Текст книги "В объятиях Зверя (СИ)"
Автор книги: Сильвия Лайм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Чудовище? – монотонно переспросила девушка.
– Именно! Но каков наглец! И что ему было здесь нужно, ты не знаешь? Ведь он общался с тобой больше других. Хвала Духу, он не причинил тебе вреда!
– Подожди, а как вы узнали, что он – эриний?
– Ну как же… Он сам в огромного тигра и превратился! В белого с черными полосками. Шерсть еще такая пушистая-пушистая! И на солнце блестит, как серебро! А какие плечи широкие и мышцы на передних лапах, словно и не зверь вовсе, а огромный человек в звериной шкуре…
Ее глаза вдруг мечтательно заблестели.
– Рейли? – в некотором недоумении переспросила Марисса, чем вывела нимфу из ее странных фантазий.
Девушка мгновенно залилась краской.
– Ну, красивый он, понимаешь? Что скрывать? Как мужчина – обворожительно прекрасный. А как дикий зверь – еще притягательней! Вот такая я испорченная девка!
Рыжая усмехнулась и виновато развела руками.
– Хотя я и не верю, что он хотел причинить кому-то вред. Хотел бы – давно причинил. А он, когда тело твое увидел, зарычал на Верховную, навис над тобой, а потом словно бы весь ослабел. Отошел, упал рядом, и даже шерсть у него словно посерела. Из пасти кровь полилась. А потом посмотрел так гру-у-устно, и исчез, словно его и не было.
Марисса задрожала, обхватив руками колени. Страшное осознание накрыло ее с головой. Осознание того, что она может больше никогда не увидеть своего белого тигра. И это было гораздо больнее, чем любой ожог от материи, потому что теперь выло и обливалось кровью само сердце.
Она поняла гораздо больше, чем Рейли. Гораздо больше, чем наверняка пыталась внушить всем хитрая Харра. Ведь это не Верховная спасла ее жизнь. Нимфы не умеют лечить. Это Фьералин выпил яд материи из ее тела одному ему известно, как. У сына Ледяных холмов Эреба было много тайн. Но одно всегда оставалось неизменным: с детства он был самым лучшим и верным ее защитником. Единственным настоящим другом, который лично для нее уже давно стал болью в сердце.
– Ты не возражаешь, если я прогуляюсь? – сипло спросила Марисса, сдерживая всхлип.
Что, если Фьералин потерял свое тело? Что, если он уже давно на Эребе, и она больше не увидит его?..
– Я с радостью с тобой пройдусь, жара уже спала, и в лесу…
– Нет, Рейли, – перебила ее принцесса, – я хочу побыть в одиночестве. Мне нужно привести мысли в порядок.
– В одиночестве? – нахмурилась девушка. – Ну, ладно, если ты настаиваешь. Но потом не забудь зайти к Харре, она очень переживала за твое здоровье!
Марисса вяло кивнула головой, хотя в мыслях и проскочило, что это абсолютная неправда. Верховная наверняка и бровью не пошевелила, вспоминая о болезни Мариссы. Более того, девушка испытывала странное ощущение, будто жрица даже рада. Когда они гуляли с ней перед этим злосчастным падением, из уст Жемчужной словно лился яд, прикрытый медовой сладостью. Она говорила о погоде, природе, водяном Духе, однако за каждым словом будто блестело лезвие.
Но сейчас принцесса старалась не вспоминать об этом. Сейчас ей было совершенно наплевать на блондинистую ведьму, а все мысли ее занимала участь эриния Ледяных холмов.
Девушка вышла из палатки и, дежурно отвечая на пожелания здоровья от других нимф, побрела в лес. Ей хотелось побыть одной, обдумать свои чувства и эмоции. Помечтать, что ее зверь вернется.
Ноги сами вывели ее на берег небольшого пресного ручья, вдоль которого Марисса углублялась все дальше и дальше в изумрудные заросли.
Сюда нимфы не приходили почти никогда, и принцесса могла быть уверена, что ее не потревожат. Она села на теплый песок возле воды и задумалась.
