Текст книги "В объятиях Зверя (СИ)"
Автор книги: Сильвия Лайм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Малышка перевернулась во сне, слегка вздохнув. Глубокий сон так и не шел к ней. Казалось, что в любой момент она может проснуться и открыть глаза…
Эриний немного напрягся, решая для себя, правильно ли он поступает, и все же протянул вперед раскрытую ладонь, расположив ее прямо над головой девушки.
В тот же миг когти на его пальцах вытянулись и почернели, став хищными, тигриными. Мелькнула и пропала белая шерсть, вдруг посыпавшись вниз серебристой пудрой.
Марисса еще раз вздохнула и перестала ворочаться. Грудная клетка теперь двигалась ровно и размеренно.
Рука Фьералина вновь стала человеческой, а сам он спокойно лег рядом, на этот раз не опасаясь, что она проснется. Сонная пыль эриний на людей действовала безотказно.
Он вновь и вновь искал в девушке холодные черты морских нимф, одновременно совершенно безнаказанно любуясь ее красотой. Не находил первого, но все сильнее восхищался вторым.
В конце концов, он пришел к выводу, что потеря души меняет нимф постепенно. Но все же хотелось бы понять, насколько быстро. Сколько еще у него есть времени, прежде чем придется поссориться с Мариссой и применить силу? Сколько еще есть времени, прежде чем он станет для нее врагом?
Фьералин боялся, что очень не много.
Но, может, если бы он признался, что сходит по ней с ума, это что-то изменило бы?
Мужчина глубоко вздохнул, проводя по волосам, белым, как льды Северных холмов Эреба. От близости девушки уже сейчас в груди становилось болезненно горячо.
Возможно ли такое, что ее душа вновь станет целой, как только почувствует его… любовь?
Честно говоря, Фьералин вообще сомневался, что способен на это чувство спустя столько лет. А обманывать свою малышку ему совершенно не хотелось.
Но, что тогда с ним происходит? Почему руки горят от желания прикоснуться? Почему рядом с Мариссой собственная кровь обжигает, и кружится голова? Почему так невероятно сильно ему хочется обладать этой женщиной?..
Фьералин не знал. Но после того поцелуя в лодке, мысли о девушке еще больше стали сводить с ума. Он не переставал думать о ней, мысленно сжимать ее в своих объятиях, закрывая глаза, переставлять, как целует каждый сантиметр ее тела.
Такого не случалось прежде никогда за все две сотни лет его жизни. Всегда он умел держать себя в руках. Всегда его выдержкой восхищались и ставили в пример друг другу члены племени. Его братья.
Как давно это было…
Поддавшись мимолетной слабости, мужчина наклонился и вновь накрыл губами маленький женский рот. Ему до боли хотелось вспомнить ее вкус, персиковую мягкость, едва ощутимый пьянящий аромат. Хотя бы сейчас, когда она об этом не узнает. Не вспомнит.
Но, стоило ему добиться желаемого, в тот же миг ураган эмоций начисто смел остатки мыслей. Женские губы внезапно приоткрылись, и Фьералин коснулся влажного сладкого язычка.
Тихое рычание неконтролируемо вырвалось из мужской груди. Марисса сводила его с ума, увлекала в какую-то собственную темную пропасть, сулящую наслаждение и бездну удовольствия. И как же сложно было от этого отказаться!
Мужчина тяжело выдохнул, обещая себе всего пару поцелуев. Спустился губами на женский подбородок, провел языком по изгибу шеи, пробуя нежную кожу на вкус. Поглубже втянул пряный, немного цветочный аромат за самым ушком.
Собственные штаны внезапно стали предательски тесны. Фьералин стиснул зубы, тяжело дыша, все еще наслаждаясь запахом, который был слаще и опаснее вина. А затем осторожно прикусил девушку за мочку.
Марисса слегка зашевелилась, вдруг прижавшись к нему во сне всем телом. Мужчина почти застонал от безысходности. Теперь каждым сантиметром кожи он чувствовал ее изгибы. Ощущал тепло и манящую близость.
Осторожно провел ладонью по шее, хрипло дыша, спустился ниже, едва касаясь, накрыл круглую грудь, скрытую тонкой материей.
