Текст книги "Месть Мими Квин"
Автор книги: Ширли Конран
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
– Как ты можешь быть такой жестокой?! Это как раз в твоем стиле, Мими!
– Бетси, ты не можешь изменить того, что случилось. Если тебе нужно обвинить кого-нибудь, вини судьбу, вини господа. Но я тут ни при чем. Мне жаль, что мой Макс оказался в этом замешан. – Мими услышала рыдания. – И послушай, если Стелла на самом деле ждет ребенка, необходимо вытащить ее из зоны военных действий.
– Мне сказали весьма осведомленные люди, что к Рождеству во Франции все будет спокойно.
– А если эти твои умники ошибаются, Бетси? – мягко спросила Мими.
Глава 23
Пятница, 1 декабря 1939 года.
Лос-Анджелес
Бетси дважды говорила со Стеллой, чей голос звучал как обычно. Девочка даже казалась счастливее, чем всегда. Во время второго разговора Бетси все-таки сумела произнести заранее отрепетированную фразу:
– Ведь ты не натворила глупостей, верно? Ты не беременна?
– Почему ты об этом спрашиваешь, мама? – изумилась Стелла.
Бетси тут же рассердилась на саму себя.
– Это просто обычные злые сплетни, дорогая. Мне не следовало обращать на них внимания. – И они еще поболтали о том, что Стелла вернется домой на Рождество.
В состоянии крайнего беспокойства, Бетси решила, что она стиснет зубы и все-таки полетит в Париж. Там она сможет организовать аборт для бедняжки. У нее есть адрес врача, говорящего по-английски.
Бетси созвонилась со своим влиятельным знакомым в Вашингтоне, и тому удалось забронировать ей место на дирижабле, вылетающем через четыре дня.
Когда Бетси наконец прибыла в Нью-Йорк, она просто валилась с ног от усталости. С чувством облегчения укладываясь в постель в «Плазе», она от души надеялась, что ей никогда не придется снова пережить такой страшный перелет.
Девятого декабря она прибыла в столицу Франции.
Уставшая Бетси все-таки заметила, что в Париже ничего не изменилось, как и уверяла ее Стелла. Вандомская площадь выглядела по-прежнему, люди были так же элегантны, хотя на улицах стало больше военных. Бетси проковыляла в «Ритц» на опухших, адски болевших ногах. Она вошла босиком, ничуть не смущаясь этого. Слишком велика была усталость.
Понедельник, 11 декабря 1939 года.
Париж
Утром Бетси вызвала такси и отправилась к мадам Буэ. Мадам Буэ пребывала в отчаянии. Во-первых, у нее осталось меньше половины учениц, остальных забрали родители. Во-вторых, два дня назад исчезла Стелла.
Мадам Буэ немедленно позвонила мадам О'Брайен в Голливуд, но ей ответили, что мадам уже на пути в Париж. Владелица школы сообщила об исчезновении девушки в полицию. Жандармы уже проверили все отели и фирмы, дающие напрокат автомобили, агентства путешествий, аэропорты, больницы и даже морги.
Было совершенно ясно, что Стелла заранее спланировала свое исчезновение. Вместе с ней исчезла шкатулка с драгоценностями. А со слов горничной стало ясно, что Стелла забрала вечернюю накидку из горностая, доходящую ей до щиколоток, все свитера и блузки. Но все юбки, нижнее белье и вечерние платья остались на месте. Где бы она ни была, Стелла должна была бы производить странное впечатление.
Мадам Буэ даже позвонила Портерам, но в их доме теперь жил только сторож.
К тому моменту, как мадам Буэ закончила свое повествование, пришел полицейский офицер, занимающийся поисками Стеллы. Бетси отправилась с ним в префектуру и там с содроганием просмотрела фотографии мертвых девушек – утопленниц, выловленных в Сене, изнасилованных, найденных с перерезанным горлом в темном переулке, умерших на улице от передозировки наркотиков. Глаза Бетси наполнились слезами, пока она рассматривала эти печальные, мертвые, когда-то прелестные лица.
