Текст книги "Последняя трапеза (СИ)"

Автор книги: Симон Вейзель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Последняя трапеза

Даже если завтра мир рухнет, сегодня Симон ждал, что жизнь подаст ему верный знак, – и был готов пожертвовать всем ради проверки машины пространства-времени, даже если умрет раньше срока...

«Смерть не имеет значения, если она завтра!» – подбадривал он себя сам, веря как рафинированная идиотка... – мне не хватало воображения проникнуть в сознание себя, и потому не переставал удивляться окружавшим меня людям, которые умели...

«Мне интересно: смерть человека в машине пространства– времени оставляет после себя хоть маленькие воспоминания?»

Ответ – неизвестен и кому то его предстоит выяснить завтра.

Сегодня же на улице его остановил коп (в последний раз?) за превышение скорости.

– Может не надо, офицер? Может у меня нет времени заплатить штраф?

– Успокойся и давай по порядку. Имя, фамилия...

– Симон Вейзель. Профессия – таймпилот. Люблю Шопенгауэра, я железно помню всех, кому лгал. А что до превышения скорости, то мне часто говорят, что я плохо чувствую пространство-время... Прямо очень плохо!

– Я спросил лишь твое имя! Как этого-то можно не понять?

После оформления штрафа позвонил домой – убедится, что в доме никого. Вернулся домой. Феномен машины пространства– времени в том, что ты можешь «умереть» как и где угодно, и всё равно вернуться домой живым вовремя. Но!..

Всегда есть «но».

Но, если часы в машине опаздывают хотя бы на одно мгновение – это ли не свидетельство тому, что время не исчезает феноменально?

Завтра всё станет ясно... Кроме оплаты штрафа. А пока люди, окружавшие Симона, пытались окончательно связать время его, интервал в пространства Минковского, таймлета и таймдрома.

Симон выглянул из окна – вдали, наполовину утонув за горизонтом, лежали фантастические облака, похожие на отдыхающих атлантов. Их мощные мышцы, белевшие алебастром, поддерживали небо. Пока не наступило завтра.

– У тебя есть двадцать минут «твоего» времени. Последнее желание! – предупредил диспетчер таймдрома.

Симон был готов к этому.

– Могу позвонить? – спрашивает.

– Двадцать минут. У тебя только двадцать минут, – предупреждает диспетчер.

– Я понял. Мне нужно позвонить.

– Это проще, чем Тимоти Маквей, – звучит шутка, – у того было мятное мороженое с шоколадной крошкой.

Через считанные секунды в кабину доставляют телефон. Это как право на последнюю трапезу в штатах, практикующих смертную казнь, незадолго до приведения приговора в исполнение.

...Симон набирает номер телефон бывшего сына. В голове смятение и неопределенность:

– ...Не отвечает! Можно ещё раз?

Диспетчер не возражает но, как и положено по инструкциям, предупреждает:

– Осталось меньше двадцати минут. Промедлишь – менять время невозможно, это словно менять стены под обоями.

...Симон опять набирает номер телефон бывшего сына.

...Опять – не отвечает.

Они готовились к этому эксперименту долго. Готовились они и так: садились и начинали импровизировать последнюю трапезу: Роберт Бьюэлл: одну маслину с косточкой, Саддам Хусейн: курица с рисом, горячая вода и мёд, Адольф Эйхман: бутылка сухого вина, Тед Банди: отказался. Всё равно получил стейк, варёные яйца, оладьи с маслом, кофе с молоком и сок. Но так и не притронулся.

"Я, понимаю, – рассуждал Симон, – всему нужна неподвижная точка отсчета. Даже смерти нужна точка отсчета!

... Звонит в последний раз! Больше не будет времени.

... Без ответа. Его бесполезные попытки оставляют на Таймдроме одну неизвестную.

Он слышит голос диспетчера – «очень серьёзно» :

– Начинаем обратный отсчет времени. Готовность номер один.

– Роджер.

Мигают на дисплее электронные цифры: 10, 9, 8, 7...

Диспетчер:

– Давай точку отсчёта!

– Роджер.

На последних цифрах Симон представляет в уме бывшую жену...

"Я привык считать, что не в силах устоять перед загорелыми женщинами которые летом весь день превосходно сочетаются с морской гладью и песчаными пляжами, лежа на солнце. А она такая белая, будто белая мутная пленка на дисплее при некоторых сценах в играх, что убирается выставлением холодного профиля цветопередачи.

– У тебя что-то общее с эффектом тумана...