Фьералин, что ни говори, перестал быть для нее просто другом. Как бы ни хотелось ей оттолкнуть его, как она делала со всеми, кто приближался слишком близко, с эринием это не удавалось. Он не нуждался в ее титулах, не искал ее общества ради положения при дворе, не жалел ее из-за магического бессилия. А ведь жалость бесила Мариссу сильнее всего.
Напротив, тигр не забывал при любом удобном случае ее подколоть, вставить едкую шпильку или пошутить. Никогда не было ясно, о чем на самом деле он думает, и какие цели преследует. И только ли долг перед ее родителями заставил дикого эриния искать в обители нимф сбежавшую принцессу…
Ей очень хотелось думать, что не только. Ведь она видела его взгляд, помнила тяжелое дыхание, жадность, с которой он втягивал ее запах… Когда на короткие мгновения он будто терял контроль, и инстинкты завладевали его разумом.
Эти воспоминания обжигали кожу, будоражили кровь. И Марисса понимала, что просто не может их отпустить. Отпустить Его. Она должна знать, что с ним. Жив ли он на Беане? Или его дух на долгие десятилетия улетел на Эреб?
Только вот, как узнать?
Нервно заламывая руки, принцесса закрыла глаза. Она вспоминала все, что когда-либо читала об эриниях. Все, что рассказывали отец с матерью, все, что удалось урвать тайком из запрещенного раздела в библиотеке.
И кое-что всплыло…
Марисса распахнула разноцветные глаза, загоревшиеся одновременно и зеленью, и аметистами. Была одна книга, которую в детстве принцесса тайком перечитывала по многу раз. Написанная старым менестрелем, она пестрила балладами и стихами о любви. Но ко всему прочему была там одна легенда, чей срок давности прошел не так уж давно…
Собравшись с силами, Марисса припомнила слова песни. Совсем короткая она должна была обладать силой призвать эриния с любого конца земли. По крайней мере, так гласили записи менестреля.
Конечно, существовало и ограничение на вызов. Вроде как пропеть вызов могут лишь любовники… Но кому какое до этого дело?
Марисса смутно представляла, почему все должно быть так, а не иначе. И какой вообще эффект могут произвести ее слова.
По большей части она всего лишь была одержима идеей увидеть мужчину, который не покидал ее мыслей. Который сводил ее с ума, и совсем недавно спас ей жизнь. Хотелось иметь возможность хотя бы сказать ему спасибо.
А еще проверить, будут ли заветные слова работать. Ведь раньше она была лишена магии, а значит, любой призыв провалился бы на корню. Любопытство еще больше воспламеняло девушку, и, выбрав первый попавшийся мотив, Марисса запела куплет на чужом языке.
Но на самом деле она столько раз перечитывала эту песню и ее перевод, что, казалось, будто каждое слово ей знакомо. Будто она говорит на родном наречии Пангирии, а не на таинственном языке эриний:
“Мое тело – песок для твоей воды,
Моя плоть – дерево для твоего огня,
Моя сила – небо для твоего ветра,
Моя воля – камень.
Приди ко мне, возлюбленный мой, чтобы вышли океаны из берегов, а вулканы окрасили ночь своим пламенем.
Фьералин…”
На последних строках ее щеки окрасились румянцем, а дышать вдруг стало тяжело. Слова становились такими интимными, если прибавить к ним имя мужчины…
Легкий ветерок поднялся среди деревьев, беспокоя густую листву и траву под ногами.
С каждой секундой сердце начинало биться все быстрее, то ли от страха, то ли от чего-то еще. Пульс застучал в висках, во рту стало предательски сухо. Пить не хотелось, но Марисса облизала губы так, словно испытывала страшную жажду. И открыла глаза.
Перед ней, глубоко и медленно дыша, стоял огромный белый тигр. Его очертания слегка расплывались, будто он весь был покрыт горячим воздухом. А черные глаза с тремя лезвиями вертикальных зрачков смотрели только на нее. Он слегка пригнулся голову к земле, словно охотился. И словно жертва уже была перед ним…
– Привет, – тихо проговорила она, чувствуя животный страх, неожиданно свившийся внизу живота в обжигающую спираль. В теле появилось и с каждой секундой начало нарастать нестерпимое напряжение. Оно опаляло грудь, заставляло кончики пальцев вздрагивать от ужаса и… желания погрузить руки в белую шерсть.