К счастью, Стеллы среди них не оказалось.
Офицер тактично заметил, что раз, судя по всему, с мадемуазель О'Брайен не случилось ничего плохого, очень может быть, что девушка у друзей. Может быть, мадам О'Брайен вспомнит какого-нибудь близкого друга дочери, мужчину или женщину? Бетси, побелевшую, дрожащую, проводили к выходу. Там жандарм, приведший ее в префектуру, шепнул ей на ухо, что частное расследование даст намного больше результатов, и сунул ей в руку визитную карточку частного детектива, который наверняка отстегивал ему за это проценты со своих гонораров.
Бетси отправилась в «Ритц», заперлась в номере и немного поплакала. Ей было слишком стыдно звонить в американское посольство, но через десять минут она опомнилась – ведь жизнь Стеллы могла быть в опасности! Но что может посольство? Обратиться во французскую полицию? Но это уже сделано. Бетси и в самом деле нужен детектив-француз.
Бетси умылась холодной водой и позвонила частному агенту. К счастью, он немного говорил по-английски. Нет-нет, мадам незачем так беспокоиться, он сам подъедет в «Ритц» примерно через полчаса. Со вздохом облегчения Бетси положила на рычаг удивительно тяжелую телефонную трубку.
* * *
В течение месяца Бетси безуспешно искала Стеллу в Париже. Французская полиция помогала ей без особого рвения, так как полицейские не сомневались, что богатая американская девчонка просто сбежала со своим дружком, чтобы немного поразвлечься.
* * *
Наконец поступило сообщение, что некая мадемуазель О'Брайен останавливалась в отеле «Негреско» в Ницце, правда, всего на одну ночь.
Бетси и детектив немедленно отправились в Ниццу. Стеллу опознали по фотографии служащие отеля. Они ее очень хорошо запомнили. Такая эксцентричная особа! Она заказала на завтрак две порции шоколадного мороженого и порцию селедки!
Бетси осталась в «Негреско». Совсем одна. Ей следовало бы попросить Тюдора сопровождать ее в этом путешествии. Он помог бы в поисках Стеллы.
Бетси вдруг почувствовала себя старухой. Ее плечи опустились. Но она немедленно распрямила спину. Ну нет – ни за что. Бетси повернулась на каблуках, прошла в ванную, заново наложила грим, приладила на голове кокетливую шляпку и отправилась в бар.
* * *
Растратив уйму денег впустую, Бетси получила известие из Парижа. Стелла написала мадам Буэ. У Бетси отлегло от сердца, и она согласилась с детективом, что ее дочь, должно быть, проводит время у друзей на юге Франции.
– Возможно, она с отцом своего ребенка? – закинул удочку детектив.
– Невозможно!
Бетси вернулась в «Ритц». Там ее ждала телеграмма, пришедшая накануне. Бетси удивленно посмотрела на обратный адрес – Акапулько. Она раскрыла ее и прочла:
«НИКОГДА НЕ УГАДАЕШЬ МЫ С ТЮДОРОМ СЕГОДНЯ ПОЖЕНИЛИСЬ ТЧК ЭКСКЛЮЗИВНУЮ ИНФОРМАЦИЮ ОТДАЛА ЛУЭЛЛЕ ТЧК ПОЖАЛУЙСТА ПОРАДУЙСЯ ЗА НАС ТЧК ПОСЫЛАЕМ НАШУ ЛЮБОВЬ ТЧК ТЕССА ПЕРКИНС».
