Текст книги "Иосиф Рюрикович-Дракула (Рассекреченная родословная генералиссимуса)"

Автор книги: Сигурд Йоханссон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Обвиняемым, которых судила Военная коллегия Верховного суда СССР, вменялось в вину сотрудничество с западными разведками с целью убийства Сталина и других советских лидеров, роспуска СССР и восстановления капитализма, а также организация вредительства в разных отраслях экономики с той же целью.

Первый Московский процесс над 16 членами так называемого «Троцкистско-Зиновьевского Террористического Центра» состоялся в августе 1936. Основными обвиняемыми были Зиновьев и Каменев. Помимо прочих обвинений, им инкриминировалось убийство Кирова, и заговор с целью убийства Сталина.

Второй процесс (дело «Параллельного антисоветского троцкистского центра») в январе 1937 года прошёл над 17 менее крупными руководителями, такими, как Радек, Пятаков и Сокольников. 13 человек были расстреляны, остальные отправлены в лагеря, где вскоре умерли.

Третий процесс над 21 членом так называемого «Право-троцкистского блока» состоялся 2—13 марта 1938 года Главными обвиняемыми на нём были Николай Бухарин – бывший член Политбюро и глава Коминтерна, и Алексей Рыков – бывший член Политбюро и председатель СНК, которые в 1928—29 гг. были лидерами «правой оппозиции» в ВКП(б). Остальные – Г. Г. Ягода, X. Г. Раковский, Н. Н. Крестинский, М. А. Чернов и другие. Их обвинили «в том, что они по заданию разведок враждебных Советскому Союзу иностранных государств составили заговорщическую группу под названием „право-троцкистский блок“, поставившую своей целью шпионаж в пользу иностранных государств, вредительство, диверсии, террор, подрыв военной мощи СССР, провокацию военного нападения этих государств на СССР, расчленение СССР и отрыв от него Украины, Белоруссии, Средне-Азиатских республик, Грузии, Армении, Азербайджана, Приморья на Дальнем Востоке – в пользу упомянутых иностранных государств, наконец, свержение в СССР существующего социалистического общественного и государственного строя и восстановление капитализма, восстановление власти буржуазии». Все подсудимые были признаны виновными и, кроме троих, расстреляны.

Но не только политические оппоненты, но и крупные силовики внушали Сталину подозрение в измене. Не всегда, кстати, пустое…

…Еще в 1925 году на квартире у старшего брата Куйбышева собрались военные. Был Фрунзе. Был Тухачевский, будущий маршал Советского Союза. И к ним туда запросто заглянул Сталин. Тухачевский, которому было тогда 32 года, задавал тон общей беседе, напирая на то, что сотрудничество с немцами – дело опасное. Сталин, решивший поддержать разговор, спросил: «А что плохого, что немцы к нам ездят? Ведь наши тоже ездят туда».

На что Тухачевский холодно бросил: «Вы человек штатский. Вам это понять трудно». Старший Куйбышев поспешил перевести разговор на другое.

Нетрудно увидеть, что вчерашний юнкер Александровского училища вел себя в присутствии двух выдающихся революционеров и государственных деятелей, мягко говоря, некорректно и невоспитанно. Ясно также, что это делалось преднамеренно, и ясно, для чьего одобрения. Портреты председателя Реввоенсовета Л. Д. Троцкого тогда еще висели в помещении штабов и управлений всех степеней. Карьера Тухачевского не пострадала. Он стал со временем самым молодым маршалом. Но ему этого было мало, и он этого скрыть не мог. Мнение о Тухачевском как о беспринципном карьеристе было всеобщим как в стране, так и в эмиграции.

Первым сделал Тухачевского «заговорщиком» Дзержинский. Знаменитая игра с эмиграцией – операция «Трест» – отвела Тухачевскому роль главного руководителя военным заговором. Эта легенда всеми была воспринята как вполне правдоподобная. Ему это, видимо, нравилось. Молодой маршал был легкомысленным. Он с удовольствием исполнял роль красавца и героя-любовника, не обращая внимания на то, что среди его фавориток агентов НКВД было «пруд пруди».

