Текст книги "Обратная сторона успеха"

Автор книги: Сидни Шелдон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 13

В полете ничего особенного не происходило. В большом пассажирском самолете я, затянутый в летный мундир с блестящими крылышками, боролся с приступами тошноты под восхищенными взглядами пассажиров. Я до сих пор уверен, что, если бы сел за руль истребителя, война была бы намного короче. Но тогда мы бы точно проиграли.

Наконец мы прибыли в Нью-Йорк, страну Брилл-билдинг, «РКО Джефферсон», Макса Рича и воспоминаний, принадлежащих другому миру и другому времени.

Бен встретил меня в аэропорту и по пути в отель рассказывал о последних событиях.

– Сижу в Форт-Диксе, пишу учебные фильмы. Не поверишь, какую только чушь нас не заставляют снимать. В одном фильме мы целых десять минут учим новобранцев поднимать капот машины. Все равно что писать для пятилетних детей. Долго ты пробудешь в Нью-Йорке?

Я покачал головой:

– Понятия не имею. Может, час, может, неделю. Скорее всего час. Жду отзыва на курсы ВВС, а это может произойти в любую минуту.

Мы доехали до отеля, и я подошел к стойке портье.

– Я ожидаю важного междугородного звонка. Очень важного. Пожалуйста, постарайтесь сразу соединить меня, – попросил я дежурного.

Мы с Беном договорились встретиться следующим вечером.

Утром я позвонил своему калифорнийскому агенту Луису Шуру, сообщил, что я в Нью-Йорке и вполне свободен, пока не откроется высшая летная школа.

– Почему бы тебе не зайти в местный офис? – предложил он. – Поговори с моим партнером Жюлем Зиглером. Может, он подыщет для тебя что-нибудь.

Жюль Зиглер, глава нью-йоркского офиса, загорелый, энергичный мужчина лет сорока, приветливо встретил меня:

– Луис предупредил о вашем приезде. Ищете новый проект?

– Ну, я…

– У меня имеется кое-что интересное. Никогда не слышали о Яне Кипуре?

– Нет. Это какой-то праздник?

– Ян Кипура – европейская оперная знаменитость. Как и его жена Марта Эггерт. Там они снимались во многих фильмах, но теперь хотят сделать шоу на Бродвее. «Веселая вдова».

«Веселая вдова», известная оперетта Франца Легара, история князя из маленького королевства, который ухаживает за богатой вдовой, чтобы ее деньги остались в стране. Ее постоянно ставили по всему миру.

– Они думают немного осовременить либретто. Хотите с ними встретиться?

Какой смысл? Я не пробуду в Нью-Йорке достаточно долго, чтобы написать письмо, не говоря уж о бродвейском шоу.

– Вряд ли я смогу…

– По крайней мере повидайтесь с ними.

Встреча состоялась в номере люкс отеля «Астор». Открыв дверь, Кипура с недоумением оглядел мой мундир и спросил:

– Вы и есть драматург?

– Да, сэр.

– Входите.

Ян, мускулистый мужчина лет сорока, говорил с сильным венгерским акцентом. Он представил мне свою жену Марту, стройную, привлекательную, с вьющимися волосами до плеч и приветливой улыбкой, и предложил сесть.

– Мы хотим ставить «Веселую вдову», но в более современном варианте. Жюль сказал, вы хороший писатель. Что вы написали?

– «Опасные каникулы», «К югу от Панамы», – начал перечислять я сценарии, написанные вместе с Беном. Супруги непонимающе переглянулись. Наконец Ян Кипура сказал:

– Мы свяжемся с вами.

Ну вот и все. Конец. Впрочем, это даже к лучшему.

Из отеля я отправился в офис Жюля.

– Они только что звонили, – сообщил тот. – Хотят, чтобы вы написали либретто.

Меня словно окутал черный туман. От меня требуют невозможного! Бродвей был Меккой, куда стремился каждый писатель. Что я знал о создании бродвейских шоу? Абсолютно ничего. Я только выставлю себя дураком и испорчу постановку. И кроме того, в любую минуту мне могут позвонить и призвать на службу.

– Вы себя нормально чувствуете? – встревожился Жюль, наблюдавший за мной.