Сначала Бетси решила, что младшая дочь шутит. Но телеграмма, несомненно, пришла из Акапулько. Неужели звонить Луэлле и проверять? Своим звонком она только подтвердит, что ее никто не поставил в известность заранее… О боже! Ужас случившегося дошел до нее. Тюдор! Ведь не могла же Тесса выйти замуж за Тюдора! Как же так?! И почему именно он? Наверняка Тюдор решился на это не сгоряча? Бетси еще раз перечитала телеграмму. И тут же поняла, что слова «пожалуйста, порадуйся за нас» принадлежат Тюдору. Как он мог проделать это у нее за спиной? А она еще считала этого мерзавца джентльменом! Это же отвратительно! Противоестественно! Тюдору уже около пятидесяти, он вполне годится ее девочке в… Так вот почему она за него вышла, с горечью сообразила Бетси. Тюдор заменил Тессе Черного Джека. И этот брак принес Тессе миллион долларов, согласно завещанию ее отца.
Бетси спрашивала себя, как она могла не увидеть этой опасности раньше? Тесса не раз говорила ей, что ее тошнит от эгоцентричных хищных юнцов, охотящихся за ее наследством. В Тюдоре было все, что Тесса, как она уверяла, искала в мужчине. Он был вежливым, скромным, очаровательным, забавным, нежным. Он не играл. Он прилично зарабатывал и в отличие от актеров был уверен в своем будущем. Тюдор был практически единственным мужчиной в Голливуде, не помешанным на деньгах, и, следовательно, не охотился за состоянием.
Бетси подозревала, что Тесса не случайно остановила свой выбор именно на Тюдоре. Таким образом она отомстила матери за то, что она не отдавала дочери всего жалованья. Бетси дернула к себе телефон, сломала ноготь и заплакала. Приходилось признать, что Тесса выросла своенравной, упрямой, высокомерной и мстительной.
Бетси устало позвонила в американское посольство. Она хотела узнать, сможет ли она аннулировать этот брак, если немедленно вернется домой. Оставаться в Париже не было смысла. Стелла сбежала. Французского Бетси не знала. И кто знает, чья выходка хуже. Дома-то еще одна кризисная ситуация.
Где же она ошиблась, воспитывая своих дочерей? У них были самые лучшие няньки. Слава богу, хоть Ник спокойно учится в своей академии и не создает никаких проблем.
Бетси снова отправилась в бар гостиницы, где после третьей рюмки коньяка ее вдруг осенило. Во всем виновата Мими! Если бы она не дала денег Тюдору на поездку в Голливуд, эта свадьба не состоялась бы! Если бы Мими не родила такого похотливого мерзавца, Стелла бы не забеременела.
Раз так – Бетси будет мститть.
* * *
А Стелла устроила все очень легко. Какое-то время после отъезда Макса она жила в состоянии эйфории. Потом туман рассеялся, и картина прояснилась. И тогда Стелла начала волноваться – увидит ли она его вообще когда-нибудь? Как-то днем она пришла в отель «Скриб», спокойно вошла в лифт и назвала лифтеру третий этаж, словно она жила в гостинице.
На третьем этаже Стелла дотронулась до ручки двери «их» номера. Круглая медная ручка казалась связующим звеном между ними, и Стелла согревала ее ладонью. Она задержалась так долго, как только могла.
Стелла возвращалась сюда еще не раз, но как-то днем дверь неожиданно распахнулась, и она оказалась лицом к лицу с маленькой смуглой горничной.
– Привет, Рашель, – поздоровалась Стелла и покраснела.
Горничная сразу же поняла, почему пришла в отель эта американка.
– Вы можете войти и побыть в номере, пока я убираю, – предложила она.
Стелла бродила по номеру, прикасаясь то к изголовью кровати, то к спинке кресла, то к подоконнику. К тому времени, когда Рашель закончила уборку, Стелла рассказала ей всю свою историю, не забыв и старую вендетту Фэйнов – О'Брайенов. Главное, ее мать откуда-то узнала обо всем. И хотя на линии стоял страшный треск, Стелла поняла, что мать сердится. Стелла испугалась. Что же ей теперь делать?
– Тебе все равно придется когда-нибудь все рассказать матери. – Рашель философски пожала плечами.
– Но она заставит меня избавиться от ребенка.
– Я думаю, что уже слишком поздно.
