Джо под моей головой и веса теплой руки на шее.

Я скучаю по нему.

‒ Милая?

Мое внимание резко обращается к женщине передо мной. Рассмотреть ее лицо со всеми бриллиантами, обрамляющими ее шею и мочки ушей, почти невозможно.

‒ Простите, миссис Донато. Я вас не слышала.

Меня спасло то, что в бальном зале действительно очень шумно. Благодаря этому, тот факт, что ей все время приходится повторяться, выглядит не таким уж странным.

‒ Называй меня Инес, ‒ говорит она с понимающей улыбкой. ‒ Теперь ты практически женщина. Одна из нас.

Одна из нас. Но что именно она под этим подразумевает?

Такое чувство, будто есть тайные рукопожатия, которым меня никогда не обучали. Я понимаю, что Джо имел в виду под «оставаться в тени и надеяться не быть замеченным». Есть что-то почти жуткое во всех этих улыбках и благосостоянии. А еще эти поздравления моей сестре, когда все знают, каким монстром является Байрон.

Черт, да здесь все монстры.

За все драгоценности, ниспадающие с запястий и шей, платили кровью. Но я должна улыбнуться и сказать:

‒ Я так рада быть здесь.

‒ Как же жарко. Должно быть, более обычного, не находишь? ‒ причитает она.

‒ Да, в этом году и впрямь душно.

Наглая ложь. Мы живем в Лас-Вегасе. По сути, это огромная печь, которая выпекает веками потрескавшуюся глиняную землю. Территория поместья моего отца ‒ багряно-зеленая, доказательство того, что способны сотворить огромные деньги и часть городского водоснабжения, что находилась под нами.

Мы создали собственный маленький оазис. Но от этого он по-прежнему остается лишь иллюзией.

Я слишком мала ростом, чтобы рассмотреть все сквозь черные смокинги и высокие прически.

‒ Вы случайно не видели Хонор?

Миссис Ди Донато подмигивает мне.

‒ Видела, как она пару минут назад выходила из бального зала с Байроном. Юношеская влюбленность ‒ это так прекрасно.

Мне удается кое-как кивнуть, чтобы убедить ее в этой чепухе, прежде чем извиниться. Затем я пересекаю бальный зал. Я поправляю шаль на ходу, убеждаясь, что она прикрывает мое декольте. Мои ноги болят после нескольких часов ходьбы на каблуках... серьезно, тот, кто их изобрел, был мазохистом. Или садистом. Но это меня не остановит. Что бы ни происходило между Хонор и Байроном, это не любовь. Я должна проверить, как она.

Передо мной останавливается мужчина. Я начинаю обходить его, когда он касается моей руки.

Я отскакиваю в сторону. Спустя мгновение понимаю, что он остановил меня нарочно.

Мужчина улыбается мне.

‒ Ты Клара?

Никогда раньше я не видела этого человека. И в данный момент у меня нет желания с ним знакомиться.

‒ Извините. Я ищу свою сестру.

Он ухмыляется, широко растянув губы. Этот тип похож на кинозвезду, и мне это не нравится.

‒ Боюсь, она сейчас немного занята. Надеюсь, что это обстоятельство позволит тебе поговорить со мной хотя бы несколько минут.

Я стою в зале посреди сотен людей, но я никогда не чувствовала себя более одинокой. Я не знаю, где Хонор. Она может быть где угодно в этом огромном доме. Черт возьми, она даже могла уйти из дома. С Байроном, который, без сомнения, может причинять ей боль в этот самый момент. Он всегда будет причинять ей боль. У нас нет ни единого шанса остановить его. Стоя в переполненной комнате, моя глубокая и печальная уверенность в этом только усиливается.

Мы должны бежать. Покинуть это место. Нет причин ждать.

Нет причин надеяться, что все наладится.

Единственное, что можно сделать, ‒ это сбежать... и никогда больше не видеться с Джо.

‒ Извините, ‒ снова говорю я, на этот раз более спокойно. Внутри, я разрываюсь на части. ‒ Думаю, мне нужно побыть одной.

Выражение его лица становится извиняющимся.

‒ Вообще-то, Хонор послала меня проверить тебя. Она знала, что будет занята, и хотела убедиться, что рядом с тобой кто-то есть.

Я прищуриваюсь. Он что, врет мне напропалую? Кажется, что это так. Хонор знает, что я бы не хотела, чтобы какой-то странный незнакомец крутился вокруг меня. Но с другой стороны, она иногда становится крайне опекающей. Может быть, она действительно беспокоилась, что я буду чувствовать себя одинокой в бальном зале без нее.

Но почему бы не послать кого-то, кого я действительно знаю? Или хотя бы познакомить меня с ним для начала?