У меня не хватило храбрости признаться, что я не собираюсь браться за либретто.

– Конечно.

– Они предлагают вам начать немедленно.

– Договорились.

Я вернулся в отель. Нужно объяснить, что у меня нет ни времени, ни способностей для подобного проекта. Но, хорошенько подумав, я сообразил, что выход есть. Бен Робертс! Вот кто может написать либретто со мной. А если в разгар работы меня призовут на службу, Бен закончит работу.

Я позвонил ему в Форт-Дикс.

– Что новенького? – спросил он.

– Сейчас расскажу. Я собираюсь писать новое либретто «Веселой вдовы».

Долгая пауза.

– Не знал, что ты пьешь.

– Я вполне серьезно. Уже успел поговорить со звездами шоу. Они выбрали нас.

Похоже, Бен потерял дар речи.

Следующим утром я отправился в театр, где должна была идти «Веселая вдова». Шоу ставила «Нью опера компани», возглавляемая Иоландой Миро-Айрион, маленькой полногрудой женщиной средних лет с высоким пронзительным голосом.

Все делалось по высшему разряду. Танцы ставил легендарный Джордж Баланчин, один из самых выдающихся хореографов. Я часто встречался с этим мужчиной среднего роста с хорошо развитой мускулатурой танцовщика. До конца жизни он не потерял легкого русского акцента.

Постановщиком был гениальный Феликс Брентано, а дирижером – Роберт Штольц, который к тому же считался блестящим композитором. Прима-балериной была Милада Младова, талантливая европейская танцовщица.

Я обсудил либретто с Баланчином, Штольцем и Брентано.

– Оно должно быть как можно более современным, – требовал постановщик, – но при этом нельзя терять атмосферу того периода.

– Веселым и развлекательным, – вставил Баланчин.

– Беспечным и легким, – добавил Штольц.

Потрясающе! Современное, но с налетом эпохи, развлекательным, веселым, беспечным – и все это вместе!

– Без проблем.

Мы с Беном решили, как будем работать. Поскольку днем он был занят учебными фильмами в Форт-Диксе, приезжать в Нью-Йорк придется вечерами. После ужина мы будем работать вместе часов до двух ночи.

Мои страхи относительно написания бродвейской пьесы почти исчезли. Работа с Беном заставляла забыть о трудностях. Он был невероятно способен и возвращал мне уверенность.

Когда первый акт был закончен, я отнес его продюсеру, Иоланде Миро-Айрион, и с нетерпением смотрел, как она листает страницы.

– Ужасно! – прошипела она, дочитав. – Настоящий кошмар!

– Но мы сделали все, что… – пролепетал я.

– Это провал! Настоящий провал! – злобно завопила Иоланда.

– Мне очень жаль. Скажите, что вам нужно, и мы с Беном все перепишем…

Она поднялась, окинула меня уничтожающим взглядом и удалилась.

Значит, не зря я хотел отказаться с самого начала! Что заставило меня вообразить, будто я способен написать бродвейское шоу?!

Я не мог сдвинуться с места, придавленный свалившимся на меня несчастьем, и тупо оценивал размеры катастрофы. Но тут в офис вошли Баланчин и Брентано.

– Я слышал, вы принесли первый акт, – начал Баланчин.

– Принес, – мрачно кивнул я.

– Давайте посмотрим.

У меня не было ни малейшего желания давать им либретто, но что я мог поделать?

– Разумеется.

Они начали читать, и мне очень захотелось оказаться где-нибудь за тридевять земель.

И вдруг я услышал смешок. Это Феликс Брентано! За смешком последовал взрыв хохота. Баланчин! Губы обоих то и дело расползались в улыбке.

Им понравилось!

Перевернув последнюю страницу, Брентано объявил:

– Прекрасно, Сидни. Именно то, на что мы надеялись!

– Если второй акт так же хорош, как первый… – покачал головой Баланчин.

Мне не терпелось поскорее рассказать об удаче Бену.

Я почти все время проводил в отеле, боясь, что в мое отсутствие позвонят из ВВС. Выходя на улицу, я неизменно объяснял, где можно меня найти.