Происходило что-то странное.
– Зачем ты позвала меня?.. – прорычал зверь, хрипло дыша и не сводя с нее черных, как ночь глаз.
– Я… беспокоилась, – промямлила девушка, не узнавая свой голос. Он стал жалким, тихим, покорным.
Тигр глубоко втянул воздух ноздрями, на мгновение зажмурившись. Его мышцы тут же напряглись, а зубы опасно стиснулись.
– Ты знаешь, что означают слова, которые ты пропела? – с трудом произнес он, будто ему стоило невероятных трудов не броситься на нее. И не разорвать?..
– Ну… что я хочу тебя видеть, – неуверенно ответила она. – Я, правда… хочу.
Слова давались тяжело, будто она пьянела от каждого из них. И в этот момент Марисса четко осознала, что больше всего на свете хочет прикоснуться к дикому зверю, что стоит перед ней. Ведь сейчас это был не старый друг, не мягкий тигр, которого она знает с детства. А настоящий смертельно опасный эриний, чья поза выдавала крайнее напряжение.
Внезапно Фьералин скрипнул зубами и едва заметно зарычал, слегка присев на широких лапах. Он опустил голову, прикрыв глаза, и с каждым мгновением все сильнее стало казаться, будто он готовится к прыжку.
– Это зов на брачное ложе, Марисса, – зло зарычал тигр. – Он способен достать эриния откуда угодно. Если только дух не лишился своего тела. Но цена, Марисса…
Ее имя, что вибрирующе сорвалось с клыков зверя, будто прокатилось по позвоночнику, утонув где-то между ног.
– Цена? – переспросила она, нервно кусая губы, не в силах оторвать взгляда от хищника.
– Страсть, малышка, – сквозь рычание донеслись мурлыкающие нотки, и тигр вновь распахнул отчаянную, влекущую черноту глаз.
В следующий миг Фьералин будто расслабился, словно сбрасывая оковы, и медленно сделал шаг вперед. – Желание, – продолжил он двигаться на огромных лапах. – Секс, – и стал еще ближе, словно припечатывая последним словом.
Марисса почувствовала, что краска залила даже уши. Но это было не самое страшное. Она дышала все тяжелее, будто ей не хватало воздуха. А под голодным пожирающим взглядом грудь под тонким платьем набухла и затвердела. Теперь прикосновение ткани отзывалось требовательным покалыванием.
Фьералин сделал еще один шаг, невольно заставляя Мариссу инстинктивно пятиться назад под мутным жадным вниманием хищника.
Никогда прежде она не видела эриния настолько не владеющим собой. И это осознание просто сводило с ума.
Марисса громко сглотнула, когда тигр подобрался вплотную, наступая всей своей мощной фигурой. Она попробовала еще немного отползти назад, чувствуя, что эта медленная охота разжигает в ее крови какой-то новый темный огонь.
Между ног горячо и призывно заныло. Принцесса не узнавала себя. Воздух завибрировал в такт биению ее сердца. Его сердца. Отвести взгляд от серебра вертикальных зрачков было уже невозможно. Словно между ней и тигром установилась какая-то новая животная связь.
Фьералин сделал еще шаг и замер, словно придавливая девушку к земле горячим взглядом расплавленного обсидиана.
– Я чувствую твой запах, – тихо зарычал он, облизнувшись, и его широкая грудная клетка задвигалась быстрее. – Запах твоего желания…
Не успела она ничего ответить, как хищник прыгнул. Он мгновенно опрокинул ее на спину. Мягкое гибкое тело эриния закрыло собой горизонт. Весь мир…
Мариса не понимала, что делает, подняв руки и с восторженным выдохом погрузив их в шерсть на морде. Это было самое желанное в мире ощущение. Страсть, опасность, доверие, исступление… Ощущение его близости.
Фьер снова зарычал, на глазах становясь туманным и размытым. Сквозь нечеткие контуры начали проступать черты человеческого лица, мощные бицепсы, округлые широкие плечи.