Какая коварная ткань… Словно голубоватый дым. Там, на озере платье Мариссы блестело сотней искорок, будто водяных капель. А здесь, в темноте он почти насквозь видел силуэт и округлости женского тела. Это возбуждало еще сильнее.
Рука на груди легко нащупала крупную твердую горошинку, которую так хотелось почувствовать губами. И на миг Фьералин, не сдержавшись, сжал ее между пальцами.
Марисса дернулась во сне, слегка выгибаясь в спине. Она облизала губы и сладко задышала через рот.
Эриний сходил с ума, все сильнее ощущая себя зверем, а не человеком. Пульс стучал в ушах, в глазах потемнело.
На миг позволив себе забыть о правилах, он отодвинул ткань платья, легко обнажив светлую высокую грудь. Не веря, что делает это, склонился над ней, вобрав в рот алую вершинку и слегка прикусив зубами.
Марисса едва заметно застонала, усугубляя безумие.
Фьералин зарычал, чувствуя, как когти становятся длиннее. Это оказалось еще приятнее, чем он предполагал. Жар опалял кожу, с каждой секундой мужчине все больше хотелось ощутить во рту вкус Мариссы. Вкус ее желания…
Девушка повернула голову, прикусывая губы и тяжело дыша. Фьералин видел, что ей нравится, хотя во сне она и не понимала, что происходит. Это совсем капельку оправдывало его сумасшествие, ведь она ничего не вспомнит. А что-то плохое сделать с принцессой эриний никогда бы себе не позволил.
Только отчаянно билась в голове мысль, что все это неправильно. Но остановиться оказалось слишком сложно. Еще раз ему хотелось почувствовать ее вкус. Еще один раз – услышать стон.
Задержав дыхание, он спустился чуть ниже, проведя носом по груди к самому животу. Поглаживая девушку за талию, остановился напротив пупка, скрытого только полупрозрачной вуалью платья. И через тонкую голубоватую ткань прижался губами к маленькой ямке, обжигая собственным дыханием прохладную женскую кожу.
– Фьералин… – тихо выдохнула девушка.
Мужчина поднял взгляд на самое красивое в мире лицо с зажмуренными от колдовского сна глазами. А в следующий миг резко поднялся и, рыча, вышел из палатки, на ходу оборвав хрупкий лист-дверь.
Под светом двух тусклых убывающих месяцев он едва дождался, пока закончится лагерь нимф, открывая дикую природу тропического леса. Уже там он мгновенно опустился на четыре лапы, покрываясь легкой дымкой и обращаясь в зверя. Широкие лапы легко касались темно-зеленой листвы, когда слишком крупный тигр перешел на бег. Черные, как ночь, глаза должны были сливаться с окружающей тьмой, но, напротив, они сверкали, как сталь начищенного лезвия. Ветви кустарников мелькали мимо, изредка задевая сильное мускулистое тело, но Фьералин чувствовал лишь ветер, развевающий черно-белую шерсть. Ветер, который был ему так нужен.
В нескольких километрах от лагеря он, наконец-то, остановился, совершенно не сбив дыхания. Встал на задние лапы, одновременно приобретая вновь человеческие черты. Кровь в жилах бурлила уже не так сильно, голова была ясной. Именно то, что нужно для разговора, который слишком долго откладывался.
Леран Дайше, правитель Пангирии, отец Мариссы уже несколько дней пытался связаться с ним. Но Фьералин не отвечал. Возможно, и сейчас был не самый лучший момент для беседы, но эриний был слишком зол. Определенным образом он винил именно короля в том, что молодая принцесса выросла такой, какая есть. И раз уж старый друг хочет поговорить, не стоит его разочаровывать.
Фьералин выбрал под ногами наиболее сухую область земли, длинным тигриным когтем распорол поверхность дерна, чувствуя, как трещина уходит далеко вглубь, и отошел на шаг назад, прикрывая глаза.
В тот же миг из тонкой щели засочился зеленый дымок. Магия материи. Нет, обсидиановый эриний не умел создавать ядовитые разломы, а уж тем более управлять ими, как правитель Пангирии. Но он был способен почувствовать место, откуда материя готова течь сама.