– А у тебя что-то со зрением..." – иронизирует бывшая жена.

Наконец замечает: остался параллельный перенос, но операция поворота заменилась на другую операцию.

Вывод:" Получилось!"

С самого своего появления в уме эксперимент «Седенион с двумя аргументами и одной неизвестной переменной в пространстве Минковского» состоялся он был окутан ореолом тайны, поскольку полностью подрывает наши привычные представления о пространстве и времени.

«Все мы в школе учили формулы теории относительности, но мало кто действительно понимал их...»

Теперь он в пространственно – временном континиуме! Свершилось.

Здесь Симон должен найти расстояние инвариантное при поворотах, отражениях и сдвигах начала координат в евклидовом пространстве и сравнить...

Нужно иметь какой-то визуальный ориентир, нужна динамика, чтобы было что-то, что можно повертеть в руках...

И, оказывается, всё идёт по плану – в компьютере Таймдрома при стартем оказалось 301 845 стоковых изображений и фотографий по запросу «загорелые девушки» доступных без роялти. Они были со мной – «последняя трапеза» вместо звонка бывшему сыну. Практически – в бесконечно большом количестве!

«Значит так, – рассуждает Симон, – подтверждаю ещё раз успешное начало экспериментов. Я – в пространстве с невырожденной симметричной метрикой!»

Делает такое же бесполезное дело как вчера – звонок домой – вызывывает диспетчера:

– Седенион Один! Седенион Один! Я – Седенион Два.

Без ответа.

– Седенион Один! Седенион Один! Я – Седенион Два.

Бывший диспетчер уже никогда не ответит.

... Вспомнилось самое спокойное в жизни и что такое обычное евклидово пространство:

...Детство. Кухня. Плоскость в которой имеются некоторые геометрические фигуры: точки, отрезки. И две операции: параллельный перенос, и поворот. Мама с папой Симончика достают из огромной кастрюли с кипящей водой консервированные банки с кабачковой икрой... – так выглядит их картина из неподвижной системы отсчета.

«Помни – до того как возникнет инвариант на много милоиардов лет у тебя будет пятнадцать рецедивов возвращения с опазданием прежде чем закончится эксперимент окончательно в интервале простраства-время» – напоминает себе Симон.

Он помнит. А значит – должен отсчитать пятнадцать появлений в том же месте, где он находился после начала эксперимента, но с опазданием.

... Раз! Он сравнивает кухню бывших родителей с бывшими координатами точки отсчета пространства – времени...

Второй рецедив, второе возвращение!

Теперь он замечает, что банки движутся не горизонтально. То есть время не является абсолютной величиной, а зависит от выбранной системы отсчета. Механика движения тел в пустом (не искривленном) пространстве-временкак и положено описывает что при «повороте» каждая консервная банка на бывшей кухне движется вдоль коричневых кривых. В результате все банки, за исключением последней вытягиваются либо вдоль одной коричневой прямой, либо вдоль другой.

Три!.. Фиксирует повторное выполнение ожиданий эксперимента «Седенион с двумя аргументами и одной неизвестной переменной в пространстве Минковского». Возвращение всего кроме «последнего». Тоже самое в конечном пункте – 301 845 минус 20 123 стоковых изображений и фотографий загорелых женщин каждое возвращение.

Четыре!.. 221 353 загорелых женщин осталось в моей памяти. Опаздание – только одно мгновение!

Пять!.. Понимает, что и оставшиеся загорелые женщины поворачиваются не горизонтально. При таком «повороте» отрезки между ними сохраняют свою форму, обратную загорелым фигурам и переходят в другие отрезки. Собственно, это и есть пространство-время – горизонтальная ось – пространство, а вертикальная – это время. Будем считать, что время идет снизу вверх и обратно.

Теперь, когда он, немного сориентировался, можно поставить следующий эксперимент.

С шестого по двенадцатый рецедив Симон изучает объекты движущиеся с небольшими скоростями (много меньше скорости света).

Вот, имеется некоторый неподвижный объект, например – брюнетка в желтом купальнике... Так же имеется некоторый движущийся объект – автомобиль, который подарит мне бывшиц отец. «Я вижу, что автомобиль его едет навстречу блондинке...» – замечает Симон. Она поворачивается и наклоняется... Видимо, чтобы ещё больше подчеркнуть свои загорелые ноги. Он же фиксирует внимание на повороте ее фигуры и отмечаю – чем сильнее наклон, тем скорость автомобиля больше. Отец проехал.