– Ты не знаешь мою маму! Она может устроить все, что захочет! Если для аборта слишком поздно, то она заставит меня отдать ребенка на усыновление! Я уверена, что она мне скажет, что не потерпит в доме ублюдка! Нет, я не хочу возвращаться домой. Я хочу родить нашего малыша и выйти замуж за Макса, как только кончится война, а потом иметь от него еще детей. Если я выхожу замуж, то наследую деньги отца. Этому мама помешать не сможет. Так что нам будет по карману жизнь в Европе.
Рашель села в кресло и задумчиво потерла ухо.
– Ты говоришь, что твоя мама всегда останавливается в «Ритце»? Значит, мы туда позвоним и узнаем, забронировала ли она номер. – Рашель просмотрела телефонный справочник и нацарапала номер на клочке бумаги. – Пойди, позвони из автомата внизу. Если я буду звонить отсюда, меня немедленно выгонят с работы.
Двадцать минут спустя Стелла ворвалась в комнату.
– Ты была права, Рашель! Мама зарезервировала апартаменты. Она приезжает девятого декабря.
– Но к тому моменту, как она приедет, ты, моя птичка, уже улетишь!
– Куда? Разве я могу остаться здесь? – удивилась Стелла.
– Я могу снять для тебя очень дешевую квартиру на Левом берегу, где живу сама, – предложила Рашель. – Если ты дашь мне денег, то я заплачу за месяц вперед и сниму ее на свое имя. Никто же не знает, что мы знакомы. Значит, просто не высовывай носа, пока твоя мама не уедет. Не может же она остаться здесь навсегда.
В тот же вечер Рашель сняла на свое имя двухкомнатную квартирку с холодной водой на шестом этаже без лифта рядом с бульваром Сен-Жермен. Она заплатила за месяц вперед, и никто не задал ей ни одного вопроса.
Именно Рашель научила Стеллу, как вынести некоторые вещи, не привлекая к себе внимания. А потом ее осенила еще одна потрясающая идея. В тот день, когда Бетси приехала в Париж, Стелла вышла из школы мадам Буэ в последний раз. В субботу после обеда ученицам предоставляли свободное время. Стелла пошла в дешевую парикмахерскую, рекомендованную ей Рашель, и спустя два часа оттуда вышло чудовище с короткими ярко-рыжими волосами, мелко завитыми и расчесанными на пробор. Стелла печально посмотрела в зеркало. Никогда еще она не выглядела такой уродиной.
– Теперь тебя вряд ли кто узнает, – сказала Рашель. – Именно это нам и было нужно! Теперь мы будем каждый день проверять в «Ритце», не уехала ли мадам О'Брайен. Как только она вернется в Америку, ты будешь спокойно жить в Париже до рождения ребенка.
* * *
Вечером того же дня Стелла уехала на юг Франции. Перед приездом в Ниццу Стелла спрятала рыжие кудри под изящным шарфом и остановилась на ночь в очень дорогом отеле. Она написала мадам Буэ правдивое покаянное письмо с извинениями. Старушка доверяла своим ученицам и уважала их, а это было немаловажным фактором для их успехов в учебе. И она не мешала им радоваться жизни.
В понедельник вечером Стелла вернулась в Париж. Она тут же спряталась в своей квартирке под самой крышей. Потолок от центра был скошен, но Стелла находила это романтичным, хотя и неудобным.
– Только богатые могут находить нищету романтичной, – прокомментировала Рашель.
Пятница, 15 марта 1940
Перед тем как отправиться на утреннюю прогулку, беременная Стелла слушала радио. Она надевала мужские брюки на широких подтяжках, не застегивая ни пояс, ни ширинку, несколько теплых свитеров, а сверху некогда белую накидку из горностая.
Французские военные умы еще не осознали, что немцы могут просто обойти неприступную линию Мажино и появиться совсем с другой стороны, где их никто не ждал. Радиокомментаторы уверяли слушателей, что нет никакой опасности. Стелла не слишком обращала внимание на все эти военные дискуссии. Ее мир ограничивался теперь радостями будущей матери, ожидающей своего первенца.