Марисса подняла руки выше, и теперь ее пальцы гладили его взлохмаченные человеческие волосы. Мягкие, как шелк, черно-белые пряди, рассыпающиеся по спине, ласкающие ее лицо…
Фьералин вновь стал самим собой, но будто одновременно был и кем-то другим. Потому что он впервые не сдерживался. Впервые она чувствовала его настоящего, не скованного правилами и понятиями о добре и зле. Видела его душу, не скрытую за тысячей острых шуточек…
В этот миг мужчина накрыл ее жадным поцелуем, проникая сквозь распахнувшиеся навстречу губы с плохо сдерживаемой страстью. Мариса не смогла остановить тихий стон, чувствуя восторг и упоение, волны удовольствия и мурашек на пояснице.
Он целовал ее так, словно наконец-то получил доступ к самому желанному дару. К сокровищу богов, напитку бессмертия.
А девушка не верила, что все это происходит с ней. Она никогда прежде не желала так ни одного мужчину. Более того, все претенденты на ее внимание были не более чем объектами снисходительного презрения. Но Фьералин стал первым, кого она начала по-настоящему уважать. И очень скоро поняла, что возле него с ней творится что-то невероятное. Ей хотелось быть рядом, хотелось касаться, разговаривать. А тот поцелуй на лодке каждую ночь сводил ее с ума, навевая постыдные сны. Ей всегда было слишком неловко за них, чтобы признаться в этом даже себе самой. Вот и приходилось играть роль дерзкой безразличной девчонки.
И какое же удовольствие она почувствовала теперь, когда маски, наконец, слетели!
Вот он, рядом с ней. Целует ее, ласкает как никто прежде. И хочется кричать, потому что это самое удивительное ощущение, которое она когда-либо испытывала.
– Я хочу тебя, – выдохнул Фьер, своевольно придавливая ее к земле. Уже не тигр, но еще не человек. Огромная масса напряженных мышц и звериного сексуального голода. Гладкая кожа, кубики стального пресса… или шерсть хищника.
Марисса нервно дышала, не размыкая глаз. В ее крови бурлило слишком много адреналина и пьянящей жажды ощутить этого мужчину. И его хриплый получеловеческий голос еще сильнее действовал на оголенные нервы. Она гладила его тело, тяжело дыша от горячих поцелуев, легких укусов и чужой власти над собой.
– Да… – прошептала Марисса, чувствуя, как бедра Фьералина настойчиво и уверенно раздвигают ее ноги. Внутри нее уже давно горело пламя, погасить которое можно было лишь одним способом.
– Пожалуйста… – раздался ее тихий то ли всхлип, то ли стон, когда твердое желание прижалось к ней в самом низу. И она закинула на него ноги, изнывая от нетерпения.
Фьер снова зарычал, все еще медля, дразняще двигая бедрами, но не делая самого последнего движения, которое объединило бы их, навсегда стерев платоническую печать с отношений. Хотя уже сейчас можно было сказать, что детской дружбе пришел конец.
Но Марисса больше не могла ждать. Она кожей ощущала, что он сходит с ума вместе с ней. Она чувствовала его каждой клеточкой тела. Чувствовала, что вот-вот он вообще перестанет понимать, где находится и что происходит. Инстинкты возобладают над остатками разума, и он возьмет ее даже не как человек. А как дикий зверь, эриний. Это пугало, но еще сильнее погружало в омут всепоглощающего желания.
Принцесса сжала бедра, призывно потеревшись о зверя, которого теперь могла назвать своим. И хриплый стон вырвался из мужской груди.
Фьералин едва заметно приподнялся, чтобы посмотреть ей в глаза, и Марисса шумно выдохнула. На нее глядела голодная черная ночь. Он сильно прикусил ее за нижнюю губу, вырвав всхлип легкой боли и еще сильнее разжегшегося огня.
А затем опустил руки вниз и легко разорвал тонкую ткань ее нижнего белья. Марисса ахнула. И уже через мгновение он вошел в горячее пламя ее желания.
Марисса выгнулась и застонала, сильнее сжимая ноги на мужских бедрах от пронзившей на миг боли, которая не способна была перекрыть ноющую требовательность внизу живота.
Некоторое время Фьералин не двигался, тяжело дыша, его мышцы казались отлитыми из металла и слегка вздрагивали. Словно остановиться для него было невероятно сложно.