Он не кончал Академии Генштаба, что не укладывается в голове любого серьезного человека, рассматривающего его как крупного военачальника, но писал много статей о военной стратегии в эпоху революции – сам учил всех остальных теории военного искусства, хотя до своего головокружительного взлета не командовал даже ротой. Еще он увлекался музыкой и собственноручно изготовлял скрипки. Короче говоря, это была выдающаяся личность. По крайней мере эта личность была у всех на устах. Сталин такими людьми не швырялся, но, разумеется, слепо доверять ему он не мог. И правильно делал.

План захвата Кремля готовился с 1934 г. и намечался на 1936 г., «когда Гитлером будет завершена подготовка к войне». Главную роль здесь играли: М. Н.Тухачевский, И. Э. Якир, И. П. Уборевич, Я. Б. Гамарник, Н. Г. Егоров (командир училища кремлевских курсантов, находящегося на территории Кремля), Б. С. Горбачёв (замначальника московского гарнизона), А. Енукидзе, Р. А. Петерсон (комендант Кремля до 1935 г.), Паукер, Бубнов. Есть признания Тухачевского, что в организацию правых он был вовлечен еще в 1928 г. Енукидзе и с 1934 г. был лично связан с Бухариным, Ягодой, Караханом и др. За день до этого, 27 мая 1937 года, он признавался, что связь с правыми поддерживалась через Горбачёва и Петерсона, которые были связаны с Енукидзе, Ягодой, Бухариным и Рыковым. Корк утверждал на следствии: «Я с Тухачевским еще в 1931 году вел разговор в отношении переворота в Кремле, Тухачевский мне заявил, что то, о чем я первоначально узнал от Енукидзе в июне 1931 года, т. е. о том, что правыми намечен контрреволюционный переворот в Кремле, опираясь на школу ВЦИК, что в это дело втянуты Петерсон, Горбачёв и Егоров, – Тухачевский мне подтвердил, что мы должны предусмотреть как первый шаг в конечном плане наших действий, – это переворот в Кремле». Тухачевский эти показания Корка отрицал, но как? Он заявил, что о подготовке «дворцового переворота» он узнал в 1934 году, и не от Корка, а от Горбачёва (9).

Уборевич утверждал, что так называемые заговорщицкие сборища у Тухачевского были просто посиделками с женами за чашкой чая. Он в то же время подтвердил, что антисоветские настроения у группы лиц, формирующихся вокруг Тухачевского, постоянно росли. Уборевич утверждал, что решающий разговор возник у него с Тухачевским в 1935 г. Тогда Тухачевский заявил, что на троцкистов и правых надо смотреть как на попутчиков, а в действительности он думает о своей личной диктатуре.

Так называемые заговорщики действовали крайне неряшливо и неорганизованно. Заговор их больше похож на чесание языками в кругу амбициозных, недовольных, но недостаточно искушенных для такого дела людей. Свою тоску по «свержению Сталина» наши «заговорщики» готовы были изливать перед всеми, кто готов был их слушать: перед офицерами рейхсвера, которые не оставались в долгу, поскольку сами думали о заговоре против Гитлера, перед женами и любовницами.

Сталину вся эта болтовня разгромленной оппозиции и политиканствующих военных была хорошо известна. Версия Шелленберга о том, что они с Гейдрихом с одобрения Гитлера передали (даже продали) через Бенеша информацию о заговоре Сталину, отрицалась компетентными людьми в Германии (Шпальке) и у нас (Судоплатовым). Есть мнение, что и сами мемуары Шелленберга – это одна из многих фальшивок Интеллидженс сервис, которые эта служба Британии постоянно практикует в качестве идеологических инструментов своей политики. Шелленберг мемуары написать не успел. Их написали за него уже после его смерти.

Наше представление о происходящем тогда подтверждается и самим ходом тех событий.