Через несколько секунд изумрудная вуаль магии заколыхалась, обращаясь в небольшое идеально-ровное зеркало. И внутри него возникло хмурое мужское лицо с аккуратно заплетенными назад тремя тугими черными косичками.
– Почему так долго?! – грозно спросил Леран Дайше, – королева уже вся извелась!
Ни один мускул не дрогнул на человеческом лице эриния. Только темные глаза с тремя росчерками зрачков хищно блеснули.
– Потому что я так решил, – ответил он спокойно. – Передай Лере мои сожаления.
– Что ты имеешь в виду? С Мариссой что-то не так? Где она? – тревожно спросил мужчина в зеркале.
– С Мариссой все в порядке, – невозмутимо заверил короля Фьералин. И, дождавшись пока Леран удовлетворенно выдохнет, добавил: – Она стала нимфой Эденрейса.
– Что? – едва слышно выдохнул правитель. Его глаза испуганно расширились, а лицо приобрело мертвенную бледность. – Это шутка?
– Нет, с чего бы? – приподнял бровь эриний. – Сегодня утром она прошла ритуал. Все по-настоящему. Теперь она – морская ведьма. Вовсю колдует, ловит рыбу руками, зажигает водяные фонари…
– Что ты несешь?! Какая ведьма? – воскликнул Леран, вдруг осознав, что эриний говорит правду. – Ты в своем уме? Я доверил тебе дочь! Самое дорогое, что у меня есть! Как ты мог позволить ей стать нимфой?! Ты понимаешь, что это означает для всех нас? Она никогда не сможет вернуться домой!
Фьер хмуро, но уверенно кивнул, глядя прямо в глаза Лерану Дайше, словно сжигая его изнутри темными лезвиями своих зрачков.
– А, как ты думаешь, долго она осталась бы с вами во дворце, приволоки я ее силой? Не прошло бы и месяца, как Марисса сбежала бы вновь.
– Я бы этого не допустил! – прорычал король, и на заднем плане что-то со звоном разбилось.
Но Фьер и глазом не моргнул, хотя гнев правителя Пангирии, потомка древней расы темных нарр, был страшен.
– Подумай лучше, как вышло, что твое первое дитя решило, будто ему будет гораздо лучше вдали от тебя, – спокойно ответил эриний. – Подумай, почему Марисса оказалась готова отдать свою душу лишь бы никогда не возвращаться домой.
С этими словами он вскинул руку, на которой вновь отросли длинные тигриные когти, и, не дожидаясь ответа, полоснул по магическому зеркалу. Идеально ровная поверхность треснула. Изумрудная хмарь пошла рябью, растворяясь в воздухе. Черные когти вновь втянулись в пальцы, подобно кошачьим. Только ядовитая магия немного неприятно щипала кожу.
Но Фьералин даже не заметил этого. Он был слишком зол. Впрочем, переживания Лерана он понимал, но это вовсе не мешало эринию слегка проучить почти не стареющего правителя. Пусть подумает на досуге о том, что не все крутится вокруг него. И, может быть о том, что человеческие души, особенно душа его дочери, неподвластны воле короля.
Глубоко вздохнув, Фьералин заставил себя успокоиться. На сегодняшнюю ночь у него еще были планы. И он больше не торопился.
Медленным шагом, погруженный в собственные раздумья, мужчина побрел через лес по одному ему известному направлению. Обоняние и чутье зверя позволяло ему, не ища дороги и не ориентируясь по звездам, легко находить путь туда, куда нужно. Даже в кромешной темноте.
Через пару десятков минут густота деревьев стала немного снижаться, а затем Фьералин вышел на крохотную полянку, залитую призрачным светом двух лун. Прямо посреди нее стоял дом, гораздо более похожий на человеческое жилье, чем любая травяная палатка нимф. Он был неловко собран из веток и небольших древесных стволов, но вблизи казался вполне крепким.
Мужчина подошел ближе и постучался в невысокую дверь.
Сперва никто не ответил, но уже через пару минут настойчивого стука внутри послышалось какое-то шевеление. Дверь скрипнула, и на пороге появилась старая седая женщина в вязаном халате. Ее бледные лунные глаза были удивленно расширены, но, не говоря ни слова, она спокойно отошла в сторону, будто пропуская гостя в свое жилище.