Уже через несколько секунд Марисса тихонько укусила его за плечо и заныла, качнувшись навстречу, желая чувствовать его сильнее. Ведь теперь его жар сжигал ее изнутри…
И он начал резко двигаться, сминая женское тело жадными ласками, хрипло дыша от желания быть еще жестче. Еще яростней. Владеть ею еще сильнее.
Почти сразу Марисса закричала, откинув голову назад, не слыша и не узнавая себя. Унесенная ураганом экстаза и восторга, вонзала ноготки в обнаженную мужскую спину, отчего Фьер только громче рычал. И в один невероятный момент они оба пришли к финалу. Он прижался к ее губам, срывая последний самый сладкий поцелуй, и замер, чувствуя, как утихает сумасшедший шторм, и как бьется в экстазе хрупкое женское тело в его руках.
Когда через какое-то время Марисса очнулась, оказалось, что вечер уже опустился на Эденрейс вместе с легкими сумерками. Она сама лежала обнаженная на огромном белом тигре. Пушистая лапа укрывала ее грудь и живот, а длинный хвост лежал на бедрах.
Девушка мгновенно покраснела. Страсти давно улеглись, и на их место пришли неловкость и смущение. А еще явная необходимость проговорить.
Эриний будто бы мирно спал, и рядом с ним все казалось таким уютным и правильным. Но, стоило принцессе выбраться из тепла шелковой шерсти в поисках одежды, как реальный мир начал стремительно возвращаться на свои места.
Марисса неловко натянула платье, пытаясь вспомнить, в какой момент вообще его сняла. И в эту секунду за спиной раздался голос:
– Малышка, ты так торопишься, словно я вот-вот проснусь и лишу тебя невинности. Спешу тебя огорчить, второй раз у меня это вряд ли получится…
Девушка резко повернула голову, кусая губы и стремительно краснея. Но на месте тигра уже лежал человек. Причем в одежде. Он задумчиво жевал какую-то зеленую сливу, с интересом наблюдая ее неловкие потуги надеть на себя платье дрожащими руками.
Марисса быстро нашла взглядом куст, на котором росли эти плоды, сорвала один и тут же швырнула в мужчину. Впрочем, не забыв засмеяться.
Фьералин увернулся, шутливо вскидывая руки в знак поражения.
– Так нечестно, я думала, ты спишь, – скромно улыбнулась она, подходя ближе. Прежде ей не приходилось оказываться в такой ситуации, и теперь она совершенно не знала, как себя вести.
– Как можно спать, когда рядом – такая прелесть? – спросил он, обворожительно улыбнувшись.
Марисса опять покраснела, а Фьер тут же с усмешкой добавил:
– Не сливы, а сплошной восторг. Обязательно попробуй.
И многозначительно откусил кусок от того фрукта, которым в него только что кинули.
Девушка возмущенно фыркнула, закатив глаза к небу. Вернулся привычный Фьералин, из которого без шутки слова не вытянешь.
“Интересно, он собирается вообще обсуждать наши отношения?” – мелькнула у нее в голове мысль.
“Или это был, так, случайный и нестоящий внимания эффект от моего дурацкого заклинания?”
– Я хотела сказать спасибо за то, что спас меня, – решила она мягко подвести мужчину к разговору. – Без твоей помощи я бы наверняка погибла. Мы с материей с детства не в ладах.
Тигр махнул рукой.
– Пустяки, малышка. Если пациент хочет жить, врачи бессильны, – улыбнулся он.
– Но, как ты сам? Я боялась, что твое тело погибло.
– Я прочнее, чем кажусь, – пожал плечами эриний. – Мне просто нужно было время, чтобы восстановиться. Правда ты ловко избавила меня от возможности отлежаться пару дней, – усмехнулся он, положив руки за голову и устремив взгляд в небо.
Марисса задержала дыхание, надеясь, что он продолжит. Но Фьералин молчал, совершенно спокойно жуя незрелую зеленую гадость, сорванную с непонятного куста.
– А ты ничего больше не хочешь у меня спросить? – поинтересовалась принцесса, все еще лелея надежду услышать его мнение об их близости. Но, похоже, это была глупая затея.