Холостякам в Нью-Йорке порой очень одиноко. Несколько раз я дружески болтал с нашей прима-балериной Миладой Младовой, и мы прекрасно ладили. Как-то в воскресенье, когда репетиций не было, я пригласил ее поужинать, и она согласилась.

Мне очень хотелось произвести должное впечатление. Поэтому повел ее в «Сарди», любимый ресторан представителей шоу-бизнеса. Надо сказать, я по-прежнему носил мундир.

За ужином мы обсуждали шоу, и Милада призналась, что для нее большая честь танцевать на Бродвее.

Под конец официант принес счет на тридцать пять долларов. Чего-то в этом роде следовало ожидать. Но беда в том, что у меня не было тридцати пяти долларов! Я долго смотрел на счет. Кредитных карт тогда еще не изобрели.

– Что-то не так? – спросила Милада.

– Нет, – поспешно ответив я, решив идти ва-банк. – Сейчас вернусь.

Я поднялся и пошел к выходу, где стоял владелец ресторана Винсент Сарди.

– Мистер Сарди…

– Чем могу быть полезен?

Похоже, мое дело плохо. Вряд ли Винсент Сарди сколотил состояние, кредитуя бездельников и банкротов.

– Я… видите ли, мой счет, – нервно начал я.

Он продолжал изучать меня.

Должно быть, привык узнавать банкротов с первого взгляда.

– В нем ошибка?

– Нет. Все в порядке. У меня просто нет… нет… ну, вы понимаете… денег.

Я вдруг испугался, что Милада наблюдает за нами, и поспешно закончил:

– Мистер Сарди, я написал пьесу, которая пойдет в театре «Маджестик». Вон там, на другой стороне улицы. Но премьеры еще не было А пока… у меня просто нет достаточной суммы… то есть… может, поверите мне на слово, а я расплачусь потом?

– Разумеется, – кивнул он. – Никаких проблем. И позвольте заверить, у нас вы всегда желанный гость.

На душе сразу стало легче.

– Огромное спасибо.

– Не за что. – Он пожал мне руку, и в моей ладони оказалась пятидесятидолларовая банкнота.

Наш продюсер Иоланда подвергала жесточайшей критике все, что бы мы с Беном ни написали, вне зависимости от того, нравилось это окружающим или нет. Казалось, она была заранее настроена все осуждать.

– Нас ждет провал, – твердила она. – Я это знаю. Нас ждет провал.

Я же отчаянно надеялся на то, что ее предсказание не окажется пророческим.

А вот Баланчин, Брентано и Штольц неизменно нас хвалили.

На репетициях Иоланда скакала по сцене гигантским кузнечиком, раздавая приказы направо и налево. Но профессионалы были слишком заняты, чтобы обращать на нее внимание.

Однажды во время перерыва Баланчин подошел ко мне:

– Мне нужно с вами поговорить.

– Конечно. Что-то случилось?

– Нет. Просто мой друг Винтон Фридли ставит новую пьесу и ищет драматурга. Я рассказал ему о вас, и он бы хотел встретиться.

– Спасибо, – выдохнул я с благодарностью. – А когда?

Баланчин взглянул на часы:

– Собственно говоря, уже сегодня. В час дня.

Два бродвейских шоу одновременно? Невероятно!

Винтон Фридли один из самых известных бродвейских продюсеров, поставил «Смешное лицо», «Сумасбродную девчонку» и не менее полудюжины других хитов. Фридли был энергичным, деловым продюсером и потому сразу перешел к делу:

– Джордж сказал, что вы молодец.

– Стараюсь.

– Я ставлю новое шоу под названием «Джекпот». О девушке, которая позволяет разыгрывать себя в лотерею, чтобы собрать деньги на военные нужды. И выигрышный билет достается трем солдатам.

– Ничего не скажешь, смешно, – одобрил я.

– У меня уже есть либреттист, Гай Болтон, но он англичанин, и, думаю, ему не помешает поработать с американцем. Беретесь за работу?

– С удовольствием, – ответил я, но тут же добавил: – Кстати, у меня есть соавтор, Бен Робертс. Он будет со мной работать.

Фридли кивнул:

– Согласен. Музыку написали Верной Дьюк и Говард Дитц.