Фьералин, недолго думая, воспользовался предложением. Немного наклонившись, чтоб не удариться головой о низкий проем, прошел внутрь.
Здесь было непривычно темно. Не так, как в палатках нимф. Нигде не горели водяные фонари, по углам дома не стояло ни одной предназначенной для этого чаши.
– Ох, прошу прощения, вы, наверно, ничего не видите… – сонно проговорила женщина и тут же, прокашлявшись, заковырялась в большом сундуке.
Вообще-то Фьералин видел в темноте. Не так хорошо, как днем. Но вполне сносно. Однако зажженная масляная лампада вовсе не оказалась лишней. Хозяйка поставила ее на большой самодельный стол и пригласила гостя садиться.
Эриний уселся на деревянную табуретку, разглядывая на дальней стене пыльную картину. На ней две молодые девушки стояли в обнимку. Обе – жгучие брюнетки, смуглые, красивые. С легкими горбинками на носах и пухлыми алыми губами.
– Не часто у меня бывают гости, – слегка усмехнувшись, сказала она, отрывая гостя от созерцания портрета. Достала откуда-то из подпола пыльную бутылку и холщовый мешок. – Особенно мужчины.
Гостинцы встали рядом с лампадой, а следом за ними на стол грохнули два чистых серебряных кубка. Старуха села напротив Фьералина, высыпая из мешка на широкую глиняную тарелку… сушеные яблоки! Ловко откупорила бутылку, разливая по бокалам… настоящее виноградное вино!
– Откуда здесь это чудо, леди? – удивленно вскинул брови Фьералин, принюхиваясь к дивному аромату многолетнего вина. Кроме рыбы, хлебных плодов и браги на этом острове мужчине больше ничего не доводилось видеть.
– С корабля, конечно. Того, что много десятков лет назад разрушился у берегов Эденрейс. Это все осталось с тех пор.
– Зачем же вы ради меня истратили такое сокровище? – удивился мужчина.
– Во-первых, перестань называть меня на “вы”, – гаркнула с улыбкой она, – а во-вторых, когда я говорила, что гости у меня бывают нечасто, я имела в виду – никогда.
И засмеялась. Впрочем, не так уж и весело.
– Ради такого повода можно и винца выпить, а? Я надеюсь, ты пьешь, красавчик? Не обидишь старуху?
Фьералин улыбнулся. Эта дама начинала ему нравиться.
– Да пусть у меня руки отсохнут, если я посмею обидеть прекрасную леди, – ответил он, отпивая из кубка.
Вино и впрямь оказалось дивным на вкус. Не то, что ягодное варево нимф.
Старуха засмеялась еще громче и, прикрыв глаза, с наслаждением сделала глоток.
– Да, давно я берегла эту бутылку. Все ждала какого-то особенного повода. Да только со мной тут совсем ничего не случается. Я уж подумала, что так и останется она не тронутой…
Фьералин многозначительно промолчал. Но хозяйка и сама уже бросила на него быстрый цепкий взгляд и спросила:
– Меня зовут Алишера. А тебя?
– Фьералин, – ответил эриний, более не скрывая настоящего имени.
– Как необычно, – проговорила она. – Зачем ты здесь, Фьералин? И как сюда попал? На острове нимф нет места мужчинам.
– Это долгая история, Алишера. Главное, что я пришел за женщиной, которую хочу забрать.
– Вот как? – изумилась она. – Повезло же этой женщине, раз ее возлюбленный смог ради нее преодолеть скалы морского Духа.
– Не возлюбленный, – зачем-то поправил эриний, и сам сморщился.
Старуха едва заметно улыбнулась, но уточнять не стала.
– Я собираюсь вернуть ее, – добавил мужчина. – Но мне нужно знать все детали. Я надеялся, что ты расскажешь мне, Алишера. Ведь ты – нимфа-изгнанница, верно?
Женщина внимательно посмотрела на собеседника и опустила глаза, не переставая немного грустно улыбаться.
– Да, я – нимфа-изгнанница. Бывшая младшая жрица. Следующая после Харры. И я действительно знаю многое. Но скажу сразу: “Если твоя девочка уже стала нимфой, все старания бесполезны”.