– Спросить? – удивился тигр. – Да, пожалуй. Давно хотел узнать, что такого хорошего в жизни нимф ты нашла, что до сих пор не хочешь вернуться домой?
Марисса практически топнула ногой от возмущения.
– Нимфам запрещено юлить, – резко ответила она. – Запрещено лгать и обманывать. Мы должны всегда говорить правду, чтобы наши души были чисты.
Она сложила руки на груди, поджав губы. Этой фразой она намекала на самого Фьералина, надеялась, что он заметит аналогию.
Но тигр внезапно усмехнулся.
– Нимфам нельзя лицемерить? – в его голосе звучала неподдельная ирония. – Твой папа, король Пангирии, точно не смог бы стать нимфой. Ему бы должность не позволила.
Мариссе тоже хотелось засмеяться. Правда, хотелось. И она бы, наверно, так и сделала, если бы не было так обидно.
Почему он опять говорит про отца? Почему опять клонит к тому, что хорошо, а что плохо? Неужели и сейчас будет болтать о том, какую ошибку она совершила, и как ее ждут дома?
Но Фьералин неожиданно сменил тему:
– Малышка, не знаю, как тебе об этом сказать, но, кажется, у тебя изменился цвет глаз. Честно говоря, эти нимфские фокусы мне начинают надоедать. Сперва – волосы, теперь…
– А что с моими глазами? – воскликнула принцесса, тут же порастеряв половину своего пыла. Она поднесла ладонь к лицу и вспуганой мышью бросилась к ручью.
– Ну, знаешь, не то, чтобы очень сильно заметно, – пожал плечами мужчина. – Но левый глаз стал ярко…
– Фиолетовым! – закончила Марисса в ужасе. – Раньше-то они были темными, почти черными! И, если не приглядываться, можно было и не заметить, что радужки разного оттенка. А теперь что? Я же как морское чудище!
– Не говори глупости, – фыркнул Фьералин.
Вдруг поднялся со своего места, медленно подошел к ней и встал за спиной, через плечо глядя в отражение в ручье.
Марисса вздрогнула, когда его горячие руки медленно приподняли ее волосы, убирая назад тяжелые пряди. Он слегка коснулся пальцами шеи, вызвав волну мурашек. И на миг замер.
Девушка повернула голову и встретилась глазами с мужчиной. Он смотрел на нее, не отрываясь, словно лаская взглядом. Опустив внимание по щеке вниз, к самым губам…
И вдруг вздрогнул, тихим пронизывающим голосом проговорив:
– Тот, кто не увидит в тебе красоты, не будет способен оценить и красоты солнца…
В конце фразы он неожиданно отвернулся, отходя на приличное расстояние, и деланно-весело добавил:
– К тому же, какая разница? Все равно на Эденрейс тебя только нимфам и разглядывать.
Марисса зашипела, опустившись на колени и попытавшись обрызгать наглеца водой из ручья.
Фьералин увернулся, ловко прячась за кустом, на котором росли зеленые плоды. Его низкий смех прокатился по поляне, невольно отдаваясь в груди приятным теплом.
– Кстати, что там у вас творится в селении после моего чудесного исчезновения? – почти сразу поинтересовался он, словно ничего и не произошло.
Марисса снова насупилась, сложив руки на груди.
Вот же, он только что был рядом! Мог бы обнять, сказать что-нибудь ласковое, поцеловать хотя бы в щеку! А он что? Опять – ноль внимания и ведро иронии!
– Мне, наверно, теперь вход в вашу прекрасную обитель закрыт? – тем временем невозмутимо продолжал он, явно не догадываясь, что все сильнее своими шутками выводит принцессу из хрупкого равновесия.
– А зачем тебе туда?
Фьералин резко повернул голову, и чернота взгляда сделалась опасно серьезной.
– Заберу твою душу, – вдруг жестко закончил он, словно разрезав воздух лезвием слов. – Потом возьму тебя и верну обратно в замок. Хватит этих игр, Марисса.
Девушка не могла поверить, что слышит именно это. Она широко раскрыла глаза, чувствуя, что гнев и обида лишают ее всех мыслей.