С другой стороны, Байрон не дал бы ей времени для подобного. Если он говорит тебе спрыгнуть с обрыва, то ты уже летишь вниз от его пинка. Вот как он действует.

Я оглядываюсь на вечеринку. Теперь мне действительно плохо. Надоело улыбаться. Надоело притворяться. Я хочу быть в домике у бассейна, дразня Джованни. Но, это все же вечеринка моей сестры. И мне не нужно прислушиваться к своей интуиции, чтобы понять, что сейчас ей, возможно, причиняют боль. Я должна найти ее прежде, чем уйду. Я прослежу, чтобы с ней все было в порядке. Только тогда я смогу найти себе оправдание, чтобы пробраться в домик у бассейна.

‒ Ты можешь проводить меня к сестре? ‒ спрашиваю я незнакомца.

‒ Конечно. ‒ Его улыбка обезоруживает. На самом деле он выглядит довольно мило, когда не загораживает мне путь и не давит на меня. ‒ Она просто вышла подышать свежим воздухом.

* * *

ОГНИ, освещающие патио, загоняют в темноту остальную часть лужайки. Отсюда я не могу видеть даже очертаний домика у бассейна. Пара целуется, наполовину скрытая за кустом, но они останавливаются, когда замечают нас. Вообще-то, не нас. Его. Кем бы ни был этот парень, он заставляет глаза этой парочки расшириться, после они бегут внутрь, на ходу поправляя одежду.

‒ Где моя сестра? ‒ спрашиваю я.

Он рассеянно оглядывает темный пейзаж.

‒ Она скоро придет.

Здесь не просто уединенно. Здесь тихо. Гораздо тише, даже голоса и пятиструнный оркестр внутри едва слышны. Я чувствую себя немного не в своей тарелке, находясь здесь наедине с ним, осознавая, что никто меня не услышит.

‒ Хм, как ты сказал, тебя зовут?

‒ Маркам, ‒ говорит он с легкой улыбкой. ‒ Хавьер Маркам.

Мои брови взлетают вверх. Разве не он был участником какого-то большого скандала, который показывали по телику?

‒ Сын губернатора?

‒ Репутация меня опережает?

Я не могу вспомнить, в чем именно он подозревался. Но никто в том бальном зале не имеет не замаранных рук. Даже я. Мы все так или иначе имеем выгоду от преступного предприятия, даже если все, что мы здесь делаем, это спим в наших кроватях, будучи запертыми в золотой клетке охранниками.

‒ Не совсем так.

‒ Хорошо. ‒ В его глазах появляется блеск. ‒ Не хотелось бы начинать наше знакомство с неправильной ноты.

Подозрение завязалось в темный узел в моей груди.

‒ Ты дружишь с Байроном?

‒ Хорошие друзья, да. Мы давно знакомы.

Мое сердце судорожно колотится. Хонор никогда бы не послала ко мне одного из друзей Байрона. Она доверяла ему не больше, чем я.

‒ Он сказал, что хочет познакомить меня со своими друзьями. Он имел в виду тебя?

Темные глаза смотрят на меня, изучая.

‒ В точку. Мне это нравится в девушках. Надеюсь, мы можем говорить откровенно друг с другом.

‒ А какое это имеет значение?

‒ Потому что мы будем видеться гораздо чаще. По крайней мере, если я добьюсь своего. ‒ Он подмигивает, чтобы смягчить слова, но я могу прочитать между строк. Он всегда добивается своего.

‒ Я не понимаю.

Он пожимает плечами.

‒ Ты же знаешь, как это бывает. Могущественные люди создают могущественных врагов. Нам нужно держаться вместе. Как Байрон и Хонор, например.

Мы совсем не похожи на Байрона и Хонор. Они помолвлены. И если это было предложение руки и сердца, то оно было очень неубедительным.

‒ Мне всего пятнадцать.

Подобное заставляет меня усмехнуться. У парня красивые черты лица и дорогой смокинг, но он извивается и извращается, пока я смотрю на него. Все выглядит преувеличенно, фальшиво. Его улыбка. Волосы. Даже хорошее настроение в его глазах. Этот жуткий вид юмора.

‒ Я знаю, что ты слишком молода для чего-то более серьезного, но мы только начинаем узнавать друг друга. Узнавать… есть ли вообще смысл продолжать это, понимаешь?

Нет.

‒ А если есть?

‒ Тогда ты все равно останешься здесь, чтобы закончить учебу. Ты будешь под защитой Байрона, а я бы навещал тебя время от времени.

Другими словами, он сможет свободно играть на поле, а я останусь здесь взаперти. Отвратительно.

‒ Я бы хотела найти свою сестру сейчас.

‒ Послушай, Клара. ‒ Он опускает голову. Это милое движение. Отработанный ход. ‒ Правда в том, что Байрон познакомил меня с тобой не только из-за семейных связей, которые мы могли бы укрепить. Он надеялся, что ты мне понравишься... и это действительно так.