После развенчания незадачливого Енукидзе, замены Петерсона и установления контроля над Ягодой со стороны КПК обсуждения плана государственного переворота на время прекратились. Руководители заговора, уверенные, что СССР в военном отношении Германии противостоять не сможет, решили подождать начала войны. Тухачевский, по словам Уборевича, выдвинул в 1935 году новый вариант государственного переворота в виде военного мятежа, когда начнутся военные действия. Но после процесса над «параллельным центром» в январе 1937 г. Тухачевский начал торопить с государственным переворотом, заподозрив, и, видимо, не без основания, что Сталину все известно.

По версии А. Орлова (руководителя военной разведки в Испании, перебежавшего на запад), как ее излагает наиболее объективный исследователь этой истории Ю. В. Емельянов, события развивались следующим образом.

Некий работник НКВД Штейн якобы обнаруживает в архивах документы о связи Сталина с царской охранкой и отвозит их в Киев, где показывает главе НКВД Украины Балицкому, который знакомит с ними Якира и Косиора. В курсе дела зам. Балицкого Кацнельсон, который, будучи двоюродным братом Орлова, информирует его об этом деле в феврале 1937 года. Тем временем Якир ставит в известность Тухачевского, Гамарника и других участников заговора. Возникает план: убедить под каким-нибудь предлогом Ворошилова устроить конференцию по военным проблемам и собрать таким образом в Москве всех заговорщиков, объявить Сталина провокатором и арестовать. Но они опять начали тянуть и позволили Ежову в марте – апреле завершить чистки в НКВД. Оставался последний шанс 1 мая 1937 года…

Но не успели! Арестовали всех. И, нетрудно догадаться, вскоре благополучно расстреляли.

Что же мы молчим о третьем нашем герое? Он тоже знаменит резкими движениями в адрес политических оппонентов, которых у него было предостаточно с самого рождения.

Прозвище Дракул (рум. Dracul, то есть «дьявол» или, по ассоциации, «дракон») было унаследовано Владом III от отца, Влада II. Влад II являлся рыцарем ордена Дракона, созданного в 1408 году королём Венгрии (а впоследствии императором Священной Римской Империи) Сигизмундом I Люксембургом и королевой Барбарой по образцу венгерского ордена Святого Георгия. Рыцари ордена носили медальоны и подвески с изображением свернувшегося в кольцо золотого дракона, и Влад II при посвящении в рыцари в 1431 году также получил из рук короля медальон (орден) с драконом (10). Став господарём Трансильвании в 1436 году, Влад II поместил изображение дракона на золотые монеты, которые чеканил от своего имени и которыми принудительно заменял прежние деньги, а также на личную печать и свой геральдический щит, что стало причиной появления прозвища, которое затем унаследовал Влад III.

В молодости Влад III звался Дракул (рум. Dracul), унаследовав прозвище отца без каких-либо изменений. Однако позднее (в 1470-е годы) стал указывать своё прозвище с буквой «а» на конце, поскольку к тому времени оно получило наибольшую известность именно в такой форме.

Существует мнение, что «Dracula» в переводе с румынского означает «сын дракона», однако румынские историки отрицают, что «а» на конце могла придавать слову дополнительное значение по сравнению со словом «Dracul» (11).

Прозвище Цепеш появилось через 30 лет после смерти Влада. Это был перевод прозвища, полученного князем от турок и звучавшего как Казыклы (тур. Kazikli от слова тур. kazik (казык) – «кол»).

При жизни Влад III не именовался Кольщиком ни в Валахии, ни в Венгрии, ни в других европейских странах. Впервые это прозвище встречается в валашских документах 21 января 1506 года, где сказано «Влад воевода, которого именуют Цепеш». Прозвище «Цепеш» происходит от рум. teapa (ц'апэ) – что означает «кол».

В Средние века Трансильвания принадлежала Венгерскому королевству, но сейчас дом, в котором жил Дракула вместе с отцом, матерью и старшим братом, расположен на территории Румынии по адресу: г. Сигишоара, ул. Жестянщиков, 5.