Два самых известных бродвейских имени!

– Когда вы сможете начать? – спросил Фридли.

– Прямо сейчас.

Я старался говорить уверенно, но мозг сверлила единственная мысль: «Мне вот-вот позвонят, и придется идти на летные курсы».

– Мы уже начали кастинг, – пояснил Фридли. – Пока отобраны Аллен Джонс и Нанетт Фабри. Позвольте показать вам декорации.

Удивительно, что декорации сделаны еще до того, как написана пьеса!

Мы отправились в театр «Олвин». На сцене возвышался огромный белый южный дом с палисадником.

Я озадаченно посмотрел на Фридли:

– Но вы говорили, что это шоу об американских солдатах, которые выиграли девушку, и…

– Декорации остались от предыдущего шоу, – объяснил Фридли. – Оно провалилось, так что мы используем декорации для другого. Сэкономим кучу денег.

Я задался вопросом, как вставить южный особняк в современную военную историю, но промолчал.

– Давайте вернемся в офис. Я хочу познакомить вас с Гаем.

Гай Болтон оказался обаятельным англичанином лет пятидесяти, написавшим несколько пьес с П. Дж. Вудхаузом, кумиром английских читателей.

Я опасался, что Гаю не понравится появление неизвестно откуда взявшегося соавтора, но он сказал:

– Счастлив, что мы будем работать вместе.

Я сразу понял, что мы поладим.

Вернувшись в отель, я спросил портье, не звонил ли кто-нибудь мне, и затаил дыхание, пока он просматривал записи.

– Нет, мистер Шелдон.

Вот и слава Богу. Значит, у меня еще есть время.

Я поспешил к себе и позвонил Бену в Форт-Дикс:

– Мы с тобой пишем мюзикл для Винтона Фридли.

Бен долго ошеломленно молчал.

– Нас сняли с «Веселой вдовы»?

– Нет. Мы делаем и «Веселую вдову», и пьесу Фридли.

– Господи! Как тебе это удалось?

– Не мне. Джорджу Баланчину. Мы работаем с английским драматургом Гаем Болтоном.

Глава 14

Я был занят по горло и счастлив, но продолжал ждать рокового телефонного звонка.

Следующие три недели я по утрам работал над «Веселой вдовой», а днем – над «Джекпотом». По вечерам мы трудились с Беном над обоими шоу. Я едва волочил ноги и решил, что нуждаюсь в небольшом отдыхе.

В воскресенье я отправился в «УСО» – нью-йоркский развлекательный центр для солдат в отпуске. Там было все: музыка, красивые женщины, танцы и еда. Этакий оазис в пустыне войны.

Ко мне подошла привлекательная белокурая девушка:

– Хотите потанцевать, солдат?

Еще бы!

Но не прошло и трех минут, как кто-то хлопнул меня по плечу.

– Эй, мы только что начали. И нечего отбивать… – возмутился я, но, повернувшись, обомлел: передо мной стояли два офицера военной полиции.

– Вы арестованы, солдат. Пойдемте.

Арестован?!

В чем дело?

– Выдаете себя за офицера.

– О чем вы?!

– На вас офицерский мундир. Где офицерские знаки отличия?

– У меня их нет. Я не офицер.

– Поэтому вы и арестованы. Идемте.

Они схватили меня за руки.

– Погодите, мне разрешено носить мундир!

– Кто давал разрешение? Ваша матушка?

Они потянули меня за собой. Я впал в панику:

– Вы не понимаете. Я служу в специальной службе ВВС. Никогда не слышали о таком армейском подразделении, как Военно-учебная служба?

– Нет.

Мы оказались на улице. У обочины была припаркована машина военной полиции.

– Садитесь.

Но я не сдавался.

– Никуда я не поеду. Вы обязаны позвонить моему начальству. Говорю вам, я зачислен в ВВС, в подразделение, которое называется Военно-учебной службой, и мы можем носить, черт возьми, все, что пожелаем!

Офицеры переглянулись.

– По-моему, он псих, – заметил один, – но все же дадим ему шанс. Куда звонить?