Я подозреваю, что он имеет в виду не мою личность.

‒ С чего бы ему надеяться на подобное?

‒ У тебя есть определенная невинность. Молодость, которую я нахожу привлекательной.

Это называется несовершеннолетием, осел.

‒ Ну, спасибо. Наверное. Но я бы все равно хотела найти свою сестру. Я беспокоюсь о ней.

‒ Тебе никогда не придется беспокоиться о ней. Байрон никогда не позволит, чтобы с ней что-то случилось.

Этого-то я и боюсь. Я делаю шаг назад. Затем рука сжимает мое запястье. Рука Хавьера.

‒ Отпусти меня.

Он притягивает меня ближе. Я покачиваюсь на высоких каблуках, почти падая на него. Узел на шали ослабевает. Его взгляд опускается и темнеет.

‒ Клара, думаю, мы с тобой действительно поладим.

‒ Отпусти меня сейчас же.

Он шагает вперед, и у меня нет выбора, кроме как отступить назад, спотыкаясь на ходу. Одна из моих туфель подворачивается, а потом и другая. Я теряю равновесие и почти падаю, но он удерживает меня, вцепившись пальцами в мою кожу, дергая меня. Решетка оказывается у меня за спиной, та самая металлическая решетка, по которой я спускаюсь, та, по которой убегаю, и теперь она стала частью моей западни. Я застряла между этими несгибаемыми прутьями и его телом, дыхание учащается. Теперь я понимаю, что чувствует Хонор. Понимаю, почему она терпит это… потому что у нее нет выбора. Я знала это и раньше, но никогда не испытывала до сих пор, никогда не чувствовала страх, как живое существо внутри меня когтями проделывает себе путь на верх через мое же горло.

Я пинаю его, хотя часть меня осознает, что от этого будет только хуже. У меня нет такого самообладания, такого ранга и железного стержня, как у Хонор. Я не могу этого вынести, даже когда знаю, что должна. Я могу только сражаться.

‒ Ты маленькая сучка, ‒ огрызается он, когда мое колено врезается в его голень.

Он скручивает мое запястье, и теперь я стою лицом к стене. Шаль давно исчезла, и моя грудь вдавливается в металлическую решетку крест-накрест. Хавьер удерживает меня на месте, его горячее дыхание касается моего виска.

‒ Я хочу, чтобы мы начали с правильного тона, Клара. Я же тебе говорил.

А это тот самый правильный тон. Насилие. Принуждение. Слезы текут по моему лицу. Отсюда нет выхода.

Вот как должно быть чувствует себя Хонор. Пойманной.

Внезапно раздается крик и стон человека, держащего меня в плену, а затем он сам прижимается к металлической решетке, распластав руки, в то время как Джованни бьет его снова и снова. Единственный отклик Хавьера ‒ это стоны, от которых у меня волосы встают дыбом.

‒ Джованни, остановись! ‒ Он убьет его, и это будет намного хуже. Он сын губернатора и, что еще хуже, друг Байрона. ‒ Остановись!

Джованни поворачивается ко мне, и ярость рассеивается, как темные облака, он смотрит на меня достаточно долго, чтобы я смогла понять, что он вернулся. Он, мальчик, который провел те ночи в домике у бассейна, шутя и позволяя своей руке касаться моей. Туман рассеивается.

‒ Клара?

Я плачу, мои руки сжаты вместе, как будто в молитве. Умоляя.

‒ Джованни, пожалуйста.

Он поворачивается и смотрит на Хавьера. На минуту мне кажется, что он не собирается слушать. Он просто будет продолжать бить его, пока Хавьер не умрет, и что тогда мы будем делать? Я даже не знаю, что мы будем делать, если он жив. У нас уже крупные неприятности. Это даже выходит за рамки крупных неприятностей.

Джованни говорит тихо, так тихо, что я едва слышу его.

‒ Каково это, когда тебя не поддерживают твои приятели, а? Каково это один на один?

Затем он в последний раз врезает Хавьера в стену. Глаза парня закрыты, и он падает на землю.

Я смотрю на лежащего без сознания мужчину с окровавленным носом, в помятом и порванном накрахмаленном смокинге.

‒ Он... мертв?

Джованни вытирает лоб рукой.

‒ Нет.

‒ Это он с тобой так поступил? Те синяки? ‒ Со своими приятелями.

‒ Это не имеет значения.

‒ Нет, имеет. Зачем бы ему…

‒ Нам нужно убираться отсюда.

Точно. Что будет, если нас здесь обнаружат? Каждый мужчина здесь имеет при себе оружие. И некоторые женщины тоже.

‒ Мы должны найти Хонор.