Летом 1436 года отец Дракулы занял валашский престол и не позднее осени того же года перевёз семью из Сигишоары в Тырговиште, где в то время находилась столица Валахии.

Весной 1442 года отец Дракулы поссорился с Яношем Хуньяди, являвшимся в то время фактическим правителем Венгрии, в результате чего Янош решил поставить в Валахии другого правителя – Басараба II.

Летом 1442 года отец Дракулы поехал в Турцию к султану Мурату II просить помощи, однако вынужден был остаться там на 8 месяцев. В это время в Валахии утвердился Басараб II, а Дракула с остальной семьёй скрывались.

Весной 1443 года отец Дракулы вернулся из Турции вместе с турецкой армией и сместил Басараба II. Янош Хуньяди не стал этому препятствовать, поскольку готовился к крестовому походу на турок. Поход начался 22 июля 1443 года и длился вплоть до января 1444 года.

Весной 1444 года начались переговоры о перемирии между Яношем Хуньяди и султаном.

К переговорам присоединился отец Дракулы, в ходе которых Янош согласился, что Валахия может оставаться под турецким влиянием. В то же время султан, желая быть уверенным в преданности «валашского воеводы», настоял на «залоге». Под словом «залог» подразумевалось, что к турецкому двору должны приехать сыновья «воеводы» – то есть Дракула, которому на тот момент было около 14 лет, и его брат Раду, которому было около 6 лет.

Переговоры с отцом Дракулы завершились 12 июня 1444 года. Дракула и его брат Раду отправились в Турцию не позднее конца июля 1444 года.

В июле 1444 года, когда отец Дракулы отвёз сыновей к султану, турки и венгры подписали окончательный вариант договора о перемирии на 10 лет, но уже 4 августа венгры начали готовить новый крестовый поход.

В сентябре отряды Яноша Хуньяди вступили на турецкую территорию. 10 ноября 1444 года состоялась решающая битва между крестоносцами и турками под городом Варной. Победа досталась туркам, а Янош Хуньяди попал в руки к отцу Дракулы и находился у него около месяца, после чего беспрепятственно уехал (12).

Летом 1445 года отец Дракулы, желая помириться с Хуньяди, согласился, чтобы валашские воины приняли участие в небольшой военной операции против турок, длившейся с июля по октябрь. Была захвачена крепость Джурджу возле Дуная, но отношения с венграми от этого не улучшились, так что в декабре 1446 года Янош Хуньяди совершил поход в Валахию, чтобы опять утвердить там своего князя – на этот раз Владислава II. Отцу Дракулы по приказу Хуньяди отрубили голову, а старшего брата Дракулы похоронили заживо.

Султан, узнав об этом, начал готовиться к новой войне с венграми. Решающее сражение состоялось в Сербии на Косовом поле 17–19 октября 1448 года. Победа снова досталась туркам, после чего в ноябре 1448 года Дракула с помощью турок стал валашским князем, сменив венгерского ставленника Владислава.

«Султан одарил его (Дракулу) деньгами, конями, одеждами, великолепными шатрами, которые подобает иметь господарю, и как можно скорее отправил в Валашскую землю, чтобы он правил вместо своего отца. <…> Младшего же его брата он оставил при своем дворе» (13).

Осенью 1448 года Дракула вместе с турецкими отрядами, одолженными султаном, вошёл в валашскую столицу – Тырговиште. Когда именно это случилось, точно не известно, но есть письмо Дракулы от 31 октября, где он подписывается как «воевода Валахии».

Сразу же по восшествии на трон Дракула начинает расследование событий, связанных с гибелью своего отца и брата. В ходе расследования он узнаёт, что не менее 7 бояр, служивших его отцу, поддержали князя Владислава, за что получили различные милости.

Тем временем Янош Хуньяди и Владислав, проигравшие сражение на Косовом поле, прибыли в Трансильванию. 10 ноября 1448 года Янош Хуньяди, находясь в Сигишоаре, объявил, что начинает военную кампанию против Дракулы, назвав его «нелегитимным» правителем. 23 ноября Янош был уже в Брашове, откуда с войском двинулся в Валахию.