– Я так не думаю, – ничуть не испугавшись такого пророчества, покачал головой он.
Старуха хмыкнула.
– Что ж, я готова ответить на твои вопросы, но только после того, как ты расскажешь мне про себя, Фьералин, – с улыбкой протянула она. – Я тут слишком давно, чтобы ценить хорошую историю на вес золота.
Эриний понимающе кивнул. Следующие полчаса он в подробностях, очень радующих старуху, описывал события, приведшие его на земли нимф. Алишера охала и ахала в нужных местах, и вообще оказалась отличным слушателем. Впрочем, когда настала ее очередь говорить, она не осталась в долгу:
– Как правило, на Эденрейс женщины приходят сами, – зазвучал ее тихий, немного скрипучий голос, так непохожий на медовые трели нимф. – Обездоленные и одинокие, часто – некрасивые и с уродствами. Морской дух манит их в свое логово, а его жрицы рассказывают новым “женам”, как изменится их жизнь. Как изменится их внешность после обряда. Голосу нимф сложно противостоять, как ты, наверняка, знаешь. И обиженные несчастные дурнушки соглашаются.
Старуха сделала паузу, глотнув еще вина.
– Сила морского Духа действительно меняет их. Нас… Но каждого по-своему. Тело женщины всегда по-разному реагирует на потерю части души. И, чем больших изменений хочет будущая нимфа, тем больший кусок души требует Дух. Но женщина и сама может отдать больше… если пожелает…
На миг старуха как будто поникла. Но уже через мгновение ее рассказ продолжился:
– А потом деваться уже некуда. Проходят годы, облик и душа нимфы меняются, ведь отныне внутри каждой “жены” морского Духа – его часть. С годами женщины становятся холоднее, злее. Нимфы становятся похожими на красивых статуй. Красивых и холодных. Часть, отданная Духу, тянет, гложет, требует… Мы мечтаем соединиться с Ним. И, лет через сто, сходим с ума, потому что это невозможно.
Фьералин слушал женщину, с каждым произнесенным словом становясь темнее тучи. А старуха тем временем продолжала:
– Некоторые ныряют в океан, превращаясь в русалок. Они губят корабли своим пением просто потому, что хотят увидеть мужчину. Ощутить любовь, которой их сердце лишено.
– Что-то мне это напоминает… – зло проговорил Фьералин, отставляя опустевший бокал. – А почему ты так выглядишь? Ведь ты тоже была нимфой.
Старые глаза хозяйки хитро блеснули.
– Я отринула все дары Духа, – ответила она с улыбкой. – И магию, о которой когда-то так мечтали мы с сестрой, и красоту, которая у меня была…
– С сестрой?
– Да, – пожала плечами она, неловко указав на портрет, который совсем недавно привлек внимание эриния. – Харра… была моей родной сестрой. Мы стали нимфами, когда нам было по шестнадцать лет. Со временем я поняла, что подарки Духа – это яд, постепенно уничтожающий нас. А Харра тому времени уже стала Верховной жрицей, и мои россказни не должны были смущать других “жен”. Она прогнала меня, не решившись убить.
Мужчина удивленно вглядывался в смуглых девушек на картине и не мог поверить, что одна из них теперь – светловолосая жрица с приторно-сладкой красотой, а вторая – древняя старуха. Хотя когда-то обе были сестрами.
– Харра называла нимф “дочерями морского Духа”, а ты – “женами”, – многозначительно произнес он, все еще не сводя глаз с портрета. У него в голове роились тысячи мыслей. И все они подтверждали его прежние догадки.
– Потому что так и есть, – вспыхнули бледные глаза старухи. – А моя сестра сознательно обманывает девушек, чтобы истинную суть обряда никто из них не понял.
Фьералин кивнул. Все было именно так, как он и думал.
– Как освободиться от уз, мне ясно. Достаточно лишь вернуть утраченное, – медленно проговорил он. – Вот только, как сделать это? Как вернуть душу?
Женщина покачала головой.