Врач, к которому Рашель отвела Стеллу, даже не спросил будущую мать, замужем ли она. Он оказался веселым, добродушным человеком и велел ей гулять по утрам и после обеда, несмотря на холодную погоду.
День был холодный, но красивый. Стелле было тепло в ее горностаевой накидке. Как всегда, она спустилась в метро, подошла к карте, закрыла глаза и ткнула в нее пальцем. Так она выбирала себе маршрут для прогулки. Она шла пешком до выбранной станции, потом так же пешком возвращалась и садилась в метро только тогда, когда совсем уставала.
Стелла медленно прошла до Триумфальной арки, свернула на, как всегда, роскошные Елисейские Поля и прошла до площади Согласия. Она прошлась по саду Тюильри, где при взгляде на обнаженные статуи мороз пробирал по коже.
Когда Стелла добралась до дома, она зашла в ближайшее кафе и выпила горячего молока с медом и капелькой рома. Отогрев кружочек на замерзшем стекле, она смотрела на людей, весело бегущих по каким-то своим делам, – мужчины и женщины, любовники, гуляющие, взявшись за руки; матери, везущие малышей в колясках.
Стелла подумала, что ей тоже надо купить коляску. Она с радостью ждала того дня, когда родится ребенок. Малыш родится в прекрасном городе. Пока у нее нет проблем с деньгами, а потом кончится эта глупая война и она выйдет замуж за человека, которого любит. Стелла чувствовала себя очень счастливой. Счастливее она была только в ту короткую неделю вместе с Максом.
Глава 24
Вторник, 9 апреля 1940 года.
Париж
В два часа ночи у Стеллы начались роды. В этот день Гитлер оккупировал Данию.
Ничего не зная об этом, Стелла лежала в постели и прислушивалась к своим ощущениям. Ребенок больше не стучал ножками, ей казалось, что у нее внутри бьется огромная бабочка, и это ощущение было новым. Стелла почувствовала радостное возбуждение. Началось! Уже совсем скоро она увидит своего ребенка.
Спустя полчаса она почувствовала первую схватку. Когда отошли воды, Стелла осторожно села и шепотом позвала:
– Рашель!
Девушка спала рядом с кроватью Стеллы в спальном мешке. Должен же кто-то быть рядом, когда ребенку придет время появиться на свет.
Мешок завозился, и оттуда послышалось сонное ворчание. Стелла протянула руку, нащупала плечо Рашель и хорошенько потрясла ее.
– Быстро! У меня началось!
Рашель резко села.
– Ты уверена?
Оказавшись на улице, они не нашли такси, поэтому четверть мили до больницы Святого Петра пришлось идти пешком. Стелла задыхалась от боли, но все равно радовалась скорому рождению ребенка.
Двенадцать часов спустя, в четыре часа дня, на свет появилась Кэролайн. Стелла никогда не испытывала такого восторга. Наконец-то у нее появился человечек, которого она будет любить и который будет любить ее. Никогда в жизни она не была так счастлива. Стелла потерлась носом о головку девочки, вдохнула молочный запах ее кожи. Кэролайн завозилась на руках у матери. Она явно не понимала, какое она чудо.
* * *
Когда Рашель привезла молодую мать с ребенком домой, стало ясно, что Стелла еще слишком слаба. Им пришлось пять раз останавливаться, пока они поднялись на шестой этаж.
Стелла наняла пожилую, спокойную, печальную женщину, мадам Лагранж, потерявшую двоих сыновей в битве при Марне в Первую мировую войну. Она была молчалива, но отлично ухаживала и за Стеллой, и за девочкой и никогда не жаловалась, что ей приходится так высоко подниматься с тяжелыми сумками или спускаться вниз, чтобы выбросить мусор.
Вторник, 28 мая 1940 года.