4 декабря он вошёл в Тырговиште, но Дракула к тому времени уже уехал (14).

У историков нет точных данных, куда направился Дракула сразу, как покинул Тырговиште. Известно, что в итоге он оказался в Молдавии, однако появление в Молдавии в ноябре 1448 года могло быть для Дракулы опасным, поскольку там находился венгерский военачальник, подчинявшийся Яношу Хуньяди. Этот военачальник поддерживал князя Петра II, женатого на одной из младших сестёр Яноша Хуньяди, но Пётр внезапно умер, а венгры оставались в Молдавии, чтобы не дать ей перейти под польское влияние.

Ситуация изменилась после марта 1449 года, когда на молдавский трон сел князь Алексэндрел, двоюродный брат Дракулы, поддерживаемый не Яношем, а польским королём.

12 октября 1449 года на молдавском троне утвердился князь Богдан II, с чьим сыном – будущим молдавским князем Штефаном Великим – Дракула был дружен, однако положение Дракулы при молдавском дворе стало сложным, поскольку Богдан вступил в переговоры с Яношем Хуньяди.

11 февраля 1450 года Богдан издал грамоту, где отдавал себя в полное подчинение Яношу и обещал быть «другом его друзей и врагом его врагов», однако к высылке Дракулы из Молдавии это не привело.

5 июля 1450 года Богдан подтвердил соглашение с Яношем новой грамотой, где те же условия были изложены более подробно – в том числе условие, что Хуньяди должен оказывать молдавскому князю военную помощь, а в случае необходимости предоставить политическое убежище.

Вопреки договорённости, осенью 1450 года Богдан не получил от Венгрии помощь против поляков. Тем не менее, его сын Штефан смог получить убежище на венгерской территории, в Трансильвании, после того, как Богдан был убит новым молдавским князем Петром Ароном в октябре 1451 года.

Дракула поехал в Трансильванию вместе со Штефаном, а в феврале 1452 года был изгнан оттуда по приказу Яноша Хуньяди.

В письме к жителям Брашова от 6 февраля 1452 года Янош говорит о своём намерении лишить Дракулу возможности жить не только в Трансильвании, но и в Молдавии. Тем не менее, Дракула вернулся в Молдавию, где в это время снова пришёл к власти его двоюродный брат Алексэндрел.

В феврале 1453 года Янош Хуньяди заключил с Алексэндрелом такое же соглашение, как в своё время с Богданом. Алексэндрел обещал подчиниться Яношу и жениться на его внучке, но договор не был выполнен.

Дракула покинул Молдавию лишь в мае 1455 года, когда князя Алексэндрела сверг Пётр Арон, который несколькими годами ранее (осенью 1451 года) убил Богдана.

В 1456 году Дракула находился в Трансильвании, где собрал армию добровольцев, чтобы отправиться в Валахию и снова занять престол. Вот тут важно проиллюстрировать сходство наших героев. Как в 1922 году Сталин объединился с Зиновьевым и Каменевым против Троцкого (чтобы потом убить их всех), как в 1566 году Иван Грозный объединился в Опричнину со знатными боярами против основной части землевладельцев (о чем также забыл уже в 1571 году), так и Дракула объединился с некоторыми своими политическими оппонентами. Одним из них был Мане Удрище.

Первые сведения о боярине с прозвищем Удрище встречаются в грамоте, изданной не позднее 1445 года, так что можно с уверенностью утверждать – этот человек сделал карьеру именно благодаря отцу Дракулы. Мане Удрище в грамоте упомянут вместе со своим братом Стояном (он же Стойка). Оба брата названы как участники княжеского совета.

Иногда эту грамоту датируют 1439–1440 годами, а значит, Мане Удрище мог начать службу не в 1440-х годах, а раньше – вскоре после того, как отец Дракулы сделался князем – или ещё раньше, то есть в те времена, когда отец Дракулы жил с семьёй в Сигишоаре и являлся только кандидатом на трон.