Так выглядит их экспериментальная картина из неподвижной системы отсчета.

При следующем возвращении Симон увидел то, что видят сидя уже в автомобиле. В Шестерке.

«Бывший отец подарил её мне. Или нет – это я сначала угнал шестую модель Жигули у бывшего отца, когда тот был в отпуске...»

При очередном рецедиве потребовалось немножко «перекосить» плоскость.

«...Возможно уже подарил»

... И ещё по-прежнему много загорелых женщин. При этом каждая движется вдоль горизонтальной прямой по которой движется...

Симон, по прежнему, не понимает – его или бывшего отца автомобиль. Но ему все равно!

" Мне всё равно! " и это значит, что время одинаково во всех системах отсчета (время абсолютно).

Слышится голос бывшей жены:

– Что за вонь?

– Не знаю. Но надеюсь, мы не будем проезжать возле источника, – шутит бывшая жена – среди остальных женщин она выглядит «белой» вороной.

"То есть выглядит так, как будто мы едем с ней в Трускавец на подаренном автомобиле... И он ломается по середине дороге.

– Как будто нам постоянно не везёт?

– Ты влип. – укоряет бывшая.

– Нет, это ты!"

И они оба правы. Именно так одна система отсчета переходит в другую.

Получается странная ситуация – два человека смотрят друг на друга, и они оба друг другу кажутся «заторможенными» .

– Ты...

– Нет, это ты...

Чтобы выяснить, кто же из них на самом деле «тормоз» , Симон разворачивает свой таймлет и летит опять в конечную точку. С опазданием (это уже подтверждено) на мгновение.

"...Теперь я вижу, что движемся мы не горизонтально. То есть время не является абсолютной величиной, а зависит от выбранной системы отсчета... И опять минус 20 123!

Загорелых женщин становится заметно меньше, но и с другой стороны по прежнему бывшие родители стерилизуют банки – погружают банки с горячей кабачковой икрой в кастрюлю и кипятят, хотя и из сталось уже меньше на столе.

Время бывших родителей движется быстрее, чем у меня (один час у движущегося наблюдателя наступает позже, чем у неподвижного). Настоящий седенион!"

... Последний эксперимент – последнее возвращение. Представить «последнее» невозможно, но...

"Теперь я понимаю...

«Последнее» – это... Допустим, у нас был неподвижная станция автообслуживания. От неё отьехал некоторый автомобиль. Перейдем в систему отсчета этого автомобиля. Далее от этого автомобиля отьехал другой автомобиль. Девятка, например. Затем от неё отьехал третий. и так далее. В каждом автомобиля сначала тысячи, потом сотни, и далее десятки и единицы загорелых женщин на заднем сидении.

Таким образом я пытался изобразить процесс ускорения. Очевидно, что каждый следующий автомобиль будет двигаться с большей скоростью, чем предыдущий..."

Давайте теперь вернемся к первому автомобилю и посмотрим.

Напомню вам, что наклон определяет скорость. Коричневая от загара линия женских тел или банок (всё равно – мне кажется в очередном эксперименте женщин легко заменить на банки) , а точнее их наклон, показывает скорость света.

По картинке, которую Симон нарисовал в своем, начинающем заплывать белесой пустоты, сознании видно, что каждый следующий автомобиль приближается к скорости света, но не может превысить её. Так же видно, что внутреннее время с увеличением скорости все больше замедляется. Из этого он делает последний вывод, что ничто не может двигаться со скоростью, превышающей скорость света. Она известна теперь. точнее – известен вектор мгновенной скорости, унесёсшей меня после неудачного звонка...

«Теперь постоянным в моем сознании остаётся только одно, но двухстороннее слово. Похоже оно и на интервал, и на нейтральный элемент седениона, и на трансцендентное число или человека, о котором ничего не знаешь, которым в условиях эксперимента мог оказаться и сам я (если бы мог сказать о себе: „бывший“ или „последний“) , и отрезок, для которого указано, какая из его граничных точек является началом, а какая – концом, и на вектор с началом в точке A и концом в точке B, который естественно сопоставляется в геометрии параллельному переносу, что, очевидно, проясняет происхождение его названия (латинский vector, несущий...из конечной точки в начальную или наоборот, но...это последнее, что я пойму – на продолжение воображения проникновения в сознание уже не осталось времени)»...

– Успокойся и давай по порядку. Имя, фамилия...

– Симон Вейзель. Профессия – таймпилот.

Всё смешалось в пространстве Минковского.