Американское посольство в Париже
В душной комнате неприятный молодой клерк сказал Стелле с бостонским акцентом:
– Я могу только повторить мой совет: уезжайте из Парижа как можно быстрее. Многие американцы уже уехали.
Стелла покрепче прижала к себе Кэролайн. Жак Жуайо заверил ее, что она может рассчитывать на помощь мистера Дрексела, потому что тот знаком с Бетси. Стелла решила попытаться еще раз:
– Моей девочке еще нет и двух месяцев. Мы пытались купить билеты в Штаты для нас троих, но билетов нет – ни на поезд, ни на дирижабль. Мы пытались купить билеты на поезд в Португалию, потому что это самая близкая к Британии нейтральная страна. Но и туда нет билетов. – Рашель наклонилась к ней и что-то прошептала по-французски. – Ах, да, у нас еще проблемы с деньгами. Мой банк не может перевести деньги из Америки… Правда, я не совсем понимаю почему.
– Американцам, оставшимся в Париже, сейчас приходится несладко. Все банки закрылись. На черном рынке дерут три шкуры, чтобы обменять доллары на франки. Ваш банк просто проявил разумную осторожность, мисс О'Брайен. Война идет на территории Франции.
– Не могли бы вы хотя бы позвонить моей матери? – взмолилась Стелла. – Я уверена, что она что-нибудь придумает.
– Здесь теперь настоящий хаос, – ответил молодой человек, – так что я не думаю, что ваша мать сможет помочь. Если только она не Элеонора Рузвельт, разумеется. Впрочем, скоро мистер Дрексел вернется с обеда. Если он на самом деле друг вашей матери, то, вероятно, сможет вам помочь.
Спустя полчаса зазвонил звонок. Клерк сорвался со стула, чуть приоткрыл находившуюся за его спиной дверь и буквально просочился в щелку, тут же плотно прикрыв дверь за собой. Через десять минут он вылетел оттуда, словно ему дали хорошего пинка. Прежде чем он торопливо закрыл дверь, Рашель услышала голос с явным американским акцентом:
– Это самое лучшее, что я могу сделать! Не соединяй меня больше ни с кем и избавься от этой девчонки!
Клерк пригладил волосы рукой и снова принял неприступный вид.
– Мы достанем для вас три билета на «Уверенный». Корабль отплывает из Бордо третьего июня и четвертого прибывает в Портсмут. Этот паром принадлежит англичанам. Цена на билеты выросла в тридцать раз против обычной. Они принимают только наличные в своем парижском офисе.
Стелла протянула сумму, необходимую для покупки трех билетов.
– Боюсь, мы не сможем вам помочь доехать до Бордо, – произнес молодой человек.
Стелла перевела это для Рашель на французский. Рашель кивнула, у нее явно отлегло от сердца.
– Я знаю, как добраться до Бордо.
– Кстати, мистер Дрексел сказал, что вы, наверное, будете рады, если мы пошлем телеграмму вашей матери. – Клерк вопросительно посмотрел на Стеллу.
– Нет, не матери, – твердо ответила Стелла. – Пожалуйста, телеграфируйте Максу Фэйну, клуб «Гаррик», Лондон.
Впрочем, клерк решил подстраховаться, выполнив и распоряжение босса тоже. Он пошлет телеграмму матери этой упрямицы.
Четверг, 30 мая 1940 года.
Фицрой-сквер
Бледное весеннее солнце проникало в подвал сквозь заклеенные крест-накрест окна. Пятна света падали на номер «Дейли экспресс» с заголовком на первой странице «Британские войска пробивают узкий коридор к Дюнкерку».
Мими поблагодарила небеса, что Макс на относительно безопасной работе в Портсмуте. Тоби все больше уставал, управляя двумя театрами. «Король Вильям» открыл сезон легкой опереттой «Белые тюльпаны», в «Минерве» шло ревю нон-стоп. К тому же он снова патрулировал по ночам улицы.
Джесси теперь ничего не выбрасывала. Все кости использовались для варки бульона, а все остатки она отдавала курам, которых они поместили в курятнике в саду.