‒ У нас нет времени. ‒ Он протягивает мне руку. Его хватка отличается. Не такая, как у Хавьера. Его глаза темны, как ночь позади него… бездонные. Они пугают меня так же, как и ночь, но я доверяю ему. Неважно, как сильно он пытался меня отпугнуть. Неважно, что он когда-то гладил мою шею, что когда-то держал ее в своей руке.

Я вкладываю свою руку в его.

‒ Пошли.

Он не медлит. Мы вместе бежим к нашему убежищу. Нам даже не нужно это обсуждать. Мы оба направляемся туда, будто это наша полярная звезда, наш дом.

Я задыхаюсь, когда мы вваливаемся внутрь. Адреналин, как лава в моих венах, делает мое тело слишком горячим, чтобы стоять на месте. Слишком жарким, чтобы садиться. Я могу только ходить по маленькому пространству, проводя руками по волосам.

‒ Что же нам делать? Боже мой. Что мы будем делать?

Джо берет меня за руки, и я, наконец, останавливаюсь. Я тяжело дышу, не переставая дрожать.

‒ Ты должна бежать, ‒ говорит он. ‒ Тебе здесь больше не безопасно.

Я знаю, что это правда. Я знала это с того момента, как он впервые ударил Хавьера, с того момента, когда Хавьер напал на меня. Я знала это и раньше, когда страдала только Хонор. Но все равно трудно слышать эти слова вслух. Это мой дом, единственное место, которое я знаю. И, несмотря на то, что мой отец был отстранен… и, возможно, даже не был по-настоящему кровным… он оставался единственным родителем, которого я знаю.

‒ Ты был тем единственным, кто сказал мне, что отец был прав, удерживая меня здесь.

Джо ругается по-итальянски.

‒ Он, черт возьми, больше не главный. Здесь ты не в безопасности. Ты больше никогда не будешь здесь в безопасности.

Я с трудом сглатываю.

‒ Хонор?

‒ Она тоже уедет. Она не будет сопротивляться, как только узнает о Хавьере.

‒ А ты, ты ведь пойдешь с нами, правда?

Он прислонился своим лбом к моему.

‒ Клара.

Паника растет у меня в груди.

‒ Джо, ты должен. Он очнется. Он расскажет им, что это был ты.

ГЛАВА 5

ДВЕРЬ РАСПАХИВАЕТСЯ. Я отскакиваю от Джованни, чувствуя вину и боясь быть пойманной на прикосновении к нему... даже несмотря на то, что у нас есть проблемы и похуже. Это не мой отец. И даже не Байрон. Это Хонор.

Она бросает взгляд на Джованни, но говорит со мной.

‒ Клара, мне нужно с тобой поговорить. Сейчас же.

Должно быть, она уже слышала о ситуации с Хавьером. Я могу сказать это по силе ее голоса... и дрожи, скрывающейся под ним.

‒ Ты можешь говорить об этом при Джо, ‒ говорю я ей. ‒ Он уже все знает.

Глаза Хонор сужаются. Скорее всего, задаваясь вопросом, можем ли мы ему доверять. Она не знает его так, как я.

‒ Ты должна вытащить ее отсюда, ‒ говорит Джованни. ‒ У нас не так много времени.

Она медленно закрывает за собой дверь и прислоняется к ней спиной.

‒ Я знаю.

‒ Возьми мою машину, ‒ говорит он. ‒ Она заправлена газом. Его должно хватить на несколько сотен миль. Потом вам лучше сменить транспорт.

Хонор кивает.

‒ Это лучше, чем автобус. Я знаю, что они будут проверять каждый.

Джованни пересекает комнату и встает на спинку дивана. Я могу только наблюдать, как он тянется к вентиляционному отверстию, которое было над нами все эти ночи. Он открывает решетку и достает черную сумку.

‒ Здесь деньги, ‒ говорит он. ‒ Это все, что у меня есть.

Моя сестра принимает их без вопросов. Спасибо тебе.

‒ Не говори мне, куда направляетесь, ‒ говорит он.

Я молча пялюсь на него. Не говори мне, куда вы направляетесь. Как будто он не поедет с нами. Как будто его могут пытать за информацию. Я хватаю Джо за руку.

‒ О чем ты говоришь? Ты должен ехать с нами.

‒ Охрана, ‒ говорит он. ‒ Они держатся подальше от особняка, но вокруг ворот их еще больше, чем обычно.

‒ Это значит, что никто из нас не сможет выбраться.

Он отрицательно качает головой.

‒ Я устрою переполох. Отвлеку их на достаточно долгое время, чтобы вы смогли выбраться.

Что?

‒ Черта с два.

‒ Это единственный выход.

Я смотрю на Хонор.

‒ Это сумасшествие. Скажи ему, что он должен пойти с нами.