Я продиктовал номер. Он повернулся к напарнику:

– Посторожи его. Прибавим заодно еще и статью «Сопротивление аресту». Сейчас вернусь.

Минут через двадцать он действительно вернулся с озадаченной физиономией.

– Ну что? – спросил напарник.

– Я говорил с генералом, и он намылил мне шею за то, что я не знал о чертовой Военно-учебной службе.

– Хочешь сказать, все законно?

– Не знаю, законно ли, но вполне реально. Это действительно подразделение ВВС.

Второй полицейский выпустил мою руку.

– Извините. Похоже, мы ошиблись.

– Ничего, – кивнул я и снова вошел в зал. Моя девушка танцевала с другим.

Работать с Гаем Болтоном было одно удовольствие. Он написал много удачных пьес и прекрасно разбирался в театральной кухне. Но Гай пересыпал речь английскими идиомами, и нашей заботой было превратить их в американизмы. Я часто припоминал афоризм Бернарда Шоу: «Американцы и англичане разделены общим языком».

Гай снял прекрасный дом на Лонг-Айленде и по уик-эндам работал там вместе с нами. Он был очень общителен, имел много друзей, и в доме часто гостили необычные люди.

Однажды за ужином меня посадили рядом с одной из самых красивых женщин, каких я когда-либо встречал.

– Гай сказал, что вы с ним пишете бродвейский мюзикл, – заметила она.

– Совершенно верно.

– Как интересно!

– А вы чем занимаетесь?

– Я актриса.

– Простите, не расслышал, как вас зовут.

– Венди Барри.

Венди оказалась англичанкой, снявшейся в нескольких картинах у себя на родине. Ее крестным отцом был Дж. М. Барри, который назвал одну из героинь своей знаменитой книги «Питер Пэн» Венди в честь крестницы. Она понравилась мне с первого взгляда. Я нашел ее очаровательной. Но ее мысли явно были чем-то заняты.

Когда мы встали из-за стола, я спросил:

– У вас все в порядке?

Она покачала головой:

– Давайте немного пройдемся.

Мы вышли в сад и пошли по залитой лунным светом гравийной дорожке. По законам военного времени окна были затемнены, ни единого лучика не пробивалось на улицу. Хорошо еще, что было полнолуние.

Венди неожиданно заплакала. Я остановился.

– Что случилось?

– Ничего… все… не знаю, что делать.

– Но в чем дело?

– Это… мой приятель. Он… он меня бьет, – выдавила она еле слышно.

Я вознегодовал:

– Зачем вы ему позволяете? Никто не должен вести себя подобным образом! Почему вы не бросите его?

– Не… не знаю… это очень трудно.

Она начала всхлипывать. Я обнял ее за плечи:

– Венди, послушайте, если он бьет вас сейчас, значит, дальше будет еще хуже. Уходите, пока не поздно.

– Вы правы, – кивнула она и, глубоко вздохнув, добавила: – Я так и сделаю.

– Молодец.

– Мне уже лучше. Спасибо.

– Рад был помочь. Вы живете в Нью-Йорке?

– Да.

– Завтра вечером вы не заняты?

Она взглянула на меня:

– Пока нет.

– Давайте поужинаем вместе.

– С удовольствием.

Назавтра мы поужинали в «Сарди» и много общались следующие две недели.

В одну из пятниц мне позвонили:

– Шелдон?

– Да.

– Тебе твоя жизнь дорога?

– Очень. А что?

– В таком случае не стоит встречаться с Венди Барри.

– О чем вы?

– Знаешь, кто снимает ей квартиру?

– Нет. Мы никогда… Она не говорила.

– Багси Зигел.

Наемный убийца мафии.

Больше я ни разу не видел Венди Барри.

Зато встретился со звездами «Джекпота» – Алленом Джонсом и Нанетт Фабри. Аллен Джонс был настоящим киношным красавчиком: рост под шесть футов, великолепное сложение и нагловатая усмешка. Кроме того, у него был чудесный голос, и его пластинки расходились, как горячие пирожки. Нанетт была настоящей обаяшкой. Молодая, с идеальной фигурой, всегда оживленная и энергичная, она была прирожденной комедийной актрисой, словно созданной для этой роли.