– Я уже говорила, что это невозможно. Лишившись сил морского Духа, я стала стареть, но душа не вернулась. Эденрейс не отпускает меня… Однако, я не перестаю надеяться, что однажды просто умру, как человек. И стану свободной…
– Ты хочешь умереть? – нахмурился Фьералин, чувствуя немую тоску в сердце.
– Нет, я хочу свободы. Пока я – нимфа, целиком принадлежу морскому Духу. А после смерти… кто знает, что будет. Может, я смогу возродиться в другом теле.
Старушка мечтательно вздохнула.
Некоторое время они оба молчали. Оба думали о чем-то своем, только вектора их мыслей имели совершенно разные направления. Алишера думала о смерти, а Фьералин – наоборот. Он не привык сдаваться. И был уверен, что выход есть всегда.
– А ты видела когда-нибудь Его? Духа? – вдруг спросил мужчина, напряженно стиснув зубы. У него в голове промелькнула очередная мысль, которую он упорно пытался поймать за хвост.
Старуха вздрогнула.
– Я видела его глаза, – сказала она почти шепотом. – Огромные глаза морской зелени на дне Сапфирового моря. Когда первый раз хотела утопиться. Это было лет десять назад. Но Он не позволил. Наделил меня водным дыханием, чтобы осколок моей души продолжал жить в его плену…
Внезапно изгнанница замерла. Водянистые глаза стремительно потемнели, потому что все пространство радужки заполнил огромный черный зрачок.
– Убей меня, прошу, – выдохнула она. – У меня самой не хватает сил.
– Ты с ума сошла? – излишне спокойно и даже немного холодно переспросил Фьералин.
– Нет-нет! Это мой последний шанс освободиться, прошу тебя, не отказывай мне! Когда-то давно я отдала слишком много… Часть души, которую я пожертвовала Духу, была слишком большой, – медленно проговорила она, будто вспоминая. – Огромный топаз размером с куриное яйцо упал в воды Священного озера, навсегда смешавшись с тысячей других камней. И теперь у меня внутри только холодная вода, Фьералин. Мне холодно. Каждый день, каждую минуту. Уже сто лет и три дня…
Ее голос стал хриплым и тихим.
Мужчина резко встал из-за стола, все еще не сводя взгляда со старухи, которая внезапно стала выглядеть жалкой и немощной.
– Я – не убийца, – ответил он спокойно и твердо. – И разве не ты сама выбрала однажды свою судьбу?
– Сама, – вяло кивнула женщина, не глядя на гостя. – Я хотела, чтоб моя жизнь стала лучше, легче…
– Все хотят помолодеть, разбогатеть, вкусно поесть и сладко потра… прошу прощения, – резко сказал эриний. – Но самое главное, что поумнеть почему-то никто не хочет. Не думаешь, что это решило бы все проблемы?
Фьералин глубоко вздохнул и отвернулся.
– Надо уметь отвечать за свои ошибки, – хмуро закончил он, думая в этот момент совсем не об Алишере.
А потом сделал пару шагов к выходу, намереваясь покинуть скорбное жилище нимфы-изгнанницы. Но уже на самом пороге вдруг остановился и вновь подошел к столу. Резко схватил миску с сушеными яблоками, высыпал их на стол и расположил раскрытую ладонь над опустевшей емкостью.
Старуха подняла голову и с изумлением наблюдала за происходящим. Ее глаза еще сильнее расширились, как только распахнутая мужская кисть вдруг покрылась шерстью, а на кончиках пальцев отрасли длинные черные когти.
Фьералин сжал руку в кулак, и в тот же миг вниз посыпалась белая шерсть, на лету превращаясь в молочную пыль. Она наполнила тарелочку, полностью закрыв дно. И только тогда ладонь мужчины вновь приобрела человеческие очертания.
Алишера подняла на гостя удивленный взгляд, словно не узнавая его. И, кажется, в этот момент впервые заметила стального цвета вертикальные зрачки.
– Одна ложка – и ты уснешь, – мрачно произнес он, не сводя с нее опасного черного взгляда. – Три – будешь спать больше суток. Пять – никогда не проснешься.
С этими словами он вновь развернулся и, хлопнув дверью, покинул старую изгнанницу.