В Средние века в Румынии было принято, что всякий кандидат в князья собирал вокруг себя горстку доверенных лиц из боярской среды, которые помогали ему вести дела, касающиеся политики. Эти люди не имели ни денег, ни связей, но обладали полезными талантами – например, умением красиво говорить, стратегическим мышлением, способностью грамотно излагать мысли на бумаге и т. д. Если кандидат становился князем, то все его помощники, которые до того момента служили бесплатно, получали должности при дворе, землю и другие милости.

Возможно, среди доверенных лиц отца Дракулы, собиравшихся в Сигишоаре, оказался и Мане Удрище, но даже если он пришёл на службу на несколько лет позже, всё равно можно говорить о том, что сам Дракула помнил «дядю Мане» с детства.

Также не подлежит сомнению, что в 1440-х годах Мане Удрище с младшим братом Стояном хоть и утвердились в княжеском совете, однако не играли там серьёзной роли.

О положении этих двух бояр можно судить, если вспомнить те правила, по которым составлялись средневековые румынские грамоты и указы. Мало того, что в тексте следовало перечислить всех бояр, присутствовавших на княжеском совете в день издания грамоты, но также требовалось соблюсти порядок перечисления – чем знатнее человек, тем ближе к началу списка. Вот почему тот факт, что Мане Удрище с братом в грамоте отца Дракулы упоминаются в самом-самом конце списка, говорит о многом.

Конечно, Мане Удрище считал себя обделённым, и смириться с этим не желал. Ему хотелось продолжить карьеру, и брат Стоян, скорее всего, держался того же мнения, однако оба брата понимали, что ждать новых милостей от отца Дракулы вряд ли следует.

Затем произошли достопамятные события декабря 1446 года, когда венгр Янош Хуньяди пришёл в Румынию с войском, велел, чтобы отцу Дракулы отрубили голову, а на освободившемся троне устроил Владислава – мы к ним еще вернемся, и не раз.

Мане Удрище поддержал венгерского ставленника, причём оказал ему какую-то очень ценную услугу, потому что влияние Мане в княжеском совете резко возросло. Во всех грамотах Владислава, где упоминается Мане Удрище, этот боярин всегда стоит первым в списке участников совета. Был последним, а стал первым! Такие перемены не происходят просто так! Что касается Стояна, то он стал начальником конницы наряду с другим боярином – Димитром.

Со сменой князя карьерные амбиции Мане были удовлетворены. Мане сделался самым влиятельным боярином в совете, а более высокой должности просто не существовало.

Мысли этого человека больше не были заняты заботами о материальном и, что вполне естественно, переключились на духовное.

В грамоте от 2 января 1450 года сказано, что Мане Удрище дарит монастырю под названием Козия водяную мельницу. Чем вызвана такая щедрость, не уточняется, и это довольно странно, поскольку в той же грамоте очень подробно рассказывается история, как боярин Казан и его брат Раду решили сделать монастырю дар.

Казан и Раду пожелали, чтобы настоятель Иосиф включил в «монастырский поминальник» всю их семью, а именно: их отца Радула, их мать Стану, самих Казана и Раду, а также их покойного брата Сахака. Казан и Раду просили для себя и родичей «вечного поминовения», а взамен подарили водяную мельницу и «место под келью», чтобы кто-то из монахов мог жить рядом с мельницей и следить за ней.

В грамоте сообщается, что Казан и Раду попросили государя Владислава заверить этот договор между ними и монастырём, дабы и следующий настоятель помнил о том, кого нужно поминать – в общем, подробностей куча, и в этой куче как-то странно выглядит одинокая фраза, что ещё одну водяную мельницу дарит боярин Мане Удрище.

Складывается впечатление, что мысль о пожертвовании возникла у Мане внезапно, когда он, присутствуя на совете, услышал просьбу Казана и Раду. «Ну и от меня припишите мельницу», – наверное, сказал Мане, которому вдруг захотелось сделать доброе дело, а вот что за грехи он стремился искупить этим благодеянием, не сказал.