Я не сомневался, что шоу ждет огромный успех.

Однажды после репетиции Рой Харгрейв, постановщик шоу, сказал:

– Парни, вы написали классное либретто.

Я вспомнил об Иоланде, вечно предрекавшей несчастья, и искренне поблагодарил Роя.

– Мой друг тоже ставит мюзикл и ищет либреттиста. Я рассказал ему о вас. Не хотите с ним встретиться?

Невозможно! Мы с Беном уже писали два либретто, а меня вот-вот должны были призвать на службу.

– С удовольствием, – кивнул я.

– Его зовут Ричард Коллмар. Женат на Дороти Килгаллен.

Я читал популярную газетную колонку Дороти Килгаллен. Она и Коллмар были весьма влиятельной парой на Бродвее.

– Я позвоню, и Дик назначит вам встречу. – Рой Харгрейв тут же набрал номер и, распрощавшись с собеседником, сказал: – Завтра утром в десять.

Ричард Коллмер продюсировал, ставил и играл в самых успешных бродвейских мюзиклах, хотя ему было едва за тридцать.

– Рой сказал, вы прекрасный писатель, – приветливо начал он. – Я делаю мюзикл в стиле фэнтези. Грандиозная постановка с шикарными декорациями и костюмами. Сюжет такой: сценаристка «мыльных опер» засыпает и видит во сне, что она Шехерезада и должна непрерывно рассказывать султану истории или умереть.

– Звучит интересно. Кто играет Шехерезаду?

– Вера Зорина.

Всемирно известная балерина, ставшая звездой Бродвея. По странному совпадению она была замужем за Джорджем Баланчином.

– Ее партнером будет Роналд Грэм. Хотите написать историю в соавторстве с Дороти?

– С удовольствием. Кстати, у меня уже есть соавтор.

Дик кивнул:

– Бен Робертс. Когда сможете начать?

– Прямо сейчас.

Мы с Беном еще успеем выспаться после войны.

Едва добравшись до отеля, я позвонил Бену:

– Мы пишем либретто мюзикла для Ричарда Коллмара. Название: «Сон с музыкой».

– Погоди, – растерялся он. – Значит, с остальными шоу покончено?

– Ничего подобного. Мы займемся сразу тремя.

– Три бродвейских шоу сразу?!

– Подумаешь!

Я все еще носил мундир в ожидании звонка, который должен был вернуть меня на службу. Но теперь времени вообще ни на что не хватит! Оставалось надеяться, что позвонят не скоро. Мне всего-то и нужно два-три месяца.

Но боги, должно быть, еще раз решили посмеяться надо мной.

Ровно через два часа после разговора с Ричардом Коллмаром раздался Тот Самый Звонок:

– Сидни Шелдон?

– Да.

– Это майор Бейкер. Вам приказано явиться завтра в девять ноль-ноль к капитану Бернсу в штаб-квартиру ВВС в Бронксе.

Капитан Бернс, высокий, лысый, в аккуратно отглаженном мундире, поднял глаза.

– Шелдон?

– Да, сэр.

– Садитесь. Вы закончили летные курсы?

– Да, сэр.

Он просмотрел лежавшие на столе бумаги.

– И должны явиться в высшее летное училище?

– Да, сэр.

– Но планы изменились.

– Изменились? – удивился я.

– Военные действия приняли новый оборот. Теперь мы наступаем. Преследуем фашистских ублюдков. И нам прежде всего нужны пилоты-истребители. Вы не годитесь из-за зрения. Мы получили приказ распустить Военно-учебную службу.

До меня не сразу дошел смысл его слов.

– Что все это?..

– Всем добровольцам ВУС предоставлен выбор. Можете пойти в пехоту, рядовым или пройти медкомиссию еще раз.

Выбор Хобсона.[13]13
  То есть отсутствие выбора. Выражение связано с именем Томаса Хобсона, жившего в Кембридже в XVII веке. Он владел конюшней и давал лошадей напрокат. У него было железное правило: клиент обязан взять ту лошадь, которая находилась ближе к выходу.


[Закрыть]

Но мне нужно было закончить все либретто. Возможно, комиссии потребуется время, чтобы заняться моими бумагами, прежде чем меня пошлют за океан, и я еще успею поработать над шоу.