Раздался звонок в дверь. Мими театрально фыркнула:
– Наверняка кто-нибудь из влиятельных друзей Джесси.
Мими совсем недавно разоблачила секрет Джесси. Многие девушки из «Минервы», которым очень нравились посиделки на кухне у Мими с домашним рагу, отдавали положенные им контрамарки Джесси, а та спокойно передавала их мяснику, булочнику, зеленщику. Тем удавалось посещать довольно разудалые шоу. Разумеется, их жены ничего об этом не знали.
Мими, сидевшая ближе всех к кухонной двери, торопливо поднялась по каменным ступеням и открыла дверь. У порога стоял паренек лет четырнадцати в неуклюже сидящей на нем форме клуба «Гаррик». Раньше форма принадлежала кому-то менее рослому, но более упитанному – рукава не доходили до запястий, а брюки открывали худые лодыжки.
– Мадам, – он приветствовал Мими и вручил ей телеграмму из посольства США в Лондоне.
Мими дала пареньку шестипенсовик и вскрыла телеграмму. Прочитав ее, она задумчиво сунула бумагу в нагрудный карман рубашки, медленно спустилась на кухню и присоединилась к веселому собранию.
– Кто это был? – рассеянно поинтересовалась Физз.
– Какой-то паренек спрашивал, нет ли у нас лишних помоев для свиней, – легко солгала Мими. – А я ему ответила, что, если бы были, Джесси немедленно сварила бы из них суп.
Все засмеялись.
Пятница, 29 мая 1940 года.
Дюнкерк
Нетрудно было догадаться, что, когда немцы захватят Францию, они будут готовиться к вторжению в Британию. И этот момент был не за горами.
Но перед тем как триумфальным маршем войти в Париж, Гитлер решил уничтожить французские и британские войска, загнанные нацистами на тридцатимильную полоску берега, окружавшую самый северный порт Франции Дюнкерк. В этой бухте остался единственный пригодный для эвакуации солдат порт, который отважно защищали французские солдаты, давая союзникам возможность покинуть Францию.
В конце концов восемьсот сорок восемь маленьких судов и более двухсот военных кораблей приняли участие в операции «Динамо». Этим кодовым названием обозначили эвакуацию войск из Дюнкерка.
В среду 29 мая 1940 года Макс покинул гавань Портсмута. Его назначили офицером связи на одном из участков дюнкеркского берега. Под его командованием находились девять лодок. Флотилия Макса пересекла Ла-Манш вместе с конвоем для безопасности.
Макс старался казаться спокойным. Его подчиненные, скрывая тревогу, шутили и смеялись, как старые друзья, хотя увидели друг друга впервые только этим утром. Макс решил, что это похоже на театр. С актерами трудно только тогда, когда все идет хорошо. В критической ситуации с актерами проблем не бывает.
Они приближались к Дюнкерку, и грохот орудий становился все громче. Впереди стлался дым от выстрелов, клубы черного дыма поднимались над разрушенным городом, оранжевые и алые языки пламени пробивались сквозь желтовато-серый туман.
Нацисты непрерывно бомбили город и порт, выполняя приказ Гитлера атаковать без остановки. Макс и его спасатели поняли, что от этого врага пощады не жди.
* * *
Работа Макса состояла в том, чтобы привести свои суда к определенному участку берега, погрузить на них солдат и перевезти их на большие военные суда, стоявшие на достаточном расстоянии, чтобы снаряды вражеских пушек до них не долетали. Сам Макс должен был осуществлять связь с кораблями. Для этого с ним был сигнальщик.
Когда небольшие суда приблизились к берегу, стройная линия людей в форме цвета хаки сломалась, люди бросились навстречу своему спасению. Солдаты погружались по горло в ледяную воду. Еще недавно храбрые, боеспособные мужчины вдруг теряли голову, когда дно уходило у них из-под ног. Те, кто не умел плавать, утонули. У бортов лодок выстроились спасатели, готовые принять тех, кто сумел до них добраться.