Суля по всему, дарение мельницы не очень помогло, и совесть продолжала мучить Мане, так что не позднее 1455 года он начал переговоры с Дракулой.

То, что инициатива в этих переговорах исходила именно от Мане, а не от Дракулы, можно утверждать почти наверняка, ведь мы знаем, как Дракула относился к Яношу Хуньяди, погубителю его отца – примирение так и не состоялось. Так с чего бы Дракуле искать примирения с кем-либо из бояр-предателей?

То, что переговоры действительно состоялись, сомневаться не приходится, потому что из всех бояр, предавших отца Дракулы, Мане Удрище и его брат Стоян оказались единственными, кто упоминается в грамотах самого Дракулы. Остальные предатели (12 человек) не упоминаются у Дракулы ни разу. Не упоминаются они и в грамотах последующих государей. Эти бояре просто исчезли, а что с ними случилось, понятно – их посадили на кол.

Так почему же Мане Удрище и Стоян избежали этой участи? Ответ только один – они помогли Дракуле вернуть власть и рассказали о подробностях боярского заговора, которые нельзя было узнать, изучая архивы.

Важно и то, что Мане Удрище с братом Стояном раскаялись вовремя, ведь очевидно, что осенью 1456 года, когда Дракула уже сверг Владислава, остальные бояре-предатели также пытались вымолить себе прощение. 12 прежде не раскаявшихся заговорщиков пускали слезу и говорили, что сожалеют, но было слишком поздно. Мане Удрище и Стоян раскаялись заранее – не позднее 1455 года – и потому выжили.

Неизвестно, как проходил разговор Мане с Дракулой, когда боярин приехал к сыну своего бывшего государя первый раз, однако итоги известны.

Дракула согласился принять помощь от Мане, но поставил условие: «Никого из предателей моего отца я больше не прощу – прощаю только тебя и твоего брата – поэтому если станешь перетягивать на мою сторону кого-то из бояр Владислава, перетягивай только тех, кто поступил к нему на службу недавно и не запятнал себя предательством».

Мане вернулся к румынскому двору и начал вести там «подрывную деятельность» – переговорил с несколькими боярами из княжеского совета, предлагая перейти на службу к Дракуле.

Как Мане и обещал своему новому господину, он говорил только с боярами-новичками и в итоге завербовал несколько человек. Эти бояре упоминаются в грамотах Дракулы:

1) Казан Сахаков – тот самый, который в 1450 году дарил водяную мельницу монастырю Козия, а своё прозвище получил по имени умершего брата. Некоторые исследователи пишут, что Казан служил начальником канцелярии у князя Александру Алдя в 1431–1436 годах, а также у отца Дракулы в 1445 году, однако в грамотах тех времён Казан упоминается без прозвища, так что, скорее всего, начальником канцелярии был другой боярин с таким же именем, а Казан Сахаков до Владислава никому не служил.

2) Стан Нэгрев – сын боярина Нэгри, служившего начальником конницы у князя Дана. Сам Стан Нэгрев до Владислава никому не служил.

3) Дука – происходил из греческой семьи. До Владислава никому не служил.

Подрывная деятельность Мане продолжалась вплоть до весны 1456 года, а затем началась подготовка государственного переворота.

В грамоте от 15 апреля 1456 года, составленной незадолго до того, как Владислав был свергнут Дракулой, осталось свидетельство, что Мане Удрище не присутствовал на совете в тот день. Вместо Мане там заседал его сын Драгомир Удрище, а сам боярин, очевидно, поехал к Дракуле в Трансильванию, чтобы отчитаться в проделанной работе и последний раз обговорить все детали предстоящего захвата власти.

Дракула пришёл к власти в августе 1456 года, а боярин Мане Удрище последний раз упоминается в грамоте от 16 апреля 1457 года. Его младший брат Стоян последний раз упоминается 20 сентября 1459 года. Исследователь М. Казаку в своей книге «Дракула» намекает, что эти бояре исчезли из грамот потому, что были казнены (15).