– Я бы предпочел призывную комиссию, сэр.

Капитан сделал пометку в моих документах.

– Прекрасно. Вас вызовут.

В этом я не сомневался. Вопрос – когда? И долго ли я смогу проработать с Беном, Гаем и Дороти? Впрочем, мы вполне успеем все закончить, если будем трудиться по семь дней в неделю.

Если армия даст мне хотя бы месяц…

Вернувшись в отель, я сразу позвонил Бену:

– Сегодня мы работаем допоздна.

– Что еще стряслось?

– Скажу, когда приедешь.

«Допоздна» в данном случае означало до трех утра, когда Бен наконец, спотыкаясь, вывалился из дверей отеля и вернулся в Форт-Дикс. Новость расстроила его не меньше меня. Я пытался утешить его:

– Не волнуйся. Медкомиссии работают медленно.

Следующие три дня я работал, не поднимая головы, бегал из театра в театр, стараясь сделать как можно больше.

На четвертый день портье вручил мне письмо, начинавшееся со зловещего слова «Приветствуем»…

Сердце ушло в пятки. Все кончено.

Я должен был явиться на медкомиссию завтра. Моя карьера драматурга закончилась, едва начавшись. Я дезертирую, бросая три шоу, продюсеры которых рассчитывали на меня, и уезжаю за океан, возможно, навстречу смерти.

И вдруг непонятно почему меня охватила бурная радость.

Я вполне сознавал, что мои эмоции безнадежно вышли из-под контроля, но не имел понятия, что со мной творится. Взглянул в зеркало на свое идиотски счастливое лицо и заплакал.

Утром, ровно в девять, я отправился на медкомиссию. Все проходило точно так же, как в Калифорнии, закончилось через полчаса, и меня позвали в кабинет доктора. Он изучал мою карточку.

– Здесь говорится, что у вас грыжа позвоночного диска.

– Да, сэр, я говорил об этом на первой медкомиссии и…

– Вас нельзя было принимать, – перебил доктор. – Если у вас начнется приступ в разгар боя, вы подвергнете опасности не только себя, но и тех, кто рядом с вами. Так не пойдет.

– Сэр…

– Я ставлю штамп «Негоден к военной службе».

Я молчал.

– И немедленно извещу призывную комиссию в Калифорнии.

Я долго сидел, не в силах двинуться, ошеломленный, пытаясь осознать случившееся.

Наконец я встал.

– И снимите мундир! – крикнул мне вслед доктор.

Я снова стал штатским.

Все с тем же ощущением нереальности происходящего я вошел в магазин одежды и купил два костюма, шорты, рубашки и галстуки. Теперь я был готов к возвращению в мир искусства и шоу-бизнеса.

4 августа 1943 года состоялась премьера «Веселой вдовы». Это была самая успешная постановка оперетты Легара на Бродвее. Критики рассыпались в похвалах.

«Нью-Йорк таймс»: «Достойная постановка».

«Гералд трибюн»: «Теперь городу есть чем гордиться».

«Миррор»: «Прекрасно, роскошно, со вкусом и гармонично».

«Джорнал американ»: «Прелестная, очаровательная, веселая история любви».

Уолтер Уинчелл: «Первый ночной бум августа. „Веселая вдова“ стала сплошным аншлагом».

Говард Барнс: «Новый сезон принес нам радость. „Веселая вдова“ принесла в „Маджестик“ вкус, прекрасные мелодии, блеск и очарование».

Фрэнк Салливан: «Счастлив отметить, что господа Сидни Шелдон и Бен Робертс стряхнули пыль и заново переплели либретто „Веселой вдовы“».

Одно шоу сбросили. Осталось два.

Постановка продержалась на Бродвее почти год и еще два года путешествовала по городам страны. В ночь премьеры вся труппа отправилась в «Сарди» отпраздновать успех.

Винсент Сарди, как всегда, стоял у дверей. Я подошел к нему и сказал:

– Теперь я могу вернуть долг, мистер Сарди.

Он улыбнулся:

– Вы уже вернули мне долг. Я видел сегодняшнее шоу.