Оставшееся время до рассвета эриний провел в облике тигра, бегая по диким лесам Эденрейса, пытаясь понять, почему некоторые люди так любят совершать глупости. У его народа все было проще и одновременно сложнее. Их существование было подчинено жестким правилам с самого рождения. От этих правил было невозможно отступить, потому что они гарантировали жизнь. Никакой свободы воли, никаких глупых попыток кому-то что-то доказать. Только сила, инстинкты и закон.
Уже под самое утро он принял свой человеческий облик, чувствуя, как приятно ноют мышцы после бега. Возвращаясь в лагерь, Фьералин уже составил примерный план действий и, хотя самому ему план не очень-то нравился, иного выхода он не видел. Осталось рассказать его Мариссе, и дело с концом. Малышка поймет, что была неправа, когда узнает, что именно натворила. Наверняка поймет.
Но, уже пересекая черту первых палаток, эриний понял, что произошло что-то ужасное. Рядом с шатром жрицы скопилась целая толпа нимф. Они что-то галдели и причитали, а несколько девушек в самом центре громко плакали.
С замершим сердцем и дурным предчувствием Фьералин рванул в самый центр толпы, расталкивая возмущающихся женщин. А там на земле, белая, как сонный порошок Эреба, лежала Марисса. Рядом с ней стояла Харра и громко взывала к морскому Духу, подняв руки высоко вверх.
– …Великий, не оставь свою верную дщерь! Даруй ей благословение и спасение! Яви силу свою и мощь…
– Что случилось?! – жестко спросил мужчина, опускаясь на колени рядом с малышкой. Он дотронулся до ее ледяного лба, резко почувствовав знакомый травяной запах, сочащийся ядом.
Приглядевшись внимательнее, он и сам понял. Рядом с руками и ногами Мариссы в воздухе мерцало легкое зеленоватое облачко. И хриплое дыхание выносило из легких едва заметный отравленный дым магии материи.
– Марисса упала в крупный разлом, – ахая, пропела своим мерзким голосом жрица.
– Как это вышло? – рыкнул он, глядя на приторно-сладкую блондинку.
Харра развела руками, наивно распахнув большие глаза.
– Мы гуляли по острову, Марисса очень хотела тебя найти. И, задумавшись, не заметила свежий разлом в овраге. А пока я пыталась в одиночку ее достать, яд уже проник через кожу и легкие.
– Сколько же она там пролежала?! – воскликнул мужчина, отчаянно соображая, что делать. Биение сердца его малышки слышалось все хуже.
– Не знаю, может минут пять…
– Тебе сто шестнадцать лет, ты – Верховная жрица, и не смогла достать ее раньше?! – зарычал Фьералин.
Жрица мгновенно нахмурилась, понимая, что мужчине известно то, что не должно быть известно. Но в следующий миг нимфы разом ахнули, отшатнувшись назад, потому что воздух вокруг него начал вибрировать, а очертания тела покрылись легкой дымкой. И уже через мгновение над Мариссой склонился огромный рычащий тигр, расположив громадные лапы с двух сторон от ее лица.
– Эриний!.. – закричал кто-то в стороне.
– Обсидиановый!..
– Так вот, как он проник на Эденрейс!..
Но зверь не обращал внимания. Он напряженно вслушивался в затухающее биение женского сердца. И, прислонив пушистую голову ко лбу девушки, глубоко вдыхал. Сильнее и сильнее, громче и громче рыча. Он притягивал материю, заставляя ее покидать тело Мариссы и впитываться в него самого.
Это было больно. Зато работало. Зеленый яд выделялся даже из пор принцессы, мгновенно присасываясь к эринию, который так умело звал на себя отравленную магию. Фьералин терпел, чувствуя, словно кто-то поливает его шкуру едкой кислотой, словно он дышит змеиной отравой, а не воздухом. Но это не могло заставить его остановиться.
И только когда он услышал, как сердце девушки застучало в привычном ритме, когда ее грудь жадно приподнялась, вдыхая чистый воздух, эриний понял, что все получилось.
Он отступил на шаг назад, отчаянно хрипя. Шерсть начала выпадать клоками. Тигр упал на бок, тяжело дыша. Огромный черно-белый хвост напряженно и зло стучал по земле, чувствуя, как суетятся рядом перепуганные нимфы.