– Ты не знаешь, что проклятый обряд сделал тебя женой морского Духа, – продолжал он, уверенно подходя к ней, подавляя и своим голосом, и непреклонностью, сквозящей в каждом движении. – Не знаешь, что Дух выпьет тебя до дна, не дав ничего взамен…
– С чего ты взял? – больно прикусив губу, спросила Марисса. Ей было ужасно обидно, только она никак не могла понять, почему.
– Я думаю, что мне известно, кому ты отдала часть себя, малышка.
Фьералин сделал паузу, подойдя совсем близко, но не делая ни малейшей попытки дотронуться. А ведь именно этого ей так хотелось!
Видя, что она молчит, он продолжил:
– Это малахитовый эриний, Марисса. Еще один. Вероятно, последний. Я давно догадывался об этом, и вчера одна старая нимфа подтвердила мои предположения.
Только на Эреб существует традиция во время свадьбы обмениваться частью души со своей парой. Это дает эриниям возможность чувствовать друг друга еще глубже, еще сильнее, – в этот момент что-то странно дрогнуло в его голосе. Казалось, он хочет поднять руку, коснуться ее. Но мужская фигура так и осталась неподвижной, когда он продолжил: – А в вашем случае нимфы отдают себя, не получая взамен другой частички души. Ее место в сердце занимает морская вода, вместе с которой приходит магия…
– Пусть так, – упрямо сказала девушка, чувствуя, что ее обида только растет. – Должна же я стать чьей-то невестой, правда? Интересно, он вообще симпатичный, этот эриний? Как ты сказал… малахитовый?
Она с наигранным воодушевлением распахнула глаза, мечтательно направив взгляд в небо.
– Да, – хмуро ответил Фьер, внезапно помрачнев.
Что ж, девушка только этого и добивалась. Хотя следующие слова заставили ее слегка напрячься.
– Малахитовые эринии – это чудовища. Даже на Эреб о них ходят лишь легенды, – прозвучал тихий мужской голос. И на этот раз что-то в лице старого знакомого заставило принцессу вздрогнуть. Потому что именно сейчас какой-то размытостью фигуры, резкостью черт и горящими вертикалями зрачков Фьералин давал понять, что он – не человек.
– Замечательно! – воскликнула Марисса, глуша собственную неуверенность. – У меня будет сильный и могучий муж. Он, наверняка, еще и ужасно красив!
Кажется, мужчина рядом с ней скрипнул зубами, с силой стиснув челюсти. В его облике все сильнее проглядывали тигриные черты.
– Тот эриний, что здесь зовется морским Духом, судя по всему, уже много веков не имеет тела. Он слился с Сапфировым морем, и использует осколки ваших душ, чтобы продлить собственную жизнь, – раздался прохладный ответ. – Так что увидеть его у тебя вряд ли получится. Да я бы и не советовал.
Принцесса вздрогнула, ища последние аргументы. У нее на глаза наворачивались слезы, потому что уже сейчас она понимала, какую чушь несет. Но повернуть назад не позволяла гордость.
– И что теперь? Я должна броситься тебе на шею, как своему спасителю? – горько спросила она, и в черном взгляде мужчины на миг промелькнула боль. – Дух, по крайней мере, свои обязательства выполняет. Я действительно умею колдовать!
В этот момент она раскинула руки в стороны и тысячи капель росы на деревьях вместе с журчащей лентой ручья у нее под ногами вдруг зажглись в вечернем полумраке призрачным голубоватым светом. Вся поляна загорелась, будто кто-то обложил ее дорогими фосфорными свечами.
– Марисса, ты не понимаешь, – тихо сказал эриний, словно и не заметив удивительного по силе волшебства. – Твое место не здесь, а в Пангирии. Ты – принцесса целого королевства. Тебя ждут слишком много людей. Тебя ждут отец и мать…
– Значит, в первую очередь все же долг, да, Фьералин? – спросила она, глотая горький комок в горле.
Мужчина хотел что-то ответить, но он явно не понимал, почему слово “долг” так ранит девушку. Если бы он знал, то, наверняка, понял бы, что надо сказать.
Но принцесса не дала ему шанса.
– Я останусь в Эденрейс. И ты не последуешь за мной, – твердо ответила она, стараясь не разреветься.