Макс оставался на берегу, его словно парализовало от нахлынувшей жалости при виде закопченных лиц, пропитанных кровью курток, наспех забинтованных рук и голов.
Понедельник, 3 июня 1940 года.
Дюнкерк
За эти пять дней Макс потерял три судна и четверых спасателей.
Одна из лодок его флотилии подошла к берегу, остановившись примерно ярдах в тридцати, чтобы не повредить винт. Оставшиеся в живых солдаты, стоявшие по горло в воде, стали карабкаться на борт.
Самолет люфтваффе пролетел совсем низко над переполненной лодкой. Сквозь грохот пулемета Макс услышал крики ужаса. Люди бросились в разные стороны. Некоторые упали за борт. Кто-то крикнул:
– Всех матросов убило! Кто теперь поведет эту долбаную штуку?
Неужели мертвы всех шестеро членов команды? Макс повернулся к Браунингу, сигнальщику.
– Оставайтесь здесь. Я пойду проверю.
Макс дошел по горло в воде до лодки и вскарабкался на борт. Он с трудом пробирался среди раненых, умирающих, мертвых. Рубка была пуста. Шкипер получил тяжелое ранение в грудь, его тужурка окрасилась кровью. Он подтвердил, что больше матросов на лодке не осталось.
Макс случайно бросил взгляд за борт и увидел знакомое лицо в серой воде. Это был Фриби, услужливый молодой швейцар из клуба «Гаррик», он не раз обеспечивал Максу алиби.
В этот момент Фриби узнал Макса.
– Мистер Фэйн! – заорал он. – Прошу вас, мистер Фэйн! – В его голосе послышались рыдания.
Макс подобрал канат и кинул его Фриби. К несчастью, канат оказался слишком тяжелым и быстро упал в воду.
Неудачная попытка спасти Фриби оставила у Макса неожиданное и неприятное ощущение собственной непригодности. Но на смену этому чувству тут же пришла решимость добиться своего.
Макс решил, проплывая мимо него на лодке, подобрать юного Фриби.
Развернувшись, Макс взглянул на раненого шкипера.
– Как вы думаете, вам удастся удержать лодку на месте некоторое время?
Мужчина с посеревшим лицом молча кивнул.
Макс сумел снова добраться до борта и с удовлетворением увидел, как измученный Фриби все-таки карабкается вверх по веревочной лестнице. И тут же раздался рев мотора, и прямо на них спикировал бомбардировщик.
Встревоженный, Макс нетерпеливо перегнулся через перила, схватил Фриби за френч и потащил его на борт. Но неожиданно прямо над их головами пронеслись резко очерченные серые крылья с черно-белыми свастиками. Макс не видел, как упала бомба. Фриби дернулся. За ревом мотора не было слышно крика.
Макс вздрогнул, пуля попала ему в левое бедро. Он потерял равновесие и рухнул через поручни в глянцевую серую воду. Только оказавшись под водой, Макс вдруг осознал свою ошибку. Ему не следовало отходить от руля. Он напрасно попытался сделать слишком много. Макс по-прежнему держал Фриби за френч. Молодой человек успел прошептать: «Спасибо, мистер Фэйн», – и умер.
Не понимая, что Фриби мертв, Макс поплыл к лодке на спине, старательно загребая одной рукой, а другой прижимая к груди Фриби. Поэтому он ясно увидел лицо немецкого летчика, когда тот в третий раз пошел в атаку.
Прошло всего несколько секунд, а Максу чудилось, что целая вечность. Он ощутил острую боль в левом плече. Боль захлестнула его мозг. Он закричал. Тяжелая одежда и башмаки тянули его на дно. Он все цеплялся за мертвое тело того, кого так хотел спасти. Лодка удалялась. Он стал просто еще одним серым телом в серой воде.
Покачиваясь на волнах, Макс продолжал прижимать к себе спасенного им человека, пока они оба медленно не пошли на дно.