Пора было уходить. Да, пожалуй, пора, пока кто-нибудь из них не обнаружил способности к изгнанию эриний.
Воздух вокруг Фьералина привычно завибрировал. Но на этот раз тигр не собирался менять облик. Было слишком больно. Покрывшись вновь белесой дымкой, он бросил последний взгляд на свою малышку, будто прощаясь, и исчез.
Глава 14. Марисса
Когда девушка открыла глаза, день уже клонился к вечеру. Во рту застыла странная сухость, кожу слегка покалывало, словно она обгорела на солнце. Но окружающий полумрак с легким голубоватым свечением отчетливо давал понять, что она находится в собственной палатке.
– Ты проснулась! Ну, слава Харре и морскому Духу! – воскликнула рядом с ней рыженькая нимфа.
Марисса неловко повернула голову, едва сдерживаясь, чтоб не застонать от странной ломоты в костях.
– Рейли? – удивленно пробормотал она, не узнавая собственный голос.
– На, выпей воды, ты совсем бледная, – девушка тут же сунула ей под нос наполненный мех. – Еще бы, чуть не погибла! И откуда только взялся этот разлом? Хорошо, что жрица смогла вытащить. А Лин-то, оказывается, эриний! Всех нас перебить мог, защити Морской дух!
Нимфа опять зачастила в своей излюбленной манере говорить без пауз.
– Стой-стой! – перебила ее принцесса, пытаясь собрать мысли в кучу. – Что случилось? Кажется, я упала в овраг. Какой разлом? Какой эриний?
Пока что она ничего не могла понять, но смутные догадки уже начали обжигать разум. Неужели они проведали о сущности Фьералина? Ведь это грозит ему, как минимум, изгнанием из Эденрейс. А, как максимум – долгой прогулкой на Эреб. Кто знает, на что способна Верховная. Возможно, ей известны способы, как бороться с эриниями. У ее отца, например, на случай атаки диких и кровожадных духов каждый охранник был вооружен зачарованными мечами. А кое-кто по старинке носил с собой и Сельгерскую соль, способную практически растворить физическое тело эриния, отправив его дух обратно на Эреб. Процедура, конечно, не смертельная, но болезненная и бесповоротная. Вернуться на Беану второй раз у такого духа еще очень нескоро получится. Новое тело формируется десятки лет. Хотя Марисса и не знала деталей, но это ей было известно совершенно точно.
– Бедняжка… – поахала Рейли. – Ничего не помнит! Ты упала в разлом с материей! Пролежала на дне очень долго, только Харра смогла тебя вытащить. Да уже было практически поздно. С таким отравлением не выживают, Марисса! Но Верховная сказала, что сила и горечь ее молитв были столь велики, что Дух внял мольбам, исцелив тебя!
Принцесса нахмурилась, чувствуя, что не понимает, как это все могло произойти. Неужели она опять не заметила разлом у себя под ногами?
Проклятье. Как же ей это надоело! С детства из всей ее семьи материи боялась лишь она одна. Боялась, как огня, как вероломной змеи, которая могла подкрасться незаметно и заползти в ботинок. Ведь отравленная магия действовала только на нее. Словно она вообще не принадлежала королевской семье.
Отец был первым магом во всем мире, сумевшим приручить материю благодаря крови темных нарр, что текла в его венах. Мать вообще оказалась невосприимчива к зеленому яду, а со временем научилась колдовать, как и отец. Брат почти сразу после рождения стал диковинкой, неограненным алмазом, способным на волшебство высшего порядка. Только она, принцесса Пангирии, была серой мышкой, впадающей в беспамятство от одного дуновения травянистой хмари.
И даже сила нимф ничего не смогла с этим поделать…
Девушка нервно прикусила губу, пытаясь справиться с разочарованием.
– А что насчет эриния? – вдруг спросила она, вспоминая, что Рейли не дошла еще до самого важного.
– Ох, – вздохнула рыжая, – ты можешь представить, что красавчик-Лин оказался эринием высшего уровня? Обсидиановым зверем Эреба! Харра сказала, что это впервые такое, чтоб на благословенную землю морского Духа проникало чудовище!