В это время (с февраля 1456 года) в Трансильвании находилась делегация францисканских монахов во главе с Джованни да Капистрано, которые тоже собирали добровольческую армию, чтобы освободить Константинополь, захваченный турками в 1453 году. Францисканцы не брали в поход православных, чем пользовался Дракула, привлекая отвергнутых ополченцев в свои ряды.

Также в 1456 году в городке Джоаджу (рум.) на юго-западе Трансильвании на Дракулу было совершено покушение. Инициаторами стали Янош Гереб де Вингард, являвшийся дальним родственником Яноша Хуньяди, и Николае де Визакна, состоявший у Хуньяди на службе.

В апреле 1456 года по Венгрии распространился слух, что к южным границам государства подступает турецкая армия во главе с султаном Мехмедом, которая пойдёт на Белград.

3 июля 1456 года в письме, адресованном трансильванским саксам, Янош Хуньяди сообщил, что назначил Дракулу защитником трансильванских областей.

После этого Янош, уже находившийся в полутора днях пути от Белграда, начал готовиться к прорыву турецкой блокады, кольцо которой сомкнулось 4 июля. К Белграду также последовало ополчение, собранное монахом-францисканцем Джованни да Капистрано, которое изначально должно было идти к Константинополю, а войско Дракулы остановилось на границе Трансильвании с Валахией.

Валашский князь Владислав, опасаясь, что в его отсутствие Дракула может занять престол, не пошёл на защиту Белграда.

22 июля 1456 года турецкая армия отступила от Белградской крепости, а в начале августа армия Дракулы двинулась в Валахию. Получить власть Дракуле помог валашский боярин Мане Удрище, который заранее перешёл на его сторону и уговорил нескольких других бояр из княжеского совета при Владиславе сделать то же самое.

20 августа Владислав был убит, а Дракула стал валашским князем во второй раз. За 9 дней до этого (11 августа) в Белграде Янош Хуньяди умер от чумы.

Второе правление Дракулы длилось 6 лет и получило широкую известность за пределами Валахии.

После прихода к власти во второй раз Дракула продолжил расследование обстоятельств гибели своего отца и старшего брата. По итогам расследования было казнено более 10 бояр. Также существуют источники, которые утверждают, что число казнённых составило от 500 до 20 000 человек, но историки не нашли подтверждений этим сведениям.

Чтобы объявить боярам приговор, Дракула сначала пригласил их на пир. Румынские летописи связывают этот пир с праздником Пасхи.

По поводу даты казни у исследователей нет единого мнения. Есть основания утверждать, что казнь совершилась не позднее апреля 1457 года. Румынский историк Н. Стоическу говорит, что казнь «предположительно» состоялась в 1459 году. Историк М. Казаку называет дату -25 марта 1459 года.

Далее необходимо остановиться на еще одной важной черте всех трех героев – это стремление к завоеваниям и военным походам. У Дракулы это, конечно, Брашов и поход в Трансильванию.

Главной причиной похода Дракулы в Трансильванию стали действия знатных жителей Сибиу. В этом городе покровительствовали младшему брату Дракулы, Владу Монаху, претендовавшему на валашский трон.

В письме от 14 марта 1457 года, отправленном в Сибиу, Дракула высказал недовольство по поводу того, что двум знатным горожанам, поддерживавшим Влада Монаха, были заранее обещаны доходы с двух крупных валашских таможен.

Также в письме содержится обвинение в том, что жители Сибиу помогли слугам Яноша Хуньяди организовать на Дракулу покушение, состоявшееся в городе Джоаджу.

В том же письме Дракула говорит, что жители Сибиу подталкивают Влада Монаха к враждебным действиям: «С вами мы заключили добрый и нерушимый мир, но если вы окажетесь мне врагами, то будете враги. Теперь я вполне понимаю, каким образом вы хотели добиться, чтобы валашский священник (то есть Влад Монах), который называет себя сыном воеводы, унаследовал всё то, что по праву моё. И если он ещё что-то против меня предпримет, то лишь потому, что вы ему это днями напролёт советуете» (16).