Ей казалось, что вот теперь все, наконец, встало на свои места. Фьералин не любит ее. Да, возможно, он увлекся на какое-то время глупой девчонкой, но что это меняет? Для него – ничего. Все равно самым главным оказалось вернуть ее родителям. А потом с чистой совестью останется только продолжить свою отшельническую жизнь. Или вообще вернуться на Эреб и не вспоминать еще лет пятнадцать о бестолковой принцессе.
А если все это совсем не так, то почему он не сказал ни слова об их связи? О своих чувствах? Наверняка потому, что и говорить тут не о чем.
– Марисса… – выдохнул тихо Фьералин, и в обсидианах глаз что-то обреченно блеснуло.
– Только попробуй прийти в селение, я скажу, что ты решил всех нас убить, – закончила девушка и, резко развернувшись, убежала прочь.
Глава 15. Фьералин
Обсидиановый эриний покачал головой, зарывшись руками в копну длинных черно-белых волос. Разноцветные пряди неряшливо упали на плечи, еще сильнее придавая прическе сходство с гривой.
А потом он закрыл глаза.
Фьералин, сын Ледяных холмов Эреба. Дикий зверь, в чьей природе было жить инстинктами, следовать давно заведенным обычаям и руководствоваться правом силы. По-хорошему он должен был броситься вслед за этой женщиной, повалить ее на землю, когтями сдирая никчемные тряпки, прикрывавшие ее тело. А потом взять ее так, чтобы она кричала и стонала под ним, забывая о том, что такое непокорность.
После этого он забросил бы ее на свою тигриную спину и унес далеко-далеко отсюда, туда, где они могли бы быть только вместе. Туда, где они любили друг друга сотнями лет, став одним целым.
Только вот Марисса не принадлежала к эриниям. Она была человеком. И ее душа уже разделена с другим.
Но даже это все полные пустяки по сравнению с тем, что Фьералин уже давно не жил инстинктами, отдав предпочтение холодному разуму. И разум требовал от него поступить правильно.
Фьералин все еще думал, что связь с малышкой – худшее, что могло прийти в его голову. А желание обладать ею – опасный яд, разъедающий волю. Она – друг, дочь его друзей, человек, принцесса. И что он может дать ей, кроме холодных холмов да сырых пещер Эреба, его негостеприимной родины? Что?
Правильный ответ – ничего.
И потому он пытался поступать правильно. Каждый день, каждый час страдая все сильнее от того, что сам являлся от рождения зверем, а не человеком.
Он, как мог, пытался не быть с принцессой. Даже после ураганной страсти, которую не удалось сдержать, которая унесла их обоих так далеко в небо, что спускаться на землю стало смертельно больно, он надеялся оставить все как прежде. Надеялся, будто она подумает, что их секс был лишь действием магии призыва.
Тогда бы ничего не нужно было ждать. Не нужно оправдываться. Признаваться, что он и без этого проклятого ритуала уже давно сходит с ума по молодой принцессе. Ведь он так долго желал эту женщину, что каждый вдох рядом, когда невозможно коснуться, отзывался ядовитыми иглами в сердце. Каждый вдох, в котором так много ее запаха, был свинцом в венах.
Но, похоже, Марисса тоже чувствовала к нему что-то. Возможно, сплелись воедино какие-то детские воспоминания и новые ощущения от их слишком продолжительного и близкого общения в последние дни. Фьералин знал, что у Мариссы не было других мужчин. Теперь уже знал наверняка. И это делало ситуацию еще более сложной.
Он чувствовал боль принцессы, но не мог переступить через себя и дать ей то, чего она хочет. Или думает, что хочет. Ведь ему нечего ей предложить, и рано или поздно Марисса это поймет и успокоится. Только Фьералин уже вряд ли забудет о своей взбалмошной малышке…
Сын Ледяных холмов открыл глаза и вновь покачал головой. Марисса убежала, а он не чувствовал злости. У мужчин на Эреб вообще не принято злиться на своих женщин. Фьералин ощущал лишь растущее сожаление и тоску за то, что в очередной раз причинил девушке боль. Но, честно говоря, он не видел способа вернуть ее во дворец, не задев женского самолюбия. Разве что только один: чтобы она сама поняла всю глубину собственного упрямства. И он уже знал, что нужно делать.
